Текст книги "Современники Ломоносова И. К. Кирилов и В. Н. Татищев"

Автор книги: Леонид Иофа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

ОРГАНИЗАТОР ЭКСПЕДИЦИЙ

«Сибирские или Камчатские экспедиции». Петр I не успел осуществить самые крупные из задуманных им экспедиций– на берега Тихого океана (если не считать двух небольших Евреинова – Лужина и так называемой «Обской») и на юг Урала, в казахские степи.

Роль И. К. Кирилова в экспедициях, получивших название Сибирских или Камчатских, раскрылась совсем недавно, после того как советские ученые обратили внимание на записку И. К. Кирилова от 1733 года[19]19
  Известия Всесоюзного Географического общества, 1943 г., т. 75, вып. 2. См. Приложения к статье А. И. Андреева, Экспедиции В. Беринга, стр. 351 (полностью эта записка опубликована в «Материалах по истории России», т. I, сост. А. И. Добросмысловым, 1900 г.).


[Закрыть].

Правда, в «Истории Академии наук», написанной в XVIII веке академиком Миллером, было несколько строк о И. К. Кирилове в связи с организацией второй Камчатской экспедиции и он назван там даже «главной пружиной»[20]20
  Материалы для истории Академии наук, 1890 г., стр. 253 (на немецком языке).


[Закрыть] в деле организации этой экспедиции, но на это в дальнейшем не было обращено никакого внимания.

Нужно заметить, что и сейчас наши сведения о значении деятельности И. К. Кирилова в организации экспедиций в Сибирь и Дальний Восток крайне скудны и требуют дальнейшего исследования.

Основная идея Камчатских экспедиций заключалась в укреплении позиций и дальнейшем распространении русского влияния на Тихом океане и на границах с Китаем.

Для осуществления ее предполагалось: 1) создать главный военно-торговый порт в Охотске (нужно иметь в виду, что граница с Китаем проходила тогда много севернее и Охотское море было самым южным из граничащих с Россией); 2) выяснить, имеется ли пролив между Азией и Америкой, что важно было для решения вопроса о том, можно ли морским путем проехать из Ледовитого океана в Тихий и завязать более удобные сношения с восточной окраиной империи, чем обычный сухопутный путь через всю Сибирь, а также достигнуть Америки, Индии и Японии; 3) достигнуть американских берегов, направляясь из Охотского моря; 4) выяснить пути освоения Дальнего Востока и даже возможности колонизации Америки и островов Тихого океана.

Записка И. К. Кирилова 1733 года представляет выдающийся интерес в отношении уточнения ряда моментов в целях Камчатских экспедиций и истории их организации.

Так, например, из нее мы впервые узнали, что «последним толчком» для посылки первой Камчатской экспедиции (под начальством Беринга) были недоразумения с китайцами о границе и споры о перебежчиках, причем в сенате не оказалось картографических и географических материалов для решения этих вопросов.

«…Когда между российским и китайским двором, – пишет И. К. Кирилов, – произошли несогласия для перебежчиков мунгал и в постановлении границ, то его величество, будучи в сенате в 1724 году в декабре, желал видеть ландкарты сибирским землям, причем (я) имел дерзновение донести, что сибирской карты еще нет, по которой бы мог его величество удовольство иметь, а есть китайские, в Пекине печатные карты, в коих и сибирские пограничные места отчасти показаны».

Из русских карт И. К. Кирилов смог указать только на Камчатскую карту, составленную Евреиновым. Петр приказал сделать сводку всех картографических материалов о Сибири, что И. К. Кирилов «через одну ночь своеручно нарисовал и объявил». Но эта карта мало могла помочь в решении вопросов русско-китайского конфликта. В конце этого же месяца (23 декабря 1724 г.) Петр подписал указ о «Сибирской экспедиции» (первой Камчатской экспедиции).

Устанавливая связь посылки первой экспедиции Беринга с инцидентами на китайской границе, любопытно отметить не случайный, видимо, характер того факта, что одновременно (1725 г.) было отправлено в Китай чрезвычайное посольство для улаживания пограничных вопросов и возобновления торговли.

