Текст книги "Самозванка (Сокровища)"
Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Лиза Джексон
Самозванка
(Сокровища)
Пролог
ОДРИ
Портленд, штат Орегон. Октябрь, 1993 год
Если бы она могла вспомнить!
Если бы она знала правду!
Если бы она была уверена, что не ошибалась!
Одри подняла голову. Небо закрывали тяжелые, набухшие тучи. Если бы она могла узнать вкус этого влажного густого тумана, вспомнить, как когда-то стояла на этом углу напротив старого отеля «Дэнверс», только тогда он казался огромным мрачным замком, а она нетерпеливо дергала маму за руку, пока они ждали зеленого сигнала светофора.
Мимо мчались автомобили, обдавая ее брызгами. Зябко кутаясь в широкий плащ, Одри пыталась не столько укрыться от холодного осеннего ветра, сколько унять внутреннюю дрожь. При одной мысли о предстоящей ей миссии Одри начинала дрожать. В этой битве она должна была победить!
Решение принято. Она не прекратит борьбу, даже не начав ее. Одри пережила небывалое потрясение, затем целыми днями, не разгибаясь, сидела в библиотеках по всему Северо-Западу, чтобы не пропустить ни одной строки, будь то большая статья в финансовых ведомостях или крошечная заметка в светской хронике, посвященная знаменитому семейству Дэнверс. И теперь, когда она проехала сотни миль, наступило время действовать.
Она не могла отступить сейчас. Теперь, когда роли аналитика и эксперта сыграны, она должна превратиться в бойца. Победить или расстаться с надеждой. Одри снова посмотрела на отель, восьмиэтажный викторианский особняк. Когда-то он был самым высоким зданием в городе, но его уже давно переросли огромные небоскребы, безликие коробки из стекла и стали, проткнувшие небо и нависшие над узкими улицами города. «Господи, помоги мне», – помолилась Одри.
Не дождавшись разрешающего сигнала светофора, она устремилась через улицу к отелю. Капюшон ее плаща наполнился ветром, как маленький парус. Начинало смеркаться, скрытое за облаками солнце опускалось за западные холмы, поросшие все еще зелеными лесами, в гуще которых были разбросаны роскошные виллы.
В отеле, пока еще закрытом для публики, кипела жизнь: заканчивались многомесячные работы по его реконструкции. Восстановление былого великолепия шло полным ходом. Одри воспользовалась открытой настежь боковой дверью, предназначенной для персонала. Почти все было готово к приему первых посетителей. Уже два дня Одри терпеливо наблюдала, как грузовики подвозили мебель к служебному входу старого особняка. Сегодня через главный вход вносили белье, посуду и даже продукты – все для праздничного открытия, назначенного на ближайшие выходные.
Поговаривали, что ради этого события соберется весь клан Дэнверсов: его первая жена и четверо детей от первого брака. Отлично, это ей на руку.
Узнав о восстановлении отеля и намечавшемся празднике, она решила появиться на его открытии. Но вначале ей хотелось провести разведку боем, познакомиться с человеком, который руководил перестройкой. Дело в том, что Закари Дэнверс, средний из сыновей Уитта Дэнверса, занимал в семье особое положение и считался паршивой овцой. В юности он не раз имел трения с законом, и только деньги и связи отца спасали Зака от серьезных неприятностей. Больше того, злые языки утверждали, что он был нелюбимым сыном Уитта и старик практически вычеркнул его из своего завещания.
Именно с Закари Одри решила познакомиться первым. Только у него она могла найти поддержку. Одри часами рассматривала фотографии Зака и была уверена, что узнает его, когда увидит. Немного выше шести футов, с волосами черными, как вороново крыло, смуглой кожей и глубоко посаженными серыми глазами, он был единственным сыном Уитта, непохожим на отца. Зак был намного стройнее своих братьев и кряжистого родителя, а черты его лица были такими же резкими, как очертания тихоокеанских скал. Крепкий мужчина с твердым, плотно сжатым ртом. Ни на одной фотографии он не улыбался. Шрам, пересекающий бровь ото лба к правому уху, и сломанный нос подтверждали слухи о вспыльчивом характере Зака.
