Текст книги "Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике"

Автор книги: Леонард К. Рейнолдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 7. СОБАКА ХАСКИ

Оказавшись в открытом море, мы убедились, что непогода в защищенной гавани была сущим штилем. Я записал в журнале: «Дует сильный северо-западный ветер». Позже я обнаружил там же приписку, сделанную подчерком Корни: «Погодка – Гарри Раферс [6]6
  Раферс(от англ. Rough) бурный, резкий, бушующий.


[Закрыть]». Выяснилось, что в таких условиях поддерживать предписанную скорость 18 узлов совершенно невозможно, а бьющие в борт волны заставляли предпринимать героические усилия, чтобы удержаться в походном ордере. Длинная колонна канонерских лодок, извиваясь, медленно продвигалась в сторону Сицилии.

Море захлестывало носовую надстройку, вода проникала в штурманскую рубку, и очень скоро мои карты промокли – явное свидетельство того, что погода действительно отвратительная. Затем морская вода попала в радиорубку, сразу же вызвав короткое замыкание в какой-то из цепей. Мне пришлось срочно бежать вниз, чтобы погасить пожар, не дав ему разгореться. В довершение ко всему короткое замыкание вывело на некоторое время из строя радар. У Пика на палубе тоже хватало поводов для беспокойства – проверка выявила неожиданную и совершенно непонятную неисправность одного из орудий.

Ночью мы получили возможность наблюдать за массированными налетами нашей авиации на Аволу, Сиракузы, Аугусту и Катанию. Зрелище было воистину грандиозным, но мы настолько промокли и устали, что оно не произвело особенного впечатления. Мысленно мы старались забежать вперед и предугадать, какие еще испытания ожидают нас впереди. А я не мог не думать о небольших десантных корабликах, которые вместе с нами направлялись к Сицилии и везли свой ценный груз – бойцов-десантников, отлично обученных для ведения боевых действий на земле, но не имеющих никакого опыта сражений с морем.

Казалось, не стоит и надеяться, что весь сложнейший план в подобных условиях пройдет без осложнений. Смогут ли десантные плавсредства подойти к берегу? Или падут жертвами озверевшей погоды? На это мог быть только один ответ: погоде нельзя позволить разрушить тщательно разработанные планы. Люди и корабли должны справиться с проблемами, поставив на карту все. Уж лучше рискнуть, чем заранее сложить руки и проиграть.

В течение двух часов мы медленно патрулировали взад-вперед примерно в миле от Аугусты и Сиракуз, все больше промокая и замерзая. А потом, словно чтобы укрепить нашу уверенность в том, что в такую непогоду операция обречена на провал, Пик доложил, что мы потеряли контакт с лодкой перед нами. В эту ночь, в которую было как никогда важно любой ценой сохранить порядок и единство флотилии, она распалась на два подразделения, не имевших контакта друг с другом. Мы не могли рисковать, поэтому не нарушили радиомолчание, а продолжали патрулирование в предписанном районе. Спустя полчаса – какое облегчение! – контакт был восстановлен.

Около двух часов ночи, когда должна была начаться высадка, ветер совершенно неожиданно стих и море на удивление быстро успокоилось – о его недавнем неистовстве напоминала только небольшая зыбь. Создавалось впечатление, что тут не обошлось без вмешательства высшей силы, протянувшей свою божественную руку, чтобы успокоить ветер, море и тысячи людей, рвущихся в бой.

Со стороны Сиракуз и Аугусты все было тихо. Казалось невероятным, что разведчики люфтваффе могли не заметить наши конвои, спешившие накануне вечером к берегам Сицилии. Быть может, что-то изменилось в наших планах? Как бы то ни было, атак с воздуха не было, и напряжение потихоньку начало ослабевать. Неожиданно оно вернулось. В мутных предрассветных сумерках Пик заметил на горизонте белые блики. В бинокль мы рассмотрели шесть катеров, идущих в южном направлении на высокой скорости. Торпедные катера!

