Текст книги "Конан Полководец"

Автор книги: Леонард Карпентер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Эй, парень! – рявкнул барон. – Ты что это себе позволяешь?

– Милорд барон, – Конан с трудом выговорил это непривычное для него выражение почтения. – Эта девушка никому не хотела причинить вреда. Она и так уже пострадала, так не отнимайте у нее еще и жизнь!

Оба гвардейца подошли к Конану, уперев оружие ему в грудь.

– А тебе-то что до всего этого? – недоуменно спросил барон.

– Милорд, – вмешался Своретта, подойдя ближе к барону. – Как только варвар появился в вашем доме, он сразу же спутался с этой девкой. Мои люди доложили мне, что против молодого лорда Фавиана замышлялся план: девка должна была своей притворной любовью втереться ему в доверие, чтобы затем вымогать из него деньги или еще хуже – совсем окрутить его.

Глаза Фавиана медленно встретились с глазами Конана.

– А я-то сегодня пытался помириться с ним! А оказывается, этот дикарь задумал подложить девку в мою постель, чтобы потом отобрать у меня все, что я имею! – Он повернул пылающее лицо к барону. – Вы правы, отец! Если бы я знал о ее намерениях, я бы отстегал кнутом ее дважды, нет, трижды!

Теперь барон, казалось, был удовлетворен поворотом дела.

– Вот видишь, Фавиан, к чему может привести твоя неразборчивость. Так что мы не можем оставить ее в живых…

Но его прервал шум отодвигаемых портьер в дальней части комнаты. Конан посмотрел туда, как и все остальные, и увидел молодую женщину с рыжими волосами и бледным лицом, закутанную в зеленый бархатный плед. В мерцающем свете свечей она казалась необыкновенно красивой.

– Отец, неужели вы сможете казнить это бедное дитя?

Барон поднял руку предупреждающим жестом:

– Калисса, не вмешивайся, дорогая. Это дело отца и сына.

– О, нет, – Калисса подошла к кровати и остановилась рядом с Фавианом. – Я как раз слышало как вы говорили, что это касается всего дома. Моя мать заботилась об этом доме, пока была жива, так что и я имею право высказать свое мнение. Я считаю, что надо отправить девушку домой. Ведь у нее есть где-то дом!

Пока Бальдр растерянно смотрел на дочь, за него ответил Своретта:

– Госпожа Калисса, все это не так просто. Вред уже причинен, и мы должны занять твердую позицию по отношению к такого рода вещам.

– Чепуха, советник, – резко прервала его Калисса. – Вашим шпионам в нашем доме следует лучше информировать вас. – Калисса повернулась к отцу. – Девушку Лидию любят все слуги. Если вы убьете ее, то наживете себе немало врагов среди них. Но самое главное – вам придется иметь дело с этой необузданной личностью.

Калисса жестом указала на Конана, который напряженно смотрел на происходящее, сдерживаемый двумя гвардейцами. Барон бросил на него желчный взгляд и вновь посмотрел на дочь, не зная, что сказать.

– Отец, вы же знаете, что это всего лишь один из неблаговидных поступков моего брата, – Калисса дотронулась до руки Фавиана, и тот нервно дернулся. – Зачем же вести дело к дальнейшим неприятностям? – Она подошла к Лидии и склонилась над ней. – Дитя мое, где твой дом?

– В Варакеле, – дрожащим голосом отозвалась девушка. – Это пограничная область на северо-востоке.

– Ты хочешь туда вернуться?

Лидия схватила Калиссу за руку.

– О, пожалуйста, моя госпожа, – обливаясь слезами, забормотала она. – Пожалуйста!

– Пойдем, я перевяжу твои раны, – Калисса помогла несчастной девушке подняться и повела ее по направлению к зашторенной двери.

– Лидия! – в отчаянии крикнул Конан, пытаясь прорваться сквозь заслон гвардейцев.

– А что вы думаете насчет этого неисправимого тупого дикаря, милорд? – раздался резкий голос Своретты. – Я предупреждал вашу светлость, что он может принести нам немало хлопот.

