Текст книги "Риелтор неуловимый…"

Автор книги: Леонид Рудницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

14.

Игорь не очень хорошо знал этот спальный район – он в спальных районах не работал. Обогнув несколько разрушенных зданий, они вышли к дороге. Им показалось, что они одни в городе. Людей на улице не было, машин тоже.

– Не нравится мне все это! – сказал Салим, настороженно озираясь. – Зря ты лом не захватил.

– В нем килограмм десять веса, – возразил Игорь.

– В некоторых случаях это не имеет значения.

– Сейчас не такой случай, – ответил Игорь не совсем уверенно.

Он не мог не думать о масштабах непонятной трагедии, которая здесь разыгралась, но в голову лезли и совсем другие, профессиональные мысли. Ведь когда-то за всю эту недвижимость, за лежащие в руинах дома люди заплатили колоссальные деньги. Казалось, что эти вложения на века, что это будет только дорожать и обратного пути нет. И что же оказалось? Прошло каких-нибудь сто лет, дома рассыпались в труху, а жилые кварталы превратились в безлюдную пустыню. Выходит, нет ничего действительно прочного и надежного? И это не следствие войны, потому что не видно воронок от бомб и следов разрывов. Случилось что-то другое, но не менее разрушительное.

– А ведь они рухнули уже давно, – заметил Игорь, присмотревшись к очередному разрушенному дому.

– Откуда ты знаешь?

– Арматура сильно ржавая. И слой пыли на окнах.

– Да, пожалуй, – согласился Салим.

– Но почему на их месте ничего не построили? Или московская земля с коммуникациями уже ничего не стоит?

Салим не ответил. Много чего могло произойти в городе за эти сто лет, и их мозг был бессилен просчитать все возможные варианты развития событий. Оба это понимали.

На улицах царили темнота и тишина. Не было освещения. Не было никаких звуков. Только ветер шелестел в кронах деревьев уже начавшими опадать листьями. На небе еще мерцали звезды, но его восточный край уже начал едва заметно сереть. Это была бы обычная картина летней ночи, если бы не развалины домов и пугающая тишина. Через несколько кварталов вдали мелькнул одинокий огонек. Они прибавили шагу.

Светилось окно ободранной заправки на развилке. Игорь помнил ее еще новой. Тогда она выглядела вполне современно. С тех пор многое изменилось. Она как бы вросла в землю и покрылась многослойной пылью в тех местах, где ее не мог вымыть дождь. Один край обширного козырька над заправочными автоматами надломился и упал, упершись в землю. Колонна, когда-то поддерживавшая его, валялась рядом. Похоже было, что здесь прошел ураган. Автоматы выглядели как мятые жестяные чайники, которыми давным-давно никто не пользовался. Игорь засомневался, есть ли здесь то, что они ищут.

Он постучал в окошко, закрытое замусоленной фанерой. Было слышно, как внутри заскрипели диванные пружины. Фанера упала, показалось заспанное лицо негра средних лет в очках. У Игоря опять появилось ощущение нереальности происходящего. Он уже приготовился задать вопрос по-английски, но негр его опередил.

– Чего вам? – отрывисто спросил он по-русски почти без акцента.

– Заправиться.

– Сколько?

– Двадцать литров.

Негр пошарил под прилавком рукой и с грохотом поставил перед собой два цилиндра из картона с жестяными вставками на торцах. На каждом было написано: «Чипсы энергетические».

Игорь в недоумении уставился на чипсы.

– Это что? – спросил он, чувствуя себя умственно отсталым.

– Горючее, – ответил негр, окинув его странным взглядом.

– Нам бы бензина. Девяносто второго. Можно девяносто пятого.

– Бензина нет.

– А когда будет?

Негр посмотрел на него еще более странно.

– Никогда.

– Что, не торгуете?

– Нет. Чипсы брать будете?

Игорь отрицательно покачал головой.

Окошко с грохотом захлопнулось, и опять заскрипели пружины дивана.

– Надо искать другую заправку, – сказал Салим. – Эта какая-то не такая.

– Сдается мне, что здесь много чего будет не так, – заметил Игорь, уже предчувствуя, что купить бензин будет не так просто.