Прозвучал сигнал тревоги, команда заняла места по боевому расписанию, а лодка командира соединения, резко увеличив скорость, прыгнула вперед. Остальные канонерки, задрав носы, устремились за ней. Было любопытно наблюдать, как с ростом скорости на глазах увеличивается окружающее каждую облако брызг.

Стычка при свете дня между дог-ботами и торпедными катерами. По шесть единиц с каждой стороны. Похоже, предстояла классическая партия. Жаль, что у нас не было времени как следует сработаться. Но все же Дуга и Томми мы знали достаточно хорошо.

– Расстояние 1200 ярдов, сэр.

– Приготовиться, Пик.

– Черт! – Корни продолжал смотреть в бинокль. – Это же «восперы». Можешь расслабиться.

Мы спокойно направились к Мурро-ди-Порко, гадая, что увидим, добравшись до Асид-Норт-Бич. Обогнув мыс, мы убедились, что, как ни велики были наши ожидания, действительность их все же превзошла. Открывшееся нам зрелище было воистину грандиозным. Я был свидетелем торжественного смотра флота, проведенного по случаю коронации в 1937 году в районе Спитхеда. Поэтому сотни кораблей, представшие перед моим взором сейчас, сразу же воскресили в памяти ту незабываемую картину. Все казалось таким мирным! Корабли не обстреливали берег, бомбардировщики не пикировали на корабли. В целом картина больше напоминала парад, чем вторжение. Единственное отличие – необычайное разнообразие типов и многочисленность кораблей. Всюду, насколько хватало глаз, тянулись бесконечные колонны военных кораблей и торговых судов, а также больших десантных кораблей. Все они на первый взгляд были неподвижны и казались безжизненными.

Загадку можно было легко разгадать, посмотрев в бинокль. Десантные корабли стояли пустыми, уже спустив на воду плавсредства с первым эшелоном десанта. Направив бинокль в сторону берега, я без труда увидел маленькие суденышки, шустро двигавшиеся от стоящего на рейде корабля к берегу. На песчаном пляже уже виднелись малые танкодесантные корабли, доставившие на берег танки, в некотором отдалении от кромки воды горело деревянное строение, от которого в небо поднимался столб серо-голубого дыма.

Я принялся рассматривать остров – возвышенности, начинающиеся сразу же за береговой полосой. Там тоже можно было заметить кляксы дыма и редкие вспышки взрывов, на несколько секунд освещавшие низкие утренние облака. Это свидетельствовало о том, что за мирными холмами шло сражение.

Рулевой был у нас экспертом по идентификации кораблей. Всякий раз, заметив на горизонте крейсер или другой военный корабль, он безошибочно называл их имена. Каждый корабль имеет некоторые мелкие особенности, отличающие его от остальных кораблей того же класса. Как все они умещались в голове у нашего рулевого – ума не приложу. Тем утром он был определенно в ударе.

– Вон там «Эребус», сэр, 15-дюймовый монитор. А это крейсер класса «Колонии», да, думаю, это «Маврикий».

– Вижу в воде обломки слева по борту, сэр, – доложил наблюдатель, стоявший на крыле мостика.

– Спасибо, Магуайр. – Корни и Пик синхронно подняли бинокли.

– Боже правый, это же американский планер!

Мы подошли ближе и стали с тоской разглядывать печальную картину. В воде рядом с обломками плавали темно-бордовые береты, ставшие безмолвными свидетелями человеческой трагедии, которая в ночной суматохе осталась незамеченной. Мы взяли курс на юг и по пути увидели еще два полузатопленных планера. Оставалось только строить предположения о том, как повлиял жестокий шторм на других участников операции.

От мрачных мыслей нас отвлек разорвавшийся неподалеку тяжелый снаряд. В сотне ярдов за кормой в небо взметнулся внушительный фонтан воды. Неплохо стреляет, гад. Но кто это был? Первым делом подозрения пали на «Эребус», но он выглядел вполне невинно. Затем кто-то заметил вспышку на мысе Мурро-ди-Порко, находившемся в пяти милях от нас. Это вела огонь береговая батарея противника. Но как же быстро они определили расстояние! Снаряды падали в воду в опасной близости от нас – один из них разорвался всего лишь в каких-то 50 ярдах за нашей кормой.

