Текст книги "Мечи судьбы"

Автор книги: Лексис Ласкирк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

   Несколько недель назад Ойлен рассказал ему, что потребовалось почти пять лет, чтобы осознать свою ошибку, ведь ему так и не удалось построить второй завод и наладить производство флаеров. Якобы потому, что маги-ниндзя, разъярённые нападением на Остоаран, блокировали все его попытки найти нужных специалистов. Миравер, наконец, понял, что их нужно было использовать совсем для других целей и оценил усилия космита, который всячески усложнял поставки флаеров его врагам. Ойлен рассказывая об этом, хохотал так заразительно и к тому же так умело имитировал бормотание этого горе-императора, что Голониус не выдержал и тоже расхохотался, хотя куда больше его порадовали успехи сына, которого гномы признали своим королём. Рассказав ему о других новостях этот весёлый парень ушел через потайной ход и сделал это вовремя, так как через полчаса его навестил Миравер и сразу же огорошил вопросом:

   – Голониус, ты специально заманил меня в эту западню? Ты с первого же дня планировал сделать меня дураком на троне?

   Глядя на этого растерянного эльдаиара с тоскливым, затравленным взглядом, маг даже немного испугался. Вдруг он возьмёт и повесится прямо на той клетке, в которой держал его более двенадцати лет. Но немного подумав, честно ответил:

   – Миравер, ты сам к этому стремился и именно об этом ты мечтал больше всего в жизни, к реставрации своей власти. Это ведь ты, а не я, убил беднягу Станса, которым ты мог бы так же легко управлять, как я управлял императором Люмбулоном. Так что же ты жалуешься теперь и, главное, на кого? Извини, Миравер, но я уже двенадцать с лишним лет твой пленник и никак, понимаешь, никак не могу ни на что влиять. Все эти двенадцать лет ты совершал глупости самостоятельно, а теперь обвиняешь меня в том, что я сделал тебя дураком. По-моему ты ко мне несправедлив. Нечего валить всё с больной головы на здоровую. Когда-то мне хватило всего пять лет для того, чтобы захватить Морнетур, а у тебя было вдвое больше времени для того, чтобы найти талантливых полководцев для своих отважных сарнаохтаров.

   Миравер устало махнул рукой и сказал потерянным голосом:

   – Эти каменные болваны оказались не такими уж хорошими солдатами, как я считал. Сам не понимаю, как такое возможно, но в последнее время они начали бесследно исчезать из крепостей и я не понимаю, куда и как они уходят. Если бы они снимали с себя сайринахампов и не выбрасывали их из казарм, то их командиры этого не смогли бы заметить, а недавно они отказались захватить деревню.

   Голониус ждал чего угодно, но только не этого, хотя и предвидел, более того, знал, что конец долгой войны будет именно таким. В тот день он даже пожалел Миравера и хотел было всё объяснить, но потом сдержался и решил всё же устроить ему небольшую проверку, поскольку не собирался бросать его на произвол судьбы. Впервые за двенадцать лет он сказал ему, как и перед этим:

   – Миравер, друг мой, тебе нужно набраться терпения. Первым делом не предпринимай никаких мер и, вообще, подумай о том, как ты будешь выходить из этой ситуации. Уже очень скоро все сарнаохтары, а не только те, которые появились на свет первыми, откажутся воевать. У них появился новый отец и хотя он ещё не прибыл в миры Серебряного Ожерелья, они уже почувствовали это. Всё, война закончилась, мой друг, и я полагаю, что для тебя её итоги оказались печальными, но ещё не всё потеряно. Если ты наберёшься мужества сделаешь так, как я скажу, то ты ещё сможешь возвыситься. – Миравер пристально посмотрел на него и не сказал ни слова, но Голониус тем не менее сделал ему предложение – Ты должен объявить своим маршалам, чтобы они готовились к капитуляции и к тому, что в Вероустал вскоре войдёт король Алмарон. На подготовку к этому ты должен дать им пять дней и всё это время должен присматриваться к сарнаохтарам и ни в коем случае не мешать им. Если всё большее число этих каменных созданий станет покидать твои крепости, а именно так оно и будет, то через пять дней ты объявишь о капитуляции, придёшь ко мне и мы вместе навсегда покинем Вероустал. Ты, как побеждённый, я, как победитель, но это не имеет никакого значения, ведь так или иначе мы исполнили волю богов. Для тебя у меня есть очень удобный замок в горах, где ты поживёшь какое-то время в одиночестве, читая одну занимательную рукопись, из которой узнаешь для себя много интересного и однажды я обязательно приду за тобой. Сейчас для тебя самое главное не допустить кровопролития. Король Алмарон не станет никому мстить, хотя кое-кто и лишится былого могущества. А теперь иди, дай мне всё обдумать.