«Теперь или никогда», – решила девушка и вошла в холл. Ей пришлось посторониться, давая дорогу грузчикам, согнувшимся под тяжестью длинного дивана, запакованного в полиэтиленовую пленку. Она слышала голоса рабочих, переговаривающихся между собой в задних помещениях. Служащие отеля сновали между кухней и обеденным залом ресторана, расположенными напротив парадного входа. В воздухе смешались запахи моющих средств, скипидара и лака. Визг циркулярной пилы сливался с жужжанием мощных пылесосов.
Грузчики установили диван у огромного камина. Одри задержалась в холле, рассматривая новый интерьер отеля, бывшего когда-то самым роскошным в Портленде и служившего местом, где собирались отцы города, принимались судьбоносные решения и составлялись долгосрочные планы. Кусая губы, Одри смотрела наверх, на фасадные окна в замысловатых стальных рамах, через которые последние лучи дневного света отбрасывали розовые, золотые и голубые тени на мраморные плитки пола перед стойкой портье.
Все это принадлежало ей. Здесь ее будущее.
Или все это страшная ошибка?
Существовал только один способ выяснить это. Одри решительно направилась к широкой лестнице с резными перилами, которая вела на балкон.
– Стойте! Туда нельзя! Леди, у нас закрыто, – послышался сверху низкий мужской голос.
Его обладатель – крупный мускулистый человек – стоял на лесах, сооруженных на площадке второго этажа, и возился с огромной люстрой, висящей над стойкой портье. Не обращая внимания на окрик, Одри продолжала подниматься по покрытой ковром лестнице.
– Эй, я вам говорю!
Она поколебалась, сжимая перила. Это трудно. Она и не ожидала, что будет легко. Но, в конце концов, электрик – это одна из маленьких ступенек, которые нужно преодолеть, идя к цели. Одна из многих ступенек. С обезоруживающей улыбкой Одри обратилась к мужчине.
– Вы Закари Дэнверс? – спросила она, прекрасно зная, что это не так.
– Нет, я...
– Но вы из семьи Дэнверс?
– С какой стати? – раздраженно спросил он, хмурясь. – Я не Дэнверс, и вам нечего делать там, наверху.
– У меня назначена встреча с Закари Дэнверсом. – В ее голосе тоже зазвучало раздражение.
– Встреча? – удивился мужчина, очевидно не поверивший в ее блеф.
Отбросив с лица непокорные пряди волос, Одри уверенно и спокойно смотрела ему прямо в глаза.
– Да, встреча.
– Это для меня новость. Он ничего не говорил об этой встрече.
Он продолжал смотреть на девушку с недоверием.
– Может быть, он забыл. – Ногти Одри впились в ладонь, но лицо осталось спокойным, а в голосе звучала уверенность. – Мне нужно поговорить с ним или с кем-нибудь из семьи Дэнверс.
– Он будет примерно через полчаса, – наконец сдался мужчина.
– Я подожду его в зале.
– Но я не думаю...
Не дослушав, Одри взбежала по оставшимся ступенькам. Толстый ковер заглушал стук каблучков.
– Дьявол! – пробормотал мужчина, но не спустился с лесов, а вернулся к своей работе. – Эти чертовы бабы.
Сердце Одри стучало, как у пойманного кролика, но на площадке она уверенно повернула налево и прошла в двойные высокие двери.
Внутри было сумрачно. Нажав выключатель, Одри оказалась в залитом светом зале. Сотни миниатюрных ламп в виде свечей отражались в блестящем, как зеркало, дубовом паркете. Ее горло сжалось, к глазам подступили слезы. Значит, все это случилось здесь? Именно здесь произошел роковой поворот в ее счастливой жизни и начался новый неожиданный виток?
Почему это произошло? Одри прикусила губу. Господи, если бы она только могла вспомнить!
Октябрьский дождь стекал по волосам за воротник его замшевой куртки. Он стучал по мокрым опавшим листьям и пронизывал густой орегонский туман, поднимавшийся с мокрых улиц и скапливавшийся у стен домов. Автомобили и грузовики с грохотом катили мимо, свет их фар тускло отражался в каждой капле воды, придавая городу вид призрачный и нереальный.
