Текст книги "Вторжение"

Автор книги: Леонид Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Смолин Леонид
Вторжение

Леонид Смолин

ВТОРЖЕНИЕ

Фантастическая повесть

Отшвырнув пустой магазин, Виктор Ребрин перепрыгнул через канаву и юркнул в темный переулок, который, как он предполагал, должен был вывести его на соседнюю улицу. Позади, агонизируя, страшно хрипела и плевалась ядом обезображенная взрывом гранаты жуткая тварь, более всего походившая на клубок щупалец и клыков. Какой-либо опасности она больше не представляла, тем не менее убираться отсюда нужно было как можно скорее, так как, привлеченные шумом, здесь в любой момент могли объявиться другие обитатели этого веселого мира. Тогда ни сам Бог, ни дьявол, ни тот, кто заварил эту кашу, не поставили бы на Виктора ни копейки. По заваленному битым кирпичом и стеклами тротуару Ребрин промчался между двумя рядами угрюмых домов в конец переулка, остановился там, тяжело дыша и слушая, как грохочет сердце, перезарядил автомат и, высунувшись из-за угла, принялся оглядывать улицу на предмет имевшихся на ней опасностей. Что опасности тут подстерегали за каждым углом, сомневаться не приходилось. Справа, правда, там, где улицу перегораживали два помятых автомобиля, все вроде было спокойно, а вот слева, метрах в сорока, у разбитой витрины промтоварного магазина маячила какая-то зловещая темная фигура, и в той же стороне – то ли за поворотом, то ли в подвале двухэтажного дома – что-то громко ухало, будто филин, и от этого уханья оконные стекла над головой Виктора, резонируя, тихонько позванивали. "Паскуда! Только зомби мне сейчас не хватало, – подумал Ребрин расстроенно. – Да еще это уханье, черт возьми! Один Бог знает, что там такое может быть.– Он машинально полез в подсумок и нашарил ручную гранату. – Плохо, если придется ее здесь израсходовать. Осталось всего две штуки, а до Штаба Национальной Обороны еще целых полтора километра. Положеньице! Он снова посмотрел в сторону помятых автомобилей. – Эх, задать бы сейчас стрекача по этой дороге. Может, и удалось бы убежать... Хотя, конечно, это утопия. Зомби не из тех, кого можно одурачить таким способом. В два счета догонит... Попробуем-ка мы по-над стеночкой". Он постоял еще некоторое время, минуты две или три, прислушиваясь к тому, как где-то далеко, за пределами города должно быть, слабо грохочут пушки, потом, стиснув покрепче потную рукоять автомата, мысленно перекрестился и, не спуская глаз с темной фигуры, попятился вдоль стены в сторону автомобилей. Было уже не меньше половины девятого. Надвигающиеся на город вечерние сумерки скрадывали очертания окружающих предметов, и вариант "по-над стеночкой" казался сейчас наиболее приемлемым. Метров десять ему удалось преодолеть без всякого шума, потом под ногой у него предательски хрустнул осколок стекла, и на этом его везение закончилось. Дальше наступал период сплошной невезухи. Темная фигура у разбитой витрины зашевелилась, зафырчала, будто собака, берущая след, и через пару секунд уверенно направилась к Виктору. – Паскуда! – пробормотал тот с досадой. – Ну почему? Почему мне так не везет? Он снова остановился, повернулся и, направив на темную фигуру автомат, замер в неподвижности. Зомби, однако, эти приготовления ничуть не смутили. Он продолжал двигаться, размеренно, неторопливо, битые кирпич и стекла под его ногами тихонько поскрипывали, и что-то жуткое по-прежнему ухало за его спиной. Виктор тоже не спешил. В последнем магазине оставалось не более двух десятков патронов, и он терпеливо выжидал того момента, когда можно будет стрелять наверняка, так, чтобы все пули достигли цели, чтобы ни одна из них не пропала даром. Он уже успел убедиться, что красивые сказочки инструкторов о том, будто зомби можно легко убить, разрушив пулями мозг, в этом прекрасном городе ничего не стоили. Уничтожить зомби можно было только с помощью гранаты, после же автоматных очередей они довольно быстро восстанавливались и, если вовремя не скрыться, возобновляли нападение... Проклятый город! Все в нем было шиворот-навыворот... Когда зомби преодолел половину разделявшего их расстояния, Виктор смог разглядеть его более детально. Безволосое, с зеленоватой кожей тело монстра порывали куски истлевшей одежды, огромные и клешнятые руки свисали чуть ли не до колен, а на лице, как и подобает покойнику, тронутом разложением, зияли вместо, глаз черные провалы. Хорош, ничего не скажешь, подумал