Текст книги "Записки полковника Генштаба в отставке"

Автор книги: Леонид Свиягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Но «поезд ушёл»! Пришлось ему и меня поздравлять с поступлением!

Остальные офицеры пошли на «большой круг» – сдавать ещё три экзамена.

ГЛАВА 2 . Офицерская служба .

09.03.2020

На выполнении правительственного задания

В конце мая 1977 года я был вызван через посыльного к командиру нашего полка подполковнику Деделову в целинный автопарк на полигон. В этот год наша Нахичеванская 75-я дивизия для выполнения Правительственного задания по уборке урожая сформировала сводный автобатальон. Нашему мотострелковому полку предстояло сформировать управление автобатальона и один автовзвод.

Если управление автобатальона удалось сформировать быстро, то на должность командира автовзвода надо было назначить человека с капитанской должности. В нашем так называемом кадрированном полку такими были командиры кадрированных рот. В мирное время они не имели подчинённых, изучали военнообязанных в военкоматах, периодически на сборах обучали приписной состав военному делу.

Под любыми предлогами данная категория офицеров старалась «увильнуть» от такого ответственного задания. Продолжительность командировки почти полгода, в подчинении 39 человек, из которых 26 – призванные на полгода из народного хозяйства «дядьки» старше командира на 10—15 лет, и 23 автомобиля такого же возраста.

В последние дни перед смотром готовности автобатальона командир автовзвода от нашего полка старший лейтенант Виктор Цветков слёг в госпиталь с подозрением на приступ паховой грыжи.

Накануне была телефонограмма Командующего нашей армии о непривлечении к этому заданию молодых лейтенантов-выпускников военных училищ 1976 г. Одним из таковых был я.

Комполка поставил задачу принять под командование автовзвод и подготовить его к строевому смотру. Моё напоминание, что это идёт вразрез с указаниями командарма, только разозлило комполка.

Метод кнута и пряника никто не отменял. Мне было обещано комполка, что по возвращении с командировки получу отдельную квартиру. Буквально накануне я женился, а жили мы с женой не одни, а в квартире с подселением.

Командир дивизии генерал-майор Череп, дядька почти 2-метрового роста, «кадет-семилетка» с бритым постоянно черепом, задал на смотре мне только один вопрос: «Кадет, не подведёшь?».

Разве я имел право подвести его?

В 70-е годы в Советской армии на уборку урожая, согласно Постановлению Советского Правительства, формировались 48—50 оперативных групп, в состав которых входило по 4—6 автобатальонов, состоящих из 4—6 авторот 4-взводного состава.

Командующему 4-й Армии, дислоцирующейся в Азербайджане, надоело каждый год узнавать, что его опергруппа оказывается в числе последних по итогам своей работы. Он принял решение назначить начальником оперативной группы своего первого заместителя генерала Кожевникова.

Генерал Кожевников был очень уважаемым в войсках армии генералом-фронтовиком. Сам был очень разносторонне подготовлен. Этого же он требовал и от своих подчинённых.

Со времён войны у него не было одного глаза, поэтому он всегда носил чёрную накладку на глазницу. Это придавало лицу довольно пиратский вид. Спорить с ним большинству не хотелось. Под командованием такого генерала автобатальоны ж/д эшелонами в середине июня убыли к месту первого этапа уборки урожая в Ставрополье.

Летом 1977 года в Ставрополье стали внедрять новый метод применения техники. Он заключался в создании уборочно-транспортных комплексов или звеньев. На период уборки урожая закреплялись за конкретными зерноуборочными комбайнами конкретные транспортные средства. Например, в Дивненском районе Ставропольского края за каждым комбайном было закреплено четыре грузовых автомобиля.

В итоге добились повышения производительности труда и зарплаты персонала. Так, урожайность пшеницы впервые в районе достигла 32 центнера с гектара. По итогам работы многие роты автобатальонов были награждены Знамёнами и призами руководства края, районов, колхозов, совхозов.

