Текст книги "Давай отпразднуем развод"
Автор книги: Лаура Дейв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Может, она так хорошо это помнит, потому что раньше в том же госпитале Мэгги была всего один раз, в школе, когда сломала запястье во время игры в лакросс. Но тогда она была совсем одна. У нее даже не было возможности найти отца, не говоря уже о том, чтобы рассчитывать на его заботу.
– Не верю, что ты здесь вырос, – говорит Мэгги и качает головой.
– Для тебя это слишком?
– Почему же? – отвечает Мэгги. – Можно не беспокоиться о встрече с твоими родителями. Я просто разобью палатку на обрыве и смогу прятаться там все выходные.
– Очень смешно, – говорит Нейт и радостно улыбается. – Тебе хотя бы нравится?
– Кому такое не понравится? – Она указывает на акр земли у качелей или то, что похоже на них у края обрыва. – Можно было бы построить юрту для нас прямо там.
– Тогда придется часто сюда приезжать.
– А что в этом такого?
Он сжимает ее коленку, и на мгновение Мэгги кажется, что Нейт снова вспоминает что-то, о чем должен ей сказать. Она не понимает что: ведь он уже все сказал, разве нет? Решен вопрос с финансами, именем Чемп и бывшей школьной подружкой. О чем еще ему волноваться?
Прежде чем Мэгги успевает спросить, раздается скрип тормозов. Она поворачивается и через заднее стекло видит большой белый микроавтобус с двумя досками для серфинга на крыше, который на полной скорости несется по проезжей части задом наперед. Машина находится от них в нескольких сантиметрах, водитель резко, но недостаточно быстро бьет по тормозам, автомобиль снова заносит. Два последних рывка – и машина въезжает в багажник машины Джорджии. Мэгги отбрасывает вперед, рука падает на приборную доску, головой она ударяется о руку, Нейт врезается ей в плечо. Двойной удар.
– Боже! – восклицает Нейт. – Ты цела?
Мэгги ощупывает себя, трогает голову. Ничего не болит, точнее, не очень сильно. Но удар ее пугает, и на секунду Мэгги теряет ориентацию в пространстве. Она мотает головой, резко открывает и закрывает глаза, пытается сфокусироваться. Мэгги все видела, но не смогла предотвратить. Сейчас ситуация повторяется.
– Да, – говорит она. – А ты?
Он кивает. Они вылезают из «Вольво» и идут его осмотреть, а заодно встретиться с виновником аварии. Водитель переставляет микроавтобус передом к их машине и тоже выходит. Это рыжеволосая женщина их возраста с низко заплетенными косичками и в слишком большой куртке шеф-повара. Она внимательно смотрит на бампер их машины, нервно теребит косички.
– Черт! – восклицает она. – Черт! черт! черт! черт! черт!
Мэгги видит, как девушка рассматривает вмятину и трещину на задней фаре. Будь машина поновее, урон мог бы быть больше. Но авария не такая уж и значительная из-за уже имеющихся царапин и потертостей на одном только бампере. Если не придавать новым отметинам слишком большого значения, то ничего страшного с машиной не произошло.
– Как же я виновата! Я просто пыталась ехать задом, чтобы развернуться. – Женщина указывает на край дороги, откуда выехала. – Может, я отвлеклась, а когда въехала сюда и увидела вашу машину в зеркале заднего вида, попробовала остановиться, но затормозила слишком резко, хотя надо было слегка нажать на тормоза, вот машина и отскочила назад, а дальше вы и сами знаете.
Мэгги внимательно смотрит на автомобилистку. Вблизи она выглядит старше, чем показалось издалека. Но Мэгги не думает, что она старше, – девушке ближе к тридцати, возможно, она чуть моложе Мэгги, так что первое впечатление было верным. Тело незнакомки выглядит молодо и привлекательно, но лицо обветрилось, появились морщины – свидетельства долгих дней, проведенных на пляже у океана. На лице отражается слишком много грусти.