Ребрин. Затаив дыхание, он нажал на спусковой крючок. Автомат в его руках загрохотал, словно отбойный молоток, и разрывные пули, с хрустом вонзаясь в тело монстра, стали рвать его на части. За две секунды монстру снесло половину черепа, левую руку оторвало у самого основания, грудь превратило в сплошное решето. Но зомби, тем не менее, это не остановило. Казалось, никакая сила не смогла бы его сейчас остановить. Он продолжал двигаться, упорно, целеустремленно, и вроде бы даже ускорил чуть шаг. – Паскуда! – прорычал Ребрин. Не переставая стрелять, он попятился, и тут зомби стал наконец заваливаться на спину. Автомат в руках Виктора сразу же смолк. И еще не успело стихнуть гулкое эхо выстрелов, винтом уносившееся куда-то в конец улицы, и еще звонко цокала по асфальту последняя патронная гильза, а зомби уже лежал неподвижно на земле и над ним уже клубилось, словно пар, призрачное облачко поднятой им при падении пыли. – Паскуда! – повторил Ребрин, теперь уже с облегчением, и тут же принялся озираться, потому что давешнего уханья больше не было слышно, и что такое молчание могло означать, не трудно было догадаться. Наверняка какой-нибудь очередной монстр засек его во время битвы с зомби и теперь, паскуда такая, выбирает момент для атаки. Поглядывая по сторонам, он крадущимися шагами приблизился к автомобилям, постоял возле них, чтобы выяснить, нет ли впереди какой-либо опасности, и только уже собрался двигаться дальше, как из подвала двухэтажного дома, того самого, где, предположительно, звучало недавнее уханье, полезло вдруг, с невообразимым грохотом разламывая кирпичную стену, что-то ужасное, огромное, что-то такое, что даже в самых кошмарных снах не может присниться. Виктор замер, оцепенев, глядя, как, окутываясь клубами пыли, рушится фасад здания, потом, очнувшись, рванулся было прочь, но далеко убежать, к сожалению, не удалось. Позади раздался оглушительный рев, и Ребрин, каждой клеткой ощутив, какая у него беззащитная спина, сразу же остановился, повернулся и, пытаясь унять нервную дрожь, принялся разглядывать своего нового противника. А разглядывать было что. Посередине улицы, устремив на Виктора огромные, как тарелки, глаза, стояло на коротких когтистых лапах черное и приземистое существо, более всего-походившее на исполинского носорога с соответствующих размеров вараньей головой. Оно шумно отряхивалось, отчего с черной блестящей шкуры осыпались кирпичная крошка и прочий мусор, беззвучно открывало и закрывало полную чудовищных зубов пасть и как бы раздумывало, много ли будет славы от победы над такой ничтожной букашкой, как Виктор. Минуты две они стояли друг против друга, выжидая непонятно чего, а потом у Ребрина не выдержали нервы, он попятился, судорожно сжимая потными ладонями автомат, и это, как сразу же выяснилось, оказалось ошибкой. Чудовище рыкнуло и, казалось, в одно мгновение преодолело половину разделявшего их расстояния. Ответные действия последовали незамедлительно. Чисто рефлекторно выхватив из подсумка гранату, Виктор зубами сорвал чеку, швырнул после этого гранату прямо в пасть чудовищу и ничком рухнул возле стены на асфальт, закрыв голову руками. Грянул взрыв. Ребрина обдало волной жаркого воздуха и вонью, присыпало каким-то мусором, он сразу же вскочил, затравленно озираясь, готовый снова сражаться или же бежать сломя голову, в зависимости от обстоятельств. Но ни в том, ни в другом необходимости больше не было, так как нападать на него никто вроде не собирался. На месте поверженного монстра – шагах в десяти – лежала гора дымящейся, отвратительно пахнущей плоти, какие-то белесоватые сгустки студнеобразной массы ползли от нее, извиваясь, к Виктору, но какой-либо опасности они, конечно же, не представляли. Было тихо. Постояв у стены ровно столько времени, сколько требовалось для того, чтобы сосчитать количество оставшихся в магазине патронов (6 штук), Ребрин бесшумными скачками помчался вдоль улицы к центру города, где, как он помнил, располагался Штаб Национальной Обороны. Если повезет, если по пути ему не встретится ни одного монстра (что, впрочем, весьма маловероятно), он будет там через каких-нибудь десять-пятнадцать минут. Если же случится обратное и какая-нибудь очередная тварь соблазнится видом и запахом его тела (что очень даже вероятно), то попадет он туда (если попадет вообще) гораздо позднее. Но об этом Ребрин старался не думать. Метров двести он промчался со всей возможной для себя