Текст книги "Звезда и тень"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
8
Гавайи, 1871
Дожен пришел к нему через несколько дней после нападения акулы. Кэй была в саду. Она уже забралась на обезьянье дерево, в то время как Сэмьюэл задумчиво разглядывал все вокруг. Но тут появилась няня, словно вызванная начинающимся дождем. Сэмми прижался к стволу дерева; большие капли дождя сыпались на его плечи и голову, проникая между ветвями. Ему хотелось последовать за Кэй и спрятаться от няниного надзора.
Омытая водой земля благоухала множеством ароматов. Мальчик слушал шум дождя, который стучал по широким листьям белого имбиря, и, закрыв глаза, вспоминал вновь об акуле, о песне, о том, как его подбрасывали в воздух: хип-хип, ура!
Он улыбнулся с закрытыми глазами, а когда открыл их, то перед ним оказался Дожен, который, как настоящий восточный слуга, подошел беззвучно, стоял молча. Он был только чуть выше Сэмми: знакомая фигура с удлиненно-квадратным лицом, с печально опущенными уголками рта, одетая в белое. Черные волосы были частично выбриты, а то, что осталось, – собрано на макушке. Он молча поклонился.
– Сэмуа-сан, добрый день!
Вежливое приветствие удивило ребенка. Он поколебался, а потом сказал:
– Привет!
– Вопрос есть. Ты акула видеть. Без движения. Почему, спрошу.
Сэмми посмотрел на него. Дожен никогда раньше не разговаривал с ним, только передавал записки от леди Тэсс или лорда Грифона, мог объявить, что обед готов.
Дожен приложил палец ко лбу:
– Сэмуа-сан думает как? Спрашиваю. Акула плыла. Он без движения. Почему?
Сэмми покосился вновь на дерево, не зная, что ответить. Черные глаза слуги были поразительно внимательны. Впервые мальчик подумал, что у этого человека был какой-то свой собственный мир, что он по-своему оценивает окружающих людей.
Дождь все шел, а Дожен и Сэмми стояли, и никто из них не собирался идти в дом. У мальчика было чувство, будто к нему обратился со словами куст имбиря, будто нечто неодушевленное открыло глаза и обрело способность говорить.
– Страх? – мягко спросил Дожен. – Я пугать? Сэмми повернул голову, стер капли дождя со щеки, избегая взгляда Дожена. Тот ударил себя кулаком по груди.
– Секрет можно? – прошептал он. – Возможно, ты понимать. Когда опасность, я тигр. Тигр без слов. – Его суровый рот сложился в подобие улыбки. – Понимаешь, Сэмуа-сан?
– Нет, сэр, – прошептал Сэмми.
– Я японец. Здесь бывать раньше. Здесь Гавайи. Без выбор. Не желать. Четыре года. Искать мальчик. Дожен смотреть мальчик. Все мальчик. Японец мальчик, китаец мальчик. Я тигр, нужно. – Он мотнул головой. – Нет хороший мальчик. Нет тигра. Все глупы, пустой мальчики. Мальчик – свинья, нет лучше. Мне стыдно. Я сердится. Что делать? Я нужно тигр. Смотри, Сэмуа-сан, опасность, большая акула, без движения, нет страх. Неглупый мальчик. Дожен спрашивать: Сэмуа-сан видеть акула?
Кончиком ногтя Сэмми отковырнул кусочек коры.
– Страшно? Акула видеть? Поэтому без движения? Просто глупо, без движения стоять?
– Нет, – с достоинством сказал мальчик. – Мне не было страшно.
– Ах, большой смелый мальчик. Акула плыть, акула рядом, он стоять, каждый видеть смелый мальчик. Первый человек!
Сэмми посмотрел на Дожена, испытывая чувство неловкости:
– Не совсем так. Я не думал о том, чтобы казаться смелым.
– O'кей. Нет страха, нет смелый, сейчас говорить, говорить, Сэмуа-сан. Акула плыть, что думать? Я спрашиваю.
– Ну хорошо… Я думал о песне.
Легкая улыбка вновь заиграла на лице слуги, v»"
– Песня акула?
Сэмми вздрогнул.
– Ты знаешь ее?
Улыбка Дожена стала еще шире.
– Песня тигра знаю. Знаю хорошо.
Сэмми посмотрел на него, чувствуя волнение.