Обратимся к характеристике участия Кирилова в грандиозных географических исследованиях мирового значения, известных под названием «Сибирских или Камчатских экспедиций»[21]21
  Здесь, конечно, не может быть дана сколько-нибудь полная характеристика этих экспедиций. За последнее время им посвящено несколько исследований А. И. Андреева, А. Покровского. В 1948 г. вышла работа А. И. Ефимова «Из истории русских экспедиций на Тихом океане».


[Закрыть].

При посылке Первой Камчатской экспедиции Беринга (1725–1730 гг.) И. К. Кирилов, несомненно, находился в числе ее сторонников, но его активная и самостоятельная роль проявилась позднее, после смерти Петра I.

И. К. Кирилов считал, что Беринг «только одно известие – соединяется или не соединяется Америка – привезет, а о интересе настоящем (т. е. приобретении земель, торговле и т. п. – Л. И.) от него ожидать нечего»[22]22
  Возможно, что одной на причин такого отношения к первой экспедиции Беринга («Малой», как ее иногда зовут) было и то, что ей не придано было научной партии. Мы увидим, что в этом направлении шли в дальнейшем усилия Кирилова при организации экспедиций.


[Закрыть]. Поэтому он искал случая, «каким бы образом туда для сыскания в подданство новых земель и иных полезных дел кого возбудить».

В 1727 г. в Петербурге появился казачий голова Афанасий Шестаков из Якутска, который настаивал на посылке его на Камчатку для открытия новых земель и островов. Это был, видимо, довольно сведущий человек о многих районах Северо-Восточной Сибири. И. К. Кирилов заинтересовался рассказами Шестакова, сделал даже по его указаниям ряд исправлений на упоминавшейся выше сводной карте Сибири, составленной по распоряжению Петра I, которая до последнего времени неправильно считалась картой Шестакова[23]23
  См. А. И. Андреев, ук. соч., стр. 37, прим. 5. Эта карта (с замечаниями и исправлениями И. Делиля) воспроизведена в работе Л. С. Берга «Открытие Камчатки и экспедиции Беринга» между стр. 108 и 109.


[Закрыть].

Благодаря хлопотам И. К. Кирилова, параллельно Камчатской экспедиции была организована экспедиция под начальством якутского казачьего головы А. Ф. Шестакова. Официальным поводом для ее организации, независимо от работавшей уже экспедиции Беринга, послужило, между прочим, ошибочное утверждение Шестакова, что «Большая Земля», т. е. Америка, находится против устья Колымы в Ледовитом океане. Следовательно, предполагалось, что Беринг должен искать ее в Тихом океане, а Шестаковская экспедиция – в Ледовитом.

Шестаковская экспедиция состояла из двух отрядов: один чисто военный, другой – морской, ставивший целью отыскание новых земель и островов. В последний были включены геодезист, который бы мог дать «описание и основательную ландкарту», штурман, подштурман и др. И. К. Кирилов особенно ставил себе в заслугу то, что ему удалось присоединить к экспедиции специалиста по поискам полезных ископаемых, «которого в такую дальность уговорил и сыном назвал» (записка И. К. Кирилова 1733 г.).

Экспедиция Шестакова, всецело обязанная своим осуществлением И. К. Кирилову, сыграла значительную роль в обследованиях на Дальнем Востоке.

Участники ее Федоров и Гвоздев достигли берегов Америки к северо-востоку от мыса Принца Уэльского и впервые нанесли их на карту.

Позднее они соединились с Камчатской экспедицией Беринга[24]24
  Подробности см. А. Покровский. В. Беринг и его экспедиция, стр. 11–12 (в книге «Экспедиция Беринга», 1941 г.).


[Закрыть].

В 1730 г. вернулась первая Камчатская экспедиция Беринга, и И. К. Кирилов, используя сведения, доставленные экспедицией, немедленно составляет проект освоения и административного устройства Дальнего Востока[25]25
  Проект этот не опубликован и находится в ЦГАДА ф. сената, кн. № 666, л. 52–57; сообщен сенату генерал-прокурором Ягужинским при предложении 27.II.1731 г.


[Закрыть] (1731 г.). Известные шаги в этом направлении, не без участия, повидимому И. К. Кирилова, принимались и до этого. Так, был указ об устройстве в Охотске порта и о назначении туда командиром, находящегося в ссылке в Якутии, бывшего генерал-прокурора Г. Г. Скорнякова-Писарева.

