Текст книги "Хватательная рука"

Автор книги: Ларри Нивен

Соавторы: Джерри Пурнелл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

ГЛАВА 5
ПАССАЖИРЫ

Имел он счастливый талант

Без принужденья в разговоре

Коснуться до всего слегка,

С ученым видом знатока

Хранить молчанье в важном споре...

Александр Пушкин. Евгений Онегин.

Слежение за новостями в течение многих лет научило Кевина тому, что мода на Спарте менялась, как сумасшедшая. Он понял, что в его одежде что-то не так, поскольку секретарша Каннингэма направила его к портному своего начальника. После чего его проблемой стала идентификация своей личности у «метрдотеля». «Метрдотелю» пришлось воспользоваться дополнительной помощью.

Реннер наблюдал за другими клиентами.

Метрдотелем оказалась красивая и изящная, как статуэтка, блондинка в брючном костюме с бахромой на плечах, но четверо мужчин впереди Реннера не могли бесцеремонно пожирать ее глазами, и поэтому ограничивались косыми взглядами. Она быстро прошла к небольшому столику, высотою по пояс. Пространство над столиком с места, где стоял Кевин, выглядело подобием радуги, но он все же рассмотрел монитор с данными и изображениями для идентификации.

Она проводила четверку клиентов на их места и вернулась к Реннеру.

– Доброе утро. Столик, сэр?

– Столик? Звучит весьма приятно. А главное – полезно, – проговорил он и представился. – Кевин Реннер. Я собираюсь обедать с Бруно Сциллером.

Ей не пришлось нажимать на клавиши, ей хватило лишь взгляда. Компьютер был запрограммирован на "прокачку" имен и фамилий.

– Добро пожаловать в "Три сезона", сэр Кевин. Мне очень жаль, но мы не можем устроить вас именно за этим столиком. Адмирал Сциллер еще не появился. Не угодно ли вам подождать в холле?

– Я подожду, спасибо, – ответил Реннер. Из холла ему были бы видны свободные столики. Он наблюдал, как девушка провела мимо него еще одну пару. Неужели они выше званием? Однако они не направились в зал. Они немного сбавили скорость, потом остановились и долго разглядывали лица. По их глазам Кевин понял, что это – удачливые охотники.

– Кевин? – раздалось рядом.

– Адмирал!

Сциллер крепко пожал ему руку, чуть не раздавив ее в своей лапище. Он выглядел старым, лицо его округлилось, а выражение его стало мягче, но рука по-прежнему была крепкой, как тиски. Когда Сциллер заговорил, Реннер отметил, что голос его собеседника был хриплым.

– Зови меня Бруно. Гм, ни разу еще не видел тебя в штатском. А я... а мне нравятся цвета!

– Это все...

– Нет, правда, выглядишь отлично. Эй, я ознакомился с твоим рапортом о Мошке-1, ну, с тем, у которого смешное название. Ты хоть когда-нибудь предполагал, что выступишь в роли туриста в стране чужаков?

– В общем-то, нет. Всему этому я обязан только тебе. Метрдотель-статуэтка подвела их к столику, стоящему рядом с гигантским окном, простирающимся от пола до потолка, откуда открывался умопомрачительный вид на гавань. Реннер дождался, когда она отойдет и сказал:

– Перед тем, как усадить нас за этот столик, она прошла мимо нескольких других. Интересно, почему?

– Звание, – коротко ответил Сциллер.

– А-а-а, так я и решил, но...

– Тебя обслуживают по высшему разряду из-за рыцарского звания. Ты обязательно должен сидеть у окна. Эти места не предназначены для всяких там мистеров. На Спарте очень развито чувство звания, Кевин.

– Да, конечно... Компьютер сообщил, что ты женат.

– Да, я бы взял с собой Дженнифер, но... знаешь, ее чувство юмора оставляет желать... – он безнадежно махнул Рукой.

– Неужели?

– Именно так.

– Лады, а я бы взял с собой некую Руфь Коэн, но там, где она работает, проводятся короткие тренировочные курсы. А иначе – как же поддерживать себя в форме?

– У меня создается впечатление, что мне уже недолго осталось, но... а, неважно.

– Бруно, ты, что, болен?

