Текст книги "Записки полковника Генштаба в отставке"

Автор книги: Леонид Свиягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Леонид Свиягин
Записки полковника Генштаба в отставке

Вместо предисловия

«Меня всегда коробит от словосочетания “бывший офицер”. Если оно звучит из уст человека, никогда не пересекавшегося с армией, какое-то объяснение можно найти. Но каждый военный человек знает, что “бывшим” офицер может стать ТОЛЬКО по приговору трибунала или военного суда, лишившего его воинского звания за преступные деяния.

Говорю об этом вполне компетентно, так как довелось пять лет быть в заседателях Военной Коллегии Верховного Суда Республики Беларусь. Во всех остальных случаях офицер после действительной службы может быть офицером запаса или в отставке (в зависимости от возраста или состояния здоровья).

Отдельные читатели после такой информации начинают возмущаться, что военный люд слишком кичится своими звёздами на погонах, своей избранностью, более ранней пенсией и льготами, назначаемыми государством.

Сначала немного об “избранности”. После окончания школы перед каждым мужчиной стоял выбор: институт, техникум, ПТУ, военное училище или армия!

КАЖДЫЙ поступал в соответствии со своими знаниями, мозгами, здоровьем и желаниями. Жизнь начинала свой отбор, и каждый попадал в ту, или иную категорию из вышеперечисленных заведений соответственно.

Какие могут быть теперь претензии, что у тебя пенсионный срок пришёл позже других, носивших звёзды на погонах? “Сито” жизни в виде экзаменов и конкурсов при поступлении в учебные заведения “намывало” более подготовленных и способных к обучению, давая возможности в виде звёздочек на погонах, как “трамплин” к дальнейшим вершинам жизни.

Лично у меня был конкурс в 8 человек на место при поступлении в суворовское военное училище. Довелось поступать в Казанское СВУ ещё до выхода художественного фильма “Офицеры”. После его появления конкурс взлетел до 13 человек на место. Это ли не “сито” жизни?

Хотя были и исключения. Вне конкурса брали сирот. У меня во взводе в кадетке был сирота Борис Хлебников (Горлачёв). Он завершил службу полковником, зам. командира бригады Спецназ ГРУ. У него за плечами (как и у меня) Бакинское высшее общевойсковое командное училище и военная академия им. Фрунзе. В военные академии был не менее, если не более жёсткий отбор.

А служба в войсках, особенно в отдалённых гарнизонах, “медвежьих углах”? Вот где проверялся офицер на профпригодность и способность к жизни, руководству людьми, созданию условий для собственной семьи. Я уж не говорю о “горячих точках”… Вот где ковалась элита армии!

Да, были и “паркетные” офицеры, дослужившиеся до пенсии в пределах “Арбатского военного округа”. Но я здесь веду речь о большинстве достойных высокого звания “офицер”! По окончании службы при достижении определённого возраста или состояния здоровья офицеры увольнялись с военной службы и капитанами, и майорами, и полковниками, и генералами.

У каждого была своя офицерская судьба.

Но все мы были и остались офицерами НАВСЕГДА!

Честь имею!» Леонид Свиягин.

ГЛАВА 1 . Истоки .

О родителях

Светлой памяти моих родителей посвящается…

Мой отец, Михаил Павлович, родился на реке Волга в рабочем посёлке Затон им. Куйбышева Богородской волости в 1924 году. Появился он в предновогоднюю ночь 1924 г. А записали ему в метрику – 10 января 1925 г.

Вся жизнь рабочего посёлка была связана с рекой Волгой, так как основным местом работы был местный судоремонтный заводик. Жилось небогато, но выручали рыбная ловля, заливные луга, где заготавливали летом сено, да нехитрое домашнее хозяйство.

С окончанием семилетней школы дорожка лежала в местное фабрично-заводское училище при заводе, где научился основам токарного дела. Для местных ребят это был основной путь получения профессии.