скоростью, потом, заметив впереди перекресток, постепенно перешел на шаг и, поскольку справа за поворотом явно происходило что-то неладное, вытащил из подсумка последнюю гранату. За поворотом, должно быть, что-то горело. Бледные отсветы желтого огня падали на замусоренный асфальт улицы, на стены стоявших слева домов, на которых плясала изломанная тень фонарного столба; тянуло горьким дымом и сладковатым запахом горелой плоти. По прежнему было тихо. Только какое-то слабое, похожее на шипение раскаленного масла потрескивание раздавалось в той стороне. Готовый в любой момент задать стрекача, Виктор, прижимаясь к стене, выглянул за угол и убедился, что опасного здесь сейчас ничего не происходит, что опасное здесь происходило как минимум полчаса назад. Второй от угла дом на противоположной стороне улицы горел. Желтые языки пламени, вырывавшиеся из его окон, лизали кирпичные стены и крышу, издавая то самое слабое потрескивание, что Виктор поначалу принял за шипение раскаленного масла. Напротив горевшего дома прямо посередине улицы проглядывались в клубах то ли пара, то ли дыма все еще подрагивающие останки какого-то монстра, и там же из-под груды белесоватой массы торчали чьи-то полуобгоревшие ноги. Справа у стены – в трех примерно шагах – Виктор увидел оторванную у запястья мужскую кисть, посиневшие скрюченные пальцы которой сжимали столовую вилку с аккуратно насаженным на нее кружком копченой колбасы. Запахи горелой плоти здесь были просто невыносимы, и Ребрин, задерживая дыхание, быстро пересек улицу, после чего, пробежав еще метров сорок, остановился возле разгромленного газетного киоска, оглядываясь на предмет возможной погони. Погони не было, и Виктор, периферийным зрением контролируя темные провалы окон и дверей проплывающих мимо домов, побежал дальше. У следующего перекрестка ему снова пришлось задержаться, потому что слева, на той улице, по которой ему надо было сейчас идти, обозначилось в сумерках какое-то угрожающее движение – что-то огромное, похожее на морского ската бесшумно скользило над самой мостовой в сторону Виктора. "Пас-скуда! – пробормотал тот, торопливо озираясь. – Придется проходными дворами". По-прежнему сжимая в левой руке гранату, он как можно быстрее перебежал наискосок улицу, свернул затем в первую попавшуюся подворотню, миновал узкий и длинный, пахнущий плесенью тоннель и очутился в небольшом дворике, со всех сторон окруженном стенами домов. Выхода из него нигде не наблюдалось, и Ребрин, посылая в пространство проклятая, бросился назад в тоннель, но, пробежав не более двух метров, остановился, попятился, непроизвольно вскидывая автомат, а возникшая в светлом прямоугольнике тоннеля знакомая фигура тотчас же двинулась следом, выходя на открытое место. Это был зомби, тот самый однорукий зомби, с которым Виктору пришлось выяснять отношения пятнадцать минут назад. Быстро же он бегает, подумал Ребрин машинально. Он продолжал пятиться, сначала из тоннеля, потом через двор, до тех пор, пока не уперся спиной в шершавую стену. Тут он остановился и, тщательно прицелившись, нажал на спусковой крючок. Все шесть пуль достигли цели. Ослабевшего в предыдущей схватке зомби отбросило назад, он упал, нелепо взмахнув единственной рукой, а Ребрин, отшвырнув ненужный теперь автомат, обежал неподвижное тело и скользнул в тоннель, надеясь, что давешний "морской скат" не успел перерезать путь к отступлению. Ему повезло. Ни справа, ни слева "морского ската" не наблюдалось, и вообще, какого-либо движения вокруг заметно не было. Не желая больше рисковать, он проигнорировал все попавшиеся ему на пути подворотни, добрался до следующего перекрестка и с надеждой посмотрел налево, туда, где в конце улицы – метров примерно через триста – сияло огнями огромное шестиэтажное здание. Над его крышей, полосуя ночное небо, беспорядочно метались лучи прожекторов, многие окна в нем были заложены мешками с песком, а из тех, что были свободны, торчали дула артиллерийских орудий. В этом здании располагался Штаб Национальной Обороны. Там, в одной из бесчисленных комнат, томился в ожидании Виктора командующий Западно-Сибирским военным округом генерал-полковник Кротов, как всегда, наверное, шумный, непререкаемый и пьяный до последней степени. Еще там были хорошая еда, коньяк в неограниченном количестве и блаженный отдых сон в чистой постели. Все это могло превратиться в реальность только в том случае, если удалось бы благополучно, без