Текст книги "Летняя война (СИ)"

Автор книги: Лела Такадзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Ты хочешь сказать, – не поднимая головы, глянул в его сторону Денис, – его будут допрашивать? Его подвергнут пыткам?

– А до вас только сейчас дошло? – огрызнулся Слава.

– И что? – грелка Дениса съехала на бок.

– Вовка ничего им не скажет, – уверенно ответил Слава. – Он будет молчать до последнего. Вот только что для него будет последним?...

– Его надо вернуть, – вразумительно произнес генерал Вадим.

– Как?!? – Денис стукнул ручкой по столу и сломал ее.

– За него нужно предложить выкуп, – оживился Дима, нервно откусывая заусенец.

– Так если капитан ничего не скажет, – рассуждал Денис, – значит, нам ничего не грозит.

– Зато ему грозит! – не унимался Слава. – И потом, в плену два разведчика. Вдвоем заставить говорить легче.

– Как это? – удивился Денис.

– Если одного из них будут пытать на глазах у другого, то тот предпочтет сам терпеть мучения, чем своим молчанием причинять боль другу. И кто-то из них расколется.

– Ладно, – процедил Денис, откидываясь на спинку стула. – Майор Максим, пишите мое прошение под диктовку!

Все замерли в ожидании. Согласно прошению право выбора формы выкупа (в пределах разумного, естественно) предоставлялось Белому лагерю. Сейчас было важно вернуть капитана обратно. От этого зависел ход войны.

Вова сидел на кровати. Следы побоев уже частично были скрыты под бинтами. Уже не было видно красных полос от врезавшихся в запястья веревок, распухших и ободранных ссадин на руках и ногах. Синяки и красно-черные кровоподтеки на груди и животе Аня смазала заживляющей мазью, а на кровоточащие раны на спине наложила марлевую повязку.

Вова сидел, чуть прикрыв глаза. Аня, слегка касаясь смоченной марлей его разбитого лица, стала его умывать. Она с трудом высвободила прядь его светлых волос из рваной ссадины на лбу. Разведчик лишь слегка поморщился. К счастью на лице не оказалось никаких серьезных повреждений, и Аня, приложив ненадолго холодную тряпку ко лбу, вскоре перевязала разведчику голову.

– Ну вот и все, – облегченно вздохнула девушка, еще раз внимательно оглядывая Вову с ног до головы. – Как ты себя чувствуешь?

– Честно? – медленно проговорил он. – Отвратительно.

– Чего-нибудь хочешь?

– Да, пить.

Аня достала из шкафа графин с водой, налила в стакан и подала пленнику. Тот залпом и с жадностью выпил до дна. Еще никогда в жизни он не хотел так пить!

– Что теперь? – устало спросил Вова.

– Ничего, – чуть улыбнулась девушка. – Сейчас я тебе принесу поесть и переодеться.

И она вышла. Вова медленно опустил голову. Его судьба ему была неизвестна. Наверное, вечером его будут допрашивать. Ну что ж, до вечера он еще может выспаться и набраться сил. Ведь для допроса нужно очень много сил. Если ему, конечно, дадут сейчас хоть немного отдохнуть.

– А что с Мишей? – спросил Вова, как только девушка появилась в комнате.

– Он здесь. С ним полный порядок. Чуть позже я обязательно зайду к нему и поблагодарю его. Ведь это он позвал меня в тюрьму сегодня утром... – и она как-то задумчиво замолчала на мгновение. – Да, я принесла тебе одежду. Это моего брата. Надеюсь, подойдет.

Вова вдруг удивленно поднял на нее свои голубые глаза, о чем-то догадавшись.

– Так ты... что, сестра Сергея, главнокомандующего Белым лагерем?

– Да, – ответила Аня. – Если бы я ею не была, тебя бы не было здесь, в этой комнате.

Оставив пленнику поднос с едой и удостоверившись, что он больше ни в чем не нуждается, Аня спустилась в большой кабинет, где учинила грандиозный допрос. Сначала она вела суровую беседу с ефрейтором Юрием, который после долгого ломания и отговорок рассказал, как еще до войны поссорился с капитаном Владимиром, как жестоко избил его ночью в лесу, а утром, нарушив строгий приказ лейтенанта Александра, пришел в камеру пленника с друзьями, чтобы продолжить издевательство. Причину такого поведения он объяснил расхождением в политических взглядах со своей жертвой. Получив от Юры нужную информацию, Аня приказала запереть его в тюрьму и не спускать с него глаз.