И. К. Кирилов в своем проекте впервые изложил систему организационных мероприятий по освоению Дальнего Востока. Он предлагает перевести в Охотск, урочище «Крест» (на пути из Якутска в Охотск), камчатские остроги и т. д., несколько десятков семей илименских крестьян и тунгусов, дать им льготы в податях, обеспечить на два года хлебом, деньгами («рублев по десяти») и т. д. Особое внимание И. К. Кирилов уделяет привлечению в новый порт купечества, для чего предлагает на 10 лет освободить его от уплаты пошлин при перевозке товаров. Затем он предлагает перевести в Охотск человек 300 служилых людей из Якутска, которые бы жили там постоянно, а не временно, как это было до сих пор. То же предлагается и в отношении главных командиров и офицеров.

Далее речь идет об организации в Охотске судостроительства. Для этого, по мысли И. К. Кирилова, необходимо набрать мастеров судовых человек двадцать – «из ссыльных или из других» и послать в Охотск, а для руководства прислать туда специалиста из Адмиралтейства. Чтобы не было «напрасного провозу» смолы из Якутска, И. К. Кирилов, основываясь на данные экспедиции Беринга, считает возможным получать смолу в районе р. Уда и на Камчатке «понеже на Уди соснового, а на Камчатке лиственного лесу довольно».

Тоже в отношении железных частей для судов. И. К. Кирилову казалось, что для того, «чтоб не возить железа из Тобольска», достаточно прислать 2–3 человека с Екатеринбургских (т. е. уральских) заводов и завести ручные домницы, «ибо железной руды, сказывают, есть довольно».

В проекте указывалось также, что для организации сельского хозяйства в районе Охотска нужно завести туда скот и семена хлебных злаков (очевидно, не знали, что хлеб там не вызревает). Наконец, И. К. Кирилов обращает самое пристальное внимание на улучшение и правильную организацию водного и сухопутного транспорта между Якутском и Охотском, отмечая даже отдельные урочища и местности, представляющие какие-либо особые препятствия для связи и требующие потому соответствующих транспортных устройств. Проект составлен, несомненно, на тщательном изучении известных тогда географических сведений об этом отдаленном крае.

Интересны в излагаемом проекте и некоторые организационные идеи о создании местных кадров для морского дела. И. К. Кирилов требует, например, распространения грамотности и организации в Охотске школы, «из чего могут люди к службе знающие вырастать, а не дураками оставаться».

Вскоре после возвращения Первой Камчатской экспедиции Беринга решено было продолжить экспедиционные работы. В 1733 году отправилась в путь так называемая Вторая Камчатская экспедиция – самая грандиозная из экспедиций того времени. В организации ее участвовал ряд учреждений (Адмиралтейская коллегия, сенат, Академия наук и др.) и лиц.

Горячим сторонником этой экспедиции и одним из главнейших ее организаторов был опять-таки И. К. Кирилов.

В упоминавшейся нами записке 1733 года И. К. Кирилов отзывается о Второй Камчатской экспедиции, как о «важной экспедиции, каковой ни от кого никогда не бывало», и обосновывает ее задачи и значение: 1) «Могут ли Северным морем проходить до Камчатского или Полуденного океана моря». При этом И. К. Кирилов делает такое примечание: «я по исследованию некоторых конечную надежду имею, что могут». Отсюда видно, что И. К. Кирилов держался правильного взгляда на идею северо-восточного прохода, которую позднее развивали такие выдающиеся ученые, как М. В. Ломоносов, А. Н. Радищев, С. О. Макаров, Д. И. Менделеев. 2) «От Камчатки до самых американских берегов, где неизвестного места около 45 градусов длины дойти». 3) «От Камчатки же до Японии, между чем расстояния получено 10 градусов сев. широты притти». 4) «В том походе и везде сыскивать новых земель и островов и не подвластных, сколько можно в подданство проводить». 5) «Металлов и минералов осматривать». 6) «Разные обсервации астрономические как на земле, так и на воде зделать и подлинную длину и широту сыскать». 7) «Историю о древностях и новостях и натуральную сочинить и прочая».