Они дошли до следующей заправки. Эта была не такой ободранной, как первая, но и на ней заправочные автоматы были покрыты ржавчиной. Из окошка на их канистру с интересом смотрел китаец.

– Моя хочет бензина, – сказал ему Игорь и зачем-то ткнул себя пальцем в грудь, – мало-мало, литров двадцать.

– Твоя ничего здесь не получай, – ответил тот, явно подстраиваясь под его тон.

– Почему?

– Потому что весь бензин закончился еще до моего рождения, – ответил тот уже нормальным голосом.

Игорь посмотрел на него с недоверием. Китайцу было лет сорок.

– А не врешь?

– Нет.

– И что, нигде нельзя найти?

– С тех пор, как всю нефть выкачали, – нигде.

Обескураженные Игорь с Салимом переглянулись. Наверное, у них все отразилось на лицах, потому что заправщик сказал:

– Да вы не расстраивайтесь, ребята. Возьмите чипсы, они не хуже.

– Зачем нам твои чипсы? – отмахнулся Игорь. – Что нам все чипсы суют? Нам бензин нужен.

Сказав это, он опять почувствовал на себе странный взгляд заправщика.

Они уже повернулись уходить, когда тот их окликнул:

– Эй! А сами-то вы откуда будете?

– Здешние мы, – сказал Игорь.

– Что-то не похоже.

– Это почему же?

– Бензин ищете. Я уже подумал, что остались еще где-то страны с бензином, в которых не знают о наших проблемах.

Он явно хотел выведать о них побольше, но Игорю как раз этого и не хотелось.

– Ладно, – сказал он, – нам пора.

– Заходите, если что, – сказал заправщик. – Меня зовут Лю Шао.

– Хорошо, Лю, – сказал Игорь, не понимая, зачем бы им еще раз тут появляться.

Он и не подумал представиться, хоть это и было невежливо.

Когда они отошли уже достаточно далеко, он сказал Салиму указывая на канистру, которую тот тащил.

– Выкинь ее.

Тот посмотрел на него удивленно.

– Почему?

Игорь взорвался.

– Ты что, глухой? Потому что бензина нигде нет!

– Может, он врет?

– А первый заправщик? Тоже врал? Зачем им так синхронно врать?

– А вдруг найдем?

– Тогда вернемся и заберем!

Салим спрятал канистру в придорожных кустах, забросав ее ветками.

Тем временем стало уже совсем светло. Появились первые автомобили. Они показались Игорю какими-то слишком уж маленькими и легкими. Присмотревшись, он понял, что верх у них был из натянутого брезента разных цветов, как у старых «уазиков», и ехали они не спеша. Во всяком случае, с гораздо меньшей скоростью, чем ездили машины сто лет назад. При движении некоторые автомобильчики ощутимо поскрипывали, особенно на поворотах, словно сухие деревья под ветром, и казалось, что собраны они на деревянных рамах.

Почти в каждом сидело по два человека, а в которых было по одному, те двигались рывками, словно бы в них имелась какая-то неисправность.

У обочин тут и там голосовали странноватого вида люди. На них была одежда самых разнообразных фасонов, и кожу они имели всех мыслимых цветов и оттенков. Возле некоторых из них машины останавливались, и после недолгих переговоров голосовавшие уезжали. Игорь подумал, что водители отличаются большой храбростью или любят острые ощущения, раз берут таких экзотических пассажиров. Или же им очень нужны деньги. Впоследствии он узнал, что все обстоит как раз наоборот – деньги были нужны пассажирам.

– Но если бензина нет, – произнес он раздумчиво, – то на чем же они едут?

– Я же говорил, что он врет, – ответил Салим. – Зря я тебя послушал и бросил канистру.

Было видно, что ему хочется улететь обратно сильнее, чем Игорю. К своему новому дому на родине и весьма выгодному бизнесу в Москве. Что ни говори, а в столице он устроился гораздо лучше, чем большинство его земляков.

Они вышли на Профсоюзную улицу. Здесь машин стало еще больше, а многие дома стояли целые. Голосующих у дороги тоже стало больше.

– Нужно двигать в центр, – сказал Игорь. – Вся жизнь сосредоточена там. Больше людей – больше возможностей.