Командир соединения приказал резко менять курс и уходить из опасной зоны. Одновременно мы заметили, что он передает сигнал на «Эребус». Почти сразу же его мощные орудия открыли огонь. Мы навели бинокли на вражескую батарею и с удовольствием констатировали, что уже через минуту огонь с берега прекратился. Оставалось только вежливо поблагодарить «Эребус» за помощь.

Теперь у нас был приказ найти подходящее место на якорной стоянке, остановить машины и дать одной вахте отдохнуть, пока еще есть такая возможность. Последние слова оказались пророческими.

Было 10.10, когда появились первые пикирующие бомбардировщики. Мы знали, что, пока не будут захвачены ближайшие аэродромы, люфтваффе будет иметь превосходство в воздушном пространстве над берегом. Наши истребители с Мальты не могли оставаться в воздухе достаточно долго, чтобы обеспечить эффективное прикрытие, поэтому мы были даже несколько удивлены, что немецкие самолеты появились так поздно.

Первым сигналом об атаке с воздуха стал грохот «пом-помов» и появление в небе рядов черных точек. Корни как раз находился внизу – поспешно ел поздний завтрак. Он вбежал на мостик как раз в ту минуту, когда я нажимал кнопку тревоги. К нам пикирующие бомбардировщики не приближались – они направлялись к якорной стоянке примерно в двух милях от нас. Поэтому в разыгравшемся действе мы оставались зрителями, но занимали места в первых рядах партера. Очень скоро небо оказалось усыпано черными пятнами вспышек разрывов зенитных снарядов. Мы слышали два взрыва и увидели дым, поднимающийся над подбитым кораблем намного южнее нас. Но далеко не всем самолетам удалось уйти безнаказанными. Мы видели, как один из них рухнул в море, а второй, отчаянно дымя, скрылся в западном направлении. Мы не участвовали в сражении – слишком велико было расстояние. Можно было только наблюдать.

Мы оставались в боевой готовности весь день, но налеты носили нерегулярный характер. У вражеских летчиков, казалось, была одна цель: налететь на якорную стоянку с запада, надеясь, что их приближение останется незамеченным и, значит, появление будет внезапным, сбросить свой смертоносный груз и сразу же удалиться в восточном направлении, чтобы, совершив большой круг, вернуться на остров. Дважды мы открывали огонь, но, поскольку бомбовые удары были направлены не на нашу флотилию, расстояние оставалось большим и успеха мы не достигли.

Ближе к вечеру командир получил приказ вести флотилию к борту корабля «Булоло» – штабного судна, несущего флаг контр-адмирала Т. Х. Траубриджа. Там нас снабдили подробными инструкциями, касающимися ночного патрулирования, и после недолгой стоянки мы отправились на поиски спокойного места, где можно отдохнуть до темноты.

Устрашающий рев моторов, донесшийся со стороны берега, предупредил нас о следующей атаке. На этот раз мы попали! Теперь мы находились в самом центре мишени. Флотилия рассеялась, и Пик приказал вести независимый огонь из всех орудий. Я подбежал к «викерсу» по правому борту. Навигационных задач у меня не было, так что я вполне мог и пострелять.

Пулемет отчаянно плясал у меня в руках, посылая очередь за очередью в приближающиеся самолеты, которые заполнили собой все небо. Вокруг стоял невообразимый рев и грохот. Заслышав раздавшийся неподалеку свист падающей бомбы, я вспомнил, что не надел каску. Я присел – спрятался за фанерным мостиком, затем сообразил, что веду себя глупо, схватил с полки каску и снова вернулся к орудию. В одно мгновение два магазина опустели. Я принялся их поспешно менять, одновременно лихорадочно озираясь – куда стрелять. Я отлично знал, что в подобной ситуации пулеметы будут эффективными, только если мне очень повезет, но это в общем-то роли не играло. Это было так здорово – самому участвовать в боевых действиях, а не только подбадривать команду.

