Текст книги "История Востока. Том 2"

Автор книги: Леонид Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)

Таиланд, Малайзия, Индонезия, Филиппины

Четыре государства Юго-Восточной Азии, о которых теперь пойдет речь, являют собой нечто вроде второго эшелона стран, активно развивающихся по капиталистическому пути – с ориентацией на японскую модель – и добивающихся при этом заметных результатов. У всех этих стран немало общего: парламентский демократический многопартийный режим (при президентском либо конституционно-монархическом правлении), курс на развитие частнособственнического предпринимательства и свободного рынка, опора на поддержку со стороны развитых стран и открытость для внешних инвестиций. Но самым основным для всех них общим фактором, сыгравшим решающую роль в процессе развития, следует считать определенное место хуацяо в экономике.

Таиланд (ок. 55 млн. населения) – единственная из стран региона, не бывшая колонией, – после второй мировой войны открыл свои рынки для иностранного капитала, особенно американского, что принесло свои результаты и способствовало ускоренному промышленному развитию. К этому уже в 50-х годах была добавлбна американская экономическая и военная помощь, масштабы которой были весьма существенны хотя бы потому, что территория страны служила плацдармом для противостояния США странам Индокитая, избравшим марксистскую модель развития. Вплоть до 70-х годов внутриполитическое положение страны было неустойчивым, что нашло свое отражение в спорадических военных переворотах. Государственный сектор в экономике был весьма значительным, а злоупотребления в этой сфере со стороны военнотбюрократических верхов были столь велики, что время от времени вызывали грандиозные скандалы. Естественно, это не вело к быстрому и эффективному экономическому развитию. Ситуация заметно изменилась в конце 70-х годов, когда очередной государственный переворот привел к принятию новой конституции, восстановившей принципы конституционной монархии (заложенные еще в 1932 г.), в том числе многопартийную систему и парламентскую демократию. Попытки поколебать эту систему, предпринятые было военными в 1991 г., потерпели крах в 1992 г.

Последние годы характеризуются уверенной поступью страны по пути промышленного развития и стремлением ее правительства наладить добрососедские отношения с окружающими ее странами, в первую очередь с Лаосом и Камбоджей. Как известно, остатки войск красных кхмеров вплоть до 1992 г. пребывали в пограничных с Таиландом районах Камбоджи, так что от позиции этого государства зависело достаточно многое. Тенденция к урегулированию конфликта в Камбодже проявилась на рубеже 80 – 90-х годов, в частности, в том, что Таиланд продемонстрировал добрую волю и внес свой вклад в решение камбоджийской проблемы.

Для современного развития Таиланда характерно не только наращивание производства и экспорта сельскохозяйственной продукции (риса и каучука), но также и энергичный акцент в сторону развития ряда новых отраслей промышленности, в том числе современных и наукоемких, таких, как электротехника, электроника, нефтехимия. Центр тяжести перенесен на частные инвестиции – здесь стоит напомнить о солидных позициях китайской общины, хуацяо, – а правительство взяло на себя обеспечение экономического развития необходимыми элементами инфраструктуры. Кроме того, Таиланд взял курс на создание отраслей производства, ориентированных на экспорт (готовое платье, драгоценности, текстиль, электроника). Все эти усилия содействуют росту темпов развития страны (с I960 по 1980 г. ежегодный объем дохода на душу населения удвоился, еще более быстрыми темпами увеличивался он в 80-х годах).

Малайзия (ок. 17 млн. населения), т. е. Малайя и соединенные с ней в рамках единого государства территории Северного Калимантана, Саравак и Сабах, являет собой конституционную монархию, хотя монарх здесь больше напоминает президента: из 13 штатов Малайзии 9 являются султанатами и именно из числа 9 наследственных монархов-султанов избирается сроком на пять лет правитель Малайзии. Двухпалатный парламент на многопартийной основе и назначенный монархом, неответственный перед парламентом кабинет управляют страной. Нефть, олово и каучук – национальные богатства страны, в немалой степени обеспечивающие ее успехи в развитии: по темпам роста среди отдан АСЕАН Малайзия вышла на второе место (после Сингапура).

