Текст книги "Шестиногие Версии 2.0 (СИ)"

Автор книги: Леонид Яньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Яньшин Леонид Витальевич

Яньшин Леонид Витальевич

Шестиногие Версии 2.0

Ох. Тут такие дела... Ох и ох. Бывают ситуации, когда человек в иную минуту не знает как себя повести. То ли бросать всё и стремя голову нестись спасать себя, любимого от скопившихся с процентом бед, то ли бросать вообще всё, включая все неотложные неприятности, «случайно» забыть дома ошалевший мобильник и отправиться успокаивать душу куда-нибудь в подходящее для этого место. У меня, кстати, такое имеется – куда я периодически наведываюсь по поводу и без. Местечко, надо полагать, чудесное – небольшой каменный мостик над речкой невдалеке от дома, уютно радующий необильностью прохожих. И мне в принципе плевать, что конкретно в моём родном городе такого места нет. Ну как нет – если искать на городской карте или, к примеру, расспрашивать о нём случайных прохожих. А как прийти, облокотиться на перила, спокойно вдыхая табачный дым и ведя неспешную, ни к чему не обязывающую беседу со всеми своими я – так сразу есть. А мне того и надо; был бы у меня личный доктор – прописал бы постоянно туда приходить. Но пока что я обхожусь и без его советов. Поэтому и личного доктора у меня нет.

Один раз вдруг оказалось, что всё зря. Вообще всё и вообще зря. Такое иногда со всеми случается. И конечно, по такому поводу я тут же оказался на мосту. И конечно же, он мне ни разу не помог. Что и следовало ожидать. Разочаровавшись во всех несуществующих архитектурных излишествах, я не спеша брёл домой, по пути находя лужи, покрытые тонким утренним льдом и неизменно его ломал; на тонких губах при этом веселилась пустая улыбка, брошенная и надоевшая, в моё лицо. Убедившись, что на всех повстречавшихся мне лужах не осталось ни корки девственного льда, я как-то машинально свернул в подворотню, а потом ещё в одну, и уж только потом подумал, что и на подворотни мой город скуп, что были они когда-то конечно, да всех их постепенно разобрали на кирпичи, а кого не разобрали, те сами ушли, не дождавшись. А я-то, ну что я, проскользнул как-то, с кем не бывает, в самое нутро подворотни, можно сказать, в её суть; пролез и засеменил. И даже как-то не сразу заметил, что стал тараканом. Самым обыкновенным, шестиногим, невозмутимым, безработным, умеренно сентиментальным тараканом. Ну, казалось бы, и что с того? С кем не бывает.

ШЕСТИНОГИЕ ВЕРСИИ 2.0

Ко мне уже шли. Вот никогда бы раньше не подумал, что тараканы на ходу могут приветливо улыбаться, освобождая при этом от ходьбы одну из шести ног для рукопожатия. Очень тепло встретили. Не ограничились "добро пожаловать!", хлебом-солью, сразу поинтересовались, не устал ли с дороги, и что вот тут, прямо за углом у них гостиница, в ней – оплаченный меня дожидается номер, всё по высшему классу, для дорогих гостей. Сперва, конечно, немного отдохнуть, принять душ, полистать журналы, спуститься на обед. Потом – экскурсия. Таракан Павел любезно прочтёт курс таракановедения, а ему в помощницы – таракан Лиза; покажут всё самое интересное и познавательное. Но это – всё-всё потом, а сперва, вот, пожалуйста, проходите в номер, отдыхайте, любое пожелание или вопрос – сразу звоните на ресепшн. Привели, вручили ключ-карту, телефон, местную Мурзилку – журнал "Шевели усами", велели ни о чём не беспокоиться и деликатно оставили в покое.

* * *

– А, прониклись нашей поэзией? – Павел зашёл ко мне в номер после обеда и теперь терпеливо ждал, пока я дочитаю журнальную рубрику "Устами скальда".

– Какая-то странная у вас всё-таки поэзия. Не то, чтобы даже ни одной рифмы, да тут и слов-то нет. Больше похоже на какой-то график или голограмму.

