Текст книги "После измены. Простить или полюбить? (СИ)"

Автор книги: Лена Ручей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

После измены. Простить или полюбить?
Лена Ручей

Глава 1. Ничего не предвещало...

Ночная смена тянулась мучительно медленно. Обычно мне даже нравились такие смены. Я находила здесь умиротворение и возможность побыть наедине со своими мыслями. Но сегодня… Сегодня в голове билась назойливая мысль, словно пойманная в ловушку бабочка – Влад. Он раньше всегда звонил мне вечером перед сном, но последние пару недель у него часто случались форс-мажоры: он заканчивал работу поздно, а потом не хотел меня будить. Но сегодня-то он должен был помнить, что я работаю в ночь!

Я могла позвонить ему сама. Но на часах было уже половина первого. Влад мог уснуть. А будить его не хотелось.

Но внутреннее беспокойство не отпускало. Я несколько раз доставала телефон с намерением набрать его номер, но одёргивала себя: “Вера, не будь идиоткой!”

Влад на своих тренировках упахивался. Мне не стоило его дёргать ради того, чтобы услышать: “Спокойной ночи, Клёпушка!”

Чтобы хоть немного отвлечься, я зашла в соцсети и сразу наткнулась на его новое фото.

"Вот он, мой любимый. Аполлон!" – на душе потеплело, а сердце сладостно защемило. Ведь этот загорелый, мускулистый красавчик, с ослепительной улыбкой – мой жених!

Влад сфотографировался на фоне лазурного моря. Невольно вздохнула, позавидовав ему. Здесь, в промозглом Питере, я уже забыла, когда последний раз было тепло и солнечно. А он там, в Болгарии, купался в его лучах. Поставила лайк под фото и машинально пробежала глазами по комментариям.

Вдруг словно ледяной водой окатило: "Владос, солнце моё, ты, как всегда – неотразим!" – написала какая-то Моника Микулова.

Простая фраза, но в ней сквозила какая-то… фамильярность. Кто она такая? Любопытство, подгоняемое неясной тревогой, заставило меня перейти на её страницу.

Девушка походила на студентку, но свою страничку вела исправно.

Судя по всему – блогер. Место жительства значилось – Братислава. Из Словакии, значит. Угу.

Листая её посты, я пыталась уловить хоть какую-то связь с Владом, но ничего конкретного не нашла.

Немного выдохнула.

“Спросить завтра у Влада про неё? Или не стоит? Подумает ещё, что ревную, и станет подшучивать”, – размышляла я, читая по диагонали последний пост Моники:

«Друзья, я приберегла для вас крышесносную новость! Если хорошо попросите в комментариях, завтра вечером расскажу и выложу убойные фоточки!»

“Скорее всего, это будут селфи на фоне исторических развалин”, – фыркнула я и, отследив, что завидую, закрыла её страничку.

“Ничего! Мы с ”Владосом” осенью поженимся, и эта Моника будет облизываться на наши с ним совместные фото”, – успокоила себя, но настроение не особо выровнялось.

Обычно я под утро дремала в сестринской, но сегодня до конца смены так и не сомкнула глаз.

“Надо поговорить с Владом. Понятно, что у него там свой режим и он порой себя не помнит. Но всё равно. Должен же понимать, что я волнуюсь, – проворчала про себя. – А то, я тоже могу прийти и телефон выключить, чтобы выспаться после смены. Пусть потом бесится”.

Но червячок тревоги продолжал точить душу.

Дождавшись девяти утра, позвонила сама. Влад сбросил. Написал сообщение: «Клёпа, я на тренировке, перезвоню позже».

Клёпа… Как же я ненавидела это прозвище! Всю жизнь слышала его от отчима, одноклассников и от всех, кто хотел меня задеть. И только Влад произносил его так, что я переставала чувствовать себя маленькой и некрасивой. Но сейчас… Сейчас «Клёпа» в его сообщении прозвучало холодно и отстранённо.

«Соскучилась, – написала я в ответ, – Когда у тебя заканчивается этот контракт?»

«Детка, потерпи до осени. Тут такие деньги платят, что в Питере мне столько никогда не заработать».

И снова эта отстранённость и спешка: «У меня ещё одна тренировка, а потом прогон программы для спортивного праздника. Целую!»

