Текст книги "В стародавние годы"

XI

В Киеве шел сильный осенний дождь, на киевских улицах стояли лужи. По одной из улиц торопливым мелким шагом, осматриваясь часто по сторонам, направлялся к отцу Анастасу патер Фридрих. Анастас не разделял русских чувств отца Илариона, Горисвета и других тогдашних лучших русских людей. Для последних было ясно, что если Святополк утвердится на великокняжеском столе, Русь подпадет под власть Болеслава, и они опасались этого, как и подпадения Руси под власть папы. Иларион ясно видел те уклонения от истинного христианства, какие вели папы, хотя тогда разделение церквей еще не состоялось.

Не отрицал этих уклонений и Анастас, но он готов был примириться с ними, потому что хотел во что бы то ни стало не допустить готовившегося разделения церквей. Он видел в польском князе Болеславе человека, который, по его мнению, мог содействовать примирению константинопольского патриарха с папою, и потому готов был отдать Русь Болеславу. Он сошелся на этой почве с Рейнберном и патером Фридрихом и оказался в числе сторонников Святополка. Последнего только он старался все-таки сдерживать от убийств и казней. В Киеве знали и помнили, что Анастас оказал услугу Владимиру Святому при взятии Корсуни, и потому Анастас пользовался влиянием. Митрополита Михаила Грека Анастас убедил в верности своих взглядов.

Патер Фридрих торопился к Анастасу по важному делу. Он получил в этот день известие из Новгорода от тамошнего латинского патера, что Ярослав выступает походом на Киев. Патер Фридрих хотел посоветоваться с Анастасом по этому делу и просить его употребить все свое влияние, чтобы с выступлением Святополка из Киева в поход на Ярослава народ не восстал против Святополка. После продолжительного совещания с Анастасом патер Фридрих вернулся домой, где застал Якшу.

– Что же мы будем делать? – обратился он к Якше.

– По счастью, – ответил Якша, – недалеко от Киева полчища печенегов. Они подошли, потому что их князьки хотят вступить в переговоры со Святополком. Святополк послал уже к ним Горясера, обещая исполнить все их желания, но с тем чтобы они помогли ему в борьбе с Ярославом.

– Но можно ли на них полагаться? И не верю я, чтобы они пришли только для переговоров.

– Конечно, не для приятных и не для выгодных для нас переговоров, и так как у них требования большие, то и пришло их много, целые полчища. Зная, что Святополк ожидает нападения со стороны Ярослава, они, вероятно, потребуют, чтобы им были возвращены земли, которые отвоевал у них Владимир. Нам надо на это согласиться, тем более что нам необходима теперь их помощь.

– А посланы ли гонцы к князю Болеславу?

– Святополк уже послал к нему гонцов, вечером пошлет к Клотильде, а завтра утром к Рейнберну. Они посылаются разновременно на случай, если один изменит, а другой погибнет, чтобы известие было доставлено третьим. Но я думаю, что ввиду ссоры Болеслава с князем нам теперь трудно надеяться на помощь со стороны Болеслава и потому надо особенно дорожить печенегами.

– Признайся, Якша, – сказал в ответ на это Фридрих, – что ты виделся с гонцами печенежских князей.

– Да, я видел их, – смутившись, сказал Якша.

– И они тебе привезли хорошие подарки.

– Какие подарки?

– Да я уж знаю.

– Да, привезли. Я могу и с тобой поделиться кой-чем!.. Ты, пожалуйста, не думай обо мне чего-нибудь дурного: я верный слуга Святополков и не потому говорю о необходимости уступить печенегам, что получил от них подарки. Таков обычай: без подарков…

– Хороший обычай, – сказал насмешливо патер Фридрих, – пожалуй, ты и прав в том, что на Болеслава теперь надеяться нельзя и что надо сторговаться с печенегами.

Переговоры с печенегами окончились успешно для Святополка: печенеги согласились за известные уступки идти с ним на Ярослава. О Ярославе они знали, что это смелый, настойчивый и мудрый князь, а следовательно, для них вовсе нежелательный кандидат на великокняжеский стол, да и всякая внутренняя борьба на Руси была для них выгодна, а потому они согласились принять участие в борьбе братьев-князей. Святополк быстро собрался в поход. Соединившись с печенегами, он двинулся на север.