   Обдумывать Голониусу по сути было нечего. Книгу своих великих и ужасных деяний он уже практически написал и единственное, что ему следовало сделать, это связаться с Ойленом и передать через него Исигаве Яри просьбу не трогать сарнаохтаров, идущих в Каменные Плетения к границам Эльдамира и Эмбер-Лимбреа-Лиэне и обеспечить их хотя бы по минимуму самыми обычными костями вместо еды, чтобы они не охотились. Вскоре к нему явилась Зинаида, внимательно выслушала все его рекомендации и потащила его в кровать, хотя он и велел ей немедленно отправляться в Остоаран. Эта удивительная девушка как всегда быстро добилась своего и уже через пару минут Голониус забыл обо всём на свете. Как не хотел старый маг себе в этом признаваться, но он влюбился в эту упрямую, сильную, мужественную и очень умную девушку, как мальчишка. Похоже, что она уже поняла это, что Голониусу совсем не нравилось. Он не привык к тому, чтобы быть с женщинами на равных, но поделать уже ничего не мог. Всего за каких-то несколько лет она сделалась для него единственной отрадой и это его порой бесило.

   В том, что Исигава Яри всё сделает именно так, как он просил, Голониус не сомневался, но вот послушает его Миравер или нет, сомневался и потому с нетерпением ждал его появления и тот, наконец, пришел. Бывший император вошел в подземелье тяжелой, шаркающей походкой одетый в мешковатое, тёмно-коричневое долгополое одеяние старого мага из небольшого городка, одинокого и нелюдимого. В одной руке у него был костяной посох мага с навершием в виде серебряного черепа, а в другой небольшой деревянный магический сундучок. Миравер уже собрался в дорогу и, явно, не был намерен возвращаться во дворец. Голониус также собрался ещё с вечера, но в отличие от своего ученика был одет в серебристо-серое одеяние, зато посох в его руках был точно таким же, некромантским. Он положил свою рукопись в точно такой же старый сундучок, как и у своего ученика, встал из-за стола и подошло к двери. Миравер слегка качнул своим посохом с большим серебряным черепом, красные глаза которого смотрели на мир вполне осмысленно, и клетка плавно опустилась на пол и растаяла в воздухе. Голониус вышел из своего узилища и направился к выходу из сокровищницы, а ученик последовал за ним и уже возле дверей спросил:

   – Учитель, ты ничего не хочешь взять себе на память о Морнетуре? Ведь это всё-таки сокровищница всех его королей.

   Голониус пожал плечами и ответил:

   – Там, где мы с тобой вскоре окажемся, Миравер, земные богатства не имеют той цены, которой они оплачены.

   Они вышли из сокровищницы и вскоре подошли к сарнасельму, возле которого учитель стал творить заклинание, открывающее проход в камне к потайному месту. Когда он был открыт, Голониус жестом предложил Мираверу войти, но то не сделал этого немедленно. Он чуть слышно прошептал заклинание, трижды начертил в воздухе посохом круг и слегка стукнул им по каменным плитам пола, сказав:

   – Сокровищница древних королей Эмбер-Лимбреа-Лиэне открыты королю Алмарону, учитель. Теперь я готов к смерти.

