355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лаура Майлз » Надежды демонов ночи (СИ) » Текст книги (страница 1)
Надежды демонов ночи (СИ)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 16:55

Текст книги "Надежды демонов ночи (СИ)"


Автор книги: Лаура Майлз



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Спасибо, что скачали книгу в

Приятного чтения!

Лаура Майлз

Надежды демонов ночи

Пролог.

   Люди часто говорили об этом, но за свою жизнь и то время, что я никогда не осмелюсь назвать жизнью, я убедилась в том, что людям свойственно говорить о том, чего они не знают. Многие рассказывали, как это плохо. Что будто твое тело становится горящей клеткой, в которой горит твоя душа. А некоторые говорят о невероятной свободе, как мысли, так и возможностей.

   И лишь я сама понимала, каково это. Когда в тебе просыпается охотник... Когда в тебе тлеет сгоревшая человечность... Когда в твоих руках сердце человека выдает последние удары... Только став этим, ты понимаешь, каково это. И это был как раз из тех случаев, когда лучше 100 раз услышать, чем один раз увидеть. Чем в один миг прочувствовать это.

   А хотели бы вы узнать, каково это? Быть иным... Быть... Вампиром.

1 глава.

   О своей жизни я помнила мало чего. Детство мое было подобно небесам – таким же легким и таким же непонятным. Я помнила отрывки, подобные этому:

   Мама положила меня в коляску, а у меня совершенно отсутствовало желание сидеть. Я только училась ходить, и было совершенно несправедливым оставлять меня без движения. Я плакала и дрыгала ногами. Но мама, будто не понимала меня. Зато он...

   Папа взял меня на руки и стал водить по полу. Я была счастлива. По-настоящему счастлива, и выкрикивала что-то от радости.

  Следующие действия в данном отрывке моей жизни были затуманены, и я снова оказывалась в реальности. Жестокой реальности.

   После подобных воспоминаний мое дыхание снова сбивалось, и я снова зверела. Воспоминания о жизни заставляли меня биться головой об стену, ногами об пол, так как это было неимоверно больно. Больнее, чем то, что я чувствовала, отбрасывая от себя опустошенные трупы. Больнее, чем когда я видела, как умирают мои близкие, с которыми я должна была прожить эту жизнь. Мысли о том, что я не та, кем должна была быть, убивали меня изнутри, и я не могла ничего поделать...

   Не в силах совладать с собственными чувствами, я убегала гасить чужие. И сегодня я охотилась в маленьком парке возле моего последнего пристанища.

   Выходила я из дома в одежде по сезону. Став иной, я всячески старалась сохранить в себе человека, но мои попытки всегда меркли на фоне этого... Звука сердцебиения, аромата крови... Такой аппетитной, такой совершенной, теплой, вкусной, приятной на вкус, дарующей жизнь... Дарующей это чувство… Чувство, что ты снова жив.

   Ты чувствуешь это, и вместо всех 5 чувств, в тебе появляется только одно – желание.

   Каждый раз, когда я попадаю в подобную ситуацию, моя память отключается, как и разум, и я начинаю творить...

  Тихие шаги, облизывание клыков, которые прорезаются в момент желания, жжение внутри тела, где-то в зоне желудка... Переходящее по венам... Господи, как это невыносимо!

   В последнюю минуту я начинаю бороться с собой, двигаюсь неуверенно и подобно алкоголику. Люди смотрят на меня с умилением, кто с удивлением, а многие и с отвращением... Но хоть кто-нибудь из них понимает, о чем я думаю в данный момент? На что я иду, лишь бы не потерять способность думать?

   Слезы начинают литься из моих глаз горячим потоком, и я сворачиваюсь вдвое...

   Люди продолжают проходить мимо. Как ни в чем ни бывало.. Без сочувствия, без страха…

  В этот раз ко мне подошел немолодой мужчина. С морщинами. Седыми волосами. Но одетый солидно: с выутюженными брюками и довольно дорогим галстуком. Я смотрю на него, но вижу его измученную жену, которая кричит ему после ссоры в спину: "что б ты сдох!"

   Сначала я качаю головой, ну, зачем она так? Он ведь действительно может не выжить... И я хватаюсь за последние запасы терпения… А он?

