Текст книги "Точку поставит пуля"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Леонид Словин
Точку поставит пуля

Посвящается Сергею Степанову президенту охранно-сыскной ассоциации «ЛАИНС»

1.

Андижанец закрыл гостиничный номер, спустился вниз. В холле, кроме дежурного, толпилось, как обычно, пять-шесть проституток. Одна из них попросила сигарету – Андижанец молча подал. Прошел мимо. Проститутки вызывали в нем брезгливость.

– Спасибо…

– Не стоит.

На площади перед входом с утра до поздней мочи бурлила разноязыкая, небрежно одетая толпа приезжих: устанавливали связи, торговали, договаривались. Вдоль тротуара парковались иномарки. Подъезжали и уезжали такси. Крутые частники постепенно отвоевывали стоянку – и таксисты предпочитали тут не задерживаться: опасно!

Андижанец нашел глазами амбала Уби – здоровяк разговаривал с тоненькой смущавшейся девушкой.

«Мало ему проституток…»

Пожилая семейная пара на тротуаре замедлила шаг, следила за Уби: когда амбал стоял рядом с женщиной, всем, кто оказывался поблизости, становилось отчего-то неловко. Уби осведомился у Андижанца:

– Ты далеко? – Он хотел подняться с девушкой в номер.

– К автомату.

Телефон в гостинице для их дел не годился.

– Я тебе нужен?

– Жди меня тут!

Андижанец выговаривал слова с ужасающей интонацией уроженца Центральной Азии, хотя был он русский. Загорелый до черноты русак. Центнер сбитой вкрутую мышечной ткани. Гордость советского бокса из Андижана. Андижанец – была его кличка.

– Я сейчас вернусь…

Телефон-автомат под деревьями в конце переулка оказался исправен. Андижанец набрал номер. На другом конце провода раздалось осторожно-выжидательное:

– Аллё-ё… Кого вам?

Отвечал анонимный посредник – «почтовый ящик». Теневики только еще осваивали этот новый вид деловых услуг. За вознаграждение, не называя себя, каждый получал теперь возможность передать и получить нужную информацию, не вступая в непосредственный контакте партнером. Предприимчивые люди брали это все на себя – сообщить цену, договориться о времени и месте встречи…

– Мне нужен Михаил Иванович!

– Кто его спрашивает?

– Андрей.

Это был пароль.

– Одну минуточку… – Наступила пауза, потом голос зазвучал четче: – Они ждут вас сегодня. Вы слышите?

– Да.

– В двадцать сорок.

– Да.

Оставалось уточнить место.

– В Духовском переулке. Рядом с кладбищем. Ждать десять минут! Вы поняли?

– Да. Иначе через десять минут они уедут!

Духовской оказался небольшим, темным. На месте снесенных когда-то двухэтажных бараков чернел пустырь. Конец переулка упирался в запертые ворота старого Даниловского кладбища, второй уходил к взметнувшемуся через Москву-реку Автозаводскому мосту.

Андижанцу и Уби почти не пришлось ждать. Такси продавца подкатило точно в двадцать сорок. Развернулось. Резко затормозило. Обе машины стояли впритык, почти касаясь друг друга багажниками.

– Как дела? – Хабиби – черноволосый, с усами «а-ля Саддам Хусейн», в светлом костюме и легких туфлях – выпрыгнул из такси навстречу Андижанцу.

– Как вы сами?

Они коснулись щеками.

– Время терять не будем… – У Хабиби была та же жуткая интонация плюс акцент. Подтянулись помощники.

Бык Хабиби был уголовного вида: телохранитель словно только вчера вернулся от хозяина. Продавец, Андижанец и Уби по обычаю, с обеих ладоней, словно омыли подбородки. Принялись за дело. Б ы к-уголовник открыл багажник. Хабиби сдержал слово. Все пространство внутри было заставлено коробками, украшенными четкими типографскими иероглифами. Андижанец достал нож. Тара была высокого качества. Вспоротый картон пополз, раздирая бумажный шов. Внизу мелькнула ткань. Переливающееся всеми цветами радуги поле. Сверкающий люрекс. Андижанец наконец нашел для людей Белой чайханы то, что они долго искали. Импортные японские платки. В Душанбе и в Ленинабаде и вообще по всей Центральной Азии торчали от них молоденькие стройные телки и толстозадые, в пестрых штанах на шнурках пожилые матроны. Андижанец теперь уже не жалел, что переговоры с продавцом ему пришлось вести вместе с Уби – без представителя Белой чайханы, без Голубоглазого. Он окунул руки в ткань.