   – И ты туда же, мой друг. – Смеясь сказал Голониус и подтолкнул своего ученика к сарнасельму, выходя из которого в небольшой высокогорной долине, в которой среди кедров стоял небольшой, серебристо-серый замок, он прибавил – Но раз уж ты заговорил о смерти, Миравер, то начинай привыкать к новому имени, вскоре ты станешь Файрехеруоном, моим помощником, но отныне ты больше не будешь слепым исполнителем чужой воли. В этом замке, в котором никто не побеспокоит тебя, Миравер, ты проведёшь столько времени, сколько его потребуется Анарону и его помощникам, юным богам, для соединения всех Небесных Ожерелий в Альтаколон. – Голониус подвёл своего ученика к дверям замка, достал из сундучка свои мемуары и, протягивая ему толстенный том, попроси – Не сочти за труд, мой, друг, прочитать эту рукопись. Она многое тебе объяснит, ну, а я хочу немного отдохнуть от трудов и побродить по миру. Да, вот ещё что, друг мой, ты будешь ждать меня в этом замке?

   Миравер склонил голову и ответил:

   – Да, мой повелитель.

   Голониус кивнул головой, улыбнулся и широкой походкой молодого и уверенного в себе человека пошел к сарнасельму. Камень вынес его на заснеженный ледник в горах Эмбер-Лимбреа-Лиэне, который он указал Ойлену, как место встречи с Исигавой Яри, но его там не оказалось. Вместо него на леднике стояло четыре короля, одним из которых был его сын. Он строго сдвинул брови, но это не произвело на троих мужественных воинов никакого впечатления, а Нордрэн слегка улыбнулся. Один из друзей его сына, державший в руках меч, ножны которого были обмотаны широкой лентой из простой холстины, шагнул вперёд, протянул ему меч и сказал:

   – Мастер Голониус, если ты того пожелаешь, то можешь взять этот меч и не встречаться с теми, с кем был вынужден воевать. Это твой пропуск на небеса. Свою роль в моей жизни он уже сыграл и отныне владеть им будешь ты. Надеюсь, что ты не станешь обнажать его слишком часто, Охтондил Колохтаон.

   Принимая из рук Сардона меч войны, Голониус, преображая своё одеяние мага в боевой доспех и прицепляя его к широкому поясу, ворчливым голосом ответил:

   – Ну, вот, теперь стоит кому-либо сердито посмотреть на соседа, все станут обвинять в этом меня, хотя моя задача только в том и будет заключаться, что время от времени помешивать варево в том котле, который зовётся Альтаколоном. Можно подумать, у Анарона имелся другой способ привести всё в движение. Так что ты там говоришь на счёт встречи, Сардон Самноэмбер? Мне что же, подготовлена торжественная встреча в Остоаране? С меня, право же, хватило бы и короткого разговора с сэссе Исигавой Яри.

   Вперёд вышел король Алмарон и пояснил:

   – Охтондил, тебя будут приветствовать там все короли Серебряного Ожерелья кроме одного. Ну, и, разумеется, твоя возлюбленная. Не знаю уж почему, но с нами она идти отказалась.

   Охтондил дружелюбно улыбнулся и сказал кивая головой:

   – Да, Алмарон Самноэмбер, все новые короли обрели свои престолы, а старые доказали своим подданным, что они их достойны и теперь все мы будем ждать возвращения твоего сына Валарестона Анто-ер-Эмбера, благодаря мудрости которого три Самноэбера соединят все Небесные Ожерелья в Альтаколон и прежде, чем мы отправимся в Остоаран, мои юные друзья, я хотел бы получить ответ на один вопрос, давно мучающий меня. Кто доставил Валарестону сарнаохтаров и, главное, когда? Как долго нам придётся ждать его возвращения? Ему ведь нужно будет сначала выбить из их головы всю дурь, а уже потом научить соединять и строить, а не разрушать, а это очень сложная задача для юного короля.

   – Вилион Пармассон сделал это ещё двадцать лет назад, Охтондил. – Ответил Алмарон – И когда я покидал Землю, они даже не вылупились из яиц. Так что я полагаю, что их разум девственно чист и моему сыну не придётся переучивать своих сарнаохтаров.

   Голониус расплылся в счастливой улыбке и воскликнул:

   – Ах, Вилион! Ах, хитрец! Он меня и тут как-то умудрился переиграть. До чего же ловок старик. – Кивая головой, он добавил – Видно его действия направлял сам Анарон. Хотя как знать, ведь я скрывал свои планы даже от него, друзья мои, чтобы не быть слишком прямолинейным. Ну, что же, теперь мне всё стало ясно. Земля. Да, друзья мои, не зря я послал туда самых мудрых магов Эмбер-Лимбреа-Лиэне и сделал так, чтобы Вилиону никто не мешал готовиться к этой разведывательной экспедиции, но он меня всё же поразил своей предусмотрительностью. Видимо, ничто не могло его устрашить. От моих рук пало несколько его учеников и учеников его шестерых друзей, но я об этом нисколько не жалею, ведь все они сейчас пируют в зале рядом с главными богами и это ещё нужно посмотреть, кто на небесах самый важный бог. Какой-нибудь весельчак или они? Эх, хотя я и не люблю торжественных встреч, а всё же мне придётся отправиться с вами друзья мои, но сначала ответьте старому магу, хоть вы-то понимаете, что всё это была пусть и чудовищная, подчас кровавая, но всё же игра, которую затеял не я, а боги? Некогда они заспорили во время пира, что эльдары и гномы никогда не дадут Анарону той силы, чтобы тот смог соединить все Небесные Ожерелья, говоря, что жизнь эльдаров слишком длинная, а потому они очень ценят её и даже ссор между ними нет. Гномы ушли в недра гор, эльдары в свои леса и им нет причин не то что воевать между собой, а даже шагать пешком через десятки девственных миров и Каменных Плетений, чтобы добраться из Эльдамира в Эмбер-Лимбреа-Лиэне пешком или верхом на животных, ведь куда проще мгновенно перенестись туда через сарнасельм. Вот тогда-то Анарон и предложил богам сыграть с эльдарами и гномами в весёлую игру под названием "Заставь мудреца бегать". Ну, а всё остальное вы и так знаете, друзья мои, ничего из этого не вышло.

   Сардон улыбнулся и сказал в ответ на эти слова:

   – Но сам-то ты не относился к этому, как к игре, Охтондил.

   Тот кивнул головой и согласился:

   – Ты прав, мудрый бог рейнджеров. Я относился к этому куда серьёзнее и потому выиграл. Ведь помимо того, что я играл в эту игру с королями, мне пришлось ещё сыграть и с богами, которые этого очень не любят. Теперь, когда в моих руках меч Анарона, я могу смело сказать, что эта большая игра шла по моим правилам и даже то, что вы стали великими воинами и богами, произошло именно благодаря мне, хотя я и не ставил пред собой цели сделать именно тебя, Николас, и тебя, Сардон, помощниками принца Алмарона, равно как и его наставниками, а так же лучшими друзьями. Игра окончена и теперь вас ждёт впереди большая и сложная работа, а вот чем она закончится я даже и не подозреваю, но надеюсь на то, что у такого мудрого короля-мага и самого юного бога, как ты Алмарон, не мог родиться сын – идиот, ведь в нём течёт ещё и кровь Арендила и Линиэль. Нет, провала быть не должно. Все сарналауги уже тронулись в путь повинуясь его приказу, сарнаохтары забыли о войне и последовали за ними и я верю, что у Валарестона Анто-эр-Эмбера, Великого Валара, достанет мудрости сделать всё правильно.

   Ник, вдруг, вздохнул и спросил:

   – Охтондил, если мне суждено отправиться на небеса и стать первым человеком-богом, кто же станет тогда королём Каноды? Мои сыновья, увы, не имеют Силы Королей.

   Голониус беспечно рассмеялся и воскликнул:

   – Во-первых, друг мой, ты войдёшь в небесную обитель богов не один, а под руку со своей супругом и с Джеком на плече и он вместе с великим золотым львом Апсо Сенг Куи Тирумуларом станет если и не богом в полном смысле этого слова, то посланником богов, а во-вторых, Атанион Самноэбер, не смеши меня! Ты же самый могущественный среди всех трёх Самноэберов и ты бог уже сейчас, как был богом Арендил в тот момент, когда Алмарон прощался с ним в королевском дворце. Ты можешь влить Силу Королей даже в своего бельчонка, как ты влил её в моего друга Ойлена, ведь только для тебя одного из вас троих нет ничего невозможного. Думаю, что ты сделаешь мудрый выбор и сдаётся мне, мой юный друг, что это именно ты будешь делать королями и даже богами всех тех, кто этого будет достоин и потому люди назовут тебя ещё и Атарнессимавалэ. – Постучав пальцем по серебряному черепу своего жутковатого посоха, который смотрел на них испытующе и строго, Голониус сказал – Об этом мне говорит сие вместилище разума ушедших из этого мира мудрецов и самых великих провидцев Серебряного Ожерелья и уж раз я открыл тебе эту тайну, то давай договоримся так, Никса, ты сделаешь младшими богами тех, на кого я тебе укажу и тогда, прежде чем положить руку на рукоять своего меча, я сначала спрошу твоего совета и не буду слушать никаких других советчиков. Сардина и Фалк слишком горячие парни и лезут в драку не задумываясь, старые боги слишком беспечны, а ты очень осторожен и предусмотрителен. Эх, ребята, будь вы моими друзьями и имей я такую опору, как Остоаран, мы бы могли завоевать и Менеларкоа, обитель богов, чтобы об этом там не думал Анарон.

   – Но-но, старый чёрт! – Смеясь воскликнул Сардон – И думать об этом забудь! Нам только новой войны не хватало. От одной ещё не отошли толком, да, перед нами и так открыты двери Менеларкоа, а в открытые двери ломиться не принято.

   Голониус посмеиваясь согласился:

   – И то, правда, парни, но раз мне всё же удалось вас развеселить, то тогда зовите меня отныне Тарастаоном. Такое прозвище было у меня примерно в те годы, в которые вы встретились втроём в первый раз. А ты, сынок, не косись так на своего беспокойного папашу.

   – Да, уж, на тебя покосишься. – Проворчал Нордрэн и спросил сердито – Ну, мы долго ещё будем стоять на этом леднике? Тоже мне, боги. Из-за вас у меня, смертного, уже задница замёрзла.

   Четыре юных бога, возраст которых уже не имел никакого значения друг для друга, и один король гномов шагнули в сарнасельм и вышли на большой зелёной лужайке перед десятками тысяч жителей Остоарана. Все они были празднично одеты и радостно возбуждены, так как знали, что встретятся сегодня с тем, кто предопределил их победу и принудил императора Миравера отдать приказ о всеобщей капитуляции, а самому отправиться в изгнание. Впервые все жители Остоарана видели свой город и крепость на большом утёсе такими, какими они и были задуманы и построены, красивыми и величественными, расцвеченными флагами всех ста пятидесяти шести королевств, а над городом летали почти пять сотен серебряных драконов и десятки тысяч мардофеньяре и крылатых эккатокантов с разноцветными крыльями. Все короли в этот день собрались в Остоаране не боясь нападения сарнаохтаров вместе со всеми своими детьми, даже самыми малыми, ведь многие из них были очень молоды.

   Долгая война закончилась и вчерашние враги стояли в одном строю обнимая и поздравляя друг друга со скорым завершением трудов Великого Анарона. О причинах этой войны никто в этот день не вспоминал, хотя все в той или иной мере знали, что только так Анарон и мог всё перемешаться в Серебряном Ожерелье и заставить его обитателей пристальнее взглянут в глаза друг друга и найти то, что их всех объединяло и делало единым народом, что заставило искренне уважать космитов и желать, чтобы они стали их соседями в Альтаколоне. Наступило время мира и созидания, но по здравому размышлению никаких особых разрушений-то и не было, а потому единственное, что им следовало сделать, это как раз именно разрушить тысячи крепостей и отправить гномам на переплавку множество орудий и прочего смертоносного оружия, вновь вернувшись к дедовским лукам, мечам и копьям. Какое-то количество короли решили всё же сложить в своих сокровищницах, да, и от флаеров никто не собирался отказываться, уж очень они были хороши и к тому же привычны.

   Все думали в эти минуты только о том, что они станут делать завтра и только теперь некоторые из королей отдали должное этому вредному и неуступчивому сэссе Исигаве Яри, который наотрез отказывался создавать новые военный академии и постоянно ужесточал требования к новобранцам. В результате такой политики число самых умелых воинов, этих всемогущих магов-ниндзя было невелико и все они к тому же были ещё и великими рейнджерами, а потому смогут найти себе вполне мирное занятие. Ну, а все остальные участники боевых действий и так были военными и только одни рыцари крестоносцы вызывали у королей некоторые опасения, но все они хотя и держались особняком, были одеты в сугубо гражданское платье и к тому же поговаривали о том, чтобы основать восемь королевств в новых молодых мирах рядом с космитами-лайтеро, которых в Серебряном Ожерелье насчитывались уже чуть ли не сотни миллионов.

   Прямо на большой лужайке сами собой появились пиршественные столы и праздник начался. Все короли и владыки Остоарана сидели в самом центре поляны и за этим столом громче всего смеялись и кричали пирующие. Если приглядеться внимательнее, то больше всего поздравлений доставалось какому-то молодому, красивому рослому парню, единственному из все одетому в серебристо-серый лёгкий доспех, да, к тому же с длинным мечом, прикреплённым за спиной, на рукоять которого кто-то надел то ли из смеха, то ли ещё по чему-то большую меховую гномью рукавицу. Этот парень, по левую руку от которого сидела красивая девушка в пышном белоснежном платье, словно была невестой, смеялся и шутил громче всех, а кубок с вином почти не покидал его правой руки. Именно это отметил король Лигуисон, который встал и произнёс тост:

   – Отон, я пью за тебя и желаю, чтобы твоя правая рука всегда сжимала кубок с вином, а левая покоилась на талии твоей возлюбленной и ты лишь изредка касался руками рукояти своего меча. Мы, короли, народ понятливый и нам хватит одного лишь намёка, что пора трубить в трубы, чтобы герои могли позабавить богов своей удалью в лихой схватке, после которой не будет побеждённых и победителей, но будут названы самые могучие из них.

   Вера Васильевна, учительница английского языка частного лицея на Кутузовском, ещё раз продиктовала предложение, но новый ученик седьмого класса Валерий Королёв даже не пошевелился и продолжал читать какую-то книгу, что ей совсем не понравилось. Она подошла к последнему столу, за которым он сидел вместе с двоечником Денисовым, сыном банкира, что заставляло всех учителей предпринимать просто героические усилия, чтобы этот балбес переходил из класса в класс, и решительно отобрала у Королёва книгу. Её обложка была заботливо укрыта тёмно зелёной виниловой суперобложкой. Ученик безропотно выпустил книгу из рук и с насмешливой улыбкой посмотрел на Веру Васильевну, а та взглянула на титульный лист. Там было написано по-французски: – «Гарун Тазиев. На вулкане.» Нахмурив брови она закрыла книгу и, возвращая её, спросила:

   – Валерий, если ты читаешь книги по вулканологии на французском, то почему ты посещаешь уроки английского? Мои уроки. Не лучше ли тебе тогда учить французский?

   К её полному удивлению этот не по годам рослый и широкоплечий паренёк, которому можно было дать все восемнадцать лет, улыбнулся и ответил ей на прекрасном английском:

   – Миссис Туманова, я достаточно хорошо знаю французский, не в совершенстве, но свободно говорю и пишу на нём, а также немецкий, шведский, итальянский, испанский, португальский, китайский, японский, хинди, тибетский, суахили, а также ещё несколько языков, которые принято называть мёртвыми. На всех этих языках я свободно разговариваю и пишу. Причём я знаю как китайское, так и японское иероглифическое письмо. Так что же теперь мне посещать и эти уроки? Не лучше ли мне будет заниматься чтением интересующих меня книг на ваших уроках? Поверьте, английский язык я знаю лучше вас и будет вполне достаточно, если изредка стану с вами разговаривать, чтобы у вас была языковая практика. У меня прекрасное оксфордское произношение, но я знаю как кокни, так и американский английский и пиджин-инглиш, этот кошмар для каждого англичанина, любящего Диккенса и Свифта. Я убедил вас, миссис Туманова?