Отцу было 16 лет, когда грянула Великая Отечественная война. Большинство мальчишек рвануло в военкомат, но там даже на порог не пускали таких ребят, а самим бежать на фронт было наказуемо, так как до 18 лет присваивалась бронь, как работнику оборонного предприятия – здесь ремонтировались и переоборудовались для фронта речные катера и корабли.

В январе 1943 г. военкомат сформировал команду из 10 местных ребят 1925 года рождения и отправил с сопровождающим в армию. Все ждали, что поедут на Запад, а эшелон повёз на Восток, в Амурскую область. Семь классов образования, ФЗУ и трудовой стаж сыграли свою роль – вся группа оказалась в полковой школе младших командиров. Здесь гранит военной науки давался потом и кровью мозолей от малой и большой сапёрных лопат, тяжёлого станка пулемёта «Максим» и полкового миномёта. Ускоренный трёхмесячный курс, успешная сдача экзаменов. Планы на фронт пришлось отложить, так как лучших выпускников оставили в полковой школе готовить вновь прибывших новобранцев. Город Лесозаводск больше двух лет видел бравых выпускников полковой школы младших командиров!

Пришёл август 1945 года, и махина Забайкальского военного округа, ставшего Забайкальским фронтом, пошла громить японскую Квантунскую армию через перевалы Хинганского хребта.

За умелое руководство подчинённым ему отделением при форсировании пограничной с Манчжурией реки Сунгача и проявленные при этом бесстрашие и воинское мастерство младший сержант Свиягин Михаил Павлович был награждён своей первой боевой наградой – медалью «За боевые заслуги».

После этого были бои за Порт-Артур, Мукден, Муданьцзян. Под Мукденом пришлось выбивать смертников – камикадзе, прикованных цепями к вышкам с пулемётами. Довелось побывать в Харбине и Шанхае.

Медаль «За победу над Японией», конечно, грела грудь, но демобилизация их призыва 1943 года состоялась только в начале 1950 года. Накалённая обстановка в регионе, боевые действия в соседней Корее не позволяли уменьшать численность войск на Дальнем Востоке.

Двухнедельный путь на перекладных с Дальнего Востока на малую Родину с заездом в Свердловск, где служил младший брат Анатолий, завершился не на Волге, где прошли детские и юношеские годы, а в рабочем посёлке Альметьевске в Татарстане. Здесь работал и жил старший брат отца – Николай, который в 1947 г. после смерти деда забрал маму к себе с Волги. Найденная в 1943 г. в Татарстане нефть давала работу многим. После встречи с родными отец пришёл на работу к брату устраиваться. Отправляя брата в отдел кадров, расположенный в отдельной землянке, он адресовал его к беленькой девушке. Не обнаружив таковую в землянке, отец вышел на улицу «несолоно хлебавши» со словами, что там нет беленькой девушки, а есть только чёрненькая. Хохоту было, когда выяснилось, что у этой чёрненькой девушки фамилия оказалась Беленькая. Эта девушка и стала в итоге папиной женой и нашей будущей мамой. В декабре 1951 г. родился первенец Володя.

Мама отправляла мужа на учёбу в местный техникум, но туда принимали после 8-го класса. У отца за плечами была только 7-летняя школа. Пришлось пойти учиться в вечернюю школу рабочей молодёжи. Уже с этим аттестатом отец поступил в техникум. Но он вынужден был оставить учёбу, так как родился я в 1955 г., а добытчиком в семье был только он.

Профессия токаря отцу очень нравилась и в семье у нас всеми была уважаема. Он стал токарем-универсалом 6-го разряда. Кроме того, отец любил каждое дело доводить до совершенства. Так, его рационализаторские предложения дали экономический эффект на предприятии в 75 тыс. рублей. Для сравнения, легковой автомобиль «Жигули» стоил тогда 5,5 тыс. рублей!

