Текст книги "Круг следующий"

Автор книги: Леонид Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 9
Странный подполковник. Ах, эта Лена. Визит Володи Коренкова

Собираясь в командировку, Сергей намеревался взять с собою и Леху. Увы, после того, как старший лейтенант Алексей Ветров доставил в Управление на Петровку пытавшихся избить и похитить его офицеров милиции, ни о каком отъезде Лехи из Москвы нечего было и думать. Полковник хорошо понимал это. Происшествие никак не укладывалось в рамки заурядного. Это было ЧП, которое буквально встряхнуло замкнутый «милицейский мир», в котором, казалось бы, давно уже должны были успеть привыкнуть ко всякому. Прошла всего пара остававшихся до отъезда в Курск дней. Сергей предпринимал все от него зависящее, чтобы Лехе не особенно мотали нервы. Но несмотря на это молодого человека буквально затаскали по различным инстанциям. И хотя, казалось бы, его роль жертвы неспровоцированного нападения была очевидна, он в любой момент мог вновь потребоваться следствию. Сергею совсем не нравилась вся эта история с нападением на его сотрудника и с убийством профессора-историка. За ней усматривалось нечто большее, нежели простая накладка или игра случайностей. И в этой ситуации Леха мог оказаться не столько героем дня, сколько неугодным свидетелем, могущим представлять кое для кого известную опасность. Ведь капитан Фаронов с Джалиевым продолжали утверждать, что пригласили Ветрова в машину исключительно с целью ознакомиться с его документами. А тот, вроде бы, оказавшись между офицерами на заднем сидении, сразу же затеял драку. Конечно, сама вероятность подобного немотивированного нападения на офицеров милиции вызывала серьезные сомнения. Будь у Ветрова желание поскандалить и подраться, он мог реализовать свою потребность существенно проще и с меньшим риском, не нападая на милиционеров в милицейской машине. Да и зачем бы ему после «отключения» Фаронова и Джалиева везьти их в Управление? Проще было бы «вырубить» ещё сержанта-водителя и потом спокойно удалиться. Так что, если принять версию доставленных в Управление офицеров, то поведение Ветрова представлялось по крайней мере весьма странным. Ну а если учесть противоречия в первых показаниях Фаронова, Джалиева и их водителя, то предлагаемая ими история и вообще выглядела чуть ли не детским лепетом, если ни элементарным бредом. И ко всему этому добавлялось ещё и опьянение легкое у Джалиева и изрядное у Фаронова. Но – странным образом вдруг всплыли подробности задержания в свое время аспиранта кафедры философии Ветрова, при котором тот сломал челюсть одному из оперативников. Параллельно выяснилось, что, будучи в заключении, Ветров отнюдь не демонстрировал достойного всяческого подражания христианского смирения… И кое-кого это также настораживало. Если бы не авторитет, которым пользовался Сергей Вешнев среди коллег-силовиков, не его принципиальность и не добрые отношения с руководителями самого высокого ранга, процедура выяснения истины могла бы протекать для Лехи в существенно менее комфортных условиях. И дело тут было не только в чьем-то нежелании принять очевидные факты или в желании использовать ситуацию для того, чтобы «свалить» слишком независимого и своевольного полковника Вешнева… В любом случае, направляясь в командировку, Сергей просил Леху быть предельно осторожным. На всякий случай полковник оставил ему ключи от своей квартиры. «Перебирайся ко мне, как только заметишь слишком пристальное внимание к своей особе. – посоветовал он, – Все-таки благодаря именитым соседям мой дом и подъезд охраняются, как тебе известно. Так что его жильцов по идее не должны поджидать особые сюрпризы в подъезде. Я хочу сказать, тебе у меня будет надежнее. Хотя, что я говорю? В наше время расслабляться нельзя даже в собственном туалете… Короче, заметишь что подозрительное – перебирайся ко мне и немедленно дай об этом знать Володе Коренкову.» В течение двух дней после отъезда Сергея в командировку все в жизни Лехи оставалось по-прежнему. Но – всего лишь двух дней.