– Нет, не болен. Но в последний раз, когда я вылетал с планеты, мой врач наговорил мне всякой чертовщины, Ну, и, разумеется, Дженнифер. Не будь этой проклятой повышенной гравитации, было бы прекрасно, но когда выпадает долгий день, я изматываюсь до полусмерти. Вернувшись, я на ногах перенес воспаление легких. Я больше не могу летать. Когда я один в каюте, то испытываю страшную раздражительность и агрессивность. А ведь Спарта маленькая планета, Кевин.

– Гм. Ты мог бы угодить и в местечко похуже. Ты получаешь все свежие новости, наверняка обошел все музеи...

– Не все. Расскажи мне о музее на Мошке-1.

– Не стоит, ведь на самом деле там все по-другому. Они возили нас туда на лимузинах, которые заказали специально для нас. Остальные машины – все крохотные и какие-то приплющенные. Даже лимузин может складываться так, что становится меньше. Музей там всегда закрыт. Это единственное большое здание, а внутри – искусственная окружающая среда. В одном из помещений лил дождь, словно из ведра. Во всяком случае, мошкитам пришло в голову сводить нас туда.

Сциллер рассмеялся.

– Мы видели слишком многое, чтобы все запомнить, – сказал Реннер. – Там была одна штука, о которой стоило бы упомянуть. Тебе, безусловно, известно о диком Носильщике. В ручных Носильщиках примерно двадцать пять сантиметров роста, и у них две руки. Они таскают вещи. А у той штуки было три руки, да еще клыки и когти. Она еще меньше Носильщика.

К столику подкатился пузатый, коротконогий робот и принес заказанную выпивку. Он быстро соорудил им коктейль из виски и апельсинового сока. После него подошел настоящий – живой – официант. В меню имелась какая-то местная морская тварь, и Реннер заказал ее. Все остальные блюда, доставленные с Земли, не вызвали у него интереса.

– Целый этаж представлял собой макет разрушенного города, – продолжал он. – По нему носились пятипалые крысы и какой-то хищник, способный к мимикрии. Иными словами, мы видели целую кучу каких-то тварей и всю живую окружающую среду, постепенно развивающуюся в разрушенных городах. Сразу мы не разобрались в скрытом смысле увиденного. Мы же совершенно их не знаем. Во всяком случае – пока... Не считая того, что изучается в Институте. Однако доктор Горовиц поклялся, что городские крысы имеют отношение к Воинам. Мы же еще не видели ни одного живого Воина, но на борту колониального корабля, отправленного на Новую Каледонию, у них стоял макет машины времени и силуэтное изображение Воина...

– Война. Постоянная война, – заметил Сциллер.

– Да. С их огромным населением это едва ли может удивить. Бруно, как ты думаешь, можно ли теперь дознаться о человеке, который изобрел презерватив? Он заслуживает памятника.

Бруно долго и заразительно хохотал.

– Господи, как мне тебя не хватало, Кевин! Принесли еду. Пока они ели, Кевин прислушивался к разговорам вокруг, что давным-давно вошло у него в привычку, и именно поэтому сейчас ему приходилось сосредотачиваться на том, чтобы не слушать. Какой-то молоденький лорд, сидящий за соседним столиком, горько жаловался... о чем? О лицензии на рыбную ловлю в верховьях реки Питон. У его семьи имелись эксклюзивные права, а теперь их аннулировали. Это касалось цикла размножения лосося, и несколько бюрократов из низов вынесли решение, что семья Динсмарков не имеет права очень часто отлавливать лосося в верховьях реки во время путины.

Его собеседник, судя по выражению лица, совершенно не сочувствовал лордику. Курт Динсмарк еще очень долго не получит лицензии на рыбную ловлю, несмотря на то, что он младший сын...

Они разговаривают о привилегиях в обмен на долг, и даже не вспоминают о существовании хватательной руки, – подумал Реннер. – Неужели это у них в порядке вещей?

– Мы платим знати чертовски крупное вознаграждение за то, что они движут цивилизацией, – пробормотал он.

– Редко мне доводилось слышать это в подобном истолковании, – сказал Сциллер. – Что ты имеешь в виду?