– Быр, икки…

Считал не во всех коробках подряд. На выборку. Ни покупатель, ни продавец, сведенные анонимным посредником, ничего прежде не знали друг о друге. Хабиби стоял рядом. Пока деньги не были уплачены, риск за судьбу товара лежал на нем.

– Быр, икки, уч…

Таксисты проявили полнейшее равнодушие. Мальчик-водитель, приехавший с Андижанцем, спал, положив голову на руль. Ему еще предстояло ночь работать. Второй таксист – рыхлый, с залысиной со лба – включил магнитофон с Шафутинским.

– Токиз юз…

Андижанец закончил считать.

– Пять тысяч девятьсот…

Все было по-честному. Он обернулся к амбалу:

– Передай.

Уби отстегнул кейс с наличными, прикрепленный карабином к поясу, вручил продавцу.

– Пожалуйста…

Через минуту Хабиби уже сидел у открытой дверцы – считал. В нынешние неустойчивые промена можно было запросто вместо банковских пачек налететь на нарезанную полосками туалетную бумагу. Андижанец стоял рядом с дверцей. Теперь

уже спешил он: и товар, и деньги одновременно находились в чужой машине. Наступил наиболее критический момент всей сделки. Пузан Уби прикрыл Андижанца сзади, уголовного вида бык Хабиби занял место между багажниками машин. Все, однако, происходило мирно и буднично. Андижанец постепенно успокоился. Тем неожиданнее прозвучало вдруг:

– Контора!

Б ы к-уголовник первым заметил опасность…

В направлении Даниловского кладбища устремилась машина с тревожной круговертью огня над кабиной. Она шла с Автозаводского моста впереди остального транспорта.

– Менты!

В переулке началась паника. Андижанец выхватил чемоданчик с деньгами, бросился ко второму такси, сунул кейс на заднее сиденье. Рядом «метал икру» Уби. В экстремальных обстоятельствах амбал становился неуправляем.

«Счастье, что он без оружия…»

Бык Хабиби успел захлопнуть багажник.

Все произошло в считанные секунды.

Взвизгнули тормоза. Черная «Волга» развернулась. Трое вооруженных, включая водителя, с пистолетами кинулись к машинам.

– Московский уголовный розыск! – Выскочивший первым, молодой, со впалыми щеками, в кожаной куртке, был старшим. – Всем из машин! Руки на капот!

Молодой мент-водила – здоровый, не менее ста килограммов – поднял пистолет: ствол вертикально, вверх, палец на спусковом крючке.

– Быстро! Кому говорят! Ноги расставить…

Таксисты подали пример первыми. За ними подняли руки остальные. Тут произошла заминка. Уголовного вида бык неожиданно бросился в просвет между ментами. Контора не успела среагировать. Бык убежал бы, если бы не старший из ментов. Он выбросил ногу – бык с ходу грохнулся ни асфальт. Тотчас сверху на него навалились менты. Ошмонали. На свет появился маленький вороненый револьвер.

– А это откуда у тебя?

– Не знаю. Не мой…

– В машину! – приказал старший. – Сразу в наручники! И смотреть в оба!

– Где-то я видел его физиономию, – заметил здоровяк-водила. – Не проходит ли по всесоюзному розыску?

Второй мент застегнул на кистях у уголовника блестящие металлические браслеты, подвел к «Волге».

– Поедешь тут… – другими наручниками он притянул руки быка к верхнему поручню сзади. Все молчали. Водила-мент прошел от задержанного к задержанному, однообразно поверх одежды проводя руками вокруг пояса, а затем вдоль ног, от щиколоток до паха и под мышками. Но больше ничего не обнаружили.

– Багажники открыть! – приказал старший. – Живо!

В багажнике такси, привезшего Андижанца и Уби, ничего интересного не нашлось.

– Теперь ты! Быстро!

Приехавший с Хабиби таксист поднял крышку. Коробки показались на свет. Тугие, с иероглифами. При уличном тусклом освещении сверкнула серебристая нить.

– Платки! Полный кузов!

Старший не удивился:

– Кто хозяин?

Никто не ответил.

– Нет хозяина? – он посмотрел на таксиста. – С кем приехал? Ну!