Затем Аня позвала к себе недавно прибывшего лейтенанта Александра. Он рассказал, что знал, без утайки, однако был тут же понижен в звании до младшего лейтенанта и заключен под стражу за то, что не оказал пострадавшему разведчику первую медицинскую помощь. Третьим поднадзорным стал охранник тюрьмы.

Аня была возмущена как никогда. В Белом лагере ни разу за все время войны не случалось подобных инцидентов. А тем более это произошло в отсутствие Сергея, когда девушка был ответственна за весь лагерь.

Через некоторое время в кабинет вошел солдат и сообщил:

– Генерал-лейтенант Аня, разрешите доложить! Только что из Черного лагеря прибыл посол с белым флагом и просит аудиенции у маршала Сергея. Прикажете отослать обратно?

– Нет, я приму его сама. Пригласите!

Минуту спустя в кабинет вошел невысокий щупленький парень, как при параде одетый во все светлое, с высоко задранной светлой головой и черной папкой в руках. Он встал посреди кабинета и громко продекламировал:

– Я, сержант Дмитрий, ответственный за работу разведки, прибыл сюда на правах посла из Черного лагеря.

– Очень приятно, – ответила девушка. – К сожалению, маршал Сергей не имеет возможности вас принять, поэтому переговоры с вами буду вести я, генерал-лейтенант Аня. Присаживайтесь!

Сержант Дмитрий уселся в кресло неподалеку от Аниного стола.

– Что же вас к нам привело?

– Сегодня утром мы узнали, что у вас в плену находятся два наших разведчика. Мы посоветовались и решили предложить вашей стороне выкуп за одного из них.

– И кто же вам нужен?

– Капитан, капитан Владимир.

Аня внимательно посмотрела в глаза Димы. Это простое совпадение или намеренный шаг? Им нужен разведчик именно тогда, когда Аня, даже если бы она была в праве, не могла его отпустить в таком состоянии. А Черный лагерь ни в коем случае не должен знать о случившемся. По крайней мере, до возвращения Сергея – уж он что-нибудь придумает. Сержант Дмитрий между тем подал девушке прошение, и она пробежала его глазами.

– Обратите внимание, – настаивал сержант, для уверенности размахивая руками, – что форма и цена выкупа назначается вами.

– Значит, я сама могу ее выбрать? – усмехнулась Аня.

– Ну... да.

– К сожалению, – покачала головой девушка, – мне не нравится ваше предложение.

– Но мы взамен можем предложить вам все, что угодно! – заерзал Дима.

– Да? А почему вам так нужен капитан Владимир? У нас есть еще один разведчик. Да и потом, разве я бы стала обменивать хорошего пленного капитана разведки неизвестно на что? Только разве что...

– Что?... – в надежде выдохнул Дима, чуть привстав.

– Только разве что на капитуляцию, – многозначительно ответила Аня.

Эта фраза повисла в воздухе, застав Диму врасплох. Такой наглости он не ожидал!

– Спешу вас разочаровать, – наконец, ответил сквозь зубы сержант Дмитрий. – Даже капитан разведки не стоит нашей капитуляции.

– Тогда, – и Аня встала, – позвольте проводить вас до выхода.

Сержанту ничего не оставалось, как попрощаться и удалиться.

Глава 5

В этот вечерний час должно было быть еще совсем светло. Но небо было затянуто черными тучами, слышались отдаленные раскаты грома, накрапывал дождь. В комнате, где находился Владимир, было тихо и темно. Еще днем он уснул, не имея сил больше противиться усталости, и лишь недавно проснулся. На столе он нашел ожидавший его ужин, поел и снова сел на кровать, не зажигая света. За день он немного отдохнул и теперь чувствовал себя получше. И хотя спина по-прежнему горела, а каждое движение отзывалось глухой, ноющей болью, от которой не было спасения, молодой человек ощущал большую ясность в голове. Мысли его уже не путались, и он мог спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.

