Текст книги "Статисты"

Автор книги: Леонид Панасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Леонид Панасенко
Статисты

Воздух вдруг как бы сгустился – дышать стало совершенно нечем. К кисло-пресному привкусу металла и вездесущей пыли прибавился острый запах мочи.

Тони брезгливо поморщился.

«Сидят… Или стоят, уцепившись за что-нибудь… Втискиваются в спинки сидений, в стенки вагонов, прижимаются к закрытым дверям. Лучше всего тем, кто сидит. Они обезопасили себе спину. По крайней мере, хоть сзади тебя не ударят, не пырнут ножом, не вцепятся в горло… Они все в трансе. Замерли, сжались, затаились, оцепенели, будто гусеницы в коконе. Их всех душит страх. За себя, за родных и близких, которые остались на поверхности и, по-видимому, погибли. В лучшем случае – раненные или потерявшиеся во взорванном мире… Эти выжили. Но все они раздавлены отчаянием. Наверху – руины города. Здесь – тупое отчаяние и бессмысленная надежда. Они сидят и стоят, вжимаются в стены вагонов и надеются: вот зажжётся свет, появятся полицейские или солдаты. Их найдут, выведут, спасут…

Бедные безмозглые существа, чья выживаемость не выше, чем у бабочки-однодневки. Кому они нужны?! Они не видят друг друга, но слышат чужое дыхание, и оно представляется им дыханием хищного зверя. Они боятся промолвить слово, заговорить с попутчиком. Если где и прорвётся слово, то бессвязное, истеричное. Как камень в горах вызывает лавину, так слово во мраке вагона, стон или крик открывают тайную запруду, и оттуда выхлёстывает волна ужаса, гонит несчастных неведомо куда. Они натыкаются во тьме на стены, сиденья, бегут, сбивая друг друга с ног. Те, кто решился выскочить из поезда, тут же пропадают в лабиринте тоннелей… Это в случае паники. Большинство же предпочитает сидеть по вагонам. Страх не даёт им отлепиться от стенки, оторваться от поручня, выйти из поезда хотя бы по нужде. Они задыхаются от нехватки воздуха и зловония и всё-таки тайком мочатся под себя…»

Тони по-прежнему ничего не видел, но по сгустившемуся воздуху, запаху металла и мочи определил: впереди очередной поезд. Снова придётся объяснять этим полоумным, что помощи ждать напрасно, единственный путь к спасению – пробираться к станциям, которые на окраине города. Они могли уцелеть. Придётся командовать этим стадом, объяснять раз, другой и третий, орать и ругаться, а они будут молча пугливо щуриться в свете фонарика – ну настоящие тебе куры на насесте – и не понимать, чего от них хотят.

– Слушай, Беспалый, – толкнул его Арчибальд. – Кто-то кричит.

Тони оторвался от своих грустных мыслей, прислушался.

– …Помо…помоги-и-ите…

Звук был глухой, невнятный, словно из-за стены или перегородки. Кричала, очевидно, женщина.

«Это в вагоне», – сориентировался Тони.

– За мной! – скомандовал он Арчибальду и, выставив покалеченную руку вперёд, чтобы не разбить голову о вагон, побежал по шпалам.

Приоткрыв дверь хвостового вагона, Тони увидел тусклый свет фонарика и суетящиеся вокруг него тени.

– Ещё раз крикнешь, мы тебя крысам скормим. По кусочку, – с угрозой сказал тот, кто держал фонарик. – Серьги и кольца, быстро! Они тебе уже не понадобятся.

Голос грабителя показался Тони знакомым.

«Неужели Флайт? – удивился он. – Вот подлец».

– Пошевеливайтесь, леди и джентльмены, – подгонял тот. – И не мешайте моим помощникам. Живо освобождайтесь от лишних вещей. Драгоценности, часы, деньги. Впрочем, – он засмеялся, – деньги можете оставить себе. Кому они теперь нужны… Поторапливайтесь!

Грабитель повернулся – луч света скользнул по бледным испуганным лицам пассажиров.

«Флайт!» – убедился Тони. В правой руке давнишнего недруга он заметил пистолет.

– Возьми на себя его помощников, – шепнул он Арчибальду.

В несколько прыжков он пересёк вагон, перехватил пистолет и одновременно ещё в армии отработанным ударом сбил Флайта с ног. Фонарик выпал из рук бандита и погас.