  -Из-за таких наркоманов, как ты, мы все и страдаем!

   Какой же урод... В этот момент думаю: "Может убить его и все дела?" Но нет же... Я выдержу... Я смогу... А он будет жить...

   И тут судьба вносит свои коррективы...

   Ко мне подходит юноша... Симпатичный юноша с зелеными глазами и милыми ямочками на щеках. Он одновременно смущается и возмущается, и это выглядит так прекрасно...

  -Простите его, хоть он был столь груб... Давайте я вам помогу?

   Зачем? За что? Где справедливость?! Почему остается жив мерзкий и грубый старик, в то время как еще совсем молодой юноша на грани смерти?..

   Я не верю своим глазам и качаю головой. Я не могу! Я не могу так поступить! Нет! Нет! Я…

   И в этот момент случается это. Рубильник. И все. Нет меня, есть зверь...

   Я хватаю его и с нечеловеческой силой тяну в тень деревьев. Он сопротивляется, кричит, он испуган! В его глазах, так похожих на глаза моего отца, я вижу страх, и перед моим взором появляется папа. Он испуган, в шоке, не может поверить! Папа пытается что-то сказать, но я вижу его слезы и последнее, что он успевает сказать, это: "Моя девочка..."

   Я отпускаю, нет, я отбрасываю парня и начинаю корчиться от боли. Жажда и совесть борются во мне, как лед и пламень. И вроде бы лед гасит обжигающую меня жажду, и все бы хорошо, но... От удара об землю его череп проломлен, и из раны бежит кровь... Огонь победил. Я теряю в последний раз контроль и выбираю свою "жизнь" в залог его... И пока я насыщаюсь, захлебываясь сладкой кровью, я еще не подозреваю, что теперь и этот человек будет присутствовать в моих снах.. .В обещанных мне кошмарах.

   Насладившись им сполна, меня отпускает, и я с ужасом смотрю на кровь на своих руках. Не могу поверить, что я способна на такое... И я бегу. Домой. А точнее туда, в свое логово...

   Перестав быть человеком, я потеряла понятие "дом". Отныне только убежища и логово, так как у зверя нет дома, а я больше не человек...

   Вбегаю в домик, едва не сломав дверь. Слышу, как скрипит старый пол, но меня это не волнует. Я бегу в свою комнату. И стоит мне только туда забежать, я чувствую это... Привкус наказания – мои воспоминания о жизни...

   Мне три года, я сижу на детском трехколесном велосипеде и боюсь пошевелиться.

  -Майя, давай, жми педали, девочка моя!

   Я поворачиваюсь на папин голос и давлю в себе улыбку. Показываю свое недовольное лицо, мол, ты переоцениваешь мои возможности, пап! Но его зеленые глаза вызывают во мне улыбку, и он с распростертыми объятиями спешит ко мне. Мой папа! Самый лучший! Вот он, рядом! И я нажимаю на педали... Я уменьшаю расстояние между нами и заливисто смеюсь. Я в детстве. А я настоящая?

   Я рыдаю на кровати, измазанная чьей-то кровью и желающая покоя... Когда же он наступит?

   В комнате появляется он. Якобы мой наставник, но я называю его просто Родрик. Именно он сделал из меня зверя, или как говорит Родрик, "пробудил" меня.

   В его взгляде читается отвращение, но куда меньшее, чем то, что я чувствую к себе. Однако вместе с тем он смотрит на меня удивленно. И тут...

   Он хватает меня за волосы и представляет себя в боулинг-клубе. С учетом того, что моя голова– это шар для боулинга, а стена– это кегли, Родрик выбивает страйк, но вместо радостных возгласов победителя, я слышу его крики.

  -Черт тебя подери, Мейбелл! Я чувствую себя ученым, который создал Франкенштейна, но этот чертов Фрэнки ни хрена не рад!

   Я чувствую одновременно злость и обиду, хотя на далеком заднем плане маячит благодарность Родрику за то, что он отвлек меня от внутренних страданий.

   Из меня вырывается звериный рык:

  -Я не Мейбелл! Она была человеком! А я... У зверей нет имени!

  -Да ты не зверь!