Итак, капитан разведки оказался в плену. Он не только не выполнил порученное ему задание, но и вообще поставил под угрозу всю систему разведки Черного лагеря, ибо там теперь оставался один лишь Слава. Единственный способ исправить положение заключался в том, чтобы бежать из плена и продолжить свою незаконченную работу. Вова подумал о своем друге Мише, о железных дверях тюремных камер, об охране и понял, что его спасти ему вряд ли удастся. Здесь же, в усадьбе, не было ни засовов, ни решеток, и, казалось, выбраться было легче. Но Вова тут же остановил себя: что толку возвращаться в свой лагерь ни с чем? Денис снова пошлет его в разведку, и придется начинать все сначала. Не лучше ли немного подождать и попытаться что-либо выяснить и разузнать, и только потом бежать? Вова задумался. Выжидая удобного момента, чтобы получить нужную ему информацию, он рисковал больше, чем если бы вылез ночью из окна и стал пробираться бы, прячась под прикрытием деревьев, к железной ограде усадьбы. Рисковал, потому что в любой момент за ним могли прийти и упрятать как ценного пленника в такую камеру, откуда и мышь не выберется. Разведчик не знал еще, что именно ему предпринять, и решил действовать по обстоятельствам.

Вова долго сидел, облокотившись на колени и опустив голову. Вскоре в коридоре послышались торопливые шаги, и дверь открылась, впуская неширокую полосу света. Это пришла Аня. Оказавшись в темноте, она с трудом добралась до стола и зажгла настольную лампу. Вова поднял голову и чуть улыбнулся ей уголками губ.

– Ты снова ко мне пришла, – сказал Вова тихим голосом. – Я рад тебя видеть!

Девушка улыбнулась в ответ.

– Я зашла проведать тебя. Как себя чувствуешь?

– Не знаю. Лучше.

– Я должна сменить тебе повязку на спине. Так что снимай рубашку. А то никто не знает, когда я вернусь.

Тут только Вова заметил, что Аня была одета явно не по-домашнему: в теплую кофту, джинсы, и куртку с капюшоном.

– Ты куда-то уходишь? – осторожно спросил разведчик, сомневаясь в том, что получит ответ.

– Да, – коротко ответила Аня, осматривая его спину. Она почему-то удрученно вздохнула. – Все это мне не нравится, – задумчиво произнесла она как бы себе.

– Что именно? – Вова чуть повернул голову назад, чтобы увидеть ее лицо. – То, что ты должна куда-то идти? Кстати, на улице отвратительная погода – ночью будет гроза.

Аня вдруг неожиданно для него рассмеялась. Он почему-то не думал, что генерал-лейтенант вражеского лагеря будет так мягко и нежно смеяться.

– Глупый! – ответила Аня. – Мне не нравится твое ужасное состояние, а вовсе не погода! И послушай меня внимательно, – добавила она, приклеивая последний пластырь от марлевой повязки. – Сейчас ты должен выпить таблетку обезболивающего и заснуть. Только на спине не лежи. Если вдруг у тебя начнется жар, тогда выпьешь вот это, – и она указала на флакончик какого-то лекарства. – Но я надеюсь, все чисто, и инфекция в кровь не попала.

– Хорошо, – ответил Вова, одевая снова рубашку и чувствуя на спине блаженное успокоение, ибо Аня смазала затягивающиеся раны мазью. – Вот только почему ты так обо мне беспокоишься?

– По-моему, это нормально, – пожала плечами девушка. – Кстати, днем приходил ваш посол и просил выдать тебя за выкуп.

– Меня? – удивленно переспросил разведчик. Догадавшись, что дело кончилось отказом, он поинтересовался: – Когда меня будут допрашивать?

– Не знаю. Может быть, через несколько дней.

– А-а, – протянул Вова. – Хорошо. Что не сегодня.

Аня встала с кровати и, собираясь уйти, посмотрела Вове в глаза.

– Запомни: ты не в логове диких зверей, чтобы тебя сегодня посмел кто-нибудь допрашивать. А теперь спокойной ночи, отдыхай и поправляйся, – и уже у дверей она обернулась: – Если хочешь, можешь пожелать мне удачи.