– Ах, ты об этом? – улыбнулся Кевин. – Мне нравится быть в курсе всего, что бы ни происходило. В сущности, это часть моей работы, что очень приятно, поскольку мне все-таки удается ее выполнять. И вот теперь я слышу что-то о привилегиях.

– Да пусть говорят о чем угодно. В конце концов, они не на службе, сказал Бруно и быстро вернулся в теме разговора: – Мне известно, что там был еще один музей.

– Да, – произнес Реннер, немного опустив голову. – Но этот музей основан на слухах, причем и на тех, что приходили от мошкитов. Мошкиты убили заблудившихся гардемаринов, что случайно забрели в него. Это весьма необычный музей. Идея его состояла в том, чтобы помочь выжившим заново построить цивилизацию.

– Гм, – хмыкнул Сциллер, осушая свой стакан. – Мне не пришлось по душе заново отстраивать Нью-Чикаго...

Реннер произнес несколько сочувственных слов, потом продолжал:

– Я прекрасно понимаю, что у тебя была масса работы. Но, послушай, я просто подумал... Мне самому через пару часов надо отправляться работать, но... неужели ты испытываешь ностальгию по космопортам? И космическим кораблям?

– Конечно. Новый порт находится в потухшем кратере, там, где, взорвался Промежуточный Купол, и когда-нибудь я отправлюсь прямо туда... О чем ты подумал?

Реннер отложил вилку и извлек крошечное передающее устройство.

– Соедините меня с Горацием Бери, – произнес он.

Он положил переговорное устройство на столешницу, когда покончил с едой.

– В чем дело, Реннер? – донесся до него голос магната.

– У меня есть идея, ваше превосходительство.

– Хвала Аллаху, мои дыхательные упражнения не прошли напрасно.

– Вечером мы пригласили на ужин Бекмана и Мерсера. Что вы скажете насчет еще одного гостя? Это – Бруно Сциллер, адмирал в отставке. Он был моим капитаном, перед тем, как меня направили к Блейну. Кстати, именно он передал "Макартур" Блейну. Первый корабль графа. Я пытаюсь рассказать Бруно о Мошке-1, но почему бы ему не выслушать ваши воспоминания о Мошке, да и Бекмана тоже? Эта аудиенция могла бы сыграть неплохую роль.

Магнат помолчал немного. Бери с огромным пиететом относился к званиям.

– Хорошо. Будь добр, дай-ка мне его на минуточку. Реннер передал коммутатор Сциллеру.

– Ваше превосходительство? – произнес тот.

– Адмирал, мы были бы очень рады, если вечером вы отужинаете с нами на борту "Синдбада". На ужине будет будущий вице-король транснационального Угольного Мешка. А также Джекоб Бекман – астрофизик, который побывал с нами на Мошке. В этом путешествии мы очень подружились с ним. Вы сможете узнать о Мошке намного больше, чем в Институте и за его пределами.

– Да, в этом, несомненно есть смысл. Благодарю вас, ваше превосходительство, – ответил адмирал.

– С вами будет еще кто-нибудь?

– Благодарю вас, нет, ваше превосходительство. На вечер у миссис Сциллер уже назначена встреча.

– Адмирал, я передам вам через компьютер меню нашего ужина. Мы можем изменить его, если вам угодно.

Сциллер вопросительно поднял брови.

– У Бери – великолепный шеф-повар, – пояснил Реннер. – Вы сможете в этом убедиться. Проверьте его, если хотите.

Сциллер кивнул, возвращая при этом коммутатор Кевину.

– Кевин, вы никогда не были таким проницательным, – заметил он.

– Возможно, за четверть века работы у Бери я кое-чему у него научился. Мерсер будет безмерно счастлив, если на ужине будет присутствовать человек столь высокого звания. А Бери, возможно, расскажет вам, чем он занимался на Мошке-1. Причем поделится с вами тем, чего никогда не рассказывал мне.

– Неужели?

– Мошкиты пугают его. И скорее всего, он просто не помнит многого. Поэтому стоит попытаться выудить из него еще кое-какие сведения. Кроме того, мне придется отправиться в космопорт раньше его, чтобы подготовить шаттл. Так почему бы...

– Почему бы мне не пойти с вами в качестве наблюдателя, – договорил за Реннера адмирал.