Летящий высоко бомбардировщик сбросил серию бомб, полетевших прямо на нашу флотилию. Мы увидели, как приподнялась корма 657-й, а потом лодка неожиданно исчезла в огромном фонтане воды, поднявшемся из-под нее. Затаив дыхание, мы следили, как взметнувшаяся в воздух вода снова рушится вниз. Какое облегчение!

657-я все так же идет вперед. Корни подошел вплотную.

– У тебя все в порядке, Дуг? – проорал он.

– Четверо раненых в корме, открылась небольшая течь. Это оказалось слишком близко, чтобы обойтись без последствий, – ответил Мейтленд.

– «Спитфайры!» – раздался вопль Дея, ни на минуту не покидавшего орудия Х. – Прилетели «спитфайры», сэр! – радостно вопил он, задрав голову в небо и прикрывая рукой глаза.

Некоторое время мы с волнением следили за идущей в небе схваткой. Неожиданно один из истребителей явно потерял управление, совершил странный вираж и полетел прямо на нас. Момент был ужасным. Смысла двигаться не было – все равно не успеть, хотя лично мне больше всего хотелось немедленно прыгнуть в море. Я ни минуты не сомневался, что он рухнет прямо на нас. Во рту пересохло, мне отчаянно хотелось зажмуриться, но я не мог отвести глаз от неотвратимо приближающейся смерти.

Подбитый самолет быстро снижался и в конце концов упал в воду всего лишь в 50 ярдах от нас. Когда вода успокоилась, на поверхности остались лишь мелкие обломки – и ничего больше. Искать летчика не было ни малейшего смысла.

Атаки «Ju-88» и «Do-217» продолжались до самого вечера. Это был чрезвычайно неприятный период. Воздушное прикрытие было неэффективным. Уже горело два судна, почти скрытые черными столбами дыма – наглядное свидетельство успеха немецкой авиации. Командир отправил 657-ю к плавучему госпиталю «Таламба» передать туда раненых. Лучше бы они остались на 657-й, потому что на следующий день «Таламбу» бомбили и один из них погиб.

В 19.30 флотилия снова собралась в полном составе и мы, как и было предписано, отправились на патрулирование в район Катании. Представлялось вполне очевидным, что у Асид-Норт-Бич ночью будет жарко, поэтому мы не испытывали особых сожалений, покидая это место.

Позже наши предположения переросли в уверенность, поскольку, находясь на большом расстоянии, мы имели возможность наблюдать все признаки жестокого налета авиации противника на Асид-Норт-Бич. Приглушенные взрывы, следы трассирующих снарядов, а над Аугустой и Сиракузами клубы черного дыма – это уже поработали самолеты королевских ВВС. Наша очередь подошла при первых лучах солнца, когда мы повернули на юг, чтобы вернуться к Асид-Норт.

Справа по курсу появился «Ju-88» и, пролетев вдоль нашей колонны, сбросил серию из восьми бомб, правда, все упали в воду довольно далеко. Еще две атаки были произведены одиночным самолетом противника, летящим очень низко, и каждая лодка флотилии получила возможность открыть по нему огонь. Мы на 658-й результата не заметили, но артиллеристы 660-й – последней лодки в колонне – утверждали, что самолет был сбит.

Вернувшись к берегу, мы получили приказ вести патрулирование якорной стоянки и следить за возможным появлением немецких подводных лодок. Поступила информация, что они подошли в этот район. Наши двигатели уже работали на протяжении 36 часов без перерыва, и мы начали ощущать нехватку топлива. Поэтому в 11.00 мы получили приказ идти к танкеру «Эмпайр Ласс» и получить необходимые 3000 галлонов бензина.