Переходя затем к вопросу о пользе экспедиции, И. К. Кирилов считает, что Россия может оказаться в соседстве с Калифорнией и Мексикой, и хотя «богатых металлов, какие имеют гишпанцы, вскоре не получим, однакож со временем и готовое без войны ласкою доставить можем». Гуманный метод действий России в отношении народов Америки И. К. Кирилов предлагал противопоставить жестокости испанцев («от гишпанцев весьма народ тамошний ожесточен») и он составил даже инструкцию, годную, по его мнению, для всех отсталых в своем развитии народов – как нужно действовать, чтобы «народов не озлоблять».

Далее И. К. Кирилов полагает, что многие острова и земли Тихого океана не могут «миновать российского владения», а японцы «не отринут» торг с русскими, так как «надобный товар будут получать из первых рук». Центром внешней торговли, по его мнению, должен быть Охотск (мы уже отмечали, что граница с Китаем тогда выходила у устья р. Уда на Охотском море), к которому вели через всю Сибирь «натуральные каналы, т. е. реки великие», и только в трех местах небольшие переволоки, а от Охотска морем путь, по мнению И. К. Кирилова, имел то преимущество перед «европейцами, кои ходят в Ост и Вест-Индию», что не придется солнечный зной терпеть, пересекая экватор, меньше опасностей от разбойников, и «сверх того, что они в проезде у чюжих портов издерживают, а у нас все то подданным же в пользу придет».

Наконец, он отмечает оборонное значение утверждения России на Охотском море, так как в случае войны с китайцами «можно к ним от Охоцка морем до самой Кореи на галерах или иных судах подходить».

Являясь обер-секретарем сената, И. К. Кирилов руководит подготовкой экспедиции к отъезду. Особенно много И. К. Кирилов хлопотал в отношении сформирования и снабжения всем необходимым академической группы экспедиции (в составе Г. Миллера, И. Гмелина и др.). Можно предполагать, что идея посылки академической группы принадлежит ему. Мы уже упоминали о том, что Миллер считал И. К. Кирилова «главной пружиной» в проведении организационных мероприятий по подготовке Второй Камчатской экспедиции. По некоторым замечаниям Миллера можно судить, что академики обращались к И. К. Кирилову при всех своих затруднениях и недоразумениях, а Кирилову стоило не мало труда отправить, наконец, в путь медливших и пререкавшихся между собой академиков[26]26
  Материалы для истории Академии наук, т. 6, стр. 278.


[Закрыть].

Подводя итоги участия И. К. Кирилова в Сибирских или Камчатских экспедициях, мы должны признать, что он много сделал в разработке задач этих экспедиций и оказал большую руководящую помощь по их практической организации.

С особым блеском развернулась деятельность И. К. Кирилова во время Оренбургской экспедиции, мысль о которой возникла у Петра, но в весьма общей форме. И. К. Кирилов почти один претворил эту идею в реальный и обоснованный план, отстоял ее во всех правительственных инстанциях, организовал экспедицию и сам поехал с ней в качестве руководителя.

Этой экспедиции он целиком отдал последние годы своей жизни.

«Оренбургская экспедиция». Записка И. К. Кирилова 1733 года, упоминавшаяся неоднократно в предыдущем разделе, содержит в себе не только историю и характеристику задач Второй Камчатской экспедиции, но и проект организации новой – Оренбургской. В этом и была главная цель ее составления. Записка начинается следующими словами: «…два дела великой и бессмертной не токмо славы, но и к расширению империи и к неисчерпаемому богатству открываются: первое известное – Сибирская и Камчатская экспедиции, второе еще не открытое – Киргиз-Кайсацкое и Кара-калпацкое и когда оные… к совершенству произведутся, то надежду подает, что ко многому еще многое владение российское и доходы ко облегчению поданных прибудут» (разрядка наша. – Л. И.).

Это «второе» осуществилось благодаря настойчивости и энергии И. К. Кирилова в 1734 году в виде «Оренбургской экспедиции» (в начале ее называли «Известной экспедицией»). Задача ее была – постройка крупного города на р. Орь (на месте современного Орска) и системы укреплений. С этим связывались, как мы увидим, далеко идущие планы распространения русского влияния в Среднюю Азию и установления торговых связей с Индией.