   Каждый раз, когда я упоминала это слово, Родрик приходил в ярость. И в этот момент, вместо того, чтобы вступить с ним в схватку или продолжать орать ему в ответ, я вновь заплакала... И это, пожалуй, было единственным, что осталось от меня...

2 глава.

   Не помню, сколько прошло времени после нашей ссоры с Родриком, но меня снова посетило воспоминание.

   На этот раз мне лет 5. Я сижу возле телевизора в гостиной и в проходе вижу маму. Странно, но мама была тем персонажем, который либо был за кадром моих воспоминаний, либо она была на заднем плане, однако памяти о ней осталось мало.

   Я видела ее черные волнистые волосы, собранные в узелок на голове, и... ее спину. При каждой попытке вспомнить ее лицо, я чувствовала какой-то барьер... Это было не столько странно, сколько неприятно. Как, впрочем, и это воспоминание.

   Голоса в телевизоре не могли перекричать то, что творилось в кухне.

   Папа с мамой ругались, однако я хорошо помнила его слова:

  -Да, какая ты к черту мать? В тебе нет элементарных материнских привычек. Да ты дочь свою не любишь, прочь с дороги!

   Мама что-то говорила папе, но даже ее голос я не могла вспомнить. От чего-то даже в воспоминании я стала плакать. Мне стало так больно, больно в душе, и я разрыдалась.

   Услышав мои крики, папа вбежал в комнату и обнял меня так, чтобы я не могла видеть маму.

  -Тише, Майя, прошу, не плачь... Все будет хорошо... Тшшш…

   Он хватает меня в охапку и проносится вихрем мимо мамы. И закрывает нас в спальне. Мама барабанит в дверь, но папа занят сбором наших вещей, а я снова чувствую это... Эту боль, подобную червю в желудке, и снова начинаю плакать, а за дверью незнакомый женский голос кричит:

  -Оставь мне мою дочь!.. Оставь мою малышку!..

   Я начинаю кричать. Я – та что настоящая, начинаю выть, как волки в полнолуние и, выбив окно в свою комнату, убегаю прочь...

  Брожу по тому же парку, хотя всегда стараюсь держаться подальше от мест своих убийств. Однако шуршание листвы под ногами как-то успокаивают, и я падаю на них. Падаю на землю и слышу, как кто-то идет мимо на расстоянии нескольких метров. Меня это мало волнует, я боюсь лишь себя и только. Однако это что-то дышащее, что-то, что полно крови, а я так хочу пить…

   Один миг, я хватаю этого человека за ногу, и этот бедняга теряет равновесие. Падает рядом, но даже не замечает, что я двигалась.

  -Простите, что беспокою, но не подскажете сколько время? Я заблудился в этом городе, и меня в новом доме ждет жена.

   Я почему-то смотрю на свои старенькие часы и, как ни в чем ни бывало, говорю своим ровным голосом:

  -Два часа ночи. Не поздно ли для прогулок?

  -Не знаю... Как-то захотелось проветриться. А я Даниэль. Как вас зовут?

   Во мне появляется желание сказать: "Мейбеллин", но с каждым его словом я параллельно слышу, как движется его кровь, и понимаю, что я все-таки зверь, а у зверей нет имени.

  -Могу я вас попросить, Даниэль?

  -О чем?

  -Даже спросить... У вас есть дети?

   Он смущенно улыбнулся.

  -Да, дочка. Агата. Очень хорошая девочка.

   Я глотаю ядовитую слюну и провожу языком по появляющимся клыкам. И тихо, очень тихо шепчу:

  -Так беги же...

  -Простите, что?

  -Беги!

   Испугавшись напора в моем голосе, парень вдруг подпрыгивает и начинает быстро двигаться. Оглянувшись, он заметил, как я без помощи чего-либо встаю, и это его еще больше пугает. Даниэль бежит, а я чувствую его страх, адреналин, и мне это так нравится! В миг, набрав скорость, я приближаюсь к нему, но всего одно имя заставляет меня свернуть с пути и наброситься не на него, а на спящего пьяницу на лавочке. Агата. Папин ангел-хранитель...

  Впившись в шею алкаша, я чувствую разочарование: мало того, что в его крови нет того адреналина, которого я хотела только что, так он еще и помечен другим вампиром. Черт побери, на меня теперь открыта охота. И не смотря на то, что я странным образом боюсь за свою жизнь, мне это нравится.