Набрала в ответ: ”И я целую”, но отправлять не стала.

Я всё понимала, но почему-то злилась. На него и на себя, за эту зависимость от его звонков.

Когда Влада по обмену опытом пригласили поработать вторым тренером в Болгарии, я искренне порадовалась за него. Подумаешь, всего-то месяц…

Но затем ему предложили продлить контракт, и он согласился. Сказал, что я могу взять отпуск и приехать к нему.

Угу. Отпуск! Кто бы мне его дал сейчас, если я сама попросилась на осень? Думала, мы после свадьбы организуем себе медовый месяц.

Оставшись без Влада в его съёмной квартире, чувствовала себя неуютно. Пока жили вдвоём, я не замечала, насколько ужасна полупустая комната с раздражающе бордовыми обоями… Кто вообще додумался поклеить так стены в квартире, где окна выходят на север?

Но главное, что мучило сейчас – пустота в сердце. Зачем я его дёргала? Ведь он же старался ради нас, ради нашей же свадьбы. Чтобы мы смогли позволить себе нормальное жильё, а не эту убогость.

Мне от бабушки досталась в наследство небольшая двушка. Но мама с отчимом посчитали, что сестра, пока учится, должна жить со мной.

Но Светка поселилась там прочно, и мне не верилось, что она вообще когда-нибудь съедет. А при ней я не могла прийти жить туда с Владом. Квартира для троих была мала.

Я закрыла глаза и попыталась представить свою будущую жизнь.

Нарисовался свой дом: уютный, светлый, наполненный детским смехом. Сколько детей? Наверно двое. Мальчик и девочка. Мальчик похож на Влад. А девочка? Хм…

Пусть тоже на него будет похожа. Зачем ребёнку жизнь портить рыжими вихрами и ростом в метр шестьдесят.

Вспомнила Влада на фото – сильного, загорелого, счастливого…

"Такой красивый! И этот мужчина скоро должен был стать моим мужем! – по телу разлилось приятное тепло. – И меня больше не будут называть Клёпой.

Я стану Верой Максимовой!

Максимова… Как красиво звучит! Я даже расправила плечи и выпятила грудь , проходя мимо зеркала в прихожей. Остановилась. Выгнулась полубоком, представляя себя беременной, и счастливо улыбнулась своему отражению.

Вечером Влад снова не позвонил.

Написала, что всё ещё не сплю, жду. Ответил, что занят, и пожелал спокойной ночи. Расстроиться не успела: прилетел забавный смайлик с сердечком.

Но несмотря на то что не спала больше суток, сон не шёл. Отправилась в кухню, включила чайник. Пока закипел, снова зашла в соцсети, пролистала ленту новостей и не удержалась, зашла на страничку Влада, чтобы посмотреть его последние фото с соревнований. На одном в толпе спортсменов узнала Монику.

“Понятно. Он тренирует её. А я тут от ревности сон потеряла”, – усмехнулась про себя.

Вспомнила, что та обещала подписчикам вечером опубликовать «крышесносную новость», и перешла на её страничку.

Глава 2. Мир рухнул

Забыла, что надо дышать…

С фото на её странице смотрела сияющая Моника в облегающем серебристом платье, подчёркивающем совершенство её фигуры. И… Влад, нежно прижимающий её за талию к себе.

Мой Влад!

Он смотрел на неё с таким обожанием, как когда-то смотрел на меня. А под фото – подпись, словно ножом по сердцу: «Сегодня я отпраздновала помолвку с лучшим из мужчин – Владиславом Максимовым. Друзья, порадуйтесь за нас! Я – самая счастливая!...»

Мой мир рухнул.

Пальцы непроизвольно разжались, и телефон с треском упал на плитки кухонного пола. В ушах зазвенела тишина, а грудь наполнилась леденящей пустотой.

Влад?… Как ты мог? Как? Ты же час назад, сердечко мне прислал и написал ”целую”. Я же… Верила. Ты же… Первый и единственный мой мужчина. Как ты мог предать нашу любовь?

Растоптать мои мечты…

Боже!

Больно-то как!...

Лёд в груди начала расползаться, заполняя собой все уголки души. Я стояла, не в силах пошевелиться. В голове гудело, как в растревоженном улье.