Когда Святополк был уже недалеко от Десны, приехали гонцы из Кракова с ответом от Болеслава, Клотильды и Рейнберна. Они сообщили, что германский император Генрих II угрожает Польше войной, почему поляки не могут помочь Святополку.

У Любеча, куда Ярослав поднялся по Днепру, а Святополк пришел из-за Десны, братья-враги встретились. Они остановились на противоположных берегах Днепра: их разделяла лишь река. Была осенняя непогода, становилось все холоднее и холоднее, воины терпели стужу и разные невзгоды, но ни та ни другая сторона не решалась вступить в бой.

В лагере Ярослава царила тишина; там часто совершались молитвы, а у Святополка шел пир горой. Так прошло три недели. Раз под вечер по берегу Днепра, так, чтобы видели новгородцы, стал разъезжать и насмехаться над ними один из воевод Святополка:

– Эй, вы, плотники! Зачем пришли сюда с хромым своим князем? Вот мы заставим вас рубить нам хоромы!

– У плотников-то, – отвечали ему новгородцы, – топоры острее. Скоро увидите, как умеем рубить мы топорами, но не хоромы, а ваши головы!

Старшие из новгородцев пошли к Ярославу и сказали ему:

– Завтра пойдем на них, а если кто не пойдет с нами, тот нам не брат.

Ярослав собрал совет.

– Я, – сказал он, – шел сюда в надежде, что брат Святослав, князь Древлянский, соединится со мной, а между тем, узнав об убиении Святополком праведных Бориса и Глеба, он бежал. Говорят, что Святополк послал вдогонку за ним своих воинов, приказав им убить и его. Итак, братья, у Святополка воинов много, у нас куда меньше, но с нами Бог, мы за правое дело!

– С нами Бог, – отвечали все.

Стали готовиться к бою на следующий день. У Ярослава и его приближенных были друзья в стане Святополка, и Ярослав послал к одному из них спросить: «Что делать? Меду наварено мало, а дружины много» Последовал ответ: «Дать мед дружине вечером». К вечеру в стане Ярослава водворилась тишина, нарушаемая лишь тихими церковными песнопениями и молитвами. У Святополка шло, по обыкновению, бражничанье.

Поздним вечером новгородцы стали приготовлять свои лодки, стоявшие на Днепре. Было холодно, морозно. Несмотря на холод, работа спорилась, и чуть забрезжил свет, Ярослав с дружиной и воинами сел в лодки и поплыл к противоположному берегу. Высадившись на берег, новгородцы оттолкнули лодки, чтобы отнять у себя возможность к отступлению, и стремительно напали на стан Святополка, где не ожидали нападения. Скоро, впрочем, Святополк собрал дружину и воинов, и завязалась кровавая сеча. Старый витязь Скала руководил левым флангом войска Ярославова, а воевода Будый – правым, сам Ярослав был в середине. Дружина и воины под командой Ярослава надвигались на Святополка, чтобы оттереть его к озеру, находившемуся позади его стана, а задачей Скалы и Будого было не позволить Святополку отодвинуться от озера вправо или влево.

Несмотря на сопротивление Святополка, новгородцам удалось прижать Святополка к озеру, которое было покрыто тонким льдом. Воины Святополка бросились на лед, но он подломился; кто мог, спасался вплавь, многие потонули. Святополк со своими приближенными переплыл озеро на бывших у них нескольких лодках.

Союзники Святополка – печенеги, стоявшие на другой стороне озера, сначала не обратили внимания на шум в стане Святополка, потому что вследствие постоянного бражничанья и попоек в его стане шум почти никогда не смолкал. А когда они поняли, в чем дело, Святополк уже был прижат к озеру; лодок у них не было, а узкая береговая полоса с левой стороны озера была занята новгородцами, дальше влево и с правой стороны были топи: пришлось бы идти далеко в обход. Печенеги стали рядить и судить, что делать, а между тем подплыл на лодке Святополк и велел скорей возвращаться лодкам, чтобы спасать дружину и воинов. Печенеги, увидев, что Святополк бежал, что дружина и воины его разбиты, стали кричать:

– Ты завел нас сюда, обещая победу, а сам бежишь – мы тебе не союзники!