– Ах, всё верно! Среди тараканов нет поэтов. По крайней мере, в привычном для вас смысле этого слова. Поэтому тараканы бессмертны. Вижу, вы несколько озадачены... Видите ли, какое дело, у нас тут каждый таракан с пелёнок знает, что настоящая поэзия живёт вечно. Что скальд, прибывая в состоянии лирическом, наполняясь вдохновением как воздушный шар, изливает его на бумагу. А вместе с ним, изливает и душу. Потому что по другому – никак, душу невозможно осознать в чистом, неразбавленном виде. Только если добавить к ней реагент – вдохновение ею. И если поэт при этом не промахнётся, не расплескает ни капли по пути, быть времени навсегда влюбленным в его труды. Как про это говорят люди? Воздвигает себе памятник, да? И заметьте, какая самоотверженность! Какие бесконечно чистые помыслы. Стать памятником самому себе, жертвуя душу миру!.. Но среди тараканов нет поэтов; у нас не принято жертвовать собой. Поймите меня правильно, это не от того, что мы такие плохие. Просто среди тараканов ценятся лишь исключительно <живые> тараканы.

– Позвольте, ну а что же тогда с рубрикой в журнале? – Признаться, я был восхищён столь простым и очевидным рецептом тараканьего бессмертия. Никакому мелку "Машенька" с ним не совладать.

– Извольте, тут всё просто: стихам не всегда нужны слова. Люди почему-то думают, что без них не обойтись, однако едва ли это так. Зарифмовать можно что угодно – времена года, например, или шаги, или комнаты в доме. Как видите, простор для творчества велик. Однако, если позволите, я хотел бы обратить ваше внимание и на другие важные моменты. К примеру, для чего вы здесь оказались.

И не вдаваясь более в рассуждения, таракан Павел увлёк меня за собой. Мы спустились в вестибюль, и, нырнув в какой-то проход, оказались во внушительных размеров, явно не жилом помещении. Высота потолков в нём по моим подсчётам достигала девятиэтажного дома, а в длину его можно было сравнить разве что с футбольным полем. Помещение было разбито на секторы типовыми перегородками; тут и там высились непонятного мне назначения, но смутно знакомые сооружения. Кое-где были установлены прожекторы, но их явно было недостаточно. От ближайшей перегородки отделилась тень и направилась к нам. Павел узнал таракана Лизу и приветливо ей помахал.

– Я думаю, сначала мы осмотрим сектора, – сказала Лиза, – а потом нас примет Карл. – Она поймала мой взгляд, – это наш директор. Очень хочет с вами познакомиться.

–Видите ли, – вкрадчиво обратился ко мне таракан Павел, – вы для нас очень редкий гость. В первую очередь, я имею в виду, потому что вы – человек.

– Разве? А я вот вполне себя ощущаю тараканом! То есть, признаться, не заметил никакой разницы, когда стал им. Но и сейчас я не испытываю, так сказать, внутренних противоречий. Вы меня понимаете? Наверное, это потому, что я об этом не задумываюсь.

– Вы совершенно правы, – воодушевлённо заметила Лиза, – это свойственно любому таракану – не задумываться о том, кто он такой и как при этом выглядит!

– Но, – добавил её спутник, – хоть вы и выглядите весьма достойным и совсем не глупым тараканом (он учтиво улыбнулся. Вообще, все тараканы неимоверно вежливы; раньше я этого не замечал), на самом деле, вы ещё не один из нас; сперва вам многое предстоит узнать о местной жизни. И если вы не возражаете, мы были бы рады этому поспособствовать. Вот, мы как раз и на месте!

Тем временем мы оказались на пороге своеобразного вечношумящего офиса. Толпы работников сновали туда-сюда, о чём-то громко переговаривались, отчаянно жестикулировали и записывали что-то в рабочие тетради. Над входом в отдел красовался внушительных размеров плакат, а на нём большими буквами было выведено:

"Таракан – друг человека!"

И чуть ниже в скобках: "верный товарищ и жизненный попутчик!"

Я адресовал своим спутникам вопросительный взгляд.

– Здесь у нас агитотдел, – сказала Лиза, пропуская меня внутрь, – занимающийся просвещением населения. Вы себе представить не можете, насколько важна эта работа! Кроме того, здесь же у нас располагается пункт обмена. Да вот поглядите сами!