* * *

Когда вечером в пятницу Леха подходил от автобусной остановки к своему подъезду, его окликнули – «Товарищ Ветров! Можно вас на минуточку?». Молодой человек остановился. Из машины, припаркованной в десятке метров дальше по ходу, вышел человек в милицейской форме и направился к нему. Когда незнакомец приблизился, Леха разглядел погоны подполковника.

– Я попрошу вас уделить мне пару минут для разговора. – не здороваясь, сразу приступил к делу офицер, – Мы работаем вместе с капитаном Фароновым. Я знаю его достаточно давно как весьма ответственного и честного человека. Произошедшее у вас с ним недоразумение бросает тень не только на капитана, но и на все наше отделение. – подполковник замолчал, как бы собираясь с мыслями.

– И что вы хотите от меня, товарищ подполковник? – стараясь встать таким образом, чтобы офицер оказался между ним и машиной, поинтересовался Леха.

– Немногого. Совсем немногого. Отказаться от чрезмерной категоричности ваших утверждений. Предположим, все так и было, как вы утверждаете. Предположим. Но ведь все это можно истолковать и совсем иначе! Капитану Фаронову становится известно, что у «Академкниги» должна произойти передача фальшивых документов. При этом по описанию их изготовитель очень похож на вас. Вас просят пройти в машину для проверки документов. Вы подчиняетесь. Ну, а когда Джалиев садится за вами на сидение, он по неосторожности ударяет вас… Согласен, ему нужно было бы извиниться, но вы не дали ему этой возможности. Вы со свойственным вам темпераментом приняли случайный удар чуть ли не за желание избить вас или даже за покушение. И в результате превысили допустимые пределы самообороны. Более того, вы скомпрометировали своих товарищей по оружию, своих коллег…

– Ага, понятно. – позволил себе перебить старшего по званию Леха, Это я, естественно, заварил всю эту кашу. Это я виновен в том, что ваши дружки напали на меня.

– Ну зачем же так? – протестующе поднял руки ладонями к собеседнику подполковник, – Во первых, я не говорил ничего подобного, а во вторых, Фаронов и Джалиев совсем не мои дружки… Просто, мне хотелось бы, чтобы вы поняли, все совсем не так однозначно, как это представляется вам. Подумайте, Фаронов был страшно усталым после бессонной ночи. И в таком состоянии он все-таки поехал в центр, чтобы с поличным взять изготовителя фальшивых документов. Разве это не похвально?… Но из-за простой случайности, из-за нелепого толчка разгорается драка. Прямо как в давке городского транспорта в плохую погоду, когда нервы у всех на взводе. Драка-то из-за пустяка, ни из-за чего…

– Простите, товарищ подполковник. Удар в лицо локтем и последовавшая затем попытка удара тем же локтем в живот – это уже что-то!

– Ну, это вы говорите о последующей попытке… Согласен, садясь рядом на сидение, вас могли случайно задеть плечом. Это, конечно, малоприятно. Однако я усматриваю во всем этом не более чем случайность…

– Еще раз извините, товарищ подполковник. Я, откровенно говоря, пока так и не понял, чего, собственно, вы от меня ждете. – начиная раздражаться, заметил Леха.

– Только объективности. Мне, как и многим вашим коллегам, совсем не нравится, естественно, ваше однобокое толкование случившегося. Вы хотите представить себя этаким героем, а Фаронова и Джалиева выставляете на всеобщее посмешище. Да что я говорю – на посмешище… Они у вас выглядят этакими неумелыми злодеями, вознамерившимися для чего-то выкрасть офицера отряда специального назначения. Ведь это же несерьезно. Вы сами должны понимать, знай они, кто вы такой, то наверняка придерживались бы совсем иной тактики…

– Вот тут вы абсолютно правы. – согласился Леха, – Они наверняка не знали, с кем имеют дело. И проучить собирались не старшего лейтенанта милиции, а просто стоявшего у магазина парня, который чем-то им не понравился. Подполковник поморщился.

– Никого они не хотели «проучить». Я уже объяснил вам, что все это не более чем цепочка досадных совпадений. А посему прошу именно с этой точки зрения рассматривать случившееся и не навязывать ведущим расследование вашу точку зрения. Не нужно выпячивать моменты, в которых вы не уверены. Просто не можете, если подумать хорошо, быть уверенными… Не нужно искать за обычной вспышкой агрессивности у переутомленных мужиков какой-то чуть ли не политической подоплеки. Зачем устраивать «охоту на ведьм»? Не те теперь времена. Согласны?