Заправка всегда была занятием монотонным и до крайности неблагодарным. К сожалению, не обходилось без неприятных случайностей, поскольку в процессе ее требовалось строгое соблюдение правил, которые соблюдать категорически не хотелось. Все электрические цепи должны были быть обесточенными, и лодка оставалась безжизненной все время, пока горючая и взрывоопасная зеленая жидкость медленно текла в баки. Она действительно текла очень медленно, к немалому раздражению команд и танкера, и принимающего топливо корабля.

Существовал приказ, что каждая капля поступающего на борт бензина должна проходить через фильтры из замши, чтобы в баки не попала вода, способная в критический момент стать причиной поломки. Команде танкера, естественно, хотелось избавиться от нас как можно скорее, и они имели возможность перекачать под давлением эти пресловутые 3000 галлонов, можно сказать, в мгновение ока. Необходимость фильтрации растягивала этот процесс на два с половиной часа. Нельзя сказать, чтобы мы особенно стремились оставаться так долго у борта танкера. Все-таки воздушные налеты повторялись с удручающей регулярностью каждые полчаса. И все время бункеровки мы не чувствовали себя в безопасности. Разорвавшегося поблизости снаряда могло оказаться достаточным, чтобы бензин воспламенился и «Эмпайр Ласс» вместе с нами вознесся на небеса. Далее последовало три мирных часа, во время которых свободные от вахты моряки смогли поспать. Но только время пролетело до обидного быстро, и подошел час возвращения во флотилию для продолжения патрулирования.

На этот раз события развивались довольно быстро. Мы только заняли свое место в строю, когда со стороны берега в нашу сторону направились шесть самолетов. Они приближались с кормы.

Это «FW-190», Пик, я не ошибся? – крикнул Корни.

Мы быстро разобрались, что атака направлена именно на нас. Так что предстоящее сражение должно было развернуться между нами и противником. Какой великолепный шанс! Артиллеристы уже деловито проверяли орудия. За последние два дня они многому научились.

Пик поднял громкоговоритель и отдал приказ:

– Все орудия выбирают цель независимо. Открыть огонь!

Открыв огонь раньше, чем первый «фокке-вульф» устремился вниз для атаки, Пик затруднил для противника прямой подход. Летчик слегка накренил самолет влево, вместо того чтобы пролететь прямо над нашими головами. Заговорили пулеметы, но благодаря наклону пули летели в воду – в нескольких ярдах от левого борта. В какой-то момент вражеский самолет оказался в прицеле эрликона и старший матрос Дей выпустил длинную очередь, разнесшую в щепки фюзеляж. Осколки дождем полетели в воду, хвост самолета как-то странно обвис, после чего «фокке-вульф» с ревом рухнул в море, вызвав бурю восторга на 658-й. Другие самолеты, очевидно не вдохновленные судьбой ведущего и напуганные плотностью зенитного огня, открытого пятью канонерками, не стали развивать атаку и отвернули к берегу. Третий по счету в строю на несколько мгновений замешкался – задержка оказалась для него роковой. Одна из дог-ботов открыла по нему огонь из эрликона. С дымящим двигателем он потянул к берегу, но врезался в ближайший холм и взорвался. Атака завершилась. 658-я записала на свой счет первую победу. Юный Дей стал героем дня. Его окружили товарищи, наперебой обещая ему отдать на следующий день свою порцию вина.

В этом патруле мы впервые проникли несколько дальше в Мессинский пролив. Ожидалось, что вот-вот начнут прибывать торпедные катера противника. Они пойдут или из Неаполя через пролив, или из Бари, Бриндизи и Таранто вокруг каблука «итальянского сапога». Кроме того, через пролив могли пойти суда с подкреплением из Италии. Поэтому весь пролив разделили на ряд патрульных зон, чтобы несколько флотилий могли действовать одновременно, не опасаясь атаковать друг друга в темноте.

Обычно небольшие зоны в середине пролива становились вотчиной малых торпедных катеров – «восперов» или «элко», [7]7
  « Элко» катер американской постройки, водоизмещение 51,1 т, длина наибольшая 24,48, ширина 6,28 м, осадка 1,54 м. Двигатели «Паккард» 3 х 1200 л. с., скорость хода максимальная 38,4 узла.