Центром связи России с Персией, Средней Азией и Индией была в то время Астрахань. Но положение Астрахани не представлялось по тому времени достаточно удобным. Плаванье по Каспийскому морю не привлекало купцов; к опасностям от разбоя, обычным тогда на суше и воде, прибавлялись еще неблагоприятные природные явления, особенно штормы. Судоходству препятствовало также засорение устьев Волги[27]27
  П. Семенов. Словарь. Каспийское море, т. II, 1865 г.


[Закрыть]. Грунтовый путь был длинен и неудобен по природным условиям (отсутствие леса и т. п.) и шел по особенно беспокойным в отношении грабежей местам.

Петр I, завоевав персидские провинции на южном берегу Каспийского моря, пытался Астрабад, лежащий в 15 км от юго-восточной оконечности Каспийского моря, сделать центром «для бухарских и индийских торгов»[28]28
  М. Чулков. Историческое описание Росс. коммерции, т. II, кн. III, стр. 13.


[Закрыть]. Это, однако, не удалось из-за сопротивления Хивинского ханства, на территории которого была уничтожена разведочная русская экспедиция князя Бековича (1717 г.). Эта неудача, повидимому, особенно укрепила мысль о необходимости пробиться в эти страны через казахстанские степи, построив опорный пункт на южной окраине Урала.

События развертывавшиеся в это время в Средней Азии, шли во многом навстречу желаниям русского правительства. С начала XVIII века казахов стали теснить их соседи. Особенно большая гроза шла с востока от зюнгорских калмыков (джунгар). Это заставило одного из наиболее дальновидных казахских ханов – хана Младшего жуза Абул-Хаира, – обратиться в 1731 году к России с просьбой о защите и покровительстве[29]29
  Киргиз-кайсаки (казахи) делились на три жуза: Младший, примыкавший к Уралу с юга, Средний – с востока и южнее их, в тылу – Старший жуз.


[Закрыть]. В Петербург были направлены два посла с просьбой принять Младший жуз в подданство России. Это и послужило началом для одного из крупнейших событий того времени – Оренбургского строительства. В Младший жуз был немедленно отправлен Тевкелев с подарками хану и для приведения к присяге казахов Младшего жуза.

В начале 1734 года в Петербург прибыло посольство казахских и кара-калпакских старшин (кара-калпаки присоединились к казахам Младшего жуза для ведения соответствующих переговоров). Посольству оказывалось всяческое внимание – казахов знакомили с «курьезными» вещами в Академии наук, показывали окрестности Петербурга, Кронштадта и т. п.

В связи с этими событиями И. К. Кирилов и начинает работать над планами новой экспедиции. В 1733 году он подает известную нам записку, а в 1734 году (видимо, в апреле) представляет в сенат свой окончательный доклад-проект «Изъяснение о Киргиз-Кайсацкой и Кара-калпакской ордах»[30]30
  Полное собрание законов (первое), № 6571.


[Закрыть].

Составление подобного проекта требовало серьезной научной подготовки. Из известной нам (весьма скудной) переписки И. К. Кирилова можно видеть, что он давно интересовался народностями Поволожья, Средней Азии и Ближнего Востока. Еще в октябре 1728 года И. К. Кирилов сообщает в Академию: «Здесь мне дал бог сына кресного из народа башкирского веры бывшей магометанской, которой прежде крещения будучи в Спасском училищном монастыре через два месяца по-русски писать и читать нарочито обучился, и надеюсь, что по принадлежности ево будет проводником с арапского, бухарского и турецкого языков: ибо он о историях тамошних азиатских народов довольно сведом и тех языков учился и показывал мне про книги, кои я современем буду доставать и вас уведомлять»[31]31
  К. Свенске, ук. соч. Приложение, стр. 79.


[Закрыть].

Проект И. К. Кирилова обнаруживает большую осведомленность в области экономической географии среднеазиатских стран того времени и представляет весьма серьезный научный труд, интересный и сейчас с историко-географической точки зрения как показатель тогдашних представлений об этих странах в России.

И. К. Кирилов указывает в этом документе и политические мотивы необходимости в принятии подданства Младшего жуза и Кара-Калпакии, постройки города и укреплений границы на р. Яик. Эти мероприятия, по его мнению, помогут ликвидировать набеги на русскую границу и связанный с этим увод русских людей в плен, предупредят подчинение казахов и кара-калпаков зюнгорскими калмыками и т. д.