В начале августа личный состав и техника были загружены на ж/д эшелоны и в недельный срок передислоцированы в Целиноградскую область (Целиноград – прежнее название Астаны, ныне Нурсултан). Здесь местом дислокации нашей автороты стал посёлок Вишнёвка в 17 км от г. Целинограда.

Тут урожайность пшеницы составляла 7—9 центнеров с гектара. Но пшеница Казахстана была твёрдых сортов, то есть без её добавления из ставропольской хорошего хлеба не испечь.

Здесь пришлось за одним авто закреплять по два комбайна. Иначе были простои техники… Так как наши автобатальоны были хозрасчётными организациями, заправка техники производилась за счёт заработанных средств. Пришлось участвовать в перевозках любых грузов народнохозяйственного назначения.

11 сентября наши автобатальоны были загружены в ж/д эшелоны и передислоцированы в Ахтырский район Сумской области Украины.

После выгрузки роты и батальоны были размещены в сёлах.

Задачей на третьем этапе уборки была перевозка сахарной свёклы с полей на свеклоприёмные пункты.

Первые заморозки ощутили на себе, когда грузились в Казахстане. Техника с большими сроками эксплуатации снята была в частях с хранения, в ходе уборки имела значительный пробег, большой износ, требовала серьёзного обслуживания.

Несмотря на все трудности, задачи автобатальонами были с честью выполнены. 20 ноября торжественно с оркестром командование дивизии встречало прибытие нашего эшелона с автобатальоном.

По итогам всей уборочной кампании в 1977 году среди 47 оперативных групп Советской армии наша группа заняла третье место.

Командующим 4-й армии была издана Директива о поощрении руководства опергруппы и командования батальонов и рот. Ряд командиров были представлены к награждению государственными орденами и медалями, выдвинуты на вышестоящие должности.

Так как к госнаграде меня не могли представить (офицеров моего выпуска 1976 г. официально на выполнение задания не привлекали), командир полка за успешное выполнение Правительственного задания представил меня к назначению на вышестоящую должность командира мотострелковой развёрнутой роты.

Уже 12 декабря был подписан приказ о назначении меня, лейтенанта Свиягина, на капитанскую должность командира роты. А Новый год мы с женой встречали в отдельной (без подселения) квартире! Командир полка подполковник Деделов не обманул!

Р. S. В знаменательном 1977 году (60 лет Советской власти) юному командиру роты исполнилось 22 года! Свою первую медаль (юбилейную ) он получил в феврале 1978 года.

Ленинградский вояж лейтенанта

Необычайной отзывчивости и огромной доброте ленинградцев посвящается…

Сначала о том, что меня привело в Ленинград.

Когда в 1977 году был в командировке на выполнении Правительственного задания по уборке урожая от Советской армии на втором этапе в Казахстане, получил травму левой руки в аварии. Когда меня доставили в районную целиноградскую больницу, три пальца левой руки были сильно повреждены. Два из них хирургу пришлось ампутировать, третий палец удалось сохранить, но оставшаяся часть повреждённого сухожилия не давала пальцу полностью сгибаться. Левая кисть практически на 50 % потеряла свою трудоспособность. Это я всячески скрывал от своего командования.

Полученное повышение по службе по итогам успешного выполнения Правительственного задания, конечно, тешило моё самолюбие, но горькая проза жизни требовала принятия мер к травмированной руке.

Будучи в отпуске осенью 1978 года у родителей, получил совет от мамы. Она рекомендовала обратиться к её школьной подруге, работавшей в то время заведующей отделением в НИИ детской травматологии и ортопедии в г. Пушкин Ленинградской области. Проживала подруга в г. Ленинграде.

Получив от мамы её адрес, благо у меня оставались неиспользованные дни от отпуска, вылетел самолётом в город на Неве. Созвониться накануне моей поездки с подругой мамы не удалось. Мой однополчанин, командир танковой роты капитан Костя Кан, ранее служивший в ГДР, дал мне домашний адрес своего демобилизованного бойца-ленинградца Саши Скачкова. После прилёта в Ленинград и размещения у Саши направился домой к маминой подруге.