Таксист не спешил с ответом. Ему хорошо заплатили. При благополучном исходе сделки мог, видимо, рассчитывать на приличные чаевые.

– С клиентом!

– Знаю: не с тещей! С кем именно?

Таксист держался.

– Может, тебе память освежить?

Здоровяк-водила в это время заглянул во второе такси.

– Смотри, на счетчике сколько! Где же вас мотало? – Он открыл дверцу, окинул взглядом салон.

– Это я приехал! – Андижанец попытался отвлечь его.

Из этого ничего не вышло.

– А это чей? – водила дернул с сиденья кейс.

Андижанец промолчал.

– Не знаешь! – Он откинул крышку. – Ого! Товарищ майор! Деньги! Миллион – не меньше!..

Тайны задержанных при сделке были шиты белыми нитками.

– Продавцы и покупатели! Сто пятьдесят четвертая статья, часть третья. Спекуляция в крупных размерах. До десяти с конфискацией… – Старший группы был доволен.

Продавец кашлянул. Лицо его с усами «а-ля Саддам Хусейн» выглядело окаменевшим. За все это время он не произнес ни слова.

– Это – не все! – Старший оглядел задержанных. – Не исключена контрабанда! Мне не нравится этот усатый!.. Тогда и семьдесят восьмая пойдет. По совокупности…

Предстояло отделить задержанных друг от друга, чтобы лишить их возможности сговориться. С учетом малочисленности конвоя это было трудноосуществимо, но к о н т о р а не собиралась запрашивать о помощи. Оптимальный вариант нашелся быстро. Старший ткнул во второго мента:

– Ты садишься в такси с продавцом… И смотри в оба! Со мной поедет этот… – он показал на уголовника в машине. – На кейс – мастичную печать и ко мне на сиденье. Отправляемся колонной. Между нашими машинами – такси с покупателями.

– А не уйдут, товарищ капитан? – второй мент кивнул на Андижанца и Уби.

– Без денег? – старший усмехнулся. – Так не бывает! Сумма уж очень большая! Итак: всем понятно? Едем в ГУВД на Петровку, 38. Там будем разбираться… Впереди «Волга». За нею такси с покупателями. Дальше второе такси – с продавцом. Ясно?

Мальчишка-таксист возмутился:

– А кто заплатит?

– Мы!

– Знаю я! – Пацан осмелел. – От хрена уши!

– Поговори!

В переулке было по-прежнему безлюдно. Какая-то машина свернула было с боковой улицы, но тут же подала назад: водитель разглядел подозрительную возню у тротуара.

– По маши-нам! – старший поднял руку. – Предупреждаю: при попытке к бегству по транспортным средствам может быть применено оружие. Всем ясно?

Андижанцу казалось: он видит сон о себе.

«За какие-нибудь три минуты! И ни платков, ни денег… И сам на грани ареста!»

Позади, на сиденье, матерился Уби. Все больше заводил себя. Для полноты ощущений ему просто было необходимо получить рукояткой ментовского пистолета по дурацкой башке. Мент-водила заметил это:

– Привести в чувство? Или сам справишься?!

С Духовского двинулись колонной.

Впереди – черная «Волга» с ментами, с повязанным б ы к о м, телохранителем. С кейсом, полным денег.

За ней – машина с Андижанцем и Уби.

Замыкал Хабиби и его рыхлый с залысиной со лба таксист. Со вторым ментом. С японскими платками в багажнике. Коробки, от которых Хабиби не успел отделаться, играли теперь роль жернова, привязанного к шее утопающего.

– Не спеши! – сразу же коротко приказал Андижанец таксисту. Андижанец с Уби, с мальчишкой-таксистом стартовали, спереди и сзади зажатые конторой. Постепенно к Андижанцу возвратилась способность контролировать ситуацию.

– Не растягиваться! – донеслось из первой машины.

Между мостом и кладбищем висел запрещающий знак, контора свернула в объезд.

– Петровка, 38… Далеко? – спросил у таксиста Андижанец.

– Порядочно.

Улица была плохо освещена. Впереди показалась площадь. С бульваром. С крытым рынком. Сбоку, по основной трассе, со стороны моста сплошным потоком двигался транспорт.

«Воскресный день!»

Люди возвращались из загорода. С дач. С садовых участков. Было уже поздно.

– Еще медленнее!

– Понял.