– Ну так я тебе ее желаю, – в голосе Вовы послышалось что-то дружеское и теплое.

– Спасибо, – и Аня исчезла за дверью.

Быстрыми и уверенными шагами прошла она по пустынному коридору усадебного дома, спустилась по широкой лестнице, но чуть приостановилась в главном зале. В доме стояла успокаивающая тишина. Аня посмотрела в окно. На улице уже бушевала гроза, и ветер рвал в темноте вершины деревьев. Аня решительно распахнула входные двери и отправилась в опасный поход. Накинув на голову капюшон, она пробежала по асфальтированным дорожкам усадьбы между высокими качающимися деревьями, между черными, покрытыми рябью прудами и минула ограду усадьбы. Поле было освещено прожекторами, и в их косых лучах метались по ветру капли дождя. А впереди простиралась черная громада леса.

Аня, изредка вытирая лицо, поспешила почти бегом по какой-то узкой, отдаленной и почти незаметной в кромешной тьме лесной дорожке. Здесь ей не встречался ни патруль, ни солдаты, ни пограничники. Она знала, что здесь никого не должно быть.

Дождь бил по деревьям со всей силой, земля, размытая водой, разъезжалась под ногами девушки, не было видно ни зги, то стихающий, то усиливающийся шум, доносившийся отовсюду, отдавал чем-то жутким и неприятным. Она хотела обернуться, но знала, что все равно ничего не увидит, и, сжав кулаки, шла дальше. Она просто должна была идти, не оборачиваясь, не останавливаясь, не сомневаясь.

Так тянулись долгие минуты. Лишь через полчаса Аня, вымокшая до нитки, достигла самой отдаленной и заброшенной части леса. Она стояла на опушке. Впереди виднелась улица, за ней дома. Аня кого-то высматривала.

Так прошло еще минут десять. Больше ждать было нельзя. Она смело вышла из-под прикрытия деревьев и, оглядевшись по сторонам, перешла дорогу и оказалась в жилом районе.

Но не успела она сделать и нескольких шагов, как вдруг увидела, что с разных сторон к ней приближаются два солдата. Спрятаться было негде, да и солдаты ее уже заметили. Аню охватило отчаяние. Так глупо попасться! Бежать она не могла – оба солдата нацелили на нее пистолеты. Один из них быстрым шагом подошел к ней, одной рукой обхватил ее и крепко сжал, а другой приставил пистолет к груди, и крикнул другому солдату грубым низким голосом:

– Я сам отведу ее в штаб! А ты пока постой здесь, вдруг она не одна и привела кого-то еще!

Второй кивнул и остался. Первый солдат подтолкнул Аню вперед и быстрым шагом направился к домам. Потом, зайдя во двор, вдруг резко повернул в противоположную сторону. Пистолет больше не касался Ани, а солдат скорее не держал, а поддерживал ее. Они прошли дворами и снова вышли к лесу, только в другом месте. Они перебежали дорогу и оказались под прикрытием деревьев. Аня, еще не оборачиваясь, облегченно вздохнула и сказала:

– Нельзя же так людей пугать, Сережа!

Брат повернул ее к себе лицом и чуть сжал ее плечи.

– А зачем ты меня пугаешь? Зачем без спросу пошла в Черный лагерь? Если бы я опоздал на секунду, ты бы попала в плен.

Аня улыбнулась.

– Ты очень задерживался.

Сережа неодобрительно покачал головой. Он был на два года старше Ани. Высокий, темноволосый, с правильно посаженными карими глазами, он чем-то был похож на свою сестру. Немного отойдя от опушки и углубившись в лес, Сергей передал сестре важную информацию, принесенную им из Черного лагеря, о стратегических объектах, их местонахождении и о количестве солдат, их охраняющих. Выслушав внимательно сообщение, Аня направилась по одной дороге, а Сергей по другой. Оба они добрались до разных секретных войск, передали командующим план и цель наступления, и два небольших, специально подготовленных батальона крадучись направились выполнять приказ.

К двум часам ночи главнокомандующему Белого лагеря Сергею доложили об успешном завершении операции.