Дважды зря побывав у её закрытой квартирной двери, решил, что днём она ещё на работе. Но и после 18 часов мои неоднократные попытки звонков в её дверь к положительным результатам не привели.

На мои тщетные звонки в дверь открылась соседняя квартира, и пожилая женщина, вышедшая оттуда, спросила меня: «Кто Вам нужен?» Объяснив ситуацию соседке, я был «сражён» услышанным от неё известием. Оказалось, что мамина школьная подруга уже два дня как улетела в Берлин на медицинский симпозиум. До её возвращения ещё 10 дней.

Огорчённый известием, развернулся, чтобы уйти. Соседка, увидев мой опечаленный вид, стала расспрашивать меня о проблеме. Выслушав суть, она предложила зайти в её квартиру, выпить чаю с вареньем и дождаться её мужа с работы. Он работал в Военно-медицинской академии… Ободрённый таким известием, сняв фуражку и плащ-пальто, сел пить чай и ждать мужа соседки.

Вернувшись с работы, муж соседки рассказал, что он уже 25 лет работает в Военно-медицинской академии… МАЛЯРОМ! Их сын окончил Ленинградское высшее военное общевойсковое училище и по распределению попал в Заполярье. Увидев на мне такую же форму, хозяйка думала, что я знаю их сына. Расставаясь с гостеприимными хозяевами, мы условились, что меня соседка встретит у Финляндского вокзала на следующий день и проведёт (через котельную ) в академию.

На следующий день, благополучно встретившись с пожилыми супругами, оказался на территории Военно-медицинской академии. Взяв меня под руку, «дядя» Коля (так звали мужа соседки) строго меня проинструктировал называться его племянником. Он сказал, что за 25 лет всем местным начальникам не раз делал ремонты в их квартирах и дачах. Пусть только попробуют отказать!

Под ручку с дядей Колей мы пошли к начальнику кафедры военно-полевой хирургии. Начальник кафедры, капитан 1-го ранга очень радушно нас встретил. Но после этого расстроил нас словами, что военно-медицинская наука пока ещё с трудом восстанавливает работоспособность рук. А до пальцев очередь дойдёт ещё, видимо, не очень скоро!

Он порекомендовал обратиться к начальнику кафедры травматологии и ортопедии. Доктор медицинских наук полковник Ткаченко в то время был Главным травматологом Советской армии и Военно-Морского Флота.

Встреча с полковником Ткаченко тоже была не менее радушной. Чувствовалось, что мой сопровождающий «дядя» имеет в академии большой «вес»! Но, касаясь моей проблемы, ничем здесь в академии он помочь не мог…

Видя моё отчаяние, посоветовал зайти в гражданский НИИ травматологии и ортопедии им. Орбели. Благо, что от академии он был совсем рядом. На мой вопрос, кто со мной, лейтенантом, в НИИ будет разговаривать, Ткаченко посоветовал сослаться на него.

Действительно, сначала в приёмной НИИ им. Орбели со мной не очень хотели разговаривать. Но, узнав, что я от Главного травматолога Советской армии, очень вежливо записали, поставив на очередь для проведения необходимой операции и возможного протезирования.

Очередь ориентировочно была расписана на 6—8 месяцев. Предупредили, что нужно будет гарантийное письмо из воинской части, если потребуется оплата протезирования.

Вернувшись к себе в полк, стал ждать вызова на операцию из НИИ им. Орбели. Наконец, в апреле 1979 года долгожданный вызов пришёл.

Надо сказать, что в январе 1979 года исполняющий обязанности начальника штаба полка капитан Анатолий Захаров (штатный начальник разведки полка) дал команду моему командиру батальона капитану Володе Смольнякову представить документы на досрочное присвоение мне очередного воинского звания «старший лейтенант» к 23 февраля. Срок присвоения (очередного) воинского звания истекал у меня только в июле текущего года. Но присвоение очередного воинского звания даже на полгода раньше было серьёзным стимулом для офицерской службы.