– Времена действительно не те, товарищ подполковник. И, насколько я понимаю, никто на самом деле не собирается устраивать, как вы выразились, «охоты на ведьм». Просто идет обычное в подобных обстоятельствах выяснение истины.

– Насчет истины – это вы хорошо. – кивнул головой подполковник. – Вот и давайте не отходить от действительных событий и ничего не додумывать. Не нужно внушать всем мысль, что на вас напали… Случайность. Все дело в нелепой случайности. Вас толкнули – и вы…

– … полез в драку. – закончил мысль Леха, – Вы предлагаете мне, иными словами. заявить, что я спровоцировал драку благодаря присущей мне несдержанности.

– А вы будете утверждать, что отличаетесь хорошей выдержкой? Это после всех драк, всех сломанных вами челюстей?

– Да-а… С моей биографией вы, товарищ подполковник, судя по всему, основательно ознакомились…

– Пришлось. И не только с биографией. Я хорошо представляю себе ваш образ жизни, ваши склонности и увлечения. Мне даже известны ваше трогательное отношение к одной очень милой студентке мединститута… Леха насторожился. Наверняка подполковник не случайно упомянул Лену.

– Эх… – меж тем деланно вздохнул подполковник, – Молодость, молодость… Все у вас, молодых, держится на амбициях да эмоциях. А ведь и о разуме не следует забывать. Прежде чем решиться на что-нибудь, следует хорошенько взвесить все «за» и «против». Необходимо как хорошему шахматисту просчитать все варианты на много ходов вперед. Учесть не только свои сильные места, но и слабые.

– Это вы по поводу моего «трогательного отношения к одной очень милой…»? – решил уточнить Леха.

– По поводу вашего нежелания пойти мне навстречу. Просто напоминаю о том, что на нашем с вами уровне нет неуязвимых личностей. И вы тут не исключение…

– Понятно. – Леха немного помолчал, – Вы неважный психолог, товарищ подполковник. Знакомясь с моей биографией, вы как-то не обратили внимания на то, что угрозы всегда вызывали во мне дух противоречия.

– Ну зачем же – угрозы? Это не угрозы, уважаемый товарищ старший лейтенант… от философии. Не угрозы… Если хотите, можете расценивать это как добрый совет старшего товарища. Вы ведь философ по образованию. Так что не мне вам напоминать о том, что в жизни нашей все связано воедино. Выигрывая в одном, человек как правило проигрывает в другом. Думая о престиже, забывает о личной жизни. Занимаясь самоутверждением, теряет контакт с близкими, или даже их самих. Вот так-то.

– Все ясно. Насколько я понимаю, товарищ подполковник, назвать свою фамилию вы мне не собираетесь? – Леха внимательно посмотрел на своего собеседника, как бы пытаясь запомнить его в лицо.

– Мне думается, можно обойтись и без формального знакомства. – пожал плечами подполковник, – И дай вам Бог серьезно принять этот наш разговор и никогда более не встречаться со мной, молодой человек. Будем надеяться, что все у вас закончится хорошо. И тогда у нас не будет необходимости более общаться. А в противном случае… – и подполковник развел руками.

– Вы просто как мой бывший «шеф» с кафедры. – усмехнулся Леха, – Так же красноречивы и многозначительны. Не пойму только, почему всегда все беды предрекаются именно мне. Вот и профессор как-то однажды вечером, прощаясь со мной, сказал: «Про щай, Леша. Может, уже и не увидимся.» Я, естественно, поинтересовался, откуда у него столь мрачные мысли, а профессор спокойненько так и говорит: «Все просто. Ты умрешь – я тебя не увижу. Ты ослепнешь – ты меня не увидишь.»… Так что своим оптимизмом в отношении моего будущего вы мне очень напоминаете того профессора.