– Точно. А теперь должен вам сказать, что у меня есть еще одна мысль.

– Выкладывайте.

– Месяц тому назад мы решили, что обнаружили мошкитов, вырвавшихся на свободу и теперь находящихся в Империи.

Официант принес дыню, и пока они ее ели, Кевин рассказывал. Иногда от его слов адмирал сдавленно фыркал от смеха.

– Итак, Бери хочет посетить Блокаду, чтобы удостовериться, что в ней нет пробоины, – говорил Реннер. – Я тоже хочу полететь с ним, Бруно. Когда я побывал на Земле Макроя, мне стало жутко. Там все чем-то напуганы.

– Ну и?

– Род Блейн отказал нам. Мне бы хотелось предоставить Бери возможность вынудить его передумать.

Бруно Сциллер пристально разглядывал собеседника, как лабораторный образец. А, может быть, так смотрят на соперника по покеру.

– Я тот, кто уступил графу свой корабль и был его наставником, проговорил Сциллер. – Также я навязал ему пленника. Ведь Гораций Бери путешествовал на "Макартуре" в качестве заключенного. Тебе известно почему?

– Нет.

– И это спустя двадцать пять лет?!

– Наверное, мне просто не хотелось этого. Мне приходилось жить с ним, Бруно.

– Возникает вопрос – в чем должна выражаться моя роль?

– Я еще не решил, – ответил Реннер. Принесли кофе.

– Настоящие сливки, – заметил он. Сциллер еле заметно улыбнулся.

– В космосе меня ничуть не меньше обрадовало бы обычное молоко протокарба.

Реннер несколько секунд смотрел на кофе.

– Послушай, а что, если я скажу Бери, что ты уже отказал мне, чтобы тебе не пришлось отказываться дважды?

– Да. – согласился Бруно. И они сменили тему разговора.

– Плавное, – произнес Джекоб Бекман.

Гораций Бери в замешательстве поднял глаза и кивнул. Переход в состояние невесомости оказался совершенно плавным, однако магнат привык, когда шаттлом управлял искусный в этом деле Реннер. Он почувствовал небольшое ускорение, затем попискивание возвестило им, что они прибыли на "Синдбад". Соединительные люки медленно открылись. Один из членов команды быстро принес с "Синдбада" на шаттл буксирный трос.

– Все в порядке, ваше превосходительство, – доложил он.

Бери подождал несколько секунд, чтобы пропустить вперед Набила и своих помощников, затем отсоединился от своего кресла сам. Ему было очень приятно летать без своего кресла-каталки.

– Добро пожаловать, – проговорил он. – Кому-нибудь нужна помощь?

– Благодарю вас, ваше превосходительство, – ответил Эндрю Мерсер Келвин Мерсер. Отстегнув ремень на своем месте, он поплыл к центру пассажирского отсека. Он ухватился за буксирный трос и при помощи него подтянулся к кораблю.

Бери последовал за ним. Как только он это сделал, открылся соединительный люк, ведущий в пилотный отсек, откуда появились Реннер со Сциллером.

– Мои поздравления, Кевин, – произнес магнат. – Доктор Бекман отметил, что наше путешествие прошло очень плавно.

– Это не моя заслуга, – скромно отозвался Реннер.

– Полагаю, я еще не растерял весь свой опыт, – самодовольно произнес Сциллер.

И в самом деле, немногим людям удавалось проделать такое без указаний компьютера. Или... Бери задумался: "Неужели Сциллер способен управлять полетом при помощи непосредственного контроля? И позволил бы ему это Реннер с двумя пассажирами на борту? Да. Да, он разрешил бы ему".

Когда "Синдбад" начал подниматься, они держались за специальные ручки. Потом Бери прошел внутрь, передвигаясь плавно, если не сказать – быстро при шестидесяти процентах от обычного притяжения. Ааааа...

– Когда мне было двадцать шесть, – проговорил он, не обращаясь ни к кому в частности, – местные начальники из "Уай Бразил" не разрешили мне взять с собой нескольких моих полицейских. А затем они напали на меня в необитаемом районе Бимбл Тауна. Я отбился от них в Тауне, затем запутывал следы, петляя по каким-то дорожкам, пока не вернулся в пустыню, ведущую к моему шаттлу. И при этом опередил их всех. Порой я сильно переживаю, что уже стар. Мне так не хватает молодости...

– Здорово же вы их, – одобрительным тоном произнес Сциллер.

– Однажды мне пришлось опередить землетрясение, – сказал Бекман. – Я успел спуститься и покинуть обсерваторию, прежде чем она обрушилась. Думаю, и сейчас смог бы это сделать. Я ежедневно совершаю утреннюю пробежку. – Он остановился. – Боже, как здесь просторно! Я знал, что вы богач, Бери.

Просторный огромный холл "Синдбада" и вправду производил впечатление. К его центру спускались две убираемые лестницы, снабженные удобными перилами, по обеим сторонам помещения стояли кресла и диваны.

– Прошу вас, садитесь и будьте как дома, – сказал Бери. – Хейзел принесет вам выпивку, какую пожелаете.

Бери предпочитал нанимать на работу женщин невиданной красоты. Хотя это и не стояло у него на первом месте, однако могло способствовать тому, чтобы проводить деловые операции более гладко. Мерсер так и уставился на Хейзел, а потом произнес восхищенно:

– Бери, мне нравится ваш корабль!

– Благодарю вас. Кстати, он намного больше, чем кажется. Я могу присоединить к холлу отсек точно такого же размера, и тогда на полу откроется совершенно овальная площадь, которая и есть корпус корабля. Каюты не станут от этого просторнее, но вам не придется проводить в них все время.

– Интересно, а вы не занимались гостиничным бизнесом? – рассмеялся Мерсер.

– Выбор не всегда за нами, – ответил за магната Реннер. – А таможенники не всегда такие благоразумные, как сегодня.

– Ах вот оно что! Хейзел, что вы нам предложите?

– У нас превосходный винный погреб, милорд. Лицо Мерсера озарила широченная улыбка.

– Вот чего мне так не хватало на Спарте. Итак, сухой херес?

– Мне тоже, – сказал Сциллер. – Кевин, вы всегда так живете? Я пил приличный херес пять лет назад. – Он с блаженным видом потянулся. – И вы держите на корабле длинноногих красавиц.

– Разве это плохо? – пожал плечами Реннер. – В конце концов, "Синдбад" – не боевой крейсер, и мы стараемся получить полное удовольствие от длительного путешествия. За каждой каютой есть бассейн, и это почти удваивает наши дельта-V.

– И, конечно же, генератор Поля Лэнгстона вы не взяли с собой в систему Спарты? – вставил Сциллер.

– Иногда ИВКФ дают лицензии на генераторы Поля для владельцев частных судов, – ответил Реннер. – Но только за пределами Столицы. Нас будет встречать один из инженерных кораблей Бери.

– И это помимо всего прочего, – мягко промолвил магнат. – А сейчас мы потихоньку выпьем кофе Суматра Линтонг.

Бери наблюдал за Мерсером и заметил в его глазах зависть.

– Вы скоро отправитесь на Новую Каледонию, милорд?

– Да, недели через три. На пассажирском корабле "Круизы Гамильтона", ответил Мерсер. – Или я отправлюсь туда со сменной эскадрой ИВКФ через месяц. Еще точно не решено.

Бери с удовлетворенным видом опустил голову.

При силе тяжести в 6 g еда застывает на тарелках, а вино – в стаканах.

В 3037 году у Мерсера случился приступ язвы, а в 3039 – произошел рецидив. Современная медицина смогла бы справиться с его болезнью, но ни один врач не может лечить в условиях напряженного жизненного распорядка. Бери был очень стар, немолод и Бекман. Для них шеф-повар "Синдбада" приготовил неострого цыпленка с карри.

Сциллер заказал морского гренделя, дышащее воздухом Спарты морское существо, находящееся в списке вымирающих видов. Морских гренделей разводили на Змее в специальной бухточке. Разводили только для продажи, но по баснословным ценам. Реннер тоже ел гренделя. Он даже не заказывал его, поскольку его вкусы шеф-повару были известны: он ел все, даже то, название чего не смог бы выговорить.

– Прекрасно, – сказал он. – В самом деле прекрасно! Неужели они на грани вымирания?

