Текст книги "Мусорщики времени"

Автор книги: Леонид Кудрявцев

Соавторы: Дмитрий Федотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Леонид Кудрявцев, Дмитрий Федотов
Мусорщики времени

^{Иллюстрация Виктора БАЗАНОВА}

1.

Зажигалка. Я прищурился и взглянул на ее ауру. Неправильная она все еще, слегка недозрелая.

– Может, поищем другую? – участливо спросил Бородавочник. – А, Крэг?

Он искренне переживал. Как-никак мы компаньоны, независимое товарищество на равных паях по сбору во времени ненужных, чаще всего забытых или потерянных вещей. Нам все подойдет. Еда, оружие, предметы обихода и многое другое. Лишнее можно обменять в поселке. Впрочем, эта вот зажигалка пригодится самим.

– Не все так просто, – сказал я приятелю. – Мы в двадцать втором веке. Это тебе не сквозь джунгли юры или мела ломиться.

– Кто мешает нам вернуться в прошлое?

– А не ты ли сказал, что разжигать очаг обычными спичками – не круто?

– Я, конечно.

На физиономии волосатого, шириной со шкаф Бородавочника не было ни тени смущения. Неандерталец, не имеющий ни малейшего понятия о совести.

– Надо подождать, – сказал я. – С полчаса, ну, час. Вдруг зажигалка все-таки дозреет? Заодно посмотрим, как здесь живут люди.

– А что тут смотреть?! Лес как лес.

– Парк, вон даже скамейка есть. А что людей пока не видно, так это даже неплохо – никто не помешает.

– Хорошо, давай подождем, – согласился неандерталец. – Пойду прогуляюсь, полюбуюсь на этот парк будущего.

– Только осторожнее, ладно? – попросил я.

– Да я само благоразумие.

Бородавочник улыбнулся. Ну и видок: здоровенные зубы, массивные надбровные дуги, глубоко посаженные глаза, поблескивающие, словно у кошки. А улыбка при этом вполне человеческая.

– Неприятности случаются и с самыми благоразумными, – заметил я.

Зажигалка, «слегка недозрелая», отличалась теперь от «необходимой» лишь на волосок. Минут пять – и дело в шляпе.

Я огляделся. Бородавочник довольно быстро удалялся, он был уже шагах в десяти от скамейки.

И что мне мешает подобрать зажигалку? Интересно, каково в этом времени? Здесь мы, кажется, еще не были. А так хочется побольше увидеть и везде побывать. Впрочем, для этого надо жить вечно. Или хотя бы иметь возможность удлинять жизнь, увеличивая собственное время. На деле, получается, их два. То, в котором каждый вольный собиратель может путешествовать, и личное, так называемое невремя, никому не подвластное.

Аура зажигалки снова изменила цвет. Самое время ее поднять. И лучше поторопиться, пока о безделушке никто не вспомнил.

Я схватил с земли вожделенный приз и самодовольно улыбнулся.

Ну вот, теперь нам не придется разжигать костер с помощью увеличительного стекла, а то ночью и в дождливую погоду для этого даже приходилось переноситься во времени. Теперь все будет значительно проще.

И вокруг как будто ничего не изменилось. Хотя… где обормот?

Я выругался.

Моего спутника нигде не было видно. Исчез, словно его корова языком слизнула.

2.

Клетка была очень тесная, но Бородавочник каким-то чудом умудрился сесть в ней. Встать он, кажется, уже не в силах. Так и сидел в этом решетчатом пенале с несчастным видом, растерянно лупая глазами.

– Как это случилось? – спросил я.

– Прыгни на двенадцать часов назад и посмотри. Увидишь во всех подробностях.

– Выкладывай, как тебя сцапали, – велел я. – Все, без утайки. Быстрее спасу.

– А если не получится?

– Пошинкуют в научных целях. Когда они догадались, что ты неандерталец?

– С этого все и началось, – сказал Бородавочник. – Первое время они думали, что я неразумен, и говорили не таясь. Потом пришел какой-то начальник, прикрикнул на них, и рядом с клеткой болтать перестали.

– Когда они догадались? Скажешь ты мне наконец?

Институт, в котором содержали моего друга, был полон людей, и я то и дело смотрел на дверь, ведущую в коридор. Судя по ее ауре, у нас было по крайней мере полчаса, в течение которых сюда никто не войдет, но осторожностью пренебрегать не следовало. Если меня обнаружат здесь, избежать неприятностей не удастся. Обязательно последуют вопросы: «А как вы сюда попали?», «Отчего вас не увидела ни одна камера слежения?», «Почему у вас нет никаких документов?», и конечно, сразу после этого, словно опускающаяся крышка гроба, приговор: «Мы не можем вас идентифицировать. Кто вы вообще такой?».