Перед перекрестком таксист умышленно замешкался. Машины впереди и с ними неразличимая теперь ментовская «Волга» оторвались, захваченные общей гонкой. Их проблесковые огни мелькали далеко впереди. Такси с продавцом еще не появилось. Вторая волна машин, сзади, только пока приближалась.

– Теперь можно!

За перекрестком шли в общем потоке. Движение было односторонним.

– Еще тише! – Андижанцу показалось, что они снова движутся слишком быстро.

Таксист кивнул на трассу:

– Что-то случилось…

– Справедлив Аллах! – Уби ни на секунду не усомнился в том, что судьба покарала ментов. Заслуженно. Мгновенно. Неумолимо. – Слава Аллаху!

Перед автобусной остановкой впереди открылись выбывшие из гонки автомашины. Транспорт их медленно объезжал. Уби прильнул к стеклу – черной «Волги» среди пострадавших не было.

– Слышишь, водитель! – Андижанец обдумал мысль. – У нас к тебе дело! Мы отблагодарим! А это – задаток! – он держал в руке деньги. – Ты отличный малый! Сейчас ты свернешь! Отвезешь нас к ближайшему метро… – Андижанец положил купюры между сиденьями. – Договорились?

– Ты все тут лучше знаешь!

По тротуару шли люди. Светофор на углу показал желтый.

– Давай!

– Могут прав лишить! – Таксист трусил.

– Скажешь: «Мне угрожали!» Ну!

Таксист на мгновение задумался. Впереди был переулок.

– А-а… Где наша не пропадала!

Мальчишка-таксист с ходу вильнул в крайний ряд. Послышалась ругань. Визг тормозов. Но это уже было позади. Переулок оказался длинный, сломанный, как колесо самоварной трубы. Андижанец взглянул в заднее стекло – за ними никто не увязался.

Проскочили еще несколько улиц. Все был тихо.

«Ушли! Без платков, без денег!..»

С утра следовало начинать все сначала. Андижанец обернулся к Уби:

– Как насчет другого поставщика?.. Телефон его жив?

– Директора ресторана? Он у меня там, гостинице… – Амбал выматерился; его все еще не отпускало. – Сволочи! Если б пистолет был…

– «Если бы пистолет», если бы еще Фарук был с нами…

– Когда он приезжает, Голубоглазый?

– Завтра с утра. С новосибирским…

Таксист уже притормаживал, осторожно переходя в крайний ряд. Впереди показалось невыразительное здание метро. Круглое, с надземным вестибюлем. Чуть сбоку качался ярко освещенный трамвайный вагон.

– Приехали…

– Думаешь, они будут нас искать? – спросил Уби.

– Не знаю… – Андижанец уже открывал дверцу.

Заместитель министра внутренних дел генерал Жернаков поправился, убрал рюмку в стол. Вслед за бутылкой «Армянского». В голове прояснилось. Заел ломтиком лимона с песком и молотым кофе поверх – «николашкой». Любимой, по свидетельству многих, закусью Генерального штаба. Потом отпер дверь, подошел к окну. Из кабинета открывался вид на изогнутые спины крыш. «Мир чердаков, черных смотровых окошек…»

Все руководство министерства давно уже переехало в новое здание – на Житной, рядом с французским посольством, только Жернаков да еще несколько генералов остались на Огарева.

В кабинете стояла ставшая обычной за последние эти недели тишина. После той коллегии Жернакова не беспокоили. Вопрос о его отставке был предрешен. Ждали, пока пройдет шум. Чтоб все – втихую. Как в омут. Камнем.

Жернаков решил еще принять. Но помощник в приемной – словно почувствовал – вырос в дверях:

– Чайку, Борис Иванович?

– Можно!

– Уже готов!

Помощник – красавец подполковник в свои тридцать с небольшим – поставил на столик в углу заварной чайник. Сухарики.

«Тревожится…»

С помощником было ясно.

«Если замминистра попрут, как к тому и идет, на нем тоже, считай, ставь крест! Никто не возьмет! – Жернаков не раз думал об этом. – И верно! Зачем? Что умеет? Закончил блатную Омскую школу – единственное учебное заведение, готовящее офицеров прямо из десятиклассников. Все детки начальства ее прошли. На земле и дня не работал. Сразу в министерство… Теперь подполковник. Чай заваривает. Трахается. Еще в сауну ходит. В „дипломате“ завсегда веничек, эвкалипт…»

– Пожалуйста, Борис Иванович! С травками!

– Отлично… Теперь набери-ка мне Московское транспортное…

– Есть!