Барон посмотрел вслед удалявшимся женщинам, затем перевел холодный взгляд на Конана.

– Запомни свое место, варвар, – жестко произнес он. – А не то я найду тебе что-нибудь получше – стальную клетку или камеру пыток. И забудь эту девку, ты больше ее никогда не увидишь.

Глава 6. Нектар и яд

Но Конану все же удалось увидеться с Лидией еще раз, прежде чем ее увезли в родные места. Ему помог в этом кузнец Арга, который напутствовал возницу под навесом конюшни и старательно делал вид, что не замечает, как к повозке, где под навесом со связанными руками лежала Лидия, подкрадывается киммериец.

– Лидия, дорогая, у тебя все будет в порядке? Твои родные ничего тебе не сделают? Ты только скажи слово, и я разнесу в клочья всю эту стражу и на руках унесу тебя отсюда!

– Конан долго ждал ее ответа, но она молчала. Он смотрел на ее бледное измученное лицо, лишенное всякого выражения, и сердце его сжималось от жалости. Он искал слова, которые могли бы успокоить ее боль, но не находил.

– Лидия, не отчаивайся. Твоя мечта подняться наверх здесь была напрасной. Эти благородные подонки никогда бы не оценили тебя. Для тебя будет лучше, если ты уедешь подальше от этого проклятого дома, вдали отсюда ты будешь намного более счастлива…

– Не надо, перестань! – Красные от слез глаза Лидии внезапно сверкнули. – Ты прав, мне больше не нужны лорды и их благородные лакеи, – Ее губы скривились в презрительной усмешке, которая явно относилась и к нему. – Но я не откажусь от своей мечты. Есть и другие способы подняться наверх в Немедии!

Конана удивила столь непривычная для Лидии вспышка ярости. Это могло быть просто истерикой, но по ее жесткому взгляду и полным ненависти словам было понятно, что Лидию переполняет чувство мести.

– В стране полыхает мятеж. Я присоединюсь к ним и пойду до конца. Я еще вернусь сюда, но только с огнем и мечом! Я очищу землю от всей этой грязи!

Конан с тоской смотрел на свою недавнюю возлюбленную, переполняясь страхом за нее.

– Ну что ты, Лидия, успокойся. Побудь лучше дома, отдохни…

Арга наконец отвернулся от возницы и крикнул страже, чтобы открывали ворота. Конан замер в оцепенении и едва успел погладить пальцы Лидии в знак прощания. Когда повозка тронулась, он тихо сказал ей вслед: – Кром будет охранять тебя, моя бедная Лидия!

Стараясь отогнать от себя печальные мысли, он включился вместе с другими обитателями дома в приготовления к празднествам в честь отъезда барона в поход по провинциям Динандара. Конан перетаскивал вверх и вниз тяжелые скамьи и табуреты, выколачивал пыль из гобеленов и выполнял другие задания, совсем не соответствующие его способностям и положению, например, полировал до блеска ночные горшки в комнатах или лущил бобы. Кухня превратилась в ад: огромные медные котлы кипели все сразу, жаровни чадили, источая немыслимые ароматы, сводя с ума любого, а уж тем более наделенного волчьим аппетитом северянина.

Несколько раз ему удавалось стянуть какой-нибудь кусок, не взирая на риск получить по затылку удар мощной руки Велды. В очередной раз, когда Конан прокрался на кухню за добычей, его нашел Своретта. Мастер шпионажа коротко приказал ему надеть недавно изготовленный костюм, переделанный из наряда Фавиана, быть наготове и ждать дальнейших указаний.

* * *

Когда праздник был уже в самом разгаре, Конан прокрался наверх в одну из угловых башен замка. Он уже не мог усидеть в своем тесном душном закутке, где ничем не мог занять свои мысли, кроме воспоминаний о Лидии и сомнений, пора ли ему уже покидать этот ненормальный дом или еще не пришло время.

Праздничная атмосфера в замке сказывалась и в пустите на кухне, и в суматохе в коридорах, запахах разлитого вина на лестницах и непрерывном гуле громких голосов. Конан старался оставаться незамеченным, избегая проходить через наиболее оживленные места, однако с удовольствием заметил, что спокойно проходит мимо стражи в своем черно-золотистом шлеме и великолепной, хотя все же чуть тесноватой кирасе.