Далее И. К. Кирилов обосновывает необходимость постройки города «и для отворения свободного пути в Бухары, в Волокшан[32]32
  Правильно: Бодокшан.


[Закрыть], в Балк и в Индию». Путь к новому городу будет, по мнению И. К. Кирилова, гораздо удобнее, чем путь к Астрахани, особенно если устроить еще пристань на Аральском море у впадения в него Сыр-дарьи.

Торговля со Средней Азией и Индией важна для России, так как оттуда, по мнению Кирилова, можно будет в изобилии получать благородные металлы и драгоценные камни.

И. К. Кирилов писал также, что Россия получит от этой торговли нужных для кавалерии лошадей, хлопчатобумажные ткани и т. д. И. К. Кирилов не жалеет красок на характеристику богатств этих стран (золото, серебро, ляпис-лазурь и т. д.), сильно их преувеличивая. Он соблазняет правящие круги России примером обогащения испанцев и португальцев в Америке, где они «счастье сыскали».

В XVIII веке золото и серебро представляли особую привлекательность и считались единственным видом богатства нации (идеи раннего меркантилизма). Между тем золота в России тогда не добывали из-за неразведанности месторождений.

Новый город, пишет И. К. Кирилов, подорвет монополию Бухары по торговле среднеазиатскими товарами с Россией, так как многим местностям Туркестана будет удобнее и ближе непосредственно сноситься с новым центром, минуя посредничество бухарских купцов. Азиатские товары должны меняться главным образом на русские сукна, что благоприятно отзовется на развитии отечественной промышленности.

И. К. Кирилов указывал также, что водворение русской гражданственности в Башкирии даст возможность разрабатывать ее горные богатства – медь, соль, слюду и т. п.

Проект И. К. Кирилова был принят и ему же было поручено и формирование экспедиции; в помощники ему был дан А. Тевкелев.

Казалось бы, что И. К. Кирилову приходится расставаться с его любимыми географическими и картографическими занятиями. Однако И. К. Кирилов так сроднился с ними, что не мог и мыслить свое существование без них, поэтому он обращается с просьбой к императрице разрешить ему руководить и впредь геодезическими работами России.

В одной записке на имя президента Академии наук, присланной им позднее уж из Уфы (в 1735 г.), И. К. Кирилов объясняет это так, «чтоб зачатое нужное, полезное империи… дело не оставит втуне: и не впасть после в порок, что зачал да и бросил; сего ради совесть моя всегда неспокойна меня делает, пока не увижу прямой след и наставление в сем деле» [33]33
  К. Свенске, ук. соч. Приложение, стр. 114.


[Закрыть]. Кроме того, И. К. Кирилов приложил все усилия к тому, чтобы придать своей экспедиции не только военно-политический, но и научный характер. Он ставил перед собой задачу изучить природные, экономические и бытовые условия края, а также провести картографическую съемку. В связи с этим И. К. Кирилов обратился в Академию наук с просьбой о непосредственном участии ее членов, в частности ботаника проф. Иогана Аммана и архитектора К. Ф. Шеслера, в экспедиции. Однако оба упомянутых лица отказались. Тогда И. К. Кирилов взял в экспедицию, уже помимо Академии, довольно крупного ботаника И. Г. Гейнцельмана, служившего до этого в походной военной канцелярии фельдмаршала Миниха и получившего незадолго перед тем отставку. Затем в экспедицию были включены несколько геодезистов и ряд военных чинов, канцеляристов и т. д. В качестве бухгалтера И. К. Кирилов взял совсем тогда молодого Петра Рычкова, ставшего в дальнейшем крупным географом. На способности его И. К. Кирилов обратил внимание еще ранее во время работы П. Рычкова в петербургской таможне. Позднее к экспедиции были привлечены «астроном и математик» Эльтон и др.

Участие Академии свелось к составлению инструкций, обучению геодезистов, снабжению инструментами, а также в последующей обработке присылавшихся И. К. Кириловым карт, ботанических и минералогических коллекций и т. п.

В июне 1734 года экспедиция И. К. Кирилова выступила из Петербурга: одна часть ее во главе с И. К. Кириловым отправилась водой на пяти речных судах, а другая, спустя две недели, – из Москвы на ямских подводах.