Вплотную к одному из столов примыкала довольно большая и разношёрстная очередь из тараканов. Многие в ней имели сильно потёртый вид, некоторые производили впечатление лиц отчуждённых, эдаких космонавтов, приземлившихся на Землю и забывших снять скафандр. Были и такие, похожие на жадных дельцов.

– Это у вас ту такой ломбард? – спросил я.

– Ну что вы! Здесь проходит обмен желаний на возможности. Как видите, и среди тараканов есть те, кто хотел бы хоть немного изменить свою жизнь. Впрочем, не так уж много тех, кто способен в здравом уме отказаться от своих желаний. Ведь какие бы пред ними не открылись возможности – они уже не принесут настоящей радости. Как правило, сюда приходят довольно несчастные тараканы, или тараканы, оказавшиеся в сложной жизненной ситуации. Работники отдела всячески стараются идти им на встречу, назначая максимально возможный для них благоприятный курс обмена...

– Но не подумайте, что всё так плохо, – вступил в разговор Павел, – нас же на самом деле очень много, просто люди способны заметить только видимую часть... Так что воспринимайте это как маленькое исключение. И, кстати, о людях. Общеизвестный факт, что нам предначертано судьбой существовать бок о бок. И вы наверняка в курсе, что данное соседство протекает не столь миролюбиво, как хотелось бы.

Тут я потупил свой взор, на миг отдавшись нахлынувшим воспоминаниям.

– Уверяю вас, – он приложил лапку к груди, – что ни один таракан не возжелал ничего дурного человеку! Но, увы, этого почему-то недостаточно. Люди по-прежнему продолжают нас не любить, и при каждом удобном случае проявляют эту нелюбовь, не стыдясь своих чувств. Мы же, в нашем положении, никак не можем повлиять на ситуацию. Напрямую. Но всё же у нас есть одно преимущество. Видите ли, как и любая другая эмоция, неприязнь способна затуманивать разум. А таракан не испытывает неприязни к человеку, что позволяет ему трезво оценивать своего негостеприимного соседа. В агитотделе помогают сформировать отношение к человеку – доброжелательное и снисходительное, как у того же человека – к собаке. Но такое, чтобы человек при этом знал своё место. О, не смотрите на меня так, на самом деле, это в первую очередь его собственное желание! Человек всегда стремиться найти своё место. В этом он совершенно не похож на таракана; мы, если позволите, такими глупостями уже давно не занимаемся.

– Но вы же тут явно не сидите, сложа руки. Перевоспитываете население, я хочу сказать, пытаетесь как-то исправить... сложившиеся обстоятельства.

– Исправить? Ну, я бы так не сказал. Мы всего лишь закладываем фундамент, при котором, как вы говорите, сложившиеся обстоятельства могут поменяться. Но мы не предпринимаем никаких конкретных действий, можете быть уверены!

* * *

Вскоре суета агиотдела осталась позади. Мы какое-то время молча шли по пустому коридору. Вдруг Павел неожиданно остановился у какой-то неприметной двери.

– А вот, между прочим! Кстати, вы курите? (я утвердительно кивнул) На самом деле, за этой дверью располагается очень важный отдел. Хотя новичку может показаться, что это всего лишь курилка.

Я ещё раз взглянул на дверь и только сейчас заметил на ней привинченную невзрачную табличку "Отдел созерцаний".

– И что же вы там такого созерцаете?

– А, – Павел неопределённо повёл рукой, – да как сказать, всегда по-разному. Зайдите и взгляните сами. Кстати, угощайтесь! – он протянул мне раскрытую пачку сигарет.

– А вы?

– О, нет-нет, – Павел выразительно посмотрел на таракану Лизу, – я уже давно бросил! Но тем не менее, всегда ношу с собой сигареты, чтобы воспитывать силу воли. Идите, а мы вас тут подождём.

Собственно говоря, пройдя в дверь отдела созерцаний, я оказался на улице. Естественно, ни на какой "отдел" это было не похоже – обыкновенный служебный вход. Ну или выход. Небольшое крыльцо с несколькими ступеньками, на полу – литровая банка с окурками. На улице, надо сказать, было свежо. Как я понял, бегло окинув взглядом окрестности, мы находились в каком-то условно жилом районе. Доступ к ближайшим домам затруднялся весенней распутицей, хмурое мартовское небо своим брюхом задевало за вышки сотовой связи. Вполне себе обыкновенная картина, денег за созерцание которой, я бы ни с кого не взял. Да никто бы и не дал. Кстати, я не сразу заметил ещё одного "сотрудника". Тот хмуро курил, облокотившись на перила чуть сбоку от двери, и не обращал на меня никакого внимания.