Он в этот момент находился в гостиной усадьбы. Аня сидела в кресле и пила горячий чай. Недавно она приняла душ и закуталась в теплый махровый халат. Влажные волосы падали на ее задумчивое лицо. Сергей ходил напротив нее взад и вперед, скрестив руки на груди.

– Так значит, ефрейтор Юрий?...

– Да.

– Если это дело получит огласку, будет жуткий скандал. Надеюсь, это первый и последний инцидент подобного рода.

– Самое ужасное, – сказала Аня, – что это произошло, когда тебя не было здесь. А я не уверена, что сделала все правильно.

– Не бери в голову, – махнул рукой Сергей. – Ты сделала все лучше, чем я мог ожидать.

– Сережа, – серьезно спросила Аня, – что будет с капитаном разведки?

– Ну, для начала пусть немного поправится. А потом... Ты сама знаешь.

– Но, видишь ли, он ничего не будет говорить. Он предан своему лагерю, – и Аня чуть вздохнула. – И потом, будет ли это честно?

– Но все же это капитан разведки! Мы многое теряем.

– Сережа, я прошу тебя за него! Не устраивай ему допроса!

И Аня замолчала, выжидающе глядя на брата, потому что ей было больше нечего прибавить. Сергей смотрел на нее несколько мгновений, а потом сокрушенно вздохнул.

– Ладно. Пускай живет себе, как хочет. Придется мне самому все узнавать!

Аня улыбнулась ему в ответ.

– Ложись спать, – устало сказал Сергей. – Уже поздно.

Он поцеловал на ночь сестру и ушел. Аня допила чай, погасила свет и тоже отправилась спать.

Глава 6

Наутро Вова проснулся рано, потому что ему было жарко. Он откинул одеяло и медленно сел на кровати, соображая, что сегодня за день, и что его сегодня ждет после ночных событий. Он провел задумчиво рукой по горячему лицу, стянул повязку, закрывающую его разбитый лоб, и свободно встряхнул головой. Бинты непривычно стесняли его движения, и ему это было неприятно.

Он спал всего несколько часов, но усталости не чувствовалось. Наоборот, он ощущал большой прилив энергии и острую потребность еще раз все обдумать. Почему же так получилось?

Он встал и подошел к окну, выглянув на улицу. Было пасмурно. Повсюду блестели лужи вперемешку с размытой землей. Небо подернулось серой дымкой, но кое-где уже видны были просветления, звонко чирикали воробьи, и все предвещало хороший, теплый день.

Вова отвернулся от окна. Теперь оно ему уже не поможет. Он не сомневался, шансы еще были. Но сегодня он потерпел фиаско – ему не удалось бежать. Почему он выбрал для побега именно эту ночь? Он сам не знает точно. Оставшись вчера один после Аниного ухода, он уже собирался было последовать ее совету и заснуть, как вдруг тихое вечернее спокойствие было нарушено одной мыслью: идет война, и там, за лесом, есть его лагерь и его армия, куда он должен вернуться. Ему вдруг стало крайне неприятно ощущать себя пленником, и он тогда решительно встал, забыв на время о ранах, ссадинах и синяках. В тот момент он был полон сил, как никогда.

В его мозгу мгновенно созрел план действий, и он, аккуратно приоткрыв дверь своей комнаты (Аня почему-то ее не заперла), выглянул наружу. Тускло освещенный коридор был безлюден, однако со стороны лестницы, откуда-то снизу доносились негромкие голоса охранявших главный штаб солдат. Произведя такую разведку, Вова неслышно закрыл дверь и подошел к окну. Это был единственный способ выбраться из усадебного дома. Но не из усадьбы. На счастье разведчика окно второго этажа находилось не так уж высоко, и, цепляясь за водосточную трубу (скрытую как будто специально ветвями раскидистого дерева), можно было без труда спуститься на землю, что Вова и сделал, стараясь быть никем не замеченным. Прижавшись на несколько мгновений к стене дома и вдохнув свежий влажный воздух, Вова почувствовал, как живительно бегает адреналин в его крови. В этот момент он снова был солдатом Черной армии, капитаном разведки.