Зак Дэнверс был совершенно измотан. Эта работа слишком затянулась и отняла уйму времени и сил. Он чувствовал, что превратился в брюзгу. Слава богу, скоро все будет позади! Проклиная себя, своих братьев и особенно умершего отца, он распахнул стеклянные двери старого отеля. Он потерял тут год жизни! Целый год. Все из-за обещания, которое он дал своему умирающему отцу пару лет назад. Проклятая жадность! И конечно, ему было тогда приятно увидеть отца в роли просителя.
От этой мысли ему стало не по себе. Может быть, он гораздо больше похож на отца, чем хотел признать.
Управляющий отеля, недавно нанятый нервный парень с редеющими волосами и постоянно движущимся адамовым яблоком, сидел вместе с новым клерком за длинной стойкой красного дерева, гордостью Зака. Он отыскал эту замызганную старую деревяшку в таверне, уже сто лет расположенной в ветхом здании недалеко от Бернсайда. Дом собирались сносить, но Зак решил, что стойка стоит того, чтобы ее реставрировать. Теперь красное дерево отражало мягкий свет ламп.
Вся фурнитура отеля была заменена на старинную или чертовски хорошие копии, и теперь очарование девятнадцатого века сочеталось в нем с удобствами двадцатого. Рекламщикам понравится эта фраза.
Зак никак не мог понять, что заставило его согласиться заняться реконструкцией отеля, хотя он начал подозревать, что ему не чуждо чувство семейной гордости.
– Сукин сын, – пробормотал он снова.
Зак устал от города, шума, воздуха, состоящего, казалось, из выхлопных газов и паров бензина, проклятых рекламных огней и больше всего от своей семьи или, лучше сказать, от того, что от нее осталось. Он не мог дождаться отъезда.
– Эй, Дэнверс! – заорал Фрэнк Джиллет – его правая рука – с высоты двадцати футов, где он чинил проводку в капризной люстре. – Тебя тут искали. Какая-то женщина. Она тебя ждет в зале уже больше часа.
Зак нахмурился.
– Что за женщина?
– Она не сказала своего имени. Заявила только, что у нее с тобой назначена встреча.
– Назначена встреча?
– Она так сказала, – объяснил Фрэнк, спускаясь с лесов. – Она сказала, что у нее с тобой назначена встреча и она не будет говорить со мной, раз я не член семьи, как она выразилась.
Неожиданно откуда-то со стороны кухни послышался звук падения и серебряный перезвон, отозвавшийся эхом по всему отелю.
– Черт! – выругался Фрэнк. – У этих растяп все валится из рук.
– Может быть, она журналистка? – продолжил расспросы Зак.
– Эта женщина? – Фрэнк порылся в кармане и вытащил пачку сигарет. – Откуда я знаю? Я ей сказал, что я не Дэнверс, и она не захотела со мной разговаривать. Но я не отказался бы провести с ней время.
– Красивая?
– Десять баллов из десяти, – с удовольствием отметил Фрэнк.
– Ну конечно.
– Слушай, все, что я могу сказать об этом деле: если мы немедленно не избавимся от этой хорошенькой попки, у нас будут проблемы. Представь, что она поскользнется, упадет и сломает свою хрупкую шейку. Отдел охраны труда спустит с нас семь шкур и...
– Заканчивай работу. Я разберусь с красоткой и со страховой компанией.
– Отлично. – Фрэнк закинул голову и уставился на люстру. – Ладно, сейчас посмотрим, заработала ли эта дрянь. Эй, Рой, врубай электричество.
Лампы секунду помигали, затем ярко вспыхнули и погасли.
– Чертова проводка! Рой! Вырубай! – взревел он.
– Ладно, Фрэнк, я пошел беседовать с загадочной дамой.
– Давай, – бросил Фрэнк и снова полез на леса.
Зак не сомневался, что к торжественному открытию отеля все будет работать прекрасно. Фрэнк позаботится обо всем, даже если ему придется соединить два провода и самому их держать.
Поднимаясь, Зак оглянулся на вестибюль и подумал об отце. Сейчас Уитт гордился бы своим сыном, от которого он столько раз отрекался. Но не в этом было дело. Уитт Дэнверс мертв и кремирован, его прах развеян над лесистыми холмами Орегона два года тому назад. Заслуженный конец лесного барона, всю жизнь разорявшего страну, Уитт был из тех людей, которые брали от жизни все. Тем, кто вставал на его пути, приходилось впоследствии горько жалеть о попытке противостоять богатейшему человеку в Портленде. Включая его среднего сына.
