Текст книги "Из России с любовью"
Автор книги: Лена Сокол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Лена Сокол
Из России с любовью
31 декабря
Дима
– Бабуль, может скорую?
Мария Федоровна была непреклонна. Зря, что ли, она с утра прикидывалась больной, пытаясь заманить любимого внука к себе в Калиновку? Зря кряхтела в трубку, жалуясь на сердце? Зря посадила голос, жалуясь на хрипоту?
А куда теперь деть налепленные собственными руками четыре сотни пельменей? Им с дедом Веней столько до весны не съесть. Это вам не роллы заморские лопать, это настоящие русские пельмени размером с кулак! К тому же, в холодильнике ждали своего часа три литра хреновой заправы и целая батарея солений, что тоже не шутки.
– Знаю я эту скорую! – Поправив спортивный костюм от Гуччи, возмутилась она. – В прошлом году аккурат после курантов вызывала. Приехал какой-то пьяненький очкарик – еле на ногах стоит. Икнул, сделал укол магнезии в диван, вежливо попрощался и, покачиваясь, ушел. Вот такая, ёшкин кот, медицина! Нет уж, внучек, давай-ка приезжай. – И безапелляционно: – Жду.
Не дожидаясь ответа, она скинула звонок. Сунула айфон в карман и вернулась за компьютер: Контр Страйк сам себя не поиграет.
Старушка уже свору злобных пекинесов на сетевых пострелушках съела и совершенно точно знала, что с ней команда вытянет даже почти проигранный бой.
– Всё. Хана вам, засранцы! – С криком выбежала она из укрытия, моча гадов сразу с двух стволов.
Героический боевик с позывным «Мара» была коварна, дьявольски хитра, героически бесстрашна и совершенно безбашенна.
– Сюрпрайзмазафака! – Бросая гранату и падая на пыльный пиксельный асфальт, засмеялась она.
Анна
– Хр-р! – Вздрогнув от собственного храпа, проснулась Солнцева.
Впервые за прошедший год она уснула. Не так, чтобы лежать с закрытыми глазами в любой неудобной позе и слышать все, что происходит вокруг. А по-настоящему. Со сновидениями, с почти блаженным умиротворением и слюнями ровным слоем размазанными по подушке.
– А? – Первым делом молодая мать нашла глазами своего карапуза.
Суриков-младший мирно посапывал рядом с ней, придерживая своей крохотной ручонкой край воротника материнской пижамы – вероятно, чтобы не сбежала. Но она и не планировала.
Куда там: казалось, с момента рождения маленького Димки они срослись в единое целое. К тому же, девушка уже приноровилась и прибираться с розовощеким бутузом на руках, и мыть с ним полы, и чистить картошку, и даже обедать. Ах, да – в туалет он ее одну тоже не отпускал: мало ли что. Подползал к двери ванной комнаты, стучал ладошкой и звонко ныл:
– Мама-а-а-а!
Вот и вчера с вечера у него начал резаться зуб. Слюны во рту у малыша скопилось столько, что она стекала наружу, пачкая одну за другой кофточки, поэтому срочно пришлось заводить новую стирку.
И пытаясь унять зуд в воспаленных деснах, Димка чесал их обо все, что попадалось под руку, даже охлажденные прорезыватели не спасали. А уже ночью недомогания ребенка стали настолько невыносимыми, что он решил отомстить за них и материнским нервам и ее же многострадальной груди.
Поэтому после прошедшей в плясках с бубном и Дмитрием Павловичем на руках ночи Анна Солнцева чувствовала себя не лучше героя ДиКаприо в фильме «Выживший». Впрочем, и выглядела она соответствующе: мятое лицо, всклокоченные волосы, выпученные красные глаза.
Потому и не удивительно, что порядочно умаявшись, бедная молодая мамаша отключилась под утро на диване прямо с сыном на руках.
Девушка профессионально, как сапер с многолетним опытом – резко, но быстро, выдернула из-под сына руку и осторожно встала. Вышла на цыпочках из комнаты.
– Лена Викторовна? – Удивилась она, войдя на кухню.
Думала, что Пашка после бессонной ночи не поехал на важную запись в студию и решил остаться с ними дома. И уж никак не ожидала застать свекровь, хозяйничающую у своей плиты.
– Доброе утро, Анечка. – Улыбнулась женщина. – Я вот овощи варю на салат. Мяса купила на рынке. Свежего… Пашка звонил, сказал, что Димка всю ночь хныкал, и некогда тебе будет маяться. Попросил помочь. Вот.
– Ох… – Девушка смущенно поправила гнездо, в которое превратилась ее прическа. – Спасибо…
– Ты садись, – Пашкина мать поставила перед ней тарелку с овсяной кашей. – Завтракай, и бегом в душ. – Налила в кружку заварки и кипятка. Молниеносно соорудила бутерброд с маслом и сыром. – Кстати, я тебя записала на 14.00 в салон красоты. Сходишь, перышки почистишь. – Женщина неловко пожала плечами: – И знаешь, что? Вечером я с Димулькой посижу, а вы с Пашкой сходите куда-нибудь. Ладно? А то ты совсем не отдыхаешь. Да и вдвоем вам, наверное, хочется побыть, да?