[Закрыть]– которые были меньше и быстрее, а значит, являлись более трудной мишенью для береговых батарей. Район С, куда мы в ту ночь были назначены, был как раз центральным, контролирующим выход из пролива и также направление вероятного подхода флота с востока. Радарное наблюдение велось по очереди каждой лодкой, что намного увеличивало район поиска и вероятность перехвата противника. Но мы снова, как и раньше, не обнаружили никаких признаков судоходства. Ночь прошла спокойно.

Вернувшись к Асид-Норт, мы сразу же направились к «Эмпайр Ласс» и были атакованы раньше, чем начали присоединять шланги. Получить топливо всегда следовало пораньше, потому что так можно было спокойно приготовить обед, и распорядок дня не нарушался. Нам повезло заполнить цистерны пресной воды с одного из судов типа «либерти», потом получили хлеб и другие продукты со штабного судна «Булоло». За три дня у нас кончились свежие продукты, и меню стало очень уж невкусным и однообразным. Люди устали – в команде начало ощущаться напряжение. Однако успешные действия против авиации противника и сопутствовавшая нам до сей поры удача – все же нам пока удавалось избегать повреждений – еще удерживали моральный дух на должной высоте.

Видимо, власти предержащие тоже заметили, что флотилия постоянно находится в деле. Поэтому с «Булоло» поступил приказ бросить якорь у берега и отдыхать до 20.00. Это означало более или менее твердую гарантию, что нас никто не побеспокоит. И действительно, если не считать двух или трех ложных тревог, мы провели мирный, спокойный день, и все почувствовали себя лучше.

В 20.00 (это было 12 июля, то есть после дня Д прошло двое суток) мы услышали новости, которых ждали уже давно и с нетерпением. Разведка сообщила об обнаружении двадцати или тридцати торпедных катеров, направляющихся на юг через Мессинский пролив. Похоже, вскоре нас ожидало развлечение!

Взбудораженные этой новостью, мы испытали нечто среднее между разочарованием и облегчением, так и не встретив наступившей ночью противника. Но события следующего утра явились некоторой компенсацией. На пути в район патрулирования 659-я и 662-я отделились от флотилии для выполнения специального задания. Они должны были идти в Аугусту с десантным кораблем «Алстер Монарх», чтобы прикрывать высадку войск внутри обширной гавани. Об их приключениях мы почти ничего не знали, но позже стало известно, что противник оказал упорное сопротивление высадке, 659-я (лейтенант Боб Дэвидсон) была отправлена за боеприпасами, а 662-я (лейтенант Том Блай) – в Сиракузы. По пути она подверглась десяти (!) атакам пикирующих бомбардировщиков. Гордон очень красочно и подробно живописал происшедшие с ними события. Не приходилось сомневаться, что опыт он получил нешуточный, хотя и неприятный. А тем временем 659-я прочно и надежно села на грунт в одном из уголков гавани Аугусты, и все усилия ее командира снять лодку с мели оказались тщетными. Трудно себе представить более неприятное положение для командира лодки, чем оказаться неподвижной мишенью всего лишь в нескольких сотнях ярдов от вражеской береговой батареи. К счастью, была темная ночь, а гарнизон Аугусты был слишком занят отражением атаки на суше, чтобы беспокоиться по поводу маленькой лодки, по недоразумению застрявшей в гавани.

Поэтому на следующее утро по пути мимо гавани Аугусты мы были остановлены сигналом с крейсера «Ньюфаундленд». Нам сообщили, что большая часть Аугусты все еще остается в руках противника, однако нам следовало войти в гавань и оказать все возможное содействие 659-й. До нас из города доносились звуки артиллерийской канонады и периодические выстрелы из легкого оружия. В остальном картина казалась вполне мирной.

Аугуста имела обширную бухту с современными причалами и ремонтными мастерскими. Поэтому для союзников было очень важно захватить именно ее.