В 80-х годах произошла приватизация заметной доли государственного сектора р экономике страны, что еще больше способствовало увеличению темпов роста. Как и в Таиланде, здесь еще в 70-х годах был взят курс на производство трудоемкой экспортной продукции. Системой льгот и поощрений правительство стимулирует частное предпринимательство в промышленности. Заботится оно и о создании необходимой инфраструктуры. Специально принятая в 70-е годы так называемая новая экономическая политика поставила своей целью усилить социальную защищенность основной, наиболее отсталой и бедной части населения страны – самих малайцев. Речь идет о предоставлении малайцам большей части рабочих мест в городах, где до того преобладали китайцы-хуацяо и индийцы. Дело в том, что мигрировавшие из деревни в город коренные жители Малайзии с трудом адаптировались к городской жизни. Следствием этого стали национально-социальная напряженность в городах и связанные с этим конфликты. Целью новой политики было посредством льгот, кредитов и специальной помощи помочь малайцам адаптироваться, найти им рабочие места (не менее 50 %) и даже довести долю малайского капитала в современных отраслях промышленности к 1990 г. до 30 % (1970—2 %). Независимо от того, сколь успешно реализуется этот курс, направленность его вполне определенна: Малайзия хочет и в экономическом отношении быть главным образом малайской, что осуществляется за счет некоторого уменьшения влияния в городской промышленной экономике китайцев-хуацяо, – стоит напомнить, что китайская община здесь многочисленна, едва ли не треть населения страны. При все том политика «малаизации» Малайзии проводится осторожно и взвешенно, дабы не породить встречное недовольство и обострение национальной розни. Пока ничего подобного не наблюдается. Напротив, важнейшие национальные партии – Всекитайская ассоциация Малайзии и Индийский конгресс Малайзии – входят вместе с Объединенной малайской национальной партией в единый Национальный фронт (Союзная партия Малайзии), которому в 1988 г. принадлежало 148 мандатов из 177 в палате представителей (сенат из 58 членов частично представлен сенаторами из штатов, по два от каждого, частично лицами, назначенными по воле монарха).

Индонезия с ее свыше чем 170 млн. населения после деколонизации и обретения независимости напряженно искала свой путь развития. 40—50-е годы здесь прошли под знаком острого соперничества между правыми и левыми силами, в качестве верховного арбитра по отношению к которым выступал президент Сукарно, сформулировавший в конце 50-х годов свою концепцию раправляемой демократии, сводившейся к укреплению его личной власти. На рубеже 50 – 60-х годов президент опубликовал программу, получившую наименование Политического манифеста исключившую в себя ряд теоретических позиций – индонезийский социализм, направляемая экономика, самобытность страны и др. Последовавшие за тем реформы привели к разбуханию государственного сектора в экономике и злоупотреблениям управлявшей этим сектором бюрократии. Пожалуй, в рамках «направляемой демократии» по Сукарно едва ли не с наибольшей отчетливостью проявилась неэффективность государственной экономики, особенно в условиях политической нестабильности, обострявшихся противоречий между национальнорелигиозными партиями и компартией. Провалы в экономике ощущались на каждом шагу. Инфляция за б – 7 лет к 1964 г. привела к росту цен на товары первой необходимости в 20 раз. Производственные мощности использовались едва наполовину. И в этой тяжелой внутренней обстановке был выдвинут политический лозунг противостояния Малайзии – Сукарно не хотел, чтобы части федерации, Саравак и Сабах, граничили на островах Индонезии с индонезийскими землями.

Однако антималайзийский лозунг, хотя он и сплотил националистические силы, не сыграл той роли, которую должен был сыграть (явно имелось в виду ослабить значимость экономических кризисных явлений в условиях роста патриотического накала страстей). Напротив, он внушил угрозу левым силам во главе с компартией, что и послужило одной из причин заговора этих сил с последующим их разгромом армией, которая и взяла после этого в 1965 г. власть в свои руки. Президентом страны в 1968 г. стал генерал Сухарто, а компартия была исключена из политической жизни страны, что привело к восстановлению политической устойчивости и к перемене курса в направлении развития. Рамки государственной экономики стали сокращаться в пользу частнопредпринимательской. Рынок страны широко открылся для иностранных инвеститоров. Основой же развития и даже расцвета экономики Индонезии стала нефть (добыча в 1985 г. – 65 млн. т). Страна обеспечивает свои потребности в продовольствии.