приключений преодолеть эти последние триста метров. Виктор облизнул пересохшие губы и принялся зорко оглядывать окрестности. Многие дома на этой улице были разрушены – должно быть, от прямых попадании артиллерийскими снарядами, кое-где в заваленном битыми кирпичом и стеклами асфальте зияли воронки, а на другой стороне, как раз напротив Виктора, какой-то помятый жигуленок обнимал передним бампером покосившийся фонарный столб. По-прежнему вокруг не было заметно какого-либо движения. Вертя во все стороны головой, Виктор вышел на середину улицы, постоял там несколько секунд, окидывая опасливым взглядом угрюмые фасады стоявших слева и справа домов, и, мысленно перекрестившись, помчался легкими. бесшумными скачками в сторону сияющего огнями здания, постепенно наращивая скорость. Когда он преодолел чуть больше половины оставшегося расстояния и уже казалось, что вряд ли кто попытается ему сейчас помешать, асфальт впереди него вдруг вздыбился, словно ожившая серая лава, стал вспучиваться, пузыриться, стремительно трансформируясь в какое-то невероятно безобразное существо. Ребрин испуганно остановился, а существо, сформировавшись через пару секунд окончательно, шагнуло из образовавшейся в асфальте выемки ему навстречу, зарычало при этом так, что в некоторых окнах со звоном осыпались стекла, и Виктор, успев разглядеть только длинный, свисавший почти до самой земли язык да еще белые кинжальные зубы в огромной пасти, вокруг которой в клубах поднявшейся пыли довольно ощутимо угадывалось что-то могучее и необъятное, как гора, швырнул, не раздумывая, в эту пасть свою последнюю гранату и бросился плашмя на асфальт, надеясь, что граната взорвется раньше, чем чудовище успеет добраться до него. После того, как прогремел взрыв, он торопливо вскочил и, не видя земли и не ощущая ног, мимо бившейся в агонии туши побежал в сторону огней, туда, где томился генерал Кротов, где были чудесный коньяк и блаженный отдых в чистой постели. Спустя несколько секунд он выбежал наконец на центральную площадь. Теперь до здания оставалось не более пятидесяти метров. Его близость придала Виктору сил, он рванулся к нему, задыхаясь, почти ничего не видя, кроме стоявшего перед глазами кровавого тумана, и в этот самый момент то ли позади, то ли где-то над головой раздались вдруг оглушительный клекот и шелест, будто какой-то стяг трепало на сильном ветру. Не снижая скорости, он посмотрел назад, споткнулся и, уже падая, успел разглядеть промелькнувшие над ним огромные кожистые крылья, изогнутый клюв и яркий рубиновый глаз под белым костяным наростом. Промахнувшись, серая тень скользнула вверх, обдав Ребрина волной вонючего воздуха, и в то же мгновение в окне пятого этажа что-то вспыхнуло, неожиданно и ослепляюще, и с протяжным звуком "ва-а-ау", опалив Виктору лицо, настигая на излете серую тень, ночное небо прочертила широкая огненная полоса. Тотчас же летающий монстр, превратившись в пищащий клубок пламени, кувыркаясь и разбрызгивая огненные хлопья, стал падать прямо под стены здания, а из окна, озаряя малиновым светом окрестности, выплеснулся с воем еще один огненный плевок. На какое-то неизмеримо малое мгновение Виктор увидел позади себя – всего в двадцати шагах – однорукую фигуру бредущего к нему зомби, а потом зомби вспыхнул, словно факел; уже объятый пламенем, он сделал еще несколько судорожных шагов и рухнул наконец на асфальт, взметнув облако искр и густо чадя смрадным белым дымом.

* * *

Виктор поднялся. Он посмотрел на пылающие останки своих преследователей, потом перевел взгляд на окно, из которого все еще торчало жерло огнемета, различил там чей-то неясный силуэт, помахал ему рукой, и силуэт, заметив его жест, энергично помахал в ответ. Было тихо. Поглядев в последний раз на полуразрушенные фасады окаймлявших площадь домов, Виктор побрел ко входу в здание, все еще не веря, что более чем двенадцатичасовое путешествие подошло, наконец, к благополучному завершению. Он толкнул дверь, и дверь, незапертая, будто Виктора за ней уже ждали, заскрипев, послушно отворилась. Внутри, однако, кроме кромешной тьмы и спертого воздуха, ничего определенного разобрать было нельзя. Таращась в темноту и раздумывая, как же это все чертовски напоминает ловушку, Ребрин постоял перед входом секунд семь или восемь, потом, скрепя сердце, переступил порог, после чего, сразу же остановившись, закрыл за собой дверь и принялся вслепую нашаривать замки и засовы. И в этот