Вместе с И. К. Кириловым ехали казахские послы и сын казахского хана. На них весьма сильное впечатление произвели Шлиссельбургская крепость, где останавливались по просьбе сына хана, Ладожский канал, по которому они проезжали, и другие достопримечательности.

29 июня И. К. Кирилов прибыл в Москву, где пополнил состав экспедиции рядом специалистов, но долго в Москве экспедиция не задерживалась и вскоре отплыла на одиннадцати судах (сам И. К. Кирилов до Коломны поехал сухим путем на почтовых). В начале октября И. К. Кирилов прибыл в Казань, где пробыл 2–3 недели, а 10 ноября был уже в Уфе. Здесь в распоряжении его отдан был пехотный Пензенский полк и уфимский гарнизон. Кроме того был объявлен поход половины уфимских дворян и казаков: уфимские, мензелейские и бирские малолетки[34]34
  Молодые казаки, еще не служившие на действительной военной службе.


[Закрыть] должны были присоединиться к отряду И. К. Кирилова; в Уфе уже был заготовлен провиант, а из Сибири шли 500 подвод с разными припасами под прикрытием роты солдат.

Сведения о юго-восточной окраине Русской равнины были настолько скудны, что И. К. Кирилов не знал, что к месту, назначенному для постройки нового города, можно было пройти по р. Самаре, которая в верховьях своих близко подходит к Яику (Уралу). Идя по Самаре И. К. Кирилов не встретил бы, вероятно, такого сопротивления, как при движении его из Уфы по реке Белой через самую заселенную часть Башкирской земли[35]35
  П. Рычков. История Оренбургская, 1896 г., стр. 23 и Топография Оренбургской губернии, 1887 г., стр. 319.


[Закрыть]. Но о пути по реке Самаре он узнал позднее от сакмарского атамана Арапова.

По прибытии в Уфу И. К. Кирилов развертывает кипучую деятельность. Осуществление основной цели экспедиции – построение нового города и линий укреплений – оказалось задачей чрезвычайно трудной.

Вначале он старался действовать мирными средствами, но, столкнувшись с сопротивлением башкир, стал принимать крутые и жестокие меры.

Это была борьба, вызванная колониальной политикой русских господствовавших классов.

Следствием ее была не только реорганизация управления Башкирией, но и начало присоединения Казахстана.

Следует иметь в виду прогрессивный результат присоединения Казахстана к России. В сложившейся тогда исторической обстановке казахам грозила опасность порабощения их варварскими государствами Востока, в то время как с присоединением к России они вошли в круг более высокой культуры, а главное – сблизились с великим русским народом, который помог освободиться им, как и другим народностям Российской империи, не только от царского самодержавия, но и от собственных эксплоататоров.

И. К. Кирилов построил по границе Башкирии до двух десятков укрепленных пунктов и заложил город Оренбург на месте современного Орска. Это было событие огромного значения. Известный русский географ первой половины XIX века К. И. Арсеньев писал: «Построение Оренбурга есть важнейшее для сего времени событие»[36]36
  Журнал МВД, том VII, 1832 г. – К. И. Арсеньев. Изменения, происшедшие в составе и числе городов и т. д.


[Закрыть].

И. К. Кирилов прибыл к устью Ори в августе 1735 года, 15 августа заложил крепость, 30-го ввел в нее команду, а 31-го – артиллерию, 31 же августа, после богослужения и трехкратного выстрела из пушки, был заложен сам город о девяти бастионах.

Незадолго до основания города, 7 июня, была объявлена «Привилегия городу Оренбургу», цель которой заключалась в том, чтобы различными льготами привлечь сюда купечество и ремесленных людей для осуществления тех далеко идущих торговых целей, о которых говорилось выше[37]37
  Полное собрание законов (первое), № 6584.


[Закрыть].

Этот документ подчеркивает исключительное значение, какое придавалось развитию Оренбурга; городу были даны такие права, каких не знало русское феодальное городское законодательство ни до, ни после этого. Оренбургская «Привилегия» является уникальным документом в этом отношении[38]38
  И. Дитятин. Устройство и управление городов Россия, т. I. 1875 г., стр. 339–342.


[Закрыть].

В строительстве городов и укреплений И. К. Кирилов выступает перед нами уже не только как географ-ученый, но и как географ-практик, так как ему пришлось заниматься выбором мест для новых населенных пунктов.

