Текст книги "После измены. Простить или полюбить? (СИ)"

Автор книги: Лена Ручей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 5. Клиника

Проснулась я с ощущением полной разбитости, но встала, как по тревоге, выполняя привычные действия. Лицо в зеркале не порадовало: красные, опухшие глаза, бледная кожа и растрёпанные рыжие волосы. Привела себя в порядок как могла, но вид оставался жалким. Сегодня предстоял полный рабочий день до восьми вечера, а я чувствовала себя выжатым лимоном.

Приехала на работу вовремя. Частная клиника, где я работала медсестрой, сияла чистотой и спокойствием, контрастируя с моим внутренним состоянием. Поздоровалась с Мариной Евгеньевной, старшей медсестрой, и проскользнула в ординаторскую.

– Ой, Верочка, что с тобой? – окликнула меня та, окинув оценивающим взглядом. – Не выспалась, что ли?

Я коротко кивнула, не желая вдаваться в подробности.

– Артур Гагикович уже на обходе, – продолжила Марина, кокетливо поправляя причёску. – Он спрашивал про тебя.

Я вздохнула. Артур – молодой терапевт, пользовался взаимной популярностью у женской половины коллектива. Ко мне он тоже проявлял интерес, но скорее из упрямства пробить мою крепость.

Зря. Пока у меня был Влад, другие мужчины априори не существовали. А теперь и подавно. Разбивать себе сердце я никому не позволю.

Взяв назначения, отправилась в палату для VIP-пациентов. Сегодня туда поступила новенькая. Мне необходимо было уточнить некоторые неточности, которые заметила в записях её карты.

Угу. Радмила Модестовна Аверина. Дама весьма преклонных лет.

В палату вошла лучезарно улыбаясь, с намерением приободрить старушку. Но всё пошло не так.

– Что это за помои? – увидев меня завопила весьма ухоженная пожилая женщина, размахивая руками. Я успела заметить, что эти руки в голубых венах, ухожены: на аккуратных ногтях – идеальный маникюр. И волосы уложены так, словно она только что вышла из салона парикмахерской. – Это вы называете кашей? Да я такое даже бродячей кошке не дам! – Она артистично приложила ладонь к груди.

– Радмила Модестовна, это диетическая каша, – попыталась я успокоить пациентку. – С вашим заболеванием назначено именно такое питание. Я вот, хотела уточнить, – открыла карту, но договорить не успела.

– Диетическая? – побагровела она, опасно сверкая глазами. – Да у неё вкус отвратный! Попробуйте сами, прежде чем приносить такое. Мой сын отвалил вам столько денег, чтобы вы меня этими помоями кормили?!

Прежде чем я успела ответить, Радмила Модестовна оттолкнула столик от себя. Он полетел в мою сторону. От удара о моё бедро чашка с какао опрокинулась и вылилась на мой новенький костюм!

– Ах! – вскрикнула я, отскакивая в сторону.

– Милочка, что вы стоите, как истукан? – продолжила возмущаться она. – Идите, позовите мне Льва Александровича. Немедленно!

Работая в частной клинике, я насмотрелась на разных пациентов. Но такую истеричку видела впервые.

Прикусив губу, чтобы не сказать ей что-то резкое, я подняла с пола треснутую чашку и поспешно покатила столик к двери. Кто знает, может, ей в голову взбредёт и кашу мне вылить на голову?

– Радмила Модестовна, я закажу вам другой завтрак, – обернулась, отойдя на безопасное расстояние. – Но пожалуйста, прежде, чем буянить, скажите о своих предпочтениях. У вас наверняка уточняли, что вы обычно едите у себя дома.

– Чёрта с два спрашивали! – казалось, мои слова разозлили её ещё больше. – Сынок, будь он неладен, специально меня сюда привёз. Хочет, чтобы отравилась тут, – вздёрнув острый нос, скрестила на груди руки. – Пусть заведующий зайдёт сейчас же. В противном случае я еду домой!

Прикрывая пятно на костюме, заглянула в кабинет Березина и сказала, что его срочно ждёт пациентка в VIP палате.

– Вера, что случилось? Ты сегодня сама не своя, – совсем не вовремя пристал Артур.