самый момент вспыхнул яркий ослепительный свет. – Паскуда! – пробормотал он невольно, приседая от неожиданности и зажмуриваясь, но тут же открывая глаза вновь, потому что никогда еще не чувствовал себя таким беззащитным. Он находился в тамбуре, маленькой тесной комнатенке, площадью не более шести квадратных метров. У противоположной стены стояли солдаты – двое гориллообразных существ с надвинутыми на глаза касками и направленными на Виктора акээмами. Более подробно разглядеть их Ребрину мешала яркая электрическая лампа над головами горилл, свет которой бил ему прямо в лицо. Он поморщился. – Кто вы такой и что вам здесь нужно? – осведомилась одна из горилл после некоторого молчания, В течение которого все трое то ли привыкали к свету, то ли оценивали возможности друг друга. – Я Виктор Ребрин, – сказал Ребрин. – А что мне здесь нужно, я сообщу вашему начальству. – Ребрин? – переспросил солдат. Не сводя глаз с Виктора, он нашарил позади себя дверь, приоткрыл ее и громко произнес в образовавшуюся щель: – Господин сержант, тут какой-то Ребрин. – Ну так что? – раздался тонкий сварливый голос. – Мало ли чего там за стенами бродит. Ты, Павленко, приказ слышал? – Слышал, господин сержант. – Вот и гони его в шею, понял? – Так точно, господин сержант. Предполагаемый Павленко аккуратно прикрыл дверь и, повернувшись к Виктору, объявил ему скучным, лишенным каких бы то ни было эмоций голосом: – Согласно приказу командующего округом гражданским лицам запрещено находиться на территории штаба. – И добавил: – Прошу вас удалиться. Ишь как чешет, подумал Ребрин. "Согласно приказу..." Прямо профессор. Вслух он сказал: – Я Виктор Ребрин. У меня встреча с генералом Кротовым. Солдат замигал, раздумывая над словами Виктора, потом нерешительно потянулся к двери и снова приоткрыл ее. – Господин сержант, он говорит, что у него встреча с генералом. – Врет, конечно, а ты и уши развесил. Гони его, покуда он не натворил чего. – Так точно, господин сержант, – повторил Павленко, закрывая дверь. Ребрин между тем потихоньку наливался злобой. "Я бы вас, баранов... думал он, разглядывая солдат. – Неохота вот только руки об вас марать, вояки хреновы..." Он заставил себя успокоиться и предпринял еще одну попытку разрешить эту нелепую конфликтную ситуацию мирным путем. Он сказал: – Ваш сержант идиот, должно быть, порядочный. Или, может, ему на гауптвахту захотелось? – Он секунды две-три помолчал и медленно, с расстановкой добавил: – Для особо непонятливых повторяю, у меня встреча с генералом Кротовым. Оба солдата были в явном замешательстве. Павленко, несмотря на свою гориллобразную внешность, явно отмеченный зачатками интеллекта, бросил на своего напарника неуверенный взгляд и с раздражением произнес: – Твоя очередь с сержантом говорить. Я уже два раза к нему обращался. Хватит. – Да врет он, наверное, все, – проговорил тот, гладя на Ребрина. Разговаривать с сержантом ему явно не хотелось. – А если нет? – возразил Павленко и тоже посмотрел на Ребрина. – Лицо вроде бы честное. – Ладно, – сказал второй солдат, помолчав. Он открыл дверь и просунул в щель голову. – Эта, – начал он, – тут этот Ребрин... Договорить ему не дали. За дверью раздалась отборнейшая брань, потом дверь резко распахнулась и в проеме возник лупоглазый коротышка с надкусанной ватрушкой в одной руке и бутылкой лимонада "дюшес" в другой. Его гладкий блестящий череп покрывал белый пушок, такой редкий, что даже со своего места у входной двери Виктор мог бы без всякого труда сосчитать количество волос, из которых этот пушок состоял. – Этот, что ли, Ребрин?– сверля Виктора глазами, спросил коротышка, будто в тамбуре, помимо солдат и Ребрина, находилась еще масса народу. Павленко кивнул. – У меня встреча с генералом Кротовым, – сказал Виктор угрюмо.. – С Кротовым? – сощурившись, сказал коротышка. – Что-то не похоже, чтобы наш генерал общался с такими оборванцами, как ты. – А почему бы и нет? – возразил Виктор, разыгрывая удивление.– Чем оборванцы хуже тупоголовых сержантов? – Он замолчал и стал смотреть, как у коротышки выкатываются глаза и наливаются кровью лицо и шея. – А ну убирайся! – заорал сержант необычайно тонким голосом. – К чертям собачьим, понял!? А то мои солдаты будут стрелять, понял!? Виктор, делая вид, будто собирается уходить, пожал плечами и вдруг стремительно скользнул в сторону. Из двух акээмов выстрелить успел только один, – да и то всего раз. Через несколько мгновений и сержант, и его подчиненные лежали на полу в живописнейших позах. Бутылка лимонада, шелестя, медленно укатывалась куда-то в дальний угол, и из нее толчками выплескивалась желтая жидкость. Недоеденная ватрушка торчала из разинутого рта сержанта. – Приятного аппетита,– сказал Ребрин, ухмыльнувшись. Он поднял с пола бутылку и жадно, в два глотка осушил ее. Потом заботливо, чтобы, не дай Бог, какая-нибудь случайная тварь не воспользовалась временной небоеспособностью караула, запер входную дверь на все замки и засовы и отправился на поиски генерала. Он миновал громадный, забитый спящими солдатами вестибюль, затем по широкой мраморной лестнице поднялся на второй этаж, где, если не считать далекого стрекотания пишущей машинки, стояла почти полная тишина, побродил там впустую по длинным, слабо освещенным редкими желтыми флаконами коридорам, потом с таким же успехом обследовал третий, четвертый и пятый этажи и наконец на шестом обнаружил широкую дверь, возле которой маячила одинокая фигура часового и из-за которой довольно явственно доносился знакомый сипловатый бас генерала Кротова. – Сюда нельзя, – сказал часовой, увидев Виктора, и на всякий случай потянул из-за спины автомат. Виктор не ответил. Для дискуссии с часовым времени у него уже не оставалось, да и результат ее как пить дать мало бы чем отличался от недавнего разговора с сержантом. Неуловимым движением он выбросил правую руку впереди кончиками пальцев в самой последней и наиболее быстрой фазе движения руки коснулся груди часового в районе солнечного сплетения. Часовой, согнувшись пополам, принялся хватать ртом воздух, а Ребрин, завершая работу, несильно, скорее автоматически, чем обдуманно, ударил его ребром ладони в основание шеи, после чего, подхватив обмякшее тело, аккуратно прислонил к стене, надвинув ему при этом на глаза каску, чтобы все выглядело так, будто часовой вздумал малость вздремнуть. Потом он толкнул дверь и, переступив порог, очутился в больший, ярко освещенной комнате, посередине которой стоял огромный, покрытый картой Западной Сибири круглый стол, а в самой ее глубине, возле низенького журнального столика у дальней стены, располагались в широких кожаных креслах два пожилых человека. Один из них, седовласый и краснолицый, в расстегнутом генеральском мундире, и был тем самым генералом Кротовым. Второго Ребрин видел впервые. У него было длинное холеное лицо, гладкие выбритые щеки и скучающий взгляд серых равнодушных глаз под тонкими черными бровями. На нем был изящный синий костюм, галстук-селедка, тоже синий и изящный, и белоснежная рубашка с узким отложным воротником. Он сразу не понравился Виктору. Какая-нибудь штатская сволочь должно быть, подумал он. Перед мужчинами на низеньком столике возвышалась чудовищная батарея пустых, полупустых и полных бутылок, грязных бокалов и стаканов, пепельниц, наполненных раздавленными окурками, и там же, в этом бардаке, лежали под крошками пепла какие-то важные, должно быть, бумаги. Дым в комнате стоял коромыслом. – А, Ребрин, наконец-то, – проревел генерал, поворачиваясь на шум. Бас у него был действительно генеральский. – Вы опоздали на восемь минут, полковник. – Спишите их на счет этих болванов внизу. Приблизившись, Виктор пожал генералу руку и, игнорируя штатского, опустился в свободное кресло. – Вы имеете в виду охрану? – Разумеется. – Они не были предупреждены, – заявил генерал. – По условиям вы должны были преодолеть все препятствия. Виктор фыркнул. Генерал с неодобрением посмотрел на него и, покачав головой, сказал: – Не расслабляйтесь, полковник. Никто не знает, что может вас там ожидать. Впрочем, оставим это. С заданием, я считаю, вы справились превосходно.– Он потянулся к одной из бутылок.– Кстати, позвольте вам представить господина Сазонова Николая Ивановича. Он сегодня утром прибыл из Санкт-Петербурга. Ребрин без всякой охоты пожал вялую руку штатского, отметив при этом, что господин Сазонов также, по всей видимости, не испытывает к нему особого расположения. Не пришло, должно быть, еще время, когда драные штаны и рубашку, черные от копоти лицо и руки будут причислять к правилам хорошего тона. Окинув Ребрина недоверчивым взглядом, Сазонов оттопырил верхнюю губу и, обращаясь к генералу, брезгливо произнес: – Вы думаете, он справится? – Надеюсь на это, – буркнул Кротов, разливая коньяк в бокалы. – А вы что, хотите предложить свою кандидатуру? Сазонов покачал головой. – Что вы. Разумеется нет. – В таком случае, предлагаю поднять бокалы и выпить за успех полковника. За наш общий успех. На несколько секунд наступила тишина. Кротов и Ребрин выпили коньяк до дна, Сазонов же лишь слегка пригубил, после чего поставил бокал обратно на столик. – А теперь, господа, – указал генерал, – прошу к карте. В этот момент за дверью в коридоре раздались вдруг голоса и топот множества ног. Дверь распахнулась, и в комнату ввалилось десятка полтора здоровенных солдат, вооруженных акээмами с примкнутыми штыками. Увидев генерала, они столпились у дверей, а коротышка, взяв под козырек и печатая шаг, выдвинулся на середину комнаты. – Господин генерал, – проорал он срывающимся от волнения голосом, несколько минут назад. – Тут он заметил развалившегося в кресле Ребрина и растерянно умолк. – Ну, что же вы? – сказал генерал, с изумлением глядя на сержанта. В одной руке у него была бутылка, в другой – бокал. – Язык проглотили? Коротышка открыл было рот, напрягся изо всех сил и выдавил из себя что-то среднее между бульканьем водопроводного крана и писком летучей мыши. Лицо и шея у него быстро приобретали малиновый оттенок. – Ну, что? Что? – сказал генерал с нетерпением. – Вторжение, что ли? Да не молчите же! Ну! – Он встал. Ребрин между тем вытащил из пачки на столике сигарету, прикурил ее и принялся с наслаждением наблюдать за разворачивающимися событиями. Сержант наконец обрел дар речи. – Да. Нет... Господин генерал, я... Этот господин!. – Он снова умолк, указал на Ребрина и вдруг после очередного беззвучного открывания-закрывания рта попятился обратно к дверям. – Стоя-ать!!– заревел генерал, словно медведица во время родов. Сержант послушно остановился. – Позвольте мне,– сказал наконец Ребрин, лениво улыбаясь. – Дело в том, что эти господа, – он ткнул сигаретой в сторону столпившихся у дверей солдат, – и есть те самые болваны, о которых я вам давеча упоминал. Генерал посмотрел сначала на Виктора, потом на "болванов". – Та-ак, – произнес он через пару секунд тем особым, подчеркнуто вежливым голосом, от которого всех его подчиненных бросало в невольную дрожь. Фамилия? – Ч-чья? – запинаясь, спросил сержант. – М-моя? – Ну не моя же, – по-прежнему вежливым голосом сказал генерал. – Фи...Филиппов. Сержант Филиппов. – Так вот, сержант-Филиппов сейчас вы пойдете к своему начальнику... Кстати, кто у вас командир роты? – К-капитан Миронов. – Миронов, – пробормотал генерал, наморщив лоб. – Что-то неприпоминаю такого... Ну, да черт с ним. Вы ему доложите, сержант, что я наложил на вас пять суток ареста. Вам все понятно? – Так точно, господин генерал. – Ступайте, Несчастный сержант повернулся и, печатая шаг, двинулся к выходу. Солдаты к этому времени уже почти все потихоньку перетекли в коридор. Дверь захлопнулась. – Болваны, – проворчал генерал, поглядев им вслед. – Защитники-родины. Только жрать да гадить мастера. – Он снова стал разливать коньяк по бокалам.– А сколько, помнится, визгу было. Подавайте, видите ли, нам профессиональную армию. Ну вот вам, пожалуйста, – самая что ни на есть профессиональная армия. Кретины! – Он быстро, одним глотком переправил в себя содержимое своего бокала. – Да ну их к черту!.. О чем это мы тут беседовали? – Он мутными глазами посмотрел на Ребрина. Ребрин пожал плечами. – Вот ведь болван какой,– пробормотал генерал, нахмурившись.– Совсем из-за него память отшибло.– Он пошарил вокруг себя глазами, заглянул под стол, проворчал недовольно: – Кой болван его туда засунул, – и вдруг полез туда, чертыхаясь и поминая массу всевозможных родственников. Стол при этом угрожающе заколыхался, и Ребрин, обеспокоившись судьбой располагавшегося на нем спиртного, схватил две бутылки, но тут генерал отыскал то, что ему было нужно, и с шумом полез обратно. – Вам этого не понять, сударь, – сказал он брюзгливо Сазонову. – Вы человек штатский. А я... Ч-черт! – Он взгромоздил на столик телефонный аппарат и, отдуваясь, погрузился в кресло. – А я этому делу всю жизнь отдал. – Он снял трубку и толстым волосатым пальцем набрал номер. – Але, дежурный!.. Э-э... Капитан Мирошников в какой, у нас роте?.. Я так и говорю, капитан Миронов... Шестой? Шесть суток ареста ему. Пусть почитает устав и научит своих подчиненных, как следует обращаться к вышестоящим начальникам. Все. Выполняйте.