Представление было подписано командиром полка и отправлено наверх по инстанциям. Прошедшее празднование 23 февраля никакого досрочного присвоения воинского звания не принесло.

Прибыв в Ленинград в начале апреля, был госпитализирован в НИИ им. Орбели. Сдав необходимые анализы, без задержки был там прооперирован. В ходе операции хирурги НИИ немного разрезали ладошку между остатками пальцев, в этот промежуток пересадили кожу, снятую с моего левого бедра, и «подремонтировали» третий пострадавший палец левой руки.

Через неделю, узнав, что у меня есть возможность проживания в городе, врачи отпустили из стационара с условием регулярного прибытия на перевязки. В планах специалистов значились установка аппарата доктора Елизарова на остатки ампутированных пальцев и в течение месяца вытягивание косточек остатков фаланг пальцев путем ежедневного подкручивания гаек, удлинения самого аппарата.

Перед 1 мая получил от жены телеграмму из моей воинской части (она в ней работала). Жена поздравляла меня с присвоением очередного воинского звания «старший лейтенант» и сообщала, что мне предложена замена в Ленинградский военный округ. В этом округе заменяемым районом было только Заполярье.

Надо особо отметить, что из Нахичевани, где я проходил службу, в то время не было плановой замены офицерского состава. Оттуда можно было уехать, только поступив в военную академию, или сменить офицера, изъявившего желание продолжать службу после группы войск за границей или льготного района в СССР (Заполярья, Камчатки или др. места службы – согласно особому перечню).

Заявив своим докторам о том, что я отказываюсь удлинять свои остатки костяшек пальцев, получил в НИИ пластмассовые протезы двух пальцев, очень похожих внешне на родные. Они крепились на руке, как пробки от шампанского (как присоски). Таким образом, моя левая рука в результате лечения была относительно восстановлена.

Прибыв в полк, доложил командованию о завершении лечения. На Торжественном построении полка на День Победы получил из рук командира полка погоны старшего лейтенанта. Как выяснилось, совсем не досрочно! Оказывается, вышел новый Приказ Министра обороны СССР. Он был о сокращении сроков выслуги в звании «лейтенант» после высших училищ: из 4-годичных до 2 лет, из 5-годичных – до 1 года! Мои документы на присвоение звания «старший лейтенант» к выходу этого приказа находились в Управлении кадров округа, поэтому в числе первых были подписаны Командующим округа накануне, перед 1 мая. Досрочное же присвоение воинских званий младшим офицерам являлось прерогативой только Министра обороны!

К концу мая пришла выписка из Директивы Главкома Сухопутных войск по личному составу о переводе меня для дальнейшего прохождения службы в Ленинградский военный округ.

Но главное в моём рассказе всё же то, какие необычайно отзывчивые на чужую беду люди живут в Ленинграде! Как отнеслись ко мне совсем незнакомые жители города! Как они на каждом шагу мне помогали! Стоило обратиться по любому вопросу к местному жителю, сразу по-доброму объяснят и даже проводят… Такое сопереживание горю и навалившейся беде я встречал редко там, где довелось побывать мне до этого…

Мои дорогие ленинградцы! Сейчас Вас называют по-другому. Но я низко, в пояс кланяюсь Вам, преклоняю свои колени перед Вашими предками, погибшими в блокаде Вашего города, но не сдавшими его на милость захватчиков !

Вашему мужеству и стойкости будут поклоняться и мои потомки!

Спасибо Вам, дорогие!

С уважением, полковник в отставке Леонид Свиягин.

17.03.2020

Чрезвычайное происшествие у Боевого Знамени полка

Из Положения о Боевом Знамени воинской части Вооружённых Сил СССР:

«При утрате Боевого Знамени командир воинской части

и военнослужащие, непосредственно виновные в таком позоре,

подлежат суду Военного Трибунала, а воинская часть —

расформированию».