При выборе места для постройки Оренбурга политические мотивы заставляли русское правительство пойти максимально навстречу казахам. Город построили на повороте Урала к западу, и карта показывает, что Оренбург занял самый крайний юго-восточный выступ, какой только позволяли водные коммуникации речной сети в этой части России.

Казалось, что место выбрано достаточно разумно, с точки зрения географической «геометрии» того времени, когда особое значение имели водные связи. На деле вышло не совсем так – связь нового города с центральной Россией в условиях того времени оказалась недостаточно надежной и весьма тяжелой. Продовольствием Оренбург-Орск должен был снабжаться, по мысли И. К. Кирилова, из слобод в бассейне р. Исети. Для этого в верховьях р. Яика (Урала) еще раньше Оренбурга был построен Верхнеяицк (современный Верхнеуральск), но обеспечить надежную связь с сибирской стороной было еще труднее, чем с запада. Не совсем удачно было выбрано микроположение города, так как территория, непосредственно его окружающая, была безлесна и не имела плодородных почв, к тому же город стал подмываться водой[39]39
  Полное собрание законов (первое) №№ 7876, 8630. Записки Неплюева («Русский Архив», 1871 г. стр. 659).


[Закрыть]. В этих ошибках трудно винить И. К. Кирилова, поскольку ему пришлось действовать быстро и решительно в незнакомой местности. Все это привело к необходимости перенесения города на другое место.

Окончательно он обосновался в 1743 году в районе наибольшего сближения Яика (Урала) с р. Самарой; при этом местоположении обеспечивалась более тесная связь с Волгой. Но это передвижение Оренбурга на запад, как и полагал И. К. Кирилов, оторвало Оренбург от Среднего жуза, прилегавшего к Южному Уралу с востока и особенно богатого лошадьми и крупным рогатым скотом. Выходом из положения была организация крупного ярмарочного центра – Троицка.

То, что И. К. Кирилов хотел выполнить построением одного пункта, на практике оказалось удобнее осуществить в виде двух дополняющих друг друга пунктов – Оренбург (ныне г. Чкалов[40]40
  Чкалов – название города Оренбурга с 1938 по 1957 год – прим. Гриня.


[Закрыть]) на западной стороне Урала и Троицк – на восточной; причем и кириловский Оренбург-Орск играл тоже существенную роль в торговле со Средней Азией.

Как уже указывалось, Оренбург возник не один, а с целой свитой небольших городков и поселений, и иначе не могло быть: требовалась целая система связей по снабжению нового города хлебом, оружием, военными припасами и разными товарами.

И. К. Кирилов понял, что связь с Россией правильнее налаживать от Самары, а не через Уфу. Самара была избрана И. К. Кириловым резиденцией Оренбургской экспедиции, пока не обстроился Оренбург, и была сделана опорным организационным пунктом всего строительства. Дорогу от Самары на Оренбург И. К. Кирилов назвал «Московской» и вдоль нее по р. Самаре построил ряд крепостей и форпостов, из которых Бузулук и Сорочинская являются теперь городами.

Такая же линия крепостей была построена на верхнем Яике. Мы уже упоминали Верхнеяицк (современный город Верхнеуральск). В связи с Оренбургом был построен также и Красноуфимск в верховьях р. Уфы, притока р. Белой, для переброски вооружения и других припасов из Екатеринбурга. Всего И. К. Кирилов построил, большей частью лично выбирая для них места, около двух десятков пунктов.

Насколько осуществились высказанные в проекте надежды И. К. Кирилова в связи со строительством Оренбурга? Насколько оказались правильными политические и экономические прогнозы И. К. Кирилова? Они сбылись с редкой точностью. Построение Оренбурга способствовало быстрому развитию производительных сил Башкирии. Оренбург сыграл также большую роль в присоединении к России Казахстана, а позднее и всей Средней Азии.

В торговом отношении Оренбург во второй половине XVIII века приобрел исключительное значение; Паллас характеризует Оренбург как один из важнейших провинциальных городов империи. Золото и серебро в течение нескольких десятилетий потоком направлялось через него в Россию из стран Ближнего Востока, как и предвидел И. К. Кирилов. Через него в Россию шли хлопчатобумажные ткани, хлопок-сырец, фрукты, сотни тысяч голов скота.