Зак сжал челюсти. На то, чтобы наконец прийти к компромиссу с отцом, ушли годы, и теперь не время вносить изменения в условия перемирия.
– Покойся с миром, несчастный мерзавец, – тихо сказал Зак, открывая двери зала. Он буквально ворвался в зал и резко остановился, словно налетев на препятствие. Да, женщина была здесь. В свободном черном плаще и высоких, до колен, сапогах. Она повернулась на звук шагов, и с первого взгляда на нее Заку стало ясно, зачем она его ждала.
Блестящие черные локоны обрамляли совершенной красоты лицо. Большие голубые глаза смотрели из-под густых черных ресниц прямо на него. Тонкие черные брови были вопросительно приподняты. Заку показалось, что его сердце на секунду остановилось, когда ее улыбка подчеркнула форму высоких скул и слегка приподнятого твердого подбородка.
– Вы Закари Дэнверс, – уверенно сказала она. Она держалась так, как будто имела все права стоять здесь, в этом зале, словно была здесь хозяйкой.
У Зака пересохло в горле. Картины прошлого, загнанные в дальний угол памяти, запрещенные, волнующие, ожили перед ним.
– Да, – с трудом выговорил он.
Отбросив волосы с неправдоподобно красивого лица, она улыбнулась и пошла к нему навстречу с протянутой для рукопожатия рукой.
– Я давно ждала встречи с вами. Меня зовут...
– Ланден, – продолжил Зак.
– Вы узнали меня? – В голубых глазах светилась надежда.
– Думаю, это всего лишь внешнее сходство.
– Да? – Она сникла.
– Вы ведь здесь именно из-за этого?
– Да.
– Вы считаете себя моей давно потерянной сестрой. – Он не пытался скрыть ни иронию, ни презрение.
Ее яркие глаза затуманились, и протянутая к нему рука, которую Зак так и не пожал, опустилась.
– Да, я так думаю. Честно говоря, я не совсем уверена. Но именно поэтому я здесь. – Она пыталась овладеть собой. – Долгое время меня звали Одри.
– Так вы не совсем уверены? – Зак с трудом сдерживал раздражение.
Целую минуту он, как околдованный, смотрел в эти глаза-озера, точно такие же, как те, которые когда-то давно, казалось, видели его насквозь. Но ему удалось быстро прийти в себя. Как он мог хоть на секунду подумать, что перед ним Ланден? Разве он не видел столько самозванок, что должен чувствовать их за милю? Да, она очень похожа на мачеху. Большое дело!
– Моей сестры нет в живых почти двадцать лет, – сказал он сухо, давая понять, что ему неприятен этот разговор.
– Единокровной сестры, – уточнила девушка.
– Не имеет значения.
Она вздохнула и обхватила себя руками.
– Я просто хотела проверить, смогу ли я вспомнить это место.
– Ланден было всего три года.
– Четыре, почти пять. И даже четырехлетние дети могут запомнить что-то. Может быть, это будут только их впечатления, но что-то они запомнят. – Она посмотрела в угол. – Оркестр был здесь, в этой нише. И еще были какие-то растения, наверное, деревья, кажется, около окна.
Одри нахмурилась, пытаясь восстановить ускользающие картины.
– Еще был огромный фонтан и ледяная скульптура... лошадь, нет, не просто лошадь, а бегущая лошадь, по-моему, и...
– Вы хорошо подготовились. Одри поджала губы.
– Вы мне не верите.
– Думаю, вам лучше уйти, – сказал Зак, указывая на дверь. – Ланден нет в живых уже двадцать лет, и не смейте тревожить ее память. Отправляйтесь домой, пока я не вышвырнул вас отсюда.
– Откуда вы знаете, что Ланден нет в живых?
Зак с необыкновенной четкостью вспомнил все обвинения, которые ему пришлось выслушать двадцать лет назад, подозрительные взгляды и шепот за спиной всюду, где бы он ни появлялся.
– Я серьезно говорю. Лучше вам уехать.