Особенность воинских частей Советской армии, называемых «кадрированные», была в том, что солдат срочной службы в них было ограниченное количество. На военное время или особый период в эти воинские части из народного хозяйства призывался через военкоматы приписной состав военнослужащих запаса. В мирное время их припиской к военкоматам, изучением и обучением на военных сборах занимались офицеры кадрированных частей.

Например, в мотострелковом полку, где мне довелось начать офицерскую службу, самыми укомплектованными подразделениями солдатами срочной службы были одна мотострелковая и одна танковая роты. В остальных подразделениях полка, кроме офицерского состава, было по 2-4 солдата срочной службы. Это механики-водители гусеничной техники и водители колёсных машин.

Охрану поста № 1 с Боевым Знаменем полка, складов с вооружением и имуществом, парков боевых машин несли вооружённые караулы. Они снаряжались от мотострелковой и танковой рот. Караулы заступали на сутки, сменяя друг друга. То есть одни сутки рота была в карауле, вторые сутки – занималась боевой подготовкой или обслуживанием техники. И так через день «на ремень» – в караул. Начальниками караулов заступали офицеры – командиры взводов. Дежурными по полку несли службу офицеры с должностей от командира роты и выше.

Необходимо заострить внимание на одном важном моменте. За пару месяцев до описываемых событий ко мне в мотострелковую роту был переведён младший сержант Садырин. Он прибыл из г. Кутаиси, где служил до этого старшиной роты воздушно-десантных войск. В наказание за неуставные взаимоотношения в его роте он был разжалован до звания «младший сержант». Его рота долго ходила «гусиным шагом» за неизвестную нам провинность. Он был здоровяком 2-метрового роста. До армии окончил среднюю школу и занимался парашютным спортом. В мою роту он прибыл на должность командира мотострелкового отделения.

Пост № 1 – Боевое Знамя полка – находился на втором этаже штаба в конце коридора, между кабинетами начальника штаба и командира. В тот памятный день я заступил дежурным по полку, а моя рота с одним из командиров взводов – в караул. Младший сержант Садырин заступил в караул разводящим. Часовыми на пост № 1 назначали благонадёжных солдат, не имеющих нареканий по дисциплине. Преобладающая часть солдат срочной службы, особенно в пехоте, была выходцами из среднеазиатских республик, ведь там рождаемость на порядок выше, чем в других республиках.

В этот раз в состав караульных для поста № 1 попал один из представителей солнечных республик. Согласно Уставу гарнизонной и караульной службы, я должен был проверить несение службы караулом в ночное время. В 3.30 я прибыл в караульное помещение. Со мной на проверку постов были направлены из состава бодрствующей смены разводящий Садырин и один караульный.

Успешно проверив дальние посты в парке боевых машин и на полковых складах вооружения и имущества, зашли в штаб и поднялись на второй этаж. Часового на посту № 1 не было!!!

Приказав бойцам оставаться на месте, я подошёл к Боевому Знамени полка. Автомат Калашникова с примкнутым штык-ножом стоял прислонённый к цепочке, ограждающей площадку для часового. Как только я поднял автомат и забросил его себе на правое плечо, распахнулась слева дверь приёмной кабинета начальника штаба. Из неё с ошалевшими от сна глазами выскочил часовой. Он прыгнул с разбегу на меня, пытаясь сорвать с моего плеча автомат Калашникова! От толчка солдата я не устоял и вместе с ним повалился на пол. Я понимал, что, завладев автоматом, боец откроет огонь на поражение! Разводящий Садырин, не ожидая моей команды, в несколько прыжков оказался возле поста и быстро скрутил часового. Выставив на пост караульного бодрствующей смены, доставили бойца со связанными ремнём руками в караульное помещение.