– Есть и песня тигра тоже?
– Песня тигра. Песня огня. Дракон, земля, воздух, акула. Все песни, если слышать.
– Где я могу услышать их?
Ухмылка перекосила утомленное лицо слуги. Он медленно кивнул:
– Ты слышать.
– Я хочу услышать все песни. Ты можешь спеть их?
Дожен засмеялся, положил руку ему на плечо.
– Давно, давно. Искать мальчик – знать песня тигра. Найти мальчик – знать песню акулы. O'кей, – он положил руку на щеку Сэмми, это было похоже на нежное объятие, как будто он касался величайшей ценности. – O'кей, Сэмуа-сан. Удачи! O'кей!
9
На рассвете прошел поезд, сотрясая стены и заставляя дребезжать кувшин. Леда пошевелилась, ее бедро и плечо прижимались к жесткому полу. Она открыла глаза и резко привстала.
Он был еще здесь.
Сидел неподвижно над нею в своей темной мягкой одежде, ресницы опущены, пальцы сплетены, как в детской игре в жмурки.
Она помнила его руки еще с первой встречи в салоне: он поднял тогда серебряные ножницы, скатывал ткань в рулоны, протянул запечатанный конверт, который она уронила. Руки джентльмена, сильные и красивые.
Леда закрыла ладонями глаза. Когда отняла руки – он был здесь, на самом деле.
– Милосердные небеса!
Это был не сон. Это был тот самый человек, в ее комнате, на ее кровати, в то время, как она спала на полу рядом с похищенной саблей, как будто ей было все равно.
Он поднял голову и бросил на нее украдкой взгляд из-под темных пушистых ресниц. За ее спиной занимался рассвет.
– Доброе утро, мисс Этуаль.
Она не собирается отвечать на это приветствие вору в своей комнате. Это уж слишком. Нужно сохранять чувство собственного достоинства.
С другой стороны, она толком не знала, что вообще можно сказать, когда просыпаешься рядом с преступником, сидящим на твоей кровати.
– Вам лучше? – спросил он.
Ее голые ноги видны были из-под ночной рубашки. Леда поднялась, схватила пальто с вешалки и завернулась в него. И тут она подумала, что пора выскочить за дверь, броситься вниз и поднять на ноги весь дом. Она не могла понять, как ей вообще удалось заснуть. Рядом с этим человеком, который мог сделать все, что угодно. Она погрузилась в сон без сновидений на деревянном полу, как будто ее опоили наркотиками.
Ее вновь охватило чувство паники. Образ падающей воды невольно возник перед ее мысленным взором. Леда глубоко вздохнула.
– Хорошо, – сказал он. – Простите, вы помните, как дышать, мисс Этуаль?
– Оставайтесь здесь! – она сказала срывающимся голосом. – Я пойду… принести воды.
Без промедления она открыла дверь и вылетела из комнаты, заперла замок снаружи и остановилась, тяжело дыша. Чтобы взять себя в руки ей вновь пришлось вызвать образ водопада.
Хорошо. Сейчас она в безопасности. Вне его власти. Что делать дальше? Бежать в полицию! Тут она поняла, что забыла туфли, более того, она даже не одета, пальто прямо на ночной рубашке. Забавное зрелище! Женщина босиком, в ночной сорочке бежит по грязным улицам.
В растерянности Леда застыла в полутемном коридоре. Если она пойдет в полицию сейчас, то не застанет там сержанта Мак-Дональда и инспектора Руби. Те заступают только вечером.
Девушка размышляла. У него сломана нога. Уйти он не может. Если бы она сумела продержать его в комнате до вечера… Но вряд ли у нее хватит на это нервов.
Но все же… У него сломана нога. Он безвреден. Куда он денется со своей травмой? Не обдумав все до конца, она вернулась и открыла дверь, готовясь сказать, что забыла взять кувшин.
Комната была пуста.
Леда заглянула за дверь. Меча там не было. Она взглянула в открытое окно и бросилась к нему. Встав коленями на кровать, она перегнулась через подоконник так стремительно, что чуть не столкнула герань.
Перед ней разворачивался величественный вид на канал, высокие и низкие крыши, но она не увидела ни одной человеческой фигуры.
– Сломанная нога! Конечно! – пробормотала она. – Притворщик! Ужасный человек! Слава богу, что он ушел.