Якша и патер Фридрих обратились к князькам, пытаясь их убедить не порывать союза со Святополком, но они ответили:

– Мы давно говорили, что надо напасть на Ярослава, но Святополк предпочел бражничать и нас не послушался. Мы потеряли время. Вы в своей стране, мы же ушли далеко от своих степей, а между тем настает зима, когда нам надо быть дома. Делать нам больше нечего, и мы вернемся в степи.

Святополк рассердился, когда ему передали ответы печенежских князьков, и приказал дружине и остаткам воинов поспешно идти с ним в Польшу. Впрочем, некоторые из воинов не последовали за ним, перейдя на сторону Ярослава, но с большинством Святополку удалось бежать, а печенеги послали к Ярославу посольство объявить ему, что они хотят жить с ним в мире. Ярослав, предвидя, что борьба со Святополком еще не окончена, принял предложение печенегов, взяв с них клятву, что они в течение 5 лет не будут нападать на русские пределы, а также не будут впредь никогда союзниками Святополка.

Заключив мир с печенегами и узнав, что Святополк бежал в сторону Польши, Ярослав двинулся к Киеву. Войдя в город, он направился прямо в Десятинную церковь поклониться останкам своего отца; затем тотчас же приказал отыскать останки Бориса и Глеба. Наконец, он решил поехать в Берестово, где у Предславы собрались Иларион, Горисвет и другие ее приближенные. Иларион, приветствуя Ярослава, сказал:

– Знаю, княже мудрый, верность твою вере отца твоего, знаю любовь твою к родной земле и свету книжному. Может быть, придется тебе выдержать еще раз борьбу со Святополком и присными, и, может быть, борьба эта будет труднее первой, но верю, что правда восторжествует, что не утвердится на Руси братоубийца и отступник от веры праведной и что воссияют на Руси вера праведная и мудрость под рукою твоею!

Заняв великокняжеский киевский стол и оставив в Новгороде посадником Константина, Ярослав отпустил из Киева в Новгород новгородских воинов, щедро наградив их: старосты и горожане получили по 10 гривен, а смерды по гривне. Из новгородцев остались при нем только Скала, Будый и несколько отроков.

Предслава, Горисвет и Иларион уговаривали Ярослава не отсылать новгородских воинов, но Ярослав сделал по-своему.

– Не бойтесь, – возражал он, – не скоро придут к нам ляхи, а если и придут, то и у одних киевлян довольно силы, чтобы справиться; да, наконец, не падут же ляхи к нам, как снег на голову. Заслышав, что они собираются идти на нас, мы еще успеем в случае надобности послать за помощью в Новгород. А что теперь тут делать новгородцам? Если оставить их в Киеве без дела, они будут тосковать, да и могут выйти у них нелады с киевлянами, а нет ничего хуже внутренней распри.

– А по-моему, князь, нам надо быть всегда готовыми к защите, – говорил, не соглашаясь с Ярославом, Горисвет.

– Не в одних воинах защита, – отвечал Ярослав. – Может быть и много воинов, а польза от этого малая. Прежде всего нужны внутренний мир и согласие. Враг внутренний опаснее внешнего. Затем: ведомо ли вам, что Болеслав в раздоре с императором германским Генрихом II? Вот я и хочу послать гонцов к нему, чтобы нам вместе с ним быть против Болеслава. Предлагал мне латинский поп новгородский свои услуги по этому делу, но не верю я латинским патерам, знаючи, что за каждую услугу, которую они оказывают, они хотят потом взять сторицею и все клонят к тому, чтобы привлечь Русь к стопам папы… Но не бывать этому! На Руси есть свое духовенство, есть свой митрополит, – пока, правда, грек, но потом будут и русские, – и не надо ей попов-латинян, итальянцев да немцев, не надо папы. Есть у меня в Новгороде молодой боярин. Родом он с Белоозера, молодой, но в делах искусный. Вот я и думаю послать его к германскому императору Генриху II, чтобы заключить союз с императором. Я написал ему, чтоб он приехал сюда, но как ехать ему: время зимнее, у нас в Киеве морозы трещат, а на севере-то теперь что? По Волхову уж к морю не проедешь, да и море замерзло. Каким путем послать его? Как ты думаешь, Горисвет? Через Польшу послать, разумеется, опасно: могут схватить. Послать ли его через Карпаты, через землю мадьярскую, или же через земли ятвягов и пруссов?

– Думаю, – ответил Горисвет, – что лучше через землю мадьярскую. Ятвяги покорены твоим отцом, праведным великим князем Владимиром, и платят нам дань. Нас они боятся, но Народ они дикий, и на них полагаться нельзя, а про пруссов и говорить нечего.

– Да, ты прав, пошлем через землю мадьярскую… Отовсюду-то нам страхи, – задумчиво проговорил затем Ярослав. – Ну да ненадолго, – подняв голову, уже радостно добавил он. – Вот заключим союз с императором, тогда нам уж совсем нечего будет опасаться Болеслава, да и теперь он не пойдет на нас, потому что боится нападения императора. Если бы он не опасался этого, то, наверное, пришел бы на помощь Святополку к Любечу: ведь Святополк звал его.

– Но можно ли полагаться, княже, – возражал Горисвет, – на прочность нашего союза с императором: ведь император и Болеслав – латиняне, и папа примирит их раньше или позже, с тем чтобы Болеслав мог идти на нас. Ведь много людей в Польше против латинского обряда, хотят они остаться верными прежнему восточному обряду; Болеслав, по настоянию папы, преследует восточный обряд, укрепляя латинство. Папа поможет ему в благодарность за это, примирит с ним императора.

– Пусть и примирит, – ответил Ярослав, – но пока что мы можем воспользоваться союзом с императором и до поры Болеслава опасаться нам нечего. Как только заключу союз с императором, сейчас же пойду сам на Болеслава, чтобы вернуть древнее Берестье, захваченное им накануне кончины отца моего.

И после этого не раз беседовал Ярослав с Горисветом о делах земли русской. Нередко он вступал в беседы также с Иларионом о вере, о делах книжных, о вопросах просвещения.

Киевляне полюбили своего нового князя.

У Ярослава не было ласковости его отца: он был суров и строг на вид, но несмотря на это, киевляне скоро оценили его как князя мудрого, справедливого и радеющего о земле. Удивляло и вместе внушало уважение отношение Ярослава к Анастасу. Ярослав, зная о поддержке, оказанной Анастасом Святополку, но ценя прежние его заслуги перед Русью, говорил:

– Знаю я все это. Знаю я, что Анастас стремится во что бы то ни стало не допустить готовящегося окончательного разрыва между патриархом царьградским и папой римским. Он надеется, что Болеслав примет на себя посредничество в этом деле, и потому хочет услужить Болеславу, поддерживая его зятя. Но он ошибается: папа властолюбив и хочет подчинить себе патриарха царьградского, на что патриарх не согласится, тем более что папы ввели уже много новшеств в церковь латинскую. Последняя поэтому теперь явно уклоняется от первоначального учения Христа, сохранившегося в чистоте в церкви восточной. Я убежден, что план Анастаса рушится: Болеслав, правда, человек храбрый в ратном деле и хитрый, но не хватит у него разума на такое большое дело, да и ведь эти планы основаны на том, чтобы склонить папу к примирению с патриархом царьградским ценою отдачи Руси латинскому духовенству, а Русь не согласится быть латинскою. Анастас должен скоро сам понять ошибочность своих планов. Знаю я также и то, что Анастас убедил и митрополита не противодействовать Святополку и что митрополит склонился на его доводы. Митрополит сам говорил мне об этом. Увидите, скоро и митрополит, и Анастас убедятся, что они ошибались. А увидят – и обратятся душой ко мне. А карать мне их не за что: за ошибки нельзя наказывать, нужно только стараться их исправлять..