Текст книги "Ты прекрасный друг(СИ)"
Автор книги: Лавринович Ася
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Антон толкнул ногой какую-то дверь и по наличию писсуаров, я с ужасом поняла, что нахожусь в мужском туалете. Кораблев с остервенением спустил меня на пол, толкнул в одну из кабинок и запер снаружи дверь. Я взаперти в мужском туалете! Ужас! От одноклассника остались только торчащие снизу носы от туфель, проглядывающие из-под двери кабинки. Я со злости наступила каблуком ему на ногу. Со всей силы. Антон вновь взвыл по ту сторону двери:
– Какая же ты суууука...
– Кораблев, это уже не смешно! Выпусти меня отсюда немедленно!
– Да? Сиди здесь и дожидайся, пока какой-нибудь важный дяденька не откроет дверь и с позором попрет тебя из приличного места...
– Да? – в свою очередь встряла я. – А я все Марине расскажу! Как видела тебя два раза с другой бабой!
– Это когда? – заинтересовался через дверь Антон.
– Один раз на выставке...
Кораблев противно рассмеялся.
– Какая же ты жалкая, Инна! Рассказывай, пожалуйста!
– Думаешь, Марина мне не поверит? – злобно прошипела я.
– А я, в свою очередь, расскажу, что ты домогаешься меня!
– Что? – задохнулась я от возмущения.
– Ты глухая что ли? Домогаешься! Затащила под школьную лестницу...
– Заткнись! – прорычала я. Кажется, никто в жизни меня так сильно не выводил из себя. – А я! В свою очередь! Расскажу, как ты трахнул несовершеннолетнюю и тебя выгнали из школы!
Тишина.
– Интересно, Антоша, как к этому отнесутся одноклассники и учителя? Ах, Антон! Наш лучший ученик! Самый классный и весёлый! Лицемер! – продолжала разъярённо я, – А как к этому отнесётся бедная Марина?
Опять тишина.
– Эй? – чуть спокойнее продолжила я. – Кораблев, ты тут вообще?
– Не смей. Ты ничего об этом не знаешь, – тихо и как-то подавленно ответил Антон. – Не смей, – повторил он.
Я начала барабанить по двери кабинки:
– Ещё как посмею! Выискался тут королевич, приказы отдает! Выпусти меня отсюда! Открой!!!
Где-то над головой раздался голос Антона:
– А ты тут отлично смотришься! В своём голубом платьице! Практически под цвет фаянсового друга!
Этот чудовищный человек встал на унитаз соседней кабинки, и теперь его белобрысая голова торчала над перегородкой.
– Аривидерчи, Зырянцева! – злобно рассмеялся Антон, – Желаю тебе нескорейшего освобождения! – голова Кораблева на секунду пропала, но затем появилась вновь:
– Кстати, Инна! Догадайся, кто в декабре пойдёт вместо тебя на олимпиаду по обществознанию?
Я устало закрыла лицо руками. За что мне это все? За что?! Потом услышала, как Антон спрыгнул с унитаза, несколько быстрых шагов...
– Я тебе все кишки наружу выпущу! – заорала я и вновь забарабанила в дверь. Внезапно она легко отворилась. Я такого не ожидала, полетела вниз и не очень элегантно распласталась на полу. Перед моим носом оказались два чьих-то до блеска вычищенных ботинка.
– Инна? Это ты? – раздалось сверху. Я медленно подняла растрепанную голову.
– Папа?!
Глава шестая
Из мужского туалета я выходила красная как рак, стыдливо одергивая юбку, которая задралась во время моего фееричного падения. Господи, никогда ещё не чувствовала себя так глупо. Уши горели. Все-таки Кораблев перешёл уже все границы.
Отец, поддерживая меня под руку, подвёл к тому самому столику у последнего окна. Рядом уже суетился официант в элегантном светлом костюме и яркой бабочке.
Конечно, не встреть я на пути этого ненавистного Антона, завидев папу в назначенном месте, немедленно бы ретировалась домой... Наверное. Но я попала в столь нелепое положение, была полностью дезориентирована, поэтому без колебаний плюхнулась за стол с белоснежной скатертью. К удивлению, отец ни о чем не спрашивал. Может, он решил, что его дочь настолько тупа, что перепутала таблички на туалетах?