Развитие промышленности и особенно современных ее отраслей идет в Индонезии много медленней, чем в Таиланде или Малайзии, которые активно, как о том говорилось, работают на экспорт. В Индонезии намного больше и внутренних проблем, связанных как с огромным населением страны, так и с исходно низким уровнем подавляющего его большинства, индонезийской деревни, для развития которой серия аграрных реформ пока что предоставила лишь потенциальные возможности. Словом, Индонезия по развитию стоит заметно ниже Таиланда, Малайзии и даже Филиппин. Однако важно заметить, что взятый в 1965 г. курс развития за четверть века дал немалые позитивные результаты и привел страну к заметному развитию капитализма, а активность индонезийских хуацяо этому во многом способствовала. Новым условиям экономической жизни соответствуют и конституционные преобразования: страна объявлена унитарной республикой с президентским правлением. Существует многопартийная система (деятельность компартии запрещена). Страна играет активную роль в мировых делах, способствует урегулированию разногласий в регионе, в частности решению камбоджийской проблемы.

Послевоенная ситуация на Филиппинах (ок. 60 млн. жителей) чем-то напоминает индонезийскую. Как и в Индонезии, на филиппинском архипелаге большую роль играла компартия с весьма радикальной установкой на вооруженные методы решения проблем. Борьба с коммунистами на Филиппинах привела в начале 50-х годов к успеху правительственных войск, а последовавшая за тем серия реформ закрепила этот успех. В эти же годы на передний план вышел курс на филиппинизацию экономики страны, что способствовало развитию по капиталистическому пути. Такое развитие было также активно поддержано США, которые вели дело к ликвидации остатков колониального феодализма времен испанского господства и содействовали преобразованиям в соответствующем духе. Хотя влияние США на ход дел на Филиппинах было косвенным, от этого оно не было незначительным, ибо тесные связи с США здесь долго сохранялись. Словом, на Филиппинах все послевоенное время осуществлялся последовательный курс на развитие капитализма, причем существенную роль в его реализации играла община китайцев-хуацяо. В деревне усилиями правительства и зарубежных инвеститоров создавалась необходимая для реализации принципов «зеленой революции» инфраструктура (дорожная сеть, ирригация, система снабженческих, сбытовых пунктов и т. п.). Велась работа по созданию перерабатывающей сельскохозяйственные продукты местной промышленности, по организации экспорта. И хотя эта программа пока еще не дала значительных результатов и даже вызвала побочные негативные явления (рост нищеты вытесненных из деревни маргинальных слоев населения), она тем не менее имеет будущее, которое выражается в постоянном увеличении сельскохозяйственного экспорта и доходов от него, в развитии первоклассного плантационного хозяйства.

Филиппины не имеют нефти и вынуждены ее импортировать. Акцент в капиталистическом развитии страны делается на трудоемкие отрасли хозяйства, прежде всего сельского. Однако с конца 70-х годов был взят курс на создание современной промышленности, причем практически целиком за счет усилий частного капитала, включая и иностранный. Правда, заметных успехов пока нет.

Политический баланс в целом соответствует уровню развития и состоянию экономики в стране. При президенте Ф. Маркосе этот баланс сохранялся с помощью силы, в том числе и поддержки военных. После поражения и изгнания Маркоса в 1986 г., когда на выборах была избрана президентом К. Акино, сохранять баланс сил стало еще сложнее, ибо курс на демократизацию стал вызывать сопротивление не только справа, со стороны военных и прежних сторонников Маркоса, но и слева, со стороны компартии маоистской ориентации, ведущей в стране вооруженную борьбу. Несколько мятежных выступлений против правительства Акино на рубеже 80 – 90-х годов – свидетельство неустойчивости баланса сил в стране. Стоит в этой связи напомнить о национально-религиозных проблемах: действующая на юге группировка мусульманских националистов-моро активно продолжает борьбу за автономию южных провинций. И все же при всех сложностях экономического развития и политической ситуации Филиппины не только выбираются из кризисного состояния, но и делают заметные успехи в развитии по капиталистическому пути.

Сравнивая все четыре государства, можно заметить разницу между ними и даже вытянуть их в некую линию на шкале развития. Можно легко заметить, что всем им, особенно Индонезии и Филиппинам, весьма далеко до развитой японской модели и даже до тех стран дальневосточной конфуцианской культуры, которые вплотную подошли к реализации такой модели. Видимо, здесь сыграли свою роль многие причины и не в последнюю очередь исходный уровень развития и цивилизационный фактор. Совершенно очевидно, что рассматриваемым четырем странам, особенно последним двум из них, предстоит еще большой путь и что большинство населения в этих странах долго еще не достигнет приемлемого стандарта жизни. Но одно несомненно: с избранного пути эти страны уже не сойдут. Более того, альтернативные пути развития, представляемые экстремистскими группировками, явно в этих странах не имеют будущего, тогда как развитие по еврокапиталистическому пути набирает темпы. В заключение стоит еще раз напомнить о той роли, которую сыграли при этом хуацяо.

