Текст книги "Фантастика и Детективы, 2013 № 10"

Автор книги: Леонид Каганов

Соавторы: Далия Трускиновская,Кристина Каримова,Кирилл Берендеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Твоя ушастая голова будет болтаться на шесте, подлый наемник! – заорал динго.

«Побереги свою голову, динго, на ней так мало места для новых шрамов» – собирался гордо ответить ему Шу, но вдруг из канавы позади динго отчетливо крякнуло:

– Сам дурак рыжий!

Эму вожака от неожиданности подпрыгнул, высоко подбросив того в седле, а у его спутников, державших Шу на прицеле, не выдержали нервы: они инстинктивно выстрелили из шести луков, а лишь затем обернулись к канаве. НО что могли сделать стрелы с такого расстояния? Шу проворно скатился за бревна, а когда стрелы просвистели над головой, так же проворно вылез обратно, даже трубка его не успела погаснуть.

– Вперед! – скомандовал он, поднял свой бумеранг высоко над головой и спрыгнул вперед.

За ним, толпясь, повалили кролики с копьями. Они сыпались из укрытия ритмичными волнами, и со стороны могло казаться, что кролики в совершенстве овладели военной дисциплиной и рвутся в бой, хотя их всего лишь пинал Тымпа.

Динго растерялись, а когда раздался яростный рев демона Жекса, и в степи слева и справа начали взлетать от страха травяные кочки, под которыми прятались кролики фланговой засады, динго, не сговариваясь, пришпорили своих эму и унеслись прочь. На дороге осталась лишь черная шляпа, которую Шу поднял, отряхнул и нацепил на шест.

Кролики ликовали, а Шу чувствовал, что все только начинается. Он вернулся в деревню и молча сел перед Вогоего.

– Они вернутся, – сказал Вогоего, словно прочитав его мысли. – Обязательно вернутся. Динго так просто не сдаются.

* * *

Заставить кроликов продолжать строить укрепления удалось не сразу, и только с помощью Жекса. Впрочем, было уже ясно, что рассчитывать на кроликов смысла нет – Шу чувствовал, как только начнется серьезный бой, они все побросают и разбегутся.

Поэтому он не удивился, когда к нему пришла делегация старейшин. Старейшины были грустны, из глаза слезились, а уши казались безвольно повисшими.

– Народ кроликов не может участвовать в бою, – объяснил Бим. – Если динго не вернутся, значит, мы победили. А если вернутся во множестве – мы решили сдаться. Простите, что потревожили вас и впутали в это дело…

Шу молчал, внимательно наблюдая за Бимом. Тот заметно нервничал.

– Вы нам предлагаете все оставить и уйти? – спросил он.

– Да, – ответил Бим. – Если хотите – уходите.

– Хорошо, – кивнул Шу, внимательно наблюдая за ним. – Мы уйдем.

Бим занервничал еще больше, остальные старейшины зашевелили ушами.

– Это же не мы, – оправдывался Бим, – Мы же все понимаем. А народ… Наш народ не умеет воевать…

– Ты же понимаешь, что мы теперь не уйдем? – строго спросил Шу. – ты же понимаешь, что для охотников это дело чести?

Бим заметно повеселел.

Итак, на кроликов в бою рассчитывать не приходилось. Нужна была хитрость. Шу пришлось выкурить не одну трубку эвкалипта, и не раз проехаться на Пики-Пики по окрестностям, посоветоваться с Вогоего, и даже с Тутулу, прежде, чем хитрость была придумана.

В этот раз динго появились днем, и было их множество. Даже не три дюжины – дюжин восемь, не меньше. Впереди ехали всадники на эму, за ними шли пешие воины. Не доходя до укреплений, за которыми торчали копья, динго издали победный клич и бросились в атаку.

К их изумлению, укрепления оказались пусты, а копья – просто расставлены за стенками. Сгруппировавшись, динго провели совет, а затем осторожно стали подниматься на холм в деревню.

Деревня кроликов оказалась пуста, лишь на центральной площади одиноко болталась на шесте черная шляпа вожака динго. Не оказалось в деревне ни съестного, ни утвари, и куда девались кролики, было тоже неясно. Динго растерянно бродили по деревне, заглядывая в каждый дом. Все было пусто.