В 1960 г. родился наш младший братишка Сергей. Когда мы немного подросли, отец по вечерам собирал на диване трёх сыновей, и мы просили его рассказать про войну. Об этом он не любил вспоминать, а вот про армию мог рассказывать часами. Отец уволился старшиной запаса и очень жалел, что не остался на сверхсрочную службу. Его земляк Володя Грачёв с рабочего посёлка остался, выучился играть на трубе, до 45 лет прослужил в полковом оркестре и демобилизовался в запас. Отцу в армии очень нравилось то, что там всё до мелочей расписано. В доме он тоже поддерживал армейский порядок, ведь службу закончил старшиной миномётной батареи, и этот порядок был заложен в нём.

В 1972 г. Татарстан вышел на добычу 100 млн тонн нефти. Руководство «Татнефти» и города Альметьевска (а городом Альметьевск стал ещё в 1953 г.) представило к наградам большую когорту руководителей и рабочих. От цеха одного рабочего представили к награждению орденом Ленина, а отца – к званию Героя Социалистического Труда. Когда вышел Указ Верховного Совета СССР, оказалось, что отец награждён орденом Ленина, а второй рабочий – звездой Героя Соц. Труда, так как он национальный кадр… Второй секретарь горкома КПСС отвёл папу после вручения в сторону и попросил извинения. Хотя что это могло изменить…

Отцовские рассказы об армии очень много для нас, пацанов, значили! Когда старший Володя после 10 класса поступил в высшее военное авиационное училище лётчиков-истребителей, для меня уже не стоял вопрос выбора. Только в военное училище! Мамины возражения, что моё здоровье не даст мне поступить в военное училище, не принимались в расчёт! А в 7 классе я узнал, что после суворовского в высшие училища идут без экзаменов. Всё! Мой план стать офицером был свёрстан!

В военкомат надо было представить заявление родителей. Отец его подписал сразу, но мама мне отказала с порога… Расписавшись за маму в заявлении в военкомат, с трепетом ждал вызова на экзамены в училище. Отец решил поддержать меня перед поступлением, сказав суворовские слова: «Смелость города берёт! Всё у тебя получится, сынок!» Когда сопровождающий прапорщик с военкомата зашёл за мной в наш дом, мама сказала, что медики всё равно меня «забракуют». Но она не знала, что свою карточку из поликлиники я уже «потерял» перед этим.

Пройдя комиссию и успешно сдав вступительные экзамены в Казанское суворовское училище, прислал домой телеграмму: «Я – суворовец!». На следующий день прилетела самолётом мама и целый день меня отговаривала. Это было пустой затеей! Младший братишка Сергей решил тоже начать с суворовского училища, но не прошёл по конкурсу. После 10 класса он всё равно поступил в высшее военное училище в Баку, которое довелось окончить мне!

Отец очень гордился сыновьями. Он говорил, что старшину в отставке не подведут сыновья-офицеры! В 1985 году, как участник войны с Японией, отец был награждён орденом Отечественной войны 2-й степени. Он говорил, что им с мамой не довелось попасть в институт. Зато все три сына с дипломами о высшем образовании.

А жалел он в конце своей жизни только о том, что, уходя с последнего места работы, некому передать свои приспособления и фирменные резцы для токарного станка! Работа его держала в строю. В апреле 1994 года на 70-м году жизни, уходя с предприятия совсем, он предчувствовал, что без родного цеха его хватит ненадолго.

В декабре 1994 года отца не стало. До своего юбилея – 70 лет – он не дожил 25 дней…

В далёком 1924 году 13 сентября в городе Витебске родилась моя мама Дора Наумовна Беленькая. В этом же году Витебская область была передана из состава РСФСР в состав Белорусской ССР «ввиду преобладания в области белорусского населения».