– Простите, я же не совсем разбила вашу машину, да? Вроде ничего серьезного, но определить сложно. Может, нам ее отвезти в ремонт?
Нейт пожимает плечами.
– Не волнуйтесь. Машина очень старая. Были аварии и пострашнее. Только за сегодня.
– Честно? – Кажется, женщине становится намного легче. – Просто я сегодня вечером устраиваю банкет в соседнем доме, событие очень важное. Занимаюсь организацией последние полтора дня.
Мэгги смотрит на доски для серфинга на верху крыши, все еще слегка мокрые и блестящие. Затем заглядывает в автомобиль и замечает парня, который спит на пассажирском сиденье.
– Или примерно полтора дня, – добавляет женщина.
Мэгги краснеет, чувствуя, что ее застукали.
– Извините, я просто посмотрела.
– Нет, ничего, честно говоря, я не должна была обслуживать такую помпезную вечеринку, но не знала, как отказаться. Эта халтурка покроет аренду дома за год. Даже за два года. Как я могла отказаться?
Мэгги пожимает плечами:
– Никак.
– Но домработница в соседнем доме, доме семьи Бакли, удивилась и почему-то сказала мне подойти сюда. Она говорит, вечеринка, которую я обслуживаю, будет проходить здесь. Но это как-то странно. Может, я и дурочка, но не могла же я все перепутать.
Мэгги смотрит на Нейта и взглядом пытается спросить: Бакли в смысле Мерфи Бакли?
Но Нейт не отвечает, протягивая женщине руку для рукопожатия.
– Ты Ив?
– Как вы узнали?
Он указывает на название «Кухня Ив», выведенное большими голубыми рукописными буквами на правой стороне микроавтобуса. Везде нарисованы томаты – желтые, зеленые и красные. Между ними по всей машине и до лобового стекла струится вино.
Женщина успокаивается.
– Да, Ив. А на пассажирском сиденье – Тайлер. – Она стучит по окну, Тайлер хоть и ненадолго, но просыпается и показывает им указательным и средним пальцами «знак мира». Мэгги отвечает тем же.
– Я Нейт. Это Мэгги. А там, – он указывает на Джорджию, которая торчит у кустов и до сих пор разговаривает с Дэнисом, – моя сестра. Очевидно, от телефона ее ничто не может отвлечь, даже авария.
Ив кивает.
– Поняла. Не отвлекать беременную сестру, пока она говорит по телефону.
Нейт улыбается:
– Что-то я немного запутался. Вечеринка будет у Бакли или у кого?
– Нет, у Ланкастеров.
– Ланкастеров? – Он смущенно смотрит на Ив. – Ты говоришь о Гвин Ланкастер? Это моя мама. Ланкастер – ее девичья фамилия. Вот это наш дом, прямо тут.
Он указывает на Хант-Холл.
Ив достает из кармана маленькую красную записную книжку с Карлом Марксом на обложке. Она смотрит то в блокнот, то на дом и, кажется, ищет ключ к решению загадки.
– Странно, – говорит Ив. – У меня записано, что нужно идти в соседний дом.
– Может, она просто хотела, чтобы ты начала приготовления там. Ничего странного, Бакли – наши хорошие друзья.
Хорошие друзья? Мэгги смотрит удивленно на Нейта, но он, намеренно или нет, этого не замечает. Да?
Нейт все еще смотрит на Ив.
– Трудно было с мамой договариваться? Сестре кажется, что из-за этой вечеринки она раздражена.
– Твоя мама? Нет, она была со мной очень мила. Как я поняла, предыдущему банкетному организатору пришлось отказаться в последнюю минуту. Гвин позвонила мне два дня назад и сказала, что она в отчаянии. – Ив остановилась. – Но, несмотря на отчаяние, Гвин была со мной очень мила. И предложила мне большую сумму. Слишком большую. Хотя если приглашены двести человек…
– Двести человек? – восклицает Мэгги и поворачивается к Нейту.