Мы подошли на малом ходу к проходу в волноломе и обнаружили, что боновое заграждение открыто – людей нигде не было видно. К 8.00 мы прошли через вход, после чего командир флотилии (теперь он находился на 660-й) приказал нам ждать, а сам направился к 659-й, которая виднелась справа по борту недалеко от блокгауза.

Ожидая, мы подошли к большому лихтеру (в гавани их было несколько) с зенитными орудиями на борту. Таких на акватории было несколько. Очевидно, его ночью в спешке бросили, не позаботившись об уничтожении ценного и секретного оборудования, которое могло попасть в руки противника. Орудия (в основном это были «бреды») были укомплектованы ремонтными инструментами, запчастями и боеприпасами. В каюте под палубой остались секретные документы, содержащие набор сигналов. Мы сняли три «бреды», за что на следующий день получили искреннюю благодарность офицеров базы. А в 11.00 мы увидели входящее в гавань торговое судно под английским военно-морским флагом. Это был «Антверпен», имевший на борту отряд «Глаттон» – людей, специально подготовленных для приема управления гаванью после ее взятия.

На судне находился персонал базы во главе с ответственным офицером. Наша флотилия сразу же поступила в его распоряжение и приступила к буксировке лихтеров с оборудованием и перевозке людей с «Антверпена» на берег.

Несколько кораблей безуспешно пытались стянуть 659-ю с грунта – но она села основательно. В конце концов удача улыбнулась мощному эсминцу, и лодка после небольшого ремонта вернулась в строй. Впоследствии эта мель была названа тропою Боба по имени командира 659-й Боба Дэвидсона.

Весь день сопровождался атаками «FW-190», однако они не были слишком уж настойчивыми. К вечеру они стали проявлять больше назойливости, а два из них выбрали именно нас объектом своего пристального внимания. Мы как раз пришвартовались к бую в «спокойном» уголке гавани и пригласили в кают-компанию гостей с базы на чашку чаю. Когда раздался зловещий свист бомб, я вскочил на ноги, а Пик сразу устремился к люку, чтобы управлять огнем. Должен признаться, меня потрясла выдержка одного из наших гостей – летчика. Он продолжал как ни в чем не бывало отхлебывать чай и даже не прервал своего пространного монолога.

Пик и я выскочили на мостик. Рев авиационных моторов становился с каждой секундой все громче – мы увидели два «фокке-вульфа», делающие круг для второго захода. Они шли низко, наверняка намереваясь на этот раз пустить в ход пулеметы. Стрелок эрликона – «везунчик» Дей – уже был на месте и спокойно ждал, когда самолеты окажутся на нужном расстоянии. Вот наконец он открыл огонь и начал посылать трассирующие очереди в сторону ревущих монстров.

Первый черный короткокрылый истребитель сделал резкий вираж и ушел вправо, но второй двигался прямо на нас, быстро приближаясь со стороны кормы. Но раньше, чем летчик успел открыть огонь, на носу и крыле самолета появились черные пятна, вниз полетели осколки, и через мгновение весь фюзеляж, словно по волшебству, оказался охваченным языками пламени. Вражеский самолет прогрохотал над нашими головами и, объятый пламенем, пронесся дальше, напоминая обезумевшую муху, случайно попавшую в огонек свечи. Пролетев еще с полмили, он рухнул в воду. И снова Дей оказался героем дня.

Спустя два часа на нас была произведена еще одна яростная атака. Бомбы сыпались со всех сторон, но мы, словно завороженные, снова остались невредимыми.

В 19.30 поступил приказ следовать во внутреннюю гавань к причалу, откуда Корни предстояло отправиться на доклад к ответственному офицеру. Вернувшись, он рассказал нам новости, причем мы даже не сразу поняли, как к ним следует относиться. Немцы контратаковали, и существовала вероятность, что они ночью войдут в порт и снова его захватят. Чтобы не рисковать людьми, ответственный офицер [8]8
  Ответственный военно-морской офицер осуществляет управленческие функции в порту. (Примеч. пер.)