Древний город, начавший отсчёт своей истории с 974 года на берегах речушек Витьбы и Лучеса и солидной реки Западная Двина, стал свидетелем детства и ранней юности моей мамы. Родительский дом был на бойком месте сразу за мостом над железнодорожными путями у вокзала и через дорогу от Смоленского рынка. По воспоминаниям брата мамы – Бориса, дед по материнской линии был из зажиточных мещан, он даже до революции имел свой конный выезд (4-колёсный тарантас, запряжённый двумя конями). Бабушка Фаина, мамина мама, была атеисткой – верила только революции и советской власти. В 1930 году родился мамин братишка Борис. Бабушка Фаина работала в горбольнице кастеляншей (завхозом по белью), а дедушка Наум с 1932 года устроился на работу в новую организацию, созданную в те годы, она называлась «ТОРГСИН». Задача организации – обслуживание иностранцев и скупка драгоценностей для последующей покупки на них за границей зерна и промышленного оборудования для молодой советской республики.

После нескольких командировок деда Наума за океан он предложил бабушке Фаине с детьми уехать на постоянное местожительство всей семьёй в США . Бабушка категорически воспротивилась! В итоге деда с 1933 года в Витебске больше не видели…

Мама училась на одни пятёрки. Её выпускной бал после окончания 10 классов пришёлся на 21 июня 1941 года. А в предрассветное утро началась бомбёжка немецкой авиации…

На третий день войны мама с бабушкой и братишкой железнодорожным эшелоном были эвакуированы в тыл. Уже под Рязанью эшелон разбомбила немецкая авиация. В начавшейся панике часть документов была утеряна, в том числе аттестат о среднем образовании мамы. Людей пересадили на конные подводы и повезли дальше в тыл. В итоге почти недельного «путешествия» приехали в глухую татарскую деревню Клявлино и разместились по домам местных жителей. Работой обеспечил местный колхоз. Маму взяли учётчицей – 10 классов образования за плечами, почти профессор, по местным меркам. Но аттестата об образовании в наличии нет! Пришлось в сентябре пойти повторно в 10 класс местной средней школы. Жизнь у чужих людей в эвакуации, работа в колхозе – условия медовыми совсем не назовёшь…

В 1943 году в Татарстане нашли нефть, а в 1944 году появились представители нефтяной геологоразведки. Им требовались грамотные работники. Маму взяли на работу в отдел кадров.

Из деревни они переехали в посёлок Шугурово. Это уже почти цивилизация. Братишка Борис окончил 8 классов, шофёрские курсы и поступил в техникум. После окончания войны в 1946 году мама с бабушкой поехали на малую родину в Витебск. Невесёлое зрелище представлял тогда город Витебск. На месте дома разбитое пепелище – 93 процента жилых построек в городе было разрушено. По состоянию на начало 1945 г. в Витебске было 118 местных жителей! Это в городе, где перед войной жило более 168 тысяч человек! В годы войны только в Витебском гетто было уничтожено более 20 000 человек! По современным данным, каждый третий житель республики погиб в годы этой войны! На месте школы – пепелище! Но здесь вдруг повезло встретить бывшего директора школы. Он работал в гор. отделе народного образования, где выдал маме заверенную печатью справку о том, что она с отличием окончила в Витебске среднюю школу в 1941 году. Но все архивы сгорели. Особых перспектив жизни здесь не было! И мама вернулась в Татарию.

В 1950 г. после демобилизации из армии в отдел кадров пришёл устраиваться на работу бравый старшина запаса Михаил Свиягин. Его привёл старший брат Николай, который здесь работал с 1944 г. Это была мамина судьба! Подробностей нам не докладывали, но в конце 1950 г. состоялась свадьба Свиягиных! В декабре 1951 г. родился первенец Володя. Тёща, Фаина Давыдовна, очень ценила зятя. Мужик – «золотые руки», жену чуть ли не на руках носит. Чего ещё желать? С выходом из декретного отпуска подруги посоветовали маме освоить должность инженера-сметчика. Хотя и без институтского диплома, но это оказалось маме по плечу! Со временем стала отличным специалистом своего дела. Уважение начальства, любовь близких людей – много ли надо человеческой душе? Фото передовой работницы постоянно прописалось на Доске Почёта нефтегазодобывающего управления «Альметьевнефть».