– Свет! – крикнул Тони.

Арчибальд зажёг свой фонарик. Свободной рукой он, будто клещами, сжимал горло одного из помощников.

Флайт вскочил. Не зная, кто нападающие и сколько их, он рванулся к двери, соединяющей вагоны. За ним поспешно ретировались и его помощники.

– Спасибо, сэр, – пролепетала смертельно перепуганная женщина. – Это… ужасно… Он дважды ударил меня по лицу и чуть не сломал палец, снимая кольцо…

– Послушайте, – сказал Тони, обращаясь сразу ко всем пассажирам. – Вы умрёте здесь от голода или задохнётесь. Надо идти и искать выход из метро. Самим! Никто вас здесь не станет спасать. Мы не знаем даже – уцелел ли вообще кто наверху.

Женщина, возле которой он стоял, всхлипнула. Остальные продолжали сидеть и стоять, отводили глаза.

– Смелее, ну! – Тони понял, что эти люди боятся и его. Он спрятал в карман отобранный у Флайта пистолет, попытался улыбнуться.

– Я неплохо знаю подземку и попробую вывести вас. По крайней мере, это шанс. Сидеть здесь и ничего не предпринимать – значит погибнуть. Кто хочет жить – за мной.

Он двинулся к двери, за которой перед тем исчезли Флайт и его дружки.

Один из пассажиров, рыжебородый мужчина в берете и клетчатом пальто, отлепился от поручня, ухватил Тони за рукав куртки.

– Сэр, – забормотал он. – Я дико опаздываю. Я волнуюсь. Я не могу ждать, пока нас откопают. Возьмите меня с собой.

– Зачем лишние слова? – сказал Тони. – Мы с приятелем приглашаем всех желающих. Как тебя зовут, приятель?

– Ричард.

– Ты тоже ехал на съёмки?

– Нет… Какие ещё съёмки?

– С тобой всё ясно, – засмеялся Тони. – Пошли.

– Куда вы идёте?! – вдруг выкрикнула женщина, которую только что пытались ограбить. Голос её прерывали рыдания. – Зачем наверх? Там ничего нет. Там все мертвы! Все! Вы понимаете – все!

– А может, и не все, – спокойно возразил Тони. – Себя-то, пока живы, зачем хоронить?

Он открыл дверь в торце вагона, чтобы идти дальше. Обострённый слух уловил, как ожили и зашевелились люди за его спиной. Он подумал:

«Больше агитировать не надо. Они околевали здесь во мраке и безнадёжности. И вдруг явилась Надежда и улыбнулась им. Конечно же, они пойдут за этой красавицей хоть на край света».

Он проследил за своими мыслями и ухмыльнулся. Ничего себе красавица-Надежда в образе жилистого тридцатичетырехлетнего профессионального убийцы по кличке Беспалый.

Тони прошёл обе секции, все шесть вагонов, не замечая, что к его маленькому отряду присоединяются всё новые и новые пассажиры. Он шёл впереди, за ним Арчибальд и рыжебородый чудак, который куда-то опаздывал, ещё дальше – остальные. Все, кто поверил в него или кого погнал в путь ужас бездействия.

Поезд кончился, и они осторожно гуськом спустились на шпалы.

Мысль о Надежде разбередила душу. Все живут ею. Только одним она является сама и в образе юной леди, дарит всё, что ни попросишь, а другие, чтобы заманить её в свой дом, выскребают из карманов последние фунты… У них своя Надежда. Она как последняя уличная девка берёт твои деньги, берёт всё – силы, здоровье, жизнь и… обманывает тебя. Захохочет в лицо, дохнёт перегаром дешёвого виски – и нет её. Она водит людей по кругу – этот призрак, болотный огонь, мираж раскалённых городских улочек. Надежда – это вечный самообман, который, однако, не даёт тебе взять верёвку и удавиться…

Тони вспомнил Рут.

После смерти матери сестрёнка стала маленькой хозяйкой их маленького дома. Золотоволосое эфирное существо. Прекрасный мотылёк, залетевший в пыльный чулан жизни. В одиннадцать лет врачи обнаружили у неё врождённый порок сердца. Многочисленные обследования за полгода съели сбережения отца, обыкновенного почтальона, который к тому же добрую треть своего заработка отдавал «одноруким бандитам» – игральным автоматам. Всё надеялся разбогатеть… Врачи пришли к неутешительному выводу: спасти Рут может только сложная операция на сердце. Когда он, морской пехотинец Тони Макфейл, узнал о болезни сестры, сам напросился на эти богом забытые Фолкленды…

Что-то мягкое и шустрое ткнулось Тони в ногу, метнулось в сторону.