Сциллер кончил жевать и, широко улыбаясь, положил вилку.

– Я не ел их с тех пор, как меня как-то пригласили во Дворец. Нет, они исчезают не потому, что их чрезмерно истребили. На них научились охотиться касатки, но и это еще не все. Главным образом это происходит потому, что океан им всё меньше подходит для обитания. Когда в последней раз приближалась звезда-спутник Менелай, океан стал для гренделей слишком теплым. Теплолюбивые растения Западного Моря в воде сильно разрослись, рыба, которой они питались, почти пропала – и внезапно морские грендели оказались в большом дефиците. Могло бы быть и хуже, но ими заинтересовался старый барон Чалмондсли. Теперь в Университете эта проблема стоит чуть ли не на первом месте. Эй, Кевин, а чем вы питались на Мошке-1?

– Главным образом съестными запасами корабля и молоком протокарба, но мошкиты подобрали для нас еще кое-что. Там произрастает весьма интересная дыня. Конечно же, нам ничего не удалось привезти с собой. – Реннер отложил вилку. – Ничего, – повторил он. – Милорд, мы могли бы заполнить весь корпус "Ленина" сувенирами. А что хотели привезти вы с собой, Бери?

Тебе следовало удержать это "привезти с собой" за зубами, Кевин.

– Я имел желание захватить мошкитских Часовщиков. Мне казалось, это просто удивительные домашние животные. Во всяком случае, так было, прежде чем они уничтожили ИКК Его Величества "Макартур". А потом я пытался уговорить адмирала все сжечь.

– В моих досье указано, что вы провернули очень выгодное дельце со сверхпроводниками и фильтрами, – сказал Мерсер.

– Мне пришлось превратить их в пар.

– А что хотели бы вы привезти с собой оттуда, Джекоб? – поинтересовался Реннер.

– Информацию, – не задумываясь, ответил астрофизик. – Это не было запрещено адмиралом.

Сциллер кивнул.

– Протозвезда Бекмана, – произнес он. – Кевин, а вы назвали какую-нибудь звезду своим именем?

– Нет.

– А что хотели привезти вы?

– Какое-нибудь произведение искусства. Я мечтал о макете Машины времени еще задолго до того, как нам стало известно о существовании этих демонов. Мне очень понравилась одна картина... мой финч'клик' назвала ее "Несущий послание". Мы обратили внимание еще на одну вещь. Мы обнаружили разновидность мошкитов Бегуны, и они все еще сохранились там повсюду. Когда сменяются циклы и все изощренные коммуникации мошкитов выходят из строя, "Несущие послание" тем не менее остаются.

– Вы только что сказали про информацию, доктор Бекман, – проговорил Мерсер. – Мне известно, что мошкиты запрещали выносить любые устройства хранения их сложнейшей информации, однако у вас, безусловно имеется собственное их собрание.

– То, что мне удалось раздобыть, – ответил астрофизик.

– Вне всякого сомнения, сами мошкиты являют собой весьма сложные устройства хранения информации, – заметил Реннер.

– Они не развивали информационную технологию по одной причине, пояснил Бекман. – Приборы слишком легко ломаются.

– Не угодно еще вина, милорд? – осведомился Бери, и жестом велел Хейзел откупорить очередную бутылку.

На борту яхты имелись свежие фрукты, однако Бери хотелось похвалиться непревзойденной кухней "Синдбада". На десерт принесли поднос с множеством пирожных и свежим кофе "эспрессо". Бери с самодовольным выражением лица наблюдал за Мерсером. Вряд ли ему предлагали что-либо в этом роде в офицерской кают-компании. Наверное, с "Синдбадом" мог бы соперничать лишь самый изысканный стол пассажирского корабля "Круизы Гамильтона", потому что этот великолепный лайнер по пути к Новой Каледонии, заходил на четыре планеты, чтобы разнообразить меню.

– Конечно, если этот молокосос Арнофф сумел бы настоять на своем, протозвезду назвали бы его именем, – сказал Бекман. – Представьте себе Протозвезда Арнофф.