– Святая вы женщина! – Аня решительно подошла и сгребла любимую свекровь в охапку.
Ей все еще казалось, что она спит. Ну, не могло ей так повезти! Да еще и под Новый Год!
Джон
Лондон к празднику опять удивил. Нет, не ясным небом – то все еще было затянуто серыми тучами. А противным мелким дождем, накрапывающим с утра по мостовой.
Да и настроение было хуже некуда. Та девушка, при воспоминании о которой сердце болезненно сжималось, пропала почти сразу после Рождества. Она не отвечала на звонки, игнорировала его сообщения, не выходила в сеть. «Наверное, на нее так подействовало семейное торжество, – думал британец. – Я слишком рано познакомил ее со своей семьей. Это было ошибкой. Она испугалась моего натиска и сбежала».
И он в который раз ругал себя за необдуманный шаг, за излишнюю импульсивность, которая была виной всех его поступков, касающихся этой девушки. Просто Джон с первого дня понял: она – та самая. И ни минуты в этом не сомневался. До этого момента.
– В центре города сегодня будет фейерверк. – Как бы невзначай, заметил Калвин, развалившись в кресле на колесиках и лениво вытянув ноги. – Не хочешь смотаться?
Джон бросил скептический взгляд на окно.
– Не знаю.
Со стороны моста Ватерлоо колесо обозрения смотрелось абсолютно плоским и напоминало полоску, так как стояло к ним боком. Он вспомнил прошлогоднее столпотворение вдоль Темзы: шум, горы мусора, пьяных людей, плотный дым, и даже переливающееся всеми цветами радуги LondonEye[1]1
LondonEye – Колесо обозрения в Лондоне.
[Закрыть] не прельщало его теперь к участию в этом скучнейшнем действии.
– Нет. – Мотнул головой. – Не хочу. – Он выключил аппаратуру и решительно встал. – Пожалуй, лучше высплюсь. Это полезнее для дела.
– Слушай, брат, не расстраивайся. – Калвину очень хотелось подбодрить друга. – Ты сам знал, на что идешь, когда выбирал этот путь. Ты ведь не идешь просто за славой и деньгами, ты делаешь гораздо более важное дело! Просто смирись, что твоя музыка не для всех. Люди привыкли потреблять простое: лучше всего, если им разжуют и положат в рот. Хочешь, запишем тебе что-то коммерческое? Тыц, тыц, тыц. Такое послезавтра и не вспомнят, зато срубишь денег – сразу и много.
Джон остановился и с улыбкой посмотрел на друга. Тот всегда умел вовремя напомнить ему, ради чего все это, и почему нельзя было отступать.
– А, давай, сегодня устроим вечеринку прямо здесь? – Предложил Калвин. Он потянулся к лэптопу и настроил радио-волну. – Никуда не пойдем, наберем еды…
Не успел он договорить, как из динамиков полились первые ноты того самого хита, сделавшего буквально в одночасье простого паренька по имени Джон Н. знаменитым.
И вот так было всегда.
Что бы он ни писал, что бы ни исполнял: песня взлетала ненадолго, а потом, так и не достигнув вершины, покидала топ-чарты. Единственным непотопляемым хитом на все времена оставалась именно эта композиция, записанная на старую технику в маленькой провинциальной студии. И Джон все еще помнил это ощущение: после целого дня работы, когда была поставлена финальная точка, у всей команды возникло острое чувство – они сделали что-то особенное.
И этот чертов хит, в который была вложена частичка его души, реально порвал тогда все чарты мира, стоило ему только появиться. Но ни одна последующая композиция не подбиралась настолько близко к этому результату, и это печалило музыканта, мешало его творчеству, стопорило его в развитии.
– Я певец одной песни. – Устало качнул головой Джон.
– Тебе просто нужно проветриться. Ты устал. – Ободряюще хлопнул его по плечу Калвин и принялся дурачиться под порядком надоевший мотив.
В кармане завибрировало. Британец радостно достал телефон и с недоумением уставился на экран. Это была не она, это был его русский друг Дима.
– Хэй, Джон.
– Привет, дружище.
Он внимательно выслушал парня. Тот приглашал его на празднование Нового Года в Россию.
Четыре часа на самолете – не так уж много. И самое время бы отказаться, да аргумент о том, что нужно проведать Марию Федоровну показался британцу особенно значимым. Старушка хорошо принимала его у себя год назад на свадьбе Маши и Димы. Хоть и был он там недолго, но уж больно проникся к ней теплыми чувствами.
– Э… Эм… – Он посмотрел на часы. – Ну, о’кей. Я буду.
– У нас сейчас хорошая погода. – Добавил Дима. – Тепло. Всего минус десять. Но ты все равно надень самые свои теплые вещи, ладно? Встречу тебя в аэропорту.