– Посвети, – сказал он Арчибальду, который шёл сзади.

В ярком луче, высветившем часть тоннеля, мелькнуло несколько серых теней.

– Крысы! – взвизгнула одна из женщин.

Не обращая внимания ни на свет, ни на людей, крысы поодиночке и небольшими группками прошмыгивали мимо отряда Тони и убегали во мрак тоннеля.

– Вы поняли?! – крикнул обрадованно Тони своим попутчикам. – Вы всё поняли?! Мы правильно идём. Крысы всегда знают, где выход.

К нему подошёл Ричард.

– Хоть я и опаздываю, но людям, я полагаю, надо дать отдохнуть. – Он взглянул на часы и заключил: – Они не спали ночь. Сейчас утро, без четверти одиннадцать. Люди валятся от усталости с ног.

– Какого дьявола? – удивился Тони. – Куда теперь можно опаздывать? На тот свет, что ли? – Он хмыкнул и уже спокойнее добавил: – Дойдём до станции – передохнём.

Он приловчился идти в темноте по шпалам так, чтобы поминутно не спотыкаться. Разговоры и остановки сбивали с этого удобного темпа, заставляли снова гадать при каждом шаге – куда опустится нога.

«Уже утро. Одиннадцать… – подумал он. – Значит, мы сидим здесь около полусуток. Несчастные статисты – в кино и в жизни, – которые зачем-то уцелели во время всемирной бойни. Зачем?»

Тони невольно вспомнил вчерашний вечер – во всех подробностях, которые обычно ничего не значат. Однако после ТОГО, ЧТО ПРОИЗОШЛО, даже мельчайшие детали приобрели силу и отчётливость стоп-кадра.

Часов в десять вечера в ночлежке сказали, что старина Пайпер, нагловатый и разбитной помощник продюсера, утром будет набирать статистов для какого-то нового супербоевика и что ему, бывшему морскому пехотинцу, и карты в руки. Сказал один из старых знакомых, с которым они не раз вместе снимались в массовках, зарабатывая таким образом на пропитание.

Впервые в это сомнительное предприятие Тони встрял года три назад по дикой нужде, чтобы не подохнуть с голоду. Ему тогда даже понравилось играть народ. Вокруг такие же обездоленные и равнодушные люди, как и ты. Но вот вспыхивают прожектора, звучит команда: «Мотор!», и начинается фальшивая жизнь фальшивых героев – римских легионеров, рабов или солдат, а то и просто прохожих с улицы или каких-нибудь подонков. Кого угодно изобразим, лишь бы платили. Это поначалу только помнишь, что куплен, что ты герой на время. А потом штурмуешь, например, Бастилию и почти веришь, что всё это происходит на самом деле. Не он, нет, не он придумал поговорку: вся жизнь – игра. Что ж, это святая правда. В жизни, как и в кино, мало кому достаются главные роли. Все остальные статисты. А он, и ещё около сотни таких как он, прижившиеся при киностудии, – вдвойне статисты. И в жизни, и в кино.

Как бы там ни было, услышав новость, Тони решил ехать на студию немедленно. «Ночь как-нибудь перекантуюсь, – подумал он – зато утром буду в числе первых».

Он едва наскрёб восемьдесят пенсов на метро, прихватил несколько бутербродов, чтобы, стоя утром в очереди, разом и позавтракать, и поспешил к станции подземки – время уже шло к полуночи. В метро он встретил Арчибальда.

– Куда так летишь? – спросил тот.

Тони замялся, придумывая, что бы его солгать, но вдруг вспомнил об одолжении, которое сделал ему как-то этот хмурый парень.

– Слушай, – хлопнул он Арчибальда по плечу. – Поехали со мной. Утром будут набирать статистов для съёмок какого-то нового супербоевика. Шесть или семь массовок. Представляешь?!

– Здорово! – обрадовался Арчибальд. – Я как раз на мели.

Они вместе спустились по эскалатору.

На платформе станции людей было мало – человек двадцать. Подошёл сверкающий огнями поезд. Они сели в пустой вагон, стали вспоминать разные смешные случаи, которые происходили с ними на съёмках.

– Пару лет назад я снимался в «Понтии Пилате», – скупо улыбнулся Арчибальд. – Таскался в толпе учеников Христа. Его знаменитый Гарди играл, да, тот самый Гарди. Так вот. Пришёл я на заключительную массовку, а Христу учеников уже не требуется. Пайпер объясняет: его сейчас, мол, на Голгофу поведут, все ученики по сценарию разбежались. И ещё говорит: если хочешь, бери камни и иди в толпу, оплата одинаковая… Что ты тут будешь делать?! Взял я пару бутафорских резиновых камней и пошёл добивать Спасителя нашего…

Тони, в свою очередь, рассказал, как они однажды изображали оргию завоевателей и Чарли, проныра и ворюга первый сорт, притащил с собою бутыль вина и, пока мы лакали подкрашенную воду, хорошенько нализался. Тут тревога. Все вмиг протрезвели, а его по-настоящему повело: в сапожищах – и на скатерть, перевязь с мечами не может надеть. Оператор орёт: «Не трогайте его! Мне правда жизни нужна…»

Поезд подошёл к какой-то станции. Свет в их полупустом вагоне вдруг погас, зажёгся снова. Динамики системы оповещения дико захрипели, а затем испуганный голос диспетчера объявил:

– Воздушная тревога! Воздушная тревога! Через несколько минут город будет подвергнут атомной бомбардировке. Все в укрытия! Соблюдайте…

Что они должны соблюдать, друзья не дослушали. Они опрометью выскочили из вагона и, вопреки призывам диспетчера, бросились к бегущей вверх лестнице.

Вот тут-то и настиг их конец света.

Пол под ногами вздрогнул от могучего удара, из тоннеля, ведущего на поверхность, ядовитым клубком выметнулось облако дыма и пыли. Там, наверху, что-то грохотало и рушилось, на остановившиеся эскалаторы посыпались камни вперемежку с песком, куски штукатурки.

На станции около их поезда металось несколько десятков смертельно перепуганных людей.

Свет замигал и погас, зажёгся снова. Очевидно сработала аварийная система.

Отовсюду – из обоих тоннелей, сверху и снизу, от эскалаторов – шёл низкий и мощный гул. Казалось, это стонет сама земля. Тони и Арчибальд прижались к колонне.

– Не рухнет? – спросил Тони, указывая глазами на потолок.

– Нет, здесь глубоко, – ответил Арчибальд.

В это время свет погас окончательно.

– Давай, приятель, держаться вместе, – предложил Арчибальд. – По одному отсюда не выбраться. Кроме того, у меня есть фонарик. По вечерам всегда таскаю с собой, чтобы не сломать голову, когда пробираюсь в свою дыру…

– О'кэй! – согласился Тони. – Надо идти к станциям, которые на окраине города. По идее какая-нибудь из них должна уцелеть.

И только тут до него наконец дошёл смысл происходящего. Гул, идущий отовсюду, затих. Тони нашёл в темноте плечо Арчибальда, изо всей силы сжал его.

– Ты… Ты… понимаешь, что произошло?! – запинаясь, спросил он. – Какой ужас! Всё-таки это произошло!

– У тебя кто-нибудь остался? Там. Наверху, – голос у Арчибальда был абсолютно спокоен.

– Нет… То есть несколько приятелей. Знакомые…

Арчибальд долго молчал.

Затем как бы нехотя сказал:

– Я ничего не должен этому миру. А он мне задолжал. Много. И бессовестно обманывал… Будем считать, что мой должник умер… Пошли, приятель. Ты, говорят, приёмы знаешь?

– Есть немного. Десантником был.

– Прекрасно. Иди тогда впереди и вправляй мозги всем сволочам. Их тут в ближайшие полчаса будет больше, чем надо.

Они спрыгнули на путь и, приноравливаясь к сплошному мраку, двинулись вперёд.

Из тоннеля навстречу бредущим по шпалам людям дохнуло свежим воздухом.

«Станция», – догадался Тони.

– Подождите здесь, – негромко сказал он Арчибальду. Взял у него фонарик и, держась ближе к краю платформы, осторожно двинулся вперёд – на разведку.

На станции никого не было.

Тони направился к эскалаторам и чуть было не ударился лбом о металлическую перегородку, перекрывшую тоннель входа.

«Этого ещё не хватало! – Он растерянно поводил лучом фонарика. – Никогда не слышал о таком. По-видимому, строители предусмотрели защиту на случай обвала или… атомной войны… Если эта штуковина сработала на всех станциях – нам крышка. Нет… Не паникуй! Не было ещё случая, чтобы среди множества механизмов не нашёлся хотя бы один неисправный… Да и автоматика у них там, наверху, вся дымом пошла. Точнее – ясным пламенем. Эта заслонка скорее исключение, чем правило…»

На всякий случай Тони поискал вокруг металлического щита какой-нибудь пускатель, но ничего не нашёл.

В разгромленной комнате диспетчера он обнаружил умывальник и, отвернув кран, с радостью убедился – вода поступает. Потыкал в кнопки мёртвого селектора, поднял телефонную трубку. Она, как того и следовало ожидать, тоже молчала.

Тони вернулся к своим спутникам.

– Там, в комнате, можно попить воды и умыться, – сказал он, указывая лучом фонарика на распахнутую дверь. – Соберите всё, что у кого есть из еды. Перекусим – и спать. Даю вам на отдых пять часов. Спать всем в комнате. Мужчины по очереди будут дежурить снаружи у входа. Я дежурю первым.

…В подземелье становилось душно, и Тони снял куртку, постелил её под себя на каменный пол. Он сидел у двери и слушал беспокойную тишину, в которой то и дело возникали какие-то шорохи, что-то где-то просыпалось или падало, и звук этот далеко разносился по гулким тоннелям. Несколько раз Тони слышал шаги и даже голоса. В таких случаях, сориентировавшись на звук, он на секунду зажигал фонарь. Шаги и голоса тотчас пропадали – пленники подземелья то ли поворачивали обратно, то ли, крадучись, торопливо проскальзывали мимо опасного места.

Луч фонарика разбудил воспоминания.

Отец как-то весной отвёз их к своей сестре в пригород. Дом тёти стоял возле леса, которого раньше они никогда не видели. Он и Рут днями пропадали в лесу, излазили все деревья, осмотрели все опушки и поляны, забирались в сырую чащу и глубокие овраги. Однажды вечером он собрался подследить с фонариком семейство сов, которые как-то странно, зигзагами, перелетали с дерева на дерево и чьё гулкое зловещее уханье пугало Рут.

«Возьми меня с собой», – пристала сестра.

«Тебе нельзя гулять ночью в лесу, – возразил он. – У тебя больное сердце».

Рут расплакалась, и он конечно же уступил, взял её с собой.

Они весело гонялись по вечернему лесу за серыми бесшумными тенями, перекликались, пугукали, подражая голосам сов. Рут уже не плакала, а смеялась, и её золотистые волосы мелькали меж тёмных кустов, будто заблудившийся в ночи солнечный зайчик. Совы перестали их пугать – наверное, испугались сами – и попрятались.

Рут остановилась возле ещё неоперившихся дубков, попросила:

«Посвети сюда».

Он включил фонарик. Чуть ли не у лица сестры на ветке сидела лохматая сова.

Тони даже издали разглядел её холодные янтарные глаза – они показались ему мёртвыми. Всё это он понял и осознал позже. А тогда… Он включил фонарик, Рут слабо ойкнула и стала падать на землю. Он бросился к ней, подхватил обмякшее тело сестрёнки, закричал, чтобы привести её в себя, разрушить зловещую тишину вечера.

Он нёс Рут к дому тёти, плакал и умолял бесчувственную сестру:

«Только не умирай, Рут! Слышишь! Рут! Я тебя прошу – не умирай!»

Дома тётя дала Рут понюхать нашатырного спирта, напоила какими-то каплями, резко пахнущими ментолом. Сестра, очнувшись, не сразу поняла что с ней. Затем очевидно вспомнила, виновато посмотрела на него.

«Не выдавай меня, – просили её глаза. – Я не хотела… Не говори, пожалуйста, тёте, не то она никогда больше не отпустит меня в лес…»

Во мраке подземелья время от времени повторялся какой-то посторонний звук и отгонял видения прошлого.

«Собака? Откуда в метро собака? Точно. Где-то неподалёку скулит».

Макфейл встал и пошёл к левому крылу платформы, откуда доносилось жалобное повизгивание.

На платформе никого не было.

Тони посветил вниз и вместо собаки увидел подростка в зелёном разорванном свитере и такого же цвета вязаной шапке. Парень, сгорбившись, сидел на рельсах спиной к станции и плакал, безнадёжно всхлипывая и время от времени тихонько взвизгивая – точь в точь щенок.

– Эй ты, – позвал его Тони. – Затопишь тоннель – не выберемся. Лезь сюда.

Парень, вскочил, обернулся на свет. Лицо его было в крови, губы разбиты, и Тони внутренне отшатнулся: совсем, как тот лейтенантик на Фолклендах. Видит бог, он не хотел… этого. Но лейтенантик мог выстрелить – в упор, наповал, и он, не задумываясь, со всего размаху двинул прикладом автомата в его чистое юное лицо…

– Что с тобой? – хмуро спросил Макфейл.

– Упал… ударился… – пролепетал парнишка. – Потерялись очки… Ерунда… Но там, там… – рыдания не давали ему говорить. – Наверху… Там мама… Там… отец… Они погибли!

– С чего ты взял? Может, как ты, в метро или в бомбоубежище сидят.

Тони посветил по сторонам. Между шпал, шагах в десяти от Щенка (так он про себя окрестил подростка), блеснуло стекло. Он спрыгнул на путь, поднял очки.

– Ну вот. Одно стекло целое – носи. Правда, здесь всё равно ничерта не видно. И перестань скулить – ты же мужчина. Как зовут?

– Дэвид…

Парнишка поспешно нацепил очки. Его распухшие губы искривило подобие улыбки.

– Спасибо, сэр! Не знаю, как вас зовут.

– Энтони Макфейл. А проще – Тони. Я веду группу людей к окраинным станциям. Там будет легче выбраться. Если хочешь, пошли с нами… А там, – Тони ткнул пальцем вверх, – и родителей своих разыщешь. Может, им помощь какая нужна, а ты тут скулишь на рельсах.

– Спасибо, сэр! – повторил Дэвид, не скрывая радости. – Я пойду с вами. Я буду вам помогать. Вот увидите!

– Ничего я не увижу, – улыбнулся Тони и выключил фонарик. – Батарейку надо беречь. А то высветим её и будем тут как кроты ползать. Пошли со мной. Пару часов поспим – и в путь.

Утром, то есть после подъёма, обнаружилось, что плюгавенький старикашка, который за ужином больше всех ворчал и ругался, исчез, прихватив с собой остатки еды.

– Кто из вас прозевал эту подлую тварь?! – набросился Тони на Арчибальда и Ричарда, которые дежурили после него.

– Не ори, Беспалый, – оборвал его Арчибальд. – Может, ты сам и прохлопал – почём знать.

– Нет-нет, – вмешался в разговор Ричард. – По-видимому, это моя вина. Я задумался, переживал своё опоздание. Я слышал, что ночью кто-то выходил из комнаты. Подумал: по естественной надобности.

– Я сейчас сойду с ума! – воскликнул Тони. – Куда это ты, Борода, всё время опаздываешь? Скажи наконец.

Ричард пожал плечами.

– Раз в неделю я езжу в клуб. Мы играем в покер, курим, говорим о политике. Я пообещал жене, что вернусь сегодня не позже полуночи. Слово джентльмена есть слово джентльмена. – Ричард вздохнул и поправился – То есть уже не сегодня, а вчера – ждала…

– Ведите же нас куда-нибудь, – послышался в темноте раздражённый женский голос. – Мы здесь все перемрем с голоду.

Тони осветил говорившую, присвистнул.

В луче света щурила глаза красивая полная блондинка лёг тридцати пяти. Плащ её был испачкан – видимо, подстилала под себя, когда спали на полу в комнате диспетчера.

– Мы тобой, крошка, закусим, – пошутил Арчибальд.

– Зубы поломаешь, – весело и зло парировала женщина. – Это так же точно, как то, что меня зовут Филида.

– Вот и познакомились, – засмеялся Тони. – Я не дам вас в обиду, Филида. А еду мы найдём, не беспокойтесь. Через две-три остановки, помнится, на станции в переходе были закусочная и универсальный магазин.

В новом прогоне тоннеля с потолка то и дело капало. Шпалы были мокрыми и скользкими, и Тони передал по цепочке: идти осторожно, оказывать медицинскую помощь, если кто свернёт шею, некому.

По пути они подобрали мужчину и женщину, по-видимому, мужа и жену – в свете фонарика Тони рассмотрел, как тяжело и привычно виснет женщина на руке своего спутника.

На двух станциях, которые они вскоре прошли, людей не было. Входы и выходы, к неудовольствию Тони, на обоих станциях оказались тоже перекрытыми.

Арчибальд и Ричард шли молча, а неудачливый Дэвид, который чуть было не свалился в открытый колодец канализации, вдруг брякнул то, что, наверное, приходило на ум многим:

– Если бомбы разворотили наверху трубы водопровода, мы тут утонем, как котята.

– Чепуха, – ответил ему Арчибальд. – Метро строилось в окружении подземных вод. Здесь всё учтено… Тем более что подачи воды в городе конечно же нет. Самого города нет, – жёстко добавил он.

– Странно, но у меня такое ощущение, что меня всё равно ждут, – откликнулся Ричард.

Голос его прозвучал в темноте тоннеля задушевно и спокойно, словно и мире всё осталось по-прежнему, ничего не изменилось, а атомный ураган, пронёсшийся над землёй, чья-то кошмарная выдумка.

«Как бы не так. Выбраться отсюда – ещё не значит выжить… – подумал Тони. – Да и здесь не лучше… Такие подонки, как Флайт, способны на всё. Он не преминет расквитаться».

Арчибальд в это время тоже думал о Флайте. Он знал, что Беспалый и Флайт враждуют ещё со дня знакомства. Раньше Флайт верховодил среди статистов и даже требовал комиссионные за посредничество с продюсерами и их помощниками. На Тони он обжёгся. Сказал ему как-то про деньги, а тот сплюнул ему под ноги и посоветовал убираться вон. Флайт пригрозил: без моего поручительства тебя, мол, никто из продюсеров не возьмёт. Тогда Тони демонстративно спрятал за спину покалеченную руку и стал молча и страшно пинать Флайта. Обеими ногами, поочерёдно. Говорят, у наёмников есть такая игра. Как бы там ни было, за Флайта никто не вступился. Когда он закричал, не столько от боли, как от унижения, Тони ещё раз плюнул ему под ноги и отошёл в сторону. Флайт первенства Беспалому всё равно не уступил, но потеснился…

Ещё Арчибальд подумал, что Флайта и его дружков следует остерегаться. Они, по-видимому, тоже идут к окраинным станциям. И если уж выследят их в темноте и внезапно нападут…

Невидимые, но постоянно ощущаемые, стены тоннеля вдруг распахнулись в объём станции.

Тони и его спутники остановились: из-за стеклянной стены с рекламными рисунками пробивался слабый свет.

– Магазин! – тревожно шепнул Арчибальд. – Там кто-то хозяйничает.

– Флайт, кто же ещё, – сказал Тони, доставая пистолет. – Я его, подлеца, нутром чую. Ричард, передай остальным, чтобы посидели пока в тоннеле.

Пригибаясь и прячась за край платформы, они двинулись вперёд.

– А ну, попугай их, – обратился Тони к Арчибальду. – У тебя голос, как иерихонская труба. Возвести им конец света.

– Эй вы! – зычно крикнул тот. – Сдавайтесь! Вы окружены!

С платформы в ответ ударил выстрел. Эхо донесло и другой звук – пуля визгливо срикошетила о металлическую трубу.

– Флайт, – сказал Тони в темноту. – Если это ты там хозяйничаешь, берегись. Я раздавлю себя, как крысу. Ты узнал мой голос?!

Зазвенело разбиваемое стекло. Хлопнула дверь. Затем послышался топот ног.

– Посвети, – шепнул Тони Арчибальду.

Тот включил фонарик.

Дымно-жёлтый луч до противоположного края платформы не достал, но мрак на миг отступил, и они увидели четыре или пять человеческих силуэтов, нырнувших в тоннель, где вперемешку клубились тьма и пыль.

Они торопливо взобрались на платформу. Дэвид рванулся было вперёд, но Тони молча двинул его плечом – знай, мол, своё место.

– Прикрой нас сзади, – на всякий случай приказал он Ричарду. – Я не думаю, чтобы эти мерзавцы рискнули вернуться, но ты всё же покарауль. Мы вдвоём осмотрим станцию.

Возле распахнутой двери магазина лежал ничком труп полицейского.

Тони перевернул его, посветил в лицо.

– Беднягу оглушили, а затем добили ножом, – хмуро заключил Арчибальд. – И всё из-за пистолета. Флайту без него, как без рук.

Тони выключил фонарик, задумался.

– Что-то мне не верится, чтобы он, имея пистолет и несколько таких же «профессионалов», как сам, так легко уступил. Сбежал, будто последний трус. Да ещё откуда! Здесь же продукты, спиртное…

Тони говорил негромко, как бы раздумывая вслух.

– Может быть, те шустряки убежали для отвода глаз? А Флайт с дружками затаились? Где-нибудь здесь, рядом. И ждут… Надо проверить.

Стараясь ступать как можно тише, они заглянули в магазин и закусочную, затем двинулись к эскалаторам. Щита-перегородки возле них не оказалось.

– Ты стой внизу, – шепнул Тони Арчибальду. – Если они там и если я их оттуда выкурю, – поддай им хорошенько здесь.

– О'кэй. Смотри, осторожно там. Флайт церемониться не станет.

Тони стал подниматься по неподвижному эскалатору – крадучись, совершенно бесшумно, как учили в армии.

Он прошёл уже около полусотни ступенек, когда какое-то шестое чувство подсказало: впереди притаился человек.

Тони остановился. Затем пригнул голову, чтобы попасть первому в живот, и ринулся вперёд, нанося наугад сокрушительные удары рукоятью пистолета.

Он не ошибся. Врагов оказалось трое. Первый охнул и мгновеннно свалился куда-то под ноги, на лестницу. Второго Тони рванул на себя, бросил через плечо вниз. Зато третий встретил его таким ударом в челюсть, что Тони сам едва не покатился по ступенькам эскалатора.

Противник, по-видимому, отскочил назад, наугад выстрелил – пуля чуть не обожгла щеку статиста.

Мгновенно сориентировавшись, Тони пригнулся и, как обезьяна, пробежал несколько ступенек вверх. Вот ноги противника. Захват. Рывок. Теперь получи, подлец, рукоятью пистолета по башке и… вниз. Не хочешь, цепляешься за поручни? Получи ещё разок…

– Свет! – крикнул он.

Арчибальд, провожая пинком кого-то из убегающих бандитов, зажёг внизу фонарик.

В его тусклом свете Тони увидел на паралельной лестнице ещё двоих дружков Флайта, которые стремглав бежали вниз. Он выстрелил им вслед, целясь в потолок тоннеля. Оттуда на противников с грохотом обрушились куски облицовки.

– Славно мы их шуганули, – засмеялся Тони, спускаясь к Арчибальду.

Они крикнули Ричарду, чтобы звал всех остальных, и отправились к разграбленным магазинчику и закусочной.

Первыми прибежали Дэвид-Щенок и Ричард.

– Мы всё-всё слышали, – захлёбывался от восторга Щенок. Уцелевшее стекло его очков победно поблёскивало в луче фонарика. – Как вы их метелили! Я только немного испугался, когда началась стрельба…

– Поднимись, старина, по эскалатору, – попросил Тони Арчибальда. – Посмотри, свободен ли выход.

Они стали осматривать магазин. Люди Флайта распотрошили все полки и прилавки, однако много не унесли – посреди помещения валялся забытый в суматохе бегства мешок с продуктами.

– Берите всё, – скомандовал Тони. – Консервы, галеты, сыр, соки. Всё, что готово к употреблению. Нас много, а идти ещё долго. Ричард, разделите весь груз поровну на каждого мужчину. Кроме Дэвида.

– Мистер Тони! – возмутился Щенок. – Я тоже мужчина. Кроме того, я очень выносливый.

– Ладно, возьми десять банок тушёнки и немного галет, – засмеялся Тони. – Будешь хранителем НЗ. Без моего разрешения – никому. Понял?

– Есть, сэр, никому, – на военный лад ответил парень. – У меня и сумка есть, – обрадованно добавил он.

– Здесь газовая плита, с балоном, – крикнул из соседней закусочной Арчибальд. Он успел уже вернуться – выход оказался заваленным. – Ни черта, правда, не видно но кофе мы сварганим. Страсть как хочется горяченького.

– Посветите, пожалуйста, сюда, – попросил Ричард.

– Свечи! – Ахнул любопытный Дэвид, подскочив к Ричарду. – И фонарики, батарейки! Два, нет – три ящика.

– Вот это находка! – обрадовался Тони и взглянул на часы. – Зажигайте свечи – будем ужинать. Дэвид, выдай каждому по фонарику и пересчитай людей.