Текст книги "Изуверский интернат"

Автор книги: Лемони Сникет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава тринадцатая

– Где они? – закричала Вайолет, когда Учитель Чингиз вошел в лачугу. – Что вы с ними сделали?

Как правило, люди начинают разговор, скажем, со слов: «Здравствуйте, как поживаете?» – но старшая из Бодлеров была слишком расстроена, чтобы соблюдать правила вежливости.

Глаза у Чингиза блестели с небывалой яркостью, но голос звучал спокойно и любезно.

– Вот они. – Он поднял вверх ленту и очки. – Я подумал, что вы будете из-за них беспокоиться и первым делом поспешил принести их с самого утра.

– Мы не этих их имели в виду! – Клаус взял очки и ленту из костлявых пальцев Чингиза. – Мы имели в виду тех их!

– Что-то я не разберусь в ваших «их». – Учитель Чингиз пожал плечами, обращая свои слова к взрослым. – Вчера вечером сироты совершали пробежки согласно моей программе, но утром они со всех ног бросились сдавать экзамены, и в спешке Вайолет уронила ленту, а Клаус очки. Но маленькая девчонка…

– Вы прекрасно знаете, что все происходило не так, – перебила его Вайолет. – Где тройняшки Квегмайры? Что вы сделали с нашими друзьями?

– Что вы сделали с нашими друзьями? – пропищал завуч Ниро. – Перестаньте болтать чепуху, сироты.

– Боюсь, что это не чепуха. – Чингиз покачал своим тюрбаном. – Как я уже начал говорить, пока девица не прервала меня, малышка не убежала со старшими. Она осталась сидеть, точно куль с мукой. Поэтому я подошел к ней и дал пинка, чтоб заставить двигаться.

– Превосходно! – одобрил Ниро. – Чудесная история! И дальше что?

– Ну, сперва мне показалось, будто я пробил в малышке большую дыру, – глаза Чингиза блестели, – что было кстати, бегун она дрянной, и положить конец ее мучениям было бы большое благо.

Ниро захлопал в ладоши.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, Чингиз, – сказал он. – К тому же она и секретарь дрянной.

– Но ведь она отлично справилась с прокалыванием бумаг, – запротестовал мистер Ремора.

– Заткнитесь, и пусть Чингиз закончит рассказ, – оборвал его Ниро.

– Но когда я пригляделся, – продолжал Чингиз, – то увидел, что прошиб дырку не в ребенке, а в мешке с мукой! Меня надули!

– Ужасно! – воскликнул Ниро.

– Тогда я бросился вдогонку за Вайолет и Клаусом, – продолжал Чингиз, – и тут обнаружил, что это вовсе не Вайолет и Клаус, а двое других сирот – близнецы.

– Они не близнецы! – закричала Вайолет. – Они тройняшки!

– Они тройняшки! – передразнил Ниро. – Не говори глупостей. Тройняшки – это когда рождаются сразу четверо, а Квегмайров только двое.

– И эти двое притворились Бодлерами, чтобы дать им дополнительное время на подготовку к экзаменам.

– Дополнительное время на подготовку? – Ниро в восторге заухмылялся. – Хи-хи-хи! Это же обман!

– Нет, не обман! – возразила миссис Басс.

– Пропустить урок гимнастики и вместо этого учить уроки – обман.

– Нет, это просто умение правильно организовать время, – запротестовал мистер Ремора. – Спорт – хорошее дело, но он не должен мешать школьным занятиям.

– Послушайте, завуч тут я, – рявкнул Ниро, – и я говорю – Бодлеры обманщики и поэтому – ура! – я имею право их исключить. А вы просто учителя, так что, будете со мной спорить, я и вас уволю.

Мистер Ремора посмотрел на миссис Басс, и они оба пожали плечами.

– Вы – босс, Ниро. – Мистер Ремора достал еще один банан. – Раз говорите – исключить, значит – исключить.

– Да, говорю, – заявил Ниро. – Солнышко тоже уволена.

– Рэнто! – крикнула Солнышко, что значило примерно: «А я никогда и не хотела работать секретаршей!»

– Исключайте, нам все равно, – сказала Вайолет. – Нас волнует, что случилось с нашими друзьями.

– Ну, надо же было наказать Квегмайров за участие в обмане, – ответил Учитель Чингиз. – Вот я и отвел их в столовую и оставил под присмотром двух тамошних работников. Квегмайры весь день будут сбивать яйца.

– Очень разумно, – одобрил Ниро.

– Только и всего? – с недоверием спросил Клаус. – Сбивать яйца?

– Вы слышали, что я сказал. – Чингиз приблизил вплотную лицо к Бодлерам, так что они видели лишь блестящие глаза и кривую ухмылку. – Квегмайры будут сбивать, сбивать, пока с ног не собьются.

– Вы лжете, – объявила Вайолет.

– Нанесено оскорбление учителю. – Ниро покачал своими косичками. – Теперь вы исключены вдвойне.

– Что это значит? – раздался голос у входа. – Исключены вдвойне?

Голос прервался долгим кашлем, и Бодлеры, не оборачиваясь, поняли, что это мистер По. Он с растерянным и озадаченным видом стоял перед Сиротской лачугой и держал большой бумажный кулек.

– Что вы все здесь делаете? – с изумлением осведомился мистер По. – По-моему, тут абсолютно неподходящее место для разговоров. Какая-то старая лачуга.

– А вы что тут делаете? – спросил Ниро. – Посторонним не разрешается находиться на территории Пруфрокской подготовительной школы.

– Моя фамилия По, – ответил мистер По, пожимая руку Ниро. – А вы, должно быть, Ниро. Мы с вами договаривались по телефону. Я получил вашу телеграмму насчет двадцати девяти кульков карамелей и десяти пар сережек с драгоценными камнями. Мои сотрудники в Управлении Денежными Штрафами решили, что мне лучше доставить все это самому. И вот я здесь, но о каком исключении идет речь?

– Эти ваши сироты, которых вы мне навязали, – этот неприятный глагол Ниро употребил вместо «поручили», – оказались чудовищными обманщиками, и я вынужден их отчислить.

– Обманщиками? – Мистер По нахмурился и строго посмотрел на Бодлеров. – Вайолет, Клаус и Солнышко, вы меня разочаровали. Вы обещали быть примерными учениками.

– В сущности, школу посещали только Вайолет и Клаус, – вставил Ниро. – Солнышко работала помощником администратора, но она в этой роли тоже никуда не годилась.

Мистер По вытаращил глаза от удивления и раскашлялся в белый платок.

– Помощник администратора? – повторил он. – Да ведь она совсем младенец. Она должна проводить время в дошкольной группе, а не в обстановке офиса.

– Сейчас это уже не имеет значения, – отрезал Ниро. – Все они исключены. Давайте сюда карамели.

Клаус взглянул на записные книжки Квегмайров, которые все еще сжимал в руках. «Похоже, книжки – единственное, что останется нам на память от Квегмайров», – со страхом подумал он.

– Нашли время говорить про карамели! – воскликнул Клаус. – Граф Олаф сделал что-то ужасное с нашими друзьями!

– Граф Олаф? – Мистер По протянул Ниро бумажный кулек. – Не говорите мне, что он и здесь вас нашел!

– Нет, разумеется нет, – ответил Ниро. – Моя усовершенствованная компьютерная система, естественно, не пропустила бы его сюда. Но дети вообразили, будто Учитель Чингиз, стоящий перед вами, на самом деле переодетый Олаф. Нелепая идея.

– Граф Олаф… – протянул Чингиз. – Да, я слыхал про него. Он считается лучшим в мире актером. А я – лучший в мире учитель гимнастики, значит, мы не можем быть одним и тем же лицом.

Мистер По оглядел Учителя Чингиза с головы до ног, после чего пожал ему руку.

– Приятно познакомиться, – сказал он и повернулся к Бодлерам. – Дети, вы меня удивляете. Даже без усовершенствованного компьютера можно сказать, что этот человек не граф Олаф. У того только одна бровь, а этот человек носит тюрбан. У Олафа на щиколотке имеется татуировка в виде глаза, а на этом человеке дорогие кроссовки. Кстати, очень красивые.

– Благодарю вас, – отозвался Учитель Чингиз. – К сожалению, из-за этих детей они все перепачканы мукой, но, я думаю, мука отмоется.

– Если он снимет тюрбан и кроссовки, – нетерпеливо проговорила Вайолет, – вы сами увидите, что он Олаф.

– Это мы уже проходили, – перебил Ниро. – Он не может снять кроссовки, потому что он бегал и ноги у него вспотели.

– А тюрбан я не могу снять по религиозным причинам, – вставил Чингиз.

– Нет у вас никаких религиозных причин! – с отвращением произнес Клаус, а Солнышко что-то выкрикнула в знак согласия. – Вы его носите для маскировки. Пожалуйста, мистер По, заставьте его снять тюрбан.

– Успокойся, Клаус, – сурово одернул его мистер По. – Тебе надо научиться проявлять терпимость по отношению к другим культурам. Извините, Учитель Чингиз, обычно эти дети не проявляют религиозной нетерпимости. – Ничего, ничего, – отозвался Чингиз. – Я привык к религиозному преследованию.

– Вместе с тем, – продолжал мистер По после короткого приступа кашля, – я бы попросил вас снять кроссовки, хотя бы для того, чтобы успокоить детей. Думаю, все мы немного потерпим дурной запах ради торжества справедливости.

– Дурно пахнущие ноги, – проговорила миссис Басс, сморщив нос. – Фу, как вульгарно.

– Боюсь, я не смогу снять кроссовки, – объявил Учитель Чингиз, делая шаг к двери. – Они мне нужны.

– Нужны? – спросил Ниро. – Зачем?

Учитель Чингиз одарил трех Бодлеров долгим взглядом, а потом улыбнулся своей ужасной улыбкой, обнажающей зубы.

– Чтобы бегать в них, – ответил он и выбежал.

Сироты на момент совершенно оторопели, и не только потому, что он бросился бежать так неожиданно, но и потому, что так легко сдался. После того как он столько времени приводил в действие свой замысловатый план (изображал учителя гимнастики, заставлял Бодлеров делать пробежки, довел дело до исключения их из интерната), он вдруг умчался по лужайке, даже не взглянув на детей, за которыми охотился с редким упорством. Бодлеры вышли из Сиротской лачуги, и в этот миг Учитель Чингиз обернулся с издевательской усмешкой.

– Не воображайте, что я отказался от вас, сироты! – крикнул он. – Но пока у меня есть парочка пленников и тоже с недурным наследством!

Он помчался дальше, но при этом ткнул вперед своим костлявым пальцем. Бодлеры ахнули: около дальнего конца здания Пруфрокской школы стоял длинный черный автомобиль. Из выхлопной трубы валил черный дым. Но дети ахнули не из-за того, что он загрязнял окружающую среду. К машине шагали двое работников столовой, они сняли наконец металлические маски, и трое Бодлеров узнали женщин с белыми лицами из компании Графа Олафа. Но дети ахнули и не из-за них, хотя такой поворот событий не мог не удивить и не огорчить их. Они ахнули из-за того, что увидели, кого каждая из женщин тащила к машине: каждая тащила за руку по одному из тройняшек Квегмайров, а те отчаянно пытались вырваться.

– Запихните их на заднее сиденье! – крикнул Чингиз. – Сейчас я сяду за руль! Скорее!

– Что такое хочет сделать с этими детьми Учитель Чингиз? – удивился мистер По.

Бодлеры даже не подумали объяснять мистеру По происходящее. После целого курса пробежек ОСПА мышцы ног у Вайолет, Клауса и Солнышка отзывались мгновенно, стоило только захотеть бежать.

А бодлеровским сиротам еще никогда не хотелось этого так сильно, как сейчас.

– За ними! – крикнула Вайолет, и трое бросились к машине.

Вайолет бежала, и волосы у нее развевались за спиной. Клаус бежал, не успев даже оставить записные книжки Квегмайров. А Солнышко ползла со всей скоростью, на какую были способны ее ноги и руки. Мистер По испуганно кашлянул и бросился вслед за детьми, а Ниро, мистер Ремора и миссис Басс пустились вдогонку за мистером По. Если бы вы спрятались за арку и наблюдали происходящее, то увидели бы странную картину: впереди по лужайке мчался Учитель Чингиз, за ним – бодлеровские сироты, а дальше пыхтели и задыхались разнообразные взрослые. Но если бы вы продолжали наблюдать, вы бы стали свидетелями волнующего развития событий, что в данном случае означает: Бодлеры постепенно нагоняли Чингиза. Конечно, ноги у него были гораздо длиннее, чем у детей, но последние десять ночей он провел стоя на месте и дуя в свисток. Дети же провели ночи в бесконечных пробежках по светящемуся кругу, и поэтому тренированность их не очень длинных ног (а что касается Солнышка, то и рук) возместила преимущество олафовских ног в длине.

Мне очень не хочется прерывать рассказ в столь волнующий момент, полный тревожного ожидания, но я чувствую себя обязанным вмешаться и сделать еще одно, последнее предупреждение, прежде чем завершу этот печальный рассказ. Возможно, вы думаете, что дети нагнали своего врага, что настал поворотный момент в жизни бодлеровских сирот и бессовестного негодяя наконец схватили, а дети наконец обрели доброго опекуна и, возможно, их остальная жизнь пойдет теперь относительно счастливо и они проведут ее, занимаясь, скажем, типографским делом, которое обсуждали с Квегмайрами. Если вам хочется, можете думать, что именно так развивается история. Но дело в том, что последние события в этой главе жизни бодлеровских сирот на самом-то деле невероятно, устрашающе злополучны, и если вы предпочитаете полностью их игнорировать, следует закрыть книгу прямо на этом месте и вообразить приятный конец для этой ужасной повести. Я торжественно поклялся описать историю жизни Бодлеров в точности как она есть, но вы, насколько я знаю, не давали такой клятвы, и вам незачем тратить нервы, знакомясь со страшной концовкой. Сейчас ваш последний шанс избавить себя от горестного знания о дальнейшем ходе событий.

Вайолет первая нагнала Учителя Чингиза и, подпрыгнув, ухватилась за тюрбан. Тюрбан, как вам, вероятно, известно, состоит из целого куска материи, которым очень туго и весьма затейливым образом обертывают голову. Но Чингиз схитрил – он не знал, как скручивают настоящие тюрбаны, ведь он носил тюрбан для маскировки, а не по религиозным причинам. Он просто обмотал материю вокруг головы, как обертывают ее полотенцем после душа. Поэтому когда Вайолет дернула за конец тюрбана, он тут же размотался. Она-то надеялась, ухватившись за тюрбан, остановить Чингиза, но вместо этого осталась с длинным куском материи в руке. Учитель Чингиз продолжал бежать, и его единственная бровь лоснилась от пота.

– Глядите! – воскликнул мистер По, который бежал позади Бодлеров, но достаточно близко и все разглядел. – У Чингиза только одна бровь, как у Графа Олафа!

Вторым номером Чингиза догнала Солнышко, и поскольку она ползла на четвереньках, в этой позиции ей представилась удобнейшая возможность атаковать его кроссовки. Всеми своими четырьмя острыми зубами она перекусила шнурки сперва на одном башмаке, потом на другом. На лужайке остались лежать откушенные кусочки шнурков. Солнышко надеялась, что Чингиз споткнется, но он просто выскочил из кроссовок и помчался дальше. Подобно многим противным людям, Учитель Чингиз не носил носков, поэтому на левой щиколотке обнажился вытатуированный глаз, блестевший от пота.

– Смотрите! – воскликнул мистер По. Он все еще находился достаточно далеко и не мог ничем помочь, но достаточно близко, чтобы все видеть. – У Чингиза татуировка, как у Графа Олафа! По-моему, он и есть Граф Олаф!

– Конечно, это он! – крикнула Вайолет, размахивая на бегу размотанным тюрбаном.

– Черт! – крикнула Солнышко, размахивая кусочком шнурка. Она имела в виду что-то вроде: «Мы же пытались вам это сказать».

Клаус, однако, ничего не крикнул. Всю свою энергию он вкладывал в бег, но бежал он вовсе не за человеком, которого мы наконец-то можем назвать его настоящим именем – не за Графом Олафом. Клаус бежал к машине. Там женщины с белыми лицами как раз запихивали на заднее сиденье Квегмайров, и Клаус понимал, что сейчас предоставляется единственный случай спасти их.

– Клаус! Клаус! – закричала Айседора. – Спаси нас!

Клаус выронил записные книжки и схватил подругу за руку.

– Держись крепче! – крикнул Клаус и стал вытаскивать Айседору из машины. Не говоря ни слова, одна из женщин с белым лицом нагнулась и укусила Клауса за руку, отчего он поневоле выпустил тройняшку. Женщина перегнулась через колени Айседоры и потянула на себя дверцу.

– Нет! – закричал Клаус и схватился за ручку дверцы снаружи. Они с олафовской помощницей тянули дверцу каждый на себя, отчего дверца оставалась на месте.

– Клаус! – закричал из-за Айседоры Дункан. – Послушай! Если что-то пойдет не так…

– Не пойдет. – Клаус изо всех сил продолжал тянуть на себя дверцу машины. – Я вас сию минуту освобожу!

– Если что-то пойдет не так, – начал опять Дункан, – я хочу, чтобы вы кое-что знали. Когда мы расследовали историю Графа Олафа, мы выяснили ужасную вещь!

– Поговорим об этом потом, – прервал Клаус, продолжая бороться с дверцей.

– Посмотри в записные книжки… – закричала Айседора. – Страница… – Одна из женщин с белым лицом закрыла ладонью рот Айседоре.

– Держись за меня! – в отчаянии завопил Клаус. – Не отпускай мою руку!

– Посмотри в книжки! Г. П. П. – крикнул Дункан, но рука второй женщины зажала рот и ему, прежде чем он успел выговорить еще хоть одно слово.

– Как? – спросил Клаус. Дункан энергично затряс головой и на секунду освободился от чужой руки.

– Г. П. П.! – успел выкрикнуть он, и это было все, что услышал Клаус.

Граф Олаф, бежавший без кроссовок медленнее, как раз достиг автомобиля и с оглушительным ревом оторвал Клауса от дверцы. Захлопывая ее, Олаф пнул Клауса ногой в живот, и тот грохнулся рядом с записными книжками, которые он выронил раньше. Негодяй встал над Клаусом, посмотрел на него сверху с мерзкой усмешкой, затем нагнулся, подобрал записные книжки и сунул их под мышку.

– Нет! – закричал Клаус, но Граф Олаф лишь улыбнулся в ответ, уселся на переднее сиденье, и машина тронулась с места, как раз когда Вайолет и Солнышко подбежали к брату.

Клаус поднялся на ноги, держась за живот, и попробовал последовать за сестрами, которые погнались за длинной черной машиной. Но Олаф ехал с бешеной скоростью, и о том, чтобы догнать его, не могло быть и речи. Пробежав несколько метров, Бодлеры остановились. Тройняшки Квегмайры перелезли через женщин с белыми лицами и замолотили кулаками в заднее стекло. Вайолет, Клаус и Солнышко не слышали, что кричат Квегмайры, они только видели их испуганные, отчаянные лица. Затем руки олафовских помощниц оттащили их от стекла. Лица Квегмайров потеряли четкость, расплылись, машина скрылась из виду, и больше Бодлеры уже ничего не видели.

– Мы должны ехать за ними! – У Вайолет по щекам текли слезы. Она обернулась к Ниро и мистеру По, которые как раз добежали до края лужайки и с трудом переводили дух. – Мы должны ехать за ними!

– Мы вызовем полицию, – сквозь одышку проговорил мистер По, вытирая вспотевший лоб платком. – К тому же здесь есть усовершенствованная компьютерная система. Его поймают. Где ближайший телефон, Ниро?

– По моему телефону вы звонить не будете, По! – отрезал Ниро. – Вы сюда прислали троих мерзких обманщиков, а теперь еще по вашей милости я лишился великолепного учителя гимнастики. Мало того что он уехал сам, он еще увез с собой двух моих учеников! Бодлеры втройне исключены.

– Послушайте, Ниро, – сделал попытку урезонить его мистер По, – будьте же благоразумны.

Бодлеры опустились на бурую лужайку и от усталости и чувства безысходности заплакали. Они не прислушивались к спорам между завучем Ниро и мистером По. Сквозь призму своего жизненного опыта они знали, что к тому времени, как взрослые придут наконец к единому решению, Граф Олаф будет уже очень далеко. На этот раз Олаф не только удрал сам, но еще и прихватил их друзей, и Бодлеры плакали оттого, что не слишком надеялись увидеть когда-нибудь Квегмайров. Они ошибались, но откуда им было знать, что они ошибаются, и, воображая, что может сделать Граф Олаф с их дорогими друзьями, они плакали еще горше. Вайолет плакала, вспоминая, как были добры Квегмайры к ней и ее младшим, когда они только прибыли в этот гадкий интернат. Клаус плакал, думая о том, как Квегмайры рисковали своей жизнью, чтобы вырвать друзей из олафовских когтей. А Солнышко плакала из-за той информации, которую Квегмайры получили в результате расследования, но не успели сообщить ей и ее старшим родственникам.

Бодлеровские сироты всё плакали и плакали, прижавшись друг к Другу, а взрослые продолжали пререкаться. Наконец (с прискорбием должен сообщить, что Граф Олаф в это время насильно нарядил Квегмайров щенками и усадил в аэроплан, и там никто ничего не заметил) Бодлеры выплакали все слезы и сели прямо. Они молча сидели, устало глядя вверх на гладкие серые каменные здания, похожие на надгробия, и на арку с огромной черной надписью «Пруфрокская подготовительная школа» и девизом «Помни о смерти». Они смотрели на границу лужайки, где Олаф подобрал записные книжки. И они подолгу глядели друг на друга. Бодлеры вспомнили, как, вероятно, и вы, что в периоды крайнего напряжения в самых изнуренных уголках человеческого тела вдруг обнаруживается скрытая энергия, и сейчас Вайолет, Клаус и Солнышко вдруг ощутили прилив такой энергии.

– Что тебе крикнул Дункан? – спросила Вайолет. – Что он кричал из машины про записные книжки?

– Г. П. П., – ответил Клаус, – но я не знаю, что это значит.

– Сежу, – заметила Солнышко, желая сказать: «Нужно это выяснить».

Старшие посмотрели на сестру и кивнули. Солнышко была права. Нужно было разгадать загадку Г. П. П. и то ужасное, что открыли Квегмайры. Быть может, тогда им удастся разыскать и спасти тройняшек. Быть может, тогда удастся отдать под суд Графа Олафа. И быть может, тогда разъяснится, по какой таинственной и роковой причине жизнь их стала такой несчастливой.

Утренний ветерок облетал здания Пруфрокской подготовительной школы, шуршал бурой травой и ударялся о каменную арку с девизом «Memento mori» – «Помни о смерти». И, глядя на девиз, бодлеровские сироты поклялись, что до того, как умрут, они разрешат страшную головоломную тайну, омрачающую их жизнь.