Они стали ловить машину. Двое голосовавших раньше, между которыми они встали, оглянулись на них с недовольством, но ничего не сказали. Один был чернокожим в соломенной юбке и босиком, другой – в меховой дохе, несмотря на теплую погоду, и тоже босиком. Он походил на эскимоса.

– Клоуны, наверное, – предположил Игорь. – В цирк едут.

– Если цирки еще остались, – с сомнением отозвался Салим.

Возле Игоря затормозила брезентовая машина.

– Нам в центр, – сказал он.

– Сколько? – спросил водитель.

– Чего «сколько»? – не понял Игорь.

– Сколько просите?

– Нет, это вы сколько просите? Или теперь попутчикам доплачивают?

Водитель посмотрел на него как-то странно, ничего не ответил, захлопнул дверь и отъехал к эскимосу. С ним он договорился быстро, и оба уехали.

Потом подобрали негра. Игорь и Салим остались одни. Еще несколько машин остановились возле них, но Игорь так и не смог понять, по какому же принципу берут теперь попутчиков, и они остались на том же газоне.

– Н-да, знать надо местные обычаи, – заметил Салим, державшийся в стороне.

– Хочешь сам попробовать? – предложил Игорь.

– Нет, пошли лучше на остановку. Должна же она где-то быть.

Судя по проезжавшим мимо автобусам, набитым людьми, общественный транспорт работал. Автобусы были большими, с брезентовым верхом и пластиковыми окнами. Внешне они походили на летние пивнухи столетней давности, поставленные на колеса, только более узкие и с низкими крышами.

– Прогресс шагнул в неожиданную сторону, – заметил Игорь.

– Боюсь, что таких сторон мы еще увидим много, – мрачно сказал Салим.

Они пошли по ходу движения, время от времени оглядываясь назад. Игорь заметил еще одну деталь, на которую раньше не обращал внимания. С того места, где они вышли к Профсоюзной улице, было видно МКАД. Раньше от кольцевой дороги сюда день и ночь доносился гул машин. Теперь его не было слышно совсем, как будто машины ездить по ней перестали. И вдоль самой дороги тянулась высокая белая стена. С места, где они находились, нельзя было рассмотреть, из чего она сделана и какой высоты, но было ясно, что, по крайней мере, метра три-четыре в ней есть.

Игорь указал на нее Салиму но тот ничего не смог разглядеть в своих очках.

– Стены вдоль МКАДа раньше не было, – пояснил Игорь.

– Да? – не очень-то удивился тот. – А я и не был никогда на МКАДе.

– Что, совсем?

– Совсем. Мотался по своему маршруту, некогда было.

– Счастливые часов не наблюдают, – вздохнул Игорь.

– Да какие там счастливые – занятые скорее.

– Так ты больше времени проводил на родине?

– Ну да. А что мне здесь делать? Привез группу, забрал отпускников и заболевших – и домой.

– И как у вас там?

– В смысле?

– Какая природа? Красивые места есть?

– В горах – да. Есть очень красивые долины. Когда все цветет – сказка.

Он помолчал и добавил:

– Овощи еще у нас очень дешевые. Когда я смотрю на ваши цены, меня смех разбирает.

– Отчего же?

– Ну вот лук, например. У вас килограмм стоит почти доллар. А у нас сетку весом под сорок килограммов отдают всего за пять долларов. И остальные овощи так же.

– Ну и возил бы лук вместо гасты.

– Я уже обдумывал этот вариант. Да тут ты появился.

15.

Они подошли к остановке. На ней выстроилась небольшая очередь странно выглядевших граждан. Впрочем, граждан ли? Игоря опять охватило чувство нереальности происходящего, и он заставил себя никого не рассматривать, чтобы не снесло крышу.

Откуда взялись все эти выходцы из жарких стран? Приехали в Москву учиться? Но многие уже стары для учебы. Заочники явились на сессию? Сомнительно. Их не может быть так много. Да и Москва ли это вообще?

– Простите, – обратился он к стоящему впереди бородатому мужчине в тюрбане, – не подскажете, как называется эта улица?

Тот обернулся.

– Это Профсоюзная, – с сильным акцентом ответил он.

– А какая отсюда ближайшая станция метро? – продолжал выспрашивать Игорь, хотя сам все это прекрасно знал.

– «Теплый Стан», – ответил тот. – А зачем вам метро?

Игорь удивился.

– Как зачем? В центр добраться.

Индус посмотрел на него снисходительно.

– Вы, наверное, приезжий?

– Я москвич, – обиделся Игорь. – А почему вы так решили?

– Потому, – объяснил тот, – что от «Теплого Стана» до центра теперь на метро не доберешься.

– Нет?

– Нет. Только на автобусе. Садитесь на две тысячи пятьсот пятьдесят шестой, и он привезет вас прямо на Калужскую площадь.

– А-а, – протянул Игорь, – я и не знал.

Он почувствовал необходимость как-то объяснить свою неосведомленность и добавил:

– Я редко бываю в этом районе – живу в Митине.

Во взгляде индуса появилось сочувствие.

– Далековато вас занесло.

Игорь пожал плечами.

– Ничего особенного.

– И как у вас там?

– Где? – не понял Игорь.

– В Митине.

– Нормально, – ответил он, чувствуя, что они разговаривают хоть и по-русски, но все же на разных языках.

– Сочувствую, – сказал индус.

Игорь совсем перестал что-либо понимать.

– Чему? Нормальный район. Воздух почти чистый, и лес вокруг.

– Да, но вы же за стеной.

– Это которая по МКАДу?

Тот кивнул. На всякий случай Игорь решил с ним согласиться.

– Ну и что? – спросил он.

– Приезжие не докучают? – осторожно спросил индус.

– Мне – нет.

– А я слышал, что они, как бы это сказать, подселяются в квартиры.

– Как это? Сами, что ли?

Тот кивнул.

– Да, не спрашивая разрешения хозяев.

Игорь почувствовал, что дальнейший разговор начинает его тяготить. Вспомнилась поговорка, что о вкусе устриц надо говорить с теми, кто их ел. Он же не только их не ел, но даже и не видел. В смысле новых обстоятельств. «Надо быть осторожнее в разговорах, – решил он. – Не стоит привлекать к себе излишнее внимание граждан. Так и на интерес властей можно нарваться, а это ни к чему». Они с Салимом здесь на птичьих правах, и у них очень простая задача – найти бензин и убраться восвояси.

Подошел автобус.

– У тебя деньги есть? – спросил Игорь шепотом у Салима.

Тот кивнул.

– Какие?

– Доллары и евро.

– Давай.

Салим сунул ему десять долларов и пять евро. У дверей сидел кондуктор – маленький бушмен в леопардовой шкуре. На груди у него висело два колеса билетной ленты. На одной буквы были синие, а на другой – красные.

– Вам куда? – спросил он.

– В центр, – ответил Игорь, – до конца.

– Каким классом?

– То есть?

– Первым или вторым?

– Первым.

– Сидячие или стоячие?

– Сидячие.

Кондуктор оторвал два билета от красного рулона. Игорь протянул ему пять евро. Тот презрительно повертел бумажку и вернул обратно.

– Эти уже не ходят.

– Извините, – сказал Игорь и дал ему десять долларов.

– Надо было поменять на рубли, – сказал кондуктор.

– Не успел.

Кондуктор расправил купюру, аккуратно плюнул в середину, затем сложил пополам и отправил в сумку. Потом отсчитал сдачу мелочью. В билетах были указаны места. На полу белой краской были расчерчены квадраты с номерами стоячих мест.

Игорю досталось место у окна. Как и прежде, автобус состоял из двух половин, разделенных «гармошкой» и поворотным кругом. Висела табличка с названием производителя: «Народное предприятие „Самарус“», Средневолжская полуавтономная область, город Самара, ул. Клары Немудрящей, 20». Игорь когда-то бывал в Самаре в командировках на завод аэродромного оборудования, когда еще работал по полученной в МАИ специальности, но улицу с таким названием припомнить не мог. И автобусы тогда там вроде не делали, кроме ужасного урода «волгарь» на шасси от грузовика, в котором пассажиры на малейших ухабах подпрыгивали, словно картошка в кузове. Производитель, чувствуя ущербность своего изделия, именовал его не автобусом и не автомобилем, а «транспортным средством».

Автобус тронулся, и Игорь с любопытством стал смотреть в колышущееся пластиковое окно, стараясь не прислоняться к брезентовой обшивке, чтобы не вывалиться наружу, если она вдруг порвется. Через мутный пластик все виделось искаженным, как рыбки в стеклянной банке. Брезентовый верх автобуса гудел, и создавалось впечатление, что едут они внутри мяча или воздушного шара, который кто-то запулил вдаль хорошим ударом ноги в бутсе.

За окном потянулись незнакомые Игорю строения, появившиеся здесь уже после него. Были они совсем не такими, какими, по его убеждению, положено быть домам будущего. Никаких ажурных высоток с подвесными садами и порхающими геликоптерами Игорь не увидел. Вместо них вдоль дороги стояли унылого вида серые строения не выше пяти этажей. Были они очень длинными и повторяли рельеф местности – опускались в низины и поднимались на пригорки. Каждый дом был не менее километра в длину. Нигде он не увидел балконов. Белье сушилось на веревках, натянутых на кронштейны, прибитые под окнами, его полоскал ветер, и оно напоминало кружащиеся в воздухе обрывки газет. Кое-где веревки натянули через улицу, и автобус проезжал под колышущимися простынями.

«Хорошеет древний край», – с иронией подумал Игорь.

Первые этажи длинных домов занимали лавочки с вывесками на всех языках мира. Игорь разглядел китайские иероглифы, арабскую вязь, буквы иврита, слова эсперанто и просто фанерные руки, зазывающие войти в «шоп» неведомого назначения. «Бардак пришел в Москву, – подумал Игорь. – Или он тут и был всегда?»

Салим толкнул его локтем и показал глазами назад, в ту часть автобуса, что находилась за «гармошкой». Игорь посмотрел туда и вначале ничего не понял, но потом до него дошло, что приятель имел в виду лица пассажиров второго класса. Они были очень сосредоточенными, люди сидели с полуопущенными веками. Большинство из них смотрели в пол. Все дружно ели чипсы. При этом они ерзали и слегка подпрыгивали, хотя никаких ухабов на дороге не было.

– Как ты считаешь, что они делают? – шепотом спросил Салим.

– А я откуда знаю? – пожал плечами Игорь. – Думают, наверное.

– Хорошо, что мы не взяли билеты во второй класс, – сказал Салим, – а то нам тоже пришлось бы «думать».

– Не отвлекайся по пустякам, – посоветовал Игорь. – Лучше сосредоточься на нашей главной задаче и прикинь варианты – ты же ученый.

Они опять стали смотреть в пластиковое окно. Игорь подумал, что для полного сходства с каким-нибудь африканским транспортом этому автобусу не хватает только чемоданов на крыше и клеток с живыми курами внутри. Впрочем, брезентовая крыша веса чемоданов не выдержала бы, хотя каркас здесь и был из металлических трубок.

За длинными километровыми домами на возвышенностях видно было другие, точно такие же. Они стояли параллельно и перпендикулярно дороге, и вся эта картина здорово напоминала гигантский лабиринт. Судя по плотности застройки, население Москвы перевалило за сорок миллионов человек и приближалось к пятидесяти или даже к шестидесяти.

– Похоже, – тихо сказал Игорь, – Москва дала приют целым тропическим и горным странам. Интересно, как теперь там используют освободившиеся территории?

Приятель промолчал. Он не был москвичом, и судьба города его не особенно волновала. Кроме того, в этот процесс он внес и свою весьма значительную лепту сто лет назад.

– Чего молчишь? – спросил Игорь.

– Больше людей – больше возможностей, – отозвался тот.

– Может, оно и так. Вопрос только в том – для кого?

– А ты как думаешь? – спросил Салим.

– Для тех, кто приехал. Но не для тех, кто уже здесь был. Вот ты, например, никогда не задумывался, хорошее ты делаешь дело или не очень, перевозя дворников?

– Нет.

– А стоило бы, – заметил Игорь.

В автобусе стоял страшный гам на разных языках, на них никто не обращал внимания, и надо было как-то коротать время, пока этот брезентовый Вавилон не очень быстро трюхал к центру.

– Ты думаешь, – продолжал Игорь, – сто лет назад москвичи не хотели работать дворниками?

Салим пожал плечами.

– Наверное, нет, – неуверенно сказал он.

– Как бы не так. Хотели бы, да не могли. Потому что вы демпинговали и тем самым подкармливали нашу коммунальную коррупцию. Благодаря вам наши жэушники получили возможность воровать столько, сколько им и не снилось в прежние времена.

– Я был всего лишь перевозчиком, – возразил Салим.

– Ты участвовал в процессе. И не говори мне, что ты не понимал, что делаешь.

Салим не сразу нашелся что ответить. Наконец он сказал:

– Значит, у вас были такие законы, которые позволяли это делать. Предъявляй претензии к тем, кто их принимал. Кроме того, это уже дела давно минувших дней.

Игорь почувствовал, что если будет продолжать спор, то разругается с приятелем вдрызг. Он ничего не ответил и отвернулся к окну.

Автобус сделал остановку у станции метро «Теплый Стан». Здесь почти никто не вышел, как это бывало раньше у любой станции метро, когда салон покидала большая часть пассажиров. Наоборот, людей значительно прибавилось. Сама станция за сто прошедших лет никак не изменилась – павильонов над ступеньками переходов так и не построили. Только изрядно поржавевшие буквы «М» указывали, где вход в метрополитен, но народ туда не шел. На ступеньки набросали мусора, и никого это, похоже, не заботило.

Люди в проходе стояли уже густо: по два, а то и по три человека на одном белом квадрате. Игорь испугался, не развалится ли от такой нагрузки их брезентовое чудо. Но автобус после недолгого натужного гудения двигателя все же тронулся и покатил вперед.

Еще ему было интересно, пойдет ли выручка от сверхнормативных пассажиров автобусной компании или же ее разделят между собой кондуктор и водитель?

Игорь стал рассматривать пассажиров. Народ здесь собрался самый простой, можно было сказать – патриархальный. Бородатые мужчины в тюрбанах и тюбетейках. У некоторых на поясе висели кинжалы в бронзовых и кожаных ножнах. Игорь удивился – он всегда считал, что к этому времени личным оружием граждан, кому это будет позволено, станут бластеры, световые мечи и прочие хитрые пукалки. Оказывается, ничего подобного.

Следующая остановка была у метро «Коньково». Игорь не увидел здесь ничего из того, что было прежде – все стало новым. Да, честно говоря, ничего особенного здесь никогда и не было, если не считать пары длинных, как локомотивные депо, торговых комплексов да безликой жилой застройки из панельных домов. Часть людей вышла, но еще больше зашли. Появились и куры, о которых он недавно вспоминал, – они кудахтали в берестяных коробах на головах у нескольких темнокожих женщин в цветастых сари. Поймав на себе его удивленный взгляд, одна из них, молодая девушка, смущенно улыбнулась, а другая, старая, сделала вид, что ничего не заметила и уставилась куда-то вдаль поверх голов пассажиров.

У метро «Беляево» Игорь наконец узнал знакомое здание – это был дом номер сто восемь по Профсоюзной улице, в котором раньше размещался некий НИИВК. Эта надпись тогда украшала верхнюю часть здания. Интуитивно было понятно, что это какая-то наука, а дальше он не углублялся. Он тогда искал, нет ли здесь аренды, оказалось, что нет, и он вычеркнул его из своей базы. Теперь надпись исчезла, но все равно Игорь обрадовался зданию как родному. Он даже чуть не сказал Салиму: «Гляди, НИИВК!», но вовремя вспомнил, что тому это без разницы и, скорее всего, он никогда не бывал в здешних краях.

Дальше знакомых зданий стало попадаться больше. У метро «Калужская» сохранились здания ДК «Меридиан» и НИИАА. Отсюда же он разглядел верхнюю часть здания «Газпрома» на улице Наметкина. Оно сохранилось неплохо, и на нем даже прибавилось спутниковых антенн необычной формы, каких не было раньше.

У метро «Новые Черемушки», как ни в чем не бывало, стояло большое здание торгово-офисного комплекса «Черемушки». Возле метро «Профсоюзная» изменилось все. Начиная с этого места автобус двигался без остановок, потому что критическая масса пассажиров превысила все допустимые пределы.

Вскоре произошло небольшое ЧП. Кто-то попытался украсть курицу из короба, стоящего на голове миловидной девушки, другие пассажиры это заметили и хотели вернуть птицу на место. Однако та вырвалась и стала расхаживать по головам пассажиров, время от времени разгребая лапами особенно пышные прически, в которых, как ей казалось, должны быть зерна или червяки. Иногда она пыталась склевать цветные заколки на головах у женщин, и те визжали. Другие куры из своих клеток смотрели на нее с завистью и поддерживали кудахтаньем.

Долгое время с ней не могли ничего сделать – в автобусе была такая теснота, что нельзя было даже руку поднять. Если же кому-то удавалось путем неимоверных усилий и волнообразных колебаний тела воздеть длань горе, бдительная птица это немедленно замечала и перескакивала на несколько голов в сторону. Она, несомненно, была более высоких умственных способностей, чем большинство остальных кур, а может, и некоторые пассажиры автобуса.

Наконец она успокоилась тем, что нашла достаточно уютную прическу, села в нее и снесла яйцо. Все внимание пассажиров было приковано к ней, и по этому поводу прозвучало немало шуток на разных языках. Игорь почувствовал, что напряженность, владевшая им с самого утра от неизвестности и непонимания происходящего, проходит. Вокруг были самые обычные люди, хотя и выглядели они непривычно.

Пассажиры в шутку стали обсуждать, кому теперь принадлежит снесенное яйцо – хозяйке прически или хозяйке курицы? А если им обоим, то как его делить?

Игорь опять посмотрел в окно. Автобус как раз проезжал мимо метро «Академическая», где Профсоюзная пересекается с улицей Дмитрия Ульянова. Здесь сохранились сталинки под номерами один и три, а также памятник вьетнамским партизанам на площади Хо Ши Мина.

Дальше начиналась улица 60-летия Октября, только, судя по табличкам на стенах домов, называлась она теперь иначе, а вот как – Игорь не смог прочитать. Улицу он не рассмотрел, потому что все опять стали ловить куру, расквохтавшуюся по поводу снесенного яйца, и он тоже принял в этом деятельное участие, привстав со своего места. Получилось так, что схватить летящую увесистую птицу роняющую по ходу движения мелкие перья, удалось именно Игорю, и он под одобрительные возгласы пассажиров передал ее хозяйке. Та одарила его лучезарной улыбкой и затолкала куру в клетку. Сзади передали яйцо из прически. Девушка смущенно протянула яйцо Игорю в знак благодарности, что вызвало бурю восторга и даже аплодисменты. Игорь держал яйцо на ладони, не зная, что с ним делать дальше. Оно было еще теплым и напомнило далекое детство, когда он проводил лето в деревне и наблюдал жизнь бабушкиного курятника вблизи.

Игорь передал яйцо Салиму и предложил девушке взять к себе на руки ее клетку. Она сначала отрицательно покачала головой, а потом старшая ей что-то сказала на своем языке, и она передала клетку Игорю, потупив взгляд и улыбаясь.

Игорь поставил берестяную клетку, которая была довольно тяжелой, себе на колени. Куры внутри недовольно закудахтали, но вскоре успокоились. Салим смотрел на Игоря во все глаза.

– Тебе сколько лет? – спросил он наконец.

– А что?

– Ты ведешь себя, как будто тебе недавно исполнилось восемнадцать.

– Да? Ну и что?

– Странно как-то.

– Будь проще, и к тебе потянутся, – ответил Игорь.

– А зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем им ко мне тянуться?

– Так легче жить.

Девушка со своей старшей товаркой вышла у станции метро «Ленинский проспект». Игорь передал ей клетку и помахал на прощанье рукой. Она кивнула, сказала улыбаясь несколько слов на незнакомом языке и вышла. Игорь пожалел, что даже не догадался спросить, как ее зовут. Впрочем, вряд ли он еще когда-нибудь ее увидит.