Глава 11
Восток после деколонизации: наследие колониализма

В предшествующих главах в общих чертах был продемонстрирован процесс развития стран Востока после деколонизации. Обратимся теперь к осмыслению изложенного материала. Задача состоит в том, чтобы попытаться понять и объяснить закономерности и особенности исторического пути различных стран и регионов Востока в целом в период современной его истории, так или иначе отмеченной знаком колониализма.

Историческая роль колониализма

Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.

Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.

Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.

Иными словами, принципиальное, структурное несоответствие и, как следствие этого, энергичное неприятие западного стандарта на протяжении веков формировали определенный стереотип отношений Востока к колониализму, колониальному капиталу. Суть такого стереотипа сводилась к неприятию, сопротивлению, отторжению чужого. А поскольку противостояние своего чужому является одним из древнейших модусов поведения человека, восходящим не только.. к первобытности, но и к досапиентным формам его стадного существования, то неудивительно, что стереотип оказался устойчивым и сильным, дожил до наших дней и во многом задает тон и сегодня.

Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру, способствовал тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.

Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.

Отталкиваясь от сказанного, мы вправе теперь обратиться к проблеме воздействия колониального капитала на ту или иную страну Востока, к вопросу о значимости, силе, времени, интенсивности его влияния. Вопрос можно поставить примерно так: имело ли значение – и если да, то какое именно, – то обстоятельство, что та либо иная страна была колонией длительное время или недолго? Что она представляла собой в момент колонизации – развитое общество или полупервобытное? Что другие страны вовсе не были колониями, а находились в положении зависимых, как Турция, Иран, Китай? Что третьи ощущали едва заметную степень зависимости (Сиам), а четвертые, как Япония, практически не были зависимыми и, более того, сами достаточно быстро стали колониальными державами?

Конечно, разница есть, причем весьма существенная. Но в чем именно? Вектор колониального импульса был общим для всех – к капитализму европейского типа. Именно поэтому независимые страны Востока, будь то Япония или Сиам, уверенно взяли старт в этом направлении и, каждая в меру своих сил и содействовавших этому благоприятных обстоятельств, приступили к энергичной трансформации собственной структуры. Там, ще зависимость от иностранных держав и колониального капитала была ощутимой, целенаправленной трансформации в этом же направлении содействовали, причем весьма активно, сами европейцы, что можно видеть на примере Турции, Ирана, Китая (до середины XX в.) и в меньшей степени таких более отсталых стран, как Афганистан.

Теперь о собственно колониях. Конечно, мощь внешнего влияния здесь была сильней, чем ще бы то ни было. В Южной и Юго-Восточной Азии длительное воздействие колониализма постепенно преодолевало инерцию традиции и трансформировало структуру на еврокапиталистический лад. Это заметно и для Африки, где именно целенаправленная и несущая с собой цивилизационное начало политика колониальной администрации была той силой, которая пусть медленно, но неустанно и успешно прокладывала дорогу к еврокапиталистическому стандарту. И исходный уровень развития, и длительность периода колониализма, и религиозно-цивилизационный фундамент при этом играли свою немаловажную роль, что несомненно сказывалось на результатах и темпах развития. Но при всем том развитие в целом шло в четко определенном направлении – к капитализму. И в этом смысле разница в статусе – колония, зависимая стран, едва зависимая или вовсе не зависимая – была несущественной. Гораздо более важными в этом смысле факторами были такие, как исходный уровень развития, цивилизационная принадлежность и благоприятные обстоятельства, о чем уже шла речь в третьей части работы.

Говоря о воздействии колониализма на Восток в целом, нельзя не рассматривать его в комплексе, с учетом всех протекавших и протекающих на современном Востоке процессов. Речь идет о формировании в странах колониального и зависимого Востока нового государства и нового общества, соответствующих трансформирующейся структуре и призванных способствовать дальнейшей ее трансформации. Именно в этом историческая роль колониализма проявилась наиболее отчетливо.