Когда появился первенец Володя, предприятие, где работали родители, стало строить так называемые финские домики – щитовые домишки, где стены делались из щитов, между которыми насыпался шлак от сгоревшего угля. Технология пришла из Финляндии, поэтому дома назывались финскими. Родителям, конечно, повезло – не каждой семье такое доставалось.

В последующем папа обил стены дранкой, заштукатурил, побелил, покрасил. Домик стоял на 8 сотках земли. Когда мама забеременела третьим сыночком, папа решил увеличить площадь дома. Он пристроил бревенчатый трёхстен для кухни и веранду. Позже пристроил ещё из камня ванную комнату, куда, кроме ванны и титана на дровах, установил газовый котёл, который обогревал весь дом водяными батареями. Всё было сделано папой собственноручно. Сад и огород, сарай с живностью (две свиньи, весь год куры и свежие яйца, временами кролики) – умелые руки папы всегда были при деле.

Летом и осенью после работы мы с папой выезжали за город до ближайшего поворота на элеватор, где специальными щётками-сметками подметали с асфальта упавшее с грузовиков на повороте зерно, через сито просеивали его, ссыпали в мешок. Оно было совсем не лишним кормом для кур зимой. Летом на день давалось задание старшим сыновьям нарезать два мешка крапивы для свиней.

Крапиву надо было запарить кипятком, добавить свекольной ботвы, потяпать в деревянном корыте и накормить свиней. На закреплённых грядках было необходимо прополоть траву, а вечером грядки полить водой. Зимой надо было обязательно привезти на санках два мешка свежих опилок с пилорамы для смены подстилки свиньям. Дел в домашнем хозяйстве всегда хватало!

Маму к тяжёлым работам папа старался не допускать. Когда она шла полоть грядки, он облегчал ей работу, делая из досок над грядками настилы… Ну а всей домашней бухгалтерией и канцелярией занималась мама. В бухгалтерии были и папины статьи расходов – на автозапчасти, на техосмотр авто, рабочий инструмент. Хотя весь основной инструмент в доме был сделан руками папы.

Всю семейную жизнь мама выписывала, кроме местной газеты, газету «Известия». В ней на последней страничке регулярно печатались сообщения: «Инюрколлегия извещает о розыске…». Там сообщалось о розыске людей за границей и в СССР. Она очень надеялась, что её отец, наш дед, не сгинул в пучине Второй мировой войны, а где-то проживает за океаном. В 1966 году, когда мы со старшим братом были в школе, к нам прибыли двое мужчин в одинаковых плащах и шляпах. Они сообщили, что папе необходимо прибыть в такой-то кабинет по такому-то адресу. Тогда мама была очень напугана, потому что эти «товарищи» были из городского отдела КГБ. Папа с мамой ходили туда вместе, и у них интересовались, есть у нас родственники в США или Канаде.

Мама отвечала отрицательно, так как понимала, что положительный ответ несёт угрозу будущему её сыновей. Так ли это на самом деле, сейчас сложно судить. К счастью, эта тема в дальнейшем не имела продолжения, но, размышляя сегодня, можно предположить, что мамины опасения были небеспочвенны…

Забрать внука из санатория в Евпатории, принять на зиму невестку сына с внучкой, принять на лето другую невестку с её сестрой и внучкой, собрать посылку внукам со сладостями – на всё у бабушки с дедушкой хватало сил! Не хватало только одного – здоровья! Очень редкое заболевание поразило маму – болезнь Верльгофа. Сильнейшие боли в руках, даже чтобы расчесать волосы на голове, она не могла поднять руки. Заболевание крови, когда красные кровяные тельца не восстанавливаются, а после прикосновения к коже на ней остаются сплошные гематомы. Никакие ценнейшие лекарства не приносили пользы.