Наконец одному из них удалось обнаружить немного рассыпанного в спешке пшена. Припадая носами к земле, динго принялись вынюхивать след, и вскоре обнаружили в пыли отчетливые следы мешков, которые здесь недавно тащили, а кое-где – пшенные дорожки, просочившиеся из щелей.

Издав воинственный клич, динго бросились в погоню. Следы долго петляли по равнине, затем равнина стала опускаться вниз, пока не привела к ущелью. Следы кроликов вели именно туда.

Посовещавшись, динго разделились. Небольшой отряд остался наверху, остальные построились в боевой порядок и принялись спускаться по узкой тропе, подняв щиты и копья.

Ущелье оказалось глубоким и совершенно пустым. Пустым был и холщовый мешок с крупицами пшена, который валялся посередине тропы, ведущей по дну. Динго принялись обнюхивать все вокруг, как вдруг высоко наверху появился Шу. Он неторопливо раскурил трубку и обратился к динго.

– Уходите домой, динго! – крикнул он. – Последний раз предупреждаю. Здесь не ваша земля!

Ответом ему был яростный вой и вверх полетели стрелы. Шу исчез. Вдруг ущелье дрогнуло и наполнилось гулом, сверху полетели мелкие камни, и следом вдруг хлынула вода – это Тутулу и Тымпа устроили запруду на реке.

Первыми опомнились эму и в ужасе понеслись вверх по склону, теряя своих седоков. За ними бросились пешие динго, но вода настигала их, крутила и швыряла, разбивая щиты и ломая луки. Река наполняла ущелье и рвалась прочь, неся с собой динго – мокрых и несчастных.

* * *

Они сидели в открытом поле у костра. Над головой мерцали звезды. Вогоего подбросил в огонь дровишек и поплотнее закутался в халат.

– Динго вернутся, – сказал он задумчиво. – Обязательно вернутся. Их будет орда.

– Почему они вернутся? – спросил Жекс.

– Потому что динго – охотники. Ты бы тоже вернулся, Жекс. Вернулся бы и Тымпа. И Шу.

– И я бы вернулся! – крякнул Тутулу.

– И Тутулу бы вернулся, – согласился Вогоего, чуть помедлив. – Динго вернутся, и это правильно. Но теперь войне не будет конца, и это неправильно. Это нарушает мировой закон. Это понимаем мы, и это понимают динго.

– Их много, – пожаловался Тутулу.

– Да, – кивнул Вогоего. – Их много.

Все снова помолчали. В костре потрескивали смолистые эвкалиптовые сучья.

– В старинной легенде, – начал Вогоего как в старые времена, – говорится, что давным-давно, сколько лет назад, сколько камней на побережье, мир был населен большими голыми обезьянами, которые любили воевать. Сперва обезьяны воевали с животными, а когда животных не осталось, принялись воевать друг с другом. День ото дня их копья становились все острее, бумеранги летели выше и дальше, а наконечники стрел пропитывались все более сильным ядом. И однажды большие голые обезьяны убили себя и все живое, что было больше собаки. Жизнь в мире осталась лишь в глухой провинции у моря. Если построить большую лодку и отправиться в далекий океан с любого берега, то, куда ни плыви, найдешь лишь проклятую землю, пропитанную ядом. Тот, кто раз ступит на ту землю, становится лысый как обезьяна и умирает.

Все молчали.

– Мы охотники, – сказал Вогоего. – Мы не должны воевать с динго.

– Учитель, ты предлагаешь уйти? – спросил Шу. – Бросить кроликов, забыть про честь охотника, и уйти?

– Нет, – покачал головой Вогоего. – Я этого не говорил. Завтра утром они придут. Мы примем бой и погибнем с честью. Сперва погибнет Тутулу. Затем Тымпа. За ним Жекс. Затем я. А последним погибнешь ты, Шу. Таким мне явилось будущее.

Все ошарашенно замолчали.

* * *

Динго лились на равнину сплошной рыжей рекой – их было несколько сотен. Похоже, здесь собрались все динго мира. Вогоего, Жекс, Тымпа. Тутулу и Шу ждали их в степи. Рядом пасся Пики-Пики, тревожно дергая ухом. Динго приблизились и встали полукругом. Вперед выступил вожак со шрамом на морде.

– Проклятые наемники! – крикнул он и ударил себя лапой в грудь. – Есть ли смельчак, сразиться со мной в честном поединке?

– Я сражусь! – крякнул Тутулу и поднялся.