– Хорошо. – Согласился Джон и бросил сомнительный взгляд на торчащие из крокодиловых туфель белоснежные носки. – Хо-ро-шо.
Сергей Романович
Всё тлен. Достать червей и плакать!
И о сверчках рыдать навзрыд.
Забыть прелестнейшую мякоть
Жрать сухой корм «привет, гастрит»!
После того, как его лесная подружка неожиданно впала в спячку, Сережа не на шутку загрустил.
«Почему я не жираф? Видел бы облака, плывущие по верхушкам сосен. Почему не птица? Мог бы облететь весь мир, вдохнуть свободу полной грудью, воспарить над городом и замереть, пикируя вниз. Так, чтобы сердечко затрепетало в груди, как крохотный жучок в банке. А перед самой землей снова взмахнуть крылом и взлететь в вышину».
Эх, было бы здорово. А так… Тяжело быть ежиком – никто не обнимет. Скучно. Обидно. Хочется собрать вещи в тряпочку, повесить их на палочку, палочку эту на плечо, и медленно уйти в туман.
А приходится тут. Мерзнуть. Сворачиваться клубочком, нос в попе греть. И даже табличку не напишешь: «Ушел в себя».
– Вот поэтому я вас и позвала. – Раздался голос хозяйки. – Грустный он какой-то стал. Все переживаю, как бы не холодно ему было. А то, сами знаете – анабиоз. Или того, что похуже – кони двинет.
«Какие кони? Где?» – Встрепенулся Романыч.
Он никак не мог привыкнуть к этим выраженьицам у людей. Особенно раздражали: «И ежу понятно» и вот эта – «Стричься под ежика». Каждый раз пугался, что кто-то придет его иголок лишать.
– Смотри, это он нам радуется. – Сказала Настя, вынимая его из клетки.
– Я не помылся, не причесался даже еще! – Пытался сопротивляться Сережка, но, увы, его не слышали.
Бесцеремонно прижали к груди.
– Соскучился он по вам. Возьмите его с собой. А?
Игорь
Игорь Рублев понимал, что напрасно тратит время. Вика все равно не будет с ним. Не потому, что любит кого-то другого. Нет. Просто Старыгина была жутко упряма. Ей хотелось, чтобы как в сказке – принца на белом коне, не меньше. А с Игорем… что с Игорем?
С ним было привычно. Они то сходились, то расходились, то ругались в пух и прах. И все равно их пути рано или поздно снова пересекались.
– Старыгина, я к тебе. – Шагнул он к ней в палату.
– Ай! – Вика спрятала лицо под одеяло.
В люксовой палате она находилась одна, поэтому парень не думал, что кто-то мог им помешать. Отчего тогда Вика пряталась? Была не одета?
– Вик, ты чего? – Он положил мандарины на тумбочку, а еловые ветки сунул в вазочку.
– Я не велела никому приходить. И вообще… я не накрашена!
– Вик. Это же я.
– Уходи, Игорек. – Всхлипнула она. – Не надо мне никого!
Парень взял вазу, набрал воды и поставил обратно.
– Просто я подумал… Тебе же одиноко, наверное. Под самый Новый Год так нелепо ногу сломать.
– А я тебе говорила, что не умею на коньках! – Взвизгнула она, отгибая одеяло.
– А я тебе руку протягивал. Сама не взяла.
– Потому что… потому что… – Вика поджала губы и отвернулась.
– Давай вместе Новый Год встречать, а?
– Не получится у нас с тобой ничего, Игорек. – Тихо прошептала девушка. – Я тебе уже сто раз говорила.
– Но ведь нам так хорошо вместе. – Он посмотрел ей в глаза. – Чего тебе еще надо?
– Встретить свою судьбу!
– Ну, и дура! – Подскочил он. – Все равно со мной будешь! Вот увидишь!
И бросился прочь из палаты.
Джастин
– Будем коптить рыбу! – Обещал отец Зои.
Но после поездки на охоту у него резко поднялась температура. Теперь он лежал прямо в гостиной и дрожал под двумя одеялами, а вся семья бегала вокруг него с лекарствами и горячим чаем.
– Хорошо хоть совсем не околели. – Причитала мать Зои. – Как уже надоела эта ваша рыбалка, охота, сети ваши, ружья. Чуть не поубивали друг друга в прошлый Новый Год.
И это дяде Мише еще повезло: его товарищ Толик попал сегодня в больницу с обморожением. Одному Зяме все нипочем – пёс нажрался тушенки и гонял, как угорелый, за зайцами. Вот и не замерз.
Одна беда: хозяин его под Новый Год очутился в больнице, и собаку дяде Мише пришлось взять к себе домой. А жена его Зяму жуть как не выносила.
– Так они ж с Толиком из одной миски едят! В одном спальнике спят! – Объяснял дядя Миша. – А ты его в будку да на мороз хочешь выдворить. Окочурится ж бедный! Это тебе не овчарка, а курцхаар. Благородная кровь. Да, и гляди, какой он голозадый. Точно отморозит себе что-нибудь. Мне потом Толян не простит!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