Утром командир полка объявил этому солдату 5 суток ареста на гауптвахте. Оказывается, часовой зашёл в приёмную комнату начальника штаба и прилёг там на стол отдохнуть. На наш вопрос, зачем автомат в коридоре оставил, вразумительного ответа так и не получили. После отсидки 5 суток на гауптвахте его перевели в хозвзвод. Из нарядов по кухне он не «вылезал» до своей демобилизации.

С тех пор у меня появился второй день рождения! По моему ходатайству командир полка присвоил Садырину звание «старший сержант». При демобилизации ему было присвоено звание «старшина».

Командир полка не захотел выносить «сор из избы». Он не стал докладывать о происшествии вышестоящему командованию и военному прокурору гарнизона. В противном случае дело для солдата-нарушителя могло закончиться сроком службы в дисциплинарном батальоне! Такое чрезвычайное происшествие могло бы иметь совсем другие печальные последствия!

28.03.2020

Моё первое свидание со столицей советского Заполярья

За 30 лет армейской службы и 15 лет в бизнесе мне довелось побывать во многих странах мира (28 стран, 6 североамериканских штатов). Это реализовалось потому, что взял на вооружение мысль писателя Марка Твена о том, что человек на закате жизни жалеет о двух вещах, что мало любил и мало видел. Теперь об этом буду жалеть гораздо меньше (но БУДУ!).

Из семи гарнизонов, которые остались за плечами, Казанский и Бакинский были по-юношески запоминающимися, так как они дали путёвку в будущую офицерскую жизнь. Там была жизнь в коллективе единомышленников, в основном в строю. В других пяти гарнизонах (Нахичеванском – на границе с Ираном, Мурманском – на другом конце великой страны, Печенгском – на границе с Норвегией, Высоко-Митском – в Чехословакии, Минском – на родной земле моей мамы, уроженки Белоруссии) был уже не один, а с семьёй. Но самым запоминающимся событием было всё же свидание со столицей советского Заполярья – Мурманском.

Уезжая по замене из Закавказья, в Нахичевани сдал квартиру, не бронируя (особым желанием возвращаться сюда не горел), загрузил ЖД контейнер домашними вещами и отправил его в Ленинград. Точное назначение должен был получить в Ленинграде, где находился штаб Ленинградского военного округа. Сам с женой, маленькой дочкой и двумя чемоданами поездом убыл в Питер.

В Ленинграде, в Управлении кадров военного округа рядом с Дворцовой площадью под аркой Генерального Штаба получил предписание прибыть для дальнейшего прохождения службы в город-герой Мурманск.

Наш поезд до Мурманска ехал почти сутки. Выйдя на перрон ж/д вокзала Мурманска, мы были просто в шоке – 7 июля 1979 года в Мурманске было +32 градуса жары! Всё бы ничего, но мы уезжали от нахичеванской жары в 38—42 градуса на Север! Второе, что нас сильно удивило, – на улицах города почти не было людей!

Проехав на троллейбусе (!) до штаба дивизии, он был на одной улице с ж/д вокзалом (здесь главная улица города тянется вдоль Кольского залива на 32 километра), доложил оперативному дежурному по штабу дивизии о прибытии. Спрашиваю у него: «А где народ городской?» Он объяснил, что сегодня праздник – День Рыбака, и весь народ на городском стадионе отмечает его.

Получив предписание в полк, благо помощником оперативного дежурного был кадровик, я с семьёй на троллейбусе (!) поехал по месту назначения. Он находился на окраине города в посёлке Нагорный.

В воинской части был начальник штаба полка майор Канищев. Я ему доложил, что старший лейтенант Свиягин прибыл на должность командира роты. Он сообщил мне, что весь личный состав полка находится на городском стадионе, где до вечера обеспечивает городской праздник. К сожалению, сообщил он, свободных мест в офицерском общежитии нет, но до следующего утра он великодушно разрешает мне с семьёй переночевать в санчасти полка.

Разместившись в одной из палат санчасти, стали ждать ночи. А она не приходит! На часах 22-30, а солнышко висит на небе, как в полдень! Около часа ночи немного стало смеркаться, но было светло, как днём. И, главное, спать не хотелось!