Бесшумно проскользнув мимо шепчущихся любовников через узкую темную боковую комнату, Конан вышел на внутренний балкон. Как он и надеялся, в этой части галереи было не очень людно, но зато внизу, в главном зале, освещенном множеством свечей и горящих масляных сосудов, пировало великое множество гостей. Сверху Конану хорошо было видно, как многие из них, устав от обильных возлияний и немыслимых яств, поднимались из-за, столов и прогуливались по залам и лестницам.

Большинство из них с виду были торговцами, крупными землевладельцами и их вассалами. То тут, то там слышались громкие возгласы, выражавшие восхищение великолепием и пышностью убранства замка барона. Более знатные гости, аристократы и гвардейские офицеры, группировались вокруг барона, ведя с ним оживленные беседы и давая напутствия. Конану бросилось в глаза, что все гости неумеренно налегали на вино.

Стража в лице Железных гвардейцев располагалась в равных интервалах вдоль стен и лестниц и казалась по количеству почти равной гостям. Вооруженные до зубов, Железные гвардейцы бесстрастно взирали на пирующих, не упуская однако из виду

ничего, что могло бы вызвать тревогу. Конан с досадой подумал, что он не вооружен даже простым кухонным ножом.

Ему стало уже невыносимо душно, поскольку весь жар от светильников поднимался наверх, и он нетерпеливым движением поднял забрало шлема, но неожиданно совсем рядом прозвучал юношеский голос?

– А, лорд Фавиан! Вы решили удалиться подальше от нас, толпы грубых неотесанных гостей из провинции!

Мгновенно опустив забрало и сделав вид, что не слышал приветствия, Конан сделал несколько шагов в сторону, но чья-то костлявая рука цепко впилась ему в локоть.

– Фавиан, милорд, – забубнил высокий юноша с темным от деревенского загара лицом. – Как я рад, что нашел вас! – Под убийственным взглядом Конана рука мгновенно убралась, но назойливый гость продолжал заискивающе заглядывать ему в глаза. – Я… я Ралфик, помните, сэр? Мы с вами как-то весело провели время в поместье моего отца… разве вы не помните, ваша светлость?

Конан в ярости смотрел на неуклюжего долговязого парня, примерно такого же, как и он, возраста, но явно никогда не участвовавшего в боях и походах. Его лицо было рябым от оспы, одежда безвкусна, а волосы пострижены скобкой, наверняка с помощью глиняного горшка. Но каким бы ни был собеседник, Конану пришлось играть свою роль до конца. Он ответил юноше величественным кивком и промычал что-то нечленораздельное, стараясь выглядеть как можно больше солидным и надменным.

– О, да, милорд, – подхватил деревенский простак, обрадовавшись, что его признали. – Мы здорово повеселились на нашей маленькой пирушке! Ах, эти крестьянские свадьбы! Особенно, когда невесты молоды и невинны и ужас как трепещут перед своими благородными хозяевами! – Ралфик мечтательно закатил глаза к потолку, но затем, встретив суровый взгляд Конана, неуверенно заулыбался. – Милорд, я понимаю, что вы могли кое-что и забыть – ведь мы выпили столько вина!

Конан нахмурился, заметив, что громкий блеющий голос Ралфика уже начал привлекать внимание других гостей, находившихся неподалеку. Некоторые даже начали приближаться к ним, на ходу прихлебывая мед из своих кубков, которые разносили гостям снующие повсюду слуги в коричневых куртках и юбках.

Между тем Ралфик начал подозрительно вглядываться в лицо Конана, почувствовав, что тут что-то неладно, но все же продолжал свою назойливую болтовню:

– Помните, сэр, того молодого офицера… как же его звали? Арнулф! Мы с ним играли в кости всю ночь и обставили начисто!

Теряя остатки терпения, Конан сжал кулак, намереваясь заехать болтуну по лицу, чтобы заставишь его замолчать, но в этот момент к ним торопливо подошел слуга с кубком меда на подносе.