Прежде, чем сделать заказ, перед нами поставили бокалы с чистой водой. Я пробежалась по графам меню. Сэндвич с жареными мозгами? Очень хорошо, но нет, спасибо.
– Устрицы Скалистых гор, – с выражением прочитала я. – Какое красивое название! Пожалуй, закажу их!
Устрицы я любила. Прошлым летом, отдыхая на Кипре, мы с мамой только ими и питались. Вкуснотища! С гордостью захлопнув меню, я протянула его официанту.
– Инна, ты уверена в своем выборе? – осторожно спросил меня папа. Я неопределенно пожала плечами. В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным до конца, но уж с меню в каком-то ресторане я смогу совладать.
– Превосходный выбор! Это яички теленка, – влез в наш разговор официант. – Вымоченные в воде и обжаренные в специях...
– Не продолжайте! – с ужасом прошептала я и вновь выхватила меню у официанта.
Я стала бегло читать дальше: говяжьи мозги, жареный тарантул, суп из птичьих гнезд... Да, что же это такое? Где нормальная еда?
– А у вас есть пицца? – спросила я у официанта.
– Что, простите? – натянуто улыбнулся официант.
– Или, на худой конец, бутерброды с колбасой, – отшутилась я.
– Не понимаю вас, – отстраненно ответил официант.
Похоже, в этом месте туго не только с нормальными блюдами, но и с чувством юмора у персонала.
– Инна, давай я закажу? – предложил папа. Доверься моему вкусу, постараюсь тебя не подвести!
Я вновь пожала плечами. Так и быть. Благодаря отцу, мы быстро сделали заказ. Решили начать со стейков.
Пока нам не принесли еду, мы молча пялились в разные стороны. Позже уже сидели, уткнувшись в белые блестящие тарелки.
– Ты догадываешься, зачем я тебя пригласил, Инна? – наконец прервал напряженную тишину отец.
– Поговорить о совместно нажитом с мамой имуществе, которое ты решил оттяпать спустя десять лет? – предположила я.
– Да, согласен, это был худший из всех предлогов, который я мог тогда придумать, – тяжело вздохнул отец, нервно комкая салфетку в руках.
– Предлог для чего?
– Чтобы с тобой, наконец, помириться.
Я молчала. А что тут скажешь?
– Как тебе платье?
– Коротковато, – поморщилась я, вспомнив, сколько раз за сегодняшний вечер оно успело задраться.
– Ольга выбирала... Мы очень хотели, чтобы тебе понравилось.
Ольга – папина вторая супруга. Я вспомнила, как мама счастливо поднимала вверх большой палец и твердила: 'Человек, подаривший это платье, имеет отличный вкус!'. Знала бы она, кто этот человек... Локти бы от досады за свои слова кусала.
– Поначалу мне было очень стыдно, – быстро и глухо начал отец. – Перед тобой, перед Наташей... Но что я мог поделать, когда прошлые чувства были мертвы, мы с твоей мамой были как оголенные нервы, постоянно ругались. Не при тебе, конечно, ты была тогда слишком мала. Я собрал вещи, чтобы не мучить твою маму. Поверь, со мной ей было бы хуже, чем без меня. Да, и ребёнку расти в среде постоянных недопониманий и скандалов...
– Допустим, – прервала я его монолог. Все эти любовные тонкости были мне пока неподвластны. – Но что тебе мешало продолжить со мной общаться? Почему ты вместе с мамой бросил и меня? Я-то тут причем, папа? Я разве с тобой скандалила? Я была обычным ребёнком, который нуждался в отце!
– Когда я пришёл тебя навестить в первый раз, ты меня оттолкнула. Сказала, что не ненавидишь.
Если честно, я это уже плохо помнила. Или не хотела помнить.
– Ну, а потом, – отец горько усмехнулся, – ситуация начала только усугубляться. Мне было страшно подойти к тебе и быть вновь отвергнутым. Я знаю, я трус! – папа повысил голос. Какая-то седовласая женщина за соседним столиком с интересом посмотрела него. – Я исправно платил алименты и убеждал себя, что без меня тебе будет только лучше. Это, Инна, как эффект плацебо. Я так убедил себя в том, что ты во мне не нуждаешься, что, в конце концов, сам в это поверил. Тем более, что и ты не искала встреч со мной.