– Я тоже серьезно, Зак.
Одри окинула внимательным взглядом огромный зал и снова повернулась к нему.
– Думаю, вам интересно будет узнать, что я легко не сдаюсь.
– У вас нет никаких шансов.
– Кто будет принимать решение?
– Не имеет значения. – Голос Зака звучал резко, на лице отражалась непреклонность. – Вы можете поговорить с моими братьями и сестрой, матерью или нашими юристами, но никто из них не будет слушать ваши россказни. Можете с таким же успехом поберечь свои силы и мое время. Последуйте моему совету и отправляйтесь домой.
– Может быть, мой дом здесь.
– Чушь!
– Какое несчастье, что Кэтрин нет в живых.
Зака бросило в жар. Он не мог равнодушно вспоминать свою очаровательную и слишком молодую мачеху. Потрясающее сходство между этой девушкой и Кэтрин, второй женой его отца, было очевидно. Временами ему казалось, что перед ним Кэт, женщина, превратившая когда-то его жизнь в ад на долгие годы.
– Несчастье или, наоборот, большое удобство? – спросил он с деланым равнодушием. Она покраснела:
– Вы меня боитесь?
– Я сказал, убирайтесь!
Она посмотрела Заку прямо в глаза – он с трудом выдержал этот взгляд, – затем вышла из зала и начала спускаться по лестнице. Зак подошел к окну и стоял, наблюдая, как она стремительно шла по улице навстречу ветру, слегка наклонив голову.
Она еще вернется. Все они возвращались. Но в конце концов влияние и деньги семьи Дэнверс всегда одерживали верх, и самозванки оставляли надежду откусить кусок от миллионов старого Уитта.
«Наконец-то отделался», – подумал Зак, однако, когда хрупкий силуэт исчез за углом, у него появилось предчувствие, скорее уверенность, что эта особа, выдающая себя за Ланден Дэнверс, окажется непохожей на всех предыдущих.
ЧАСТЬ I
1974
ЗАКАРИ
Глава 1
– С днем рожденья, дорогой, – нежно промурлыкала Кэтрин Дэнверс прямо в ухо Уитту, проплывая в его объятиях по бальному залу.
С небольшой эстрады в углу доносились звуки танго «Как летит время», и чарующая мелодия летела над толпой гостей.
– Не ожидал такого сюрприза? – прошептала Кэт, прижимаясь к мужу и полностью отдаваясь ритму танца.
– От тебя я ожидаю всего, – Уитт довольно хмыкнул.
Конечно, он знал, что Кэтрин заказала на сегодняшний вечер этот зал его собственного отеля для несуществующей женской организации, и предвидел, что его ждет. Так просто провести его было нельзя, иначе он не был бы в свои пятьдесят лет самым крупным бизнесменом Портленда. Уитт притянул жену ближе и, ощутив под черным шелковым платьем ее нежные груди, прижался к ней еще сильнее. Всего несколько лет назад, чтобы возбудиться, ему было достаточно запаха ее духов, даже мысли, что под элегантным нарядом нет абсолютно ничего, кроме ее атласной кожи.
Кэтрин притворно надула губки. Музыка зазвучала тише: пианист играл соло. В ее черных волосах плескались отблески бальных огней, а ее яркие голубые глаза загадочно мерцали, полуприкрытые длинными густыми ресницами.
Было время, когда Уитт не пожалел бы состояния за одну только ночь в ее постели. Чувственная, опытная, Кэтрин знала, как сделать мужчину счастливым. Он никогда не спрашивал, где она прошла такую школу, но было очевидно, что Кэтрин не пропустила в ней ни одного урока. Уитт был благодарен ей за то, что она стала его любовницей и вновь пробудила, казалось, навсегда угасшее желание.
Милый игривый котенок превращался в постели в дикую кошку, и на несколько лет ее необузданная страсть превратила его в полноценного мужчину. Уитт женился на Кэтрин, был верным мужем и в первые годы брака каждую ночь проводил в ее постели. Но хотя еще ни одна женщина не возбуждала его так долго, как Кэт, на смену ненасытному желанию пришло охлаждение, и теперь он уже не мог вспомнить, когда они занимались любовью в последний раз. Проклятая импотенция! Нет большего унижения для мужчины. Даже сейчас, когда их тела сливались в танце в одно, а язык Кэтрин ласкал его ухо, он не чувствовал ни волнения в крови, ни напряжения в чреслах. Самые изощренные приемы любовной игры не возвращали ему мужскую силу. Это чудо, что у них все-таки появился ребенок.
