Текст книги "Много дней лета"

Автор книги: Леона Шелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Клара кивнула головой.

– Но с годами я стал по-другому относится к прошлому. Кем я был? Высокомерным юнцом, возомнившим себя главой семьи и защитником матери, считавшим себя вправе прогнать отца. А ведь, возможно, они еще долгие годы жили бы счастливо. Отец уже не был молодым бесшабашным цыганом, он остепенился, стал мудрее. И еще: я не понимал, что страсть наперекор доводам разума порой соединяет совершенно противоположных по характеру людей. Я допустил первую серьезную ошибку, – мрачно сказал Висконти. – А вторую – когда воспитывал сестру, чересчур рьяно следуя указаниям матери, которая боялась, что дочь повторит ее судьбу.

Впрочем, расскажу по порядку. Две старые тетки, единственные родственники матери, оставшиеся в живых к тому времени, узнали, что племянница навлекла позор на семью, снова связавшись с цыганом. Они отказали ей в материальной поддержке. Мы очутились в бедственном положении. Я стал единственным добытчиком денег, мне приходилось трудиться не покладая рук, максимально используя физические и умственные способности. Да, мы переживали очень трудные времена, я стал расчетливым, безжалостным не только к себе, но и к окружающим. Зато наша маленькая семья жила в достатке и пользовалась уважением соседей.

Потом я получил в наследство вот эти самые владения. После смерти матери я продолжал тщательно оберегать Глорию от любых неприятностей, словно она являлась наследной принцессой. Попытка оградить сестру от сложностей жизни превратилась в самоцель, и, очевидно сам того не замечая, а надоел сестре постоянным вмешательством в ее дела и фактически вынудил ее к бегству.

Леонардо выпустил руки Клары и рывком поднялся, будто не мог больше сдерживать боль раскаяния.

Девушка тоже поспешила встать. Ей было тяжело смотреть, как мучается гордый сильный человек. Она начинала уважать его. Мало кто отважится честно и самокритично оценить свои поступки.

Девушка прикоснулась к щеке Леонардо. Глупо пытаться отрицать то, что стало очевидным практически с самого начала. Она любит его и навсегда сохранит чувство, даже зная, что он никогда не ответит взаимностью.

– Не надо терзаться, – посочувствовала она, понимая, что Леонардо без труда прочтет ее тайные мысли, отразившиеся, словно в зеркале, в нежных любящих глазах. – Кто из нас не ошибается? Но разве у всех хватает мужества признаваться даже самому себе в своих ошибках? Ты же понял, что допустил промах, и при первой же возможности постараешься его исправить.

Мужчина обнял девушку за талию, и благодарная улыбка осветила его лицо.

Она не заметила, как пролетело время и наступили сумерки. Первые звезды заискрились на темно-лиловом небе. Клара знала, что, если бы Леонардо прямо сейчас захотел обладать ею, она не станет возражать. Она готова на все, лишь бы не исчезла светлая улыбка и мужественное прекрасное лицо не искажалось болью и тягостными переживаниями.

– Как только увижу Глорию, сразу объясню, что чувствую себя виноватым, и наши отношения станут иными.

– До или после того, как ты убьешь моего отца? – не могла не напомнить Клара. Ведь, в конце концов, она оказалась здесь только из-за того, что хотела спасти Билла от неминуемой расправы.

Но едва Клара напомнила об угрозе, как очутилась в крепких объятиях мужских рук. Ах, как ей хотелось всегда чувствовать их спокойную уверенную силу! И как бы доказывая несбыточность ее желания, Висконти опустил руки и отстранился, сделав шаг назад.

– Вот что я скажу тебе. Отныне ты совершенно свободна и можешь в любое время покинуть замок. Ты права не только насчет моих промахов в воспитании Глории. Ты справедливо заметила, что я такой же беспринципный человек, как и твой отец. И раз я решил исправлять допущенные ошибки, то попробую заняться и своим характером. А потому обещаю, что ни одного волоса не трону на голове Билла Хартли. Если рассуждать по справедливости, то в случившемся виноват не столько он, сколько я.