Я думала, вечеринка будет небольшой.
Нейт пожимает плечами, и на секунду ей кажется, что этим он хочет сказать: я тоже. Но Мэгги видит, как он что-то начинает припоминать, будто ему говорили о размахе вечеринки, а он или просто забыл сказать Мэгги, или еще сам не успел этого осознать.
– Так, ладно, пойду возьму ключи у сестры, чтобы освободить путь, заезжайте и начинайте приготовления.
Он окликает Джорджию, но она ему не отвечает, даже не удосуживается сказать «секундочку». Поэтому Нейт кричит громче и идет в к ней:
– Эй, мисс Хантингтон! Можно на минутку забрать ключи?
Ив приближается и касается руки Мэгги:
– Подожди, как он только что назвал свою сестру?
Мэгги оборачивается и смотрит на побледневшую и ошарашенную Ив. Мэгги смущается и пытается вспомнить, о чем они говорили.
– Ты о том, что он назвал ее «мисс Хантингтон»? Ее так зовут, Джорджия Хантингтон.
– А его зовут Нейт Хантингтон? Они дети Гвин и Томаса? Их родители – Томас и Гвин Хантингтон.
Последнее замечание не похоже на вопрос, поэтому Мэгги ничего не отвечает, а просто наблюдает, как Ив успокаивается. Мэгги становится интересно: неужели ее будущие свекры настолько известны и грозны? Почему эта социалистка-серфер – которая кажется Мэгги человеком, который редко чего-то боится, – ведет себя так, словно совсем не хочет иметь с ними дела?
Мэгги вновь невольно смотрит на дом. «Вдовья дорожка»[15]15
Огражденная платформа на крыше прибрежного дома, где жены моряков ожидали своих мужей.
[Закрыть] на крыше ярко светится в небе. Мэгги понимает: Гвин упомянула девичью фамилию, чтобы Ив не испугалась раньше времени. А как тут не испугаться? Можно себе представить, что значит такая вечеринка для молодого организатора банкета. Множество богатых людей, которые хотят попробовать что-то новое и крутое на своем следующем мероприятии. На следующем пятничном обеде, следующей шумной вечеринке.
Ив боится, и Мэгги чувствует, что нужно как-то пошутить, разрядить обстановку.
– Теперь и я боюсь, – говорит Мэгги. – Я увижу их в первый раз.
Ив качает головой, приходит в себя и откашливается:
– Извини, не пугайся. Они милые люди. По крайней мере, я слышала, что милые. Только у миссис Хантигтон здесь своеобразная репутация.
– В связи с чем?
– С тем, что она миссис Хантингтон.
Но раньше чем Ив успевает объяснить, Нейт возвращается к машине с ключами Джорджии.
– Давайте я отгоню машину, – говорит он, приближаясь. – Буду рад помочь отнести что-нибудь внутрь. Одной точно все не донести.
Мэгги смотрит на задние сиденья, чтобы понять, сколько там блюд с закусками, напоминающих под пластиковыми крышками разные виды огромных шляпок грибов.
– Все в порядке. У нас с Тайлером все под контролем. Да, Ти?
Она стучит по стеклу пассажирского сиденья.
Парень резким рывком встает, оглядывается и в этот раз уже не засыпает.
– Хорошо, но если нужно, всегда рады помочь, – говорит Нейт. – Можем носиться туда-сюда, отыскивать редкие овощи. Даже если это займет час пути. Да даже если два, нормально.
Мэгги смотрит на Нейта взглядом «очень смешно».
Ив улыбается:
– Я запомню. Спасибо за предложение.
Мэгги протягивает руку и закрывает царапину на «Вольво».
– Мы побеспокоимся об уроне, – говорит она. – Если нужно вообще об этом беспокоиться. Родителям Нейта знать необязательно.