Неожиданно Уитт резко отстранил Кэтрин, а затем снова грубо прижал к себе. Она засмеялась своим сексуальным горловым смехом, который всегда возбуждал его. Уитту нравилось в ней все. Невозможно было примириться с мыслью, что он больше никогда не накроет ее своим большим телом. Он хотел бы взять ее здесь и сейчас, на полу этого бального зала, на глазах сотен гостей в смокингах и вечерних платьях – чтобы все видели, что он настоящий мужчина и может удовлетворить свою жену!
Нет такого приема, который не испробовала бы Кэт, чтобы разбудить его угасшую страсть. Прозрачные пеньюары, чулки на поясе, бюстгальтеры и трусики, открывающие то, что они должны скрывать от постороннего взгляда. Самые изощренные ласки – западные и восточные, грубость и покорность, – ничто не могло вернуть ему мужскую силу. И мысль о том, что он потерял навсегда, отравляла Уитту жизнь.
Наконец романтическая мелодия смолкла. Уитт наклонился над женой, Кэтрин откинулась назад, ее высокая грудь открылась еще больше, длинные черные волосы коснулись пола. На минуту Уитт и Кэтрин застыли, глядя друг другу в глаза. На глазах у восхищенных гостей он крепко поцеловал жену прямо в ямочку между туго натянувших ткань платья грудей, словно не мог сдержать желания, затем они оба выпрямились. Послышались смех и аплодисменты.
– Старый петух! – выкрикнул один из гостей, и Кэт покраснела, словно юная девушка.
– Тащи ее в спальню, не трать зря времени! – подхватил другой подгулявший гость, который, судя по его сальному взгляду, был явно не прочь поменяться местами с именинником. – Вам давно пора сделать сына!
– Еще успеем, – ответил Уитт, за улыбкой скрывая горечь. Никто не должен был знать, что могущественный Уитт Дэнверс бессилен. Кэтрин никогда не осмелится выдать его. Сделать сына!Если бы эта толпа друзей, родных и партнеров по бизнесу только узнала его постыдную тайну!
У него больше не могло быть детей. В первом браке с Юнис, с этой грязной шлюхой, Уитт родил трех сыновей и одну дочь. Но у них с Кэт была только Ланден, четырехлетняя крошка, самое любимое существо в мире. Эта девочка ему дороже, чем все остальные дети, вместе взятые. Они доставляют слишком много беспокойства, не говоря уже о том, что напоминают об этой старой суке, их матери. И что он когда-то нашел в Юнис Прескотт, с костлявой фигурой и острым языком, для которой секс с ним всегда был неприятной обязанностью? Уитт считал ее фригидной до тех пор, пока... Дьявол!Он не хотел сегодня вспоминать ни Юнис, ни проклятого итальяшку, с которым эта блудливая монашка изменяла ему.
Уитт подвел Кэтрин к центру зала, где уже начала подтаивать ледяная скульптура бегущей лошади. Рядом бил многоярусный фонтан, в котором струилось и пенилось шампанское. Оркестр начал новую мелодию, и пары вновь закружились по залу. Уитт взял с серебряного подноса полный бокал и одним глотком осушил его.
– Папочка!
Уитт обернулся и увидел Ланден: в темно-синем платьице с кружевными воротничком и манжетами, она бежала к нему, протягивая ручки, черные кудри обрамляли сияющее личико. Его крошка подбежала и, подпрыгнув, бросилась в его объятия. Уитт поймал ее и прижал к себе. Пухлые ручки Ланден обвились вокруг его шеи, ноги обхватили талию.
– Тебе нравится вечеринка, солнышко?
Большие голубые глаза смотрели на него с восторгом, щеки раскраснелись от бега и возбуждения.
– Тут громко. Уитт рассмеялся.
– Это точно.
– И много дыма! Он плохо пахнет!
– Только не говори маме. Она хотела сделать мне приятный сюрприз, и мы должны похвалить ее, – сказал Уитт, подмигивая девочке.
Она забавно подмигнула в ответ и потерлась щекой о его щеку, обдавая запахом детского шампуня. Затем маленькие ручки принялись теребить галстук. Уитт снова рассмеялся, в его душу вернулся мир. Ничто не радовало его так, как этот маленький сгусток энергии.
– Эй, это мамина работа – завязывать галстук, – сказала Кэтрин, убирая маленькие пальчики с шеи Уитта, и поцеловала пушистую головку. – Оставь папин галстук в покое.
– Хочешь потанцевать? – предложил Уитт дочери.
Между бровей Кэтрин появились чуть заметные морщинки, показывавшие, что она не одобряет такого баловства. Но Уитт не привык считаться ни с чьими желаниями, кроме своих собственных: он выпил еще бокал шампанского и закружился по залу с пищащей от удовольствия Ланден на руках.
– Это просто тошнотворно, скажи? – Триш устроилась рядом с бокалом шампанского, ей-то было уже можно, ведь ей уже исполнилось двадцать один.
Зак пожал плечами. Он привык к выходкам старика, и ему было наплевать, что бы ни вытворял Уитт. Зак никогда не ладил с отцом, а с тех пор, как тот развелся с их матерью и неожиданно привел в дом молодую жену, всего на семь лет старше своего первенца Джейсона, дела пошли еще хуже. Заку совсем не хотелось сюда приходить, его просто заставили. Он не мог дождаться, когда можно будет убраться из этого прокуренного зала с гремящей музыкой и скучными стариками.
– Отец просто не может не лапать Кэт, – скривилась Триш. – Противно смотреть. – Она выпила еще. – Старый похотливый козел.
– Потише, Триш, – посоветовал Джейсон, подходя к брату с сестрой. – Отец, наверное, начинил зал «жучками», как штаб-квартиру республиканцев. Тут у нас настоящий «Уотергейт».
– Очень смешно, – огрызнулась Триш, откидывая на спину длинные каштановые волосы. Но она не смеялась. В ее голубых глазах застыла скука. Девушка рассматривала толпу, словно ища в ней кого-то. Джейсон расправил усы и злобно сказал:
– Держу пари, половина этих ослов мечтает, чтобы папуля разорился.
– Все это его друзья, – лениво возразила Триш.
– И враги.
Оркестр ушел на перерыв, и Джейсон облокотился на фортепиано. Он следил за отцом, все еще державшим на руках Ланден, которая играла с его галстуком. Уитт переходил от одной группы гостей к другой, не опуская на пол свою драгоценную ношу.
– Да наплевать на это, какая кому разница, – заявил Зак.
– Тебе лишь бы спорить, – улыбнулся Джейсон.
Эта улыбочка, означавшая: «Уж я-то знаю, в чем тут дело», – всегда выводила Зака из себя. Джейсон вел себя так, будто больше всех знал. В своем солидном возрасте – ему было уже двадцать три – Джейсон учился в юридическом институте и был на семь лет старше Зака, о чем не забывал напоминать брату при любой возможности. Зак терпеть не мог Джейсона, как, впрочем, и Триш. Их обоих слишком волновал Уитт, и особенно его деньги.
Оставив брата с сестрой ревновать отца к Ланден, Зак прошел мимо нескольких групп гостей, беседовавших об импичменте Никсона и ограничениях на продажу бензина. Ему было глубоко плевать и на то и на другое. Незаметно стащив бокал шампанского с одного из пустовавших столиков, Зак подошел к высоким окнам. Потягивая запрещенное шампанское, он смотрел сквозь стекло бокала на лежащий под ним город. Несмотря на бензиновый кризис, в жаркой июльской ночи нескончаемым потоком неслись автомобили, мигали габаритные огни и слепили фары, отражаясь в изгибах реки Уиламетт, разделяющей город на восточную и западную части.
Вдалеке, на горизонте, над огнями города поднимался хребет Каскадных гор. Отдаленные раскаты грома и сверкающие разряды молний были почти незаметны в шуме и огнях города, но в воздухе чувствовалось напряжение. Зак прикончил шампанское и, надеясь, что никто на него не смотрит, спрятал пустой бокал в вазоне с каким-то экзотическим растением.