Но беда не приходит одна! Город, своими новостройками многоэтажек вплотную подступил к частному сектору, где стоял и наш финский домик. Планы по сносу частного сектора было не изменить. Как заслуженным ветеранам труда и войны, родителям выделили, взамен сносимого дома, двухкомнатную квартиру в девятиэтажке. Но пожить в ней маме так и не довелось. Осенью 1989 г. родители покидали наш старый финский домик. А в январе маму увезли в больницу. Оттуда живой в квартиру она не вернулась. На 23 февраля 1990 года нам с братишкой Сергеем довелось самолётом прилететь из Москвы на родину. Я оканчивал военную академию им. Фрунзе, а Сергей был в Москве в командировке, проходя службу в ГДР. Тогда и повидались мы с мамой в последний раз. Из больницы её не отпустили, пообщались мы с ней в больничном коридоре.

В июне 1990 года, сдав первый выпускной госэкзамен, получил папину телеграмму о похоронах мамы. До своего 66-летия она не дожила трёх месяцев. Но даже когда её нет с нами, она продолжает помогать нам, подсказывая во снах, во многом поддерживая своих сыновей, внуков и внучек.

Светлая им память!

О юности в суворовских погонах

Оглядываясь на прожитые годы с позиции полковника Генштаба в отставке, невольно задаёшь себе вопрос: «А где твои истоки, мальчишка с седыми висками?»

Конечно, первым источником была семья, родители.

Им довелось ковать Победу молодыми, папе – в армии, маме – в тылу.

В своих «Записках полковника» я рассказал про их нелёгкую судьбу. Они вырастили трёх сыновей-офицеров.

Мне посчастливилось родиться в год 10-летия Победы над фашизмом в такой замечательной семье. Неудивительно, что уже в 7 классе решение стать военным окончательно созрело в моей голове.

Поступать в Казанское суворовское военное училище довелось ещё до выхода на экраны страны знаменитого советского фильма «Офицеры». Конкурс при поступлении составил 8 человек на 1 место. К слову, после выхода фильма на экраны в 1971 году конкурс подскочил до 13 человек.

Размещалось училище в старинном здании 1841 года постройки бывшего Родионовского института благородных девиц, описанного еще графом Толстым Л. Н. в рассказе «После бала». Моим первым командиром взвода, офицером-воспитателем был фронтовик майор Кацевич Николай Исаакович. А первым командиром роты – фронтовик подполковник Гришин Анатолий Алексеевич – лучший строевик училища. Ему не зря было доверено начальником училища возглавлять Знамённую группу училища.

Когда он, печатая строевой шаг, держа в руке обнажённую кавалерийскую шашку, выводил за собой Знаменосца с расчехлённым Боевым Знаменем училища в сопровождении двух ассистентов и Знамённого взвода под звуки Торжественного марша в исполнении училищного оркестра, восторженные взгляды мальчишек сопровождали его, пока он не занимал своё место во главе строя училища. Такие Торжественные построения были, конечно, не каждый день, но они оставили неизгладимый след в душе каждого из нас, стоящего в том строю.

Но, главным действующим лицом во всей суворовской жизни был, несомненно, начальник училища генерал-майор Александр Павлович Смирнов. Этот легендарный человек, 1916 года рождения, в мае 1941 года окончил Вологодский педагогический институт. В связи с началом войны был направлен в Ленинградское пехотное училище, где прошёл ускоренный курс обучения.

Уже осенью 1941 года он был на фронте командиром стрелкового взвода. Провоевал всю войну с перерывом на краткосрочные командирские курсы «Выстрел» при военной академии им. Фрунзе в 1944 году.

Закончил войну подполковником, командиром 148-го стрелкового полка. Был награждён 4 боевыми орденами, двумя медалями «За боевые заслуги», медалями «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией».

В 1946 году его направляют преподавателем математики в Тамбовское суворовское училище, затем начальником учебного отдела – заместителем начальника сначала Куйбышевского, а затем Ленинградского СВУ.

Казанское СВУ он принял под своё командование в 1957 году и руководил им до 1974 года.

Он был похож в наших глазах на былинного богатыря, высокого роста, стройный, в генеральской папахе с красным верхом, в серо-голубой шинели, всегда подпоясанный ремнём и портупеей, в начищенных сапогах.

Его любимым изречением было:

«Посеешь поступок – пожнёшь привычку.

Посеешь привычку – пожнёшь характер.

Посеешь характер – пожнёшь судьбу».

Будучи педагогом от Бога, он многих хулиганистых мальчишек в своей жизни сумел наставить на путь истинный.

А каких замечательных преподавателей послала нам судьба!

Чего только стоил преподаватель химии майор Мельников Лев Борисович! Он умудрялся за один урок по 2—3 раза оценить каждого! Благодаря ему, мы научились вести конспекты. В когорте его учеников значатся члены-корреспонденты Академии наук СССР, лауреаты Ленинских и Государственных Премий в области химии. Победы в олимпиадах уже в высших училищах обеспечивали многим курсантам-суворовцам отличные оценки по химии в дипломе.

Преподаватель русского языка и литературы, заслуженный учитель ТАССР Минкин С. Я. настолько смог поднять нашу грамотность, что до сегодняшнего дня не могу спокойно пройти мимо любой ошибки в слове или предложении!

Сколько жизненных истин и мудрых мыслей мы усвоили на уроках этики майора в отставке Бурмистрова!

Физически крепли на занятиях и тренировках, марш-бросках и лыжных кроссах на реке Казанка с преподавателями майорами Лемешко и Шах-Назаровым.

Преподаватели-женщины были с нами одновременно и строги, и заботливы, как мамы. Они понимали, что наши мамы далеко, и, как могли, по-матерински опекали нас.

Раз в неделю, поротно, мы посещали городскую баню. Поднимали нас в «чистый» четверг в 5 утра, мы меняли постельное бельё и строем шли в город.

После бани старшина роты строил нас, и мы шли по проспекту, возвращаясь в училище.

Раздавалась команда: «Рота, запевай!» Два наших ротных запевалы – Толя Лепешев и Вадим Родионов – затягивали на два голоса куплет песни «Взвейтесь, соколы, орлами!», а мы всей ротой подхватывали припев. Изумлённые прохожие на тротуарах останавливались и ещё долго смотрели вслед уходящим мальчишкам в чёрных шинелях с суворовскими погонами и суконных брюках с алыми лампасами на них…

Тогда, в советское время, военные парады были дважды в год: на 9 мая в День Победы и 7 ноября. В училище этому предшествовали месячные строевые тренировки к параду. Они проводились по утрам вместо физзарядки.

Непосредственно в день праздников всё училище с утра было на Торжественном построении. После выноса Боевого Знамени и объявления праздничного приказа начальник училища возглавлял строй. Под звуки духового оркестра начиналось движение суворовцев на главную площадь Казани, где проходил парад войск гарнизона. После завершения парада роты уже без оркестра, со строевыми песнями возвращались в расположение СВУ.

Казанцы любили суворовцев и ещё долго не расходились после парада, чтобы посмотреть и послушать их строевые песни.

По окончании учебных четвертей года суворовцы выезжали за город в учебный лагерь. Там довелось познать азы солдатской «науки побеждать». Первые мозоли от малой сапёрной лопатки, первый выкопанный окоп полного профиля, жизнь в солдатской палатке, стрельбы из автомата Калашникова, метание гранат – всё оставило неизгладимое впечатление у молодых ребят!

Получая аттестаты и знаки об окончании СВУ, так называемые кадетские «крабы», мы представить себе не могли, какое место в нашем сердце займут эти годы! Как мы были благодарны нашим преподавателям и воспитателям, когда в высших училищах и академиях отмечали нашу отличную подготовку и выносливость! Там звание «суворовец» означало знак качества!

Неудивительно видеть у знаменитых военачальников на груди рядом со знаками об окончании военных академий такие дорогие нашему сердцу кадетские «крабики». Начальник Генерального Штаба России генерал армии Герасимов, многие другие военачальники являются нашими однокашниками из Казанского СВУ.

В 2022 году будет полвека, как мы выпустились из училища. Нас раскидала судьба по всему миру. Уже сегодня с нами нет каждого четвёртого из моего взвода! Но до последнего вздоха каждый из нас будет помнить, что в Казанском СВУ был тот исток, который наполнил нашу будущую военную, и не только, судьбу смыслом, зарядил нас на долгие годы энергией, помог выстоять в нелёгкие смутные годы, дал силы не потерять себя в сложных жизненных ситуациях.

Огромное спасибо тебе, родная «кадетка»!

01.08.2020

Как я попал в военную академию

Мои внимательные читатели обратили внимание на мой знак об окончании военной академии. Их заинтересовало, как мне с такой травмой (без пальцев левой руки) довелось окончить военную академию. Решил ответить сразу всем. При первичной попытке в 1981 году пройти медкомиссию, будучи начальником штаба мотострелкового батальона 19 МСП в Печенге, получил жирный штамп в медкнижку «НЕ ГОДЕН» для поступления в ВВУЗ по противопоказаниям согласно приказу Министра Обороны СССР.

Спустя 4 года, при прохождении службы в Центральной Группе Войск в Чехословакии, при получении майорских погон в должности помощника начальника оперативного отделения штаба 48-й дивизии мне был задан вопрос: почему не поступаю в академию? Доложив по существу моему начальнику подполковнику Котову, получил команду писать рапорт Министру обороны. Наш пом. нач. политотдела по комсомолу капитан Володя Бондаренко ехал в Москву, где забросил мой рапорт в Приёмную Министра обороны СССР.

Через две недели пришёл оттуда ответ, что принято решение Министром обороны – передать мой рапорт Главкому Сухопутных войск, который является шефом всех военно-учебных заведений Минобороны.

Ещё спустя две недели пришёл ответ за подписью генерала армии Павловского: «Разрешить товарищу Свиягину Л. М. в виде исключения поступление на факультет заочного обучения в военную академию им. Фрунзе». Но это было только начало пути. Решив подстраховаться, я «потерял» свою первую офицерскую медкнижку. Получил её дубликат, конечно, уже без штампа. Так как поступление в группах войск за границей в академию проводили выездные комиссии, сдача экзаменов была в ЦГВ.

Первоначально, не показывая своего разрешения от Главкома, прошёл медкомиссию, скрывая свою левую руку. И получил заветный штамп в медкнижку «Здоров. Годен к поступлению в ВВУЗ».

Но перед мандатной комиссией накануне экзамена на собеседовании представитель военной академии им. Фрунзе, полковник (не хочу называть его фамилии) заявил мне, что он не допускает меня до экзаменов, так как я поступаю с так называемой «вилочной» должности «капитан-майор». У него якобы есть такое указание с академии. Каково было слушать мне, будучи уже шесть лет на майорской должности и год как в звании «майор»? Вот тут я и достал письмо – разрешение Главкома Сухопутных войск!

Надо было видеть РОЖУ этого полковника! Он разве что только на зуб не проверил это письмо… После этого я пошёл на первый экзамен по тактике. Мне попался вопрос «Танковый батальон в наступлении» с обоснованием схематически. Для меня – «направленца» на танковый полк и отдельный танковый батальон в нашей мотострелковой дивизии, который разрабатывает батальонные тактические и полковые командно-штабные учения и участвует в них начальником штаба руководства! Это был мой коронный вопрос! Оценка – «ОТЛИЧНО»!

На подведении итогов экзамена из моей группы выводят трёх офицеров, получивших оценку «отлично», и поздравляют их, что они зачислены в академию, так как у них были красные дипломы за окончание военных училищ. Пришлось напомнить, что у меня тоже красный диплом! Видимо, этот вопрос был упущен представителем академии…