– Всё в порядке. Просто не выспалась, – отмахнулась я.

– Не похоже, – нахмурился он. – Что, Аверина настроение испортила?!

– Да, она в том числе, – вздохнула я.

– Не бери в голову, радость моя! Хочешь, помогу? Массаж сделаю – просить потом станешь.

– Иди ты! – огрызнулась я, ныряя за дверь ординаторской, чтобы оставить карту.

Там салфеткой попыталась протереть пятно, но получилось ещё хуже. Только размазала.

А сменный костюм я забрала домой, чтобы постирать, и благополучно вчера забыла о нём.

– Клепикова, вот ты где… Тебя Березин ищет, – заглянула в кабинет Марина Евгеньевна, дежурная медсестра из хирургического отделения.

Побрела к нему, чувствуя недоброе, и не ошиблась.

Глава 6. Послать всех на ...?

Березин был в ярости. Оказывается, Радмила Модестовна умудрилась не только облить, но и пожаловаться на меня, обвинив в грубости и хамстве.

– Вероника! Что за безобразие? – кричал Березин, сверкая очками. – Вы забыли, где работаете? Этих пациентов облизывать надо, а вы нравоучения читаете. Вы в своём уме? Язык за зубами держать не умеете? Так, я научу! Получите голый оклад без премии, сразу уважением к пожилым проникнетесь!... – орал он на меня, а я смиренно сверлила пол взглядом, сжимая изо всех сил зубы, чтобы не послать его вместе с клиникой и бесстыжими пациентами. Но нельзя! Без характеристики с прежнего места работы я могла устроиться, только судно из-под лежачих больных выносить за мизерную плату.

– И что это за вид? – Лев Александрович, наконец, устал кричать и увидел пятно на моём костюме. – Сейчас же переоденьтесь! Не позорьте меня перед больными…

Я попыталась объяснить, что это Аверина только что облила, но он не слушал.

– Немедленно переоденьтесь! И чтобы я вас больше в таком виде в стенах моей клиники не видел!

Выскочила от него в полном отчаянии. Во что я могла сейчас переодеться? Если только в магазин ехать. Но за час бы я не уложилась…

На помощь пришла добрая санитарка, Люба. Она предложила свой халат. Правда, он был на два размера больше, и я выглядела в нём как баба на чайнике, но зато заведующему не к чему было бы докопаться.

Облачившись в безразмерное одеяние, я поспешила в ванную комнату, чтобы застирать злополучное пятно. Затем я намеревалась повесить костюм на балконе и после обеда при любом раскладе он был бы уже сухой.

Но, видно, наступила череда неудач: пройти незамеченной у меня не получилось. Дверь кабинета заведующего распахнулась как раз тогда, когда я проходила мимо.

– Не волнуйся, Леонард, я лично обсужу меню с Радмилой Модестовной. Больше такого не повторится… – голос Березина был на удивление вкрадчивым. Совсем не таким тоном он только что отчитывал меня.

“А! Ну да! Радмила Модестовна”, – я обернулась, чтобы посмотреть на сынка этой стервы.

Высокий, плечистый мужчина в идеально сидящем дорогом костюме заполнял собой дверной проём кабинета заведующего.

Он скользнул по мне непроницаемым, пронзительно-холодным, как зимнее небо, взглядом и его губы изогнулись в презрительной усмешке.

Ужасно хотелось стряхнуть эту ухмылку, показав ему средний палец. Но уйти с гордо поднятой головой у меня бы не получилось. Понимала, что со своим невысоким ростом и в этом одеянии я выглядела бы нелепо. Да и работу терять из-за их семейки мне не хотелось.

– Клепикова! – увидев меня, окликнул Березин. – Вы уже извинились перед Радмилой Модестовной?!

“А что, должна была?” – у меня непроизвольно вытянулось лицо.

Заведующий, видимо, решил сделать меня крайней.

– Нет. Не успела, – пробормотала я, краснея, как рак в кипящей воде оттого, что не могла послать всех разом.

– Лёва, у тебя, походу, совсем всё плохо? – проговорил мужчина насмешливо. – Я тебе драгоценную маман свою доверил, денег отвалил немерено, а у тебя тут девочки рукожопые работают… И потом, мама же съест эту цыпу, с потрохами… – хохотнул своей шутке.