Он чувствовал себя здесь лишним, как всегда бывало на семейных сборищах. Этот смокинг, который Кэт заставила его надеть, только подчеркивал, что он не похож на своих родных братьев и сестер. Он не походил на них внешне: у них у всех была светлая кожа, голубые глаза и темно-русые волосы. Больше всего общего у него было с Ланден. Но из-за этого Джейсон, Триш и Нелсон, его младший брат, относились к нему только хуже. Все они ненавидели маленькую принцессу.
Мысли Зака перешли на Ланден. Он решил, что, скорее, равнодушен к ней. Конечно, она его доставала. Любой четырехлетний ребенок достает взрослых. Но она совсем не была такой плохой, какой представляли ее остальные. И Ланден совсем не была виновата в том, что отец обращался с ней как с бесценным сокровищем.
Словно прочтя его мысли, Ланден пробилась сквозь толпу гостей и обхватила его за ногу. Он только собрался сказать ей, чтобы она убиралась, как девочка обнаружила его бокал, спрятанный в вазоне.
– Не трогай! – злобно прошептал Зак.
Ланден подняла личико, ее глаза хитро блестели. Господи, если бы он мог сейчас выйти на балкон и перекурить! Еще одна привычка, за которую его ругали отец и мачеха, хотя Кэт никогда не расставалась со своим золотым портсигаром, а Уитт – – со своими гаванскими сигарами. Ланден сунула бокал обратно:
– Спрячь меня от мамы!
– Я не собираюсь играть в твои глупые игры.
– Тихо! Она идет. Здорово, только этого ему не хватало.
– Ланден! – Высокий голос Кэтрин перекрывал оркестр.– Ланден! Где ты? Иди сюда, пора спать. А, вот ты где!
Кэтрин, улыбаясь, обошла группу гостей и подошла к ним.
– Нет! – закричала Ланден.
– Пойдем, дорогая, уже почти десять.
– Ну и пусть десять!
– Лучше делай, как она говорит, – посоветовал Зак, стараясь не смотреть на мачеху. Он хорошо понимал, что в ней привлекало отца. Кэт Дэнверс была самой сексуальной женщиной из всех, кого он видел. В свои шестнадцать он отлично знал, что такое неудовлетворенное желание, которое сжигает тебя изнутри.
– Пойдем. – Кэт нагнулась, чтобы взять Ланден на руки. Платье натянулось под тяжестью округлых грудей, и казалось, что тонкая ткань сейчас лопнет и они вырвутся на свободу.
– Я уложу ее, – предложила подошедшая вслед за Кэтрин няня Джинни, маленькая женщина в туфлях без каблуков, в старомодном оливково-зеленом костюме. Рядом с Кэт она выглядела солидной матроной, хотя, скорее всего, была чуть старше хозяйки: ей было немного за тридцать.
– Я не хочу спать, – упрямилась Ланден.
– Она сегодня капризничает.
Кэтрин заметила, что к ним направляется один из официантов. Со вздохом она снова повернулась к дочери:
– Слушай, дорогая, скоро принесут торт, ты можешь остаться и посмотреть, как папа задует свечки. Но потом ты пойдешь спать.
– А мне дадут торта?
Кэтрин раздраженно нахмурилась.
– Конечно, дорогая. Но потом ты сразу же пойдешь с няней спать. Для тебя приготовлена комната рядом с нашей, и мы с папой придем попозже тебя поцеловать.
Довольная Ланден побежала в зал, Джинни пошла за ней. Кэтрин выпрямилась и поправила платье.
Зак надеялся, что мачеха теперь пойдет к оркестру, чтобы заказать «С днем рожденья тебя...», однако она смотрела ему в лицо, слегка подняв голову. Зак был на три дюйма выше, но каким-то образом рядом с ней не ощущал этого. Кэтрин вытащила пустой бокал из вазона и повертела его в руке. Даже когда она придиралась к нему, он сгорал от желания. Как будто сознавая свою власть над ним, как и над любым мужчиной, имеющим глаза, она облизала губы и сунула бокал ему под нос.
– Мы ведь с тобой не хотим испортить папочке праздник? Если тебя поймают с этим, будут неприятности.
– Никто меня не поймает, – пробурчал Зак.