«Помолвка… Максимов Владислав…»

Слова вонзались в сознание, разрывая его на части.

Очнулась от резкого звонка в дверь. Не глядя в глазок, открыла. На пороге стояла пожилая соседка снизу и злобно щурилась.

– Ночь, а вы что тут грохочете? Я вот хозяйке пожалуюсь! – накинулась она на меня.

– Простите. Телефон уронила, – показала на треснутый дисплей.

– М-м, – разочарованно поджала та губы, и, видя, насколько я расстроена, поубавила пыл.

– Простите, – вновь прошелестела я, выпроваживая её. – Я не хотела…

Оставшись одна, побрела в комнату, но встала на пороге, с отвращением глядя на кровать.

Раньше я её считала символом нашей с Владом любви. Но сейчас она лишь подчёркивала глубину его лжи и предательства.

В памяти, словно кадры кинохроники, всплывали наши с ним ночи. Его поцелуи и шёпот: «Люблю тебя, Клёпушка…»

К горлу подступила тошнота. Прикосновения Влада теперь казались мерзкими, а я слепой идиоткой. Он пользовался мной, а я верила в его искренность. Думала, что вытащила счастливый билет, и как дурочка строила в голове воздушные замки, мечтая о свадьбе и детях.

А теперь?

Теперь он наденет обручальное кольцо на палец этой Монике и назовёт её своей женой.

А я?

Я буду учиться жить без него.

Смогу ли я, ещё кому-то верить теперь?

Скорее – нет!

“Вера больше никому не поверит”, – горько усмехнулась я.

Внутри, вдруг что-то надломилось, и на смену оцепенению пришла переполняющая меня ярость.

Я ненавидела Влада, Монику, себя, весь этот лживый мир, где любовь оказалась всего лишь пустой фразой.

Резким движением я распахнула шкаф и начала швырять в чемодан свои вещи. Платья, футболки, джинсы – всё летело в кучу, скомканное и смятое, как моя жизнь. Слёзы душили, но я упорно гнала их прочь.

Не время для слабости.

Сейчас я ощущала острую потребность бежать.

Мне казалось, я здесь ощущала запах нашей с ним близости… И это было невыносимо.

Бежать! Подальше от лицемерия и боли…

Телефон, к счастью, работал.

Вызвав такси, вышла в прихожую. Всё напоминало о Владе: его фотографии на полке, его вещи в шкафу, его запах в воздухе. Всё это нужно было оставить позади, вырвать из сердца с корнем, как сорную траву.

Вот и всё!

Первый и последний раз я поверила в сказки о любви. Больше никому не позволю пользоваться собой!

Швырнув ключи на полочку, вышла из квартиры и захлопнула дверь, отсекая тем самым связанный с Владом пласт прошлого.

Ничего! Накоплю денег, выучусь, стану крутым врачом… И будет у меня свой дом, любящий муж и дети. Мальчик и девочка.

Не Максимовы.

Глава 3. Света

Подъехав к дому, увидела свет в окнах своей квартиры. Светка ещё не спала. А разговаривать с ней сейчас совсем не хотелось. Сестра была младше на пять лет, поэтому жаловаться ей на жизнь я не привыкла

Пока мама не вышла замуж за отца Светы, она часто читала мне сказки на ночь.

Когда у неё появился дядя Валера, мне сначала очень нравился. Ведь своего отца я не знала. Мы тогда все вместе ходили в парк аттракционов, и он носил меня на плечах. Я это очень хорошо запомнила.

А потом родилась Светка, и всё переменилось. Маме стало не до меня. Отчим тоже переменился. Светка быстро поняла, что ей можно всё и ничего не будет за шалости, и постоянно пакостила. А ругали и наказывали за её проделки меня, типа должна была присматривать. Отчим её любил безумно, а меня строжил.

Когда выросли, ничего не изменилось. Светке давалось всё, а на меня денег не хватало. Бабушка Валя, мамина мама, была единственной, кто любил меня искренне. Жаль только, что рано её не стало. Мне её так не хватало…

К ней я могла прийти с любыми проблемами. Помочь, конечно, она ничем не могла. Но всегда выслушивала и давала совет, или просто обнимала и говорила: “Это, Верочка, не проблема. Вот увидишь, завтра ты забудешь о ней”. Так и было.

Рассчитавшись с водителем такси, я с тоской посмотрела на иллюминацию в окнах квартиры. Вот бы сейчас там была моя бабуля, а не Светка. Рассказала бы ей о своих горестях, может быть, даже всплакнула. А Светке я открыть душу не могла. Было пару раз, когда я делилась с ней чем-то, так она меня этим же потом не раз попрекала.

Но сегодня был другой случай, и сестра скорее всего пристанет с вопросами.

“Эх! Вот бы незаметно пройти сразу в свою комнату”.

Что-то мне подсказывало, что сочувствия от сестры я не увижу. Ведь когда я познакомилась с Владом, мы в кафе сидели с ней вместе. Светка перед ним из кожи вон лезла, чтобы понравиться. Хотя это было необязательно. Сестра от рождения была хорошенькой, как куколка: волосы светлые, густые, глаза голубые… Правда, она пухленькая была в детстве. Но после шестнадцати похудела и теперь стала красоткой. Отчим смотрел на неё с обожанием. Как-то проговорился, что она на мать его похожа. Не знаю. Может быть. Его маму я не видела ни разу. Только на фото. Но она там была плохо видна.

В пятиэтажке лифта не было, поэтому чемодан, пыхтя, чтобы не греметь им на весь подъезд, еле втащила на третий этаж. Откуда-то были слышны голоса, видимо, у соседей был сабантуй.

Подкатила чемодан к двери. Звонить не стала, решила устроить сестре сюрприз и открыть дверь своим ключом. Но скважина в замке оказалась другой. Я растерянно повертела ключ в руках. Нет. Тот. От этой квартиры.

“Что за чёрт?” – постояла в раздумье и нажала кнопку звонка. Звука не услышала. Постучала. Но дверь была добротной – бабушка меняла её незадолго до смерти, и стучать можно было сколько угодно. Если Светка в комнате, то не услышит. На всякий случай приложила ухо к двери и позвонила ещё раз. Звонок не услышала. Зато шум голосов и музыка теперь звучали именно отсюда.

“Вот зараза!” – ругнулась про себя.

Я совсем забыла, что сегодня суббота. А это значило, что студенты могли тусить ночь, а потом отсыпаться всё воскресенье.

Набрала номер сестры и долго слушала гудки. Набирала несколько раз, пока не поняла, что звук выключен, а телефон, небось, валялся где-то.

Пока ехала, немного успокоилась, а теперь раздражение захлестнуло с удвоенной силой.

Не выдержав, сняла туфлю и начала колотить каблуком по железному косяку.

Может, так услышит?

В голове пульсировала одна мысль: "Это моя квартира! Моя! Я имею право сюда войти!"

Когда сестра открыла, две соседние двери тоже распахнулись.

– Простите, ради бога, – начала извиняться я, засовывая ногу обратно в туфлю.

– Верочка, здравствуй! – проговорила тётя Таня из квартиры справа. – Давно тебя не видно было. В отпуск ездила? – она сама нашла ответ, увидев чемодан.

– Да… – невнятно махнула я рукой. – Вы уж простите, что разбудила.

– Ничего, ничего, – улыбнулась та.

– Музыку только выключите! – поджала губы Тамара Сергеевна из квартиры напротив. – Совести у молодых нет! Завтра же напишу на вас жалобу участковому…

– Простите, – прижала я руки к груди. – Больше не повторится.

Подвинув плечом застывшую на пороге Светку, я вкатила чемодан в квартиру и едва не выскочила обратно от пивных и сигаретных амбре ударивших в нос. Музыки теперь звучала ещё громче, и круго́м был такой бардак, что волосы могли бы, встали дыбом.

– А… Ты чего это?! – спросила сестра вместо приветствия.

– И тебе здравствуй, – нахмурилась я, увидев несколько пар обуви в прихожей. – Света, что за бедлам ты тут устроила? Выключи сейчас же музыку! Ты что, хочешь, чтобы она реально написала заяву? И… – демонстративно зажала нос, – ты что, гостям разрешаешь здесь курить?

– Блин! – закатила та глаза. – Нет, конечно! Они на балконе курят.

– А почему здесь пахнет?! – возмущённо развела я руками по сторонам.

– Не уследила, – поджала губы сестра. – Лёха в туалете только что покурил. И вообще, Вер, хватит нудить! Можно подумать, сама, когда училась, не бывала на квартирных тусовках.

“Бляха!” – я медленно вдохнула и выдохнула, чтобы не орать.

– Я когда училась – с бабушкой жила. И да, пару раз посещала чужие вечеринки, но домой приходила трезвая и вовремя, потому что мне не всё равно было, что бабуля переживала бы за меня. А ты?... Музыка… Ночь уже.

Мы просто увлеклись игрой и не видели, сколько сейчас время.

– Здрасте! – из её комнаты со стопкой грязной посуды вышел долговязый парень и прошёл в кухню.

– Здравствуйте, – проводила парня взглядом.

– Киря! Ажел! – Светка подошла к моей комнате и пару раз пнула дверь. – Реально, сделайте уже тише! – прошипела возмущённо. Спустя минуту оттуда выглянули две взлохмаченные раскрасневшиеся физиономии.

– А чо?! – хмыкнул парень. Он скользнул по мне нахальным взглядом и тут же потерял интерес, хватая поднырнувшую ему под руку девицу, за грудь. Та с хохотом взвизгнула и отшатнулась обратно в комнату. Дверь захлопнулась.

– Какого хрена здесь происходит?! – не своим голосом заорала я. – А ну, быстро распускай свой балаган, а то не соседи, а я полицию вызову!... – накопленное напряжение огненной лавой полилось наружу.

Я с силой дёрнула ручку двери своей комнаты, но та оставалась неподвижной.

– Это моя квартира! Понятно?! – подбоченясь, надвинулась я на сестру всеми своими ста шестьдесят сантиметрами против её метра семидесяти. – И, прежде чем тащить сюда гостей и менять замок, ты должна была меня в известность поставить!

Глава 4. Кошмар продолжается

– Блин, что ты как пантера вдруг? – удивлённо уставилась на меня сестра. Такой она видела меня впервые. – Замок сломался. Матвей сделал. Сказала бы спасибо, а ты кричишь тут, – проворчала и вдруг приосанилась. – И вообще… Папа сказал, что эта квартира, такая же твоя, как и моя. Мы обе бабушкины внучки! Так что не задирай нос, что ты тут главная!

“Тц!” – закатила я глаза, понимая, что если ПАПА сказал, то мне говорить ей что-то бесполезно. По крайней мере сейчас, когда у меня крышу сносило от бешенства.

– А замок, вдруг, сам сломался, да? – съязвила я. – Неожиданно! Такой… надёжный, с хреновой тучей лет гарантии, – я подошла к двери, чтобы внимательнее посмотреть на неё. Мне не показалось, вдоль косяка на ней были сколы. – Кто вскрывал?

– Слесаря вызывала, по объявлению, – скрестив руки на груди, сестра независимо вздёрнула подбородок.

– А мне позвонить? Слабо было?! – посмотрела я на Светку волком. – У меня же ключи запасные есть…

– Да? Чтобы ты орала на меня, как сейчас? – привела та “веский аргумент”.

Прибить сестру я не могла. А говорить на разных языках сейчас была не в состоянии.

– Ладно. Потом поговорим, – вздохнула обречённо. – У тебя пять минут на то, чтобы гости покинули квартиру и музыка заглохла. В противном случае колонка полетит с балкона.

Видимо, у меня на лице было написано, что я не шучу, потому что пока я на кухне собирала пивные банки в пакет, грязную посуду в раковину и вытирала заляпанные поверхности, в прихожей хлопнула дверь.

Я было обрадовалась, потому что музыка тоже затихла, но тут же напряглась, чувствуя недоброе. Из комнаты доносились голоса.

– Света! – позвала я, выглянув в прихожую.

– Чего ещё? – сестра вышла, но не одна. В кухню направлялся тот долговязый парень, который проходил недавно мимо меня с грязной посудой.

– Света! – я сама подошла, чтобы не говорить при Матвее. – А для этого гостя что, отдельный пропуск выписан?

– Да, отдельный! – дерзко заявила сестра. – Познакомься, это Матвей! Мы теперь вместе здесь с ним живём, – огорошила меня сообщением и пока я как рыба разевала рот, решила добить. – Ты, Верочка, вроде бы ушла к Владиславу своему. Замуж за него собралась. Сюда, насколько помню, ты возвращаться не собиралась! А теперь явилась ночью, как снег на голову, и орёшь, как потерпевшая! А у меня, между прочим, тоже личная жизнь! Ты мне тут на фиг не сдалась со своим характером. Но слова тебе не сказала. Вижу, что с Владиком поцапалась. Хотя неудивительно! – хмыкнула она. – Кто тебя такую вытерпит? Каменный, если только…

– Света! – мне казалось, если бы у меня были такие способности, то она должна была испепелиться. – Иди в пень, дорогая! Ключ только дай мне сейчас же! – мой голос опасно звенел.

Сестра молча выдвинула ящик в комоде прихожей и, положив ключ, скрылась в комнате. Мимо меня, как молчаливый дирижабль, следом за ней проплыл с напитками Матвей.

“Звездец какой-то!” – я попыталась сглотнуть ком в горле, но не получилось.

Молча проследила, как за ним закрылась дверь, и побрела наливать себе чай.

“Она что, действительно собирается жить с ним здесь? В моей квартире? Вот уж нет! Такого уговора с отчимом не было. Завтра же позвоню ему и поговорю. Это же не дело! Ей же доучиваться надо. Родители хоть в курсе, что она творит?”

Заварила чай и с бокалом прошла в свою комнату.

Зря.

Там было круче, чем в захламлённой кухне.

Постель вся растерзана. В воздухе запах мужского пота и секса. А вишенкой на торте, – использованный презерватив на подоконнике.

Едва удержалась на ногах.

Хотелось орать и топать ногами!

Всё во мне кипело от обиды, злости и бессилия. Но я молча развернулась и побрела в кухню.

Горький горячий чай обжигал. Прикрыв глаза, я осторожно глотала его, стараясь ни о чём не думать.

Но из комнаты сестры доносились голоса и музыка. Я никак не могла успокоиться, чувствуя себя маленькой обиженной девочкой, до которой никому нет дела.

Обида и горечь переполняли. Ведь я всегда раньше выслушивала и сочувствовала Светке, когда той было плохо. Почему же она сегодня так обошлась со мной?

Видела ведь, что я никакая. Что вернулась с вещами. Но вместо сочувствия добила своим: “Кто тебя вынесет, с твоим характером?”

Неужели и правда дело во мне? Может быть, я просто не способна оценить себя со стороны? Я что, сухарь и грымза?!

Слёзы сами собой катились из глаз.

В голове крутились обрывки воспоминаний детства. Я всегда вступалась за сестру, когда та ссорилась со сверстниками на улице. К её дню рождения опорожняла копилку и старалась порадовать её теми безделушками, про которые взрослые никогда не думали. И сладеньким баловала. И с собой таскала, когда могла просто с подругами погулять.

Почему же тогда она так?

Допив чай, вернулась в комнату и с отвращением собрала постельное бельё и мусор. Застелив чистое, тщательно вымыла руки и улеглась. Но сон не шёл. Глядя в темноте на плывущие по потолку отблески фар, я старалась переключить мысли с сегодняшних проблем и подумать о будущем. Но шум из комнаты сестры тянул внимание.

Судя по размеренным стукам чем-то об стенку, им было сейчас хорошо.

Зато мне, так хреново, как никогда.

Слёзы катились и катились по щекам, попадая в уши. Там противно хлюпало, когда я сглатывала, но мне лень было шевелиться, чтобы их вытереть.

Чтобы успокоиться, стала думать, что сказать завтра отчиму, чтобы он помог выселить Матвея. Ведь если тот закозлится, то мне само́й придётся искать квартиру. Жить с этой парочкой у меня вряд ли получилось бы.

Но если снимать жильё, то вся моя зарплата будет уходить. А я пока не теряла надежды накопить на учёбу. Мечта стать врачом и лечить детишек, как моя бабушка, – это единственное, что у меня теперь оставалось, и я держалась за неё, как за соломинку.

Уснула я только под утро. Измученная и разбитая с трудом разлепила глаза, когда прозвенел будильник. Надо было собираться на работу, а я чувствовала себя так, словно по мне проехал каток, а потом развернулся и замер в области грудины.