Леда села на кровать и глубоко вздохнула. Несколько минут перед ее глазами маячили водопады. И это помогало дышать. Стало легче. Теперь она не обязана бежать в полицию. Нет! Этот человек ее больше не пугает.
Она встала, закрыла окно, затем щелкнула замком двери. Девушка испытывала смутное беспокойство. Может быть, следовало бы одеться, отправиться в полицейский участок и сообщить о том, что вор поблизости? Но пока она раздумывала над этим, то сама поняла, как абсурдно прозвучат ее слова.
Мистер Джерард – вор! Друг леди Эшланд и королевы Гавайских островов! В полиции будут просто ошарашены. Хорошо, если ее не отправят тотчас же в сумасшедший дом.
Вечером она расскажет обо всем инспектору Руби и сержанту Мак-Дональду. Они ей поверят. По крайней мере, выслушают.
Обычно Леда в это время уходила из дома, но сейчас спешить куда-то, чтобы обмануть миссис Докинс, было выше ее сил. Если хозяйка начнет задавать вопросы, Леда просто ответит, что плохо себя чувствует. Действительно, все мышцы ее тела ныли. Она подняла упавший стол, водрузила на него машинку, осмотрела ее. Обнаружила несколько царапин, но механизм, кажется, не поврежден.
Девушка решила приготовить чай. Натянув ночную рубашку на колени, сев в кровать с ногами крест-накрест захотела сначала съесть вчерашнюю лепешку.
Ее мысли вернулись к мистеру Джерарду. Просто невероятно. Может быть, ей все приснилось? Она вытянула ноги, согнула и разогнула пальцы. «У меня довольно приятные коленки, хорошей формы, белоснежные, – подумала она. – Он наверняка их видел». Леда покраснела и спрятала ноги под рубашку с чувством девического смущения.
Ее руки все еще дрожали, и чай готов был выплеснуться из чашки. Она задернула занавески, потом начала вынимать шпильки из волос. Нервным движением достала белье из ящика, почувствовала, что оно еще влажное после вчерашней стирки. Заметив пятна, бросила белье в бак.
Жесты ее были замедленны, как у лунатика.
Вначале она надела нижнюю юбку, присела, обернула халат вокруг талии. Ее волосы рассыпались по плечам, и она начала их расчесывать серебряной; щеткой миса-Миртл, стараясь найти успокоение в привычной ежедневной процедуре.
Но мысли ее были в смятении, она даже не могла сосредоточиться. Машинально уложила волосы и только потом оделась. Коленкоровая юбка, застегнутая на все пуговицы блузка, чтобы никто не заметил ее смятения.
Шпильки четыре раза падали на пол, и ей приходилось заново укладывать волосы.
Леда снова села на свою кровать, достала коробку с деньгами, чтобы посчитать свои скромные сбережения, хотя сумма ей и без того была известна. Девушка сложила монетки в пирамиду в соответствии с их размером, а также по убывающей разложила бумажные купюры. Однофунтовая купюра, три шиллинга и двадцать пенсов. И все это – до недельной выплаты за комнату и за машинку. Останется шиллингов восемь и два пенса, на что нужно питаться, стирать, мыться. Если даже она найдет работу, то не на что будет жить до первой получки, хотя были еще серебряные расческа и зеркало мисс Миртл. Нет, для этого еще не время. Она не собирается расставаться с ними. Леда бережно взяла зеркало, залюбовалась им. Несколько под углом она глянула на свое отражение.
С жутким криком она уронила зеркало, и бросилась в дальний угол кровати, прижалась к стене. Глаза неотрывно смотрели вверх. На фоне куполообразного потолка, почти невидимый в лучах рассветного солнца, Самьюэл, как пантера, затаился на чердачной балке, безмолвно наблюдая за ней.
Леда начала тяжело дышать.
Он осторожно спустился с балки, словно легкий дым превратился во что-то твердое. Грациозно он опустился на руках, сделав упор только на одну ногу.
– Водопад, – напомнил он ей.
Леда закрыла глаза, и ее дыхание стало спокойнее.
Но только на какое-то мгновение.
– Вы негодяй, – закричала она. – Вы… Вы… Что вы делаете здесь, в моей комнате? Подсматриваете за мной? А я была… Боже мой… Я была…
Ужасная догадка о том, что он видел, просто вывела ее из себя. Она схватила щетку и бросила в него. Он с легкостью увернулся. Леда стала искать кочергу на полу.
