Текст книги "Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо"

Автор книги: Леонид Матюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

О медицинском не могло быть и речи из-за чрезмерной брезгливости Серёжи. А после полуторамесячного пребывания в одном из целинных районов на сельскохозяйственных работах сельхозинститут хотелось обходить самой дальней дорогой.

Вот юридический – да, это было интересно. Сергей читал речи Плевако и других известных русских юристов (в отцовской библиотеке было достаточно подобных изданий), и работа юриста представлялась ему привлекательной. Но институт был заочным, да к тому же и отец относился к его адвокатскому будущему с большой долей скепсиса. А поскольку Серёжа прислушивался к его мнению и, кроме того, совсем не хотел в ближайшее время отбывать службу в армии, то ему не оставалось ничего иного, как отнести свои документы в политех.

* * *

– Давайте-ка перенесём всё это хозяйство в столовую, – предложил Сергей, кивнув в сторону уставленного тарелочками и тарелками небольшого кухонного стола, – Там нам будет удобнее. Поставим какую-нибудь музыку. Вы что предпочитаете?

– Да мне, в общем-то, всё равно. Не такой уж я большой знаток и любитель… Если можете – какую-нибудь популярную классику в эстрадном исполнении.

– Телемана в исполнении «Свингл-Сингерс»?

– Ради Бога.

За несколько минут они перебрались из кухни в большую комнату. Сергей включил негромко музыку.

– Что предпочитаете – водку, коньяк? Или – вина?

– Неплохой выбор по теперешнему времени.

– А-а… – махнул рукой Сергей, – Старые запасы. В последнее время гости навещают меня крайне редко, а пить в одиночестве… Нет, до этого я ещё не дошёл. Так что же Вы будете?

– Давайте коньячок.

– Ну, а я предпочитаю водку… Честно говоря, сейчас мне просто необходимо выпить.

Сергей налил гостю и себе.

– Хочу ещё раз поблагодарить вас. Вы так своевременно появились!

Они чокнулись и выпили каждый свое.

«Совсем как в студенческие годы – подумалось Сергею. – Тогда ребята также предпочитали коньяк. Пожалуй, я был единственным в нашей компании, кто пил водку.»

Своя компания сложилась у Сергея уже в девятом классе.

Хотя большинство их девчонок встречались с более взрослыми ребятами вплоть до студентов четвёртого курса, на время довольно частых вечеринок они всё-таки снисходили до своих соучеников. Не в последнюю очередь это объяснялось и тем, что друзья у Сергея были достаточно интересными ребятами. Так, двое из них очень прилично играли на пиано, один был писаным красавцем, на которого прибегали поглазеть даже девчонки из соседних школ, а ещё один, наоборот, был почти что безобразен, но отличался исключительными остроумием и красноречием. Кстати, по числу сердечных побед красавчику трудно было тягаться с ним.

Чаще всего собирались у одной из соучениц. Её отец сам сделал к своей радиоле автоматическое устройство, позволявшее при проигрывании прослушивать подряд сразу несколько пластинок. Автомат последовательно ставил их одну за другой и опускал на нужное место тонарм. В те годы это выглядело небольшим чудом. Танцевали в основном фокстроты, румбы и танго (соответственно – «быстрые» и «медленные» танцы, как было написано на этикетках дисков). Кроме того, было некоторое количество записей на рентгеновской плёнке, сделанных на самодельных рекордерах. А записывались таким экзотическим образом в основном последние шлягеры – как правило, в ритмах «ча-ча-ча», «мамбо» или же пьески в стиле «буги». Были и записи самб в исполнении тогдашнего «короля самбы» Виктора Симона – но они почему-то не пользовались популярностью.

Родители воспринимали как должное те бутылки, что украшали во время вечеринок столы. К чести ребят следует отметить, что со спиртным особенно не усердствовали. Юно являлось, скорее, непременной данью традиции. Если застолья родителей сопровождаются выпивкой, то почему у них должно быть по – иному?

Время проходило в лёгких влюблённостях, в не менее лёгких любовных огорчениях и ревности. Было интересно и очень весело. Даже предстоящие экзамены не могли омрачить то удивительное состояние счастливого юношеского опьянения, для поддержания которого не требовалось никаких спиртных напитков или наркотиков. Пьянило всё – музыка, воздух, запах недорогих духов подружек, их прикосновения, смех. Пьянило само ощущение жизни, её изменчивости, ощущение собственного превращения во взрослого, а также осознание своей силы, своих возможностей, которые тогда представлялись прямо-таки безграничными. Всё казалось возможным. Всё было доступным нужно было только по-настоящему захотеть…

Сергей закончил школу с парой троек в аттестате и с беззаботной уверенностью в том, что они никак не отражают истинного уровня его знаний, а потому и не могут помешать его поступлению в институт. Из его класса в политехнический поступало четверо. Остальные его друзья предпочли медицинский и пед. Несколько одноклассников поехали пытать счастье в другие города.

Сдать вступительные экзамены оказалось не так-то просто. Но проходной балл был в итоге набран и Сергей стал студентом. В результате перехода в иное качество – они уже не школьники! – состав Серёжиной компании изменился: из двух пианистов остался лишь один (лучший, к счастью). Второй уехал с родителями куда-то на Северный Кавказ, где его следы впоследствии и затерялись. Красавчик поступил в Ленинграде в некое сверхсекретное училище, и его место в компании занял похожий на Марчелло Мастроянни второкурсник меда Юра Побелъников. Как-то незаметно перекочевали в другие компании двое ребят, поступивших в сельхоз.

* * *

– Я, кажется, у влёкся никому не нужными подробностями, – опомнился Сергей, подвигая бутылку коньяка Марлену Евграфовичу, – Давайте выпьем за случай, счастливо столкнувший нас тогда в магазине.

Они снова выпили и некоторое время молча закусывали. Внезапно Сергей каким-то седьмым чувством ощутил, что гость вновь собирается завести разговор о Льюисе. При создавшейся ситуации отказать ему было бы более чем неудобно. И, движимый спасительным инстинктом, Сергей продолжил свой монолог:

– А знаете, недавно я видел Вас при весьма странных обстоятельствах.

– Вот как? – вежливо поощрил гость словоохотливого хозяина.

– Но прежде чем рассказывать об этом, я хотел бы поинтересоваться – Вы верите в чудеса?

– Ну, это смотря что называть чудесами, – уклончиво ответил гость, – В конце концов нашим дедам и видеомагнитофон наверняка показался бы чудом, а для нас…

– Дело в том, что со мною с некоторых пор стали приключаться странные вещи. И знаете, пожалуй, это началось вскоре после нашего с Вами знакомства. – Задумавшись на секунду, он продолжил: – По субботам я имею обыкновение проводить генеральную уборку квартиры. Так вот, в одну из суббот я выпячивался из квартирной двери на лестничную клетку, возя направо и налево мокрой тряпкой, что должно было символизировать мытьё полов. Занятие, согласитесь, не из самых приятных, а потому в мыслях своих блуждал я где-то далеко, вспоминая недавний звонок из милиции. Меня тогда «порадовали», сообщив, что была попытка проникнуть в мою квартиру, да сработала сигнализация, воры испугались и скрылись, не закрыв даже двери.

– Да что Вы? – участливо выказал свой интерес гость.

– Представьте себе. Пытались ограбить. Но, к счастью, всё окончилось благополучно. Приехавший наряд тут же вызвал меня с работы. На моё счастье, ничего украдено не было.

Собираясь с мыслями, Сергей сделал паузу. Он хорошо помнил, как тихо было тем утром на лестничной клетке, когда тихий и вкрадчивый голос прервал его размышления о разгуле преступности.

– Здравствуйте, – прозвучало где-то за его спиной.

– Добрый вечер! – жизнерадостно откликнулся Сергей, и тут же, вспомнив об отсутствии в своём туалете такой важной детали как брюки, сделал прыжок в сторону двери.

Заскакивая в квартиру, он всё-таки оглянулся – на лестничной площадке никого не было. «Что за чёрт! – с удивлением подумал о. – Ведь со мною точно кто-то поздоровался!»

Полы следовало домывать в любом случае, тратить же время на надевание брюк абсолютно не хотелось, а потому Сергей, выглянув из-за двери и убедившись, что на лестнице действительно никого нет, продолжил мытьё положенных квадратных метров…

– Неприятная процедура… – снова прозвучал тот же вкрадчивый скучающий голос, на сей раз с оттенком сочувствия.

Теперь Сергей уже не стал вскакивать, а лишь полуобернулся на звук на ступеньках лестницы, уютно свернувшись, лежал здоровенный рыжий кот и снисходительно разглядывал его своими желтоватыми глазами.

– Да уж…(вежливо подтвердил Сергей, ещё не до конца веря происходящему.

– Да вы не смущайтесь, – кот явно усмехался, наслаждаясь его замешательством. – Кроме меня, никто вас сейчас без брюк не видит. Так что можете себе спокойно трудиться… Я вот только хотел поинтересоваться, как зовут вашу кошечку. Я её частенько вижу с нашего балкона, что по диагонали над вашим.

– Катька, – ответил Сергей и тут же поправился: – Катерина.

Действительно, у него иногда целыми месяцами гостила кошка, которую в свое время где-то на улице подобрала дочь. Большую часть своей жизни Катька провела в квартире жены. Однако наезды к Сергею бывали хоть и не очень частыми, но достаточно продолжительными.

Некоторое время кот лежал, как бы раздумывая над тем, стоит ли продолжать беседу. По всему было видно, что ему предельно скучно, а потому он в конце концов решился:

– А меня зовут Френч[6]6
  French J.LP. (1852 – 1923) – английский фельдмаршал.


[Закрыть] В честь этого, ну как его? Ах да (в честь английского маршала. Можете называть меня просто Френчи… Кстати – а что, ваша Катюша совсем не ходит на прогулки? – в его глазах замерцали зелёные огоньки.

– Нет, – ответил Сергей, начиная злиться на себя за то, что тон в этом разговоре задавал какой-то кот.

Снова возникла пауза.

– Нет, – для убедительности повторил Сергей, – не ходит… А нельзя ли полюбопытствовать, давно ли вы научились разговаривать?

– Научился? Разговаривать? Да меня никто никогда и ничему не учил. Насколько помню, я всегда умел говорить… Hу скажите, разве Вас специально учили разговаривать?

– Меня – нет. Но я же…

– Ах, ну да! Конечно, вы – человек, – подхватил Френч. (А люди, как известно, так зациклены на самих себе и на себе подобных, что им кажется просто невероятным, что и другие тоже могут что-то чувствовать, думать, слушать, понимать, ну и, конечно же, – говорить! Они просто исключают всё, что не вписывается в удобные для их менталитета схемы…

– Не могу принять Вашу иронию. Но почему, объясните мне, лишь в мультфильмах мне приходилось до сих пор видеть говорящих кошек и котов? – в пылу дискуссии Сергей даже забыл о необходимости продолжать мытьё полов.

– Да потому, что говорить-то не хочется… Между собой мы без слов, мыслями да устрашающими звуками общаемся. А людьми, как показывает опыт многочисленных поколений, вступать в речевой контакт довольно опасно. Да к тому же – простите – и элементрно скучно.

– Так почему же вы, в таком случае, заговорили со мной? – отложив в сторону тряпку и продолжая сидеть на корточках, поинтересовался Сергей.

– Любовь… – тяжело и с надрывом ответил Френч и сладострастно потянулся. – Людей она ведь тоже часто заставляет делать глупости.

Как собственный опыт, так и опыт большинства приятелей подтверждал справедливость этой сентенции, а потому Сергей ограничился глубокомысленным «Увы…».

– Так, может, вы отпустите погулять вашу Катеньку? – гипнотизируя собеседника своими жёлтыми глазами, поинтересовался Френч, почувствовав, по всей видимости, в голосе Сергея отзвуки мужского взаимопонимания и что-то вроде солидарности.

– Может быть, – ответил Сергей, зная при этом наверняка, что никогда не отдаст свою пушистую девочку на растерзание такому вот рыжему разбойнику.

– А вот это Вы уже зря, – несколько зло возразил на мысли Сергея Френч. – Она ж тоже живое существо. Ей тоже нужно… Инстинкты, сами понимать должны.

– Маленькая она ещё у нас. Ей ещё и четырёх лет нет.

– Сами вы маленький, коль так рассуждаете. По нашей кошачьей жизни, так она – если хотите – уже вроде как и перестарок… Но вы всё-таки подумайте. Ведь я, имейте в виду, и помочь вам кое в чём могу. Как говорится: «Вы мне, я – вам».

– Оч-ченъ соблазнительно. – Сергей уже и не пытался скрыть иронию в своём голосе, – И что же, интересно, вы мне такого предложить сможете? Может подскажете, где приобрести принадлежащее перу Никиты Романова жизнеописание Ивана Грозного? Или годовой отчёт за меня напишите? Нет? Ну тогда хоть полы вот здесь, на площадке, домыть сможете, или как? Ведь здесь совсем немного осталось.

– А лениться – нехорошо, – совсем как первая учительница Сергея, пристыдил его кот.

Нетрудно было заметить, что предложение заняться мытьём полов вызывает у него глубокое и искреннее возмущение. Он даже слегка передёрнулся от отвращения, представив, по всей видимости, себя моющим полы.

Некоторое время Френч молчал, как бы собираясь с мыслями, а затем продолжил:

– Ладно. Я, например, не хуже иной цыганки могу предсказать судьбу вам и вашим близким. Пусть это и неоригинально, но в ближайшее время вас действительно ждут несчастная любовь, нервные потрясения и дальняя дорога. Очень дальняя… Вам предстоит также встреча с друзьями юности. И всё это до Нового Года… В том же случае, если вы согласитесь пойти мне навстречу, я смогу предостеречь Вас от многих неприятностей. Да и вообще, я могу рассказать вам мно-о-го чего интересного… Я даже в состоянии с точностью, недоступной вашим экспертам и тем более членам правительства, обрисовать перспективы всей страны. Но здесь… – он сделал многозначительную паузу, здесь было бы целесообразнее выступить по центральному телевидению. Хотя с другой стороны – пойти на подобное с моей стороны было бы большой глупостью. Наверняка ведь потом будут говорить, что вся программа была удачной находкой какого-нибудь режиссёра. Что всё моё выступление – не более чем кинотрюк.

Сергей с Френчем так увлеклись беседой, что для них обоих полной неожиданностью была внезапно открывшаяся дверь лифта.

– Так вот ты где, Федька! – радостно возопил вечно полупьяный сосед по подъезду с седьмого этажа, направляясь в сторону кота и даже не обратив внимания на садящего на корточках рядом с лестницей полураздетого Сергея. А я уж и отчаялся найти тебя.

Схватив кота на руки, он счастливо улыбался.

– Какой же это Федька?! – подал голос Сергей, – Его зовут Френч.

– Это он сам, что ли, тебе сказал? – съязвил сосед. – Ты его больше слушай – он тебе та-а-кого наболтает!… Бывай!

И он пешком отправился к себе наверх, прижимая к груди кота. И, как ни странно, кот молчал…

* * *

Ну и как – сбылись предсказания Френча? – прервал рассказ Сергея гость.

– Хотите верьте, хотите нет – в основном сбылись. Уже были несчастная любовь и нервные потрясения. Вот только с дальней дорогой он ошибся.

– Подождите, до Нового Года ещё около двух суток. Так что есть ещё шансы отправиться в дальнее путешествие, – улыбнулся Марлен Евграфович.

– Да нет, едва ли, – с сожалением возразил Сергей. – Командировки в нашем отделе – большая редкость… Ну а если серьёзно – что вы обо всём этом думаете? Что это было – галлюцинации? Сон наяву? Или я и на самом деле имел удовольствие побеседовать с котом?

– А почему бы и нет? – пожал плечами гость и подлил себе коньяку. – Не вижу в этой беседе ничего необычного. Вот если бы вы рассказали мне о своей случайной встрече на вашей лестнице с одним из членов правительства и о непринуждённой беседе с ним – я бы не поверил. А с котом… В конце-то концов – ведь Фауст беседовал с чёрным пуделем. А чем кот, пусть и рыжий, хуже пса?!… А коньячок у Вас отменный.

И он закусил очередную рюмку парой крупных маслин, припасённых Сергеем к Новому Году.

– А ведь вы, Серёжа, собирались рассказать мне о том, где и как мы с Вами недавно виделись. – напомнил Марлен Евграфович.

– Ах да. Хотя, собственно, не совсем с вами, а с кем-то, кто – как мне кажется теперь – был очень похож на вас внешне… Да и голосом, пожалуй, тоже. Манерами… А произошла эта встреча действительно недавно – перед католическим Рождеством… У нас, видите ли, с давних пор существует семейная традиция – отмечать не только наше православное, но также и католическое Рождество. Причём к празднику всегда приобретается ёлка. Хочу подчеркнуть, что я имею в виду не символическую веточку, а самую настоящую елку. Ёлку-дерево. Прежде мне всегда удавалось добывать хорошую ёлку заблаговременно. Обычно это бывало деревце метра в три, в три с половиной высотой. Я укорачивал его сверху и снизу, благодаря чему в наряде из игрушек и украшенное гирляндами, оно смотрелось достаточно красиво. Вначале, когда дочка была ещё маленькой, ёлка предназначалась в основном для неё, а потом, став этакой незыблемой традицией, она превратилась в обязательный атрибут Рождественских Праздников и Нового Года.

Вот и на сей раз, после несколько запоздалого напоминания жены (что за манера – звонить так рано по воскресеньям!), Сергей начал «прочёсывать» ёлочные базары. Увы – кроме осыпающихся кривых прутиков с хилыми веточками, по непонятной причине именуемых тут ёлками, в продаже ничего не было. Через пару часов ноги его начали ныть от бесконечных переходов. В глазах рябило от смены ярких реклам ёлочных базаров. И ко всему прочему – началась метель. Уже появились лукавые мыслишки – «А не плюнуть ли? Стоит ли жертвовать заслуженным воскресным отдыхом ради удовольствия на праздники посидеть семьей под украшенной ёлкой?»

Направляясь к очередному базару, Сергей оказался у какого-то кинотеатра. Площадь перед ним была заставлена десятками рефрижераторов. Из их кабин доносились музыка, смех, возбуждённые женские голоса. «Им хорошо, – с завистью думал Сергей. – В кабинах тепло и уютно. А здесь – броди по всей Москве, ищи в этакой метели ёлку. Впору самого бы себя не потерять… Чего бы я сейчас не отдал только за что-нибудь приличное… Всё бы отдал. Душу бы чёрту заложил!»

И в этот момент, прерывая ленивый ход его мыслей, что-то громыхнуло в ближайшем к нему рефрижераторе. Затем раздался неприятный скрип, и в задней стенке фургона приоткрылась дверь. Приглушённый мужской голос окликнул Сергея:

– Эй! Слышь, мужик, двигай сюда!

– Это вы мне? – недоверчиво осведомился Сергей.

– Тебе, тебе, – подтвердил голос, – Давай, топай быстрее. Подгребай… Ну чего задумался? Аль заснул на ходу? Тебе нужна ёлка или нет?

«И откуда он знает, что я ищу ёлку?» – с тревогой подумал Сергей, но ноги уже сами несли его на голос.

– Лезь сюда! – скомандовали сверху.

Сергей ухватился за протянутую руку и вскарабкался наверх. Всё с тем же неприятным скрипом дверь за его спиной прикрылась. Сергей огляделся. Фургон рефрижератора внутри оказался неожиданно просторным. И что удивительно – здесь тоже дул ветер и в призрачном люминесцентном полумраке между поблескивающих металлом заиндевелых стен виднелись сугробы. На сугробах и среди них вдаль уходили ёлки и ёлочки, ели и пихты, кедры и неизвестно что ещё пушистое, пахнущее хвоей и свежестью, поражающее воображение своей стройностью, красотой, завершённостью и совершенством. Казалось, что вмещавший всё это великолепие рефрижератор был бесконечным, и глаза просто разбегались от всего этого давно ставшего непривычным изобилия.

Помогавший Сергею взбираться наверх оказался здоровенным весёлым мужиком в дублёнке, унтах и лохматой кепке с большущим козырьком. Когда он затягивался ароматной сигаретой, под крупным носом можно было разглядеть аккуратные усы. Сергей отметил про себя, что кого-то этот человек ему напоминает. Но вот только кого? Если бы получше рассмотреть его лицо! Он бы наверняка сообразил тогда.

– Ну, чего стоишь? Смотри, выбирай! – и мужик горделивым жестом богатого хозяина повёл рукой в сторону темнеющих в призрачном свете деревьев. – Или не нравятся?

– Нет, отчего же… – почему-то засмущался Сергей, и, невольно подлаживаясь к манере говорить хозяина фургона, добавил: – Очень даже нравятся… Мне бы вот эту, – и он показал на ближайшую красавицу елку, чуть припорошенную снегом.

Ему почему-то не хотелось идти дальше вглубь этого странного фургона, в котором непонятным образом оказался кусочек удивительно прекрасного леса.

– Щас нарисуем! – просипел мужик и вытащил откуда-то из-за спины топор.

Подойдя к елке, он несколькими сильными ударами срубил её и, схватив за комель, приволок к Сергею.

– Держи и владей! – торжественно провозгласил он, бросая ёлку к ногам Сергея, ошарашено взиравшего на свершающееся в его присутствии чудо.

Ему даже стало немного грустно – уж больно было хорошо срубленное деревце… Но идиллическое настроение внезапно было нарушено довольно-таки неприятной мыслью. Сергей вдруг сообразил, что прежде чем давать команду рубить ёлку, ему следовало бы поинтересоваться её стоимостью.

С внезапным беспокойством он запоздало спросил:

– А сколько с меня?

– Недорого, сударь мой, недорого, – внезапно становясь интеллигентно-вежливым, вкрадчивым голосом ответил продавец. – Считай что даром такую вот красавицу отдаю. Всего-то за три души.

– За три – чего? – не понял Сергей и тут же на всякий случай добавил: – У меня, знаете ли, только рубли. Никакой валюты не имею. Так что…

– Души, говорю, всего три эта красавица тебе обойдётся, – с нажимом повторил свою цену мужик, – Так что деньгу свою при себе оставить можешь.

– Ха-ха, – неестественно хохотнул Сергей. – Остроумно, конечно, только… – Засунув руку в карман, он попытался на ощупь отделить от полученной накануне премии пятидесятирублевку.

«Лишь бы не вытащить в темноте сотенную, – подумалось ему, – А пятьдесят за такую красавицу совсем не жалко».

– Ты, мужик, не хихикай! – неожиданно рассердился продавец. – Ни твои пятьдесят, ни сто мне не нужны. Цену я тебе свою назвал. Ты ж не глухой. И нечего притворяться, будто не понимаешь, о чём речь идёт!

– Помилуйте, да это ж спекуляция! – вполне искренне возмутился Сергей, в точности имитируя интонации ошарашенных астрономическим взлетом цен покупателей, вынужденных отказываться от многих необходимых покупок.

Неожиданно до Сергея дошло, что продавец догадался о его манипуляциях с купюрами в кармане, и он тут же похолодел от внезапного озарения.

Несмотря на это, зафиксированные где-то в подкорке фразы настоятельно требовали выхода. По всей видимости, срабатывал некий спасительный компенсаторный механизм, позволявший отвлечься от страшных догадок.

– Где ж цены-то такие виданы!? – продолжал он капризно-негодующим тоном, находясь в состоянии полупрострации.

Несмотря на налившиеся от страха свинцом ноги, на встающие от ужаса дыбом волосы, Сергей действительно вознегодовал от наглых притязаний продавца.

– За одну ёлочку – и три души! Да это же настоящее мародёрство! Просто обдираловка! Совесть потеряли совсем… Да я вот милиционера сейчас позову… – и он сделал движение по направлению к выходу.

«Господи! И откуда у меня только все эти причитания? – пронеслось у него в голове, – Что это со мной происходит?!»

Его решительность кажется даже развеселила продавца:

– Ну позови, позови! – фыркнул он, – Как же, поможет тебе милиционер! Да у него от меня знаешь какой доход? А кроме того, у нас здесь не государственная торговля, Мы здесь сами по себе торгуем. Сами цены устанавливаем. Исходя из спроса… Ты что думаешь, машину мне дядя оплачивает? А товар первосортный? А сервис, который я всякому здесь предлагаю? И вообще, уразумей, мужик, я-я тут хозяин! Усёк? Захочу, так и сто душ потребую. Или двести… А ежели тебя что не устраивает, так и топай себе дальше, ищи себе ёлку на… ну и на Новый Год тоже!.. Чего уставился? Топай, тебе говорят! – и он вроде бы даже подался вперёд, будто бы намереваясь подтолкнуть Сергея к выходу.

Но какая-то непонятная сила, какой-то дух противоречия не позволяли тому прекратить этот бессмысленный спор и продолжить смертельно надоевшие поиски елки в другом месте. К тому же он представил себе объяснение с женой и дочерью по поводу неожиданного отсутствия новогоднего дерева, сетования на его неумение «жить как люди» и…

– Нет, позвольте, – запротестовал он, ещё надеясь на чудо и собирая в кармане всю свою наличность. – Я готов очень даже неплохо заплатить. Очень даже… Хотите – сто рублей? Ну – сто двадцать пять?.. Или даже сто пятьдесят? Нет?

– Повторяю – три души, – поморщившись, отрубил мужик.

– Да как же это так можно? – отдавая себе отчёт, что здесь не отделаться и всей премией, риторически переспросил Сергей. – Вы же понимаете, что у меня, если она и есть, то только одна… я имею в виду душа. Так откуда, скажите, я вам ещё две возьму? А?

– Ну, с этим просто! Одна – твоя, а две другие – чьи хочешь присовокупим. Жены твоей, например, и дочери. Мне в общем-то лишь одно важно – чтоб души не очень низкого качества были.

«Всё, подлец, обо мне знает», – мысленно отметил Сергей.

Какая-то несколько даже навязчивая простота, демократичность, что ли, этого странного посланца тёмных сил пробуждали в Сергее непреодолимое любопытство, мешая прекратить этот бессмысленный торг и пока не поздно унести ноги.

– А как, скажите, в какой форме я должен их вам передать?

– Незачем мне их передавать, – пояснил продавец, сплёвывая в сугроб. Просто составим сейчас с тобою купчую, то бишь доверенность с правом продажи на указанные души. Ты подпишешься и – забирай ёлку. Владей ею, празднуй себе на здоровье.

– Кровью подписываться?

– Зачем кровью? – поморщился продавец, – Мы ж цивилизованные люди! У меня ручка с красной пастой найдется.

– А нельзя ли всё-таки ограничиться одной душой? Остаток я покрыл бы рублями.

– Нехорошо! – укоризненно покачал головой продавец, – Ты посмотри только – какая ёлка! Да она у тебя год без воды простоит! И новогодний праздник на полгода растянет. Так что нечего канючить. Сказано же – эта ёлка никак не менее трёх душ стоит… Ежели бы ты какую другую выбрал, так, может, и на твоей одной душе сговорились бы. А за эту – никак не менее трёх!… Спрос сейчас хороший. Не тебе, так кому другому отдам.

– А вот эту – нельзя? – Сергей указал на ёлочку поменьше.

– Почему ж нельзя? Можно. Только ведь она тебе тоже недёшево обойдётся – две души.

– А на душу моего начальника доверенность написать нельзя? – робко полюбопытствовал Сергей.

– Вот чего нельзя – того нельзя, – отрубил продавец. – Ты пойми, чудак человек, что души, они, как и деньги, разного номинала бывают. Душа ребёнка неискушённого у нас сегодня идёт что рубль платиновый коллекционный, юбилейной чеканки. Душа иного чудака-правдоискателя до недавнего времени как серебряный рубль двадцатых годов ценилась. Иные души идут как фунты стерлингов, доллары, марки. Иные – как лиры или йены… А вот начальственные души у нас не совсем в цене. Да, собственно, они никогда в особой цене и не были. Больно уж предложение высоко, а спросу – ну ни-ка-ко-го. К тому же и хлопот много. Мала, понимаешь ли, гарантия, что эта душа уже не запродана. Причём и не один раз… Так что, прежде чем покупать начальственные души, неоднократно по всяким реестрам проверять приходится. А кому с этим возиться охота?.. А вот ёлки – они всё только в цене поднимаются.

Он замолчал и после короткой паузы добавил хорошо поставленным дикторским голосом:

– Покупательная способность среднестатистической средневзвешенной души в настоящее время составляет по одним данным 0,042, а по другим – 0,018 таковой в 1961 году.

И, сплюнув окурок под ноги Сергею, продолжал уже обычным голосом:

– Вот будь у тебя дочка поменьше, так, глядишь, за одну лишь её душу я бы тебе здесь любую ёлку отдал. А сейчас за её прокуренную и джинсовкой потёртую студенческую душу немногим больше, чем за твою, купить можно. Короче – думай, Кант, думай, за какую цену тебе ёлку надобно.

– За две души, пожалуйста, отпустите, – с обречённым видом попросил Сергей.

Мужик молча взял срубленную ёлочку и играючи швырнул её в сторону торчащего из снега пенька. Она комлем ударилась о пенёк и, качнувшись пару раз, замерла на старом месте, будто бы её и не срубали. Продавец же направился к ёлочке поменьше, и в руке у него вновь появился топор.

Воспользовавшись тем, что продавец отвернулся, Сергей шагнул к двери, резко толкнул её плечом и прыгнул…

Приземлиться на ноги ему не удалось – в воздухе его развернуло почти горизонтально.

Сергей пришёл в себя оттого, что кто-то больно тёр ему уши. Он приоткрыл глаза – вокруг, в поле его зрения, теснились ноги – мужские и женские, в сапогах и сапожках, в туфлях, ботинках и ботах типа «прощай молодость».

Чей-то уверенный мужской голос удовлетворённо произнёс над ним:

– Ну вот видите, он уже и пришёл в себя.

Немилосердные руки перестали тереть ему уши, и его голову осторожно опустили на что-то твёрдое.

– Да плюньте вы на него! – с нескрываемым отвращением бросил девичий голос. – Стоит ли тратить время на всякую пьянь?!. Хоть бы все они передохли!!!

Ну, может, и выпил человек чуток… Так и что с того? – заступился несколько плывущий хриплый голос. – Небось такие вот, как ты, и довели… Все вы одинаковые, бабы.

– Подождите-ка… Нет, от него не пахнет спиртным. Скорее всего что-то с сердцем, – засвидетельствовал первый голос и, обращаясь уже к Сергею, продолжил: – Вы подняться сможете?

– Да. Кажется… Сейчас. – И Сергей с трудом сел.

Стоящие вокруг него люди начали расходиться.

Внезапно Сергей вспомнил всё происшедшее с ним. Тяжело поднявшись, он огляделся. Да, это была та самая площадка рядом с кинотеатром. По-прежнему негромко шумели двигатели стоящих вокруг тягачей-рефрижераторов.

«В каком из них я видел всё это?» – попытался он вспомнить.

Увы, память подводила. Это мог быть почти любой из разместившихся на площадке фургонов. Сергей не обманывал себя – никакого желания встретиться вновь со странным продавцом у него не было.

(Вас проводить? – участливо спросил мужчина, помогавший ему подняться на ноги, протягивая испачканную снегом шапку.

– Нет-нет, спасибо. Я как-нибудь сам доберусь, – поблагодарил Сергей и направился в сторону ближайшей остановки.

Только теперь он почувствовал, что его знобит и подташнивает. «Небольшое сотрясение мозга, – поставил он сам себе диагноз, – Нужно будет отлежаться. Если завтра буду чувствовать себя так же – вызову врача».

На следующий день он проснулся, чувствуя себя абсолютно здоровым. Разве только побаливали чуть-чуть правые бедро и локоть. Реальность приключившегося с ним накануне казалась весьма сомнительной. «По всей видимости, я просто поскользнулся на той площадке и крепенько приложился головой. Вот вся эта чертовщина и привиделась мне за те мгновения, что я находился в бессознательном состоянии», – подумалось ему.

Позавтракав, он позвонил жене, дабы сообщить, что ёлка пока ещё не куплена.

– Ну и хорошо. – обрадовалась та, – Очень удачно. На работе у соседки за невысокую цену можно заказать абсолютно свежую красавицу. Им – то есть её институту – выделили где-то участок, и они сами ведут вырубки. Всё складывается самым наилучшим образом.