К утру сон, конечно, всех сморил. Вообще, заполярная погода непредсказуема. И это в любое время года. Надо подчеркнуть, что зря государство деньги никому не доплачивает. Те северные надбавки и льготы (год за полтора, 45 суток отпуска, доплаты за должность) даются не просто так.

За полярным кругом 20%-е кислородное голодание в сравнении со средней полосой, вынашивание плода и роды для женщин являются патологией. Поэтому рожать мужья стараются отправить жён в среднюю полосу России. Моя причёска довольно сильно изменилась после проведённых здесь лет, хотя с радиацией здесь нигде не контактировал.

В начале 70-х годов в Мурманск прилетал Хрущёв. Посмотрев на июльскую жару, он отменил все льготы северянам. Только при Брежневе, кажется, в 1974 г. льготы были возвращены народу. Но это было до меня.

А мне было утром предложено освободить санчасть. За КПП полка начиналась улица Шевченко. Она была застроена 2-этажными деревянными щитовыми домами 40-х годов.

Зам. по тылу полка разрешил занять свободную комнату, которую я сам там отыщу! В 6-м или 7-м по счёту доме, в одной двухкомнатной квартире оказалась свободной одна проходная комната. Хозяин занятой комнаты был в командировке, но ключи от квартиры оставил соседке по лестничной площадке. Мои бойцы принесли из роты три солдатских матраца.

В первую ночь здесь ночевали без коек. Начальник склада загулял в День рыбака. Постелили матрацы на полу, легли спать. А не спится! Светло! Кто-то ещё покусывает! Оказалось, эти дома имеют своих основных жильцов – клопов! Соседка дала какой-то белый порошок от них, посыпали дорожки вокруг матрацев. Вроде стали засыпать. Но сон сразу пропал, когда увидели, как клопы поднимаются по стенам на потолок и оттуда пикируют на матрац! Это было ЧТО-ТО!

Генеральная уборка и санобработка на следующий день немного сняли остроту вопроса. Только через два месяца удалось снять квартиру в нормальном 5-этажном панельном доме, а к Новому году, так как жена забеременела, командование полка через КЭЧ гарнизона помогло «выбить» 2-комнатную квартиру в неплохом 5-этажном доме.

Надо сказать, что Мурманск – красивый современный портовый город с отзывчивыми жителями. Здесь и родился мой сын Михаил в мае 1980 г. Кстати, рождённым здесь в те годы вручались медали при регистрации детей в ЗАГСе. На медали была надпись: «Рождён в Мурманске».

10.03.2020

Инспекторский морской десант в год Олимпиады-80

Многие события в жизни оставляют неизгладимый след в судьбе человека. Минуло ровно 40 лет со времени прошедших событий, о которых ниже пойдёт речь.

У каждого взрослого читателя год Олимпиады-80 вызывает воспоминания, связанные с ним, если, конечно, читатель тогда был в сознательном возрасте. Главным событием моей жизни было, естественно, рождение в этот год сына Михаила, названного в честь деда. Другим крупным событием олимпийского года, оставившим след в моей памяти, было морское десантирование подразделений мурманского мотострелкового полка на полуостров Рыбачий, что на Кольском полуострове в Баренцевом море.

В олимпийский год Группа генеральных инспекторов Минобороны проверяла уровень и качество взаимодействия Ленинградского военного округа и Северного флота в ходе военно-стратегических игр. Элементом этих игр являлись совместные оперативно-тактические учения частей и соединений Ленинградского военного округа и Северного флота.

В это время мне довелось служить командиром роты в мотострелковом полку мурманской дивизии, дислоцирующейся непосредственно в Мурманске. Полк на особый (военный) период предназначался в состав морской пехоты Северного флота. На его вещевых складах в мирное время хранились комплекты формы морской пехоты для военного времени.