   Я тут же отбросила его неприятно пахнущее тело и почувствовала горечь во рту. Чужой вампирский яд, в зависимости от дозы, может парализовать таких, как я, но я успела лишь проглотить несколько капель, и те пыталась выплюнуть. В горле остался жженый привкус, и я поняла, что чем быстрее я уберусь отсюда, тем будет лучше. Но стоило мне только развернуться, как за спиной я почувствовала холодок. Ты чувствуешь то же самое, когда перебегаешь дорогу, а машина проезжает прямо у тебя за спиной и твой мозг уже показывает картинку, что бы было, если бы ты не успел на одну секунду... Однако я обернулась.

   К моему счастью, а, может, и нет, возле тела на корточках сидел Родрик, и выглядел он как собака-ищейка. В такие моменты я его особенно боялась. Быстро встав, все еще принюхиваясь к крови бедняги на своих пальцах, он тихо, но очень яростно прошипел:

  -Что ты наделала?

   В моей голове появилось воспоминание, в котором я чувствовала тот же страх, что и сейчас:

   Мне было лет шесть-семь, может меньше или больше, но папа впервые привел женщину в наш новый дом, и это меня разозлило. Оставив маму, он стал иметь отношения с другой женщиной, вместо того, чтобы наладить отношения с женой. Я чувствовала себя оскорбленной, поэтому встретила эту на вид милую женщину с холодным выражением лица. Папа познакомил нас, но я всячески старалась не слушать то, что он говорит. Я даже не запомнила имя этой женщины.

   И все случилось минут через пять. Папа провел нас в гостиную, где на столе стояла красивая ваза с тюльпанами. Женщина пришла в восторг, когда папа сказал, что этот букет с вазой для нее. А я почувствовала ярость. Да как она могла вот так прийти и стать главной тут? Но и это еще не было главным событием. То, что разбило моё сердце в тот вечер, было один маленьким предложением: "Майя, это твоя новая мама".

   Я не знаю, как описать, что произошло со мной. В этот момент мне показалось, что что-то, подобное огню, прошло через меня, всю меня, и я была убита. Часть меня. Я стала качать головой, а внутри меня разрывал мой невысказанный монолог: "Как же так? Не может быть! Мама не вещь, чтобы быть новой, или быть старой, чтобы быть заменена. Мама одна, и она у меня уже есть!" Но вместо того, чтобы дать мне хоть как-то остыть, я услышала ее голос, который шипел, как змея:

  -Привет, крошка!

   С тех самых пор я ненавидела это слово, каждый, кто посмел меня так назвать, получал кулаком в глаз, и вследствие чего, меня не называли больше так. Так отвратительно и фальшиво.

  -Папа, но…

   Но он ушел, с радостным голосом рассказывая, что на обед его фирменное…

   А она? Гибрид человека и змеи, смотрела на меня своими светло-светло серыми глазами, внушая мне страх безнадежности и отвращение к реальности.

   Проглотив комок в горле, я подошла к столу и взяла свою заколку. Массивное старинное украшение было маминым, это была единственная вещь, которая осталась от нее, и она сделала свое дело. Заколка зацепилась за скатерть и ваза с цветами полетела на женщину. Мокрая, страшная, она выглядела более естественно, чем в образе милой женщины. Она сначала посмотрела на осколки на полу, затем на меня и я увидела ее настоящее лицо. Оно было подобно смерти, пусть даже такие мысли в голове ребенка вам покажутся смешными. Но я была перепугана до смерти и, смотря ей в лицо, я вдруг увидела лицо Родрика.

  -Что ты наделала, я тебя спрашиваю?!

  -Я не хотела! Я не знала!

   Слова вылетали из меня неразборчиво, так как торчащие клыки мешали речи. И не только речи. Мне было ужасно неудобно с ними, и чем дольше они не возвращались в былое положение, тем больше я чувствовала боль в деснах. Я не знаю, с чем это можно сравнить. Разве что с эрекцией, когда мужчина имеет лишь одну мысль: как бы ее погасить.