– Вы… – закричала она, – вы презренный негодяй! Убирайтесь отсюда!
Девушка замахнулась. на него кочергой, и та просвистела возле его ног.
– Убирайтесь! – кричала она. – Убирайтесь! Убирайтесь! – Леда теперь была рядом с ним, кочерга взвилась над его головой. Изо всех сил девушка пыталась обрушить ее на этого человека.
Он даже не увернулся, только поднял руки каким-то медленным жестом и поймал кочергу прямо над своей головой.
– Убирайтесь отсюда!
Безнадежно Леда дергала кочергу, стараясь вырвать ее. Но его хватка была крепкой. Это еще больше разъярило девушку и она удвоила усилия. Еще несколько безуспешных попыток и Леда, споткнувшись, упала прямо на свое поврежденное бедро. Кочерга в конце концов оказалась в руках у него. Леда глянула снизу вверх на Джерарда, стоящего совершенно спокойно, и тело ее согнулось дугой на полу, ее сотрясали ярость и гнев.
– Как вы могли? Вы – чудовище! Вы не достойны называться джентльменом! Вы – низкий, злой, ужасный человек. Я заявлю на вас в полицию, если вы меня не убьете. Я это сделаю! Чудовище! Убирайтесь!
И тут она услышала голос миссис Докинс. Леда подняла голову и вся замерла.
– Что происходит? Кто там с вами? – свирепо кричала хозяйка за дверью.
Мистер Джерард оперся не швейную машинку и опустился на кровать Леды, быстро сбросив темный свободный плащ, под которым оказалась обыкновенная белая рубашка. Плащ упал около ног, скрыв странные сапоги.
– Откройте! – дверь сотрясалась. – Вы не должны принимать мужчин, мисс Этуаль. – Это за четырнадцать шиллингов в неделю! Откройте дверь!
Прежде чем Леда собралась с мыслями, она услышала щелчок ключа. Дверь распахнулась. В своем ночном чепце и красном халате миссис Докинс уставилась на мистера Джерарда, рука которого застыла у воротника рубашки, как будто бы он только что застегнул последнюю пуговицу. Ее кукольные глаза быстро замигали.
– Никогда бы не подумала! Маленькая дрянь! Достойная девушка, леди! Никаких визитеров, ты говорила. Я давно подозревала, что что-то кроется в этих твоих уходах и приходах. Пускала всяких сюда тайно? Да? Я этого не потерплю! Я не хочу, чтобы меня дурачили всякие мелкие бродяжки. Если ты принимаешь мужчин, то уж поделись доходом. Прекрасный род занятий, , мисс Проститутка! – она схватила белье, и бросила в Леду, Затем'подбежала к кровати и схватила лежащие на ней деньги Леды. – Мы еще посмотрим, кто кого!
– О нет, пожалуйста! – Леда начала собирать свое белье, прижимая его к груди. – Миссис Докинс, это не…
Но хозяйка больше не смотрела на нее, даже не пыталась пересчитать свою скромную добычу. Она, как завороженная, смотрела жадно на руку мистера Джерарда, в которой мелькнула сложенная банкнота.
Миссис Докинс рванула вперед, выхватила деньги прямо из его пальцев. Она взглянула на банкноту, и ее пухлые щеки порозовели.
– Конечно, сэр! – все ее манеры стали раболепными. – Это очень мило с вашей стороны, сэр. Очень мило. Не принести ли вам чего-нибудь освежающего? Или закусить? Я могу послать в магазин на углу за беконом. Одну минуту…
– Нет! – сказал он.
– Чай? Или тосты? – Она засунула банкноту за лиф халата. – Замечательно! Я буду внизу, если вам что-нибудь понадобится. Мисс может вызвать меня в любую ми-туту.
– Верните мисс Этуаль ее деньги, – холодно сказал он.
– О, конечно! – миссис Докинс положила монеты на умывальник. – Но ее рента – двадцать шиллингов. Вы знаете, двадцать шиллингов я беру с леди, которые развлекают мужчин в своей комнате, начиная с сегодняшнего дня, сэр.
