Текст книги "Фантастика и Детективы, 2013 № 10"

Автор книги: Леонид Каганов

Соавторы: Далия Трускиновская,Кристина Каримова,Кирилл Берендеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– А что полиция?

– Не знаю. Влад сказал, вроде честно, но надо все узнать, – Женька отстранилась, пристально вглядываясь в глаза. – Я не понимаю, он что же… что с ним? Что может быть? Хоть ты скажи, – попытался снова обнять, не далась. – Нет, ты скажи, что ты нашел? Ведь что-то искал все эти дни?

Их искал. Душевное воплощение, но как это словами объяснить той, которая занозой впилась в сердце и не отпускает.

Женя потащила меня в комнату. Ко мне приехала сама, сколько лет здесь не была, – с тех пор, как звонила и рассказывая, в чем будет, в чем нет, заставляла трепетать в предвкушении. С тех пор, как приходила жить, и уходила, не сумев объясниться. С давних времен, о которых только мифы в дурной памяти. Которая помнит только хорошее, старательно забивая черные дни серым беспамятством.

Я и сейчас вспоминал только первые ее визиты. Не супружество, его будто и не случалось. Для беспамятства этого ей стоило войти, увлечь меня за собой. Посадить на диван, взяв за руки, вглядываться в глаза до одури, до помутнения сознания.

Наконец, обнял и поцеловал. Женька вздрогнула, но не отстранилась. Или так она побуждала меня к словам, застрявшим между сердцем и горлом?

Я молчал. Мнилось странное – Коротков с Ларисой не выезжали из города, засели в частном секторе, изображая отца с дочерью перед хозяевами, нет, Лариса бы не рискнула. Поговорив с десятком друзей-родичей я понял, – она организатор, Коротков воплощал идеи и снабжал финансами. Хороший организатор: все следы терялись, начиная с субботы. Будто в субботу как в черную дыру…

Я медленно поднялся, подошел к мобильному. Вызвонил секретаря.

– Мне говорили у вас ставились эксперименты с утяжелениями для подопытных. Сколько их осталось? А было? – краем глаза увидел, как Женька пружиной вскочила с дивана. – И сколько нашли? И когда? И никого? А система слежения… а ну да, – долго слушал его ставшие сбивчивыми ответы, наконец, установилась тишина.

– Вы полагаете… – наконец, промямлил он, теряя голос, – но это… бессмысленно…

– Дайте телефон вашего спонсора, Владислава. Вы знаете, какого… Тогда пусть позвонит сам, – я уронил телефон, будто он весил два пуда. Женя смотрела, не отрываясь, стоя передо мной. Руки прижаты к горлу, лицо белее снега. Неверное сравнение, снег в городе даже выпадает серым, постоянный смог, темень зимы, неработающие фонари, грязь, разбитые дороги, раздрызганные колеи, ведущие в никуда по свежевыпавшему блеклому холсту, измазанному жирными коричневыми штрихами.

Звонок. Я попал в кнопку с третьего раза.

– Владислав? – сухое «да» человека без возраста. – Это Иволгин, да, вы знаете. У меня есть достаточно точная информация по Станиславу Короткову. И Ларисе Медынич, ведь вам и она нужна.

За несколько минут разговора секретарь, этот ничем не примечательный, ни для кого не значимый человек, в деталях рассказал о том, чего так и не сказали Олег и Андрей Семенович.

Существует три режима работы генератора, для создания малых, средних и больших объемов инфляционных карманов, секретарь называл их пустотами. От сорока до двухсот пятидесяти кубометров внутреннего пространства. И хотя для каждого существует один массовый предел, после которого время в кармане начинает замедляться, но чем больше объем создаваемой пустоты, тем слабее возрастает разница. После взрыва системы охлаждения настройки слетели, компьютер, управляющий генератором, перезапустился в безопасном режиме, так что узнать, какой объем был на нем создан, невозможно. Секретарь предположил, что Коротков сознательно отключил предохранители, чтобы вывести их из строя. И еще: он использовал не только все утяжеления, общей массой почти в двести кило, но и взял с собой двухпудовый сейф с техническими паспортами изделий. Все это в первые дни играло на версию побега. Коротков и бежал, но много дальше Канады. Насколько далеко – с ходу секретарь высчитать не мог, число выходило большим, даже при максимальном объеме. Почти полвека. Зачем так далеко? – да, он взял золото и драгоценности, но и наличные тоже. Или настолько не хотел видеть ни жену, ни близких, ни далеких, ни компанию, ни ассистентов? Не вспомнил о брате… хотя нет, электроника какое-то время автоматически будет утешать его. О семье Ларисы, или для нее нет ни отца, ни матери? Безумный срок, что там? – вряд ли знает даже Коротков. К тому времени кончится нефть, уголь; земля и вода придут в негодность. Если не хаос, то что нас ждет? Термоядерное блаженство? – так ли он верил в человечество? Нет, не верил, я успел убедиться. Все, в кого он верил, отправились с ним. Та, единственная, кому он верил безраздельно.

– Я вас слушаю, – раздраженный голос молодого человека. Владислав стал обретать черты. Первый его вопрос я пропустил.