   – Да, конечно. – Весьма односложно ответила по-английски Вера Васильевна, но потом, чтобы не терять лица, спросила – Валерий, ты интересуешься вулканологией всерьёз? Это так неожиданно для мальчика твоего возраста.

   Парнишка улыбнулся и ответил:

   – Я интересуюсь не одними только вулканами, миссис Туманова, но и вообще всем тем, что прямо связано со строением этой планеты. Всё это очень важно для меня и к тому же меня действительно интересуют вулканы, ну, и ещё я очень уважаю профессора Тазиева. В прошлом году я провёл вместе с ним в Исландии два месяца. Это просто поразительный человек. Кстати, эту книгу он подарил мне именно там. Вот его дарственная надпись. Этой зимой мы договорились встретиться с ним на Сицилии, в кратере Этны. Жаль только, что зимние каникулы такие короткие, но зато летом он обещал пригласить меня в Антарктиду, на Эребус. Хотя мне уже приходилось бывать на склонах этого вулкана, с Гаруном я готов шагнуть прямо в его кратер.

   Валерий протянул ей открытую книгу и она прочитала надпись сделанную, к счастью, по-английски:

   "Моему юному другу Валару, самому отважному юноше из всех, какие мне только встречались в жизни, с любовью и уважением. Парень, я впервые в жизни завидую мальчишке.

   Твой друг Гарун."

   Потрясённая учительница, которая за сорок два года не выезжала из Москвы дальше Крыма, да, и то ещё при советской власти, молча кивнула головой и продолжила урок, но из её головы не выходили слова этого паренька о том, что он стоял на склонах какого-то вулкана в Антарктиде. Вовку Денисова, соседа Валеры по парте, который даже не понял о чём шел разговор, восхитило совсем другое и он зашептал:

   – Ну, круто, чувак! Ты, чо умеешь базарить по-аглицки?

   Прозвенел звонок и Валера, пряча книгу в настоящий нагабукуро, пошитый из плотной водонепроницаемой чёрной ткани, ответил спокойным, равнодушным голосом, чтобы показать этому крепкому, коренастому парню в потрёпанных джинсах и растянутом свитере, что он не намерен заводить более близкого знакомства:

   – Владимир, я жил с дедушкой и бабушкой год в Лондоне и два года в Лос-Анжелесе, так что учиться мне пришлось там. Вот и выучил. К тому же у меня было много друзей и в Штатах, и в Англии.

   Надеясь, что этого будет достаточно, он забросил нагабукуро за плечо и пошел к выходу. Это был последний урок, да, и первая неделя занятий в его первой русской школы и школы вообще закончилась, а потому он мог спокойно заняться своими делами, но сын банкира, который сам подсел к нему на последнюю парту, вцепился в него, как клещ в новенького, одетого в джинсовый костюм только что из магазина. Одноклассник был пониже ростом Валеры, довольно широкоплеч, не выглядел слабаком и при этом хотя и разговаривал по-русски, но так, что юный король понимал его с большим трудом, затараторил:

   – Слушай, чувак, а где твои шнурки?

   Валера посмотрел на свои кроссовки и ответил:

   – На месте, на кроссовках. Где же им быть ещё.

   – Не, чувак, ты со своим аглицким точно припарился. – Заржал Вовка Денисов и повторил – Родаки твои где, я спрашиваю? Хотя если не хочешь, не говори, мне фиолетово. То есть без разницы.

   – Владимир, мои родители работают в одной секретной организации, я их не видел много лет и ещё не скоро увижу. – Ответил Валера всё так же холодно и ускорил шаг, но новый приятель не отставал. Парень кивнул головой и сказал прибавляя шаг:

   – Въехал, не конь. Контора это серьёзно. А мой пахан хотя и в Москве батрачит, вечно торчит в своём банке до часу ночи и я его месяцами не вижу. Меня, как и тебя, тоже дед с бабкой пасут. Слушай, Вэл, не называй меня Владимиром. Обломно как-то и кисло. Давай по-простому, как все, Вован или Вовчик. Пошли зайдём в пиццерию, заточим по пицце. Не бойся, бабки у меня есть и я за корешами долгов никогда не считаю. Не то что этот жмотило Леденец.

   На этот раз Валера понял его сразу и сказал уже веселее:

   – Да, я на это тоже не жалуюсь. У меня дед профессор, ему за книги в Америке неплохо платят, так что с деньгами в нашей семье всё в порядке. – Поняв, что одноклассник испытывает к нему неподдельный интерес и не намерен подшучивать, Валарестон улыбнулся и сказал совсем уже добродушно и весело – Давай так, Вовчик, сегодня ты меня угощаешь, но в следующий раз за всё буду платить обязательно я. Понимаешь, я так привык. Договорились.

   Мысленно Валарестон помянул недобрым словом Сэнди за то, что тот так и не научил его московскому сленгу, но новый приятель его сразу же понял, хлопнул по руке и воскликнул:

   – Замётано, чувак. – Когда же они миновали пост охраны и вышли из здания лицея, он остановился и пробормотал – Так, брателла, вон стоит Конь со своими лбами. Папаша у Коня ментовской генерал, а он корчит из себя крутого пацана и сейчас станет тебя разводит на поляну, станет прописывать тебя в нашей бурсе. На меня он ссыт наезжать, а вот тебя точно захочет подоить. Ты как, не бздишь кулаками помахать? Можно, конечно, отсидеться, я звякну пахану и он пришлёт машину с охраной, но тогда они всё равно рано или поздно прижмут тебя где-нибудь в углу, так что давай лучше сразу разберёмся. Хотя их пятеро, а нас всего двое, не бойся, я ведь уже четыре года занимаюсь кик-боксингом и троих точно повяжу. Конь опять забздит лезть в драку, но звездюлей нам всё равно накидают.

   Валарестон широко заулыбался и ответил:

   – Хорошо. Пойдём, Вовчик, только давай договоримся так, если мне не удастся их уговорить по-доброму не связываться с нами, то ты просто стой неподалёку и бей только тех, которые будут попадать к тебе под кулак сами. Вовчик, я с пяти лет занимаюсь такой чёртовой прорвой восточных единоборств, что и не смогу их тебе все перечислить. Вот этот рюкзачок, кстати, он называется нагабукуро, мне подарил оёгун одного клана японских ниндзя, мой учитель Масашико.

   – Круто, Вэл! – Восхищённо воскликнул Вовчик – Я когда тебя в первый раз увидел, то сразу понял по рукам, что ты карате занимаешься. Набитую руку видно издалека. Ну, раз так, то дай я всё же Коня сам разведу. Один на один он со мной бздит драться, хотя и старше на три года и выше ростом почти на голову. Голенью я ему мигом ногу отобью, а то и по почкам въеду. – Подойдя к пятерым десятиклассникам, Вовчик сразу поставил пальцы веером и заявил – Конь, ты ваще нюх потерял. Ты чо здесь трёшься? Моего корефана ждёшь? А ну-ка пошли за угол, бычина, я тебе щас мигом уши продую. – Рослый парень, одетый в спортивный костюм, даже попятился от нахального семиклассника, а то продолжал напирать – Ну, быстро, на полусогнутых за угол, Конина, и сявок своих за собой тащи. Достал уже.

   Генеральский сынок, однако, быстро пришел в себя и, направляясь за угол школьного здания сталинской постройки, небрежно бросил через плечо Вовчику и Валарестону:

   – Ну, всё, соплестоны, приготовьтесь, сейчас мы вас будем метелить не по-детски, а потом поставим на бабки за борзоту, будете отстёгивать мне в неделю по десять штук каждый.