– Милорд Фавиан! Прошу прощения, сэр, – Вручив кубок замершему от неожиданности Конану, он так же торопливо удалился.

– А, лакей, должно быть, хорошо обучен, раз нашел вас в этой суматохе! И хорошо понимает, что вам сейчас самое время промочить горло! – засмеялся Ралфик. Болван так ликовал, что к его смеху присоединились и те, кто находился поблизости.

Конана мучила жажда, и он нетерпеливо поднес кубок ко рту, но в последний момент он внезапно нашел лучшее применение своему меду. Изобразив на лице гримасу боли, он схватился за живот и, быстро вложив кубок в руку Ралфика, пошатываясь, пошел прочь.

– О, зачем, спасибо, сэр! – забормотал Ралфик вслед удалявшемуся Конану. – Ваше здоровье, лорд Фавиан! Желаю, чтобы ваш желудок поскорее прошел!

Конан был уже у дверей боковой комнаты, когда резкий крик заставил его обернуться. Поколебавшись мгновение, он решительно пошел назад, опустив забрало.

На полу у перил лежал Ралфик, закатив глаза и царапая грудь ногтями, из его широко раскрытого рта валила кровавая пена. Злополучный кубок валялся рядом с ним, и остатки меда шипели и пенились на натертом до блеска деревянном полу.

Над умирающим сыном помещика уже склонились другие гости, а Железные гвардейцы, бесцеремонно расталкивая гуляк, торопливо прокладывали себе дорогу к месту происшествия. Увидев это, Конан тут же изменил направление и устремился в ту сторону, в которой исчез отравитель.

Конан знал дом барона уже достаточно хорошо, чтобы угадать направление, по которому мог уйти убийца. Свернув в арочный вход в конце коридора, он ринулся вниз через четыре ступеньки сразу. Пробежав еще один коридор, он свернул за угол и остановился как вкопанный.

Его охота закончилась. Мертвый отравитель лежал на полу с торчащим из груди кинжалом, а над ним стоял Своретта, вытиравший кровь платком со своей толстой руки.

Мастер шпионажа резко вскинул голову и уставился на Конана.

– А, лорд Фавиан! – воскликнул он и, оглянувшись, тихо продолжал. – Я знаю, кто ты, но из соображений безопасности буду тебя так называть. Не знаю, что ты здесь делаешь, но тебе надо оставаться готовым к любым неожиданностям. Твоя работа может уже начаться сегодня ночью!

Двое гвардейцев с шумом ворвались в проход, и Своретта тут же потребовал у них отчета. Когда они рассказали ему об отравлении и смерти Ралфика, он понимающий кивнул, искоса бросив взгляд на Конана.

Несколько мгновений спустя вновь раздался звук стремительных шагов, и из-за поворота показался барон Бальдр в сопровождении двух гвардейцев.

Своретта подобострастно взглянул на барона и злорадно улыбнулся.

– Это известный заговорщик, милорд, один из тех проклятых мятежников, – сказал он, пнув ногой распростертое тело. – Я столкнулся с ним в коридоре, узнал и убил его. Затем мне доложили, что он уже успел совершить свое черное дело, пытаясь подсунуть яд вашему сыну. К счастью, ему это не удалось.

– Да, действительно, к счастью, – Вид у барона был ликующий. Повернувшись, он взглянул на Конана. – Пойдем со мной, парень.

Уведя Конана подальше от Железных гвардейцев, барон возбужденно заговорил:

– Видишь, как мудро я поступил, наняв тебя! И ты уже начал оправдывать мое доверие, привлекая к себе наших врагов. Сейчас ты иди в комнату моего сына и жди там до утра, а Фавиана мы укроем где-нибудь в другом месте. Будь начеку: этой ночью опасности еще не кончились!

Коротко кивнув в знак повиновения, Конан повернулся и пошел наверх, грубо толкая плечом попадавшихся ему на пути Железных гвардейцев и зазевавшихся гуляк. Опустив забрало, он не отвечал ни на какие приветствия, напряженно размышляя о недавних событиях. Внезапное появление убийцы и такая же внезапная его смерть, роль Своретты в этом деле – все это порождало много загадок, над которыми надо было основательно подумать.