   Примерно то же самое чувствовала и я, хотя не уверена, так ли все у них. Однако мне нужна была кровь. Сейчас же. И много. Я прошептала:

  -Родрик, мне плохо...

   И упала на землю. Вот она, ломка, с которой я борюсь день ото дня.

   Будучи в безвыходном положении, Родрик взял меня на руки и унес куда-то далеко. Я почувствовала ветер, который развевал мои темные волосы, и на мое удивление, мне стало чуть-чуть легче. Но стоило ему остановиться, меня снова захлестнула волна боли. Боли и жжения во всем теле. Везде, куда добираются вены, и особенно в зоне груди, слева. Это чертово сердце давно перестало биться, однако приносило мне столько проблем. И сейчас я мечтала его вытащить из груди.

  -Сиди тихо, я сейчас.

   С этими словами Родрик зашел в дверь и через минуту, которая длилась вечность, принес мне пакет. Плазма. Мы, видимо, находились у черного входа Банка крови.

   Родрик кинул его мне в руки, но мне не особо хотелось его пить.

  -Пей и не рыпайся.

   Открыв пакетик "искусственной крови", как мы ее называли на свой лад, я, морщась, глотнула и едва поборола желание выплюнуть. Она была на вкус, как вода, когда ты хочешь выпить пиво утром, когда тебя мучит похмелье. Однако это было единственным, что я получу, и я пила. Глоток... Глоток... Ужасный вкус, но снова глоток… Не знаю, как мне удалось, но я осушила пакет, и жжение внутри прекратилось. Клыки исчезли, и я с некоторым удовольствием облизнула языком ровные белые зубы.

   Но осознав все то, что произошло совсем недавно, меня стал мучить один вопрос:

  -И что теперь?

   Родрик казался задумчивым. По сравнению со мной, он был довольно древним вампиром и давно справился со своей совестью. Она его никогда не мучила, и он жил спокойно. Однако я никогда не видела его на охоте, и он строго настрого запретил мне присутствовать на ней. Почему? Даже не знаю, я его достаточно боялась, чтобы не ослушаться.

   Он промолчал, и от этого мне становилось хуже. Почему он молчит? Почему кругом так тихо? Почему все молчат?!

   Я ненавидела тишину, потому что она отдавала меня во власть моих воспоминаний и мыслей о нем, от чего я чувствовала себя в агонии...

   В мою голову пришло очередное воспоминание:

   Я стояла на вокзале вместе с папой. Это было через пару недель после того случая с женщиной, которую он привел. Увидев, как она орет на меня и как смотрит, папа прогнал ее и обещал мне, что это было в первый и последний раз. Он обещал, что больше подобное не повторится, а я сидела и плакала, прижимая к себе мамину заколку.

   Мы стояли на вокзале и ждали свой поезд. Я не знала, куда мы едем и зачем. Мысль, что мы с папой окажемся еще дальше от мамы делала мне больно, и я снова прижала к себе мамину вещицу.

  -Мама… мы еще встретимся, обещаю..– шептала я, в надежде, что папа не услышит, однако он все слышал и из-за этого его лицо опечалилось. Думаю, он понимал, что ставит меня перед выбором, который сам же за меня решил.

  -Так будет лучше, Майя...

  -Так что мы будем делать?– повторила я вслух, в надежде, что Родрик ответит, но он снова меня игнорировал. Неужели все так плохо? Господи, Родрик, скажи хоть слово!

   Но вместо того, чтобы допытываться о наших планах, я задала ему один вопрос, который уже давно мучил меня на протяжении всего моего существования:

  -За что?

   Это подействовало на Родрика, как будильник, и он обернулся.

  -Что?

  -За что ты так со мной? Родрик, почему ты обратил меня? Почему не какую-нибудь другую девушку? Или парня?..– мой голос сорвался и я зарыдала. Я не знала, почему, но после смерти меня угнетало все, хотя я все же благодарна Господу, что он не отнял у меня способности плакать. И я пользовалась ею постоянно…

  -Почему я? Зачем? Почему ты меня не убил тогда?!

  -Потому что..!

  -Что??

   Я чувствовала, что он хотел сказать мне причину, но что-то мешало ему это сделать. Вот только что?

   Родрик сменил тему, и его лицо снова стало деловито серьезным.