Висконти замолчал, словно колеблясь, стоит ли продолжать откровенные признания. Потом, тряхнув головой и, видно, решившись, продолжил:

– Я даже признаюсь, что поступил неискренне, когда настаивал на том, чтобы ты спала со мной, объяснив свой поступок боязнью за твою жизнь. Я прекрасно понимал, что женщине с таким сильным характером, как у тебя, мысль о самоубийстве никогда не придет в голову. На крышу я последовал за тобой из любопытства. Я слышал, как ты ворочалась и вздыхала в гостиной, не смыкая глаз. Затем вдруг решила зачем-то забраться наверх. Сознаюсь, что, увидев тебя, перегнувшуюся через перила, на минуту испугался и поспешил предотвратить несчастный случай, но не самоубийство. Однако, когда ты довольно убедительно начала разыгрывать слабохарактерную неврастеничку, я решил принять участие в спектакле.

На сей раз Клару не задели слова, хота каждый раз, когда она пыталась перехитрить Леонардо, он оставлял ее в дураках. Девушка не обижалась и не злилась, что ее планы мгновенно раскрывались, когда она сама самодовольно верила, что разгадать их практически невозможно. Девушка продолжала играть свою роль, не подозревая, что не она, а ее давно водят за нос.

Но Клару волновало другое. Леонардо сказал, что отпускает пленницу на волю. Мысль о том, что завтра она может навсегда расстаться с мужчиной, которого успела полюбить, казалась невыносимой.

Висконти довел ее до джипа и помог сесть в кабину. Что же такое? – думала она, ожидая, пока Висконти займет место за рулем. На первый взгляд ситуация складывается удачно. Тиран наконец разобрался, осознал ошибки и надеется на полное взаимопонимание и согласие с сестрой. А Билл? Ему тоже повезло. Он умудрился снова выйти сухим из воды. Замечательно! А что остается ей? Свобода, которую долго ожидала и за которую сражалась, ехидно ответил внутренний голос.

Но кое-что изменилось. Оксфорд, монотонная ежедневная работа, аккуратная, но скучная квартира казались Кларе тюрьмой, в которой она, не подозревая, провела большую часть сознательной жизни. И теперь Кларе не хотелось в заточение. Она желала быть рядом с любимым!

Леонардо сел рядом, завел двигатель, но перед тем, как отправиться в путь, повернулся к девушке и без тени улыбки произнес:

– Завтра утром ты можешь покинуть палаццо. Но я надеюсь, что ты останешься. Ты очень нужна мне, и, поверь, мне никогда так остро не хотелось, чтобы кто-то находился рядом. Устрой себе маленький отпуск. Предупреди Сильвию по телефону, что задерживаешься. – Он серьезно и очень внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь, видимо, прочитать ответ. – Стань моей женщиной. И, пожалуйста, не торопись отказывать. Ночь я проведу в комнате для гостей, чтобы дать тебе время подумать. И в следующий раз мы окажемся в одной постели, когда ты захочешь сама.

11

Когда джип подъехал к замку, Клара уже приняла решение.

Леонардо ни слова не сказал о своих чувствах, возможно, такая мысль даже не приходила ему в голову. Конечно, он просил пленницу остаться, потому что девушка ему нужна. Что ж, вполне достаточно. Ведь она любит Висконти, любит беспредельно.

Клара понимала, что возвращение на родину навсегда разлучит ее с самым дорогим человеком. Она обладала слишком трезвым рассудком и не надеялась, что мужчина, узнав о ее немедленном решении уехать, станет умолять девушку остаться, признаваться в вечной любви и в конце концов предложит руку и сердце. Глупо даже думать об этом. Если синьор Висконти надумает жениться, он подыщет жену благородных итальянских кровей, которая сводит мужчин с ума красотой. А кто она? Иностранка, не отличающаяся особыми достоинствами, которой приходится работать с утра до вечера, чтобы обеспечить приличное существование, к тому же ее отец – старый распутник.

Возможно, Леонардо нуждается в ее советах относительно сестры. Не исключено, что он желает обладать своей бывшей пленницей. Значит, на какое-то время между ними возникнет близость. Но когда наладятся отношения с Глорией, жизнь вольется в старое русло. Висконти, будучи гордым, сильным человеком, постарается избавиться от ее, Клары, присутствия. Только благодаря его минутной откровенности она узнала, что он не лишен слабостей, может пребывать в растерянности, становиться беспомощным и уязвимым. А своим присутствием она будет постоянно напоминать ему о неприятном эпизоде. К тому же рано или поздно Леонардо пресытится ею. Ее общество покажется ему скучным, начнет раздражать. И в конце концов он сделает так, чтобы она навсегда ушла из его жизни. Не стоит дожидаться унизительной развязки.

Останься ненадолго, на неделю например, а потом исчезни, не унижаясь, как бы ни было больно, как бы ни хотелось продлить счастье хоть на миг. Ты, конечно, уйдешь, но сохранишь прекрасные воспоминания, которые согреют душу до конца дней. Постепенно боль утраты утихнет, в памяти останутся сказочные дни и ночи, проведенные с любимым, – так убеждала себя Клара по дороге к замку.

Право, не стоит тратить драгоценные часы и притворяться, что она раздумывает над его предложением. Окончательное решение принято, и сейчас Леонардо узнает его. На протяжении обратного пути он не проронил ни слова, оставив девушку наедине со своими мыслями, и она ему была благодарна.

Стало темно. Молодые люди осторожно ступали по большим каменным плитам, чувствуя, как они, пропитанные за день солнцем, отдают им свое тепло.

Когда путешественники медленно подходили к массивным резным дверям, Висконти коснулся ее руки. Сердце на мгновение замерло. Двери ведут в сказку, которая скоро станет былью. Она обретет счастье, пусть на несколько дней, о чем даже не мечтала. Она будет любить, упиваться и наслаждаться короткими мгновениями блаженства.

А через неделю чудеса закончатся. И она улетит, чтобы не вынуждать Леонардо просить ее покинуть замок. Он ни в коем случае не должен догадываться, насколько глубоки ее чувства, чтобы при расставании он не испытывал вины.

И стараясь придать голосу беспечность, словно речь не шла о самом главном и долгожданном моменте в жизни, девушка сказала:

– Ты просил подумать о том, чтобы задержаться у тебя ненадолго. Так вот, я решила…

Договорить она не успела, потому что тут случилось нечто настолько неожиданное, что Клара замерла, открыв от удивления рот.

Двери распахнулись, в глаза ударил яркий свет. Появилась экзотическая, длинноногая фигурка, стремительным вихрем подлетевшая к Леонардо и повисшая у него на шее.

Ну, конечно же, это Глория, догадалась девушка, отойдя в сторону, потому что брат, широко раскинув руки, заключил сестру в объятия. Ее блестящие черные волосы были заплетены в толстую косу, подобно змее извивающуюся по спине, опускаясь ниже талии. Ее аппетитную стать обтягивали синие джинсы и майка с выцветшим рисунком. Глория быстро затараторила по-итальянски, не замолкая ни на секунду, словно не могла удержаться от словесного водопада.

– Говори, пожалуйста, по-английски. – Так радостно и счастливо еще ни разу не звучал голос хозяина. – У нас гости. – Он нежно освободился от ее рук. – И, будь добра, уйми эмоции, а то боюсь, что в избытке чувств ты просто задушишь меня.

– О! Конечно! – Девушка обернулась, и ее глаза цвета черной спелой вишни с благожелательным любопытством устремились на Клару. Глория выглядела весьма привлекательно, не удивительно, что ради нее Билл изменил своим правилам. – Значит, он вас похитил? О, Лео! – Она снова обняла брата. – Злой ты человек! Неужели ты способен запереть пленницу в сырой холодной темнице и посадить на хлеб и воду?

По описанию Висконти Клара представляла его сестру совсем другой особой, напоминающей приторно сладкий чай со взбитыми сливками. Но сейчас Глория походила на искристое пенящееся шампанское. И, честно говоря, такой нравилась Кларе гораздо больше. Девушка вернулась целой и невредимой, без каких-либо признаков страданий или печали на хорошеньком юном личике. Старший брат за время ее отсутствия простил непослушное дитя, осознал ошибки, и отныне будет по-иному относиться к ней. Итак, конфликт разрешился. Но почему вместо облегчения и радости она испытывает опустошенность и ноющую боль в душе?

– Глория, успокойся же наконец. – Леонардо снова высвободился из ее восторженных объятий. Клара видела, каких усилий ему стоит сохранять вид строгого, но справедливого воспитателя. – Ты выпорхнула из родного гнезда смиренным чистым ангелочком, а спустя несколько дней явилась в обличии озорной уличной девчонки. Я слишком рад твоему возвращению, и благодари Бога, что на этот раз твоя выходка сойдет тебе с рук. Но я не желаю, чтобы повторялись подобные истории.

– Извини. – Глория с виноватым видом прикусила полную нижнюю губу. – Я не думала, что ты станешь очень переживать из-за моего внезапного бегства. Я так давно мечтала об этом, и он…

– Кстати, а где Билл Хартли?

Неожиданно в голосе Висконти зазвучал металл, и Клара поняла, что, возможно, он простил сестру за перенесенные волнения, однако ее отца, воспользовавшегося наивностью девушки, только начинающей открывать мир, вряд ли ожидает снисхождение.

Глория, округлив сияющие глаза, быстро ответила:

– О да! Он здесь! Он сразу передал мне сообщение, что, взбешенный исчезновением, ты похитил его родную дочь и требуешь, чтобы мы незамедлительно возвратились.

Клару передернуло. Часа два назад Леонардо поклялся не причинять вреда Биллу, значит, обещание сдержит, ибо привык отвечать за свои слова. И тем не менее предстоящая встреча мужчин не сулила ничего хорошего.

– Где он? – Первые слова, произнесенные Кларой за все время.

По-видимому, она слишком волновалась и не справилась с голосом. Вопрос прозвучал почти агрессивно, словно дочь Билла обвиняла в случившемся Глорию. Очевидно, именно так истолковал ее тон Висконти, потому что посмотрел на нее удивленным взглядом, явно осуждая Клару.

– Он ждет вас в доме. Мы не знали, когда вы вернетесь с прогулки, и попросили подать ужин, – оживленно объясняла девушка. – Билл Хартли и Клаудиа сидят в гостиной и беседуют, как старые добрые знакомые за бутылочкой коньяка.

Леонардо взял сестру за руку и широкими шагами направился в замок. Клара поспешила за ним. Да, Клаудиа – дама в возрасте, судя по всему, обладает легким добрым характером, относится к тому типу женщин, которых Билл предпочитал до тех пор, пока не встретился с Глорией.

Если бы отец не нарушил правила, которого придерживался лет десять, то не произошли бы столь головокружительные события, Клара не познакомилась бы с итальянским синьором и не влюбилась в него за несколько дней слепо и безнадежно. А этот сущий дьявол в одно мгновение опять совершенно изменился. Он вновь вел себя так, будто Клара для него не существовала, и он никогда не открывал перед ней своего сердца, не делился переживаниями и сомнениями и не говорил, что нуждается в ней, хочет ее…

Сердце, бедное женское сердце, разрывалось от боли. Девушка молча плелась следом за оживленно беседующими родственниками. Она чувствовала себя как старый преданный пес, который хранит верность хозяину даже после того, как тот бросил его.

Они вошли в уютную гостиную на первом этаже, которую Клара обнаружила вчера во время прогулки по замку. Клаудиа неслышно выскользнула из комнаты. А Билл, сидевший возле камина, медленно поднялся и поставил на стол рюмку. В отличие от служанки он выглядел совершенно спокойным. Впрочем, он никогда не стеснялся своих поступков и, судя по всему, не собирался приобретать эту дурную привычку.

Что ж, по крайней мере, отец одет вполне прилично, обычно он представал перед ней в небрежном виде, отметила Клара. Чистые бежевые брюки, голубая рубашка, пусть не совсем новая и немного выцветшая, но выглаженная, не заляпанная краской, как прежде. Длинные, седые, по-прежнему густые волосы были собраны в хвостик, перевязанный шнурком. Приобретенный загар очень шел Биллу, сглаживая его немногочисленные морщины и подчеркивая яркую голубизну глаз.

Отец устремил на дочь внимательный взгляд, но, видимо, убедившись, что следы побоев отсутствуют и она не тащит за собой прикованную к ноге тяжелую цепь, тут же отвернулся и решительно направился к Леонардо. Он заговорил по-итальянски довольно бегло, но, скорее всего, весьма безграмотно.

Волна негодования захлестнула Клару. Нет, она никому из мужчин не позволит игнорировать ее! Она отказывается играть вторые роли.

– Говори по-английски! – приказала девушка. – Я тоже имею право знать, что происходит. И не пытайся делать вид, что не замечаешь меня. – Последние слова адресовались лично хозяину замка, но, видимо, Билл принял их на свой счет.

Он развернулся к дочери и протянул руки:

– Клара, извини меня. С тобой все в порядке? Он не обижал тебя? – Отец крепко сжал ее похолодевшие ладони, заискивающе глядя ей в глаза.

Она стиснула зубы, готовая разрыдаться, но сдержалась. Билл слегка встряхнул дочь за плечи, продолжая шутливо просить прощения. Мистер Хартли шагал по жизни твердо, уверенный, что волен поступать согласно своим желаниям, а если кто-то не разделяет его убеждений, то это его личные проблемы.

Висконти с мрачным видом прервал беспорядочный монолог Билла, обратившись к Кларе:

– Твой отец довольно красочно и точно описал мне, что сделает с человеком, который похищает невинных леди. Любопытно, не правда ли, учитывая случившееся? Ты не согласна со мной?

– А теперь послушай меня! – почти прорычал Билл, но Леонардо умерил его пыл, посмотрел на художника с такой убийственной неприязнью, что девушка содрогнулась. Зловещий угрожающий огонь сверкал в его черных взбешенных глазах.

Похоже, он преподаст отцу хороший урок, после которого самолюбие Билла не скоро оправится. Инстинктивно Клара пододвинулась ближе к отцу и неожиданно почувствовала, как тот обнял ее за плечи. Возможно, впервые в жизни она ощутила, что они – одна семья, единое целое.

В детстве Клара, естественно, не понимала странностей Билла. Затем ее отдали в пансион, почти лишив возможности общаться с отцом. А став повзрослей, решила, что время упущено и она вряд ли сблизиться с Биллом по прошествии многих лет. Да и он сам не скрывал облегчения, когда самостоятельная дочь объявила, что намерена жить отдельно и не желает вмешиваться в дела безалаберного родителя.

Подняв голову, Клара увидела нахмуренное, сосредоточенное лицо отца, пытавшегося достойно выдержать уничтожающий, презрительный взгляд Леонардо.

Юная Глория разрядила атмосферу злобного напряжения, строго приказав нежным голоском:

– Послушайте, вы, оба! Немедленно прекратите! Лео, если бы не Билл Хартли, ты, возможно, не скоро увидел бы свою сестру. Именно он убедил меня вернуться домой. Я сама не пошла бы на такой шаг. Мне было очень хорошо, мастер обучал меня интересным вещам…

– Обучал! – взорвался Висконти, побелев от ярости. – Так ты называешь то, что он с тобой делал?!

Безусловно, Билл не ангел и заслуживал наказания, но при виде разъяренного мужчины Кларе невольно стало страшно за отца.

– Отвечай! – Теперь мечущий молнии взгляд устремился на Глорию. – Какими интересными вещами ты занималась?

– Я учил юную леди живописи! – вступил в разговор Билл. – Авы о чем подумали? Впрочем, догадываюсь, принимая во внимание сообщение о вашем визите к моему агенту и безумную идею похитить мою дочь в качестве заложницы.

Минуту Леонардо ошеломленно молчал, затем обратился к сестре:

– То, что сказал художник, правда?

– Конечно. Тебя никогда не волновали мои желания. Единственное, чего ты хотел, – видеть во мне всегда послушную девочку, не смеющую перечить мудрому, строгому, но справедливому старшему брату. И когда я сказала, что мечтаю рисовать и стать художницей, ты даже не выслушал меня! – Глория с благодарностью посмотрела на Билла Хартли. – И когда всемирно известный мастер предложил мне заниматься в своей летней школе живописи, я с радостью согласилась, не раздумывая ни секунды. Билл даже не догадывался, что я сбежала из дома, ни у кого не спросив разрешения, и ты не имеешь права обвинять его в бесчестных поступках.

Теперь Висконти вопросительно посмотрел на отца Клары, и тот невозмутимо ответил:

– Я не совращаю неопытных школьниц. Однажды я сидел на скамейке и делал наброски, когда…

– … когда я подошла посмотреть, – быстро вмешалась Глория, – у нас завязался разговор. Ты находился на деловой встрече, а я, устав бродить по магазинам, обрадовалась знакомству с настоящим художником. А когда узнала, что передо мной сам Билл Хартли, была просто вне себя от восторга! Он рассказывал о художественной школе, где учатся студенты не только из Италии, но из Англии, Франции, Бельгии, других стран. Потом он предложил и мне попробовать свои силы. Я заранее знала, что ты меня не отпустишь, поэтому уехала не попрощавшись, оставив записку. Я не предполагала, что мой подозрительный братец не догадался связать имя знаменитости с моим желанием учиться живописи.

– А вы не соображали, приглашая совсем юную девушку в школу, что она не вправе принимать решение, не посоветовавшись с близкими?

Билл, делая вид, что не понимает, о чем идет речь, спросил:

– При чем тут возраст?.. Разве каждый человек не имеет права на собственный выбор? Если же вы имеете в вид, что я обучал девочку, зная, что она сбежала из дома, то вы глубоко заблуждаетесь. Лишь когда я получил сообщение от своего агента о вашей безумной выходке, мне стало известно, что Глория уехала в школу без предупреждения. – И вдруг он усмехнулся: – Хотя ваше поведение не столь безумно, учитывая мою репутацию.

В разговоре наступила пауза, которую нарушил Леонардо:

– Примите мои бесконечные извинения, вы, синьор Хартли, и вы, синьорита Хартли. – Официальный тон, холодная гордость во взгляде больно задели Клару. – Поскольку отправляться в путь слишком поздно, я попрошу прислугу приготовить вам комнаты для отдыха. А сейчас, если позволите, мы покинем вас. – С достоинством и некоторым высокомерием хозяин добавил: – Нам с сестрой нужно о многом поговорить… – И взяв Глорию за руку, он не спеша удалился.

Каким корректным и учтивым в одно мгновение стал синьор Висконти! Почему он обратился к ней официально-холодно «синьорита»? – с отчаянием думала Клара. Конечно, он давно не виделся с сестрой. За это время произошло много событий, естественно, им есть что обсудить. Но неужели трудно хотя бы одним словом или взглядом показать, что он помнит о своем приглашении и по-прежнему нуждается в ней?

С другой стороны, возможно, ситуация изменилась. Глория благополучно вернулась, пусть несколько изменившаяся, но здоровая и счастливая. У Леонардо появилась возможность исправить ошибки, совершенно по-другому построив отношения с сестрой. Ему, возможно, теперь не нужна ее, Клары, моральная поддержка, ее советы и даже ее тело, способное, пусть ненадолго, отвлечь от тягостных мыслей и приступов самобичевания…

– Трудно выразить, насколько я сожалею, что по моей вине тебя вовлекли в пренеприятнейшую историю, – обратился Хартли к дочери после ухода хозяев. – Хотя, признаюсь честно, я не особенно волновался за твое благополучие. Эдвард Джексон сразу проверил, что представляет собой синьор Висконти. Выяснилось, что он очень богат, пользуется уважением и вряд ли способен совершить проступок, который пошатнет его репутацию в обществе. Так что я был уверен, что он не причинит тебе никакого вреда. В какой-то момент я даже пожалел парня. – Билл улыбнулся и подмигнул дочери. – У моей девочки колючек не меньше, чем у дикобраза, а язычок острее, чем лезвие бритвы. Я сказал Эдварду, что Леонардо отправит тебя обратно еще до нашего с Глорией появления, чтобы снова вздохнуть свободно и насладиться миром и спокойствием в доме.

Билл взял рюмку с коньяком и приподнял ее.

– Хочешь немного?

Клара отрицательно покачала головой.

– Ну как знаешь, а я чувствую, что мне просто необходимо выпить живительной влаги. После последних событий и утомительной дороги, которые напоминали кошмарный сон, я никак не приду в себя. Как только Эдвард позвонил мне и…

– Так ему все-таки было известно, где ты? – прервала его дочь нахмурившись. – А мне он сообщил, что точным адресом не располагает, думает, что ты, скорее всего, усердно работаешь где-то в Италии.

Отец сделал большой глоток коньяка. Судя по всему, он нервничал, что явно на него не походило.

– Я запретил Джексону говорить обо мне. Дело в том, что в последнее время я всерьез занялся летней школой, которую организовал здесь на одной из ферм. Ах, какие там сказочные виноградники! Так вот, дети из бедных семей бесплатно проводят тут каникулы, помогают по хозяйству, занимаются рисованием, вместо того чтобы шляться по улицам, грабить беспомощных старушек, угонять машины. И неважно, что многие из них последний раз держали кисть в детском саду. Ты бы удивилась, если бы увидела, как буквально на глазах меняются ребята, чувствуя теплоту и заботу. В них пробуждается желание творить и созидать. Например, приметил я одного паренька, он далеко пойдет. Вырос он в трущобах, писал и читал с огромным трудом и даже не мечтал, что его примут в школу. Теперь я даже согласен оплатить его дальнейшее обучение в колледже, если у юного дарования появится желание продолжать образование.

– Папа! – На лице Клары расцвела улыбка, в горле запершило. Она гордилась гениальным отцом, но больше восхищалась тем, что у него всегда находились время и силы помогать тем, кого отвергло общество. Интересно, как бы отреагировал синьор Висконти, узнай он, в какой компании провела несколько дней его принцесса? – Все, что ты делаешь, в высшей степени интересно, но объясни, почему ты запретил Эдварду сообщить о своем местопребывании мне?

– Создание художественной школы держится в строгом секрете, – почти застенчиво сказал Билл. – Представь, она станет достоянием прессы, которая не оставляет мою личную жизнь без внимания. Ведь роль благодетеля совершенно не вписывается в мой имидж.

– Папа! – Дочь рассмеялась. – Не хочешь же ты сказать, что тебе нравится скандальная репутация?!

– Нравиться? – Он прищурил голубые глаза. – Да я горжусь ею! И время от времени даже стараюсь поддерживать ее. Чем больше вызывающих скандалов, тем лучше! Чему может порадоваться шестидесятилетний старик, если не вырезкам из газет, где он запечатлен на снимках полным сил, в обществе знаменитых красавиц?! – Билл залпом допил коньяк. – Только, пожалуйста, не думай, что я заводил какие-либо романы при жизни твоей матери. Я, конечно, не отрицаю, что заглядывался иной раз на красоток, но дальше этого никогда не заходило. Я знаю, ты не одобряешь мой образ жизни…

Отец внезапно замолчал, лицо его расплылось в улыбке. Дело в том, что в комнату вошла Клаудиа и что-то сказала по-итальянски.

– Кажется, комната для мен готова, так что я пошел. – Билл провел рукой по волосам дочери. – Завтра я отправляюсь обратно, причем как можно раньше. Мои сорванцы находятся без присмотра слишком долго. Кстати, могу подбросить тебя до аэропорта, если, конечно, ты не пожелаешь провести денек-другой в моей школе, – осторожно, словно боясь отказа, предложил художник.

– Хорошо, я подумаю. – Клара не знала, как сложится следующее утро: все зависело от того, попросил ли Леонардо ее остаться.

Девушка вернулась в спальню, где провела две ночи с хозяином замка. В душе еще теплилась надежда, что рано или поздно откроется дверь и войдет возлюбленный. Она провела в ванной, казалось, целую вечность, затем, чтобы не надевать рваную сорочку, накинула его шелковый халат, затянув талию широким поясом. Потом села в изголовье кровати, по-прежнему ожидая, что Леонардо, пусть даже поздно, но обязательно появится. Приятный мужской запах исходил от дорогой ткани, навевая волнующие воспоминания и терзая ее чувства.

Зачем она полюбила итальянского синьора? Сердце болит, тело так хочет быть рядом с ним! Клара вздохнула, представляя, как выглядел Висконти на берегу реки, и желание вспыхнуло с новой силой.

В три часа ночи она поняла, что ждать бесполезно. Вряд ли сестра с братом беседуют так долго. Леонардо не придет и не поделится с ней, чем закончился их разговор. Не спросит, согласна ли девушка задержаться у него в гостях. Впрочем, зачем? Теперь она не представляет никакого интереса для синьора Висконти.

Свернувшись калачиком и чувствуя себя жалким, брошенным существом, Клара попыталась уснуть, заранее догадываясь, что ничего не получится. И в самом деле, она не сомкнула глаз. Едва начало светать, она встала, надела серые брюки и блузку, которые привела в порядок Клаудиа, положила в сумку белье, ночную сорочку и, захватив жакет, вышла из комнаты, даже не окинув ее прощальным взглядом.

Девушка собиралась подождать отца внизу, во внутреннем дворике с фонтаном. Билл хотел встать рано, значит, скоро будет готов к отъезду. Что ж, тем лучше. Чем быстрее она уедет отсюда, тем легче забудет все, что связано с замком и его хозяином, если, конечно, возможно вычеркнуть из памяти столь для нее необычное приключение.

Глория благополучно возвратилась домой, конфликт уладился, дальнейшее присутствие Клары нежелательно. Конечно, зачем постоянно напоминать мужчине о том, чего он стыдится, о его минутной слабости?

К тому же ни один здравомыслящий брат не захочет подавать дурной пример младшей сестре, демонстрируя кратковременные связи с женщинами и открыто принимая любовниц в родовом замке. Значит, чем скорее мисс Хартли покинет эти стены, тем выгоднее для всех. Но она уедет, не унизив своего достоинства, и никто никогда не узнает, насколько глубоки ее чувства и мучительны переживания.

Ощущая свежее дыхание утренней прохлады, Клара вышла под сень аркады и, поставив сумку на каменные плиты, уставилась под ноги. Она не желала теребить раны, в последний раз оглядывая места, с которыми связаны дорогие воспоминания. Девушка еще недавно надеялась, что здесь пролетят ее самые счастливые, наполненные любовью дни и ночи.

– Значит, все-таки уезжаешь? – Полное равнодушие и холод в голосе подобно острому кинжалу вонзились Кларе прямо в сердце. Она обернулась.

Леонардо стоял в том же черном костюме, что и вчера. Похоже, он вообще не ложился спать. По крайней мере, его внешний вид явно свидетельствовал о бессонной ночи: серое от усталости лицо, тени под глазами, взлохмаченные волосы. Но ледяной взгляд, с презрением остановившийся на Кларе, на ее одежде, которая не нравилась ему, тут же убил робкие надежды.

Клара отвела глаза, не в силах видеть жестокое пренебрежение, отчетливо отразившееся на любимом лице. Если бы она заметила хотя бы намек на улыбку или тень благожелательности в огромных черных глазах, она бы бросилась к Висконти, забыв обо всем. Призналась бы, что готова находиться рядом с ним столько, сколько он пожелает.