– Добрый день, – обратился я к нему, отправляя сигарету в рот.

Всё-таки, его взгляда я был удостоен.

– Добрый. Новенький что ли? – и тут же отвернулся.

– Да... Я как-то сам ещё не разобрался.

Сосед мой хмыкнул. То ли иронично, то ли недоверчиво. Поди его пойми.

– А вы мне не расскажите, что здесь к чему? – Всё же я решил проявить немного настойчивости.

– Да что рассказывать? – при этом он так и не отводил головы от созерцания непонятно чего. – Смотреть надо. Тут слова не нужны.

Я попытался проследить за его взглядом. Ничего особенного. Всё те же невзрачные дома, явно не центр города, и совершенно не явно, станет ли это место когда-нибудь хоть чуточку более привлекательным. Или? Тут всё же моё внимание привлёк один из домов. Обыкновенный кирпичный дом неопределённого цвета с невзрачной светлой крышей. Но. Видимо, где-то за нашим зданием, из которого я сейчас вышел, в небе, среди плотных облаков затевался просвет. По крайней мере, именно его могли отражать окна в доме напротив. На общем сером фоне они с каждой секундой становились всё ярче – ослепительный кусок голубого весеннего неба, что где-то там, за нашими спинами, отражённого в усталых глазах пятиэтажного недотёпы. Но теперь – он уже был голубоглазым блондином, первым парнем на селе, таким Фёдором Шаляпиным, поверх чужих голов вперив взгляд в серость окружающего мира. Я облокотился на перила рядом со своим неразговорчивым соседом, молча курил, разглядывая нашего "красавца". Наконец, мой сосед сам повернул ко мне голову, приветливо улыбнулся, протянул вперёд руку и изрёк:

– Мухтар.

– Простите? – я растерянно пожал протянутую конечность.

– Всего лишь, моё имя. Я из Тобольска, – доверчиво добавил он. – Как вам в моём отделе?

–Ну... Очень оптимистично – помогает разглядеть красоту. Наверное, многим нравится.

– Ну что же вы, разве вам не говорили? Здесь каждый раз всё по-новому. В зависимости от того, кто ко мне зайдёт и что у того будет на уме.

И в правду. Как-то, признаться, вылетело из головы.

– А вы здесь разве один работаете?

– А тут больше никого и не надо. Так что, – он улыбнулся, – я здесь сам себе начальник. Конечно, когда я только сюда приехал, даже помыслить не мог, что так станет. Сами подумайте – старый таракан, можно сказать, беженец – ну кто с таким станет возиться? И если бы не наш директор... Кстати, вы же к нему путь держите? Так нам по пути, если не возражаете...

– О, ну конечно, идёмте.

* * *

Мы шли вчетвером по извилистому коридору, соединяющими разные отделы. Скорость, правда, пришлось заметно сбавить – ходьбу таракана Мухтара никак нельзя было назвать спортивной. Зато, по пути он охотно делился подробностями своего ремесла.

– Понимаете, – говорил он, – всё то, что кто-либо способен созерцать в моём отделе, позволяет сформировать об этом человеке весьма точное представление. Своего рода ключ. Кто-то, зайдя ко мне, оказывается на приёме у стоматолога, к тому же, почему-то с автоматом в руках, кто-то – в коробке коммунальной кухни ночью с соседом-алкоголиком... Всегда по разному. Так что с вами мне ещё повезло. Хотя, я так понимаю, свою лепту тут внёс наш Павел, уверив вас, что вы идёте в курилку... Собственно, она оказалась такой, какой вы её себе сами представляли.

– На самом деле, наш Мухтар за работу в плохих экологических условиях получает ежемесячную прибавку – целый килограмм крошек, – с улыбкой сказал Павел, – ему постоянно приходится курить. И это он вам ещё не рассказал про те случаи, когда его посетители, войдя к нему, оказывались с кем-то в постели.

– Между прочим, ничего смешного тут нет. Курение действительно очень негативно влияет даже на тараканов, – изрекла Лиза. Она немного ускорила шаг, и пошла впереди нас.

–Кроме того, – как ни в чём не бывало, продолжил Мухтар, – отдел созерцаний в первую очередь помогает самим созерцающим. Увидеть то, что является частью их сознания, но как правило, недоступной. Иногда, впрочем, образы бывают сразу понятны, иногда – вот как с вами – они являются только ключом к пониманию. От сна их отличает то, что человек в этот момент воспринимает себя бодрствующим. Но что объединяет все образы – так это то, что они являются ответами. На любые, даже ещё не заданные самому себе, но заметьте – сокровенные вопросы.

– В этом месте я, пожалуй, начну сожалеть о том, что не имел раньше возможности бывать в вашем отделе, – сказал я. – Торчал бы у вас безвылазно!

– А вот это вряд ли. Мне искренне жаль вас разочаровывать, но почти все сотрудники имеют доступ в этот отдел только один раз за всю службу. В редких случаях – два, да и то, с отдельного разрешения начальства. Видите ли, слишком много ответов на самые потаённые вопросы ещё никому не пошли на пользу...

Я мог лишь удивлённо почесать голову, которая прямо-таки чесалась от мыслей. Но окончательно испортить причёску мне помешали.

– Собственно говоря, отсюда нам следовало бы начать, – Лиза остановилась у двери с вывеской: "Начальный отдел". – Здесь мы воспитываем наше подрастающее поколение! Прививаем ему, так сказать, азы профессии.

"Детский сад! Ну конечно! Манка по утрам, сон час и познавательные игры" – подумал я.

– Я вижу, вам уже нравится (мы вошли внутрь). Здесь мы учим наших "новичков" прежде всего самым главным навыкам. Таким, например, как слышать и видеть всё, а не только то, чего мы сами хотим. Это – очень полезный для таракана и очень редкий для человека навык.

Я предвкушал увидеть тут всё что угодно, однако не ожидал, что не увижу практически ничего. Ни досок с плакатами, ни таких маленьких стульчиков, и главное – ни одного живого существа. Вообще ничего – помещение было абсолютно пустым. Лиза по очень странной траектории вышла на середину комнаты, развернулась ко мне и продолжила:

– Ну что ж, для начала совсем неплохо. Вы, я так понимаю, ничего не видите? Это достаточно редкий случай, надо вам сказать. И этим вы отличаетесь и от людей, и от тараканов. По крайней мере, вы не строите никаких иллюзий, как положительного свойства, так и отрицательного. Но это так же говорит и о том, что у вас не сформировано ни одного желания, даже самого простейшего. Вы знаете, начальным отделом у нас руководит лично директор, и он наверняка вам скажет больше... Но если вы согласитесь выслушать лично моё мнение, то я считаю, что вы – идеальный пример для посредника между человеком и тараканами, а о таком посреднике мы мечтали долгие годы! Впрочем, лучше бы нам всем переместиться от начала к начальству – где вы, наконец, сможете поговорить с самым главным тараканом. Идёмте? Тут совсем близко.

Пока мы наворачивали по этому бесконечному "футбольному полю" очередные коридоры, я всерьёз призадумался. С одной стороны, все они были классными ребятами; ну действительно, обладателями всяких непонятных чудных штуковин и помещений, а главное, они были самыми настоящими обладателями мозгов! Не говоря уж о том, что они вкусно кормили, угощали сигаретами и всё это время были предельно вежливыми... тараканами. Но с другой стороны мне крайне не хотелось принимать участия в чужих играх – чего я делать терпеть не мог с самого детства. И сколько раз не разрешал никому вовлекать меня в чьи-то авантюры! Удивительно, как будто от моего решения что-то зависит...

Шеф стоял в своей приёмной, откуда, дожидаясь нас, предварительно изгнал своих секретарей. Он был высоким, хорошо сложенным, и, по всей видимости, крайне деловым тараканом. Завидев меня, он решительно приблизился, протянул руку и представился:

– Карл! Очень рад, наконец, познакомиться лично! Надеюсь, вас хорошо встретили? – Впрочем, он даже не стал дожидаться моего ответа, и сразу же, поверх моей головы (сделать это ему было легко) обратился к остальным, – коллеги, не станете возражать, если я поговорю с нашим почётным гостем один на один?

Павел с Лизой с чувством выполненного долга тут же развернулись и собрались пойти по своим делам.

– Если вы позволите, – подал голос Мухтар, – я хотел бы присоединиться к вашей беседе.

– Вы? Пожалуй, несколько погодя... Сперва я желаю поговорить, уж простите, без свидетелей. Посидите здесь в кресле, а мы вас потом позовём!

– Но шеф, в своём отделе я сегодня наблюдал очень редкий случай, и...

– Сидеть, Мухтар!

"Мда, а разница не всегда столь заметна" – с улыбкой подумал я. Вслух же сказал:

– Мухтар, мы действительно недолго, будьте добры, подождите нас здесь.

И мы прошли в кабинет.

* * *

Кабинет шефа не то что бы отличался роскошью. Скорее, это было рабочее место аскетичного, но весьма идейного таракана. По всем стенам протянулась полоса несоразмерно маленьких портретов хозяина кабинета. Такие обычно занимают место на письменном столе. Не дожидаясь приглашения, я уселся на единственный стул для посетителей. Карл, обойдя свой стол с другой стороны и усевшись напротив, довольно долго молчал, разглядывая меня. При этом он имел весьма задумчивый вид и перебирал лапками. Наконец, хлопнув ими по ногам, воскликнул:

– Знатно помолчали!.. Если позволите, я буду с вами предельно откровенен.

Я кивнул.

– Вы попали к нам в первую очередь потому, что в какой-то момент своей жизни утратили смысл, нам это прекрасно известно. Действительно, не знаю, как я бы сам повёл себя, окажись на вашем месте. Вряд ли я ограничился бы только тем, что пытался собрать своё сознание в комок, стоя на мосту. Но я – совсем другое дело; в мире людей я вижу даже ещё меньше смысла, чем вы. Впрочем, постигшее вас разочарование в этом мире только с первого взгляда кажется горестным. На самом деле, любой человек, оказавшийся лицом к лицу с неразрешимыми сложностями, начинает по-настоящему дрыгаться.

– Как таракан?

– Совершенно верно. Потому что именно эти "телодвижения" приводят к смене восприятия. Вы уже не человек, но, тем не менее, ещё не таракан.

– Ну, если на то пошло, всё равно, я до сих пор не могу смириться с фактом, что я становлюсь тем, кого в своё время сотнями прибивал на кухне тапком.

– Но вы же сейчас не испытываете неприязни ни к моему, ни к своему собственному виду. И в глубине души всегда понимали, насколько относительна система нашего восприятия, так что, дорогой вы наш, не несите хуйни! Но речь в данном случае совершенно о другом. Вы знаете, я, как и вы, являюсь поклонником поэзии...

"Ну начинается" – подумал я.

– ... И мне порой так же горестно осознавать, как короток век поэта. Ну сами подумайте, скальд всю жизнь оттачивает свой язык, и добившись наконец непревзойдённого уровня мастерства, застаёт себя за тем, что помирает от старости. Хотя, конечно, это всего лишь пример. Но суть неизменна – при достижении определённого результата, неминуемо меняются перспективы. Как говорится, уж ничего не попишешь... А вот мне очень хотелось бы разорвать это кольцо, если вы меня понимаете.

Я снова кивнул.

– Так вот. На самом деле, с подобными обстоятельствами сталкиваются и тараканы. К сожалению. Насколько я понимаю, вы могли сегодня сделать соответствующие выводы, находясь в пункте обмена. Ну, или похожие.

– Вы знаете, любые выводы здесь у вас вместо меня почему-то любезно сообщают ваши сотрудники, не дожидаясь, пока они возникнут в моей собственной голове.

– Ну, это вам только так кажется. В любом случае, те, кто обращаются в пункт обмена, страдают плохой наследственностью – соблазнами к обладанию; в этом плане таракан не так далеко ушёл от человека, как хотелось бы. Притом, что, на мой взгляд, лучшие из людей прекрасно понимают цену возможностям, они обречены утрачивать их смысл каждый раз при достижении результата.

– А в чём же тогда этот смысл?

– Ха, всё дело в том, что для человека, смысл – это то, что одновременно направляет и ограничивает его от любых других смыслов. Иными словами, любая структура в голове мешает увидеть что-то вне нее самой. Ну вот представьте себе, идёт человек по болоту, и пройти можно лишь, если будет аккуратно наступать на кочки. Иначе увязнет. А ещё, кочки есть побольше и поменьше – на какой-то и отдохнуть можно, а где-то долго не постоишь, и то, только на одной лапке. И главное – надо ему обязательно пройти. Вот человек и тратит всё своё внимание на заблаговременный поиск и оценку этих кочек и не замечает рядышком каменного моста. А вы его как раз заметили.

Ну ни хуя себе.

– Вот и я о том же. Случай редкий. А самое интересное, что вы не только обучились этому навыку, ещё пребывая полноценным человеком – для таракана-то это в порядке вещей, а то, что при этом свободно взаимодействуете и с тараканами и с человеком.

– Ну теперь я понимаю, что имела в виду Лиза, когда сказала, что вам необходим посредник.

– Ни черта вы не понимаете! И Лиза ни черта не понимает! Нам не нужен посредник. Кстати, а как вам она?

Я адресовал Карлу непонимающий взгляд.

– Ну, я имею в виду, как женщина.

– Милая, но как мне показалось, слишком зациклена на здоровом образе жизни.

– Да, не без этого, – было видно, что Карл несколько разочарован моим ответом, – впрочем, у нас этого добра навалом!.. Главная задача в другом – тараканы, произошедшие в следствии реинкарнации от человека, заинтересованы в том, чтобы избавить человека от, так скажем, узкопрофильного пути развития.

– То есть, вы хотите сказать, что таракан произошёл от человека?

– Именно это я и сказал. Произошёл – развился. Отличие как раз в том, что таракан при обретении смысла жизни, не ограничивается им. А человек же больше не видит путей развития. Ну сами подумайте – вот что, к примеру, делает человек, когда он с чем-то не согласен?

– Идёт на митинг? – пошутил я.

– А что вы смеётесь? Протест в данном случае – это человеческий максимум.

– Ну да. Особенно, если учесть, что выглядит всё это, как парад наблюдателей с мобильными телефонами. У меня уже давно создалось впечатление, что основная масса людей ходят на митинги именно за этим. Ну и за тем, чтобы без конца что-то за кем-то повторять.

– Вот видите, – сказал Карл, – и если даже человеку удаётся осуществить задуманное, большее, чего он может добиться – это поменять слагаемые местами... То есть, по сути – не сделать ничего. А для развития нужна более весомая основа, чем это самое "ничего". Говоря фигурально, нет смысла приумножать ноль. Вот для этого-то вы нам и нужны.

– И что же я, по-вашему, должен сделать?

– А вы не догадываетесь? Жить с нами. Этим вы нам очень поможете.

– Ага, и вы даже любезно подберёте мне в жёны какого-нибудь таракана Лизу или, скажем, таракана Таню, да? И наверняка вы всё уже продумали; но что если я не соглашусь? Просто потому, что сам хочу решать, что делать со своей жизнью.

– Дорогой мой, ну никто же вас насильно в загс не потащит, если вы об этом. Вот только с чего вы взяли, что это будет наше решение, а не ваше собственное? Если вам так будет легче, я могу сказать по-другому – вам вообще ничего такого не придётся делать, только позволять своим мыслям и дальше жить в вашей собственной голове.

– То есть, вы все... у меня в голове?

– Совершенно верно. А разве вы этого ещё не поняли?

– Знаете, что? Идите-ка вы в задницу!

– И это тоже, к сожалению, целиком – ваш выбор. Впрочем, я почти уверен, что вы одумаетесь, благо, вы слишком хорошо понимаете, что...

* * *

"Жизнь сознания – это и есть сама жизнь" – последняя фраза Карла некоторое время звучала в моей голове, пока я, облокотившись на перила, курил на своём любимом мосту. При этом я всё же пребывал в сметённых чувствах. Умеют же эти начальники перевернуть всё с ног на голову! Получалось, слишком много противоположностей, и я не знал, как их совместить. Непростая дилемма, что выбрать – людей или смысл. А ещё я подумал: ну и что, собственно говоря, поменялось?