Основные боевые подразделения мотострелков мурманской дивизии применяли боевую технику, имеющую название МТЛБВ. Собой она представляла многоцелевой гусеничный легкобронированный транспортёр с уширенной гусеницей, позволяющей не только передвигаться по болотистой местности, но и преодолевать вплавь неширокие водные преграды. В небольшой бронированной башенке МТЛБВ размещался 7,62-миллиметровый танковый пулемёт Калашникова (ПКТ). В состав экипажа входило мотострелковое отделение со своим штатным вооружением. В войсках машина за свои качества была уважаема и получила прозвище «Мотолыга». В движение транспортёр приводился очень распространённым дизельным двигателем Ярославского моторного завода ЯМЗ-238. Запчасти для него не были дефицитом. Скорость движения по пересечённой местности составляла 45—50 км/час, на шоссе – 65—75 км/час, на плаву – 4—5 км/час. Для действий в условиях Заполярья машина очень подходила!

Замыслом тактических учений предусматривались загрузка мотострелкового батальона с техникой и вооружением на большой десантный корабль (БДК) в порту Мурманска, выдвижение к полуострову Рыбачий морским эшелоном, огневая подготовка (поражение противника) авиационными и морскими средствами переднего края противника, под прикрытием которой мотострелковый батальон должен был десантироваться своим ходом с БДК, атаковать поражённого огнём противника на побережье и закрепиться на нём до подхода главных сил.

Выполнению этой боевой задачи предшествовала большая кропотливая работа. Требовалось провести немалый объём подготовки. Водители транспортёров не имели опыта вождения в условиях морской «болтанки». Каждая единица техники требовала тщательной герметизации швов, лючков и щелей. Эти вопросы решались бойцами под руководством командиров и техников подразделений ещё до погрузки на морские транспортные средства и проверялись методом «замочки». Личный состав батальона и техника были выведены из воинской части за город в район специально оборудованного озера. Здесь технику герметизировали спецсоставами, проверяли на протечку её заездом в озеро, обучали водителей правилам входа и выхода боевой техники из воды.

В связи с жаркой погодой и сильными порывистыми ветрами с сопредельной стороны на территорию Мурманской области перекинулись многочисленные лесные пожары. По просьбе местных властей командование дивизии стало выделять в помощь команды военнослужащих для борьбы с лесными пожарами. Они подменяли в ночное время гражданских огнеборцев.

Моя мотострелковая рота была сильно измотана такой подготовительной работой. В роте тогда было 86 бойцов, 4 офицера, два прапорщика и 11 боевых машин. Водителей транспортёров от подготовки техники не отрывали на тушение пожаров. Пехоте на полигоне доставалось по полной программе: днём на озере, ночью в лесу на тушении пожаров! Хотя «ночь» в это время для Заполярья – понятие условное. В полярный день длительностью в полгода солнце практически не садится за горизонт. Но ни один боец не «захныкал» и не попросился на отдых! Совсем мальчишки, вчерашние школьники, а понимали, какую важную задачу приходится решать…

В один из этих горячих деньков я был срочно вызван комполка в штаб. Оставив за себя замполита роты, на «перекладных» средствах прибыл в полк. У командира в кабинете находился незнакомый мне подполковник. Доложив о прибытии и представившись, узнал, что это командир мотострелкового полка из Печенги подполковник Степанов. Он приехал в Мурманск подобрать себе двух начальников штабов мотострелковых батальонов. По рекомендации моего комполка я оказался одним из таких кандидатов. Пообщавшись со мной, возможный будущий командир задал вопрос, не буду ли я держаться за свою новую квартиру в Мурманске (в связи с рождением сына мне удалось получить в КЭЧ гарнизона отдельную двухкомнатную). Ответил ему, что не вижу в этом смысла, обосновав тем, что по истечении 5-летнего срока выслуги в Заполярье всё равно её надо будет сдать, убывая к новому месту службы в другой округ. Мои ответы удовлетворили нового комполка. Он предложил по итогам собеседования моему командиру отправить представление для выдвижения меня на вышестоящую должность.