– Он положил трубку и посмотрел на Ребрина. Так о чем все-таки говорили, полковник? – Кажется, вы собирались показать нам кое-что на карте, – вспомнил Виктор. – Ага, – сказал генерал. – Что ж, прошу. Он встал и, прихватив бутылку, двинулся к круглому столу. Сазонов и Ребрин с бокалами в руках двинулись следом. – Здесь,– сказал генерал, указывая на какое-то место на карте, – наш город. – Он поставил туда бутылку. – А здесь,– генерал указал на другое место,– замечена наибольшая. концентрация чудовищ. – И он поставил туда бокал.– Еще в первые дни, когда началась эта вак-ханалия,– продолжал генерал, слегка запинаясь,– мы пробовали провести там разведку. Сначала на технике, потом забросили туда группу десантников. Никто из них, как вы, наверное, уже знаете, назад не вернулся. Ч-черт! – выругался он вдруг и скрипнул зубами. – Я давно уже говорил, пара водородных бомб и конец этой комедии. – Ну, ну, генерал, – сказал Сазонов укоризненно. – Вы забываете о правах на частную собственность. Все эти земли принадлежат, смею вам напомнить, "Сибирской Нефтяной Компании". – Ну так что? – прорычал генерал, досадливо морщась. – Я прекрасно об этом помню. И обязанности свои знаю. Только вот кто мне вернет людей? Может, нефтяная компания? Сазонов промолчал. Этот лощеный господин из Санкт-Петербурга с каждым своим произнесенным словом вызывал у Ребрина все большее и большее раздражение. Поглядев на него, как на некое экзотическое насекомое, Виктор, обращаясь к генералу, вопросительно произнес: – Итак? Не торопитесь, полковник. Времени у вас более чем предостаточно. Не меньше пяти часов, можете мне поверить. Отдыхайте пока. Генерал снял с карты бутылку и бокал и поплелся к, своему креслу. – Я хотел бы перед операцией немного поспать, – сказал ему в спину Виктор. – Успеете, – ответил генерал, не оборачиваясь. – Впрочем. – Он вернулся к столу и снова посмотрел на карту. – Как хотите... Итак, ваша задача. Вы должны пробраться в этот район и найти место, из которого лезут эти твари. Не скрою, местность там, прямо скажем, хуже некуда. Тайга, болота, овраги. Впрочем, мы вам поможем. Вы войдете в район с юга, а на севере мы устроим для вас отвлекающую артподготовку. – Артподготовку? – встрепенулся вдруг Сазонов. – Вы что, собираетесь обстреливать этот район? – Да, мы собираемся обстреливать этот район, – сказал генерал. – Если вас это удивляет, могу объяснить. Как давно уже было замечено, чудовища слетаются на шум, как мухи на дерьмо... – Но ведь там нефтяные вышки. Там ценнейшего оборудования на сотни миллионов. – Плевать я хотел на ваше оборудование, – сказал генерал с враждебными нотками в голосе. – У меня там люди гибнут. До вашего ли тут оборудования. Сазонов секунды две-три очень красноречиво помолчал, поигрывая желваками, потом твердо произнес: – Вы этого не сделаете. – Сделаю, – сказал генерал уверенно. – Такую вак-ханалию устрою – в вашем Петербурге услышат. Хотите пари? – Вы этого не сделаете, – повторил Сазонов. – Да вы что, с Луны свалились? Да мы уже два месяца каждый божий день только и делаем, что пуляем туда. Там не то что вашего оборудования, там живого места давно уже не осталось. Сазонов вдруг побледнел, как простыня. Он какими-то страшными глазами посмотрел на генерала и свистящим шепотом произнес: – Что? Что высказали? – Да вы не волнуйтесь, – сказал генерал смущенно. – Подумаешь, оборудование. Железки какие-то. – Ну, знаете, – сказал Сазонов, приходя в себя.– Он резко, так, что часть коньяка выплеснулась на карту, поставил бокал. – Это настоящее самоуправство... Мне нужна связь с Москвой. Генерал пожал плечами. – Пожалуйста, – сказал он деревянным голосом. – Телефон на столе. Сазонов резко повернулся и двинулся к телефону. Весь его – облик прямая спина, нервные, подрагивающие пальцы, багровеющая полоска кожи между воротником и окантовкой волос на затылке – выражал сильнейшее негодование. Казалось, он кричал: ну, я вам покажу! Присев на краешек кресла, Сазонов быстро набрал номер и, ожидая ответа абонента, сказал в пространство перед собой. – Вы за это ответите. – Да пошел ты,– проворчал генерал вполголоса, так, чтобы штатский его не услышал.– Глиста ты маринованная, вот ты кто. Стервятник. Таких, как ты, я, знаешь, сколько повидал. – Он поставил бутылку на стол, порылся в кармане и вытащил связку ключей. – На вот,– казал он Ребрину, – в моей комнате отдохнешь. Да подожди. Бокал давай. – Он взял бутылку и налил сначала Виктору, потом себе. – За то, чтоб вернулся. Смотри там – без дураков. – Ну... – Выпили. Сазонов тем временем продолжал настойчиво насиловать телефон.