– У меня все основания утверждать, что Коротков воспользовался для бегства инфляционным карманом. В субботу он прибыл с Ларисой в лабораторию, запустил генераторы, отправившись как минимум на пятьдесят лет вперед. Для бегства у него были сбережения в золоте и драгоценностях. Лариса так же перевела часть средств в украшения и…

– На анонимные номерные счета в «Креди Свисс». Все его и свои средства, общей суммой… – Владислав остановился. Помолчав, спросил. – Вы полагаете, франки столько просуществуют?

Я не знал, что ответить. Ведь о счетах в Швейцарии узнал только что.

– Да, – наконец, коротко бросил в микрофон. Наверное, они только и просуществуют. Все остальное канет в пыль, в небытие. Молчание, неприятное, затяжное. Затем снова сухое, обезличенное «да». И связь оборвалась. Я обернулся к Жене. С трудом сглотнув ком в горле, она осела на стул.

– Я готова была принять его даже после всего. Я просила, я…

– Через пять лет суд признает его умершим, – не знаю, почему сказал. Но не в утешение. – Останься.

– Ты будешь со мной? – я кивнул.

– Только не уходи.

– Не уйду.

Она осталась. Мы какое-то время молча решали, можно ли нам возвратиться в прошлое. Поздним вечером устроили, если не попытку, так вылазку на забытую территорию.

Странный сон снился: мы возвращались откуда-то издалека, на вокзале Женька стала менять дагестанские рубли на обычные, возмущалась курсу, я торопил: опоздаем на автобус, найдем после, по дороге навалом обменников. Приехали почему-то в лабораторию. Посыпавшиеся стены, плесень и запустение. Женька сказала, будем ждать возвращения Стаса.

Я вздрогнул и открыл глаза. Жени нет, ушла, оставив записку на нетбуке: «Пошла собирать вещи, обязательно позвони». Портативный компьютер даже не выключила. Можно не заглядывать, и так понятно, что там. Вчера было понятно. Женька, хоть знала, все равно решила уточнить. Чтоб никаких больше сомнений. Как тогда.

Схемы, чертежи, расчеты, графики. Закрыл и стал одеваться. Вышел на улицу: машина Жени стояла у подъезда, хозяйка сидела внутри.

Я сел. Помолчали. Наконец, подобрал нужные слова:

– Я не уйду, – как ребенок, ткнулась в подмышку, беззвучно, безнадежно. Слова долго не шли, вцепилась в рубашку, пытаясь хоть выплакаться, не получалось. В машине слишком сильно работал кондиционер.

– Я не хотела… его. Только ее.

– Я это понял.

– Понимаешь, хотела остаться с ним. Я ведь не убивала, я только хотела разлучить, навсегда, чтоб ушла и… и чтоб остался со мной.

– Понимаю.

– Потому и пробралась… пришла к ним. Он написал мне записку, ты ее прочел, – я покачал головой, – неважно. Написал, что не может без нее, со мной, что уходит, совсем уходит. Я пришла, мы пытались говорить, нет, с ними невозможно даже выкричаться. Лариса, она как ребенок… у нее такие глаза… я, понимаешь, я… Проход как раз открылся, я втолкнула ее внутрь и нажала на рычаг. Я думала, так закрою, а мешки высыпались. Утяжеления эти. И только потом захлопнулось… Он не успел.

– Я понимаю, – ее руки сжали сильнее, ткань начала рваться.

– Я ждала, что он будет кричать, ругаться, что он… а он приказал уйти. Весь белый, чужой, приказал, я не смела, я не узнавала его больше. Смотрела, и не видела. Чужой, совсем чужой. Испугалась, вышла. Я еще долго ждала, думала, не решится. До последнего думала, до вчера, пока не узнала о машине, пока ты не сказал, я все надеялась, я ждала.

– Я тебя понял, – ткань треснула, Женя отпустила рубашку.

– А он ушел. Как, куда, не знаю. Не звонил, ничего, только… ведь он в тот же вечер ушел?

– Той ночью.

– А система охлаждения?

– Не знаю. Наверное, уже позже, – если хватило запасенной энергии, если аппарат не выдал системный сбой во время схлопывания, если… Коротков лучше других знает десяток этих «если», а я лишь строю догадки, основанные на незнании других. – Мы можем надеяться, что все получилось. Что он все рассчитал правильно, и теперь окажется в ее времени.

– Должны надеяться, – поправила она и замолчала. Заговорила, когда тишина начала звенеть в ушах: – Прости, что ничего не сказала сразу. Я… я боялась, что ты откажешься. И мне не повезло… сторож отравился. Влад звонил, сообщал, что его из комы вывести не могут. Поэтому я начала крутить, мне хотелось, чтоб ты… помог, рядом был, чтоб защитил, если что.

– Я не откажусь, – ватными руками обнял ее. Женька, наконец, всхлипнула.

– Я подлая, низкая и подлая. Ты все прекрасно знаешь. Но зачем-то я нужна тебе. Скажи, ты…

– Я не уйду, – она вздохнула. Отвернулась. В зеркало я видел, как она плачет. Наверное, стало легче. Нам обоим.

Тело Короткова обнаружилось в заброшенной лаборатории через три года после ее закрытия.