  -Нам пора идти.

  -Куда?

  -Какая разница?! Мы уходим и прямо сейчас.

   Не дав мне и слова сказать, он схватил меня за руку, и мы унеслись подальше от Банка крови. Мы бежали как животные от собак во время охоты, и только сейчас я стала чувствовать запах погони. Но на этот раз погоня была за мной...

3 глава.

   Чувство опасности обжигало мне пятки, однако я летела на всех парах. Я не знаю, почему, но в такие редкие моменты мне хотелось жить. Этот чертов человеческий инстинкт самосохранения заставлял бежать, хотя я действительно устала. Родрик даже не выглядел уставшим, и я задавалась вопросом – а у скольких он сегодня отнял жизнь?

   Заметив мой взгляд, на его лице появилась...жалость?!

  -Потерпи еще немного, они отстают!

  -Я уже не могу! Я...я... сдаюсь!

  -Нет!!!

   Я не знаю, что это было, крик или звериный рык, но почувствовала удивление, когда Родрик подхватил меня на руки и дальше бежал сам. Что это? Помощь? Или услуга за вознаграждение?

   Было не важно. Важно было то, что я поняла, что я могу на него рассчитывать!

   Спустя минут пять ищейки действительно отстали, и все-таки уставший Родрик уронил меня на землю и упал рядом. Мы дышали полной грудью, и воздух обжигал нам легкие. Однако я обязательно запомню его таким: добрым и способным на оказание помощи. В этот момент я любила Родрика, хотя боялась ему в этом признаться. Да, я самой себе боялась в этом признаться!

   Мы лежали на земле довольно долго, однако воздуха все равно не хватало. А мне вдвойне, ведь для меня все это было в новинку. Я вспомнила свою первую любовь...

   Так как мой папа был астрономом, я всегда знала, что моя жизнь будет полна романтики. Ведь невозможно смотреть на звезды и не чувствовать эту нежность, которая переполняет твое сердце каждый раз, когда ты мечтаешь о поцелуе при свечах с каким-нибудь неповторимым... И вот, когда мне было 10 лет, это случилось...

  В наш класс перевелся один мальчик. Он был самым взрослым из нас, так как его оставили на второй год. Многие над ним потешались, однако все девочки обращали на него внимание. Он был голубоглазым, высоким, а его волосы напоминали шевелюру ангела. Самые смелые девочки подходили, знакомились, а борзая Одри Де`Шанел даже потрепала его за волосы. Господи, как ее в этот момент невзлюбили остальные девочки. И что самое страшное, так это то, что она понравилась ему!

   Создалось впечатление, что земля уходит из под ног. Мне стало обидно, и я села за парту. Начался урок, учительница представила нам его – Артур Грей. Но все то время, пока она рассказывала о нем, а сам Артур стоял у доски возле учительницы, я смотрела на носки своих туфель и считала каждую секунду, которую не могла поднять глаза.

   В конце концов, миссис Незбет заметила мой потупленный взор и обратилась непосредственно ко мне:

  -Мейбелл, что ты там прячешь под партой? Или ты не хочешь поприветствовать мистера Грея?

   Удар ниже пояса! Я, покраснев, поднимаю глаза и что-то пытаюсь произнести, в это момент эта расфуфыренная сучка Одри выкрикивает: "Мейбелл втюрилась!", и я теряю контроль над собой.

   Я выбегаю из кабинета, хотя учительница запрещает мне это делать. Я выбегаю на улицу, бегу в парк и начинаю кричать. Не плакать или рыдать, а именно кричать. Я кричу и-за того, что чувствую себя беспомощной и со всей силы бью кулаком по дереву... Отвратительный хруст, слезы на глазах, Боже, я, кажется, сломала руку! И все-таки я плачу...

   Я не замечаю, но в реальности из уголков моих глаз текут слезы, но я не рыдаю. Почему-то я чувствую себя странно, и это странно отдает теплом внутри меня. Я перекатываюсь и оказываюсь слишком близко к Родрику. Он удивленно приподнимает брови, а я пожимаю плечами. Вдруг... я теряю контроль и целую его. Господи, я целую Родрика!