А вот это уже чистая правда.
– Но куда уже тянуть, Инна? Ты – совсем взрослая. А я так больше не могу. – Глаза отца как-то странно блеснули. Он что, сейчас заплачет? Я непонятно чего испугалась. – Ты – единственный мой ребёнок. И я хочу, чтобы ты была рядом.
У меня ком встал в горле. Я прокашлялась. В том момент вновь почувствовала себя Катериной Тихомировой из фильма 'Москва слезам не верит'. Хотелось ответить что-то вроде: 'Господи, я столько раз представляла себе эту нашу с тобой встречу. Столько слов всяких придумывала. А встретились – и сказать нечего'.
Я тяжело вздохнула и уставилась в красивый расписной потолок.
– Пап... Не знаю, что ответить! – почему-то вырвался нервный смешок. Отец по-прежнему смотрел на меня, не отрывая взгляда. – Ты хоть понимаешь, сколько ты всего пропустил? Тебя ведь не было рядом практически всю мою сознательную жизнь...
Я набралась смелости и вновь заглянула ему в глаза. В них стояли слезы. Мне стало совсем не по себе. Я отхлебнула большой глоток воды. Ладони вспотели. Если принять во внимание тот факт, что мне достался папин характер, я представляю, как сложно ему признавать свои ошибки и извиняться. Хоть и за дело (за большое такое дело, которое нехило подкосило две жизни: матери и дочери). Хоть и перед родным человеком. Но я сейчас оказалась в ситуации не лучше, оказывается, прощать не намного легче, чем просить прощения. Как-то я за десять лет свыклась с ролью дочери, ненавидящей отца... И так все быстро в своей жизни переиграть?
– Инна, не поверишь, но чем дальше, тем страшнее признавать свою вину... Дочь, я так в себе запутался... А когда услышал в туалете, как ты грозишься кишки выпустить наружу, так вообще принял это на свой счёт!
Я густо покраснела и огляделась. Кораблева с родителями в зале, слава Богу, не было.
– Мне тяжело. – Наконец призналась я. – Ты ведь понимаешь, что по щелчку ничего не случится? Так быстро все плохое нельзя забыть. Мне нужно время свыкнуться с мыслью, что... – я немного подумала и тихо добавила, – с мыслью, что у меня наконец-то появился родной отец.
Папа вздохнул и опустил голову на ладони. Никогда бы не подумала, что этот человек вызовет во мне такие эмоции, но у меня от жалости сжалось сердце.
– Хорошо, – наконец, отозвался он. – Я понимаю, сколько всего тебе должен и готов ждать.
– О, это точно! – я попыталась придать своему голосу одновременно веселья и злорадства. О, ужас! Мне захотелось его приободрить. – Начнем с долгов. Для начала ты мне задолжал десять походов на балет! На 'Щелкунчика'! Будем наверстывать свои упущенные новогодние традиции. Помнишь?
***
Как оказалось, позже к нашему ужину должна была присоединиться жена отца Ольга. Честно признаться, я была не готова к такой встречи. Пока с меня хватило разговора с отцом, хорошенького помаленечку. Уж слишком много моральных сил было потрачено за вечер. Не скажу, что я не люблю Ольгу, скорее, за все эти годы я просто смирилась с её существованием, как и она с моим. Ольга в лучшие подруги мне не набивалась, да и видела я её от силы раза три. И всякий раз с удивлением отмечала, что моя мама женственнее, красивее, эффектнее. Но сердцу, как я уже и говорила, не прикажешь.
Отец понял меня, и было принято решение, что он вызовет мне такси, а сам дождётся жену. Мы договорились созвониться на выходных. Созвониться с папой на выходных. Эта фраза у меня в голове не укладывалась.
Выйдя из шикарного нарядного зала, я вновь столкнулась в холле с Антоном. Он стоял около гардероба. Интересно, где же его родители? И за каким столом они ужинали? Почему я их не заметила в зале?
Я отдала свой номерок.
– Тебя внутрь вообще не пускают что ли? – не удержалась и подколола я Кораблева. Он вызывал во мне странные чувства, все время хотелось сказать ему что-нибудь обидное. Разозлить и посмотреть на реакцию.