У дверей комнаты Фавиана стражи не было. Конан вошел и, убедившись, что внутри никто не прячется, подошел к столу, на котором стоял хрустальный графин с вином. Пить по-прежнему хотелось, но после недавнего происшествия он побоялся даже пригубить вино. Так же, несмотря на усталость, он не решился даже прилечь на широкую мягкую кровать. Вместо этого Конан снял шлем и панцирь, положил их на кровать и укрыл одеялом так, чтобы создалась видимость лежащего тела.

Выбрав из висевшего на стене оружия меч, Конан снял его со стены и задул свечи. Не стесненный доспехами, он теперь свободно передвигался по темной комнате. Выбрав мягкое кресло напротив окна, он опустился в него и стал ждать.

* * *

Два призрака охотились друг за другом в темных залах дворца. Возникнув из теней, они сцепились друг с другом и покатились по тускло освещенному полу. В темных плащах, с надетыми на голову капюшонами, они казались сплошной шевелящейся массой. Попав в бледный луч луны, оба подняли головы, и оказалось, что это не человеческие лица, а злобно оскалившиеся огромные жуткие пасти и излитые кровью волчьи глаза…

Сон. Всего лишь кошмарный сон, начал медленно понимать Конан. Он открыл глаза, с трудом вспоминая, где находится. Подняв голову, Конан огляделся, и вдруг кровь застыла у него, в жилах – в бледном свете луны он увидел зловещий образ из своего сна. По темной комнате медленно и бесшумно скользила загадочная фигура с низко надвинутым на лицо капюшоном. Затаив дыхание, Конан следил, как она подкрадывается к кровати и наклоняется над ней.

Он услышал сдавленный крик и, вскочив на ноги, в два прыжка оказался рядом с таинственным незнакомцем. Бросившись на него, Конан навалился на ночного гостя всем телом и сдавил ему горло своими могучими руками. Жертва захрипела, пытаясь оказатьсопротивление, но Конан не увидел никаких признаков оружия.

Продолжая одной рукой сжимать горло незнакомца, он сунул другую руку ему под плащ в поисках меча или кинжала, но единственным оружием, которое он там обнаружил, были мягкие женские груди и нежный изгиб талии и бедер. Пробормотав сквозь зубы проклятье, Конан подхватил женщину на руки и понес к окну. Сорвав с нее капюшон, он повернул к свету ее лицо.

Это была Калисса, дочь барона. Конан усадил ее на пол у стены и сел рядом.

– Чтобы не было никаких недоразумений, миледи… Я не ваш брат, – взяв ее за подбородок, прошептал он ей на ухо. Он ждал ее реакции, но она только слабо шевельнула рукой, и Конан вновь наклонился к ее уху. – Если вы издадите хоть стон, я буду вынужден заставить вас замолчать. Не бойтесь, я не причиню вам вреда, но я не хочу, чтобы вы кричали, иначе могут подумать, что я собирался изнасиловать благородную даму. Вы обещаете выслушать меня, прежде чем своими криками разбудите весь дом?

Она медленно повернула к Конану лицо и взглянула на него с удивительным спокойствием. То, что произошло дальше, поразило его – вместо того, чтобы вырваться, Калисса мягко прижалась лицом к его шее.

– Ого, дорогая, что вы хотите этим сказать, – Конан осторожно погладил ее пальцы, все еще не доверяя Калиссе и ожидая, что в ее руке может быть зажато какое-нибудь тонкое лезвие. Убедившись, что там ничего нет и что ее руки ответили на его прикосновение нежным пожатием, он придвинулся к Калиссе ближе и обнял ее. Через мгновение их губы встретились.

Ее объятия стали более жаркими, а губы более нетерпеливыми. Ее тело обещало Конану все, что он захочет, но, превозмогая желание, он осторожно отстранился от Калиссы.

– Вы… что-то слишком ласковы сегодня, – едва дыша, произнес он. – А все-таки кого вы ожидали найти в этой кровати?