– Не знаю, кого я вам напоминаю, только ещё раз прошу прислушаться к моим советам, товарищ старший лейтенант. – и, слегка коснувшись пальцами козырька, как если бы на нем была шляпа, а не милицейская фуражка, полковник повернулся и направился к машине. Едва он сел, как машина отъехала от бордюра и проследовала мимо. Леха посмотрел вслед. Увы, номера милицейского «Москвича» оказались настолько забрызганными настолько, что невозможно было разглядеть ни букв, ни цифр. Однако Ветров успел заметить, что в машине было не менее трех пассажиров.

* * *

Вернувшись домой, Леха набрал номер телефона Лены.

– У тебя все нормально? – поинтересовался он.

– Естественно. А в чем дело? – удивилась началу разговора девушка.

– Да нет, так. Просто интересуюсь, как идут дела.

– Ага. Сам пропал чуть ли не на неделю, а теперь вдруг заинтересовался… – с обидой протянула Лена.

– Прости, я был страшно занят эти дни. – с удовлетворением отметив, что прошедшие после последней встречи три дня показа лись Лене неделей, поспешил заметить Леша, – И все-таки – как ты поживаешь?

– Все отлично. Вот только до сих пор никак не могу войти в ритм. Ведь после каникул не прошло ещё и месяца. И поспать хочется подольше, и нет никакого желания готовиться к практическим занятиям… Ну что я тебе рассказываю? Сам наверное помнишь, как это бывает. – она помолчала немного, как бы ожидая очередных вопросов со стороны Сергея, а затем уже несколько иным тоном с заминкой спросила, – А это правда, Леш, что с Валерием Денисовичем случилось что-то ужасное? Я имею в виду, что он не сам умер?

– Да. Не знаю, что именно у вас говорят по этому поводу, но его действительно убили.

– А..?

– Пока никто ничего определенного по этому поводу сказать не может. не дав своей собеседнице сформулировать очередной вопрос, поспешил сказать Ветров, – Идет следствие… Я думаю, и с тобой следователи тоже захотят побеседовать.

– Когда?

– Вот этого я не знаю. – честно признался Леха и, желая сменить тему, спросил, – Ты в последнее время была где? Смотрела что-нибудь интересное? Хочешь попасть куда-нибудь?

– Да нет. Я до сих пор ещё хожу под впечатлением январского кинофестиваля… А что ты спрашиваешь? У тебя есть какие-нибудь предложения?

– Увы, нет. – вздохнул в трубку младший лейтенант, – Я сегодня впервые за последнее время освободился раньше десяти… и потому могу позволить себе роскошь позвонить тебе, не рискую навлечь на себя неудовольствие твоих родителей… Кстати, как они поживают?

– Нормально. Ну что с ними будет? Живут, трудятся как обычно. Молодой человек представил себе, как Лена несколько недовольно пожала плечами.

– Вчера, правда, папа засек какого-то парня, пытавшегося забраться к нему в машину, пока он поднялся с улицы наверх за мамой. – продолжила Лена, – А так все идет своим чередом… Кстати, не хочешь составить мне компанию сходить в Ленком на «Поминальную молитву»? Знаешь, как бы мне хотелось посмотреть этот спектакль пару лет тому назад, когда в нем ещё блистал покойный Леонов…

– Охотно. – согласился Леха, – Надеюсь, в ближайшее время, когда Сергей вернется из командировки, у меня появится возможность более определенно планировать свое время. И тогда я постараюсь взять нам билеты. Договорились?

– Ага. А еще, знаешь, сегодня, когда я возвращалась из института домой, перед подъездом ко мне пристали какие-то два мужика. Загородили мне дорогу. Я налево – и они в ту же сторону. Я направо – и они туда же. И при этом ржут и руки расставили, как будто поймать или обнять меня собираются… Пьяные, наверное.

– И что потом? – озабоченно спросил Леха.

– Вот так попугали меня с минуту, а потом один из них и говорит: «Хоть ты и не совсем в моем вкусе, детка, я бы с тобой все-таки с удовольствием позабавился в другом месте. И если твой дружок не образумится, то ты ещё поймешь, насколько я луч ше, чем он.» Да, что-то примерно в этом духе он и сказал… А потом подмигнул мне, снял шапку и раскланялся с шапкой в руке, как испанский гранд на сцене провинциального театра. «Проходите, сударыня. – а сам чуть ли не по снегу шапкой метет, – Не смеем, – говорит, – вас больше задерживать. Оч-чень приятно было познакомится.» – и снова ржет… Дурак какой-то. – не удержалась от оценки Лена, заканчивая свой рассказ.

– И в каком возрасте были эти веселые мужики? – поинтересовался Леха.

– Да немолодые уже. Лет по тридцать пять, сорок.

– Ладно. – решительно заявил Леха, – Тогда так. Завтра я попрошу тебя не уходить из института, пока я не заеду туда за тобой. Поняла?

– Подожди. – недовольно возразила Лена, – А что случилось? С чего это ты вдруг решил снова приезжать в институт?

– Соскучился. – решительно заявил Леха, – Поэтому и приеду. Разве ты против?

– Ладно, приезжай. – милостиво разрешила Лена, – Буду ждать тебя где обычно с пяти до полчаса шестого.

– Договорились. И как обычно – если меня не будет в оговоренное время, ты более не ждешь и без обид сама добираешься до дому. О'кей?

– Как скажете, гражданин начальник.

* * *

Повесив трубку, Леха затем сразу же набрал телефон Володи Коренкова. Гудок. Еще раз гудок, и еще. Трубку не снимали. Очевидно, Володи не было дома. Леха переоделся и принялся за приготовление легкого ужина. Не мудрствуя лукаво, он вскрыл баночку сладкой венгерской кукурузы. Затем почистил небольшую луковицу, порезал её на тонкие, почти прозрачные кружочки, немного посолил их и залил подсолнечным маслом с уксусом. Потом отрезал себе пару кусков хлеба и достал из холодильника свою любимую ливерную колбасу. Прежде чем поставить чайник, Леха не удержался и пару раз залез в банку с кукурузой. Она оказалась мягкой и очень вкусной. Молодой человек уже собирался сеть к столу, как в дверь позвонили.

– Кто там? – подойдя к двери, спросил Леха.

– Свои. Коренков. – возвестил с другой стороны голос Володи, Открывай свои сейфовые запоры. Грабить тебя приехал.

– Ну, у тебя, брат, и нюх! – умилился Леха, распахивая дверь, – Как это ты почувствовал, что я сажусь есть?

– С мое по городу с утра помотаешься, так не то что ужин в квартире друга, а и обглоданную косточку под слоем снега почувствуешь. – раздевшись и сразу же направляясь на кухню, назидательно ответил майор, – А ты, я смотрю, буржуем живешь. – он с интересом оглядел стол, – Консервы зарубежные, колбаса деликатесная «Собачья радость», салат луковый… А пиво у тебя есть?

– Увы. – развел руками Леха, – Чего нет, того нет. Могу предложить водочки. «Столичную».

– Пойдет и «Столичная». Пока я умоюсь, достань из сумки, что найдешь. – скомандовал Володя.

В сумке обнаружилась двухлитровая бутылка пива «Останкинского», кусок «мяса по-сибирски», упаковка креветок, пакет мороженной цветной капусты, завернутая в газету соленая горбуша и литровая бутылка тоника. Через несколько минут друзья уже сидели за столом и, не дожидаясь, пока сварятся креветки и капуста, которую Володя предложил затем обжарить в сухарях, выпили по первому стакану холодного пива.

– Хоть я и только что с улицы, а все равно – до чего ж хорошо выпить стакашек холодного пива! – не смог сдержать эмоций Володя, сооружая себе бутерброд с горбушей и луком, – Конечно, под пиво лучше пошла бы вобла… А ещё лучше – раки. Но и так все равно неплохо. Откинувшись назад и прислонившись спиной к стене, майор с чувством продолжил:

– Чувствую, успевшая за последнее время ссохнуться душа постепенно начинает отходить и наполняться давно забытыми желаниями. Это, знаешь, как засыхающий цветок после полива. Если с поливом не опоздать, то он ещё и отойдет, ещё порадует потом честной народ своей красотой… А ты чего сидишь? Вроде бы у тебя «Столичная» в холодильнике припрятана? Нет? Ай-яй-яй! Да ты не жмотничай, Леха. Не скаредничай и не экономь на друзьях. Аль не видишь, что человеку «сугрев» требуется?

– Слушай, может быть, по отбивнушке поджарим? – предложил Леха, доставая бутылку водки.

– Не стоит. Долго ждать. Лучше давай яичницу организуем с лучком да беконом. Как ты, не против? Найдутся у тебя яйца?

– И яйца есть и что-то вроде бекона отыщем… Пока я бу ду готовить, налей по рюмашке и приготовься к исповеди, сын мой. предложил Ветров, – Ибо не верю, что только голод и холод пригнали тебя к сему порогу и заставили стучаться в дверь моей скромной кельи.

– Не веришь? – грозно переспросил Володя и тут же обычным голосом добавил, – Ну и правильно делаешь. Не забываешь великий социалистический принцип – «доверяй, но проверяй». Все верно. Так и должно быть. И хотя нехорошо не верить в чистоту и искренность душевных порывов майора Коренкова и нехорошо быть таким откровенно любопытным, я все-таки, может, и расскажу, как и почему оказался сейчас у тебя. Только вначале давай выпьем. А то на голодный желудок, да ещё и после холодного пива… Бр-р-р… Ну давай, будем! Чтобы мысли быстрее оттаяли!

– Будем. Молодые люди выпили.

– Что-то ты сегодня больно веселый. – подозрительно глядя на друга, констатировал Леха, – Уж не вышел ли ты на Рубца?

– Вот чего нет, того нет. С «рубцами» у нас сейчас напряженка. Но зато в плане «сердец» много чего нового. – закусывая бутербродом с ливерной колбасой и брошенными поверх колечками лука, ответил Володя, – Вот, например, у твоей Земской неожиданные поклонники появились. Вчера мои ребята, которых я поставил наблюдать за Еленой, заметили, что её «ведут» от института. А сегодня вечером, когда она вошла к себе во двор, её там демонстративно пугнули двое. Контакт длился не более полуминуты.

– Знаю. – перебил майора Леха, – Полчаса тому назад говорил с Леной, и она мне рассказала об этом.

– Понятно. Ты знаешь, что тебе рассказала Елена, а я тебе даю информацию от провожавших её ребят. Так вот, не успели ещё мои вмешаться, как те двое мужиков, что приставали к девушке, уже откланялись в прямом и переносном смысле. Лена – в подъезд, а эти – на улицу. Мои – за ними. Смотрят, а мужики уже в «Волгу» серую забираются. Ну а «провожать»-то Елену я поставил молодых ребят, стажеров, каким ещё недавно и ты у нас был. Транспорта в их распоряжении никакого. Так что парням не оставалось ничего иного, как делать вид, будто они любуются из подворотни изяществом линий и неземной красотой редчайшей на наших улицах машины. Мужики захлопнули дверцы, и «Волга» отъехала. Только уехать далеко она не смогла: рвануло так, что её чуть не переломило пополам. Оба любвеобильных и веселых пассажира наверняка и испугаться не успели, пока переселялись в мир иной… Когда проверили по номерам на двигателе и шасси, машина оказалась угнанной ещё на прошлой неделе. У её пассажиров при себе никаких документов не было. Но в кармане одного из них обнаружился затертый кусок почтового конверта, на котором был записан… служебный телефон капитана Фаронова.

– Только телефон? Или ещё и фамилия, имя-отчество? – уточнил Леха.

– Нет. Только номер телефона. Но и это уже наводит на определенные размышления. Просматривается цепочка: Фаронов – Елена – ты… А ещё и труп профессора на лестничной клетке… Нет, что-то все-таки с твоим «крестником»-майором действительно не в порядке.

– Угу. – подтвердил Леха, уменьшая под сковородкой газ, – У меня и нет по этому поводу особых сомнений… Кстати, я перед твоим появлением как раз пытался тут до тебя дозво ниться.

– Это относительно твоей беседы с этим подполковником? – спросил Володя.

– А ты откуда знаешь? – Леха даже застыл от удивления в полуразвороте в сторону собеседника, – Ты… Это, значит, и меня, что ли, «пасут»?