– Ха-ха! Смешно, Зырянцева, похвально.
Антон взял в гардеробе своё пальто, небрежно накинул его на плечи и злобно посмотрел мне в глаза:
– Зато ты, смотрю, классно школу прогуливаешь. Время даром не теряешь. Я сначала даже не понял, что ты делаешь в таком месте, да ещё и так вырядилась... Но теперь все встало на свои места.
К чему он клонит? Я непонимающе на него уставилась.
– А ты, оказывается, папика себе нашла? – Антон кивнул на стеклянную дверь зала, за которой можно было разглядеть отца. Он в это время посматривал на наручные часы и разговаривал с кем-то по телефону.
– Как ты смеешь такое говорить? – только и смогла тихо спросить я. Сказанное Антоном не укладывалось у меня в голове.
– Эскорт-услуги, значит, Инна?
Я не находила, что ответить этому животному. Как бы мне не хотелось уколоть Кораблева, у него это вечно получалось сделать в сто раз больнее.
Видимо, лицо моё было совсем подавленным, так как Антон злорадно улыбнулся.
– Я всегда на шаг впереди, Инна. Имей это в виду. И не стоит рыться в чужом белье, когда у самой такие нехилые скелеты в шкафу.
Наконец, и мне принесли мою (вернее, мамину) шубу. Я быстро развернулась на каблуках и направилась к выходу. Ещё немного, и предательские слезы обиды вновь покатятся по щекам. Кажется, еще никто так часто не доводил меня до слез. Не хотелось что-либо объяснять этому дураку. В эту минуту одноклассник Антон Кораблев для меня умер. Слишком многое он сказал недозволенного и незаслуженного в мой адрес. Ненависть переполняла меня и придавала сил. Но в то же время я никогда не чувствовала себя настолько беспомощной.
***
Я расположилась на заднем сидении машины и достала свой смартфон. Пусть Сашка призывал меня за мир во всем мире, но у меня есть человек, который кому угодно морду за меня набьёт. А за такие слова, которые в мою сторону квакал Кораблев, тем более.
– Коля? – заговорщически начала телефонный разговор я. Коля – мой двоюродный брат, папин племянник. Я как-то о нем упоминала. Коля старше меня на четыре года и, если честно, в детстве он был исчадием ада! Серьёзно, его можно было снять в фильме 'Трудный ребёнок', он бы составил здоровую конкуренцию тому рыжему пацану с красной бабочкой на шее. Помню, как совсем детьми мы с ним запустили петарды в ванной. Брат тогда чуть не лишился пальцев, а я правого глаза. Пришлось наложить повязку, как у пирата. Или как-то мы отправились на велосипедах в чужие сады за яблоками. Коля подкинул такую идею, разумеется. Конечно же, нас засёк охранник! Пришлось крутить педали из дачного посёлка, что есть мочи. Проезжая между тесно припаркованных у ворот автомобилей я, естественно, просто не могла проскочить мимо и не оторвать одно из боковых зеркал. В это время в машине сидел водитель. Разъярённый мужчина выскочил из своего авто и помчался за нами вслед за охранником. Вся эта адская погоня напоминала шоу Бенни Хилла. Помню, маме пришлось выложить кругленькую сумму за оторванное зеркало. И за воровство яблок, конечно, попало. Я, между прочим, так ни одного яблочка и не съела! Зато Колька во время погони успел набить себе полные щёки и рулить одной рукой. Притом, без всяких происшествий, в отличие от меня.
С возрастом Коля мало изменился, скорее, просто стал хитрее и кое-где сдержаннее. В своё время его исключали и из школы, и из техникума... Вот пусть и поговорит с этим деревом Кораблевым на равных. Правда, брата отчисляли не за изнасилования, слава Богу, а за драки. Хотя, конечно, в этом тоже нет ничего похвального.
– Инн, ты? Что-то случилось? – Коля был прав. Вообще просто так, узнать как дела, я ему редко звоню. Только по делам государственной важности.
– Случилось, Коль! Но по телефону не могу! У тебя завтра как обстоят дела со свободным временем? Завтра суббота! – уточнила я.
– Так. Могу часа в четыре!