Может, не она здесь должна что-то говорить, но Мэгги решает, что заплатит за царапину, если придется, или сделает что-нибудь, чтобы у Ив не случился нервный припадок у них на глазах.
– Уверены? – спрашивает Ив.
– Конечно, – заверяет ее Нейт. – Могло бы быть и хуже. Как, например, то, что ждет нас дома.
Ив смеется преувеличенно громко, словно знает что-то им неизвестное. Или что они узнают.
– Ну ладно, – начинает Ив. – Думаю, увидимся попозже.
– Здорово.
Мэгги садится в машину, и Нейт переезжает на другую сторону дороги. Ив машет и идет к машине. Но вместо того, чтобы подъехать к дому, она разворачивается и выезжает из Дитч-Плэйнс. С такой скоростью, на которую только способна ее машина.
Нейт смотрит на теперь уже пустую дорогу, словно не может поверить своим глазам. Она не пойдет в дом? А как же еда?
– Думаю, им придется подождать, – пожимает Нейт плечами. – Может, она просто не готова.
Мэгги поворачивается к дому тире национальному парку, колонны которого возвышаются как указатели в мир, который она не так уж хочет видеть. Большая крытая веранда символизирует обещание чего-то, к чему она еще, возможно, не совсем готова.
– Мне знакомо это чувство, – говорит Мэгги, заходя в дом.
Гвин
Гвин вспоминает. Как она в первый раз приехала в Монток с Томасом посмотреть, где он живет; тогда стояла зима и было ужасно холодно. Гвин подошла к краю земли, к обрыву, и посмотрела на пляж внизу, наблюдая за тем, как медленно садится солнце. Ей только исполнилось двадцать два года, она дрожала от холода, но там, у обрыва, перед ней открывалась жизнь. Или, может, что-то большее. Может, честнее сказать, что тогда она в первый раз увидела нечто, от чего не хотела отказываться. Даже сейчас, столько лет спустя, Гвин помнит свои ощущения от созерцания воды. Она помнит: тогда это место впервые стало ее собственным.
Сейчас Гвин сидит на качелях, маленьких деревянных качелях, подаренных родителями Томаса на свадьбу. Специально для них Чемп сделал качели. Качели очень красивые, и Гвин каждый день выходит на них посидеть. Почитать, или пошить, или просто попить кофе с утра и просмотреть газету. Или, как сегодня, подготовиться к тому, чего ей совсем не хочется. В тот раз качелей не было, и Гвин просто стояла у обрыва и готовилась к тому, чего хотела. Томас очень нервничал перед тем, как показать ей места своего детства.
Тогда он уже устроился в бесплатную клинику поблизости, так что ему предстояло показывать не только прошлое, но и будущее. Если Гвин захочет разделить с ним будущее. Они заживут здесь, на краю мира, в ту пору ей казалось это очень романтичным. Но когда она впервые увидела это место в середине холодной-прехолодной зимы, ей показалось, все будет гораздо сложнее и случится, как предсказывал Томас: ты либо полюбишь тишину, либо ее не примешь. Это многое изменит. Тебе придется понять, сможет ли тишина стать частью твоей жизни.
Именно тогда она поняла, что вопрос касается не только ее и Томаса, но и третьей составляющей – дома, который будет диктовать свои условия.
Изолированность дома требует, чтобы их брак был одновременно сильнее и свободнее, если бы они жили в любом другом месте. Живи они где-нибудь в городе или в предместье, где-то не на краю земли, это требовало бы от них меньших усилий в решении многих вопросов. И вообще такая жизнь требовала бы меньшего.
Томас не знает этой стороны жизни.
Тогда, во время первой поездки, Гвин отправилась днем в город, чтобы попить свежевыжатого сока, позвонила сестре из телефона-автомата на обочине Олд-Монток-хайвей и вдруг осознала, что ей предложили стать частью чьей-то уже запланированной жизни. Или не стать.
– Что ты хочешь от меня услышать? – спросила Джилиан.
– Что он тебе нравится, – сказала Гвин и добавила: – Что все будет хорошо.
– Мне он нравится, Гвин. Но вряд ли все будет хорошо, – заметила сестра.
– Откуда ты знаешь?
– Ты спрашиваешь меня только тогда, когда тебе нужно услышать то, что ты сама произнести не можешь.
Затем Джилиан замолчала. Она напомнила Гвин, что сделал отец, когда они переехали в Мейкон, дом в колониальном стиле – Гвин тогда только исполнилось четыре года, – где родители оставались до конца жизни. Он сказал девочкам, что, когда они вырастут и выберут, где хотели бы жить, им нужно будет найти безопасное место и загадать три желания. Девочки могут рассчитывать на то, что все три желания сбудутся, но их только три, поэтому загадывать нужно осторожно.
Джилиан хорошо запомнила эти слова, и Гвин должна была запомнить, потому что их отец никогда ничего подобного не говорил. Ничего загадочного. Но он верил, что мечты и желания помогают оставаться храбрыми даже просто для того, чтобы представить себе место, которое может стать твоим домом.
В ту первую ночь, когда Гвин захотелось, чтобы Монток стал ее домом, она встала у края скалы и так и сделала. Загадала желания. Решила окончательно и бесповоротно.
Гвин никому никогда не говорила, что загадала, даже Джилиан. И никогда никому не говорила, что третье желание приберегла на будущее. Она приберегла его на случай, когда нужно будет пережить то, что невозможно представить или запланировать заранее: чтобы кто-то из детей стал лучше, чтобы автомобильную аварию можно было предотвратить, чтобы Томас не умер раньше Гвин.
Она загадает последнее желание сейчас, пока стоит у края обрыва, своего обрыва, и смотрит вниз. В эту минуту, последнее желание.
Первые два желания были про Томаса: она хотела, чтобы они поженились. И у них были счастливые, здоровые дети. Желания казались обыденными, абсолютно простыми. Может, Томас тоже их загадывал.
Гвин спрыгивает с качелей и выпрямляется. Вдыхает аромат неба, его голубизну, воздух вокруг нее становится более разреженным. Она этого пока еще не чувствует – или не может точно определить, – но шторм уже надвигается, и Гвин что-то чувствует.
Гвин хочет, чтобы Томас пожалел.
Она разжимает руки и ищет телефон Томаса. Маленький черный телефон. На экране мигает красный яркий сигнал. Ему пришли сообщения. В телефоне записаны номера, которые кажутся ему необходимыми, но их у него больше никогда не будет.
До океана – двадцать пять метров. Гвин замахивается, прицеливается и кидает телефон в бездну.
Мэгги
В гостиной стоит статуя Будды. Покрытый золотом Будда сидит напротив стены между двумя окнами. Улыбается. Мэгги опускается перед ним на корточки и смотрит прямо в глаза. Смотрит на его улыбку, широкие щеки. Она хочет дотянуться до него рукой, коснуться щек и рта, расплывшегося в улыбке.
Томас подходит сзади со стаканом холодного чая.
– Ему более ста лет. Мне его привезли.
– Будду? – уточняет Мэгги. – Или чай?
Томас смеется, что можно считать хорошим знаком, ведь, выпалив это, Мэгги понимает, что ее слова могут быть восприняты неправильно. Кажется, подтверждается ее догадка, что отец с сыном в чем-то очень похожи: они открыты, никого не осуждают. Она по-прежнему нехотя направляется к дивану и садится напротив Томаса.
Мэгги не хочется на него смотреть, встречаться с ним взглядом. Внешне они с Нейтом очень похожи – такой же нос, волосы и глаза. Наблюдая за Томасом, Мэгги кажется, что она заглядывает в собственное будущее: так Нейт будет выглядеть через тридцать лет. Когда их сын в первый раз приведет домой невесту. Мэгги осматривает остальную часть комнаты в азиатском стиле – стены теплого желтого цвета, окна под три метра, большие красивые книжные полки красного дерева на одной стене и картина в китайском стиле – на другой. Из-за ровной линии у пола комната напоминает корабль. Поразмыслив, Мэгги смело может сказать, что комната и ее содержимое стоят больше, чем целый дом ее отца. Ей сразу хочется подумать о чем-то другом.
Мэгги кажется, Будда все еще над ней смеется. Она прикрывает глаза, прикусывает губу и пытается вникнуть в рассказ отца Нейта о медицинской конференции, о храме, который он посетил тогда в округе Ориндж. Они все сидят: Мэгги с Нейтом – на диване, Томас – в большом кресле напротив, Джорджия лежит на полу на спине рядом с отцом. Гвин еще не появлялась.
– Я подумываю вернуться и посетить несколько занятий, – говорит Томас. – После того, как все будет оформлено.
– В смысле развод? – перебивает Джорджия. – Ты можешь произносить это слово, пап. Мы же его вроде как сегодня празднуем.
– Мы празднуем то, что было до развода, – уточняет Томас.
– В чем отличие? – удивляется Джорджия.
– Так мы напоминаем вам о том, что некого винить.
Разве это ответ? Мэгги смотрит на Нейта, который кивает, словно понимает, о чем говорит отец, и, возможно, он в отличие от Мэгги принимает ответ на вопрос Джорджии. Мэгги кажется, что Томасу просто хотелось это сказать независимо от того, спрашивали его или нет. Он хочет верить собственным словам.
Но затем, прежде чем Мэгги успевает понять, что ее так удивляет, она слышит шаги в холле, и в комнату влетает Гвин. Босая Гвин с длинными светлыми волосами в неярком платье-футляре до пола. Она будто бы рекламирует сама себя, и Мэгги приходится признать, что не будет такой, когда их сын впервые приведет невесту домой: шикарной женщиной с еще яркой красотой, грацией и элегантностью, которая никогда не уйдет. Такой тип женщин существует, и Мэгги догадывается, что чем раньше обратишь на них внимание, тем раньше поймешь, сможешь ли ты сама когда-нибудь стать такой. Возможно, если не обращать на них внимания совсем, то и не станешь.
Гвин тут же оказывается рядом с Нейтом и Мэгги, склоняется, чтобы их нежно обнять, прежде чем Нейт успевает встать.
– Похоже, во время сегодняшней вечеринки мы немного намокнем, – начинает Гвин. – Думаю, надвигается шторм. Может, стоит все перенести внутрь? Как думаете? Вообще, я не хочу переносить, но шатер может развалиться.
Без приветствия.
Без чего-то еще.
– Эй, Чемп, – говорит Гвин, немного отстраняясь.
На секунду у Мэгги глаза становятся шире, она думает, что Гвин называет Нейта его настоящим именем, данным ему при рождении, но затем понимает, что для Гвин это просто как прозвище. Мать называет сына победителем. Так же, как Мэгги в шутку называет его «Спорт». Гвин держит Нейта за щеку.
– Я так рада тебя видеть!
И затем, все еще сидя на коленях, Гвин поворачивается к Мэгги:
– А ты, должно быть, Селин?
Все замерли в молчании.
– Да шучу я! – Гвин сжимает коленку Мэгги и наклоняется, чтобы ее обнять, крепко обнять. – Очень рада с тобой познакомиться, Мэгги, – говорит она Мэгги на ухо так, чтобы остальные не слышали.
– Я тоже, – говорит Мэгги и улыбается.
Мэгги слишком скоро судит о людях и знает это, но ей сразу нравится Гвин, отчасти потому, что понимает, что если бы Гвин не наклонилась ее поприветствовать, то Мэгги не увидела бы в ее глазах добродушия. Искреннего добродушия. На секунду она задумывается о том, как рос Нейт. Двое любящих родителей, огромный дом. Даже если сейчас его родители расстаются, непонятно, почему последние полтора года Нейт не очень хотел сюда возвращаться.
Мэгги желает избавиться от этих мыслей, Гвин поднимается и идет к Джорджии, у Томаса берет бокал, делает быстрый глоток, плюхается на пол, как можно ближе придвигается к дочери и прикрывает ноги платьем.
– Что я пропустила? – спрашивает Гвин. – Хорошо добрались?
– Довольно-таки. Пока не доехали до проезда.
– А что случилось?
– Да ничего, – говорит Нейт и качает головой, словно вспомнил, что они не собирались об этом рассказывать. – Просто сестрица на ходу вылезла из машины поболтать по телефону.
– Ты стукач? – спрашивает Джорджия. – Тебе что, девять лет?
Нейт, гордый собой, улыбается.
– Мне только что исполнилось десять, – говорит он.
Томас их перебивает:
– Джорджия, ты случайно не брала мой мобильный? Нигде не могу его найти.
– Зачем мне твой мобильный?
– Незачем, – встревает Гвин, кладет руку на плечо Джорджии и потирает его. Затем поворачивается и смотрит на отца Нейта. – Забудь ты уже, Томас. Пропал твой телефон.
Мэгги казалось, что у Гвин и Томаса хорошие отношения, несмотря на развод, но она отчетливо слышит в голосе Гвин злость, и это ее поражает. Возможно, она пытается скрыть эту злость, но тем не менее. Мэгги смотрит на Нейта, вроде бы ничего не заметившего, и решает, что ей показалось.
– Кстати, мы встретили организатора банкета, – говорит Джорджия, указывая на фасад дома у дороги. – Она сказала Нейту и Мэгги, что сегодня придет две сотни человек. Она же перепутала, да?
– Вы встретили организатора? – спрашивает Гвин, убирая руку с плеча Джорджии. – Томас, ты ее тоже видел?
– Мам, в чем смысл, ты мне не скажешь? Зачем приглашать на вечеринку двести человек? Ведь их должно было быть человек ну… семь, – говорит Джорджия.
– Мы никогда не говорили «семь».
– Вы сказали «маленькая праздничная церемония расставания».
– Из семи человек? – спрашивает Гвин. – С каких это пор?
Джорджия строго смотрит на мать:
– Почему ты нас вообще не предупредила? Или вы думали, что Нейт не придет?
– Мы сказали Нейту, – подмечает Томас.
Сказали? Мэгги смотрит на Нейта. Ты знал?
Но Нейт на нее не смотрит. Он смотрит на руки, словно незнакомец, присутствующий при слишком громком разговоре в кабинете у зубного, и ждет, пока все замолчат. Нейт поднимает взгляд на сестру:
– Мы забегались с переездом и рестораном. Я просто не придал этому особого значения.
– Удивительно. Не знала, что ты избегаешь проблем, с которыми тебе не хочется разбираться, – говорит Джорджия.
Мэгги чуть ли не вслух спрашивает, что это значит. Но Джорджия уже поворачивается к матери:
– Почему ты не сказала, что будет так много гостей?
– Мы не хотели волновать тебя, пока ты беременна, – говорит Томас.
– Но я все еще беременна.
– Мы не хотели волновать тебя на раннем сроке, – добавляет Гвин. – В любом случае не надо расстраиваться. Вечер будет очень приятным. Просто чуть больше всего, чем ты ожидала.
– Чего всего? – Голос Джорджии на пределе.
– Много еды, большая музыкальная группа и мой любимый вкусный красный шоколадный торт. Все будет напоминать празднование годовщины свадьбы. Большая вечеринка. Мы отпразднуем не только саму годовщину, но и то, что она последняя.
– Фантастика, – подмечает Джорджия.
– Послушайте, ваша мама пытается сказать, что виноватых нет. Мы все еще будем близки. Отпразднуем вашу свадьбу, рождение ребенка Джорджии. Просто мы хотим быть честными.
– Ты кому это говоришь, пап? – спрашивает Джорджия. – Нам или себе? Ты это уже говорил пять минут назад.
Гвин встает и идет к двери.
– Давайте не будем повторяться, нужно перевести дух. Давайте дадим друг другу шанс привыкнуть к сложившимся обстоятельствам. Мы же не шокируем вас тем, что разводимся. Остальное – просто детали. Через какое-то время все будет проще. Даже через пару часов. Выпьем, вкусно поедим. Отметим праздник семьи.
– На вечеринке по случаю развода? – подмечает Джорджия.
– Да, на вечеринке по случаю развода.
– Я шутила.
Гвин немного сжимает плечо дочери, будто это может решить проблему, и выходит из комнаты. Ее пытается остановить только Томас:
– Может, посидишь с нами, пока все не решится?
– Что все, Томас?
Тогда Мэгги вдруг вновь видит злость, как и пару минут назад: Гвин посмотрела на Томаса так быстро и так резко, что никто и не заметил бы. Кажется, никто и не заметил, кроме Мэгги, которая чувствует: происходит что-то не то. У Томаса и Гвин есть тайна. Но какая? Ведь все знают об их расставании. Расстаются мирно, но все же расстаются. Что может быть хуже? Возможно, что-то чуть менее мирное.
Гвин теперь стоит в дверном проеме и нетерпеливо улыбается.
– Сегодня произойдет то, что произойдет, – говорит Гвин. – К этому же времени завтра все закончится. Не хотите приходить – не приходите.
– Я не хочу идти, – говорит Джорджия.
– Ты пойдешь, – парирует Гвин.
С этими словами она уходит. Мэгги наблюдает за Гвин, она уходит, как и пришла, в круговороте светлой ткани, волос и ветра. Мэгги переводит взгляд на Нейта, тот смотрит ей в глаза. Он спрашивает взглядом: «Ты в порядке?»
«Если ты в порядке», – отвечает Мэгги.
– Ребята, я понимаю, что это совсем не просто, – говорит Томас. – Но в конце концов все образуется к лучшему, обещаю. Через год нам обоим будет проще по отдельности. Нам придется двигаться дальше. Мы сможем быть настоящими друзьями, что долгое время было невозможно.
– Из-за буддизма? – спрашивает Джорджия.
– Из-за многого, – отвечает Томас.
Мэгги смотрит на своего будущего свекра. В голосе Томаса что-то меняется, словно только сейчас его слова больше похожи на правду.
– Я собираюсь часто ездить на семинары и конференции, – добавляет Томас. – Так лучше. Лучше, потому что ваша мама не будет постоянно сидеть и ждать, пока я буду приезжать-уезжать.
– Так не уезжай, – просит Джорджия.
Томас обнимает дочь.
– Меня и твою маму устраивает то, что происходит. Мы так хотим. Разве не это самое важное?
– Нет. – Джорджия вздыхает на этих словах и слегка улыбается, словно проиграла борьбу.
На этот раз Томас за это с благодарностью на нее смотрит и поворачивается к Нейту:
– Ты в порядке, друг?
– Нет, он не в порядке, – отвечает за него Джорджия. – Он просто не знает себя настолько хорошо, чтобы все понять.
Нейт улыбается замечанию сестры.
– Я в порядке, пап. Думаю, мы с Мэгги пойдем разбирать сумки.
Мэгги смотрит на Нейта. Где ты был раньше?
– Разбирайте. Я никуда не ухожу.
Мэгги смотрит на Томаса и борется с желанием спросить. Насколько я понимаю, это неправда.
Затем Мэгги встает и последний раз смотрит на Будду, задумываясь, что бы он сказал, если бы мог говорить. Возможно, «добро пожаловать в семью». Или скорее «готовься».