– Что? – рассмеялся Реннер. – Ну уж нет, она – ваше открытие. По-моему, и Джок мог бы убедить их, что она должна называться Протозвездой Джока, но поскольку им даются названия в честь какого-нибудь человека, то...

– Простите? – вмешался Мерсер. – Я изучал отчеты об экспедиции на Мошку, но наверное, чего-то пропустил.

– И не удивительно, – отозвался Реннер. – Послушайте, с системы Мошки можно гораздо дальше всмотреться в Угольный Мешок. Пока все мы занимались внезапно открывшимся фактом существования существ намного старше нас, доктор Бекман обнаружил в Угольном Мешке сгущение. Ему удалось доказать, что это протозвезда. Сгущение межзвездного газа способно под своим же собственным весом привести звезду к коллапсу. А это уже – новое солнце, господа.

– Джекоб, в чем же все-таки дело? – спросил Бери.

– О, этот молодой болван решил, что я во всем ошибся, что эта протозвезда зажжется вот-вот, на днях.

– Но, безусловно, вы должны были знать об этом, – возразил Бери. – На "Макартуре" у вас были все приборы для наблюдения.

– Некоторые данные были утеряны, когда мы покидали корабль, – напомнил ему астрофизик. – Но не все.

Одна из причин приятственного отношения Бери к Бекману заключалась в том, что их интересы расходились практически во всем. Бери мог бы и не использовать этого человека вообще. Бери мог отдыхать, в то время как Бекман совал нос повсюду.

В сущности, больше внимания Бери обращал на Мерсера. Но вдруг он заметил, как Реннер вцепился в край стола и резко спросил:

– Что?!

– Некоторые файлы из обсерватории были переданы на "Ленин", – пояснил астрофизик. – Тогда по всему "Макартуру" бродили Часовщики, и полученную информацию свалили в одно место. Примерно год назад на "Ленине" производилась модернизация и эти материалы внезапно выплыли из небытия. Бекман пожал плечами. – Полагаю, ничего нового при этом не обнаружили, но этот парень Арнофф считает, что теперь у него достаточно сведений для создания новой теории.

Реннер мягко произнес:

– Джекоб, вам не хотелось бы увидеть, как эта штука становится звездой?

Бекман беспокойно заерзал на своем месте.

– Ну... я бы выглядел довольно глупо, однако... нет, нет, это совершенно невозможно! Иногда это кажется неправдоподобным. Мой финч'клик' считал, что термоядерная реакция вспыхнет не ранее чем через тысячу лет. С тех пор я просмотрел заново свои наблюдения, и думаю, что он прав. Я очень близко подошел к этому.

– Посредник. Ваш финч'клик' на самом деле не астрофизик. Он мужского пола, не так ли? А особь мужского пола слишком молода, чтобы иметь практику во всем.

– Посредники учатся мыслить, как и их объекты. Мой Посредник был астрофизиком. По крайней мере тогда, когда нас отделили друг от друга, Кевин.

– Гм, гм... А в ИВКФ известно о теориях этого Арноффа? – спросил Реннер.

– Полагаю, что кто-нибудь из Бюро Расследований постоянно следит за всеми новыми астрофизическими данными, – ответил Бекман. – А почему вы спросили об ИВКФ?

– Черт подери! Доктор, вы должны научиться смотреть вне пределов вашей специальности!

– Кевин? – настороженно произнес Бери.

– Если зажжется протозвезда, то мы получим новые прыжковые точки Олдерсона, – ответил Реннер.

– Этого не произойдет, – возразил Бекман.

– Минуточку, – поспешно вмешался Мерсер. – Сделайте одолжение, объясните нам это, сэр Кевин.

– Тогда мне придется прочесть целую лекцию.

– Будьте так добры.

– Ну что ж, я не против. Корабли путешествуют по маршрутам Олдерсона. Эти маршруты формируются между звезд по эквипотенциальным путям. Я не буду этого объяснить, поскольку этому учат в средней школе, однако это означает, что они не образовываются между всеми парами звезд. Не все эти маршруты пригодны для применения, потому что плотность потоков недостаточно высока, и они не способны выдержать что-либо достаточно крупное, такое как корабль.

Мошка располагается довольно далеко и от Угольного Мешка, и от красного супергиганта Глаз Мурчисона. Глаз – очень большой и яркий. Настолько большой, что единственный пригодный для использования маршрут от Мошки не только ведет по направлению к Глазу, он заканчивается внутри этого супергиганта. Мошкитам весьма нелегко использовать этот маршрут. Расположенная там Блокада усиливает трудности.

Когда Протозвезда Бекмана зажжется, сформируются новые маршруты.

– Куда? И кого я могу об этом спросить?

– Черт бы меня подрал, если я знаю, – сказал Реннер. – У доктора Бекмана, наверное. Ведь это зависит от того, какой она будет мощности после того, как зажжется.

– Мошкиты смогут сбежать, – сказал Бери, помещая руку в диагностический рукав. После этого он тотчас же стал совершенно спокоен и рассудителен. Как будто уже знал, что они удрали.

– Совершенно верно, – согласился Реннер. Мерсер поймал на себе взгляд Хейзел и сказал:

– Будьте добры, принесите мне еще порцию этого восхитительного бренди. Благодарю вас, Бери. Я не пил лучшего бренди даже во Дворце. Итак... Сэр Кевин, дайте-ка мне окончательно разобраться в этом. В течение четверти века Империя потратила миллиарды крон, чтобы содержать Блокаду, сдерживающую мошкитов, и это было альтернативой тому, чтобы послать туда боевой флот для их уничтожения. Теперь же вы утверждаете, что если теория доктора Бекмана неверна, то Блокада будет неэффективной. И все это так внезапно... Вы отдаете отчет в своем заявлении? Оно правильно?

– Именно этого я всегда и боялся, – проговорил Бери. Реннер с усмешкой кивнул.

– Чепуха, – сказал астрофизик. – Звезда не сколлапсирует в течение нашей жизни, и меня не волнует, насколько хороши ваши советники!

– Что ж, я нахожу это утешительным, – сказал Мерсер. – Ведь, поймите, что как генерал-губернатор Трансугольного Сектора, я автоматически стану председателем комиссии, разрабатывающей политику в отношении мошкитов? Я бы считал, что политика касательно мошкитов твердо установлена и неизменна. Политические вопросы относительно Новой Шотландии и Новой Ирландии для меня более важны, причем в достаточной мере, чтобы моя язва разыгралась вновь. С этими словами он отпил бренди из высокого стакана, принесенного Хейзел.

– Джекоб, – старческим голосом произнес Бери. – Когда-то у вас было иное мнение о протозвезде.

– О, я так не считаю.

– Это было очень давно, а памяти присуще ошибаться, – продолжал Бери. Его рука блуждала по встроенному в кресло стенографическому шару, а пальцы бегали по клавишам, словно Бери набирал какие-то аккорды. Внутренняя стена холла стала полупрозрачной.

На ней появились два изображения. Все присутствующие увидели Бери и Бекмана на двадцать пять лет моложе, одетые в униформу, модную в те далекие времена.

– Бекман, вам обязательно надо поесть! – сказало изображение Бери. Набил! Принеси сэндвичи.

– Парни из ИВКФ разрешили мне пользоваться телескопами только тогда, когда им это удобно, – произнес молодой Бекман. – И компьютерами тоже.

– Неужели и то и другое теперь стало для вас доступным?

– Нет. Конечно, вы правы. Благодарю. Только... Бери, это чертовски важно.

– Разумеется важно! Расскажи мне об этом.

– Бери, а вы разбираетесь в астрофизике? – спросило изображение Бекмана и, не дождавшись ответа, продолжало: – Даже Хорват не считает, что знает больше. Но мошкиты... Бери, им удалось разработать новые теории. Несколько новых математических теорий, имеющих отношение к этому. К Глазу. Мы изучаем Глаз со времен Джаспера Мурчисона. Мы всегда знали, что однажды он может взорваться. А мошкитам известно – когда.

У изображения Бери был такой вид, словно он что-то прикидывает в уме.

– Надеюсь, это случится не скоро?

– Они полагают, что это произойдет 27 апреля 2 774 020 года нашей эры.

– Доктор...

– О, это выглядит комичной пародией на науку, но, черт подери, Бери, они намного ближе нас к Глазу, и они могут это доказать! Затем, здесь еще есть протозвезда.