   От удивления я собираюсь отпрянуть, но его рука удерживает меня за шею. Он целует, а я отвечаю и не знаю, что будет дальше. Впервые за мое существование неизвестность не пугает меня, а доставляет удовольствие. Но до тех пор, пока он не берет себя в руки...

   Отпрянув, он снова ложится там, где лежал и продолжает глубоко дышать, как если бы пробежал еще столько же, сколько бежал от погони. Я тоже принимаю свое прежнее положение, однако не могу чувствовать себя, как раньше. Что это было? Почему это произошло?

   Не в силах больше молчать, я произношу тонко и тихо:

  -Родрик?

   Он смотрит на меня, и я задаю вопрос, ответ на который так хочу узнать:

  -Что мы будем делать?

   Он удивляется моему вопросу, словно я спрашиваю, когда закрывается ближайшее кафе, и с таким же удивленным лицом говорит:

  -Бежать, конечно.

   Не успеваю я понять до конца, что он сказал, как он хватает меня за руку и мы снова в пути. Я стараюсь отвлечься, думать о дороге, однако снова и снова думаю о поцелуе. Думаю, чувствую и... Врезаюсь в дерево. Боль прожигает мне лицо и все, что находится спереди. Я удивляюсь своей невнимательности, что приводит в ярость Родрика.

  -Ты куда смотрела?!

  -Я не знаю! Господи... Как мне больно!

   И Родрик сворачивает на дорогу. Я удивляюсь этому, однако бегу за ним. Не так быстро, как раньше, так как ну уж все болит, однако успеваю увидеть, как он хватает водителя Volvo c30 и впивается ему в горло. Я чувствую разочарование... Он не тот, кем показался пару минут назад, когда наши губы встретились, и именно это отрезвляет меня, и я подхожу к нему. Очень осторожно и с подозрением. Если он нападет на меня, я знаю, что не смогу сопротивляться, но я не могу поступить иначе. Родрик отнимает лицо от "трапезы" и я вижу кровь на его лице. Страшнее он мне никогда не казался, чем в данный момент.

   И именно он с легкостью вытирает свой подбородок курткой жертвы, и, как ни в чем ни бывало, садится за руль. Я не осмеливаюсь подойти. Мне реально страшно! Но он смотрит на меня через лобовое стекло, я вижу, как его клыки исчезают, и Родрик хлопает ладонью по месту рядом. Делать нечего, я должна идти. И я сажусь рядом в машину убитого на моих глазах человека.

   Нет, я никогда не была святой, но теперь я поняла, почему я не могла видеть, как он охотится.

  -О чем думаешь, Мейбелл?– спрашивает он как бы, между прочим, пока выруливает между машинами.

  -Ни о чем...

   Я не осмелилась сказать, что это не мое имя, пусть он сейчас и сыт, но я его все равно чертовски боюсь.

  -Так уж ни о чем?

   Я не знаю, что ему сказать, и снова это чертово воспоминание...

   Мне лет 16, и это произошло незадолго до моей смерти. Я сижу на качелях возле дома, а Питер О’Нил раскачивает меня, и я смеюсь. Он вдруг их останавливает, впервые признается мне в любви и целует меня. Это нежный поцелуй я помню до сих пор. Он был подобен...подобен… сливочному мороженому. Такой же легкий и приятный на вкус, но вдруг я слышу до боли знакомый голос и открываю глаза, чтобы увидеть, как папа в шоке смотрит на нас. Я краснею, хватаю Питера за руку, и говорю папе, что он все не так понял, а тот в ярости выпроваживает моего парня с нашей лужайки и гонит меня в дом. Папа всегда говорил, что я слишком мала, чтобы иметь отношения, и хоть меня это бесило, в этот момент я очень его боялась...

   То же самое спрашивал и мой отец у меня: "О чем ты думаешь, Мейбелл?" Но меня тошнило от этого воспоминания, и я попросила остановиться. Родрик удивился, но остановился. Стоило мне только выйти из машины, как я меня вывернуло наизнанку. Замутило меня от крови вампира в моей собственной. И это было плохим знаком.

  -Что с тобой?– спросил за моей спиной Родрик. Но увидев, в каком я положении, он без лишних слов затолкал меня обратно в автомобиль и кинул мне пакетик плазмы.