– Пойдёт! – я выдохнула с облегчением. Люблю Колю. Никаких лишних вопросов. Брат точно не будет рассусоливать два часа о членораздельной речи и прочих гуманных глупостях. – Тогда давай встретимся в сквере, который недалеко от вашего дома? Кстати, у меня для тебя хорошие новости! – напоследок крикнула я в трубку. Думаю, Коле будет приятно, когда он узнает, что у нас с отцом наконец наступил мир. Он и сам несколько раз пытался нас свести.
Положив трубку, я довольно потёрла руки, напоминая себе муху, усевшуюся на обеденный стол. Что ж, Антоша Кораблев, будем действовать твоими же гадкими методами. Одноклассничек мой любимый.
У водителя такси играла песня группы 'Кино'. Из окна мелькали голые деревья, однотипные постройки, суетливые прохожие, зажженные фонарные столбы и яркие вывески витрин. Впервые за долгое время мне стало спокойно на душе.
– Не могли бы вы сделать погромче? – попросила я водителя.
– Поклонница русского рока? – с интересом глянул на меня через зеркало заднего вида таксист.
– Я поклонница хорошей музыки, – сдержанно ответила я и продолжила смотреть в окно.
На одном из светофоров я заметила такую любопытную картину. Девушка в симпатичном оранжевом пальто избивала букетом цветов парня. Тот, в свою очередь, ловко уворачивался и что-то ей кричал. Когда от букета остались рожки да ножки, вернее, несколько голых стебельков, девушка резко развернулась и припустила бегом от своего парня. А он сразу же побежал вдогонку. Наша машина тронулась на зеленый свет, и мы ехали параллельно им. Наконец, парень догнал девушку, крепко сжал её в своих объятиях, пока та вырывалась. Он что-то быстро ей говорил, кажется, они оба рыдали... Такси набирало скорость, и я стала упускать парочку из виду. Я развернулась и стала наблюдать за ними из заднего окна машины. Парень и девушка в оранжевом пальто превращались в маленькую обнимающуюся точку. И, кажется, они целовались.
Из колонок доносился голос Виктора Цоя:
Нам с тобой: голубых небес навес.
Нам с тобой: станет лес глухой стеной.
Нам с тобой: из заплеванных колодцев не пить.
План такой – нам с тобой...
Черная ночь да в реке вода – нам с тобой.
И беда станет не беда. Уезжай!..
Эх, была не была, прости и прощай!..
План такой – нам с тобой...
***
Дома вкусно пахло жульеном. В прихожей я обнаружила кроссовки Саши. Доносился мамин звонкий смех. Она всегда смеется над шутками друга. Смотрите, кто обо мне вспомнил. Точно, мама приготовила любимое блюдо этого предателя, позвонила ему, а он не смог отказать.
Я быстро сбросила ботфорты, шубу и прошла на кухню. Сашка сидел спиной и уминал мамину стряпню.
– Ты чего тут расселся? – простодушно поинтересовалась я у родной и дорогой спины. Вообще, как уже повелось в последнее время, я была обижена на друга. Обещал ведь навестить раненого товарища! Но после ужина с папой я отчего-то прибывала в приподнятом настроении. Помню, мама что-то говорила о чувстве облегчения. Это оно?
Сашка обернулся и уставился на меня. Затем с нескрываемым интересом оглядел с головы до ног. Меня бросило в жар от смущения. Я ладошкой смяла и одернула край юбки-колокольчика. Почему он молчит? Почему мама молчит? Господи, какая неудобная ситуация, кажется, они сейчас заметят, как пылают мои уши. Черт, так и знала! От этих платьев-локонов-женственности одни неудобства. Будь все это проклято. Джинсы и кеды, аминь.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мама, наконец, проговорила. К моему облегчению.
– Ну, что там с твоим свиданием? Я Саше, кстати, все рассказала.
Теперь Сашка как-то выжидающе и напряженно на меня смотрел.
– Тайным покло... – хрипло начала я, а затем, откашлявшись, продолжила, – Тайным поклонником оказался папа.
– Что? То есть как? – вытянулось лицо у мамы.
– А вот так, мамочка! Ты ведь хотела, чтобы мы помирились?
Мама присела на стоящий рядом с ней табурет и схватилась за голову.