Она кивнула головой и открыла дверь. Леда не сказала ни слова, даже не упомянула о полиции. Миссис Докинс все равно ничему не поверит. Когда дверь закрылась, Леда спрятала лицо в ладонях.
– Видите, что вы наделали!
– Могло быть и хуже. Какая удивительно неприятная женщина!
Леда глянула вверх. Он махнул рукой, щелкнул пальцами, в тот же момент громкий стук раздался у двери. Леда подумала, что это миссис Докинс, но вместо нее увидела, как серебряный диск вонзился в дверь. Появился еще один, издавая какое-то жужжание, потом третий, четвертый. Они походили на многоконечные звезды, и их острые концы впивались в деревянную поверхность двери.
Через минуту девушка поняла, что это мистер Джерард бросает их, диски словно рождались из его рук. Пятая многоугольная звезда сверкнула в его пальцах. Свет, пробравшийся сквозь занавески, расцветил ее всеми цветами радуги. Когда он разжимал пальцы, диск исчез, не впился в дверь, как остальные, а просто испарился.
Эти остроугольные звезды могли выколоть глаза кому угодно. Леда вскочила на ноги и прижалась к стене.
– Чего вы хотите? Почему вы не ушли?
– Сколько у вас денег? – спросил он поразительно спокойно.
– Вы хотите их украсть тоже? Да? Вот! – она швырнула монеты в него. – Возьмите! Я отдам свой последний пенс, чтобы вы убрались отсюда.
Он поймал один шиллинг на лету. Остальные упали на кровать, на пол. Он положил пойманный шиллинг на покрывало.
– Вы не пошли в полицию. Спасибо. Леда посмотрела на него и внезапно почувствовала жуткую усталость. Она ничего не ответила.
– Я не знал, каковы ваши намерения, когда вы ушли. Подумал, что лучше спрятаться.
Он взял зеркало, повернул его под тем же углом, под каким недавно его держала Леда. Мягкая улыбка коснулась его губ, когда в зеркале отразилась чердачная балка.
Девушка все еще сжимала в руках белье, то и дело подбирая упавшее.
– Я не вор, – сказал он, все еще глядя в зеркало. Затем он положил его и взял свой плащ. – Нарушитель порядка? Возможно. Тот, кто изменяет порядок вещей, которые считаются неизменными. Разве не поэтому полиция ищет меня? Ведь не из-за того же, что я приношу кому-либо боль или взял чужое. Они ищут меня потому, что я нарушил существующую модель, а это считается опасным.
– Мне это тоже кажется опасным! – воскликнула Леда.
Он завернулся в темный плащ, застегнул пояс.
– Я хотел бы, чтобы вы доверяли мне.
– Доверять вам?! Да вы с ума сошли!
– Мисс Этуаль, я был в вашей комнате каждую ночь за последнюю неделю. Я причинил вам боль? Взял что-либо, принадлежащее вам?
– Что? – ее голос утратил элементарную сдержанность. – Вы приходили в мою комнату каждый день? Целую неделю?
– И вы об этом не догадывались, верно? Пока вам не пришло в голову все передвинуть и вымыть всю комнату и себя этим необыкновенно ароматным мылом.
– Да вы сумасшедший! При чем тут мыло?
– Оно пахнет, а это мне мешает.
– Оно не пахнет, – сказала Леда с достоинством, – мыло Хадсона не имеет запаха.
– Оно пахнет, – сказал он. – Но я виноват, я совершил ошибку, был слишком нетерпелив.
– Конечно, это ваша вина. Но не моя! Я имею полное право мыть пол и передвигать мебель, если захочу, не хватало, чтобы на это мне жаловался взломщик. И… и висеть на балке, подобно ужасной летучей мыши или вампиру! – Она раскраснелась. – Я никогда вам этого не прощу, сэр. Никогда!
Он отвел глаза и впервые выглядел как виноватый.
– Вы навсегда утратили право называться джентльменом, – заключила она с жаром. – Почему вы не ушли тем же путем, как вошли?
– Потому что у меня сломана нога.
– Я не верю вам. Вы не можете вылезти из окна, но вы же забрались на чердачную балку.
Он наклонился, развязал шнурки на обуви. Темная одежда упала, сползая, как юбка.
– Не стоит, – поспешно сказала Леда, – вам нет нужды это доказывать.
Он наклонился, ощупывая пальцами свою ногу под тканью.
– Если вы мне поможете, я с этим справлюсь. Найдите мне шину, и я уйду.
– Но… – она зажала пальцами рот и уставилась на его прикрытую ногу. – Может быть, лучше позвать доктора?
– Нет, – просто сказал он. – Вы можете мне помочь.
– Я действительно не знаю, смогу ли, – сказала она.
– Можете вы подержать мою стопу?
– Я думаю, что все же лучше позвать доктора, – сказала она, отступив на шаг. Он взглянул вверх на нее.
– Спокойно, дышите ровно, мисс Этуаль. Мы еще не начали.
Леда ощутила свое неровное дыхание. Она глубоко вдохнула и выдохнула.
– Что это за газеты? – спросил он, кивнув на стопку газет на стуле, которые Леда берегла всю неделю, выискивая каждую деталь о кражах. – Думаю, что их можно использовать в качестве шины, если у вас найдется, чем их обвязать.
Она с сомнением посмотрела на кипу газет.
– Разве это подойдет?
– Если мы разорвем вашу нижнюю юбку на лоскуты, чтобы скрепить газеты. Я куплю вам новую.
– Вот уж нет! Я не хочу, чтобы незнакомец покупал мне нижнюю юбку. – Она закашлялась, отказываясь обсуждать эту неподходящую тему. – Может быть, полотенце?
– Прекрасно. – Он наклонился и пододвинул газеты ближе, складывая и выравнивая их в дюйм толщиной. Поколебавшись, Леда взяла полотенце и, соединив края, начала разрывать его на длинные полосы. Потом она встала, зажав куски в руках.
– Это абсурд, – сказала она, – вы не сможете сами себе помочь. Вам надо выбираться отсюда.
– Не уверен, что смогу.
– И все же надо попробовать выбраться, настаивала она. – Голос ее окреп. – Или вы наделаете много ужасного, громкого шума. И потом, что я смогу сделать? Что подумает миссис Докинс?
Его рот скривился в иронической усмешке.
– Почему вы не переедете отсюда, если вас так заботит, что подумает миссис Докинс?
– У меня нет ни денег, ни надежды найти работу. Впрочем, мистер Джерард, это не имеет к вам никакого отношения.
Он повернул голову и взглянул на ее из-под ресниц.
– Объявлена награда за информацию о том, кто совершает кражи, – сказал он.
– Да? – спросила она слишком живо.
– Две сотни и пятьдесят фунтов.
– Да-да, я вспоминаю, что читала об этом.
– Вы можете сообщить и затем жить весьма шикарно на эти деньги.
– Леда распрямила плечи и холодно взглянула на него.
– Уверена, что порядочный человек не потребует награду за то, что он выполнил свой долг. Я буду себя презирать, если соглашусь улучшить свое положение за… эти кровавые деньги.
– И вы не считаете, что ваш долг – держать меня здесь?
– Уверена, что это мой долг, сэр. – Она глубоко вздохнула. – Но я осмелюсь заявить, что, когда я покину эту комнату, если вы позволите и не бросите в меня одну из этих чудовищных звезд, и не выбьете мне глаз, то к моему возвращению вас здесь не будет. Я не смогу полагаться на миссис Докинс, что она мне поверит, не могу привести сюда полицию после того, как вы ее чрезвычайно расположили своей двадцатифунтовой банкнотой, убедив в том, что я развлекаю мужчин в своей комнате. Вы очень удачно избавитесь от японской сабли. Предполагаю, что вы бросите ее в канал, а это постыдно, это будет бездумная варварская утрата вещи, которая, несомненно, стоила великому мастеру больших усилий и затрат времени, но это единственное свидетельство, которым я могла бы подтвердить показания, а без этого я буду выглядеть дурой, если пойду в полицию, разве не так?
– Боюсь, что это правда. Леда прислонилась к стене.
– И это действительно очень плохо, – добавила она угрюмо. – Я надеялась, что сержант Мак-Дональд получит за это повышение.
– Ваш близкий друг?
Она использовала в ответ самую светскую из манер мисс Миртл.
– Мои знакомства, близкие или нет, вас не касаются, мистер Джерард. Он улыбнулся.
– Сержант Мак-Дональд не дежурит, в это утро, как я понял?
– Не имею представления, – ответила она упрямо.
– А что вы скажете о том парне, который запечатывает особой печатью свои письма?
– Не имею понятия, о чем вы говорите. – Леда начала краснеть.
К счастью, он оставил эту тему, а только смотрел на нее несколько мгновений, а потом взглянул вниз на свою ногу.
– Дайте полотенце сюда, пожалуйста. Леда скрутила ткань в жгут. Ее затошнило.
– Идите сюда, сказал он тихо. – Только подержите мою ногу.
Она проглотила комок в горле и подошла. Опустилась перед ним на колени.
– Вам будет больно, – сказала она просто.
– Уверяю вас, что мне уже больно. Только подержите мою лодыжку, когда я попрошу, нажмите на нее. Не дергайте, а только медленно, сильно надавите. Может потребоваться нажать всем телом. – Он взглянул на нее из-под ресниц. – И что бы я ни делал, мисс Этуаль, не отпускайте.
– Будет больно.
– Если только вы отпустите.
– О боже, – сказала она. – Не думаю, что я смогу это сделать.
– Положите руки на мою лодыжку, мисс Этуаль. Она закусила губу, сделала еще один глубокий вздох и положила руки на его ногу, обернутую черной тканью. Очень осторожно она продвинула ладони вверх под свободными легинсами из черного хлопка. Пришлось вообразить себя няней, привычной к тому, чтобы касаться совершенно незнакомых мужчин. Мужчин любого типа, как в этом случае.
Над его лодыжкой ткань кончалась, и она ощутила под своими пальцами его кожу, горячую и опухшую. Сочувственно взглянула на него, в первый раз поняв опасность ранения и боль, которую он испытывал.
Он не смотрел на нее больше. Его ресницы были опущены, а лицо отрешенное, как высеченное из мрамора. Постепенно его дыхание изменялось, становилось все глубже, медленнее – она это скорее почувствовала, чем услышала. По мере того, как менялось дыхание, менялся и он, появилось что-то неземное в его облике. В утреннем свете его волосы стали золотисто-красными со множеством оттенков.
– Теперь, – пробормотал он, – нажмите. Леда слегка нажала.
– Сильнее! – Они встретились глазами, и она, закусив губу, усилила нажим. Его лицо не изменилось, она не почувствовала напряжения, сопротивления боли. Леда навалилась на ногу всем телом. Она услышала, как он заскрипел зубами.
– Не отпускайте, – попросил он, уловив ее смятение еще до того, как ее пальцы задрожали.
Она кивнула, чувствуя, что может потерять сознание, но руки не отпускала. Она закрыла глаза от страха, прежде чем увидела перелом, и смотрела только сквозь ресницы.
– Хорошо, сказал он тихо. – Очень медленно. Теперь ослабьте. Достаточно.
Девушка не удержалась и открыла глаза. Он уверенными движениями заворачивал ногу газетами – не менее дюйма шириной. Потом в ход пошли полоски из полотенца, которые он обернул вокруг колена, а также вокруг икры. Протянул ей последний кусок материи.
– Вы не перевяжете мою лодыжку?
– Его спокойная речь придала ей уверенности. Осторожно, стараясь, чтобы его нога не коснулась пола, она перевязала ее. Потребовалось немало усилий. Но Леда была удивлена, как он умело и уверенно наложил импровизированную повязку.
– Вы врач? – спросила она.
– Нет.
Что-то в его голосе заставило ее поднять голову. Теперь, когда его нога была неподвижна, он сидел очень тихо, и в какую-то секунду его глаза, казалось, потеряли способность видеть и полузакрылись. Она схватила его за руку, опасаясь, что он потеряет сознание, но он не шевельнулся, не отодвинулся от нее, казалось, он покорился ей, но продолжал следить за ее движениями. Когда она дотронулась до его руки, у нее было такое чувство, что она прикоснулась к чему-то неживому.
От резкого рывка к нему она потеряла равновесие, и получилось, что не она, а он удержал ее от падения.
– Простите меня, – выдохнула она, отпустив его руку и отступив назад. – Вам больно?
Его мягкая улыбка, казалось, излучала энергию, словно ему хотелось, чтобы луч света проник в ее сердце.
– Все хорошо. Вы сделали все хорошо. Но я хочу спросить нечто важное.
– Что? – спросила она, возвращаясь к реальности, чувствуя некоторое неудобство от этой дружеской беседы с обычным вором.
– Вы умеете писать?
– Конечно, я умею писать.
– А печатать?
Она заколебалась. Он следил за ней. Девушка несколько дольше, чем нужно, медлила с ответом, но потом ее внезапная ложь прозвучала почти естественно. Чего не сделаешь от отчаяния?
– Сорок слов в минуту, – ответила она, повторив то, что читала в объявлениях опытных машинисток. – Без опечаток.
Кажется, он принял это весьма существенное преувеличение с полным доверием.
– Мне очень нужен человек, подобный вам. Вы согласитесь работать у меня, мисс Этуаль?
– В качестве грабителя? – сухо спросила она. Он посмотрел на нее с легкой ухмылкой, покачал головой.
– С воровством покончено. Одно только пребывание в вашем высокодуховном обществе избавило меня от желания воровать. Мне очень нужен секретарь. Вас это, наверное, удивит, но я веду довольно интенсивную и законную деловую переписку. – Мистер Джерард наклонился и начал перевязывать полотенце на икре. – Похоже на то, что эта нога очень свяжет меня во время моего пребывания в Англии. Мне очень нужен кто-то, чтобы помочь мне. На Гавайях я бы платил сто пятьдесят американских долларов в месяц. С учетом нынешнего курса… Ну скажем, десять фунтов и неделю?
– Десять… фунтов… в неделю? – подхватила Леда.
– Вы считаете эти условия приемлемыми? Она облокотилась на стол, ослабев от удивления. Затем выпрямилась и решительно ответила:
– Я не могу! Я действительно не могу. Вы преступник!
– Я? – Он в упор посмотрел на нее. – Правда – это то, в чем каждый должен убедиться сам. У меня нет слов, чтобы убеждать вас.
Она закрыла лицо руками, конечно же, он преступник. Да как он может быть не преступником, если у него краденые вещи, с маской на лице он появляется среди ночи? Десять фунтов в неделю! Только нарушивший закон может так много платить за секретарскую работу. Он мог убить ее в темноте, но остался с нею, помог ей дышать, потом спрятался на чердачной балке – не джентльмен, а чудовище! Зато потом выглядел виноватым…
Она опустила руки.
– Если вы не преступник, то зачем вам воровать все эти мечи и прочее?
Несколько секунд он молчал, затем потер подбородок и сказал:
– Не могу найти слов, чтобы поточнее вам это объяснить.
– «Кража» – весьма подходящее слово, по-моему.
– Вы ошибаетесь, – он не мигая смотрел ей в глаза.
– Ошибаюсь, – повторила она скептически. Он сложил пальцы в кулак, затем разжал руку, как будто бы горсть таила в себе объяснение.
– Обман и честность. Такт и уловка. Слабость и сила. Добро и зло. Хитрость. Все это вместе.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Он посмотрел на нее взглядом терпеливого учителя, объясняющего что-то тугодуму-ребенку.
– Я объясняю вам свои намерения. Вы спросили, почему я беру чужое.
Неудивительно, что миссис Миртл всегда предупреждала Леду относительно опасности мужчин.
Ладно. Боюсь, что я не умею разгадывать восточные ребусы. Возможно, вы объясните мне, какие «законные» дела вы имели в виду?
– В основном, кораблестроение. Я помогаю лорду и леди Эшданд в управлении компании «Арктурус», а также у меня есть свое собственное дело «Кайпа»: кораблестроение и транспортировка грузов. У меня также есть деревянная мельница на побережье Северной Америки. Есть акции компаний, занимающихся сахаром и хлопком, акции банков. Занимаюсь еще морскими страховками. – Он улыбнулся. – Вы верите мне?
– Я не знаю.
– Конечно, я мог бы все это придумать. «Кай-па» – значит «вздымающееся море» по-гавайски. «Арктурус» – название чайного судна, которое дядя лорда Эшланд построил в 1849 году. Лорд Эшланд переименовал его в «Ар-канум». Но, возможно, все это неправда, а я всего лишь ловкий и хитрый лжец.
– Я начинаю верить.
– Можно отвечать на ваши вопросы еще тысячу лет, но вы так и не найдете разгадку, кто я на самом деле.
– Что я знаю наверняка, мистер Джерард, так это то, что вы самая уникальная личность, с которой я когда-либо была знакома.