– Постой, – Шу схватил его за плавник. – Почему ты, а не я?

– Учитель Вогоего сказал, что я погибну первым, а ты последним.

– Вот поэтому пойду я, – сказал Шу, положил свою трубочку на землю и свистом подозвал Пики-Пики.

Они долго гарцевали друг напротив друга – вождь динго с коротким кинжалом, верхом на эму, и Шу с бумерангом на верном Пики-Пики.

Наконец, динго издал клич и бросился вперед. Шу ткнул лапами в бока Пики-Пики и тот поскакал навстречу. Шу взмахнул бумерангом и бросил его. Но динго дернул поводья, и бумеранг пронесся мимо, не задев его. Эму и Пики-Пики столкнулись грудью, всадники упали на землю, но разом вскочили.

– Умри, несчастный наемник! – заорал динго, поднимая кинжал. – Умри, осквернитель храма и похититель святынь!

Он ударил Шу кинжалом, но тот ловко уклонился и перехватил его лапу.

– Я убью тебя, динго, забывший о законе мира!

Динго ловко извернулся, и кинжал скользнул по плечу Шу, оставив алый след.

– Мерзавец! – шипел динго, размахивая кинжалом. – Глупый мерзавец, продавший свою жизнь в обмен на золото кроликов!

– У кроликов нет золота, и тебе это известно! – прошипел Шу, уклоняясь от кинжала.

– Нет золота?! – заревел динго. – Куда же они дели наше золото, что обманом вывезли из храма?

Он основа взмахнул кинжалом, но Шу перехватил его лапу. Их мышцы вздулись, но силы были равны.

– У кроликов нет никакого золота, – прошипел Шу. – Они нищие!

– Это тебе кролики так сказали? – зашипел Динго. – Будто народ динго пришел грабить нищих кроликов, да?

Эти слова придали ему силы, и нож коснулся груди Шу. Вдруг раздался глухой удар, морда динго вытянулась, глаза закатились и он потерял сознание – произошло то, чего Шу ждал: вернулся бумеранг.

Шу выхватил кинжал его обессилевших лап, но вместо того, чтобы разом покончить с вожаком, отбросил кинжал в сторону и поднял лапу.

– Теперь я хочу поговорить с кроликами, – сказал он. – Где кролики?

– Где, где кролики?! – заголосили динго.

Но кроликов давно не было. Впрочем, теперь это были только проблемы народа динго.

* * *

За холмами дорога разделялась на четыре рукава.

– Прощай, брат Тымпу, – сказал Шу. – Хорошей тебе рыбалки. – Прощай, брат Тутулу, ты стал настоящим охотником. Прощай, брат Жекс, может, свидимся. Прощай, учитель Вогоего.

– Прощай, брат Шу, – послышалось в ответ. – Сладкого тебе эвкалипта.

Шу вскочил на Пики-Пики и поскакал к своему лесу, не оборачиваясь.

– Воевать глупо, – сказал он Пики-Пики. – Интриговать мерзко. Лучше жить в глухой провинции.

– И без нужды не разговаривать, – неожиданно ответил Пики-Пики.

Древняя традиция
Далия Трускиновская

Далия Трускиновская

13 мая 1951 г.

– Нет, дорогие мои, нет, – сказала мать. – Наружу я вас не выпущу. Только вглубь, только вглубь. Нас спасет глубина. Вот и отца спросите.

– Матушка права, – подтвердил отец. – Нам нужно уходить в дальние пещеры. Там мы встретимся со своими и вместе будем искать выходы. Пока беда не минует…

– Почему, почему мы всегда так поздно узнаем о ней?..

– Не знаю… Если бы все было по календарю! – воскликнул отец. – А сейчас мы узнаем о беде, когда она уже рядом… Вот и уходим впопыхах… вразброд, кто как может… Горе нам, горе… Навсегда бы надо отсюда уйти.

– Тут беда хотя бы не каждый год, – возразила мать. – Но знать бы заранее – все бы успели дочек замуж отдать…

– Мне замуж давно пора, за Диннуана вы меня не отдали… – сердито напомнила старшенькая, Эллиэт.

– Диннуан – серого племени, а ты – золотого, ты – принцесса, сколько можно повторять. Если бы он был хоть черного племени – мы бы еще подумали, золото на черном… – мать вздохнула. – Он хороший, твой Диннуан, да только нельзя, понимаешь. Серого племени много, а принцесса золотых – одна.