– Так, Инн, а теперь поподробнее!
Я рассказала о нашем с отцом ужине, разумеется, опустив ту часть, что касается встречи с Кораблевым. И о 'устрицах скалистых гор' говорить не стала. А то Саша меня потом изведет своими подколами.
Мама сидела задумчивая. Видимо, такого поворота событий она не ожидала ещё больше, чем я.
– Ты что, не рада? – спросила я у нее.
– Рада, – тихо ответила мама. – Просто так быстро все произошло. Даже до сих пор не верится...
– Ну вот и отличненько. Пойду прилягу! – буркнула я. – Мне кажется, у меня опять температура подскочила.
Я оставила маму с Сашей на кухне, а сама зашла в свою комнату. Свет зажигать не хотелось, за окном розовел потрясающий закат. Таких давно не наблюдала. Вообще, чем больше этой осенью со мной происходит приключений, тем красивее чудит природа. То грозы, то крышу сносящие закаты.
Я, наконец, до конца раздвинула шторы, включила небольшой светильник на письменном столе и, не снимая платья, завалилась на кровать. Конечно, зайди в комнату в эту минуту мама, она бы быстро отчитала меня, что настоящие девочки так не делают. Нужно переодеться, платье – на вешалку, иначе помнётся. Но мне было все равно. Отец подарил его мне, что хочу, то и ворочу. И вообще, вряд ли я его второй раз надену.
Моя кровать стояла напротив окна, поэтому в него я уставилась, словно в телевизор. Розоватый свет гипнотизировал.
Раздался стук, а ещё через секунду в комнату просунулась Сашкина голова:
– Разрешишь войти?
– Валяй! – махнула я. Вспомнив, как сильно смутилась двадцать минут назад из-за взглядов Саши, сильно разозлилась сама на себя. С каких пор мне стало не все равно, что он обо мне думает? Раньше с ним было комфортнее всего на свете, я не парилась насчёт того, как выгляжу, что говорю... Этим мне и нравилась дружба с ним. А в последнее время творится какая-то ерунда. Может, из-за того, что теперь мы редко видимся, и я от него отвыкла?
– Ты прости, что раньше не зашёл проведать, – начал Саша. Руки он держал за спиной.
– В универе дела? Или с Лизой что?
– И то, и другое. Мы опять ездили на склон кататься на сноубордах, если хочешь, можешь присоединиться, как до конца поправишься! Там есть трасса для горных лыж...
– Мне это неинтересно! – чересчур резко прервала я его.
– Так, понятно. Кто-то не дождался мандаринов и обиделся. Прости, их в этот раз в нашем магазине не было, так что...
Саша протянул из-за спины сетку с апельсинами:
– Хочешь сладких апельсинов? – примирительно поинтересовался он.
– Лучше убей соседей, что мешают спать, – посоветовала я и вновь уставилась в окно.
Саша, немного подумав, лёг рядом со мной и тоже стал смотреть на закат. Укладываясь, своим крепким плечом друг задел мой локоть. В полутьме комнаты у меня обострились все органы чувств. Я слышала мерное спокойное дыхание Саши и, кажется, даже стук его сердца. От Сашки вкусно пахло мятной жвачкой, табаком и цитрусами.
– Мы потому и любим закат, что он бывает только один раз в день, ┐– прервал звенящую тишину Сашка.
Я непонимающе уставилась на него.
– Рэй Брэдбери, 'Вино из одуванчиков', – пояснил Саша.
– Не читала.
– Не удивлен.
Я отмахнулась.
– Значит, ты помирилась с отцом?
– Ну, ты ж не глухой. Все слышал.
– И как впечатления?
Я задумалась.
– Впечатления? Будто на Новый год подарили то, что я совсем не заказывала у деда мороза. По идее, нужно изобразить счастье, принять этот подарок... А я не могу. Так привыкла жить без отца, а как дальше проживать жизнь с ним – не представляю!
– Ну, иметь отца не так уж и плохо, – приободрил меня Саша.
– А знаешь, что самое ужасное, как оказалось? – не успокаивалась я. – Уметь прощать. Я раньше думала, что невозможное дело – это просить прощения! Ведь язык не повернется... А тут... Как выкинуть все плохое из головы и начать жизнь с чистого листа? Похоже, быть великодушной – это вообще не про меня! А жаль.