На проводе уже был начальник московского управления генерал Скубилин:

– Слушаю вас, Борис Иванович…

«Этот поймет… – у Жернакова стало теплее на душе. – Если за мной дверь в министерстве закроется, этого тоже сразу съедят! Самое позднее – на другой день…»

– Как обстановка?

– Докладываю… – Скубилин вооружился цифрами. Словно и не знал о нынешнем подвешенном положении заместителя министра – куратора и своем собственном. – Сведения по первой позиции… Теперь вторая… Третья…

Жернаков слушал вполуха. Цифры пролетали, не задевая. Как вагоны длиннющего, шедшего с ходу состава.

– Как в дальнем следовании?

– Пассажиропоток возрос! И с ним преступность. Спекулянты и картежники – все в Москву!..

– Принимай меры, Василий! Систему фильтров…

– К каждому вагону милиционера не поставишь, Борис Иванович!

– Надо! Не тебе объяснять. И именно теперь! Нам никак сейчас с тобой нельзя опускать руки! Сожрут!

– Понял…

Жернаков положил трубку, снова подошел к окну. Верхние этажи зданий, голые крыши. Загадочный, вычлененный из городской жизни шипу, особый мир. Колесо жизни не стояло на месте. В преддверии очередного, Двадцать седьмого съезда КПСС в столицу подбиралась свежая команда. Сейчас ей освобождали места, резервировали жилую площадь, готовили должности. Самолетами, поездами правили в Москву новые Большие Боссы…

Жернаков не услышал звонка. Телефонный аппарат с тяжелым металлическим гербом посредине давно уже пребывал без надобности. Жернаков успел забыть, когда в последний раз им пользовался.

– Борис Иванович! Вас!..

На пороге появился помощник. Замминистра взглянул недоумевающе. В первую секунду до него даже не дошло, о чем тот говорит, показывая на «вертушку».

– Кремлевка, товарищ генерал! Большие люди… – Он чуть не сказал «Боссы».

Звонили из Отдела административных органов ЦК. С самого верха.

– Борис Иванович… К вам подъедут два наших товарища. У них проблема… – В голосе чувствовалась нотка одолжения. Речь шла, безусловно, о личном. – Надеюсь, поможете…

– Конечно… – Жернаков заторопился. – Все, что в моих силах…

Произошло чудо. Сам обратился не к министру – вчерашнему председателю Комитета государственной безопасности, а к его опальному заму – кандидату на «выкинштейн», единственному, однако, в руководстве министерства практику-разыскнику и нормальному юристу – не заочнику и не вечернику.

– Никуда не уезжаете, Борис Иванович?

– Нет-нет!

– Они сейчас будут…

Помощник уже бежал вниз, в вестибюль. Встречать. Жернаков не представлял, какого рода помощь требуется, на всякий случай связался с Московским транспортным управлением – со Скубилиным.

– Жди моего звонка, Василий! Никуда не уходи!

– Слушаюсь, Борис Иванович!

– Придержи своих разыскников… Чем черт не шутит! Могут понадобиться…

Долго пребывать в неведении ему не пришлось. Через несколько минут помощник уже вводил Высоких Гостей. Вновь назначенные завотделом ЦК и прокурор Генеральной прокуратуры. Оба – сибиряки. Бывший Первый областной и его шурин.

Разговаривали при закрытых дверях. Недолго. Быстро уехали. Не хотели, чтобы их здесь видели. После их отъезда Жернаков сразу же самолично позвонил генералу Скубилину.

– Через пятнадцать минут будь в метро на «Октябрьской». Внизу, на платформе.

Он ничего не объяснил.

– Борис Иванович! – взмолился Скубилин. – Скажите только: что это? Во зло нам? Или…

– Новость-то?

– Да. Или во благо?

– Как обернется… Не знаю. Не телефонный это разговор…

Замминистра оставил машину у тротуара, почти бегом пробежал в метро. Уже в вестибюле обернулся, провел глазами по эскалатору:

«Не хватало еще, чтобы навязали „хвоста“ из министерства!..»

Ничего подозрительного позади он не обнаружил.

В центре зала бродило несколько пар. Пассажиров на станции было немного. В туннеле, в направлении «Третьяковской», грохотал только что отошедший состав. Генерал Скубилин, начальник Московской транспортной, гренадерского вида, корпусной, в штатском, уже ждал внизу. Он еще издали увидел замминистра, оглядел оценивающе: «Сдает старик… Типичный пенсионер из бывших…»

Замминистра с ходу направился к нему.