Взглянув в окно, он понял, куда она направлялась. Под монументом Покорителям космоса, который сохранился в превосходном состоянии, раскинулся довольно большой куриный рынок. Из окна автобуса были видны длинные ряды, уставленные клетками с курами и петухами всех возможных пород и расцветок. У подножия же самого памятника, рядом с огромным каменным шаром, символизирующим планету Земля, был устроен небольшой ринг, на котором шли петушиные бои.

– Интересно, как у них с космосом? – сказал Игорь. – Наверное, долетели уже не только до Марса с Венерой, но и дальше.

– Глядя на пассажиров нашего автобуса, этого не скажешь.

– Глядя на нас с тобой, тоже многого не скажешь, – возразил Игорь.

Дальше автобус поехал по Ленинскому проспекту. Длинные сталинки с башенками, обрамляющие площадь Гагарина, словно две половинки печного ухвата, сохранились хорошо. Отсюда и до метро «Октябрьская» была самая дорогая аренда на Ленинском проспекте. Логически это можно было объяснить только пафосностью места, потому что проходимость здесь всегда была никакая и арендная плата не отбивалась в принципе. Разве что только в самом начале Ленинского проспекта, ближе к метро, дела у арендаторов шли повеселее.

Примерно половина старых зданий на этом участке сохранилась в прежнем виде, а другую половину заменили новые дома – высотные стеклянные башни, количество которых увеличивалось по мере приближения к метро.

Выйдя из автобуса, Игорь пригляделся к ним и понял, что построили их уже довольно давно. Шлифованные плиты облицовки из искусственного гранита потускнели, в щели между ними набилась пыль, а обильное остекление выглядело мутноватым и напоминало подохшую в стеклянной банке медузу, которую школьник не довез с моря домой. Лет пятьдесят под московским небом они уже простояли.

– Куда теперь? – спросил Салим.

– Будем искать бензин и осматриваться, – сказал Игорь.

– Хорошо бы начать осматриваться с какого-нибудь магазина, – предложил тот. – Есть сильно хочется.

Они поменяли остатки денег Салима – три тысячи рублей и двести пятьдесят долларов. Кассирша в обменнике рубли приняла без слов и даже нисколько не удивилась их возрасту. Доллары же положила в лоток и подвинула обратно.

– В чем дело? – удивился Игорь.

– Плюньте, – велела она.

Он вспомнил, как это делал кондуктор в автобусе, сказал «тьфу!» в середину каждой бумажки и опять положил в лоток. Теперь она их взяла, тоже сказала каждой купюре «тьфу и отправила в общую пачку. Получилось смешно, как будто она поздоровалась с каждой, только не очень почтительно. Так здороваются, показывая пренебрежение, когда вместо приветствия говорят: „А-а, и ты тут!“, или еще более уничижительно: „Сто лет не виделись, еще бы столько не видеться!“ На евро Игорь тоже на всякий случай плюнул, но на кассиршу это не подействовало. Она вернула бумажку и отрицательно покачала головой. „Что же случилось с Европой, что ее деньги перестали принимать?“ – удивился он, но спрашивать не стал.

За доллары дали двенадцать новых рублей, а за три тысячи старых – только шесть новых. Рубли были действительно новыми – напечатанные на материале, напоминающем бумагу, пластик, дерево и ткань одновременно, очень приятные на ощупь и, по всей видимости, крепкие на разрыв. Казалось, они не мнутся, не изнашиваются, не становятся ветхими и не поддаются инфляции, а только дорожают с течением времени и на них можно купить все больше и больше.

Удивило их, что на купюрах совсем не было картинок, а только многократно повторяемая надпись, говорящая об их достоинстве. На одном рубле надпись повторялась сто восемьдесят два раза, на трех – двести семнадцать, а на пяти – уже триста сорок один раз. Самая крупная, конечно, была по-русски. Они стали мучительно вспоминать, есть ли в мире триста сорок одна страна или только двести с чем-то? Такое количество надписей на пятерке могло означать, что либо на карте прибавилось новых стран с новыми языками, либо в ход пошли некоторые особо распространенные диалекты. В любом случае из надписей следовало, что рубль теперь имеет всемирное хождение, и этот факт был очень приятен для Игоря. Даже если там продолжали обращаться местные валюты, это ничего не меняло – рубль стал, судя по надписям, одной из главных мировых валют.