Мы вновь замолчали. Я продолжала прокручивать в голове моменты нашей с отцом встречи. Его серые холодные глаза с застывшими слезами. Я пошла ему на встречу, я дала шанс. Смогла бы я первой выбросить белый флаг и извиниться? Нет, совершенно точно нет. Это по-прежнему не в моих правилах.
– Ну, а как твой оппонент?
Я поморщилась:
– Не напоминай.
– Ну, ты хоть намылила ему физиономию, как планировала? – издевательски спросил Саша.
– Нет. Пока не намылила, но все ещё собираюсь.
– Ты уже неделю собираешься. Удар должен получиться сокрушительным. Все это время тренируешься? Инна, где в твоей комнате припрятана боксерская груша? – Сашка приподнялся на локтях и завертел головой.
– Ой, все! Прекрати валять дурака, тебе не идёт!
Сашка взял из сетки апельсин, быстро его очистил и поделил пополам. Как обычно у него все вышло легко и аккуратно. Я бы, наверное, забрызгала все стены. Фрукт оказался сладким и сочным. Из небольшой дольки сок побежал по моим рукам, кажется, немного капнуло на юбку.
– Ну, ты и поросенок, – покачал головой Саша и достал из кармана носовой платок.
– Простите, не имею привычки как ты носить с собой слюнявчик!
– И очень зря, Инночка. Кому-кому, а тебе это необходимо. А я хотя бы могу поинтересоваться, кто твой враг номер один? Или я с ним не знаком?
– Ну, почему не знаком... Это Антон Кораблев!
– О, – непонятно чему обрадовался Сашка, – Значит, в наш первый разговор о нем я был прав? Он все не даёт тебе покоя? А Маринка знает о твоих чувствах?
– Да, что ты такое говоришь вообще, Саша! – возмутилась я. – Закрой варежку и не болтай, о чем не знаешь! Понятия ведь не имеешь о наших отношениях...
– Ух, ты! Вы уже и в отношениях? Знаешь, Инна, я готов уступить тебя прокурорскому сынку, хорошая кандидатура в женихи!
– Уступить? Саша, тебе не надоело? – устало спросила я.
– Ты о чем? – насторожился Сашка.
– Об этих дурацких разговорах о твоей якобы симпатии ко мне! И ежу понятно, что за это время ничего у тебя ко мне не осталось! – горько добавила я. – Ты шутишь так по инерции, но другие люди могут не понять. Особенно твоя пассия нынешняя Лиза. Или при ней ты подобные шуточки не отпускаешь? При мне тоже не говори так, пожалуйста. Хватит, это надоедает.
Я посмотрела Саше в глаза. В полутьме они были совсем черными.
– Первый раз в жизни вижу тебя в платье, – тихо ответил Сашка. – Тебе очень хорошо, одевайся так, пожалуйста, почаще, Инна.
Я напряглась. Раньше бы я громко рассмеялась и отшутилась. Сейчас же была натянута как струна. Ещё такая двусмысленная ситуация, лежим в сумерках в одной постели... Я почесала нос липкими от апельсина пальцами и посмотрела в потолок.
– Как думаешь, через какое время я смогу общаться с папой как прежде и смогу ли так вообще? – немного грустно спросила я. Захотелось перевести тему.
– Ты что-то совсем расклеилась, мать! – посетовал Сашка. Он приобнял меня, поцеловал в макушку и тихо пропел:
– Ты посмотри, братан, какой закат! Все остальное, брат, такая мелочь!
Не знаю, сколько мы так пролежали. Все это время у меня в голове играло вступление песни 'Мотылек'. Вот зачем Сашка ее напел? Просто красивое вступление и ничего больше. Так спокойно, уютно рядом с моим прекрасным другом. Никаких дурных мыслей в голове, и время не властно. Розовое небо постепенно сменилось чёрным ночным.
Уже засыпая, я почувствовала, как Сашка аккуратно высвободил свою руку. Через пару секунд друг встал с кровати, немного постоял надо мной, а затем накрыл меня плюшевым пледом. Щелк! Светильник на столе погас. Саша тихо вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. А я провалилась в сладкий сон.