– Есть дело, Василий! – Он потянул Скубилина к ближайшей колонне, словно бы тот, как раньше, много лет назад, все еще ходил у него в помощниках. – Нам предоставили шанс…

Он вдруг замолчал: похожие на девиц два паренька – у каждого по серьге в ухе, длинноволосые, пластичные – облюбовали место по соседству.

– Давай вон туда…

Он перетащил Скубилина на противоположную сторону.

– Ну и время! Кругом педики.

– Что-нибудь случилось?

– Случилось, Вася. Звонил этот! Сам!

– Узкий?

Речь шла о самой верхотуре Отдела административных органов. Узкий был вершиной. Чем-то вроде Анапурны в системе Гималаев.

– Есть Бог на свете! – Жернаков как-то сразу преобразился, его было трудно узнать. – У них большое ЧП!

Он огляделся: никого рядом не было. Длинноволосые находились вне зоны слышимости, разговаривали между собой.

– Дай ухо! Осторожность никому не навредила…

Скубилин пригнул тяжелую – вдвое против стандарта, с крупным лбом голову.

– Партийные билеты увели!

– У самого?!

– У вновь назначенной номенклатуры. Сегодня ночью!

– А мы-то тут с какого бока? – Скубилин не понял.

– В поезде! В вагоне «СВ». По ярославскому ходу…

– Там только к с и в ы?

– Остальное – мелочь. Бумажники, авторучки. Денег немного.

Замминистра бросил взгляд вдоль платформы. Волосатая компания у колонны распрощалась, парни слиняли. Сверху спускалась группа африканцев – черные девушки с грядками в прическах, в пестрых кофточках.

– Если вернем документы, можно тем решением коллегии подтереть себе задницу! Чувствуешь?

Скубилин понял это получасом раньше, как только Жернаков позвонил. Теперь его интересовала практическая сторона.

– Подозреваемый задержан?

– Нет. Сразу после кражи он выскочил из поезда… Там, на путях, стоял скорый. Ему дали отправление раньше.

– Понял.

– Преступник мог этим воспользоваться. Тогда он прибыл в Москву сегодня рано утром. Раньше, чем потерпевшие…

– Билет с ним?

– У проводницы. Он едет в Бухару. Через Москву. Но главное, приметы. Я думаю, он должен всплыть. Молодой, высокий. В костюме-тройке, в белой сорочке с галстуком…

Скубилин слушал скептически. Главное Жернаков отнес на конец:

– Азиат, а глаза – голубые!

Вокзал встречал ранних пассажиров первой суетой столичных платформ, непрекращающимися объявлениями по радио, пустыми бегущими по фасаду строчками. Вроде этой: «…СССР – самая транспортная в мире держава…»

Фарук быстро прошел длинный, почти полуторакилометровый перрон. Ближайшие телефонные аппараты висели вдоль наземного вестибюля метро, на площади.

«Срочно вызвать Уби и Андижанца!..»

Он не чувствовал себя в безопасности.

Внешность была слишком приметна: высокий, мускулистый азиат в классической тройке с галстуком. «Главное – глаза…» Неожиданные на скуластом лице голубые глаза – живое свидетельство смешения рас.

Фарук набрал номер, привычно наблюдая за окружающим. Прозрачный – из стекла и стали, со множеством касс, залов для транзитных и пригородных пассажиров, грохотом тележек носильщиков, шумом и сутолокой, – выдвинутый вперед, к путям, Ярославский вокзал, как мол, разбивал людскую волну, катившую от платформ к площади.

– Алло! – Андижанец не ждал звонка. – Я думал, ты будешь чуть позже.

– Пришлось поменять лошадей…

– У нас неудача… – Андижанец объяснил в двух словах. – Ни платков, ни денег!

– Обо всем поговорим… – Фарук объяснил, куда он должен подъехать. – Ты мне тут срочно нужен!

– Будить Уби?

– Теперь уже некогда. Давай сам…

Они знали друг друга давно – с тех пор, как начали выступать за сборную, оба мастера международного класса, экс-чемпионы…

– Только быстро!

– Еду.

Голубоглазый вернулся на платформу.

Все было тут как обычно. Никаких ментовских приготовлений к приему поезда с Боссами он не заметил. Только на площадке, перед входом, виднелась пара лимузинов и рядом сотрудник Девятого управления охраны КГБ. Он, казалось, был весь поглощен чтением многокрасочного иллюстрированного издания.

«И всегда-то в руках у вас одно и то же… – подумал Голубоглазый. – Или журнал, или газета… Такая вы читающая публика!»

Фарук мог быть доволен собой: он проскочил между Сциллой и Харибдой. Северная дорога представляла собой гигантскую ловушку для тех, кого искала милиция. Мотню огромного бредня, протянувшегося почти на тысячу километров, между Буем и Кировом.

И он здесь – в Москве!

Голубоглазый посмотрел на часы – к прибытию новосибирского фирменного Андижанец должен был успеть.

«Такая служба…»

Новый этап в жизни обоих начался с «Белого дома» – «Ак уй» – небольшой чайханы, которая последнее время служила резиденцией известного воровского авторитета. Чапан, объявивший войну любой несправедливости, вел прием в Белой чайхане круглосуточно. Было неизвестно, когда авторитет спит. Его можно было видеть в любой час. Тут всегда были свежий чай и лепешки. Чапан сидел на возвышении – сопе, покрытой ковром. Лично подавал гостю пиалу с кок-чаем. В чайхану шли люди, искавшие реальную справедливость и действенную помощь. С Чапаном было просто. Если он говорил: «Да», это означало «да». И никогда не могло стать «нет». Без резолюций, без проволочек. Решение было окончательным и обжалованию не подлежало. Авторитет был широк по натуре и щедр. Дехканин, чей разбитый рыдван он случайно задел на шоссе, не предъявил ему никаких претензий.

– Мои дети живы – и, значит, все хорошо…

За это Чапан подарил ему новый «Москвич».

С ним не могли соперничать ни милиция, ни прокуратура.

Каждому, кто обращался за помощью, сообщалась стоимость услуг, и, если цена его устраивала и он вносил деньги, его просили оставить номер телефона. Не было ни одного случая, чтобы у человека взяли деньги и подвели. Обычно через пару-тройку дней раздавался звонок:

– Колеса ищете?

– Да, да!

– Подъезжайте сейчас…

Называлась тихая улица или переулок.

Или:

– Подходите к кинотеатру…

Адрес постоянно менялся. Но похищенная машина обязательно оказывалась в назначенном месте. В полном порядке.

Иногда владельцы пробовали хитрить: вносили не полностью назначенную им сумму. В этом случае они, как правило, обманывали сами себя: в машине могло недоставать магнитолы, а то и колеса. Точно – с учетом недоплаченного…

Со временем услуги, оказываемые Чапаном, расширились.

К авторитету стали обращаться для защиты индивидуальной деятельности, кустарного промысла, продукции. Для выполнения этих заказов Чапану потребовались люди, имевшие имя в большом спорте. В Белой чайхане появились боксеры – бывшие чемпионы и призеры первенств Союза, спартакиад, мастера международного класса – братья Баранниковы, Фарук… Появились вакансии телохранителей. Газета «Советский спорт» не зря предупреждала, анализируя судьбу выдающихся американских спортивных деятелей: «Большой спорт, ребята, – верный путь в большой рэкет!» Вот и дождались!

С Андижанцем после долгого перерыва судьба свела Голубоглазого тоже в Белой чайхане. Андижанец ждал очереди на прием. Пил чай. Авторитет в тот вечер был занят, как никогда: освобождался от одних посетителей, встречал других. Угощал чаем, лично наполнял пиалушки. Время тянулось. Наконец в какой-то момент помощник Чапана – востроглазый молодой зверь – подсел к Андижанду, традиционно приложил ладонь к сердцу:

– Как здоровье, брат? Как настроение? Какие дела?

Случай, приведший Андижанца в чайхану, произошел пару недель назад. Мощный «КамАЗ» наехал на его стоявший у дома «жигуль», смял крыло, подфарники, бампер. Задел мотор. Гаишник, видевший все, когда к нему подбежал Андижанец, только развел руками:

– Шофер этот из Белой чайханы! Договаривайся сам!

Андижанец отыскал водителя, тот не отрицал вины, обещал помочь с ремонтом.

– Но, видно, забыл или что-то помешало. Бывает… – Андижанец знал, как осторожно в таких беседах следует подбирать выражения. – А я-то до сих пор без машины!

– А кто шофер?

– Работает на комбинате… – Андижанец назвал кличку.

Зверь отошел.

В чайхану заходили новые люди, авторитет приветствовал их, усаживал рядом. Из кухни беспрестанно вносили лепешки, чай. И, наконец, тот же молодой помощник:

– Вас приглашают…

– Салам…

Чапан собственноручно налил Андижанцу только что специально заваренного для них свежего чая, спросил о семье, об успехах. Потом перешел к делу.

– Вон он! – Чапан кивнул на сторону. У дверей, униженно кланяясь, стоял шофер «КамАЗа». Пока Андижанец ждал, его доставили в чайхану.

– Подойди…

– Я тут, Чапан-ока…

Авторитет не удостоил его разговором. Приказал только:

– Отремонтируешь машину. Быстро. И мне доложишь. Мастеру скажи, пусть поставит все самое лучшее. Передай: я лично очень его об этом прошу… Понял?

– Будет сделано, Чапан-ока!

Водитель понял, что легко отделался, мгновенно улетучился. Машину восстановили. Андижанец остался при «Белом доме». С Чапаном. С братьями Баранниковыми. С Фаруком. Менялись заказы, поручения. Андижанец помогал Уби купить в Москве партию японских платков, обеспечить ее доставку. Фарук разобрался на выезде – там, где люди Белой чайханы испытывали на себе местное силовое давление. Таких пунктов со временем становилось все больше – Москва, Новосибирск…

– Граждане, встречающие пассажиров… – подсуетилось вокзальное радио.

Андижанец появился в самый последний момент.

– Фарук!..

Поговорить снова не удалось: фирменный Новосибирск – Москва уже подрагивал на входных стрелках. Но главное Андижанец успел рассказать.

– …Такие дела. Хабиби взяли! Меня и Уби ищет контора…

– Что-нибудь придумаем… – Фарук поправил пистолет: он носил его за поясом сзади.

– У нас есть запасной вариант. Уби раскопал… – поспешил с сообщением Андижанец. – Директор ресторана при Павелецком вокзале… На вечер мы заказали купе на Бухару…

– Ты уже говорил с этим человеком?

– Пока нет… У тебя проблемы? – Андижанец кивнул в сторону платформы.

– Хочу кое-кого проверить…

Голубоглазый не отрывал взгляда от вновь прибывших. Пассажиры «Сибиряка» потоком двигались с платформы к спуску метро – квадратному провалу в начале перрона.

– С чайханой не связывался? – Голубоглазый кого-то увидел, осторожно начал движение. Теперь они перемещались вместе с толпой.

– Не успел.

– Потом вместе позвоним…

Фарук легко лавировал среди пассажиров. Обзор постепенно расширялся. Впереди показались лимузины. Обе машины были уже на ходу. Второй сотрудник Управления охраны сопровождал в толпе обоих Боссов – респектабельных, в строгих костюмах, с вывязанными аккуратно галстуками. Голубоглазый взглянул украдкой: вблизи лицо Первого Босса выглядело постаревшим и удрученным. Теперь Фарук и Андижанец двигались поперек толпы в направлении площади трех вокзалов. Положение для Андижанца постепенно прояснилось: Голубоглазый пас молодого парня в джинсовой паре с кейсом.

– Кто это?

– Пай-Пай. Нам нужны его связи…

Дальше двигались «вилкой» – трезубцем с Пай-Паем в середине. Парень шел быстро. Они прошли уже достаточно большое расстояние.

Недалеко от Красносельской Пай-Пай неожиданно свернул в переулок к домам, юркнул под арку. Тут и пригодился Андижанец, которого Пай-Пай нигде не мог видеть. Андижанец первым вошел в проходник. Впереди оказался еще переулок – пустынный, с невывезенными мусоросборниками, с досками на заколоченных дверях домов. У тротуара виднелось припаркованное такси и еще иномарка-пикап. Рядом стояло несколько мужчин. Они обернулись. У Андижанца потемнело в глазах. От иномарки отделился молодой, стремительный, с впалыми щеками, в кожаной куртке, сделал несколько шагов навстречу Пай-Паю. Они обнялись. Это был старший опергруппы конторы, задерживавшей их вечером накануне с платками в переулке у Даниловского кладбища. Сбоку возвышался знакомый здоровяк-мент. Таксист-водитель – рыхлый, с залысиной со лба – что-то поправлял в капоте. Андижанца не заметили. Он круто повернул назад, навстречу Голубоглазому.