– Все произошло очень неожиданно для меня, – начал рассказ мой доисторический товарищ. – У них… то есть здесь проходил семинар по живой природе. А для этого они…

– У кого это «у них» и кто это «они»? Давай поточнее, – перебил я его. – Сам понимаешь, важны все мелочи.

– Дети, блин, – почти прорычал Бородавочник. – Детишки великовозрастные. И их учитель, культурист хренов. Качок, понимаешь ли. Как он скрутил меня, до сих пор понять не могу. Быстро и легко, даже, можно сказать, изящно.

– Тебя? – удивился я.

Это Бородавочника-то? С его-то немереной силушкой?..

– Точно, точно, – подтвердил компаньон. – Упаковал в какую-то силовую сеть и прямиком сюда.

Я вздохнул.

– А перед этим? С чего он на тебя нацелился? Ты сказал, у них вроде семинар был. По отлову питекантропов, что ли?

– У них есть какой-то портативный анализатор, – сообщил Бородавочник. – Учитель прихватил его с собой на всякий случай. Вдруг попадется редкая птичка или зверушка. Он запустил его в автоматическом режиме и, как только я оказался в пределах досягаемости, узнал об этом.

– А ты что, увидев их, не смог убежать?

– Они были в каких-то мимирк… мимикрирующих костюмах.

Узник научного любопытства издал жалобный стон.

Я сделал шаг к клетке, в которой сидел мой незадачливый компаньон. И тотчас передо мной в воздухе возникло едва заметное розоватое свечение. Я застыл на месте, а потом осторожно отступил назад.

– О-па! – мрачно сказал Бородавочник. – Аура нехорошая? Догадливый.

– Она самая, – подтвердил я.

– С чего бы?

– Да какая разница? Может, сделав еще шаг, я попаду в поле зрения скрытых камер?

– Понятно, – ответил мой догадливый товарищ. – Слушай, а как ты меня отсюда вытащишь?

Я вздохнул.

Вот умеет. Что называется, зрит в корень.

– Как? – снова спросил Бородавочник.

Я пожал плечами:

– Придумаю что-нибудь.

– Думаешь, удастся?

– Уверен, – ответил я и, повернувшись к нему спиной, открыл дверь в иное время.

3.

– Еще информация?

Я взглянул на человека, задавшего этот вопрос, и покачал головой.

Помощник библиотекаря выглядел почти классически. Узкое бледное лицо, острая бородка, большие очки, крохотная круглая шапочка, черная мантия. Непривычными были только весьма малый рост да руки, способные растягиваться, словно гармошка. Не так давно, когда помощнику понадобилось снять с верхней полки хранилища кристалл памяти, руки его удлинились метра на три, не меньше.

– Хотите еще что-то узнать?

– Спасибо, я узнал все необходимое, – поблагодарил я. – Ухожу.

– Мы с нетерпением будем ждать вашего следующего визита.

Я неспешно вышел на улицу и тут же, прямо на ступенях хранилища информации, остановился. Утреннее солнце нещадно слепило глаза, дышалось, как после дождя, а мимо почти бесшумно тек по небу нескончаемый поток машин. Похоже, держались они в воздухе благодаря каким-то антигравитационным силам.

А что, неплохо. Может, стоит хоть изредка наведываться сюда?

Я взглянул на завитые спиралью купола ближайших домов, на их отливающие зеленью колонны, окинул взглядом сновавшую почти под ногами стайку голенастых, толстых робоптиц – они напомнили мне вездесущих и неистребимых голубей из моего времени. Робоптицы двигались рывками, словно герои плохо смонтированного мультика, жадно хватали крохотными манипуляторами рассыпанные перед ними металлические и керамические детали, дрались за них, издавая непонятные звуки, как из испорченного динамика.

Или не надо? В любом времени есть как плохое, так и хорошее. В идеальном мне пока бывать не довелось. Если, конечно, не считать начало времен. Не зря мы с Бородавочником разбили там лагерь, ох, не зря.

Я не сдержался и едва слышно чертыхнулся.

– Не следует понапрасну бросаться такими словами, – сказал вдруг один из псевдоголубей.