[Закрыть]решил вечером уйти из гавани и вывести все корабли, кроме (немаловажное, на мой взгляд, уточнение) 658-й. Мы должны были оставаться у причала всю ночь и вывезти войска, которые могут подойти с арьергардных позиций.

Остальные корабли 20-й флотилии вечером покинули гавань. На борту 663-й, кроме команды, находилось 125 человек, а на борту 660-й – 60. Имея на борту беспрецедентное число пассажиров, 663-я испытала нешуточные трудности по пути в Сиракузы, но благодаря умелому судовождению под руководством Томми все-таки добралась туда. Правда, участники этого путешествия еще долго вспоминали о нем как о самом страшном ночном кошмаре. Палуба была так плотно забита людьми, что только первые номера орудийных расчетов могли оставаться у орудий, для остальных там просто не находилось места. Даже самый незначительный поворот приводил к опасному крену, а швартовка у причала Сиракуз и вовсе оказалась зрелищем не для слабонервных. 660-я всю ночь оставалась в море, ее командир решил не рисковать.

Мы получили приказ не открывать огонь во время возможных воздушных налетов, чтобы не обнаружить своего присутствия. Мы воспользовались этим, чтобы дать людям отдохнуть. И действительно, в ту ночь нам удалось отоспаться. Только на рассвете мы заняли места по боевому расписанию, и эта предосторожность оказалась исключительно своевременной, потому что в 6.00 возобновились налеты. Однако город теперь не подвергался опасности быть снова захваченным противником (мы слышали, что «Монти» организовал один из своих знаменитых артиллерийских барражей), и корабли начали возвращаться в гавань.

Интенсивность их прибытия не могла не ошеломить. Сплошным потоком шли танкодесантные корабли, отличающиеся от всех других высокими, агрессивно вздернутыми носами, которые открывались при приближении к берегу. Наша задача заключалась в передаче им сигнала о том, что воздушное прикрытие в этом районе очень слабое, поэтому зенитчики должны нести постоянную вахту. Все присутствующие смогли убедиться в этом ровно в полдень, когда подразделение из 24 «Ju-88» произвело атаку, повредив несколько кораблей. Только в 20.15 мы сумели добраться до облюбованного нами швартовного буя, а через два часа снова поступил приказ обеспечить подход к берегу очередного конвоя танкодесантных кораблей.

Ночь была непроглядно черной, и, учитывая, что акватория уже была занята прибывшими днем кораблями, задача представлялась нелегкой. Тем не менее мы с ней справились – приняли конвой за пределами бонового заграждения и привели его за собой к участку побережья, где предстояла высадка. Почти сразу же начался очередной налет, показавшийся нам сущим адом: из невидимых в темноте самолетов сыпались бомбы, а все корабли в гавани вели яростный огонь по незваным пришельцам.

Когда мы распрощались с новоприбывшими, уже наступила глубокая ночь. В полночь мы доложили ответственному офицеру о выполнении задания и получили новый приказ – патрулировать за пределами гавани до рассвета. Это был повод с облегчением вздохнуть – за пределами гавани, судя по всему, было гораздо спокойнее, чем внутри. Мы снова прошли боновое заграждение и приступили к патрулированию.

На следующий день мобильная база прибрежного флота, которой в будущем предстояло стать нашей постоянной спутницей в разных портах, начала работать. Коммандер Роберт Аллан (позже коммандер Р. А. Аллан – кавалер орденов «За выдающиеся заслуги» и Британской империи 4-й степени, член парламента), с которым мы познакомились в Боне, командовал вовсю. Он устроил базу в замечательном уголке гавани с удобными причалами.

Он подобрал хорошую команду, и они вместе решали большинство возникающих вопросов. На этой стадии ремонтные мастерские еще не развернулись, но, как это ни странно, у нас почти не было проблем с двигателями, хотя они постоянно работали. Поэтому мы подходили к причалам базы, когда следовало получить продовольствие или боеприпасы, но стоять предпочитали у своего любимого швартовного буя в удаленной части гавани недалеко от берега, покрытого красивыми виноградными лозами.