– И поэтому мы сидим тут одни, – буркнул младшенький, Раннан. – А не ушли вместе со всеми! Все из-за нее!

– Я его люблю! – воскликнула Эллиэт.

– Тише… – зашипело все семейство. – Накличешь…

– Выход мы найдем сами, – строго сказала мать. – Сами справимся.

– Креаннан уже должен был бы вернуться, – проворчал отец.

– Как я устала… Как я устала… – пробормотала мать.

– Если Креаннан найдет выход под обрывом, будет полегче. Говорят, таких выходов много. Только бы он не заблудился в норах. Молитесь за него, – приказал отец. – И ты, принцесса, молись.

– Племя лиловых нашло выход, но это теперь их выход, нас они туда не пустят. Почему, почему мы не умеем договариваться с другими? – в отчаянии спросила Эллиэт.

– Тихо! – воскликнул младшенький, Рарран. – Матушка, это оно!

– Свет, уберите свет! – велел отец. – Забивайтесь в щели, не держитесь друг за дружку… живо, живо…

Шорох, который первым услышал Рарран, превратился в грохот. В глубине туннеля, который вел наружу, рушились камни и рвались корни оплетавших его растений. Чудовище приближалось медленно и неотвратимо. Его светящиеся розоватые щупальца застревали в корнях, оно их высвобождало и продвигалось дальше – все ближе и ближе к семье.

– Жена, береги принцессу, – прошептал отец. – Дети, по щелям, по щелям… не прикасайтесь, у него ядовитый пот… я встречу его… до вас оно не доберется…

– Сюда! – мать втолкнула Эллиэт в трещину. – Останешься за старшую. Если не дождетесь Креаннана – сама всех поведешь…

– А ты?

– А я – с отцом.

– Я не пущу!

– Тише…

Оно ползло узким тоннелем – ползло молча, неотвратимо, оно уже протиснулось, насколько могло, заполнило тоннель собой, и щупальца вползли в узкую и высокую пещеру. Они шевелились, дергались, пытаясь захватить добычу, но отец вовремя прижался к стене – и они ловили воздух.

– А вдруг оно застряло? – прошептал Рарран.

Эллиэт нашарила камень и попыталась отодвинуть его от стены пещеры. Камень был большой – может, оно схватит его и, не разобравшись, утащит? Но пошевелить глыбу принцесса не смогла.

Рядом с камнем был лаз – тот, которым ушел на поиски выхода Креаннан. Креаннан был средним – еще хрупкий и гибкий, как подросток, но уже сообразительный, как взрослый принц. Если семья уцелеет и Эллиэт отдадут замуж – отец передаст ему корону… лишь бы вернулся, лишь бы вернулся…

Если вернется с удачей – можно будет расширить лаз… ну, почему родители так поздно додумались искать второй выход?.. Почему все родители на свете так бестолковы?.. Они же знали, знали, что пещера с одним выходом – ловушка! На что надеялись?.. На то, что выход снаружи удачно замаскирован? Ну и не помогла эта глупая маскировка!

Страшный вопль наполнил пещеру – и оборвался.

– Отец! – вскрикнула Эллиэт.

Шорох и треск были ей ответом.

Оно, захватив добычу щупальцами, выползало из тоннеля.

Мать кинулась следом. Пыталась отбить, повредить щупальца. Не удалось.

Она вернулась и позвала детей.

Дети кинулись к ней в потемках, спотыкаясь. Не сразу догадались осветить пещеру.

– Я умру, – сказала мать. – Я умру без него. Эллиэт, ты – старшая в роду… и не смей выходить замуж за серое племя…

– Матушка, нельзя! Не уходи!

– Я умру. Это совсем просто.

– Матушка!

– Я нашел! – раздался голос Креаннана. – Все сюда! Я нашел этот проклятый выход! Там все наши – и серые, и черные, и лиловые! Сидят на карнизах над бездной, ждут рассвета!

Ему не ответили.

– Отец?.. – растерявшись, позвал Креаннан. – Матушка?.. Отец!..

– Ты теперь – король, Креанннан, – тусклым голосом ответила мать. – Ты теперь король золотых… И выход больше не нужен…

* * *

Трубачи на стене ждали сигнала – и вот тоненько зазвучал рожок. Вывел сигнал из трех повторяющихся ноток – и в замковую стену ударил первый луч солнца.