Вова огляделся, пытаясь различить в кромешной тьме хоть какие-то предметы. Но полагаться пришлось только на свою память (ведь он не раз бывал в этой усадьбе еще до войны). Слева метрах в трехстах проходила железная ограда. О том, чтобы направиться туда, не могло идти и речи. Справа было слишком много широких дорог, по которым периодически прохаживалась охрана. Впереди же начинался лес, затеряться там было намного легче, да и потом Вова надеялся, что та столь отдаленная граница усадьбы охраняется меньше. Поэтому он и направился вперед.

Не успел он пересечь небольшую тропинку, идущую вокруг усадебного дома, и нырнуть в заросли орешника, как начался ливень (тот самый ливень, который, как и Вову, застал Аню в лесу). Разведчику это было только на руку. Он стал медленно пробираться к восточной части усадьбы.

Сначала все шло гладко. Метров пятьсот он преодолел без приключений. Но вдруг из темноты его окликнули.

– Эй, кто там?

– Свои! – коротко ответил Владимир, продолжая идти, но на всякий случай сбавив шаг.

– Колька, ты что ль?

– Да.

– Ни черта не видно! Где ты там? Подошел бы, потрепимся!

– Некогда! – Вова начинал злиться на этого навязчивого солдата, хотя, с другой стороны, радовался, что тот его принял за своего приятеля, а не за сбежавшего пленника.

– А что, тебе тоже охранять усадьбу этой ночью? Сочувствую! Вишь, какая погодка-то дрянная! Сейчас бы в казарму, да за картишки! Эх! Ладно, топай!

Владимир с облегчением вздохнул. Как ни странно сердце билось в этот момент быстрее, чем обычно. Он уже сделал несколько шагов, как сзади снова послышался голос солдата:

– Эй, Колька, постой! Хорошо, что вспомнил! Там, впереди, как раз отряд Пашки бродит. Передай ему этот пистолет. А то он его в казарме забыл, растяпа, а без него никак нельзя.

Пока солдат говорил, Вова невольно отступал, стараясь не производить никакого шума, и сворачивал при этом немного вправо, чтобы сбить врага со следа. Но упоминание о пистолете заставило его невольно остановиться. В те несколько мгновений он колебался между возможностью заполучить в руки оружие и абсурдностью этой идеи. Наконец, разум превозобладал, и Владимир снова стал отступать. Но было уже поздно. Прямо за его спиной послышался другой голос:

– Кажется, тут базарили про меня, и, кажется, не в очень лестной форме. Ну и где же мой пистолет?

Вова обернулся. Из-за деревьев вышел Паша, а с противоположной стороны через мгновение появился первый солдат. Еще можно было улизнуть, уповая на темноту, ливень и деревья. Но неожиданно для разведчика с разных сторон появились еще несколько солдат, видимо, из отряда Паши. Вова с досады выругался про себя. Солдаты уставились на Вову, и лишь Паша произнес:

– По-моему, это не Колька. Парень, ты откуда? Оттуда (и он протянул руку в сторону Черного лагеря) или оттуда (и он показал на тюрьму)?

– Нет, оттуда, – спокойно ответил Вова и кивнул головой на усадебный дом.

– А-а, понятно! – протянул первый солдат. – Это капитан разведки.

– Тот самый?!? – присвистнул Паша. – Ты что же это, получается, в бегах, что ли?

– Вышел воздухом подышать, – иронично ответил Вова, чувствуя раздражение. И побег его не состоялся, и этим солдатам почему-то очень нравится стоять под дождем и чесать языками. – Но раз уж прогулка не вышла, я, пожалуй, пойду обратно, – преувеличенно вежливо, но язвительно продолжил Вова. – И вы даже можете меня проводить. Не хотелось бы заблудиться.

И он решительно двинулся в сторону усадебного дома. Солдаты окружили его плотным кольцом, немало удивленные реакцией и поведением пленника. Таким образом, Вова снова был водворен в комнату на 2-ом этаже, и дверь за ним закрылась на этот раз на ключ. Поэтому, проснувшись с утра и проанализировав все события, Вова с неудовольствием отметил, что это уже второй его прокол за время войны.

Так он долго сидел на кровати, задумавшись и не замечая течения времени. И он не знал, сколько прошло – час или два – когда дверь его комнаты неожиданно распахнулась, и вошел высокий молодой человек, одетый в белые брюки и кремовую рубашку с коротким рукавом. Он кивнул разведчику, и тот медленно встал перед маршалом вражеского Белого лагеря. Владимир догадывался о причине прихода Сергея и пристально посмотрел ему в глаза, пытаясь определить его настроение. Сергей закрыл за собой дверь и сделал шаг навстречу разведчику.

– Капитан Владимир?

– Да, – коротко ответил тот.

– Присаживайтесь, – Сергей указал ему на стул.

Вова покорно сел. От него не ускользнуло чуть заметное движение глаз маршала, быстро оглядевших его с ног до головы и остановившихся на его лице, и едва заметная, появившаяся лишь на мгновение улыбка, тронувшая уголки его губ.

– Сестра мне рассказала, что произошло здесь в мое отсутствие, – начал Сергей, снова приняв серьезный вид и заложив руки за спину. – Я счел своим долгом навестить вас, ведь из-за солдата моего лагеря вы оказались в таком состоянии.

– Не стоило так беспокоиться.

– Как раз наоборот. Поэтому я пришел поговорить с вами. Прежде всего, меня интересует, какой, по вашему, явилась причина подобного поведения ефрейтора Юрия в лесу? Сам Юрий уже изложил свою точку зрения по этому вопросу, теперь же я хочу услышать это от вас.

– Мне, к сожалению, нечего ответить, – Вова прямо смотрел Сергею в глаза.

– Я понимаю, что это не вы избили Юрия, и не вам отвечать за его действия. Но, наверняка, между вами были какие-то разногласия или конфликты.

– Да, еще до войны мы с ним поспорили относительно приверженности противоположным лагерям. Но это единственное, что я могу вам сказать, – Вова заметил, как лицо Сергея стало более серьезным. – Просто я больше ничего не знаю, – добавил он.

– Хорошо, – задумчиво протянул Сергей. – А вы не могли бы рассказать, той ночью вы с Юрием о чем-нибудь спорили? И каков был ваш разговор до драки?

– Да нет, мы не спорили. Мы просто выясняли отношения. Но, честно говоря, я плохо помню, – и он замолчал.

Наступила минутная пауза. Сергей прохаживался из угла в угол, раздумывая. Наконец, он произнес:

– Ну хорошо. Я благодарю вас за информацию. Приношу вам свои извинения за случившееся. Поправляйтесь, капитан. Если что-нибудь понадобится, просите мою сестру, не стесняйтесь.

И он уже собрался уходить, но остановился и, глянув через плечо с каким-то непонятным выражением лица, спросил:

– Кстати... вы вчера не вымокли под дождем? Была сильная гроза.

Вова мгновение молчал, прикидывая, какая доля издевки крылась в словах Сергея.

– Капли дождя имеют обыкновение высыхать. Даже на том, кто не окончил начатое дело.

Глава 7

До вечера следующего дня Владимир пробыл один. Еду ему приносили солдаты, но ни главнокомандующий, ни его сестра не появлялись. С одной стороны, его не удивляло это. Сергей уже сказал ему все, что хотел, и не станет больше тратить свое время на пустые разговоры с пленником. По логике вещей их следующая встреча должна была состояться на допросе, отсутствие которого, в свою очередь, было разведчику непонятно. А что касается Ани, то она могла бы прийти. Хотя почему могла? Ей не до него. Она и так ему слишком во многом помогла. И он не понимал почему. Ведь по всем законам войны он должен был находиться сейчас в военном госпитале для пленных под строгой охраной и сразу по выздоровлении быть отправлен в тюрьму. Тем более после попытки бежать из плена. А он напротив вот уже три дня пребывал в усадьбе, в помещении главного штаба Белого лагеря, до которого он, впрочем, все равно не мог никак добраться. Но даже к черту штаб! К черту всю войну! Почему он должен торчать в этой дурацкой усадьбе?...

Уже однажды возникнув в его мозгу, этот навязчивый вопрос о смысле войны мучил его теперь с еще большей силой. Война, армия, солдатская жизнь, вылазки во вражеский лагерь, собрания в читальном зале, его небольшая комнатка на втором этаже детского сада, где жили все солдаты – все это ему так надоело! И в этом хаосе военных событий ему вдруг захотелось домой (хотя для него уже так давно не существовало дома!), да, именно вернуться в тот дом, который он уже много долгих дней назад оставил ради войны.

Но... Вова лишь тряхнул головой, подавляя в себе все эти мысли и чувства. Он все еще слишком хорошо осознавал, что война продолжается, что он сам находится в плену, и что при удобном случае он сбежит от врага, вернется в свой лагерь и так же, как и прежде, продолжит свою службу в чине капитана.

Вова сел на подоконник и уставился в окно, пытаясь различить в наступающих сумерках смутные очертания леса. Взгляд его случайно упал вниз, на дорожку вокруг дома и наткнулся на солдата, мирно прохаживающегося взад-вперед. Вова прекрасно знал, что этот солдат появился под его окном после его неудачной попытки побега, и что теперь путь через окно почти отрезан. Он с отвращением отвернулся, и вдруг неожиданно увидел в комнате Аню, которая вошла совершенно бесшумно.

– Привет, – сказала она и, закрыв дверь, села на стул и изучающе оглядела разведчика.

Наступила минутная пауза, ибо Вова ничего не отвечал, и оба они молча смотрели друг на друга.

– Как самочувствие? – наконец спросила она.

– Ничего. Жить можно.

– Зачем ты снял повязку с головы?

– Не нужна. Само заживет.

Аня замялась.

– Я осмотрю твою спину?

– Пожалуйста, – он пожал плечами и как будто нехотя слез с подоконника.

Пока он снимал рубашку, Аня заметила отсутствие еще нескольких бинтов; выражение ее лица стало каким-то холодным, и она вдруг резко произнесла:

– Если ты будешь так самовольничать, я умываю руки!!! Я просто больше не приду сюда и не буду больше вмешиваться в это дело!

– Ты о чем? – искренне удивился Вова ее неожиданной реакции.

– О том, что я делаю все, для того, чтобы ты скорее поправился, а ты делаешь все, чтобы помешать мне! – и она решительно развернула его за плечи к себе спиной и стала отклеивать марлевую повязку.

Она сама не знала, зачем она все это говорит. Наверное, она просто была недовольна тем, что между ними стояла какая-то стена, которая мешала им нормально общаться, и тем, что она не знала, как ее преодолеть.

– Скажи, почему ты мне помогаешь? – серьезно спросил Вова, не оборачиваясь и чуть поморщившись от боли в спине.

– Делать больше нечего!

Эти слова кольнули Вову чем-то ледяным и отчужденным. Он медленно повернулся к девушке и испытующе посмотрел на нее.

– Что я сделал, – тихо произнес он, – чтобы так рассердить тебя?

Этот неожиданный вопрос заставил Аню опустить глаза и чуть отойти на шаг.

– Я... дело совсем не в тебе. Извини за резкие слова. Я, наверное, просто устала и вот говорю всякий вздор.

Вова вздохнул. Он чувствовал, что Аня говорит неправду. Дело именно в нем и в ней. Потому что они были врагами, но как раз именно ими они хотели быть меньше всего.

– Тогда иди отдыхай, уже поздно, – дружелюбно, но как-то печально ответил, наконец, Вова, взяв у нее из рук свою рубашку и накинув ее на плечи. – Я даже готов обклеить всю голову пластырями, только не сердись больше. Договорились?

Аня не удержалась и улыбнулась.

– Не надо, – сказала она. – Всю голову не надо... Мне не за что на тебя сердиться!

Вова несколько мгновений молча глядел на девушку, а потом вдруг спросил:

– Можно задать тебе один вопрос? Что ты делаешь на войне? Почему ты здесь?

Аня пожала плечами.

– Сначала мне было просто интересно посмотреть на все это изнутри. Я не верила, что вы будете воевать по-настоящему. А потом... я привыкла находиться здесь, в этой усадьбе, помогать моему брату и, наверное, как и все, ждать окончания войны.

– Мне кажется, тебе здесь совсем не место, – серьезно сказал молодой человек.