– А ты как полагал? Конечно. И тебя тоже. – с нескрываемым удовлетворением произнес Коренков, явно наслаждаясь реакцией друга, Только тут парней мы подобрали довольно опытных. Так что неудивительно, что ты ничего не замечал. Что ж, по-твоему, на произвол судьбы тебя оставлять, что ли?

– Ну и ну… – только и развел руками Леха, – Ну и дела…

– Да ладно тебе – «дела»! – передразнил его Володя, – Ты же сейчас являешься довольно опасным свидетелем. Сергей прав, при определенных обстоятельствах от тебя могут захотеть избавиться. Так что, не будем забывать старой мудрости: «береженного и Бог бережет».

– По этому поводу есть и другая мудрость: «Ein reines gewissen ist ein sanftes Ruhekissen».

–..?

– Что-то вроде – «Чистая совесть, что добрая новость», или «Хочешь спать спокойно – пусть твоя совесть будет чистой». – перевел Ветров, – Так вот – она у меня она чистая.

– Не надо, Лех, а? Ну не надо выпендриваться, прошу тебя… Как будто бы погибают у нас только люди с нечистой совестью… Сам же знаешь, тут у нас как раз в основном все наоборот. Именно людей с чистой совестью в последние лет восемьдесят у нас преимущественно и убивают. Выбивают их методично и целенаправленно. Как наименее стойких и наиболее опасных. Выбивают их десятками, сотнями, тысячами и чуть ли не миллионами. И будь по-другому, нечего было бы тебя и охранять. Так что, друже, не надо кокетничать.

– Я и не кокетничаю. – обиделся Леха.

– Вот и славненько, коли так. Тогда слушай дальше. Мне сразу же передали, что вблизи твоего подъезда припарковался милицейский «Москвич» с замазанными грязью номерами. С трудом по тому, что удавалось считать с переднего и заднего номеров, восстановили последовательность букв и цифр. А затем по номеру определили – машина из Мытищ. Это уже настораживало. Поэтому незамедлительно дали знать о машине мне и вскоре я уже имел удовольствие не только видеть, но и слышать всю твою беседу с «заинтересованным товарищем». Естественно, все это мы засняли и записали. В свете желания некоторых из наших коллег представить твою эпопею с Фароновым «со товарищи» этакой цепочкой нелепых случайностей, эти записи приобретают, я бы сказал, особое значение. Так-то вот, друже. А когда ты простился с подполковником, мы немного покатались тремя машинами за милицейским «Москвичом», пока он не направился к себе в родные Мытищи. А ты спрашиваешь – чего я радуюсь… Меж тем Леха поставил на стол подставку, на которую торжественно водрузил сковороду с шипящей яичнецей.

– Так вот. – накладывая себе на тарелку дымящуюся, источающую кружащие голову ароматы яичницу, продолжил Володя, – Подполковник вышел из машины на «Маяковке» и спустился по лестнице вниз в вестибюль метро. Но вместо того, чтобы идти на эскалатор, он прошел вдоль турникетов и поднялся по другую сторону Тверской на Садовое Кольцо. Там его ждала машина. Обычное такси «Волга». Он сел на заднее сиденье и уехал. Машину вскоре задержали на Сухаревской площади. Увы, к тому времени в салоне такси уже сидела лишь какая-то молодая дамочка.

– Понятно. А что милицейский «Москвич»?

– А «Москвич», насколько я понимаю, в сопровождении «почетного эскорта» в настоящее время ещё возвращается к себе в Мытищи. Подробности узнаем завтра. А сегодня, если не против, давай выпьем за то, чтобы нам «раскрутить» всю эту историю с Фароновым и Джалиевым. Лично у меня нет никаких сомнений, что все это так или иначе связано и с убийством профессора и с кем-то, кто имеет самое непосредственное отношение к нашему Управлению… Ну что, вздрогнули? – и Володя поднял рюмку.

Через некоторое время бутылка «Столичной» была опустошена, что явно поспособствовало улучшению и без того неплохого настроения.

– Представляешь, – с удовольствием потягивая из стакана смесь водки с тоником, рассказывал Володя, – Сегодня меня пытались зазвать к девочкам.

– Что ж, рад за друга. – философски отреагировал Леха.