– Ничего! Остаются сильнейшие, – в тон ему ответил Березин.

Не обращая больше на меня внимания, они вошли в лифт, а я побрела в ванную застирывать костюм.

Как же я их сейчас ненавидела!

“Ничего! – пыхтела я себе под нос, намыливая пятна. – Вот накоплю на учёбу, стану врачом, и кто знает, может быть, вы ещё передо мной заискивать станете. Земля ведь круглая!” – мстительно подумала я, вспоминая слова козла-сынка Радмилы Модестовны, когда он, с усмешкой произнёс: «Лёва, у тебя, походу, совсем всё плохо?» Его взгляд перед этим скользнул по мне, задержавшись всего на секунду. И в этой секунде я прочла что-то похожее на презрение... К моей помятости? К несуразному халату?

Будто имел право смотреть на меня, как на пыль под ногами.

«Да кто он такой? – внутри всё кипело. – Небось, папенькин сынок, привыкший, что мир крутится вокруг него. Наверняка этот ледяной король всё получил на блюдечке».

Я чувствовала себя униженной. Словно пятно с костюма перетекло в душу.

Только её то мне, чем было постирать?!

Мне, вот, только квартира от бабушки осталась, и ту пытались отжать.

А этот мужчина, своим взглядом напоминающий питона, готового заглотить и переварить любого, смотрел так, словно я нанятая им прислуга.

"Ненавижу!"

Разбирая в голове инцидент по полочкам, вспомнила, что у меня от его взгляда мороз пробежал по коже. Вроде и не смотрел почти, но я ощущала его хищную силу, способную подчинить любого.

"Самодовольный индюк! " – тряхнула головой, сбрасывая с себя наваждение. – Это я на работе не могла тебе ответить. Будь мы вне этих стен, я бы тебе корону твою на уши натянула”, – думая так, мне стало чуточку легче.

Хотя, на самом деле, я всегда старалась избегать конфликты. Считала, что надо уметь договариваться. Но получалось плохо. За себя постоять не получалось – всерьёз меня не воспринимали.

Мне всегда хотелось взрастить в себе достоинство. Но что-то подсказывало, что сильные мира сего получали это качество с молоком матери. Или оно у них было вписано в ДНК?

“Ничего! Я ниточку красную на руку намотаю, чтобы смотреть и помнить, что я не должна никому, позволять себя унижать”.

Остаток рабочего дня вымотал так, что к концу смены хотелось только добраться до кровати и, рухнув в неё, забыться. Но мне предстоял ещё разговор с отчимом и сестрой.

В обед я выскользнула в сквер на территории больницы и позвонила отчиму. Объяснять ничего не стала. Попросила только приехать вечером.

Благо он тоже был занят, поэтому расспрашивать не стал. Сказал, что заедет после девяти.

Ок.

Жаловаться на Свету за глаза мне не хотелось. Поэтому и вызвала его. Пусть сам разбирается со своим цветочком, если не хочет, чтобы та выскочила замуж раньше, чем получит диплом. Я надеялась, что после его визита Матвей тотчас съедет от нас.

Сбросив вызов, не удержалась, проверила пропущенные и уязвлённое по всем фронтам самолюбие, чуть приподняло голову: от Влада было два пропущенных и СМС: “Клёпушка, что стряслось? Не могу дозвониться. Напиши хоть, что жива… Я позвоню после девяти. Люблю!”, и далее несколько сердечек.

“Сказать вечером лично, чтобы шёл на фиг, или просто заблокировать его номер?” – постояла в раздумье и, словно бросаясь с высокого моста в воду, решительно внесла его номер в чёрный список.

Глава 7. О семье и долге

Вечером, как и договаривались, приехал отчим. Валерий Романович, как всегда, был одет с иголочки: костюм, галстук, начищенные до блеска туфли. Я до сих пор удивлялась, откуда у меня в пятилетнем возрасте взялось столько упрямства, но «папой» его я так и не назвала. Мама, конечно, просила, уговаривала, но дальше «Валерия Романовича» дело не пошло. Сейчас даже не знаю, обижался он тогда или нет. Может, и к лучшему, что не срослось.