Конан почувствовал, как ее спина слегка напряглась. Она ослабила объятия и тоже отодвинулась от него, глядя ему в глаза. Ее голос прозвучал мягко и спокойно:

– Ты много себе позволяешь, телохранитель! Задавить желание, чтобы дать волю своему подозрению! Но если ты так настаиваешь, я отвечу. Я пришла сюда поговорить с моим братом, но вместо него нашла лишь холодные доспехи в его кровати. Сначала я ничего не поняла, но когда открыла забрало, то там не оказалось лица, и я страшно испугалась. А тут еще ты навалился на меня, как злодей, из темноты. Но я знаю что ты не сделал ничего плохого с Фавианом. Теперь я понимаю, почему тебя взяли на службу, в замок, хотя раньше меня удивляло твое присутствие среди нас.

– Вы имеете в виду, что я подхожу для определенной роли, – Конан взглянул на дверь, оставленную Калиссой приоткрытой. – Но эта роль сегодня ночью только началась, а вот когда она кончится – не знаю. Во всяком случае, мы не можем сидеть сейчас спокойно рядом с кроватью вашего брата. Один из нас – он или я – очень притягивает внимание убийцы.

– Тогда в моей комнате нам будет спокойнее, – Калисса взяла Конана за руку и повела через задрапированную дверь – в соседнюю комнату.

Пройдя через маленький узкий, коридорчик, они вошли в комнату Калиссы и заперли дверь на ключ.

– Так вы знали о сегодняшнем отравлений? – спросил Конан, усаживаясь рядом с ней на мягкую удобную кровать.

– Да. Хотя и не понимаю, как могло быть задумано это покушение, ведь мой брат в это время сидел на скамье рядом со мной и пил такой же мед, только не отравленный, – ответила Калисса, устраиваясь на подушках.

– Кубок предназначался мне, – мрачно произнес Конан. – А затем, чтобы скрыть следы, Своретта убил отравителя.

Неужели ты вдруг стал такой важной персоной и попал в самый центр интриг, плетущихся вокруг нашей семьи? – скептически поинтересовалась Калисса, но Конан уловил нотку зависти.

– Да нет, просто я всем своим видом раздражаю Своретту. Убив меня, он докажет барону, что вокруг полно мятежников и подтолкнет его к решительным действиям. А тем самым увеличит и свою власть.

– Может быть, это и правда, – задумчиво проговорила Калисса. – У Своретты всегда здесь были сильные позиции, но его тайная власть намного сильнее.

– По-моему, только один Лотиан пытается противостоять ему.

– Да, Лотиан! – усмехнулась Калисса. – Наш безобидный болтливый детский учитель. Как раз сегодня мой отец грозился заковать его в железо за то, что он посмел отговаривать его от суровых мер против мятежников. Ну и удовольствие я получила сегодня от праздника!

– Я рад, что мне не пришлось в нем участвовать. Хотя все же и я успел получить кое-какие удовольствия.

– О, Конан! – Калисса вдруг страстно обняла его за плечи. – И все же это мог быть прекрасный вечер, несмотря на все интриги! Этот праздник напомнил мне детство, когда наш дом был окружен садами и оживлен лучшими бардами и танцорами. Праздники были каждый вечер, и в них принимало участие столько гостей! Наша страна была тогда намного счастливее…

– А что было, когда госпожа Хильда была жива?

– О, это было давно, – вздохнула Калисса. – Даже Фавиан слишком молод, чтобы помнить все хорошо. С тех пор многое изменилось. Мой отец… – она вдруг замолчала.

– Барон не был таким жестоким правителем в те времена?

– Нет, он был благородным рыцарем, героем. А мать была как добрая фея, она смягчала его гнев и выводила его из уныния. О, нет, она не была слабой, они вместе прекрасно дополняли друг друга. Она принесла тепло не только в дом, но и в весь Динандар. Ее смерть была большой потерей для всех и величайшим преступлением, – она вновь замолчала. – Если бы она была жива, то и я была бы лучше.

– А еще ваша семья – это длинная линия свирепых воителей, закаленных в боях и бесчувственных к смерти и страданиям, не так ли?

– Да, у нас есть такой семейный культ. Эта старая легенда помогает иногда, когда надо собрать силы для борьбы. Немедия – беспокойная страна, то крестьянские бунты, то войны с другими баронами. К тому же Динандар не окружен, как другие провинции, горами и реками, так что отец восполняет эту незащищенность постоянной боевой готовностью. Он не надеется жить в мире. Он одержим войной.

– А как насчет охраны вашего рода предками Эйнарсонов?

– Ну, нет, это уже сплошные суеверия! – Глаза Калиссы сверкнули в темноте. – Меня это нисколько на волнует. Надеюсь, – что и Фавиан забудет эту чепуху, когда станет бароном. Я могу помочь ему править мудро, у меня есть идеи, как улучшить торговлю в провинции, как более справедливо собирать налоги. Мой отец ни за что не будет этим заниматься, потому что это якобы отклонение от традиций нашего рода. Они игнорируют мое мнение по государственным вопросам, потому что я женщина, они даже не собираются взять меня в завтрашний поход! Но на Фавиана я имею кое-какое влияние.

– И поэтому вы прокрадываетесь ночью в кровать вашего брата, чтобы тайно совещаться с ним о государственных делах? Неужели вы думаете, что его это интересует? По-моему, он больше увлечен выпивкой и любовными похождениями, чем заботой о хорошем правлении.

Калисса приподнялась, бросив гневный взгляд на Конана, но затем неохотно кивнула:

– Мы действительно теперь не так близки, как раньше, а в последнее время у Фавиана появилось все больше диких выходок. Я тоже изменилась не в лучшую сторону. И если бы не сверхстрогий контроль нашего отца, все могло быть и хуже. Но на самом деле отцу надо всего лишь позволить Фавиану хоть ненадолго ощутить власть, тогда он перестал бы заниматься глупостями и почувствовал бы ответственность и за власть, и за страну. Но отец не доверяет Фавиану, – Калисса откинулась на спину и грустно рассмеялась. – Как странно, что великий барон дорожит своим сыном и наследником превыше всего, разрабатывает сложнейшие планы для его защиты, но при этом относится к нему о презрением, не проявляя ни малейшего признака отцовской любви.

– Кажется, я его понимаю, – пробормотал Конан и не в силах больше сдерживаться, начал ласкать Калиссу. – На его месте я бы отправил Фавиана в поход не с мечом, а с кнутом в руках.

– Телохранитель, ты просто дикарь, – с упреком сказала Калисса, отвечая на его ласки. – Лорды часто ведут себя… сумасбродно. Как можно ожидать от кого-нибудь сильного правления, если он никогда не испытал на себе всей крайности власти, даже те, что управляют жизнью и смертью его подданных? Я знаю, что некоторые из наиболее справедливых и всеми любимых правителей как раз отличаются наиболее эксцентричными выходками или распущенностью. Например, наш король Ласло, который живет в роскоши и для своего ублажения держит гарем разного цвета и пола, – Слова Калиссы изредка прерывались стонами удовольствия от ласк Конана. – Конечно, некоторые из нас – я имею в виду людей высокого происхождении – свободны от этих слабостей. Но некоторые кажутся чересчур легкомысленными. И все же по сравнению с другими пирушки и любовные приключения моего брата вполне невинны. Кроме того, женщины почти любого круга первыми ищут с ним встречи. Он ведь у нас красавчик, – Она приподнялась и взглянула на Конана. – Как и ты.

– Значит, вот почему я тебе нравлюсь, – произнес Конан, уже едва владея собой. – Потому что я похож на твоего брата! Значит, я обязан Фавиану, что ты отдаешь мне сейчас свою любовь?

– Осторожно, телохранитель! Так ты можешь зайти слишком далеко. И вообще, хватит уже болтать, – Калисса попыталась стащить с себя плащ, который все еще был на ней. – Сними его с меня. Он нам будет мешать.

Она изогнула спину, и Конан нетерпеливо сдернул с нее плащ, бросив его на пол. Когда он при свете луны взглянул на ее обнаженное тело, все поплыло у него перед глазами.