– У меня сегодня утром в метро была назначена встреча. – продолжил свой рассказ майор, – Я достал лекарство матери одного приятеля, и ждал его вверху на станции «Охотный Ряд». Стою себе, свежую газету почитываю. В штатском, как сейчас. Вдруг меня кто-то за рукав тянет. Гляжу – рядом со мной стоит дама лет пятидесяти с небольшим и улыбается как старому знакомому. «Скучаем, – спрашивает, – молодой человек?». Ну, я ей то же улыбнулся в ответ и говорю, что нет, друга, мол, ожидаю. А дамочка вдруг тихо так, интимным полушепотом мне и предлагает: «Есть девочки. Молоденькие. Как раз две. И недорого обойдутся.» Представляешь, прямо так, открытым текстом. Как будто речь шла о каких-нибудь двух порциях мороженного…

– А ты у нас такой чистый и наивный, что не ожидал ничего подобного? Или же тебя обидело, что тебе как офицеру не предложили скидку?

– Подожди. Представь себе ситуацию. Кругом люди. Кто-то кого-то ждет. Кто-то уже дождался и стоит, беседуя о своем. Приятель запаздывает, делать все равно нечего. Дай, думаю, пораспрашиваю эту бандершу: «А далеко отсюда?» «Да нет, – отвечает, – Близко совсем, на Солянке.» «А фотографии с собой нет? – спрашиваю, – Действительно девочки молодые и интересные?». А дамочка изучающе так на меня посмотрела и говорит: «А чего фотографии носить? Если интерес есть – поехали.» И тут как раз приятель появляется. В милицейской форме, с подполковничьими погонами. Гляжу, а дамочка моя тихо-тихо так – шмыг в сторонку, и нет её. Растворилась среди толпы. Как будто её и не было… Вот так вот. «Проституция в городах подобна клоаке во дворце; уничтожьте клоаку – и дворец станет местом нечистым и вонючим.» – процитировал Леха и пояснил, – Это Святой Фома. Понял – Святой Фома, а не какой-нибудь там доморощенный мыслитель из последней Государственной Думы. Оцениваешь масштаб? Я имею в виду – и личности и проблемы? Сдается мне, что подобные высказывания возникают не от недопонимания вопроса. Нужно знать человека. Знать его сильные и слабые стороны. Знать, что от Бога, а что от животного. И нельзя как… как обезьянкам из известной скульптурной композиции закрывать глаза, уши, рот… Вот и Святой Августин говорил тоже: «Уничтожьте проституцию, и вы всюду посеете беспорядок.» Во всяком случае мне кажется, что любой строгий запрет проституции должен приводить к возрастанию число правонарушений на сексуальной почве, а также и к росту количества опасных психов. А в нашем обществе, где и так агрессивности хоть отбавляй… Да что там говорить.

– Это следует понимать так, что ты за создание увеселительных заведений под красными фонарями? – поинтересовался Володя.

– Не знаю. Во всяком случае, нельзя делать вид, что этой проблемы не существует. – серьезно ответил Леха, – Есть проститутки. Есть проституция. Есть даже «полиция нравов». И есть, что неудивительно, рост венерических заболеваний. А почему бы государству не взять этот подпольный бизнес в свои руки? Ведь он принес бы в казну немало денег. А сейчас эти деньги идут в карманы сутенеров и мафиози. И почему бы не организовать строгий медицинский контроль за, так сказать, «труженицами этой перспективной сферы экономики»? – Леха сделал паузу и поинтересовался, – Чаю хочешь?

– Нет, спасибо.

– Так вот, – продолжил свои соображения Леха, – Тебе известно, что профессия проститутки впервые была узаконена ещё в незапамятные времена афинским архонтом Солоном? Нет? Именно он основал диктерионы – так тогда назывались публичные дома – за несколько веков до Рождества Христова. Солон понимал очевидно всю опасность скрытой проституции. Поэтому при нем всех прости туток регистрировали и выдавали им лицензии на их специфическую деятельность. А чтобы эти жрицы любви отличались от добропорядочных горожанок, им надлежало носить обувь желтого цвета и платье – красного. Эта традиция сохранилась надолго. На много веков. Как ты понимаешь, отсюда и пошли в дальнейшим «желтые билеты» и «красные фонари».