  -Откуда?– удивилась я.

  -Занял в Банке, пей, давай. Чем раньше из тебя уйдет вся эта хрень, тем лучше.

   Я пила, однако в меня это не лезло. Я давилась, я кашляла, но пила. Мне не хотелось пить эту гадость, у нее был синтетический привкус, будто пьешь бензин, но Родрик одним только взглядом меня заставлял: «Пей!»

   Когда я опустошила пакетик, а это далось мне с огромным трудом, я посмотрела на него, и снова захотелось спросить: "Ну, за что?"

   Тем временем Родрик чуть сбавил скорость и посмотрел на меня.

  -Ты выглядишь сонной.

  -Я очень устала.

  -Поспи.

  -А это реально?

  -Возможно…-в его глазах появилось что-то новое, что напоминало мне о том, что он такой же, как и я. Но следующие его слова меня поразили – Хочешь спою колыбельную?

   Я поперхнулась собственной слюной, но всячески старалась подавить в себе это, чтобы он не понял, как я удивлена.

  -Хочу.

   Интересно, что он запоет? И он запел... ту песню, что запала мне в душу еще при первом исполнении... И я до сих пор помнила нежный голос Честера [1]

, когда он пел: "Do you feel cold and lost in desperation..."

   Я вспомнила, как слушала эту песню перед сном, как она пробуждала во мне все чувства, как под нее я скучала по маме...

  Do you feel cold and lost in desperation

  You build up hope but failure's all you've known

  Remember all the sadness and frustration

  And let it go

  Let it go... [2]

   Тихо подпевая словам, я действительно уснула. И спала так сладко, будто была все еще человеком... Незабываемый момент!

  Во сне я гуляла по полю, и что было самым примечательным, так это то, что меня грело солнце... Став такой, какая я есть, я не могла выносить солнца. Не то, чтобы я могла сгореть (а кто знает, может и могла!), но я однажды нечаянно выставила руку на открытый солнечный свет и она начала покрываться волдырями. Вид был страшнейший, но гореть я, вроде, не стала. Родрик говорит, что из-за того, что мы пьем кровь, наша коже стала намного чувствительнее и поэтому не выносит солнца. Мы стали хладнокровными, но солнце нас не грело. И это было ужасно.

   Но тут... во сне... Все было прекрасным! Теплое солнце, высокая трава, свежая листва на деревьях– рай! Я была одета в летнее платье цвета молочных сливок, мои волосы были заплетены в косу, а на шее красовался мамин медальон. Я не помнила маму, но этот медальон, который она никогда не снимала, я вдруг вспомнила, и он оказался на мне. Это было странно, как и все вокруг, но приносило в мой внутренний мир спокойствие и гармонию.

   До тех пор, пока не случилась гроза... Небо потемнело, солнце спряталось за тучи, а ветер не просто поднимал подол моей юбки, но и вырывал с корнем все, что зародилось в моем сердце. Мой мир рушился на моих глазах, казалось, что я держала его на руках, а он рассыпался в них в виде песочного замка... И в тот момент, когда молния ударила прямо передо мной, я проснулась от толчка. Я тут же пришла в себя, и поняла, что Родрик кого-то сбил!

  -Что ты сде..?– успела выкрикнуть я, прежде чем он закрыл ладонью мне рот.

  -Тише…

   Родрик вышел из машины, и я последовала его примеру. Знаю, что он не обрадуется, как только увидит это, но я должна была это увидеть.

   Под "нашу" машину попал мужчина, лет 30-35. Он был то ли пьян, то ли под кайфом, но на здорового явно не косил.

  -Придурок, какого черта ты бросился под авто?!– закричал Родрик, не дав мне и слова сказать.

   Но реакция "потерпевшего" меня в конец убила. Он засмеялся и едва ли не плакал от смеха. Он смотрел на меня и все никак не мог остановиться.

  -А ты знаешь, что она умрет?– заговорил он таким голосом, будто рассказывал шутку.

  -Кто умрет?– не поняла я.

  -Конечно... Конечно, ты знаешь, что ее ждет! И так же знаешь, что если она не приедет к нему, она точно не проживет и недели! Так что делай выводы, Родрик!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю