Текст книги "Первая, вторая, третья"

Автор книги: Лариса Соболева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Неожиданно Светлане пришло в голову касательно Роди: когда люди решаются на запредельные поступки, то ими руководит не только страх за собственную шкуру. Круг насчитывает несколько человек, что тянет на сговор, ведь глупо думать, что пять человек рабски преданы одному, будто являются собственностью Родиона. А в каких случаях сговор имеет место? Только если заговорщики объединены общей целью, когда они сильно заинтересованы. Значит…

– Лизонька, возьми бокал, – сказал Всеволод Федорович.

Светлана слишком поторопилась, потому что молниеносный зверский взгляд Родиона буквально выстрелил в нее, понятно, чем он недоволен – она отвлекается. Ну и бокал выскользнул из руки и разбился, на белоснежной скатерти образовалось ярко-красное пятно. Девушка в замешательстве подскочила, шевеля губами извинения, Всеволод Федорович схватил ее за руку и усадил:

– Ничего страшного не произошло, успокойся.

– Правда, Лиза, чего ты всполошилась? – рассмеялся Родион, ему сегодня очень весело, но веселился он наверняка через силу.

Решено было скатерть не менять – ужин все равно подходил к концу. Официант промокнул вино салфеткой, вторую уложил на пятно, принес другой бокал для Светланы. Она выпила лишь для отмазки – глоток, сейчас девушка была не в состоянии оценить букет коллекционного вина и понять, чем оно отличается от обычных вин, но закивала, мол, великолепно. Всеволод Федорович остался доволен и заметил:

– Лизе немного скучно… – Светлана тронула его за руку и отрицательно замотала головой, да не убедила «папу». – Не спорь, я ведь знаю тебя. Ты известная болтунья, а сейчас вынуждена молчать. Думаю, эту проблему решим, я уже говорил твоему мужу, что собираюсь показать тебя европейским докторам.

Светлана приложила лоб к его плечу, что он понял как согласие, погладив ее по щеке и поцеловав в голову. Всеволод Федорович встал из-за стола:

– Вы посидите, а я пойду на покой, устал.

– Вас проводить? – подхватился Родион.

– Неужели я произвожу впечатление развалины? Отдыхайте.

Наступила пауза, во время которой Виталий разлил вино по бокалам, не дав это сделать официанту. Объект изменился, теперь Светлану интересовало окружение Всеволода Федоровича, она наблюдала то за Эндрю, то за Виталием. Первому было хуже, чем ей, он вообще ничего не понимал, однако не страдал по сему поводу. Эндрю тщательно и неторопливо пережевывал, находясь в состоянии отрешенности, мало того, ему, как показалось Светлане, нравилось его одиночество среди людей. И что примечательно, он ни разу ни на кого не посмотрел, нет, правда, словно один за столом!

Виталий был посимпатичней огненно-рыжего Эндрю, он производил впечатление человека умного, закрытого и невозмутимого. Интеллигент ли он? И да, и нет. Крепкое телосложение, говорившее о физической силе, не вязалось с утонченным интеллигентом в представлении Светланы, в то же время Виталий знал этикет, хотя это еще ничего не значит. Что-то в нем было аристократическое… впрочем, аристократизм тоже не показатель интеллигентности. В общем, Светлана запуталась, а занималась изучением обоих она с прицелом: можно ли на них рассчитывать. И вдруг…

– Эндрю, как тебе дочь и ее муж? – спросил Виталий по-английски.

Не поднимая от тарелки глаз, тот тоже бросил вопрос:

– Ты уверен, они не понимают?

– Старик говорил, муж не знает ни одного иностранного языка, а дочь плохо училась, с трудом справлялась с русской письменностью. – Виталий спохватился: – Простите, я спросил, как Эндрю наша русская кухня, он сказал, что ничего подобного ему не приходилось пробовать. – И перешел на английский: – Ешь, дорогой, это «селедка», типично русское блюдо.

– Си-ле-дыка, – повторил Эндрю по-русски, достал записную книжку, записывая новое слово, сказал по-английски: – Отстать от меня со своей рыбой, она невообразимо соленая. Девчонка красивая и не соответствует рассказам старика, у меня сложился образ бесовки.

– Эндрю сказал, что селедка станет его любимым блюдом. – Снова по-английски: – А что скажешь о муже?

– Много суетится, – ответил Эндрю. – Не люблю суетливых, они меня раздражают. В его случае суета несколько преувеличена.

– Ты усматриваешь в его поведении фальшь?

– Должно быть, – слегка пожал плечами Эндрю и впервые за вечер посмотрел на Родиона, затем на Светлану. Он улыбнулся им, на его лице появилось множество морщин, которые при гримасах бороздят слишком тонкую кожу даже у молодых людей. – Пока не берусь судить. Но мне не нравится его окружение, мрачные люди. Разве с добродушным и веселым человеком уживается мрачность? Люди стремятся окружить себя таким же полем, какое имеют сами, точнее будет сказать, злой нрав ищет себе или подобного монстра или нейтрального партнера. А добродушие хочет жить в положительной среде.

– Примитивно, но, может, ты прав. – Виталий перевел: – Эндрю говорит, вкус соленой рыбы, имеется в виду селедка, оттеняет красное вино, которое придает неповторимое послевкусие. Эндрю в восторге от блинов с икрой и пельменей, но тесто с мясом – тяжеловатая еда на ужин…

Поставив локти на стол и переплетя пальцы, на которые она упиралась подбородком, Светлана увлеченно слушала упоительную ложь. Уж что-что, а с английским она неплохо знакома. Все стюардессы мечтают о зарубежных рейсах, сейчас это желание вполне осуществимо. Да и на наших линиях нередко приходится летать с пассажирами-иностранцами, знать хотя бы один иноземный язык требуют авиакомпании, если, конечно, это серьезная фирма. А Светлана учила язык еще с детства, папа настаивал, нанимал учителей, позже приступила ко второму – испанскому, на этом языке тоже много народу говорит.

– Скажите ему, что у нас еще есть чем его удивить, – включился Родион. – Завтра обещаю шашлыки, это блюдо стало традиционным для русских, а также он попробует фирменный суп из осетрины…

Желудочная тема Светлану не волновала, она согласна на хлебе и воде сидеть, только бы уйти отсюда живой, невредимой уже не уйдет. Но когда переговаривались Виталий с Эндрю, она вслушивалась в их диалоги, стараясь определить, кто они: служащие Всеволода Федоровича, равнодушные к патрону и его проблемам? Друзья и единомышленники старика или тайные враги? За один вечер невозможно определиться, а чем чреваты необдуманные поступки, Светлана знала на опыте. Главное – не спешить.

Уже лежа на своем диване, куда ее проводили с величайшими предосторожностями, перематывая пленку памяти назад, Светлана держала перед глазами одного Роди. Она восстанавливала в памяти его реакции на ту или иную фразу, выражение лица, интонации, жесты. Он сегодня был совсем другим, он старался быть другим, это просек Эндрю, правда, облек в другие слова. Роди хотелось нравиться папе жены, одновременно он нервничал, что тесть распознает обман, поэтому перебирал с услужливостью. Чего же он хочет добиться обманом? Это важно – вычислить интерес врага.

15

Феликс и Большой Гоша отчитались, что внедорожник увидели, он въезжал во двор примерно в седьмом часу, его сопровождал легковой автомобиль. Сфотографировали, фотографии получились неважными. Во-первых, снимали издали, так как на улице в это время находились люди и машины, подойти ближе не рискнули. Во-вторых, стекла тонированные больше установленных норм, из-за них в салоне ни черта не видно. В-третьих, фотоаппарат слабоват, объектив нужен мощный, чтоб снимать с расстояния. Захар не расстроился, у него вызрело предложение:

– Распределяемся по адресам, хозяева которых имеют джипы цвета металлик. Когда джип выезжает, одному нужно оставаться на месте, второму ехать за ним.

– Ты забыл угрозу? – спросил Михаил.

– Какую?

– Стриж арестует нас всех.

– А… – вспомнил Захар. – Не арестует, он просто пугнул нас.

– Плохо знаешь ментов, – возразил Михаил. – И потом, он же просил не мешать, думаю, у него сведений набралось достаточно, потому он был категоричен.

– Мне плевать, Светлячок на Семигорке, она прислала сообщение, она, а не Лиза, которую я в глаза не видел.

– Вот именно, не видел, но Лиза есть. И Лизу почему-то путают со Светланой, тебя это не наводит на некоторые мысли?

– Наводит. кто-то играет жизнью Светлячка, может быть, сама Лиза.

– В таком случае она не одна играет, – заметил Феликс. – Светлану увозили мужчины, это уже групповщина.

– Тебя, Мишка, пугает опасность? – спросил Большой Гоша. – Так нас много.

– У нас руки и ноги, – вздохнул Михаил, понимая, что некоторые горячие головы охватил азарт. – А члены группы наверняка имеют стволы. Стриж предостерегал нас…

– Миша, тебя никто не заставляет, – перебил Захар.

– О-ой… – еще раз, но более тяжко и громко вздохнул тот. – Если ты полезешь в пекло, меня совесть заставит лезть за тобой.

– В пекло сами не полезем, – пообещал Захар. – Во всяком случае, тебя я туда не пущу, а Стрижа с Наговицыным позову. Со стволами.

– Ладно, что там еще ты придумал?

– Мы с тобой едем к Лисовскому. Вчера он спешил, но мне показалось, спешка была напускная, этот товарищ знает, где живет Лиза.

– Ну, поехали, – нехотя, а все же согласился Михаил.

Наговицын поставил автомобиль за углом квартала, но так, чтоб нос выглядывал из-за кустов, поэтому ворота дома Татарских постоянно находились в поле зрения. Стриж сопоставил известные факты, наметил логические версии и теперь делился с Наговицыным:

– Ну, теорема, скажем, проста на первый взгляд, а копни глубже… полный абзац. Давай вместе подумаем, куда грести и как, потому что сейчас главное – точно определиться, от этого зависит наш успех.

– Я тоже упражнял извилины ночью, так что идеи есть и у меня, только не знаю, насколько они верны.

– Разберемся. Итак, кто такая Лиза?

– Жена золотого мужа, – сострил Наговицын.

– Допустим. Жена закрутила роман с Филиппом, однажды они уехали вдвоем, после этого оба пропали. Оказалось, Лиза попала в ДТП, ее лечили, а Филипп исчез. На недавней тусовке Лиза появляется под руку с мужем, но, какая досада, немая. А незадолго до этого знаменательного момента похищают Светлану…

– Которая копия Лизы, как выяснилось вчера, – вставил Наговицын.

– Вот именно. Причем, я бы сказал, копия исключительная, раз Лисовский принял фото Светланы за Лизу. Далее: немая Лиза просит у Лисовского телефон и набирает эсэмэску, а отправляет ее Захару.

– Ты забыл. От Лизы не отходил брат мужа, он заметил, что она держит трубу, и вырвал ее у нее, затем стер послание.

– Не забыл, не забыл, – отмахнулся Стриж. – Как считаешь, Лиза могла отправить сообщение на номер незнакомого парня?

– Что за дурацкий вопрос, – хмыкнул Наговицын.

– Нет, не дурацкий. Мало того, Лиза почему-то знала номер наизусть! И написала главное: «Я в плену».

– Короче, сообщение отправила Светлана, так? Ночью я без тебя догадался, что Лизу подменили Светланой. Для данных подозрений достаточно того, что обе женщины невероятно похожи, а также у Лизы вдруг пропал голос, который…

– …сразу выдал бы Светлану, – закончил мысль Стриж.

– Интересно, как пропал голос у Светланы?

– Ой, да приказали ей молчать, будто немая…

– Тогда поведение Лизы… уй… Светланы нелогично. Ей в руки попал телефон, вместо того чтоб быстренько набрать номер, накрыться мехом и сказать пару слов в трубку, она набирает SMS-сообщение, что значительно дольше.

Стриж озадаченно выпятил губу:

– Действительно. – Затем упредил дальнейшие комментарии, которые могут внести путаницу: – Оставим ее нелогичное поведение на потом. Короче, и я пришел к выводу, что на тусовку Родион Татарских привел Светлану, выдав ее за свою жену Лизу.

– Зачем он это сделал?

– Это хороший вопрос, основной. Если Татарских решился на дерзкое похищение, то ему край как понадобилось. Что же он заметает?

– Давай позвоним, напросимся в гости и спросим Татарских, у нас полно оснований, чтоб послушать его лепет.

– Мы этого не сделаем.

– Почему?

– Потому что он выведет Светлану и скажет: «Вот моя жена. Лиза, подтверди». И Светлана подтвердит, потому что ее запугали насмерть. К тому же сейчас не это главное.

– Как?! – подпрыгнул на месте Наговицын. – Мы вычислили, что Светлана там содержится насильно, а ты не хочешь освободить девушку…

– А я кидаю десять процентов на ошибочность нашей версии, – огрызнулся Стриж. – Нельзя быть на сто процентов уверенным.

– За тем каменным забором, – указал пальцем Наговицын, – сидит Светлана!

– Ну и посидит еще немножко. Ее не убили раньше, значит, не убьют и сейчас, потому что она очень нужна. Я хочу выяснить, зачем понадобилась подмена. Хочу узнать, где настоящая Лиза и что стало с Филиппом.

– Боюсь, ревнивый муж утопил любовников в сортире.

– В таком случае желательно найти тот сортир, – повысил голос Стриж. На некоторое время он задумался, всего с минуту молчал. – Утопил… Утопил… Ну и утопил, что тут такого?

Наговицын постучал себя по лбу:

– Соображаешь, что несешь? Утопил – это убийство.

– Да не в том дело. Я вот о чем: утопил или закопал – неважно. Наказал, допустим. Сокрыл преступление, всем сказал, будто жена пропала или, что будет правдоподобней, сбежала с любовником. И в ус не дуй. Зачем второй раз идти на преступление?

– А вдруг Лиза с Филиппом живы и оттягиваются себе в укромном уголке? Или в секту вступили, а там строго насчет связей с родственниками.

– Тем более: зачем?! Пойми, Светлану выслеживали, чтоб ею, как копией Лизы, заменить жену Татарских.

– Значит, ему нужна живая жена, чтоб все видели: она есть и она с ним.

– Наконец мы пришли к общему знаменателю. Теперь нам следует добыть доказательства и определить мотив. С мотивом пока полная труба.

– Ну, узнавать о безоблачном детстве Родиона Татарских не стоит. Сейчас чистая биография не проблема.

– Начнем плясать от Лизы и Филиппа. Первое: надо выяснить, не находили ли трупы молодых мужчин и женщин за пределами города. Скученность городишек и деревень у нас приличная, это не Сибирь. Во всех населенных пунктах есть отделы милиции, там занимаются убийствами сами, а не тащат к нам трупы. Второе: кому принадлежат ювелирные салоны.

– Резонно, – одобрил Наговицын. – Когда так бьются, рискуя изрядно потрепать шкурку, то, без сомнения, здесь замешаны крупные бабки. Вот только чьи?

– Третье: необходимо найти друзей Филиппа, возможно, они что-то знают. Поедешь к Лисовскому, он подскажет, с кем Филипп водил дружбу. А я за это время просмотрю материалы по парню, не исключено, что найду полезные сведения. И пробью вон тот автомобиль.

– Какой? – поискал глазами Наговицын.

– Да вон, черный. Я его вчера приметил, сегодня он торчит здесь уже полдня, мы приехали, а он уже стоял.

– А что, машины в этом месте нельзя ставить? – съехидничал Наговицын.

– Можно. Но нелогично. Если приехали к кому-то из обитателей этого района, то зачем же пару миллионов, а то и все три, бросать на дороге? Разумнее во дворе поставить. К тому же там кто-то сидит. Вчера сидел, сегодня сидит, а кто – не разберешь. Я б издал указ, чтоб не тонировали стекла. Иди пройдись. Посмотри, кто там торчит.

Наговицын открыл дверцу, буркнув:

– Как ногами побегать, так сразу косой. Ладно, сиди и жди. Но учти, гиподинамия вредит здоровью.

Он прошел мимо авто, будто вовсе не смотрел на него, обогнул квартал и плюхнулся на свое место за руль:

– В салоне баба. За рулем.

– Ну, она явно не водитель богатого дяденьки, хоть и за рулем. Пробью.

– Да мало ли, что ей здесь нужно. Может, твой богатый дяденька развелся с ней и не отдает детей, она ждет, когда они выйдут, чтоб посмотреть на них и пролить горькую материнскую слезу.

– А если она из банды, которая надумала ограбить один из хаусов, и записывает время, когда выбывают и прибывают хозяева? В случае ограбления у нас будут ее данные. Пробью. Заводи мотор.

– Пробивай, хрен с тобой. Хочешь усидеть на двух стульях? Занимался бы чем-нибудь одним. Куда?

– В родные пенаты. Введем в курс дела начальство и попросим освободить нас от текучки. Носом чую: пахнет жареным, а я любитель жаркого.

Наговицын проехал мимо высокой каменной ограды, за которой предположительно держали Светлану. С улицы внутрь не заглянешь…

– Господин Лисовский!

Он обернулся на голос, заметил приближающихся вчерашних парней и с большим нежеланием захлопнул дверцу автомобиля. Действительно, ему не хотелось разговаривать с ними, Лисовский заранее знал, о ком пойдет речь. По уму, так сделать вид, будто не услышал, и отправиться, куда собрался, но характеристика Захара, которую дал Стриж, зарубила побег. Парень горячий, наверняка на него не подействовали угрозы следователя, неплохо бы узнать, каковы его планы. Узнать и сообщить Стрижу. Нехорошо? Отнюдь. Когда жизни угрожает опасность, а такая вероятность не исключена, все средства хороши, чтоб ликвидировать ее.

– Слушаю вас, – сказал Лисовский, глядя в решительное, непримиримое лицо Захара. Его друг поспокойней.

Однако оба производили хорошее впечатление, парни без гнили, а сейчас это достоинство – какое поискать. Что стало бы с миром, если б все в одночасье стали гнилыми, алчными, коварными, подлыми? Наверное, он не продержался бы и недели. Вот такие мысли навеяли ребята, пока шли к нему, мысль-то быстрее ветра.

– Мы вчера с вами встречались у следователя… – напомнил Захар.

Лисовский перебил его, хотя этой скверной привычкой не страдал:

– Я помню вас и вашего друга. У вас дело ко мне?

– Да, – сказал Захар. – Вы не могли бы дать нам адрес Лизы…

– Не могу, – ответ прозвучал категорично.

– Почему? – опешил Захар. – Нам нужно… я хотел бы увидеть ее… и тогда точно скажу, она Лиза или моя Светлана…

– Нет, – твердо повторил Андрей Борисович, опустив глаза. – Думаю, вы без подтверждения знаете, кто на самом деле Лиза.

Категоричность всегда задевает, когда получаешь отказ, особенно если касается она жизни, потому и Михаил, не изменив спокойствию, потребовал:

– И все же, почему вы не говорите о причинах вашего отказа? Вы знаете адрес, это нам понятно, так скажите. Мы не бандиты, штурмом не пойдем.

Лисовский решил сесть в машину, оставив молодых людей без ответа, но рука Захара легла на дверцу:

– Поймите, если там держат Светлану, то вы поступаете…

– Правильно, – снова перебил Лисовский, не желая выслушивать в свой адрес несправедливые оскорбления, готовые слететь с уст парней. – Вчера следователь дал вам обоим понять, что настроен самым серьезным образом, он будет разбираться в путанице и просил не мешать ему. Думаю, у него получится, если вы не влезете. Поберегите себя и свою… невесту. Отойдите.

На скулах Захара заиграли желваки, кулаки сжались, но он, преодолевая желание врезать несговорчивому товарищу по физиономии, отошел. Всего на шаг, с укором глядя на Лисовского. Тот открыл дверцу, сел за руль, однако, прежде чем тронуться с места, открыл окно и сказал:

– Причина одна: мой младший брат бесследно исчез.

– А какая связь между вашим братом и нами? – опередил Захара Михаил.

– Полагаю, вы тоже можете исчезнуть. Бесследно. Всего доброго.

Машина Лисовского сдала назад и выехала с парковки. Захар в бессильной ярости заходил по тротуару, поставив руки на бедра, естественно, не смог сдержаться:

– Козел! Тупой козел! Может, надо было применить силу? Взять его за горло рукой и давить, пока не расколется.

– Еще чего, – фыркнул Михаил. – Ты совсем плохой? Мужик знает, о чем говорит, видимо, исчезновение его брата на совести тех, кто увез Светлячка. Не злись на него, он не хотел, чтобы с нами произошло нечто подобное.

– Исчез – не умер, – возразил Захар, тем не менее в некоторой степени успокоился. – Может, завтра его брат объявится.

– Вообще-то я на его стороне, Стрижу с Наговицыным не стоит мешать, при всех «но» – они профессионалы. А мы дилетанты, только дров наломаем.

– Ты так говоришь потому, что не твою Женьку увезли, – в запале высказался Захар. – Посмотрел бы я на тебя…

Михаил опустил голову, обидевшись, да и то верно: упрек незаслуженный. А наказывать друга, бросив его в тяжелой ситуации, тем самым удовлетворив обиду, не по-мужски, один он точно попадет в западню. В то же время не мешало привести его в чувство, что и сделал Михаил, как всегда хладнокровно:

– Я не о нас с тобой беспокоюсь, а о Светлане. Если Лисовский намекнул на смерть брата, а мне именно так показалось, то при малейшей опасности они и ее… А ты дурак. Запомни, в следующий раз получишь по морде.

– Прости, Мишка, меня понесло… – взял себя в руки Захар. – Ну, не знаю я, что делать, не знаю! А что-то должен. Как представлю, каково Светке дается каждый день… Что они там с ней делают?.. Нет, это мне каждый час дается, как будто пекусь на сковородке в аду. Мы срослись с ней, понимаем друг друга с полуслова, такое редко бывает, а у нас получилось. И я знаю, это навсегда… Знал. А теперь не знаю, будет ли – навсегда? Пока чувствую: она жива, ей очень плохо, а я сделать ничего не могу. Но постепенно моя Светка отдаляется, как уплывает из меня, я перестаю ощущать ее в воздухе. Не притупляется, а отдаляется. Будто уходит… Мне даже знакомое слово слышится: навсегда. Но у него уже другой смысл.

Слабость – непозволительная роскошь, слыть сильным и непробиваемым сейчас модно, креативно, только это еще называется показухой и бездушием. Слабый человек – другая крайность, его природа нищая, он противен, как таракан на мусорных отходах. Другое дело, когда слабина – временный крик боли, она простительна и не слюнява, ее принимаешь, притом необязательно сюсюкать в знак поддержки. Главное, выслушать и поддержать тем, что слабости будто бы не заметил, это неплохо удалось Михаилу, который обнял друга за плечи и повел к машине, вернувшись к проблеме с другого бока:

– М-да, наше следствие зашло в тупик. Давай все же не показываться Стрижу с Наговицыным, наших ребят они оба не знают, им КПЗ не грозит. Знаешь, мне не хочется провести на нарах и сутки, я не люблю антисанитарию. Будем наезжать к ребятам, а в свободное время подумаем, что предпринять, когда найдем логово, где держат Светлану. Нужно же быть готовым, а? Между прочим! – приостановился Михаил, но руку с плеч Захара не убрал. – Есть способ выяснить, в каком доме держат твоего Светлячка.

– Какой? – загорелись глаза у Захара.

– Стриж и Наговицын. Они тоже будут наезжать в тот район, присматриваться к определенному месту.

– Точно! Берем их под наблюдение?

На том и порешили.

Кажется, Светлана просчитала, чего хочет Родион – денег, которые не ему принадлежат, но вряд ли они принадлежат и Лизе, разве что достанутся после смерти ее отца… Девушку охватил озноб. Неужели цель Роди – отец жены? Поэтому он заставил Светлану копировать подпись Лизы? Дурак, графологическая экспертиза определит не только чужую руку, но и то, что писал левша правой рукой. Хотя до экспертизы дело вряд ли дойдет, Родион в подлости превзошел всех известных истории негодяев и сумеет выйти победителем. Итак, сначала папа, потом Светлана получит наследство, поставит нужные подписи и… его план осуществлен.

Да, ночь прошла не безрезультатно. Помимо расчетов, Светлана обдумывала свой собственный план спасения, а он вырисовывался рисковый. Отсюда не убежишь, за ней присмотр, как в образцовой тюрьме, откуда заключенные не сбегали в течение ста лет. Значит, этот вариант и обдумывать не стоило. Захару не удалось отправить сообщение, он, получив обрывок, конечно, мечется по городу, поднимает милицию, но на спасение рассчитывать не приходится, так как ни названия улицы, ни номера дома написать не удалось.

Остался один выход – открыться Всеволоду Федоровичу. Не ошибиться бы в очередной раз. Он человек в возрасте, а ну как новость убьет его? Тогда Светлана в гроб ляжет вместе с ним. Подготовить старика психологически она не в состоянии, для этого нужно обладать бесценным даром речи (действительно, дар бесценный, Светлана на себе проверила), а говорить она не может. И еще: как он воспримет новость в первый же миг? Что сделает? Не продаст ли себя и ее, да и поверит ли? Вдруг примет доченьку за сумасшедшую и кинется к Роди, мол, пора спасать девочку? Нет, нельзя.

Метод исключения привел к его секретарям, но на кого опереться? Вообще-то такой человек, как Всеволод Федорович, в доверенные лица людей с улицы не возьмет, он их наверняка проверял неоднократно. К тому же платит им немало, значит, они будут блюсти его интересы. Так Эндрю или Виталий?

Светлана более пристально понаблюдала за ними за завтраком, потом за ужином – обедали они в ресторане, Всеволод Федорович вместе со всеми. Одну общую черту заметила она в секретарях: непроницаемы. И непроницаемость не показная, скорее это их способ существования в присутствии чужих людей. Оба вежливы, немножко чопорны, доброжелательны, сдержанны, но это внешняя маска, так называемые маленькие детали к чертам характера. Каковы б они ни были, а довериться придется одному из них, тут либо пан, либо пропал, другого не дано. Кому же? А главное – как? В ее случае на ушко не шепнешь.

Да, есть авторучка и бумага – когда и где писать? Ведь Светлану наедине с гостями не оставляют, обязательно кто-нибудь портит интерьер своей образиной. Можно было бы написать записку у себя в комнате, потом украдкой передать ее, но Светлана этот ход исключила. Она догадалась, что за ней ведут наблюдение, поэтому яга Кира Львовна знает с точностью до секунды, когда пленница поднялась с постели и вышла из душа, когда поела. А как еще они узнают, когда Светлана бездельничает? Но если весь дом снабжен видеокамерами? Надо их поискать.