Текст книги "Код соблазна"

Автор книги: Леона Шелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Кассандра и в самом деле работала, пока я не заглянул к ней и не отвлек. А теперь, если у вас деловой разговор, я могу удалиться.

Чарлина едва удостоила его взглядом.

– Нам хватит нескольких минут. После чего мы уйдем, и вы сможете продолжать ваше… времяпрепровождение.

– У нас есть хорошая новость, но ее в самом деле лучше обсудить наедине, – вставила Вивиан, и Берт почувствовал в этой женщине союзника.

Сейчас можно было бы уйти, потому что Чарлина, похоже, его не узнала. А раз так, то, возможно, удастся избежать скандала. Берт вопросительно посмотрел на Касси, и та чуть заметно кивнула, поняв его мысль. Теперь осталось только отыскать наилучший путь к отступлению.

– Не хочу вам мешать. – Берт слегка поклонился и двинулся к дверям.

Профессор Розуолл, поджав губы, следила за каждым его движением леденящим взглядом. Миновать ее было, все равно что кораблю разминуться с айсбергом.

Когда Берт поравнялся с ней, в глазах мисс Розуолл что-то вспыхнуло. И она уставила на молодого человека обвиняющий перст.

– Постойте… Где же я вас видела?

В голове Берта пронесся миллион возможных ответов – один глупее другого. Но он не успел и рта раскрыть, как Вивиан его опередила.

– Чарлина, а так ли это важно? Давайте обсудим это в другой раз, а сейчас перейдем к делу…

– Нет, постойте! – Старуха наморщила лоб, припоминая. – Та-ак, молодой человек! Да вы преподаете на кафедре социологии!

Берту было нечего ответить. Он только глуповато улыбнулся, чувствуя, как пол под ногами начинает крениться.

– Вот, значит, как, – протянула мисс Розуолл, делаясь похожей на злую ведьму из «Гензеля и Гретель». – А ведь всем хорошо известно, что профессорам запрещено вступать в интимные отношения со студентами и аспирантами! Не вы ли, Вивиан, недавно твердили мне, что наш университет – это не публичный дом? Неужели общие правила не распространяются на этого молодого человека?

Берт краем глаза заметил, как покраснела Касси. Проклятье! И во всем этом был виноват он один!

Вивиан тяжело вздохнула.

– Конечно, правила распространяются на всех. И я думаю, что мистер Уорринг поставит в известность своего декана.

Чарлина взглянула на Берта с глубочайшим презрением.

– Вы конечно же понимаете, что лучше пусть декан узнает все от вас… нежели от нас, мистер Уорринг.

Имя Берта она выговорила с отвращением, как если бы это было ругательство. Стиснув зубы, Берт выдержал ее взгляд не моргнув.

– Я понял вас, мисс Розуолл.

Старая дева важно кивнула.

– Не правда ли, забавно? Я явилась сюда обсуждать диссертацию о ритуалах ухаживания и удостоилась наблюдать эти ритуалы, так сказать, в действии.

Касси не издала ни звука, но на Берта эти слова подействовали как пощечина. Он чувствовал ее боль и обиду, как собственную. И самое ужасное, что ничем не мог помочь.

К счастью, Вивиан взяла инициативу в свои руки и теперь настойчиво подталкивала Чарлину к выходу.

– Пойдемте, мисс Розуолл. Мы обсудим все в понедельник.

– Возможно, нам нечего будет обсуждать в понедельник, – ядовито заметила Чарлина. – Все будет зависеть от того, как администрация факультета отреагирует на поведение мисс Росс. Я не исключаю возможности, что ей придется заканчивать аспирантуру где-нибудь еще, не в Эрлбери.

Касси прикусила нижнюю губу едва ли не до крови, подавив вздох… Может быть, даже стон. Берт знал, что для нее значит университет, и теперь готов был биться головой о стену от отчаяния. Что же он наделал? Ведь работа значит для Касси все!

У самой двери Вивиан обернулась и сказала подруге:

– Не падай духом. У тебя отличная репутация на факультете. Не думаю, чтобы один-единственный инцидент…

– Разве что с темой диссертации придется распрощаться, – закончила за нее Чарлина с таким нескрываемым ехидством, что Берт едва не зарычал.

Наконец дверь за двумя профессорами закрылась.

– Дайте мне знать, доктор Саммер, если ее тему все же примут к рассмотрению, – послышался удаляющийся голос Чарлины. – Я хотела бы поприсутствовать на защите. Судя по тому, что мы видели, это может быть… очень жизненная работа.

Она засмеялась, и Берт сжал кулаки.

Касси задвинула засов за незваными гостями, с потерянным видом прошла в гостиную и упала на диван. Берт бросился было к ней, но остановился.

После всего произошедшего вряд ли Касси будет рада его объятиям. Сегодня он уже совершил довольно ошибок, пора бы и остановиться.

Берт несколько секунд смотрел на женщину, лежащую на диване лицом вниз. Больше всего на свете ему бы хотелось улечься рядом и поцелуями утешить ее, заставить забыть обо всех неприятностях. Но не означало ли это только усугубить ситуацию? Касси и так придется теперь расплачиваться за его легкомыслие.

Лучшее, что он сейчас может сделать, – это уйти. Не просто уйти сейчас из ее дома. Нет, уйти из ее жизни, предоставить Касси самой себе. Пусть это будет трудно, но он заслужил такое наказание.

– Я лучше пойду, – произнес Берт, поворачиваясь к двери.

– Подожди… – глухо выговорила Касси в подушку.

– Чего еще ждать? За одно утро я уже причинил все возможное зло и тебе, и себе. Теперь опекунский совет наверняка мне откажет. Эта ведьма Чарлина не оставит меня в покое.

– Мне очень жаль, что все так получилось, – пробормотала Касси, не поднимая лица.

Берт дернулся, как от пощечины. Ей очень жаль. Конечно же ей очень жаль. Как она может не сожалеть, что поддалась минутному порыву и изменила собственным принципам?

– Меня ждет Хейзл. – Берт решительно направился к двери. Слова Касси гнали его прочь, как удары кнута. – Мы с сестрой должны обсудить происшедшее и что-нибудь придумать. Я… я пошел, Касси. Закрой за мной дверь.

Он отодвинул засов и спустился по ступенькам. Из дома не послышалось ни малейшего звука, говорящего о том, что хозяйка встала и заперла дверь. Наверное, она так и осталась лежать на диване лицом вниз, безучастная ко всему.

Скрипнув зубами, Берт вывел мотоцикл на дорожку и нажал на стартер.

Самое скверное, было то, что он чувствовал себя по уши влюбленным в Кассандру Росс.

Глава 13

Касси была очень рада, когда наконец наступило утро понедельника.

Прошедшее воскресенье оказалось худшим днем в ее жизни. После того как затих стрекот мотоцикла, она еще долго лежала на диване, не в силах подняться от беспросветного отчаяния. Он ушел, даже не прикоснувшись к ней, не поцеловав на прощание! Это был ясный, однозначный ответ на вопрос.

Касси знала, что влюбилась в Бертрама Уорринга. Также она знала, что ее любовь безответна и теперь придется жить страдая Бог весть сколько лет. Мир опустел, и единственный человек, который мог бы его наполнить, не захотел с ней остаться.

В тот вечер Касси рано легла спать, но в итоге пролежала без сна до самого утра, размышляя о своей жизни. И на рассвете ей наконец пришло в голову единственно возможное решение. То, что она еще могла сделать для Берта… и для Хейзл, чью судьбу поставила под угрозу, уступив своим мимолетным желаниям.

Она должна уехать. Подать заявление об уходе из аспирантуры и уехать из этого города. Тогда, может быть, скандал утихнет сам собой и Берт не потеряет места преподавателя. В конце концов, Касси не его аспирантка и административная кара для Берта должна оказаться не такой уж суровой.

В Сиднее она продолжит образование; возможно, через пару лет снова попытается выдвинуть тему диссертации… Хотя Касси подозревала, что не сможет писать о ритуалах ухаживания. Сердце ее, наверное, просто разорвется от горя – слишком уж сильно эта тема связана для нее с Бертом.

Вероятно, он будет только рад, когда она уедет. Вместе с ней исчезнут все поводы для волнения. А то, что она его больше никогда не увидит и, возможно, умрет от горя, – это всего лишь ее личные проблемы. Берт не должен о них знать.

Поутру у Касси не было сил прибраться ни в спальне, ни в гостиной. К раздавленным фруктам на ковре она не могла заставить себя прикоснуться. Решив, что по возвращении соберет силу воли и наведет порядок, молодая женщина напечатала на машинке заявление об уходе, оделась в длинную юбку и в белую блузку поспешила в университет. Ей нужно было видеть Вивиан.

Касси вошла в кабинет доктора Саммер без стука и положила перед ней на стол заявление. У нее не было сил ничего объяснять.

Вивиан пробежала глазами первые строки и подняла изумленный взгляд.

– Вот это да! Ты действительно имеешь это в виду?

Касси кивнула, сжав зубы. Ей хотелось плакать. Только бы Вивиан не заставляла ее ничего говорить!

Но это была напрасная надежда.

– Ничего глупее ты придумать не могла! – Вивиан гневно стукнула ладонью по столу. – Кто тебя надоумил?

– Я сама, – твердо ответила Касси.

– Тогда забудь о заявлении. С деканатом у тебя проблем не будет. Это я тебе обещаю. Уорринг у тебя никогда не вел лекций, да ты и не просто аспирантка, а преподаватель. Данное правило нужно для того, чтобы помешать профессорам соблазнять невинных первокурсниц. Это не твой случай, не так ли?

– Дело не в том.

– А в чем же? – Вивиан не отрывала от Касси пытливого взгляда. – Что побудило тебя, одного из лучших сотрудников кафедры, все бросить именно в тот день, когда комиссия утвердила тему твоей диссертации? Ведь ее утвердили, Кассандра! Поздравляю тебя.

– Спасибо, но я приняла решение. – Касси была непоколебима. – Возможно, я буду работать над этой темой в каком-нибудь другом университете. Например, в Сиднее. Но из Эрлбери я уезжаю.

– Мой тебе ответ: нет!

Вивиан взяла со стола заявление, еще раз пробежала текст глазами и вдруг разорвала лист надвое. Затем еще раз пополам. И еще раз. А обрывки бросила в корзину.

Касси смотрела на нее широко открытыми глазами, не в силах поверить в происходящее.

– Никуда ты не уезжаешь. – Вивиан торжествующе улыбнулась. – По крайней мере, до завтра. Если ты не передумаешь, то принесешь мне следующее заявление, и я его подпишу… Наверное. А сейчас иди домой и успокойся. Сейчас ты не в том состоянии, чтобы принимать решения.

Касси поднялась как во сне. Она действительно очень устала, бессонная ночь измотала ее, о чем свидетельствовали темные тени под глазами.

– Кстати, почему ты не отвечала на мои звонки? – в спину ей спросила Вивиан. – Я звонила тебе все воскресенье напролет.

Касси вспомнила, что телефон действительно звонил раз десять, но у нее просто не было сил подняться и взять трубку. Интуиция подсказывала ей, что это не Берт… А больше ни с кем она разговаривать не хотела. Точнее, не могла.

– Что-то вы все словно с цепи сорвались, – продолжала Вивиан задумчиво, когда Касси уже взялась за ручку двери. – Бертрам Уорринг тоже подал сегодня заявление об уходе. И кажется, его приняли. Неужели вас настолько запугала мисс Розуолл, что вы решили бежать, не дожидаясь, когда вас прогонят?

Касси повернулась, не веря своим ушам.

– Что?! Берт… решил уволиться?

– Да, он успел это сделать прежде тебя, – подтвердила Вивиан. – Это не мой факультет, поэтому я не знаю подробностей. Но можешь зайти сейчас на кафедру социологии и узнать.

Через несколько минут Касси вышла из дверей гуманитарного корпуса, вся кипя от негодования. На кафедре социологии ей сказали, что мистер Уорринг подал заявление об увольнении еще с раннего утра и декан уже подписал его.

Ну уж нет! Она не даст Берту так поступить. Из соображений дурацкой гордости этот человек решил поставить крест на своей карьере. Она может уехать в другой город и работать там над той же самой темой, но Берт не имеет такой возможности. Он привязан к Эрлбери – здесь его дом, его лошади, в конце концов, он только что привез сюда свою сестру. Значит, уходя из университета, он уходит из науки вообще. А ведь преподавательская работа очень важна для Берта. Никто не знал этого лучше Касси, с которой за четыре года он провел немало вечеров, обсуждая университетские дела. Берт всегда говорил, что конный спорт дает ему деньги, а работа преподавателя самоуважение, осознание собственной значимости. И этим он хочет пожертвовать… Но ради чего?

Уж никак не ради нее, Кассандры Росс. Ведь она ему глубоко безразлична.

Но Берт не безразличен ей! И она не должна позволить ему совершить самую большую ошибку в жизни.

Касси замахала рукой, останавливая такси, и назвала водителю адрес конюшни Берта. Она почему-то была уверена, что найдет его там. Не дома, а именно там.

Подав заявление об уходе, Берт сразу же отправился на конюшню. Это было единственное место, где он мог отвлечься от одолевающих его мыслей. Сначала он оседлал Парада и отправился в манеж – брать препятствия. Дикая скачка и прыжки успокоили Берта, и позднее, когда он ставил жеребца в денник, руки его уже не дрожали.

Парад был весь в мыле после быстрой езды, и Берт принес ведро и щетки, чтобы помыть его. Он работал, стараясь думать только о том, что делают его руки. Но, на его беду, все в конюшне напоминало о Касси. О том, как она стояла в этом самом деннике и целовала Парада в горбоносую морду. В воздухе витал слабый аромат земляники. Аромат Касси, не выветрившийся с того раза…

Берт закончил мыть жеребца, хлопнул его по лоснящемуся боку и повернулся к выходу. Запах земляники – вот наваждение! – стал как будто сильнее. Он тряхнул головой, чтобы избавиться от него, – и увидел… Кассандру Росс.

Она стояла совсем близко. Щеки ее горели от гнева, грудь яростно вздымалась. От неожиданности Берт выронил ведро. Из него с грохотом вывалились щетки и скребки.

Берта от Касси отделяла лишь сетчатая стена денника. С бешено колотящимся сердцем он открыл дверь, шагнув навстречу молодой женщине. Нужно было что-то сказать. Но что?

И приветствие, ставшее почти ритуальным за четыре года их знакомства, сорвалось с его губ помимо воли:

– Привет, солнышко.

– Не смей меня так называть, Бертрам Уорринг! – В зеленых глазах Касси пылало бешенство. – Знаешь, что ты сейчас сделаешь? Поедешь в университет и заберешь свое проклятое заявление! Ты сделаешь это сам и сию минуту. Иначе я своими руками тебя туда оттащу.

Голос молодой женщины дрожал от гнева. Никогда еще Берт не видел ее такой и подивился, насколько же она прекрасна! Глаза Касси сверкали, как у валькирии.

Берт машинально вытер ладони о джинсы. Более неподобающего вида для разговора в деканате трудно было представить. В одежде, насквозь пропахшей конюшней, самое время идти и обсуждать с администрацией что бы то ни было!

– Нет, Касси. – Он скрестил руки на груди, принимая оборонительную позицию с одной целью, – не поддаться ее чарам. Потому что больше всего ему хотелось схватить ее, гневную, в объятия и запечатать ей рот поцелуем. – Нет, я никуда не пойду. Это вопрос решенный. Кроме того, мое заявление уже принято.

– Ты просто ищешь повода.

– Вовсе нет. Повод и так налицо. Преподавание мешает мне углубленно заниматься спортом, я начинаю терять форму.

– Будь я круглой дурой, я бы тебе поверила!

Касси сощурилась. На самом деле она была уже не такой разгневанной, как по дороге сюда. При виде Берта половина ее ярости испарилась, настолько сильно она была рада его видеть! Оказывается, она безумно соскучилась по нему всего за одни короткие сутки и теперь даже то, как он встряхивает волосами, ее радовало. Но молодая женщина не сдавалась.

– Почему тебе ничто не мешало целых четыре года, и вдруг начало мешать именно теперь? И почему за всю неделю ты мне ни разу не позвонил?

– Я ездил в Сидней – разбираться с опекунским советом.

– И как? – Беспокойство за него пересилило накопившуюся обиду. Значит, Берт в самом деле был занят! А она, признаться, думала, что он приказал Хейзл нарочно отвечать, что его нет дома, а сам в это время сидел в кабинете и мстительно смеялся! – Ты их убедил?

Берт кивнул, не скрывая торжества.

– Я встретился с бабушкой Долорес. И имел с ней долгий разговор.

– И что же сказала бабушка? Она смирилась с твоим существованием? Или…

– Мы с миссис Долорес отлично поговорили. На самом деле ее просто волнует благополучие Хейзл, ведь это ее единственная внучка. Мне удалось убедить миссис Гонсалес – это ее фамилия, – что сестре будет со мной хорошо. Я постарался доказать ей, что наши интересы совпадают, так как мы оба желаем Хейзл счастья.

– Потрясающе! Она выслушала тебя и не выгнала за порог?

– Более того, даже позволила свозить себя в ресторан и угостить обедом, – улыбнулся Берт. – Мой путь к сердцу старушки лежал, так сказать, через желудок. И еще у нас обнаружилось общее пристрастие – лошади. Выяснилось, что у ее отца была хорошая конюшня. Я показал ей фотографии моих коней и пригласил как-нибудь заехать на них посмотреть.

Да уж, этот мужчина мог очаровать воистину кого угодно! Ничего удивительного, что Касси тоже подпала под действие его обаяния.

– Хорошо, что бабушка на твоей стороне, – заметила она. – Только вот тот случай в воскресенье… Он не повредил оформлению опекунства?

– Мог повредить. – Берт серьезно кивнул. – Но, к счастью, в опекунском совете работают взрослые современные люди. Я объяснил им ситуацию и приложил все старания, доказывая, что подобное впредь не повторится.

Касси похолодела. Вот, значит, каковы намерения Берта в отношении нее…

– Так что мы с Хейзл, похоже, открываем в нашей жизни чистую страницу, – продолжал Берт тем временем. – Я буду заниматься лошадьми: конюшня и уроки приносят достаточно денег, чтобы прокормить меня и сестру. И я смогу уделять ей больше времени. Тем более что она растет, вскоре у нее появится личная жизнь. Ей будет нужен совет брата… И может быть, защита.

– А как насчет тебя?

– Что – насчет меня?

– Насчет твоей личной жизни. Ты решил вырвать эту страницу из твоей жизни?

Берт смотрел на нее молча, в глазах его застыло странное выражение. Сейчас они казались не синими, а почти черными.

– Нет, – наконец медленно произнес он, опираясь плечом о стену. – Я не собираюсь ничего вырывать. А ты?

– Я тоже. – Касси гордо выпрямилась. Она не имела права проявлять свои эмоции, как бы ей ни хотелось заплакать. С этим надлежало подождать до дому, там она останется одна и даст волю чувствам. А на глазах у Берта нужно держать марку. – Я на самом деле зашла попрощаться. Вивиан обещала рассмотреть мое заявление об уходе.

– Твое…что?

– Заявление об уходе. Не одному тебе пришла эта замечательная мысль. Я увольняюсь из университета Эрлбери. Сначала поеду в Сидней, а потом попрошу отца подыскать мне небольшой колледж где-нибудь на окраине. Так что у тебя нет причин уходить с кафедры. Мне все равно, где работать над диссертацией. А у тебя вся жизнь – в этом городе. Так что ты не должен – терять место.

Берт нахмурился.

– Что за ерунда. Университет – это твоя территория. Я отлично проживу и без него!

Он стоял так близко, что Касси могла протянуть руку и прикоснуться к нему. Ей этого безумно хотелось – просто провести рукой по широкой мужской груди, почувствовать, как бьется его сердце…

– Кроме того, как я не могу остаться, зная, что ты уехала из-за меня? И вообще для меня лучше пока повременить с преподаванием в университете. Дело в том, что мне… будет слишком больно ходить по его коридорам и вспоминать, как мы раньше шли по ним вдвоем.

– О… – Вот и все, что могла выдавить из себя Касси. Как плачевно окончилась моя попытка поступить благородно, подумала она. Глаза ее затуманились, но молодая женщина все еще удержалась от слез.

Берт по-своему понял ее вздох и горько усмехнулся.

– Да, конечно, тебе трудно это понять. Ну и не пытайся. Просто оставайся где ты есть, а я больше не буду встречаться тебе на пути… и мешать работать.

– Берт, ты не понял, – чуть слышно произнесла Касси.

Ей было так плохо, что подкашивались ноги, и она прислонилась к стене. Не видеть Берта, лишиться его общества – эта мысль была настолько ужасна, что у Касси закружилась голова.

– Чего же я не понял на этот раз?

– Работа тут ни при чем. – Она закрыла глаза. – Я хотела уехать не из-за работы… Из-за тебя. Потому что ты гораздо важнее.

Повисшее между ними молчание казалось бесконечным и разрывало сердце. Наконец Берт заговорил, и голос его звучал глухо:

– Посмотри на меня, Касси.

Молодая женщина медленно открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Лошадь в соседнем деннике переступила ногами, тяжело, совсем по-человечески вздохнула.

– Ты действительно имела в виду то, что сказала?

– Да.

Он судорожно перевел дыхание. Кажется, голова у него кружилась не менее, чем у Касси.

– Но ведь ты всегда ценила карьеру больше всего. Диссертация, публикации, лекции – только об этом я и слышал от тебя все четыре года.

– Предпочтения меняются. – Касси нашла в себе силы слабо улыбнуться. Я, честное слово, думала, что работа для меня важнее всего… Но в воскресенье поняла, что это не так.

– В воскресенье?

– Да, после того как ты ушел. Мне было так больно тогда… По сравнению с этим любая неудача с диссертацией казалась мелочью. Тогда-то я и поняла, что есть вещи важнее работы.

Берт покачал головой.

– Солнышко, ты не понимаешь, что говоришь.

– Прекрасно понимаю.

Внезапно Касси почувствовала прилив сил. Головокружение прекратилось, будущее представилось ясным, кристально-прозрачным. Она владела ситуацией, и ключ был у нее в руках. Молодая женщина улыбнулась сквозь слезы и шагнула к Берту.

– Я не маленькая девочка, Берт. И не ледышка. Я женщина и прекрасно понимаю, что со мной происходит. Я влюбилась в тебя, и, хотя мне больно, любовь стоит этой боли.

Берт ошеломленно поднял руку, словно желая прикоснуться к ней, – но тут же опустил обратно.

– Проклятье, Касси! Я даже не могу дотронуться до тебя! Ты такая чистая, а я только что возился с Парадом и весь насквозь пропитался его запахом. Как ты можешь любить парня, пропахшего конским потом?

Касси смотрела на него долгим взглядом. Она хотела запомнить возлюбленного таким, каким он был сейчас: растерянным, пропахшим лошадьми, с опилками во взъерошенных волосах… Самым красивым и желанным мужчиной на свете.

Потом она взяла его безвольно повисшую руку и прижала ее ладонью к своей груди. Берт дернулся всем телом, словно через него пропустили электрический разряд.

– О, Касси…

– Я люблю запах лошадей, – прошептала она, подходя к нему ближе. – Он напоминает мне о нашей первой ночи. Он напоминает мне о самом прекрасном, что было в моей жизни. О тебе.

Берт, часто дыша, смотрел ей в глаза. Потом губы его дрогнули в улыбке, и он обнял Касси.

– Не могу поверить. Леди-Профессор в моих объятиях?

– Нет, Берт, не Леди-Профессор. Это просто я, Касси.

– Тогда пойдем. – Не выпуская ее из объятий, Берт потянул молодую женщину за собой. – Ты пойдешь сама или мне взять тебя на руки?

– Куда ты меня тащишь?

– В подсобку. Ведь тебе так нравится запах лошадей! А я больше не могу терпеть. Мне нужна… брачная ночь.

– Но сейчас день! – запротестовала Касси, упираясь. И только тут до нее дошел смысл сказанного Бертом. Она изумленно распахнула глаза, замирая. – Как ты сказал? Какая… ночь?

– Брачная, – повторил он, запуская руку в ее густые волосы. – Ах да, я забыл последовать ритуалу ухаживания. Сейчас, кажется, нужно сделать предложение. Касси, я тебя люблю. Выходи за меня замуж!

Она была так ошеломлена, что молчала. Берт тревожно поднял брови.

– Ведь ты не собираешься мне отказать? Я тогда, наверное, умру. Мне обязательно нужно увидеть тебя в белом платье.

Слезы, так долго собиравшиеся пролиться, наконец заструились у нее по щекам. Она сама не понимала, почему плачет, но не могла остановиться.

Берт прижал ее лицо к своей груди, покрывая поцелуями маленькие кисти ее рук. Касси что-то пробормотала.

– Что, солнышко?

– Ты же решил следовать ритуалам, – всхлипнула она, уже улыбаясь. – Вот я и принимаю твое предложение как положено. Наверное, выйти замуж за своего старого друга – это очень интересно.

– Только твой отец меня убьет.

– Думаю, ты с ним справишься.

– Но он старше, – возразил Берт, прижимая ее к себе. – Я должен буду из уважения к старшему позволить ему меня убить!

– Вряд ли он захочет сделать свою дочь вдовой, – утешила его молодая женщина.

– Кстати, о родственниках, – поспешно продолжил Берт. – Ведь ты помнишь, что у меня есть Хейзл? Мы с сестрой продаемся в упаковке. Два Уорринга по цене одного.

– Я всегда хотела иметь сестренку, – призналась Касси, блаженно закрывая глаза.

– Бедный я человек! Мне придется жить под одной крышей с двумя гениями, – вздохнул Берт. – А если у нас еще к тому же родятся дети-вундеркинды… то я останусь самым глупым в семействе. Буду общаться на равных только с Парадом.

– Зато ты останешься самым сильным, – поддразнила его Касси, кладя ладонь ему на бедро. – Ну что, сильный мужчина, ты в самом деле сможешь донести меня на руках отсюда до подсобки и не уронить?

И уже по пути, обхватив Берта за шею, добавила игриво:

– Тебе же нужно тренироваться. Ведь еще придется переносить меня через порог!