Сказал и тут же вцепился отливающим сталью клювом в крыло соплеменника, когда тот неосторожно повернулся к нему боком. Трепыхаясь и пытаясь высвободиться, птица рванулась и поволокла за собой нападавшего, который, похоже, уже пожалел о содеянном.

Нехорошая судьба выпала Бородавочнику. Судя по записям, после поимки прожил он недолго, все время находясь под строжайшей охраной. Даже толком не похоронен – стал экспонатом в музее. Еще бы, научная сенсация! Неандерталец, каким-то чудом уцелевший с древнейших времен и теперь пойманный учеными.

Я оглянулся на здание, из которого только что вышел. Маленькое, почти неприметное. В наше время под архивы требовалось гораздо больше места, поскольку все записи велись на бумаге. Хотя какое это сейчас имеет значение? Суть осталась та же.

Нет, пожалуй, это время не для меня. Здесь я понял, что потерял друга, так и не сумев ему помочь.

4.

– Не отчаивайся, все образуется.

Это сказал хозяин кабака Мироныч.

– Каким образом? – не очень дружелюбно отозвался я.

– Есть вариант, – раздался слева от меня голос.

Я повернулся. Это был Баламут собственной персоной. Интересно, когда это он успел подсесть за мой столик?

– В общем, мы решили, что тебе следует помочь, – сказал Баламут. – Хотя бы советом.

Мне хотелось послать их куда подальше, сказав, что они ничего не смыслят и не понимают ситуации, но я промолчал. Они понимали. Из вольных собирателей редко кто не терял друзей во времени.

– Думаешь, возможно вытащить Бородавочника? – спросил я у Баламута.

– Остается надеяться на чудо, – ответил он. Я пожал плечами.

Бред! О каких чудесах он говорит? Какие могут быть чудеса во времени! Даже малейшее влияние на его ткань недопустимо. Иначе окажешься во временной петле. Это в лучшем случае. Из нее хоть есть шанс выбраться. А то просто сгинешь, как после встречи с буджумом. А Бородавочник оказался в такой ситуации, когда вытащить его, не нарушив ткань времени, уже невозможно. И на какое чудо тут можно рассчитывать?

– И то верно, – прогудел Мироныч. – Сидеть и тосковать, конечно, проще.

И этот туда же, со своими поросшими мхом поучениями.

– Поступок, нужен геройский поступок, – сказал Баламут. – Мы решили, что тебе следует поговорить с основателем нашего поселка.

– С тем самым? – нахмурился я.

– Да, с тем самым. А еще он разработал кодекс вольных собирателей, – с азартом произнес Баламут. – Он знает о времени и обо всем, что с ним связано, лучше любого из нас.

– Разве не он давным-давно исчез в неизвестном направлении? – спросил я. – Куда он исчез и почему так получилось, никто не знает до сих пор.

– Что правда, то правда – исчез, не оспоришь, – согласился Мироныч. – Но ведь его можно попытаться найти.

Я окинул таверну взглядом. В дальнем углу за круглым столом, который был принесен сюда, кажется, из каюты «Титаника», сидел Вицли-Пуцли. Он отсалютовал мне братиной и ободряюще улыбнулся. Чуть в стороне от него в плетеном из лозы кресле-качалке полулежал Марек по прозвищу Тарабарщина. И хотя он был неподвижен, а из трубки, которую он держал во рту, не шел дым, меня не покидало ощущение, что из-под полуприкрытых век он внимательно следит за мной. И кто это там пристроился у камина? Не старина ли Панург? Сидит себе на расшатанном стуле викторианской эпохи, закинув по-пижонски ногу на ногу и подперев щеку ладонью, и пристально рассматривает меня с кривой ухмылкой на губах. Мне ли не знать его знаменитой ироничной ухмылки!

Заговор – иначе и не назовешь. Посовещались тут в задней комнате и надумали подсунуть мне безумную идею. А теперь вот явились и любуются. Надеются, что я клюну на их наживку? И неведомо куда отправлюсь выручать друга? Кретины.

– Ну что решил? – подал голос Баламут. – Не таись, детинушка, молви слово.

В ответ я только мрачно хмыкнул. Хотя стоило попробовать. Чем черт не шутит, когда Бог дремлет!

– Итак, вы предлагаете мне пойти туда, не знаю куда, и найти то, не знаю что?

– Не совсем так, – поправил меня Баламут. – Кого найти, ты знаешь. Аристотеля. Чтобы спасти друга, тебе надо найти его.

5.

Я сидел в проеме чердачного окна и смотрел на лоскутное одеяло парижских крыш начала двадцатого века. Внизу, под этими крышами, мирно соседствовали крохотные забегаловки и ресторанчики, квартиры и доходные дома, нищета и достаток, истинная и поддельная роскошь. Там, внизу, обыватели умирали от голода, влюблялись, жестоко мстили, но чаще прозябали – чтобы потом кануть в Лету, не оставив после себя ни следа. А еще там бродили художники и писатели, доселе никому не известные. Много ли им было нужно, чтобы спорить до хрипоты о вечном, писать книги и рисовать картины, которые после их смерти станут шедеврами? Рюмки абсента да пачки папирос, набитые турецким табаком. Эти след оставят, но все равно накроются могильными плитами, как только придет срок.

Я вздохнул.

Спуститься вниз? Нет, сейчас мне нужны только крыши Парижа. Они помогают думать. Как отыскать человека, затерявшегося в дебрях времени? Пойти туда, не зная куда, истоптать десять железных сапог, съесть десять железных хлебов?

Представив, как грызу железный каравай, я невольно содрогнулся.

Страсти какие. Избавь меня, Боже, избавь.

Я снова вздохнул.

Итак, я опробовал самое простое: я посетил время, в которое жил Аристотель. Оказалось, он действительно существовал и даже оставил след в истории. Мыслитель, открывший основной закон гидростатики и совершивший множество дел. Вот только мне нужен был другой Аристотель – тот, кто основал наш поселок. Откуда он взялся? И зачем назвался таким громким именем? Или оно настоящее? Но главное – как его найти?

На соседней крыше промелькнуло что-то темное, размером с шапку. Порыскав по сторонам, существо замерло, а потом стало подкрадываться к лежавшему возле печной трубы сломанному зонтику.

Обыкновенный попрыгунчик-мусорщик. Если есть вольные собиратели, почему бы не появиться существам, которые научились прыгать во времени и приспособились питаться потерянными вещами?

Возле зонтика попрыгунчик снова замер, словно принюхиваясь, но наконец решился: прыгнул, растянулся, накрыл всем телом добычу. Если сейчас его не спугнуть, через полчаса от зонтика не останется мокрого места.

Старясь не делать резких движений, я осторожно продвигался поближе к мусорщику и устроился в пяти шагах от него.

Попрыгунчик все еще был при деле. От удовольствия он едва слышно повизгивал, а тело его пульсировало и время от времени окрашивалось в самые разные цвета. Вот оно стало малиновым, но уже через мгновение его затопила тусклая зелень. Впрочем, и этот цвет быстро сменился другим. Потом, словно вспомнив об осторожности, мусорщик времени поменял свой окрас под цвет черепицы, став, подобно хамелеону, почти незаметным.

Интересно, что подумал бы тот, кто не посвящен в тайны времени, увидев такое создание? Может, благодаря подобным встречам и возникли мифы о домовых, леших и другой нечисти?

Впрочем, сейчас это было не столь важно. Вот как найти того, незнамо кого, – большой вопрос? Что вообще мне известно об Аристотеле?

Склад ума. Судя по его делам, он принадлежит к породе пытливых исследователей. Никаких тайн и загадочных исчезновений. Просто некий ученый, изучая законы перемещения во времени, попутно основал наш поселок и разработал принципы, по которым можно заниматься вольным собирательством. А после двинулся по своим делам дальше.

Только знать бы куда? Конечно же, в поисках новых загадок времени, того, над чем стоит подумать.

Я покачал головой и снова взглянул на попрыгунчика.

Вот еще одна из загадок времени. Кто они и откуда? Как научились тому, что умеют? А ведь они должны где-то жить, вить гнезда или рыть норы, чтобы вывести детенышей. Забавное должно быть местечко.

Думаю, Аристотель не мог не заинтересоваться ими и наверняка там побывал. Найти бы этот момент. Впрочем, кто мне мешает? По правде говоря, это плевое дело. Главное – узнать, где находится дом мусорщиков времени.

Насытившись, попрыгунчик медленно отодвинулся к печной трубе. От сломанного зонтика не осталось и следа. Странно, но так быстро он его съесть не мог. Значит, решил забрать с собой, оставить про запас или накормить детеныша. Выходит, сейчас он отправится домой. Удобный момент, чтобы выследить его.

Рядом с попрыгунчиком я заметил крохотное жемчужного оттенка пятнышко. Это была дверь. Он скользнул в нее. Еще мгновение – и дверь закроется. Мне хватило одного взгляда, чтобы придержать ее и даже раздвинуть. Теперь в нее мог пройти и человек.

Направляясь к двери, я вспомнил про маленькую девочку, которая последовала за волшебным существом в его норку. Кажется, в той истории все закончилось благополучно. Вдруг и мне, взрослому дяде, повезет и моя волшебная страна окажется не столь опасной?

6.

Шторм, ураган, семь казней египетских, двадцать два татаро-монгольских нашествия и один одесский привоз…

Вокруг было как-то подозрительно тихо и мирно. Это не могло не настораживать. Особенно после того, что я видел последние шесть часов. И куда я в итоге угодил? Глаз бури, островок спокойствия посреди сотрясающего полотно времени шторма? Как вообще этой дорогой проходят попрыгунчики? Хотя у них инстинкт, который в подобных ситуациях здорово выручает. А вот мне пришлось туго.

Я открыл глаза.

– Пациент пришел в себя.

Это сказала девушка, молодая и красивая. Она смотрела на меня с неподдельным участием.

Я подумал, что в реальном мире такие хорошенькие сиделки редкость. Значит, расслабляться пока рано. За спиной у девушки виднелась белая стена, на вид самая обычная – не шевелилась, не обрастала иглами или зеленой травкой, никакие звериные морды со злобно оскаленными клыками из нее не выглядывали.

– Или мне это только показалось? – пробормотала сиделка.

– А ты проверь.

Тот, кто сказал это, находился вне поля моего зрения.

Кто он – врач, доктор?.. Я болен? И чем, позвольте спросить?

– Пациент, скажите что-нибудь. Как вы себя чувствуете?

– Где я?

– Вы у нас, и вы в полной безопасности.

– А точнее?

– Точнее я вам скажу, как только узнаю, кто у меня на попечении.

Знакомые игры. К счастью, любой вольный собиратель способен легко выяснить, где он находится и в каком времени застрял, подобно тому, как птица определяет направление полета. Стоит лишь задуматься, и ответ придет сам собой.

Я ухмыльнулся.

– Будем торговаться?

На пухлых губах сиделки появилась ироничная усмешка.

– Спорим, твоя жажда узнать, где ты, сильнее моего желания выведать, с кем я имею дело?

И куда только делось все очарование? От сочувствия не осталось и следа. Словно кто-то повернул выключатель.

– В самом деле?

– Угу. И у меня есть еще одно преимущество.

Я поморщился:

– И какое?

– Оно рядом с тобой. – Это сказал тот, кого я принял за лечащего врача.

Я приподнялся, чтобы взглянуть, на него, и сразу понял, что ошибся. Нет, это кто угодно, только не врач. Лицо, как у тюремного надзирателя, халат грязный, а в руке ржавая пила-ножовка.

– Лечить откажетесь? – как ни в чем не бывало поинтересовался я.

– Отчего же, возьмусь, – сказал мнимый доктор. – Мой метод разом восстанавливает способность к речи.

Я взглянул на сиделку.

– Соглашайся, соглашайся, – кивнула она.

Не пора ли свалить отсюда подобру-поздорову? И как можно скорее. Только бы встать…

– Лежите, больной, лежите, – стальным голосом приказала сиделка, уловив мое движение. – Доктор прописал вам постельный режим.

Человек в синем халате шагнул ко мне…

И тут по другую сторону кровати я заметил слабый жемчужный отсвет. Я знал: этот мерцающий прямоугольник – открывшаяся дверь в иное время. Мне оставалось лишь приподняться и нырнуть в нее рыбкой.

Именно так я и сделал. Падая, я видел протянутые ко мне руки, но понимал, что меня им уже не ухватить – слишком руки коротки. Еще раз прикинул в уме, куда меня занесло. Выходило, что это кусочек, некогда выпавший из общего полотна времени и обособившийся. Скорее всего, это двадцатый век, из которого я родом, а безумцев в нем было предостаточно.

Понимают ли доктор с сиделкой, что со временем у них не все в порядке? Интересно, сколько стихийных собирателей они успели обработать? Ведь не каждый из тех, кто к ним попадал, осознавал, каким даром он обладает, а потому не мог вовремя унести ноги.

Хочешь не хочешь, а придется ими заняться, но сначала надо найти Аристотеля и спасти Бородавочника.

Сразу после меня дверь закрылась, оставив на стене едва заметное пятнышко. Через несколько мгновений оно исчезнет.

Я летел в пустоту, падал все ниже и ниже. Что там, на дне? Знать бы…