Света, услышав звонок, выпорхнула в прихожую, улыбаясь мне, как майская роза, хотя ещё утром готова была живьём сожрать. Матвей, как верный оруженосец, вышел следом.

“Отлично! Компания вся в сборе!”

– Папочка, как хорошо, что ты приехал! – прощебетала сестра, целуя отца в щеку.

Валерий Романович окинул меня внимательным взглядом. Без осуждения, скорее с усталым пониманием.

– Вера, привет, – кивнув мне, просканировал тяжёлым взглядом Матвея.

– Здрас-сте, – ничуть не смутился тот.

– Пап, это Матвей! Матвей, познакомься, это Валерий Романович, мой папа, – прощебетала Светка беспечно. Я диву давалась её уверенности, что визит отца ей ничем не грозит.

– Фух! – отчим ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговку на вороте рубашки. – На кухне поговорим? Чай, доча, организуй мне живенько, – пробасил, пропуская её вперёд.

Я тащилась позади всех и злилась:

“Идиллия, прям! Неужели Светке и сейчас всё с рук сойдёт?!”

Попыталась сосредоточиться, как выдвинуть свои требования кратко и по существу, чтобы сестра не перехватила инициативу, как обычно.

Валерий Романови уселся за стол, а та тут же подсуетилась: достав из холодильника коробку с пиццей, поставила в микроволновку разогревать.

– Матвей, папе не этот, – мотнула она головой укоризненно. – Ему тот, с кораблём достань… – указала взглядом на кружку, из которой отчим любил пить чай, когда здесь ещё бабушка была хозяйкой.

Отчим, откинувшись на спинку стула, ждал чай.

А я прислонилась к подоконнику, покусывая от досады губу и выжидая подходящий момент, чтобы начать разговор.

Но всё изначально пошло не так. Я думала, отчим, увидев Матвея, разозлится. Ведь Светка для него свет в оконце. А значит, как любящий отец, он бы вряд ли позволил этому студенту пудрить ей мозги…

Но отчим молчал.

Или он не хотел рубить сплеча?!

– Что у вас тут происходит? – спросил он, наконец, подвигая к себе бокал с горячим чаем.

Я глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду, но рта открыть не успела.

– Вера! – голос отчима прозвучал строго. Сразу вспомнилось детство. После такого обращения, отчим обычно долго меня отчитывал.

Он даже развернулся, чтобы лучше видеть моё лицо.

– Света сегодня была вынуждена позвонить мне, – начал он. – Она рассказала о вашем конфликте.

– И что же Света рассказала?! – поджала губы я, опалив сестру презрительным взглядом.

– Она была вынуждена рассказать мне о том, что ты явилась ночью взвинченная и решила свои проблемы выместить на ней. Как у тебя язык повернулся выгонять её из квартиры?! – отчим пытался говорить спокойно, но я видела, что он в бешенстве.

Раньше я ужасно боялась этого его взгляда из-под косматых бровей. Обычно, сразу после этого следовало оглашение наказания. Как правило, меня лишали чего-то. Например, прогулки. Но детство прошло. И я, слава богу, больше от отчима не зависела.

– Свету я не выгоняла, – насупилась, вспоминая уговор, что сестра будет жить со мной, пока учится. – Но про то, что она здесь будет жить не одна – мы не договаривались.

– Так, в чём же дело? Вот, мы здесь все. Давай договоримся! – усмехнулась Светка.

– Нет! – мой голос зазвенел, норовя сорваться. – Одна – живи. С Матвеем – потрудись снять квартиру.

– Вера! Ты в своём уме?! – рявкнул отчим. – Они оба учатся! На что они будут снимать?

– Валерий Романович! Почему я об этом должна беспокоиться? Я вот, сейчас жила с молодым человеком на съёмной квартире. Хотя могла тоже здесь… Но у меня даже в голову не пришло приводить его сюда…

– Так вы же оба работаете. А они студенты, – отчим развёл руками.

– Вот именно, я работаю! – вспылила я. – Мне сегодня на смену надо было, а я из-за них заснула только под утро!

– А вот и неправда! – вспыхнула Светка. – Не спала потому, что с Владом вы разбежались. Зачем виноватых ищешь?!

– Тц! – закатила я глаза: сестре хоть что скажи, на всё придумает отмазку.

– Вера, я не понимаю, что за эгоизм вдруг? Света твоя родная сестра! Или тебе плевать стало на семью? – повысил голос отчим. – Вы должны жить дружно и поддерживать друг друга! А не норовить глаз выклевать в споре.

“Господи!” – вздохнула, почувствовав, как бетонной плитой на плечи обрушилась усталость. Даже зевнула при этом.

Я понимала, что отстоять спор с отчимом значило рассориться и больше никогда не общаться.

Но, как же мама? Ведь потом семейные праздники проходили бы без меня. А я знала, мама всегда переживала мои конфликты с её мужем.

Нет! Окончательно ссориться с отчимом и сестрой было чревато.

Выход был один – искать компромисс, который бы устроил всех.

– Поддерживать? – усмехнулась я. – А я, что делала до сих пор? Света три года проживала в моей квартире. И пока я не съехала, холодильник заполняла я одна на свою мизерную зарплату, – меня потряхивало. – А теперь что, предлагаете, ещё и Матвея кормить?

– Меня не надо. Я скоро на работу устроюсь, – вставил тот свои пять копеек.

– Угу! Ключевое слово – скоро… – обняв себя за плечи, я смотрела в окно, на сумерки за окном.

“Вот и прошли белые ночи”…

– Главное, Матвей ищет работу! Это уже хорошо, – развёл руками отчим, поглядывая на меня.

– Когда это будет? Через год? Через пять лет? – я не сдавалась. – Квартира досталась мне от бабушки. Я хочу жить в ней одна!

Отчим вздохнул и потёр переносицу.

– Вера, послушай. Твоя бабушка перед смертью выжила из ума. Иначе никогда бы не устроила такую подлость: одной внучке квартиру, другой – ничего. Завещание это можно было оспорить в суде. Но мы же семья. Разве нормально семейные проблемы в суде решать? Я не стал этого делать. Подумал, что мы с тобой всегда сможем договориться. Выходит, я тебя недооценил, – проговорил задумчиво.

У меня от удивления пропал дар речи.

– Валерий Романович, а вот скажите, – понесло вдруг меня. – А если вашей мамы не станет, вы её квартиру в Твери также на семейном совете поделите между мной и Светой?

– При чём тут квартира в Твери? – вытаращил глаза он. – Моя мать жива, слава богу…

– Я желаю Ирине Леонидовне долгих лет, – торопливо добавила я. – Но! Она же пожилая уже… Так как?! Пополам?

– Вера, ты же понимаешь, что к квартире моей матери ты никакого отношения не имеешь, – он смотрел на меня с искренним недоумением.

– Тогда почему к моему наследству имеет отношение не только Света, но ещё и… Матвей, – кивнула на молчаливого парня.

– После смерти бабушки наследницей первой линии является твоя мать, Вера, – отчеканил Валерий Романович. – Так что не буди лихо, пока оно спит, – проговорил, недобро сверкая глазами.

– В общем, так, девочки! – посмотрел он на нас долгим взглядом, словно что-то взвешивая. – Раз не можете договориться нормально, то эта квартира достанется той, которая первой выйдет замуж, – заявил вдруг.

Я опешила.

А Светка переглянулась с Матвеем и, скрывая торжествующую улыбку, направилась к раковине.

“Хозяюшка, блин. Актриса!”

Сестра, видимо, уже потирала руки. Она же спала и видела себя в свадебном платье!

А отчим специально так сказал, зная, что я недавно рассталась с Владом. Ему было плевать на мои чувства. Главное, чтобы Света была счастлива. А я… я просто должна была подвинуться. Как всегда.

Валерий Романович ушёл, оставив после себя лишь горький осадок и ноющую головную боль.

Я ополоснулась в душе и нырнула под одеяло, имея сейчас единственное желание – забыться во сне.

И в этот момент зазвонил телефон.

Несколько секунд колебалась, брать трубку, или нет. Но телефон не замолкал. Пришлось дотянуться за ним до столика.

Это была Олеська. Шумная, как всегда, многословная подруга.

– Клёпа, что у тебя случилось? – сразу навалилась с расспросами, едва я приняла вызов.

– Ничего, – растерялась я. – А что такое?

– Твой Влад мне весь вечер названивал! Вот я и решила, что у тебя что-то стряслось. Набрала, а ты трубку не взяла.

– Когда это? – буркнула я. – Не слышала.

А у само́й внутри всё похолодело.

Влад? Беспокоится? Смешно.

– Олесь, у меня всё хорошо. Просто спать хочу ужасно. Устала сегодня, как никогда. Давай, утром поговорим?

– Ладно. Ты только скажи, что там у вас?

– Загляни к нему в вк. Почитай комментарии под первым фото, – посоветовала я, чувствуя, как снова закипает кровь. – От Моники. И перейди на её страницу. Сама поймёшь… Пока, Олесь. Реально рубит меня.

Я отключилась, прежде чем подруга успела что-либо ответить.

Глава 8. Мама

Проснулась как новенькая. После вчерашнего кошмара, когда казалось, что мир рушится, полноценный сон сотворил чудо. Молодёжь за стенкой то ли вели себя тише, то ли тоже устали, и решили выспаться. Во всяком случае, я ни разу не проснулась до утра. Значит, в ночь на дежурстве, я должна была чувствовать себя адекватно.

Но по мере пробуждения в голову полезли детали разговора с отчимом, и я догадалась, почему на душе так тяжело.

Из ванной услышала, как надрывался мой телефон. Накинув халат на мокрое тело, побежала в свою комнату. По пути запнулась за неразобранный пока чемодан и больно налетела на угол комода.

“Ай!" – взвыла, беря трубку.

Это была Олеся.

– Ты чего так дышишь? – напряглась она.

– Споткнулась о чемодан и ударилась, – потёрла я ушибленное бедро.

– Тебе что, отпуск дали? – воскликнула подруга.

– Угу. Догнали и ещё поддали, – проворчала я. – Просто разобрать не успела.

– А, поняла... – помолчала. – Клёпа, ты сейчас дома? – спросила после паузы. .

– Да. А что? – напряглась я, оглядывая кавардак в комнате.

Я собиралась сходить в маркет за продуктами, позавтракать и заняться уборкой.

– Я сейчас буду! – твёрдо заявила подруга, внезапным ураганом разрушая мои планы.

Через полчаса мы сидели с ней на кухне и пили чай. Благо Олеся догадалась принести с собой малиновый штрудель.

– Вера, Влад в шоке! – вещала она возбуждённо, уминая второй немалый кусок пирога. – Он мне сказал, что с этой Моникой у них чисто деловое. Какая-то там коллаборация. Он помог ей с пиаром, она ему. У неё связи в департаменте. Короче, его оформят на оставшийся срок основным тренером. А это, минуточку, – Олеся подняла перепачканный фруктовым желе указательный палец вверх и затем облизала, – гонорар в два раза выше и перспектива на будущее.

– Ты что, взяла на себя роль парламентёра? – усмехнулась я, задетая её тоном. – Я думала, ты пришла поддержать меня, а ты! – почему-то стало обидно. Будто от меня отвернулись все близкие мне люди. Даже верная Олеська.

– Так, я и поддерживаю! – возмутилась она – Ты сейчас накрученная. Не можешь адекватно мыслить. А я – взгляд со стороны.

– Пойди ты, Олесь, знаешь куда?! – фыркнула я. – У меня что, глаз нет? Он же на эту Монику на фото смотрел так, что я недаром так разозлилась…

– Нет, он что, должен был стоять с каменным лицом? В чём тогда прикол таких фоток? – возмутилась Олеся. – Вер, – подруга отставила бокал с недопитым чаем, и я напряглась. Она называла меня по имени, только когда обижалась или злилась… – Влад реально убит твоими подозрениями.

Я молчала, помешивая ложечкой чай.

– Конечно, он сейчас скажет что угодно, – сглотнула я ком в горле. – Я бы, может, постаралась понять, если бы он меня предупредил об этом. А так… Сама бы ты, как?! – вопросительно посмотрела на подругу. – Вот прикинь, твой Радик тебе: “Лесенька, люблю, все дела…”, а потом, хоп – фотки его откровенные с кем-то. Ты бы была так понятлива, как сейчас?

– Нет, ну… – растерялась она, не донеся ложку со штруделем до рта. – Сравнила, тоже… Твой деньги вам на свадьбу зарабатывает, а мой вечно в поиске работы… у компа, как приклеенный. Его бы я за подобные фотки сразу прибила бы.

– Вот видишь…

– Вер, ну ты чего? Мужик там копейку к копейке откладывает, на свадьбу копит. Он же тебе кольцо уже присмотрел! Фотку мне показывал. Вот, я скинула тебе в телеграмм. Посмотри! Это же бриллиант! Советовался… А ты тут накрутила себя, не разобравшись, – проговорила подруга укоризненно.

– Лесь, я не знаю, – вздохнула я, качая головой, – что и думать. Как вспомню эти её сюси-пуси под его фотками, так и хочется прибить кого-то.

– Ну, ты же знаешь Влада. Он же со всеми улыбчивый. Выслушай его хотя бы! Не руби сплеча. Человек же имеет право объясниться…

Противоречивые чувства раздирали на части. С одной стороны, мне хотелось, чтобы всё это оказалось неправдой. Я скучала по Владу. И если бы он доказал мне свою любовь, мир вновь ожил бы для меня в многообразии красок. С другой, тяжесть на душе была невыдуманной. Это, как кошмарный сон. Когда проснулся и понимаешь, что всё, что там происходило – неправда. Но ничего не можешь поделать с чувствами. Ведь переживания оставались реальными. И обида у меня тоже была настоящей.

Я откинулась на спинку стула и, закатив глаза, начала мерно стучать затылком по стене, не зная, что ответить замершей в ожидании ответа Леське.

И в этот момент раздалась трель домофона. Сердце неприятно кольнуло. В голове промелькнуло: мама.

Интуиция не подвела. Это была она.

И первое, что пронеслось в голове, когда та вошла: “Что-то случилось?"

Мама никогда не приезжала без предупреждения. Всегда звонила заранее.

Но сегодня она выглядела чрезвычайно взволнованной, хотя и элегантной, как всегда.

Приветливая улыбка. Объятия, воздушный поцелуй в щёку. И её взгляд… Укоризненный?

Видимо, отчим рассказал ей о нашем вчерашнем разговоре, и мама решила выступить парламентёром.

“Ну, ну”, – стиснув зубы, я напомнила себе, что не должна вестись на её уговоры. Что имела право на своё мнение, отличное от их.

– Олесь, ты посиди у меня в комнате пока. Ладно? – попросила я подругу. – Сейчас я с мамой переговорю и позову тебя.

– Не парься, – с готовностью поднялась та. – У меня есть чем заняться. Там по работе до хрена переписки не прочитанной.

– А что, Светочки нет дома? – мама, обменявшись с Олесей в прихожей приветствиями, вошла в кухню и уселась на своё любимое место возле холодильника.

– Спит принцесса, – поджала губы я.

– Верочка, что у вас вчера произошло? Валерий Романович приехал домой никакой. Таким расстроенным я его давно не видела. С трудом добилась, что был у вас… Вера, ты хоть понимаешь, что творишь? У него же тахикардия страшенная. Ему вообще нельзя волноваться! Вдруг его не станет?! Ты, хоть, понимаешь, что век себе потом этого не простишь?!

– Мама, как его не станет, мы не увидим, – огрызнулась я, включая чайник. – А вот тебе с твоим давлением, расстраиваться нельзя.

– А как мне не переживать, Вера?! Вы же со Светочкой мне обе дороги…

“Угу. Только у Светы и ты, и отец, и бабушка, а у меня, если посмотреть на отношения без прикрас – никого!” – вздохнула я, а вслух сказала:

– Мама, эту квартиру бабушка мне оставила. Мне! Понимаешь?!

– А Света? – мама хлопала короткими, подкрашенными тушью ресницами. Разве она не сестра тебе? И бабушка… Она просто недолюбливала никогда Валерия Романтвича. И Свету, с ним заодно. Вечно ворчала, что та вся в его мать. Но мы-то можем без предубеждений относиться друг к другу…

“Без предубеждений. Угу”.

От несправедливости у меня начало дёргаться веко. Видимо, всё же стресс не прошёл бесследно.

Я вздохнула. Напряжение нарастало.

– Мам, ну Света привела Матвея сюда. Не спросив. Замок поменяли… Вечеринки тут устраивает… Разве это нормально?! Всё же я хозяйка в этой квартире… Не я, а она должна искать компромисс. А она Валерию Романовичу на меня всякого наговорила.

– Вера, ты должна поддерживать сестру! Она же молодая ещё. Безголовая. А ты… Ты что, не можешь потерпеть ради семьи? Валерий Романович навёл справки на её Матвея. Нормальный молодой человек. Родители небогаты, зато интеллигентные люди. И Светочка же влюблена в него. Разве можно лезть сейчас в их отношения? Потом что-то не сложится, она же нас и будет винить, что не поддержали.

– А я, что до этого делала? Я три года её поддерживала. А в ответ – ни грамма совести. Хамство и неуважение, – скрестила на груди руки я, непроизвольно отстраняясь.

– Верочка, я не узнаю́ тебя, дочь! – тонкие брови мамы устремились вверх. – Света же не стала вдруг другой. Так что тебя именно сейчас задело? Зачем ты развела этот скандал?! – голос мамы дрожал от обиды.

– Мама, какой скандал? Я лишь высказала свои требования. Я имею право возвращаться в свою квартиру, когда захочу, и открывать дверь своим ключом! И не заставать в своей комнате чёрт знает что! – рассказывать маме в подробностях то, что я здесь увидела, посчитала краем.

– Верочка, доча, я понимаю тебя. И за тебя же переживаю, – вздохнула она. – Ты же знаешь, Валерий Романович, если что сказал – его не свернёшь. Ты хоть понимаешь, что из-за своего упрямства ты теперь запросто можешь вообще без квартиры остаться? Помирись ты с ним. Живите здесь пока втроём. Да и, ты же знаешь, – мама перешла на шёпот, – Света упрямая. Но если поймёт, что ей разрешили жить здесь с Матвеем, она, скорее всего, его потом сама прогонит.

– Нет. Не могу, – вздёрнула я подбородок, продолжая подпирать мойку.

– Почему?

– Потому что… У меня в сентябре свадьба, – вылетело вдруг само, но я не стала оправдываться. – До конца августа Света пусть живёт здесь. Одна. Без Матвея. А первого сентября я поменяю замки, и если здесь останутся её вещи, пусть пеняет на себя. Так и передай своему мужу! – я говорила это, глядя в окно. Иначе давно бы запнулась.

Наступила тишина. Я осторожно скосила на маму взгляд. Та смотрела на меня с ужасом.

– Как ты так можешь?! Он же вырастил тебя! Был тебе, как отец! А ты что?! Выросла, значит, и решила наплевать на всех?! Так же нельзя! – её подбородок мелко затрясся, а на глаза навернулись слёзы.

Хотелось броситься к ней, обнять, попросить прощения. Лишь бы не чувствовать себя чудовищем.

Но мои ноги словно приросли к полу. Вспомнила, как не раз повторялось нечто подобное. И я не выдерживала. Плевала на себя, лишь бы мама не смотрела на меня так. Лишь бы она меня любила. Мне так хотелось, чтобы она была со мной так же ласкова, как со своей младшенькой, Светой.

Я видела, что мама очень расстроена.

Но мне так надоело прогибаться… Так надоело быть удобной для всех…

– Ключевое слово: «был КАК отец», мама, – не удержалась, поправила я. – А на самом деле, он отец для Светы. А мне – отчим.

Мама ничего не ответила мне, потому что в кухне с беспечной улыбкой на засыпанном лице появилась Светка.

– Мамуль, привет! – наклонилась обнять. – Я всё проспала? Давно пришла?

– Нет. Недавно.

– Что-то случилось? – в её глазах затаилась тревога.

– Да, вот, – поджала губы мама. – Вера выдвинула ультиматум, что ты до конца августа живёшь здесь. Но одна.

– А потом?

– А потом Вера намерена выйти замуж и жить здесь с мужем.

– С каким мужем? – у Светки непроизвольно вытянулось лицо.