Художник Макс Олин

– Отличная примета, парни, – сказал старый Герберт. – Ну, грянем!

И грянули!

Принцесса, стоя у замковых ворот, запрокинула голову, глядя на красавцев-трубачей. Мост неторопливо опустился, ворота отворились. Оставалось совсем немного – пройти через северный двор замка, войти через высокую арку в южный и встать посреди – перед резным двухместным троном.

Но принцесса смертельно устала и уже еле волочила ноги.

Ее никто не встретил, никто не снял с ее плеча походный мешок. По традиции она до последней торжественной секунды должна была все сделать сама.

Северный двор был пуст, все собрались в южном. Принцессе освободили проход, и она подошла к трону.

– Родители, – сказала она, – я справилась! Я уже взрослая, родители, слышите?! Вот!..

– Погоди, погоди, – ответил отец, – не все сразу. Господин сенешаль, пажи! Ну-ка, живенько…

– У нее есть норов… – одобрительно зашептались в толпе. – Хороший, сильный норов… кажется, нам наконец повезло…

Пажи сняли с девочкиных плеч походный мешок, распустили тесемки, сенешаль подцепил пальцем кольцо позолоченной клетки и поднял ее так высоко, как только смог.

– Ах!.. – пронеслось по толпе. – Золотой! Сам золотой! Король драконов!

И две сотни глоток разом возгласили славу принцессе.

Маленький дракон сидел, съежившись и прикрывая голову крылом. Клетку поднесли к трону, и сама королева милостиво просунула вязальный крючок сквозь решетку. Дракон не шелохнулся.

– Он жив? – с тревогой спросила королева.

– Жив, ты же видишь – не потускнел, – ответил король и встал. – Слушайте все! Принцесса, наша дочь, достигнув тринадцати лет, как велит обычай, в одиночестве ушла совершать свой подвиг. Три дня и три ночи она шла к Драконьему ущелью. По дороге она переправлялась через ручьи и реки, наугад двигалась по заросшим лесным тропам, отбивалась от диких зверей…

Девочка кивала. Ей и впрямь досталось – руки были ободраны, поперек щеки – длинная царапина, в волосах – хвоя и прелая листва.

– Она похитила лучшего из драконов! Слушайте все! Принцесса доказала, что способна занять трон, и вскоре ее портреты будут отправлены в соседние и заморские страны! Чтобы собрались на турнир знатные женихи…

Девочка слушала отцовскую речь и хмурилась. Вот уж в женихах она сейчас точно не нуждалась. Потом, когда исполнится шестнадцать, – может быть… И что ей предстоит стать королевой – все знали, и она тоже знала, для этого и древнее испытание – похищение дракона… То есть – покажи, будущая королева, силу характера! Иначе – подрастет и пойдет к Драконьему ущелью младшая сестра.

Принцесса покосилась на мать – неужели эта полная дама, не выпускающая из рук вязания даже в такую минуту, тоже переплывала ночью незнакомую реку в обнимку со связкой сухого камыша?

Речь завершилась, затрубили герольды, сенешаль вынес большую клетку для золотого дракона.

Девочка все смотрела на мать – не может быть, чтобы мать похищала дракона, ведь тогда он должен был бы жить в этой самой клетке, а клетка, сколько девочка себя помнила, стояла в чулане пустая.

Принцесса подняла руку.

– Что, дочка? – спросил король. – Что ты хочешь сказать нашему доброму народу?

– Я спросить хочу! Матушка, где твой дракон?

Королева вздохнула.

– Он умер, доченька.

– Отчего?

– Кто его разберет. Наши доктора не умеют лечить драконов.

– От тоски он помер! – крикнули из толпы. – Тосковал и издох!

Принцесса прижала к груди маленькую клетку.

– Я не для того его похищала, чтобы он издох! А ну, пропустите!

– Но это традиция! – кричали ей вслед родители! – Дракон в клетке! Похищенный дракон! Женихи!..

Принцесса взбежала на галерею, где стояли трубачи. Там были узкие амбразуры, в которые виднелись окрестные луга и рощи. Вот как раз такая амбразура ей и была нужна.

– Лети, – сказала она. – Лети, маленький король! Пропади она пропадом, эта дурацкая традиция! Я отпускаю тебя – я, королева… Лети к своим!

Крыло у золотого дракона было повреждено, но в воздухе он справился с болью и нашел способ лететь, пусть не стремительно, однако – лететь.

Девочка повернулась к толпе.

– Вот так, – сказала она. – Мне решать, что делать с моей добычей! Мне, а не традиции! Мне, а не обычаю предков! Все поняли? А если женихам не понравится, что рядом с моим креслом нет клетки с драконом, – тем хуже для женихов!

– Славный норов! – крикнули из толпы. – Королевский норов! Братцы, нам наконец повезло!

– Что будем делать? – растерянно спросил супругу король.

– А тут уж ничего не поделаешь, – горестно ответила королева. – Я ведь тогда тоже хотела отпустить дракона… побоялась… Может, оттуда и все наши неприятности? А она вот не боится.

– Но ты ведь тоже шла три дня и три ночи, еле выползла из оврага, чуть не утонула?

– Все это сейчас не имеет ровно никакого значения, милый. Выплыть может каждый, выползти может каждый… А вот плюнуть на обычай и поступить по-королевски – нет… Я не сумела, мне такой смелости не дано. А дочке – дано! Радуйся – она будет настоящей королевой.

Быть человеком, стать человеком
Кристина Каримова

Кристина Каримова

10 сентября 1974 г.

– Никуда не пойдешь! – голос отца был строг и непреклонен.

– Ну, па-а-а-апа! – безнадежно протянул Егорка уже зная, что ему ничего не выгорит. – Ну, пожа-а-а-алуйста!

– Нет.

– Ну там же все будут! И Вовчик пойдет. И Коля. И Маринка…

– Я сказал – нет! Раз не умеешь себя вести, значит, будешь сидеть с нами.

– Ма-а-а-ам… – Егорка попытался найти управу на отца.

Однако, мама, обычно встававшая на сторону любимого чада, почему-то именно сегодня решила проявить твердость:

– Нет, Егор. Павел Михайлович – милейший человек, а ты так нехорошо с ним поступил… испортил вещь…

Мальчик понял, что дальнейшие разговоры бесполезны. Надулся, уселся на край неустойчивого пластикового стульчика, начал ковырять ногой железную палубу и думать. Почему у всех родители, как родители, а у него все время придираются? Ведь в чаек из бумажных трубочек он плевался не один. И снаряд из жеваной бумаги, испортивший белую фуражку капитана Павла Михайловича, может быть, принадлежал вовсе не ему, а, например, Кольке… Которого, между прочим, родители уже простили и разрешили пойти в игровую комнату. А он, Егорка, вынужден сидеть и пялиться в бесконечный водный простор, хотя мог бы участвовать в конкурсах или, на худой конец, смотреть мультики…

Папа с мамой беседовали о своем, о взрослом. Смотреть было не на что: над темной водой низко стояли серые противные тучи, время от времени начинающие плакать мутным нудным дождем. Пусто и грустно. И даже наглые крикливые чайки, сопровождающие теплоход в течение всего путешествия, куда-то исчезли. Ску-у-у-учно! Колька с Вовкой сейчас, наверное, зарабатывают призы на шоу. Или играют в настольный хоккей. А он должен сидеть здесь. Может, завлечь родителей в каюту? Там хоть книжку про Гарри Поттера можно почитать, а здесь совсем нечего делать.

– Мам, – захныкал Егор. – Холодно!

Слабые струнки родительской души сработали как надо. Женщина мгновенно отвлеклась от разговора, с тревогой глянула на сына. Мальчишка постарался изобразить, что требовалось: нахохлился, спрятал руки между колен, посмотрел жалобно и грустно. Мама поверила.

– Ладно, Саш, – поспешно прервала она отца на полуслове. – Пойдем, пожалуй, в каюту. А то, и, правда, ветер поднялся.

– Ты растишь из него неженку, – недовольно проворчал папа, но со стула все-таки встал.

«Небось, сам замерз, вот и согласился так быстро! – подумал Егорка. – Это он неженка!» Но благоразумно оставил мысль при себе.

Пол под ногами чуть накренился, и легкая пластиковая мебель с шероховатым скрежетом поехала по палубе.

– Что это? – вопросила мама, испуганно прижимаясь к стене.

– Волны, корабль покачивает. Чего ты всполошилась? – авторитетно успокоил отец.

Что-то треснуло, хрустнуло, палуба наклонилась еще сильнее и их всех троих, потащило к белому ажурному кружеву перил.

– Саша!!! – в панике закричала мама.

Папа одной рукой схватился за поручень, другой поймал маму. Мама попыталась ухватить Егорку. И промахнулась. Волна, будто большой ласковый теленок, высунула мягкий язык и осторожно лизнула мальчика. И, удовлетворенная вкусом, подшибла и потащила за собой. Вслед сыну, исчезающему в воде, несся безумный крик матери…

* * *

– Паша? Разве сейчас не твоя вахта? – удивилась Катерина, увидев супруга и капитана по совместительству, входящего в каюту в неурочное время.

– Не волнуйся, там Андрей, – успокоил жену Павел Михайлович.

Катерина, начавшая было вставать, снова опустилась на краешек кровати дочери, которую вот уже минут двадцать с танцами и приплясываниями пыталась уложить на тихий час. Андреем звали помощника, молодого перспективного парня и водника от бога. Любовь к кораблю и всему, что было связано с плавучим миром, выражалась в его вечной готовности проводить время в рубке в надежде, что удастся перехватить лишнюю минутку за штурвалом. Потому доверить ему теплоход было еще надежнее, чем нести вахту лично.

– У меня, Катюш, авария. Один разлюбезный пассажир плюнул мне на голову, – сообщил капитан и в доказательство протянул испорченную фуражку. – Надо очистить.

– Я знаю, кто это сделал! – сверкая хитрым глазом из-под одеяла, вмешалась девочка. – Егорка! У него была жвачка и трубка-плевалка. Он еще меня утром крысой обозвал! Высади его с корабля, папа!

Будучи долгожданным и поздним ребенком, Анечка с большим удовольствием и без малейшего зазрения совести пользовалась своей властью над родителями.

– Ладно, видно будет, – проворчал отец, не в силах противостоять обаянию маленького чертенка. И направился в санузел вместе с пострадавшей фуражкой.

– А ты ложись, – строго приказала женщина.

– Не хо-о-о-чу! Не буду спа-а-а-ать! – заканючила девочка.

– А я тебя не спрашиваю будешь или нет… – начала Катерина и вдруг почувствовала, что с каютой происходит что-то не то. Поехали по столу книжки. Покатилась, упала на пол и по чистой случайности не разбилась ваза. Посыпались с подоконника ручки и цветные карандаши Анечки.

– Мама? Что это? – девочка сбросила одеяло и села на постели. В голосе было больше любопытства, чем страха.

– Павел?! – растерянно позвала женщина.

Капитан, выскочивший с фуражкой в одной руке и мокрой губкой в другой, кинул взгляд за окно и отрывисто скомандовал:

– Катя, надевайте спасжилеты и на палубу! Быстро!

Дверь каюты хлопнула, отсекая торопливые шаги, переходящие в бег. Фуражка осталась сиротливо лежать на кровати в ногах у девочки.

Стремительный уход отца испугал Анечку, она вскочила, начала дергать мать за рукав:

– Мама, бежим скорее! Корабль тонет!

Женщина, не обращая внимания на призывы, лихорадочно озиралась. Распахнула шкаф, выхватила спасательный жилет, натянула прямо поверх пижамки девочки. Амуниция, рассчитанная на взрослого, повисла на ребенке, будто броня дородного рыцаря на тощем оруженосце. Схватила сумку с деньгами и документами, прижала к груди, осмотрелась – что бы еще взять? Выдернула из шкафа чемодан, распахнула крышку и начала срывать одежду с вешалок.

– Мама! Пойдем! Пойдем уже! – девочка все теребила и теребила ее.

– Не кричи! Нужно собрать вещи. И мы дождемся папу.

– Мама! Я боюсь, дождемся на палубе!

Каюта накренилась, чемодан поехал в сторону. Девочка вцепилась в подол платья матери, женщина ухватилась за край стола. Ржавый железный болт не выдержал двойного веса и вырвался из гнезда. Мать с дочерью покатились по полу, неожиданно ставшему стеной, и врезались в угол кровати. Женщина обмякла и больше не шевелилась.

– Мама, мама, – начала трясти ее дочка.

Не добившись ответа, всхлипывая и цепляясь за остатки мебели, поползла на четвереньках к выходу, лежащему на боку. Кое-как добравшись до двери, она дернула ее раз, другой, но перекошенная пластина не поддавалась. Пытаясь вырваться, девочка изо всех сил пятилетнего существа, попавшего в ловушку, билась о преграду, но бесполезно.

Затрещала обшивка корабля, с легким звоном начали лопаться окна и в их открытый зев хлынул поток воды. Девочка в бессильной попытке закрыться выставила локоть, но лавина захлестнула, и наступила темнота.

* * *

Двадцать метров, отделяющих капитанскую каюту от рубки управления, Павел Михайлович преодолел в несколько секунд. Уже на подлете он услышал торопливую речь помощника:

– Срочная эвакуация!.. Срочная эва… Черт!!! Не работает!

– Андрей! Что?!.. – рявкнул капитан, врываясь в помещение.

Парень швырнул бесполезный микрофон.

– Крен на правый борт! Теплоход заваливается. Нужна эвакуация! Электричества нет!!! Не могу включить тревогу!

Мысли капитана скакали телеграфным пунктиром: «Корабль погружается слишком быстро, времени на спуск шлюпок нет… люди окажутся в воде… Те, кто смогут вырваться с затопленных палуб. А кто не успеет? Глубина порядочная, даже если останутся воздушные мешки в каютах – не выплыть…»

– Нужно на мель! Выводи! – крикнул он Андрею. И тут же сам, отпихнув помощника, бросился к штурвалу.

Он знал здешний фарватер так же хорошо, как лесник знает тропинки заповедника, и понимал, что если удастся выйти на мель – а она рядом, всего лишь двести метров правее – то время, пригодное для эвакуации, растянется в разы. И люди получат шанс.

– Машинное отделение не отвечает! Связи нет! Скорость не погашена! И штурвал не реагирует!

Штурвал крутился легко, будто был муляжом, детской игрушкой.

– К пассажирам! Надевать жилеты – и в воду! И сбрасывайте плоты. Живо!

– Есть, – по-военному гаркнул Андрей и выскочил в дверь.

Капитан начал нажимать кнопки, дергать рычаги. Штурвал, сигнал тревоги, радиосвязь с техническими помещениями… Ничего! Все пустое, обесточенное!.. Что еще можно сделать? Ничего! Выводить людей! Всех, сколько успеют. Господи, там же Катерина! Анечка! Обе в каюте. Нет! Они должны уже быть на палубе. Павел Михайлович метнулся к двери, но не успел. Пол как-то совсем неожиданно рванулся из-под ног, капитан упал. От удара мир стал туманнозыбким, рассыпался на мелкие частицы и с легким шорохом схлопнулся, будто экран выключаемого телевизора.

* * *

Андрей выскочил из рубки, скатился по железной лесенке. Крики, плач и всеобщая истерика на палубе с каждой секундой набирали обороты. Беспорядочно, натыкаясь друг на друга, метались обезумевшие пассажиры. Часть – в спасжилетах. Большинство – без. Лежали рассыпанные вещи, пищали дети. И посреди бедлама, заломив руки, стояла основательная женщина в белом спортивном костюме и, заменяя собой не работающую сирену, выла на одной ноте. Творилось самое страшное, что может быть на корабле – паника.

– Внимание!!! – рявкнул Андрей и люди, будто повинуясь правилам детской игры «замри», остановились. Взгляд Андрея выхватывал какие-то незначительные детали. Кулон-медвежонок на впечатляющий груди примолкшей женщины-айсберга… Ярко-красный детский мячик у погнутых перил… Сиротливо свисающий с мачты мокрый флаг…

Андрей заговорил короткими доходчивыми фразами:

– Судно тонет. Шлюпок нет. Берите жилеты, отплывайте от корабля. У кого нет жилетов – за мной!

Андрей заскочил в холл – пассажиры, и без жилетов в них, бросилась следом – дернул дверцы аварийного шкафа. Люди рванулись вперед, отпихнули Андрея в сторону, лихорадочно начали хватать твердые пластины, зашитые в ярко-рыжую ткань.

Андрей выскочил обратно на палубу. Кое-кто из ухвативших жилеты уже пытался взобраться на перила, кто-то нерешительно топтался рядом.

– Мужчины! Помогите женщинам! – скомандовал помощник капитана.

Шагнул к ближайшей пассажирке, похожей из-за потекшей туши на испуганную вампиршу, подтолкнул ее к перилам: