Текст книги "Сборник рассказов"
Автор книги: Лариса Гладких
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Маша встала в субботу как всегда рано. Муж ушел в гараж, а Маша стала готовить еду на все выходные. Она уже накрутила голубцов, приготовила запеканку. На плите доваривался борщ, когда вдруг вернулся муж с огромным букетом цветов. Маша застыла на пороге с вытаращенными глазами.
– Ты помнишь, какой сегодня день ? – спросил Машу муж. – Ровно десять лет назад я сделал тебе предложение стать моей женой и ты согласилась. Я хорошо помню, что той осенью стояли такие же теплые деньки. А ты еще мечтала, пусть не будет больше никогда зимы. Пусть будет бесконечное Бабье лето…
А дождь никто не отменял…
Их развели быстро. Лене даже показалось, что вся процедура прошла намного быстрее, чем семь лет назад, когда они с Кириллом поженились. Тогда еще женщина в длинном, зеленом, бархатном платье, работница загса, что-то долго и торжественно им говорила. И было много гостей. Сегодня они были с Кириллом вдвоем. На развод гостей не приглашают. Хотя почему бы не отметить этот событие, подумала про себя Лена, а Кирилл как будто ее услышал.
– Инна тебя в гости приглашает, – сказал Кирилл, когда они вышли из загса.
– А кто это Инна ? – спросила Лена.
– Это моя будущая жена. Она, в отличии от тебя, здорово готовит. По первой профессии она повар. Поедем к ней. Посидим, отметим сегодняшнее событие.
– Ты дурак, или прикидываешься ? – спросила Лена и плюхнулась без сил на ближайшую уличную скамейку.
– А что тут особенного ? Почему бы и не отметить ? Во-первых, не знаю как для тебя, а для меня сегодня праздник. Я вот это свидетельство о разводе с тобой в красивую рамочку вставлю и на стену повешу. А во-вторых, многие пары и после развода сохраняют дружеские отношения. Как во всем цивилизованном мире.
– Значит я не из этого цивилизованного мира, – сказала Лена. – Я не хочу сохранять с тобой дружеские отношения, а тем более знакомиться с твоей будущей женой.
Лена вцепилась мертвой хваткой в деревянное сидение уличной скамейки и подумала, что если Кирилл захочет ее силой оторвать, то она поддастся только вместе со скамейкой. Хотя Кирилл такой сильный, что подхватит худенькую Лену как пушинку вместе со скамейкой и даже не заметит дополнительной нагрузки.
– Да брось ты, Лен, все усложнять, – сказал Кирилл. – Живи просто. Инке посмотреть на тебя хочется, вот она это застолье и придумала. Может, спросить тебя хочет обо мне. Это же понятно. Если ты не поедешь, она обидится.
– Ну и пусть обижается. Это не смертельно.
– Понимаешь, она никак не поймет, почему мы разводимся. Она меня часто о тебе спрашивает.
– И что, интересно, ты ей говоришь ?
– А что говоришь ? Как есть. Что добрая, очень красивая, образованная, воспитанная. Не жена, а идеал. Если бы не одно «но». Если бы ты мне сразу сказала семь лет назад об этом, я бы еще подумал, жениться мне на тебе или нет. Но ты скрыла от меня очень важный факт.
– Какой ?
– То, что ты многодетная мать и дети твои и на первом, и на втором, и даже на сто двадцать первом месте. За семь лет жизни с тобой я окончательно испортил свой желудок, потому что ты никогда толком ничего не готовила и ели мы всю дорогу не пойми что. Да и когда тебе было готовить ? После работы ты бесконечно решала проблемы своих учеников. И выходных у тебя не было и праздников. Да и ночей нормальных как у мужа и жены у нас за все семь лет по пальцам пересчитать можно. То ты за тетрадками всю ночь сидишь, то у урокам своим готовишься. Если бы я был президентом, я бы запретил учительницам выходить замуж в принципе. Исключение только для мужчин любителей экстрима. И год жизни с учительницей предложил бы считать за два. А у Инны я, к твоему сведению, и на первом, и на втором, и на третьем месте.
– Поздравляю, – сказала Лена. – Здоровье свое с ней поправишь. Питаться полноценно будешь.
– И тебе не мешало бы. А то одна кожа, да кости остались. Тебя скоро ветром шатать будет.
– Не волнуйся за меня. Иди лучше к своей Инне, а то праздничный обед остынет.
– А знаешь, – сказал Кирилл, – не смотря ни на что, я желаю тебе счастья.
– Счастье отменяется, – сказала Лена.
– Почему ? Какие твои годы ? У тебя еще все впереди. Встретишь еще своего мужчину и будешь с ним счастлива.
Кирилл повернулся к Лене спиной и пошел в сторону метро. Лена смотрела ему вслед. Какая родная спина, какие родные плечи, какая родная походка… Лена заплакала. Ей хотелось крикнуть Кириллу вслед, что счастье отменяется, потому что она, Лена, любит только его, Кирилла, и больше ей никто на всем белом свете не нужен. Но кричать уже было слишком поздно. Кирилл быстро вышел за пределы видимости ее глаз. Лена заплакала еще сильнее.
Лена плакала бы еще долго, но у нее зазвонил мобильный телефон. Звонила мама ее ученика Илюши Макарова. Ей срочно нужна была помощь.
Пятилетний Антошка уснул в маленькой комнате быстро. Стрессов для него сегодня было более чем достаточно. Пятнадцатилетний Илья сидел в большой комнате у телевизора. Лена и мама мальчишек Светлана Борисовна уединились на кухне.
– Он хороший, – рассказывала Светлана Борисовна про своего мужа, – только когда трезвый. А как только выпьет – как будто бес в него вселяется. Кричит, ругается. Сегодня руку на меня поднял. Ударил. Хорошо, что Илюшка за меня вступился.
– Молодец, – сказала Лена. – Маму надо защищать. Хороший у Вас растет сын, Светлана Борисовна.
– Хороший. Только что же нам теперь делать ? Домой возвращаться страшно.
– Поживите у меня.
– Неудобно как-то.
– Нет ничего неудобного. Две комнаты. Всем места хватит.
– А потом ?
– А потом надо жить. Жизнь ведь никто не отменял. Со временем все устроится и встанет на свои места.
– Мне мужа жалко. Он хороший, когда не пьет. Без нас он совсем пропадет.
– Вы сейчас ложитесь спокойно спать, а завтра будем решать, что с Вашим мужем делать. Утро вечера мудренее.
– А Вы ?
– А я выйду на улицу, немного подышу. Голова что-то у меня разболелась.
Лена сидела у подъезда, когда к ней подошел Кирилл.
– Чего сидим ? – спросил он. – Кого ждем ?
– Ты что-то забыл ? – вопросом на вопрос спросила Лена.
– Забыл.
– Что ?
– Я забыл сказать тебе одну очень важную вещь. Я очень, очень тебя люблю.
– Но я же многодетная мама и готовить я практически не умею.
– Ладно уж, куда мне, бедному, деваться ? Усыновлю я твоих гавриков.
– А у меня еще, Кирюшь, семь девочек. По полному списку в журнале в моем классе семнадцать человек.
– Усыновлю и удочерю всех скопом, – сказал Кирилл и прижал Лену к себе. – Я так по тебе соскучился за эти несколько часов после нашего развода, как будто мы не виделись целую вечность.
– А как же твоя Инна и ее праздничный обед ? – тихо спросила Лена.
– Инна умная женщина. Она давно все поняла.
– Что именно ?
– Что мне не будет жизни без тебя. Любовь ведь никто не отменял.
Кирилл прижал Лену к себе еще крепче.
– А кто там у нас дома ? Почему свет на кухне горит ? – спросил он.
– У нас одна мамочка с двумя детьми. Ей ночевать негде. Она поживет у нас, пока все у них дома наладится. Ты не против ?
Вместо ответа Кирилл поцеловал Лену сначала в лоб, потом в губы. Стал накрапывать дождь.
– А помнишь, – спросил Кирилл Лену, – как мы с тобой познакомились ? Тогда тоже шел дождь.
– Конечно, помню. Ты еще пел тогда у костра под гитару «Вальс в ритме дождя». И я сразу же в тебя влюбилась и похоже навсегда…
Кирилл стал тихо напевать и Лена к нему присоединилась :
« Солнца не будет – жди, не жди !
Третью неделю льют дожди,
Третью неделю наш маршрут
С доброй погодой врозь.
Словно из мелких-мелких сит,
Третью неделю моросит…
Чтоб не погас у нас костер
Веток подбрось…».
Лена пела и думала про себя, что Кирилл прав. Как хорошо, что на земле есть любовь и ее еще никто не отменял. Кирилл пел и думал про себя, как хорошо, что на земле есть счастье и его еще никто не отменял. Им было так хорошо в объятьях друг друга, что они совсем не замечали дождя.
А дождь все усиливался и усиливался. Его ведь тоже никто не отменял…
А я не верю майскому теплу…
Я всю жизнь наступаю на одни и те же грабли – патологичес-
кой доверчивости к людям. Деревянная ручка от граблей, по
давно известному в физике закону рычага, больно бьёт меня по
голове и на какое-то время в моих мозгах происходит просвет-
ление. Количество шишек на моём лбу превратилось в качест-
во и я стала к сорока годам умная преумная, дальше просто
некуда…
Теперь я никому не верю, а особенно прогнозу погоды. Рас-
сказывайте сказки дуракам…
В мою квартиру позвонили. На пороге стояла зацелованная
южным солнцем девушка. В Москве такого солнца не бывает
даже летом, а тем более сейчас в мае.
– Позовите, пожалуйста, Костю, – сказала девушка.
– Вы ошиблись, – сказала я.
– Этого не может быть, – возразила девушка и назвала мой
полный домашний адрес.
Я послала запрос в подвалы своей памяти, человека по име-
ни Костя там не было.
– Адрес мой, – подтвердила я, – но Ваш Костя живёт, видимо,
в другом месте.
– Что же делать ? – спросила девушка.
– Не знаю, – честно ответила я.
– Москва такая большая, где же я его найду ?
У меня не хватило твёрдости характера захлопнуть дверь
перед носом девушки и я впустила её в свою квартиру.
История девушки Лены из города Волгограда стара как мир.
Случайное знакомство на юге, любовь, безрассудный посту-
пок… Мы это всё проходили лет двадцать тому назад или чуть
чуть больше…
Как приятно быть умной. Я давно не верю в случайные зна-
комства, а тем более на курорте. Я не верю в случайную лю-
бовь и давно не способна на безрассудные поступки. Я муд-
рая черепаха Тортилла и мне понятно, что этот эфемерный
Костя и не хотел продолжения знакомства с девушкой Леной
из города Волгограда и дал ей название первой пришедшей на
ум улицы, выдумал номер дома и номер квартиры. Квартира
оказалась моей. Девушке Лене надо разворачиваться и уез-
жать домой, стерев из памяти этого случайного Костю и стро-
ить свою жизнь на другом более прочном фундаменте. Я ещё
соглашусь поискать иголку в стоге сена, но ни за что не буду
искать человека в Москве, не зная его адреса.
Девушка Лена осталась у меня, ей просто некуда было идти.
– И где же ты собираешься искать своего Костю ? – поинтере-
совалась я.
– По всей Москве, – ответила Лена. – Москва не такой уж
большой город…
Людей с гипертрофированным чувством надежды на Счастье
стоит пожалеть, подумала я. Я лично утратила это чувство лет
двадцать назад или чуть чуть больше…
Я провожала Лену через неделю. Поезд на Волгоград подали
за целый час до отхода, чтобы провожающие и провожаемые
успели сказать друг другу всё до последней капли.
– Можно я буду Вам звонить ? – спросила Лена.
– Конечно, – ответила я.
– Спасибо Вам за всё, за всё. Что приютили меня, поддержа-
ли словом и добрым советом, помогли материально. Я Вам
всё, всё верну, как только заработаю.
Я долго видела в окне уходящего Волгоградского поезда машущую мне руку.
– До свидания, Лена. Пусть у тебя всё будет хорошо.
Я поплелась домой Откуда-то неожиданно появилось чувст-
во большой потери… Я не люблю расставаться…
Лена позвонила мне через несколько месяцев.
– Я замуж вышла, – сообщила она. – Он мой одноклассник.
Очень хороший парень.
– Поздравляю, – сказала я.
– Извините меня.
– За что ?
– Я ведь Вас тогда обманула. Не было никакого Кости. Я
просто приехала покорять Москву, у меня быстро закончились
все деньги и мне негде было жить. Я ходила и стучала во все
двери, но никто кроме Вас мне не открыл. Я бы в Вашей Мос-
кве совсем пропала. Я ведь ещё вещи у Вас украла, цепочку
золотую, куртку. Простите меня, пожалуйста. Я всё, всё Вам
верну.
Мне стало обидно, что я такая умная преумная, а всё-равно
дура…
– У меня скоро ребёнок будет, – добавила Лена. – Где-нибудь
к маю…
Я положила телефонную трубку…
В моё окно бился замёрзший ноябрьский ветер. Ноябрь мне
всегда нравился больше других месяцев. Он честный и всё и
него по-настоящему, без вранья – и холод, и ветер, и ожидание
зимы… Самое главное в ноябре люди никогда не обманывают-
ся эфемерным теплом, а просто готовятся к долгой и холодной
зиме…
Я открыла окно. У меня не хватило твёрдости характера оставить ноябрьский ветер замерзать на холодной улице.
– Заходи, гостем будешь…
Вы просто ошиблись номером…
Рита решила, что уже откладывать некуда и надо, наконец, навестить свою первую учительницу Анну Васильевну.
С первого по четвертый класс Рита была влюблена в Анну Васильевну до смерти. Ей нравилось в ней все. И ее голос, и ее лицо, и ее прическа, и ее одежда. Но особенно Рите нравились ее глаза. С такой добротой и любовью эти глаза смотрели на Риту и на всех учеников ее класса, что все ребятишки души в своей учительнице не чаяли.
Рита окончила школу и поступила в педагогический институт. После института Рита еще даже немножко поработала в родной школе и они с Анной Васильевной были теперь коллегами. Рита часто бегала к ней за советом и помощью.
А потом Рита вышла замуж за военного и муж увез ее к месту своей службы в город Мурманск. Через двадцать лет мужа Риты пригласили в Москву в Академию артиллерийских войск и они окончательно осели на Ритиной родине. За это время у них вырос единственный сын Владик. Он поступил в московский технический институт и учился там уже на третьем курсе.
Рита купила красивый букет цветов, конфеты, торт и поехала к Анне Васильевне в гости. Встретились тепло, искренне радовались, увидев друг друга.
– Вы очень похудели, Анна Васильевна, – сказала Рита. – А я, наоборот, все толстею как на дрожжах. Никакие диеты не помогают. Как Вы тут поживаете? Какие у Вас новости ?
– Я на пенсии, Рита, уже почти десять лет. Живу с Коленькой. Володя живет отдельно, у него семья, дети.
– А Коля не женат ?
– У него есть женщина, – ответила Анна Васильевна, – но они не расписаны. Живут гражданским браком. Ты лучше про себя расскажи.
– Да у меня особых новостей и нет. Муж, сын студент выше меня ростом на целую голову. Отслужили двадцать лет на Севере, в Мурманске. Климат там суровый. Девять месяцев холодно, а остальное время относительно тепло. Примерно плюс пятнадцать градусов. Больше и не бывает. Север научил меня, Анна Васильевна, радоваться малому. А особенно неброской, скромной северной красоте. Меня там радовало все. Мать-и-мачеха, своими первыми желтыми головками, как маленькими солнышками. Рябина, которая своими оранжевыми и красными гроздьями раскрашивала наши улицы. Иван-чай, в малиновом цвету которого утопает город в июле. Радовала своим поздним цветением сирень. Она цветет в Мурманске только в августе.
Но особенно поражают своей красотой сопки. То они белые зимой, то зеленые летом, а осенью они покрываются ковром из ярко-оранжевых шляпок подосиновиков, бордовыми ягодами брусники, салатовыми кустиками черники со свисающими сине-черными плодами. А как приятно ходить по этому ковру. Ноги утопают в мягком белом ягеле.
Но домой меня, Анна Васильевна, все-равно тянуло. Хоть на старости лет дома пожить. Мне уже пятый десяток.
– Я в такие цифры не верю, Риточка. Мне кажется, что вы все еще маленькие.
Рита обратила внимание, что ее букет Анна Васильевна поставила в обычную трехлитровую банку. Надо в следующий раз подарить ей вазу, подумала Рита и оглянулась вокруг себя. Больно защемило сердце. Как у Анны Васильевны по современным меркам убого, если не сказать честно – по-нищенски. Старенькая мебель, продавленный диван. На Анне Васильевне заштопанная кофточка. И видно, что не с ее плеча.
Анна Васильевна достала альбом с фотографиями, и они стали вспоминать одноклассников Риты и учителей школы, в которой Рита училась и работала.
Засиделись допоздна.
– Тебя дома искать не будут ? – забеспокоилась Анна Васильевна.
– Не будут. Они уже большие мальчики. Без меня спокойно справятся. Да и ехать тут всего ничего.
У самого лифта Риту остановила соседка Анны Васильевны по этажу.
– Вы Анне Васильевне родственница ? – спросила она.
– Нет. Я ее ученица и коллега, – ответила Рита.
– Я хочу задержать Вас на несколько минут. Вы не торопитесь ?
– Да нет, – ответила Рита.
– Тогда зайдите ко мне. Там и поговорим. Меня зовут Антонина Семеновна.
Вы себе и представить не можете, как тяжело живется Анне Васильевне. Мне ее очень жалко. Младший ее сын Коля пьет, нигде не работает. Всю пенсию у нее отнимает. Ей порой и хлеба купить не на что. Мы ее всем подъездом подкармливаем. Кто чем может. Из ее школы ей иногда обеды в баночках приносят. Но если она сразу не поест, все сын ее съедает со своей сожительницей. Они только и живут на пенсию Анны Васильевны. Все вещи хорошие из дома уже продали и пропили. Выпивают оба сильно. А Анна Васильевна все их жалеет.
Я хотела Вас попросить, может, Вы позвоните ее старшему сыну Володе и он заберет Анну Васильевну к себе. У меня есть его телефон. Мне Анна Васильевна его дала, но строго настрого запретила звонить. Только если с ней что-нибудь случится. Да я и объяснить-то ничего не смогу. Боюсь, заплачу сразу.
Иногда к Анне Васильевне ученики бывшие и коллеги, как Вы, приходят. Один ученик подарил ей очень красивый оренбургский платок. Так Коля сразу же его для своей сожительницы отнял. Она сейчас в нем щеголяет.
Я бы не стала Вас просить, но я сама одинокая. Живу на одну пенсию. Чем я могу ей особенно помочь ? Ну хлеба и молока куплю. Ягоды и овощи с дачи привезу и все. А год длинный. Анне Васильевне питаться надо хорошо. Она в последнее время очень сдала. У нее даже руки стали дрожать. Доктор ей лекарства целую кучу прописал, да она и не лечится совсем. Лекарства покупать надо, а где она деньги возьмет, когда у нее все до копейки забирают.
Ирина, жена Володи, суетилась на кухне и тихонько напевала. Ирина была счастлива. У нее очень хороший муж и замечательные дети – сын и дочка. Ирине многие завидуют. Зря Ирину пугали, что выходить замуж в мае плохо. Будешь всю жизнь маяться. Когда они с Володей вышли из Загса, пошел теплый весенний дождь.
– Мы будем счастливы, – сказала Ирина Володе.
Он поднял ее на руки и закружил. На всех свадебных фотографиях они втроем – Ирина, Володя и дождь.
Дочка рисовала, муж с сыном играли в шахматы, когда раздался этот звонок.
Звонила Рита.
– Позовите, пожалуйста, Володю, – попросила она.
– А что Вам надо ? – строго спросила Ира.
Рита объяснила, что она ученица и коллега мамы Володи Анны Васильевны. Она хочет попросить Володю забрать маму к себе. Рита рассказала все, что узнала от соседки Антонины Семеновны и что видела своими собственными глазами.
– Анна Васильевна всей своей жизнью заслужила спокойную и счастливую старость. О ней надо заботиться. Ее надо беречь, – добавила Рита в конце.
– Иришка, кто там звонит ? – услышала Рита в трубке мужской голос.
– Никто, – ответила Ирина мужу, а в телефонную трубку добавила, – Вы просто ошиблись номером…
Если не хочешь, не говори…
В обеденный перерыв в женском коллективе разговорились о мужчинах.
– Если бы я раньше поняла, что все мужчины полигамные существа, – сказала начальница отдела Алла Ивановна, – я бы ни за что столько ошибок в своей жизни не сделала. Да и жизнь сложилась бы по-другому. А то, узнав про измену мужа, я сразу побежала разводиться. В результате дети росли без отца, а я так и осталась матерью-одиночкой. У бывшего мужа тоже всё пошло кувырком. Ни с какой другой женщиной он так и не угнездился. И в могилу рано ушёл. Ну кому, скажите, от этого развода стало легче ? Никому. Всем плохо. И детям, и мужу, и мне. Только вот исправить уже ничего, к сожалению, нельзя.
Была бы я тогда поумнее – пережить бы мне этот тяжёлый период тихо, в режиме семейного карантина. Не показывать свою обиду, свою боль, свою гордыню, глядишь, дело бы пошло на поправку, кризис бы миновал, а семья сохранилась.
– А как же любовь ? – спросила незамужняя Аннушка.
– А как же супружеская верность ? – спросила замужняя Любаня.
– Девочки мои, ну какая любовь и супружуская верность ? Это всё сказки для телевизионных мыльных опер. А в жизни раз впряглись муж и жена как два вола в семейное ярмо, так и тяните свою телегу до конца жизни. А ехать то придётся не только по ровной дороге, а ещё по кочкам да ухабам, по косогорам и буеракам. Ярмо холку до крови натрёт, а терпеть надо, в телеге то дети…
– Тогда уж лучше совсем замуж не выходить, – сделала вывод незамужняя Аннушка.
Шикарно одетая женщина солидного возраста ждала Любаню после работы у проходной.
– Вы меня не знаете, – сказала она Любане, – зато я вас очень хорошо знаю. Я знаю, что вас зовут Люба, что вы замужем и у вас пятилетняя дочь Катя.
– Всё правильно, – удивидась Любаня.
– Да нет, всё как раз совсем неправильно, – сказала женщина, взяв Любаню за локоть и отведя в сторону. – У меня тоже есть дочь, ей двадцать три года. Её зовут Ольга. Ваш муж Игорь и моя дочь Ольга полюбили друг друга. Они встречаются уже больше года и оба мучаются. Игорь никогда не уйдёт из семьи, потому что очень любит дочьку, а мне жалко мою дочь Ольгу. Поймите меня. Вы ведь тоже мать.
– Я только не понимаю, что вы от меня то хотите ? – спросила Любаня.
– Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива, а счастлива она может быть, к сожалению, только с вашим мужем.
Женщина протянула Любане солидный конверт.
– Вот здесь очень большая сумма денег. Вам с дочкой хватит на несколько лет. Вы даже можете не работать.
– Вы что, хотите купить моего мужа для своей дочери ? – спросила Любаня.
– Выходит так. Он всё равно вас не любит, а только страдает, потому что любит мою Ольгу, – сказала женщина.
– А знаете, практика показала, что любви-то никакой и нет, – сказала Любаня, вспомнив Аллу Ивановну. – Вместо любви есть семейное ярмо, два вола, телега и длинная длинная дорога… Длинною в жизнь…
По семейной традиции муж сам укладывал дочку спать.
– Пап, – сказала Катюшка, – давай в воскресенье пойдём в зоопарк и покатаемся там на ослике.
– Согласен, – сказал Игорь.
– И маму с собой возьмём.
– А как же ? Куда же мы без мамы ?…
Любаня мыла посуду, когда муж, уложив дочку, вошёл на кухню.
– Игорь, тебе женское имя Ольга о чём-нибудь говорит ? – спросила Любаня.
Игорь вздрогнул и выронил из рук чашку.
– Но если не хочешь, можешь не говорить, – сказала Любаня.
А чашка даже не разбилась. Посуда из современных материалов такая прочная, что даже на счастье не бьётся…
Как-нибудь в другой раз…
Хромову хотелось петь. Он был так счастлив, его так распирало от счастья изнутри, что радость готова была выйти голосом. Он только никак не мог подобрать подходящую песню. Ни одна из известных ему не дотягивала до его теперешнего состояния. Тогда Хромов просто замычал первую попавшую на голосовые связки мелодию.
Все его мысли были о Лене. Километры от нее удаляли, а мысли приближали.
Когда Хромов проснулся сегодня ночью, Лена тихо дышала рядом с ним и Хромов в эту минуту принял окончательное решение. Ему даже стало от этого легче. Хромов решил, что честно скажет жене, что уходит от нее. Что любит, давно любит другую женщину. Ее зовут Лена. Она ждет от него ребенка.
Хромов рассчитается на работе, уедет из сумасшедшей Москвы в тихий провинциальный городок Богородицк и будут они с Леной жить в ее деревянном домике с красивыми резными ставнями. Весной там море сирени, от запаха которой у Хромова всегда кружится голова. А осенью золотые шары, как маленькие звездочки, с любопытством переваливаются через забор и освещают всю улицу. И Хромов совсем забудет о московском многоэтажном безумии.
Лена родит Хромову сына или дочку, и у них будет полная семья. Жена в Москве его поймет. Они с ней всегда понимали друг друга с полуслова. И дочка поймет. Ей уже пятнадцать лет. Почти невеста. Хромов даже подумал, что жена и дочка так его любят, что будут за него рады.
Хромов прибавил газ. Ему хотелось поскорее осуществить задуманное. Пошел снег. Хромов подумал, что теперь он будет каждое утро расчищать от снега дорожки около дома. Для этого он будет вставать пораньше, как дворники в его московском дворе. Лена проснется, выглянет в окно и помашет ему ласково рукой. Лена. Лена. Лена…
Хромов вдруг подумал, что ведь жену он тоже любит и всегда любил. А Лена для него что-то такое, что намного больше любви и… намного выше. И слов то таких нет, и песен таких нет…
Хромов готов был носить на руках старого еврея, начальника своего отдела. Именно он три года назад послал его в командировку в Богородицк, где Хромов и встретил свое счастье по имени Лена.
Хромов остановил машину прямо на трассе и вышел размять ноги и глотнуть свежего воздуха. Он был где-то на середине пути до Москвы. Косяками полезли в голову хозяйственные мысли. Весной, когда сойдет снег, надо будет вырыть новый колодец. В вишневом саду я сам сделаю ажурную беседку, мечтал Хромов. Летом будем там с Леной по вечерам чаевничать. Надо бы и скворечник под окном подправить, и калитку смазать, и крышу перекрыть, и новую раму на террасе вставить. Хозяйственные заботы его радовали. Но больше всего его радовало то, что теперь Лена, его Лена будет от него не за две сотни километров, а совсем рядом. Только руку протяни.
Хромов представил, как у Лены округлится животик и как они вместе будут слушать биение новой жизни у нее в животе. Хромов от счастья закричал. У него получилось :
– Э – ге – ге…
Что в переводе на простой язык значит – я очень, очень счастлив…
К Москве снегопад затих. Коммунальные службы добросовестно убрали все московские магистрали.
Дочка и жена были дома. Обе повисли на его шее. Они не виделись целых две недели.
– Пап, – сказала дочка Хромову счастливым голосом, – у нас для тебя такая потрясающая новость. Ты закачаешься. Мы еле, еле тебя дождались. Я даже хотела тебе позвонить, но мама не разрешила.
– Сначала за стол, а потом уже все новости, – скомандовала жена.
Стол был праздничный, с тортом и шампанским.
– До Нового года еще целый месяц, – удивился Хромов, – а у вас тут настоящий новогодний пир.
– Пап, у нас такая новость, такая новость…, – тараторила дочка.
– Вадим, – сказала Хромову жена счастливым голосом, – пока ты был в командировке, я ходила к врачу. У нас будет ребенок.
– Пап, представляешь, у меня будет младшая сестренка или братик, – закричала дочка Хромова и обняла маму и папу за шею.
– Ты рад ? – тихо спросила Хромова жена.
Первый раз в жизни Хромову захотелось умереть прямо сейчас на месте. И тогда все решится само собой и, главное, без него. Он даже почувствовал, что его сердце реально остановилось.
– Один, два, три…, – сердце Хромова пропустило двенадцать ударов, а на тринадцатый опять затикало…
– Я рад, – смог ответить Хромов жене и даже добавил, – очень…
Старый еврей, заведующий отделом, включил Хромова, как всегда, в очередную командировку в Богородицк.
– Я не могу поехать, – сказал Хромов. – У меня жена беременная, пополнения ждем.
– Чтобы ты отказался от командировки в этот город ? – удивился заведующий отделом. – Где-то медведь сдох.
Начальник хитро посмотрел на Хромова. Ах ты старый еврей, подумал Хромов, а вслух сказал :
– Как-нибудь… в другой раз…
Короче жизни
Короче Жизни только
Счастье,
Короче Счастья только
Любовь…
Машунька уснула, как всегда, очень быстро. Закрыла глаза и все. Так умеют засыпать только беззаботные дети. Ирина с Сергеем переместились на кухню. Одна и единственная комната их однокомнатной квартиры стала принадлежать Машуньке сразу же после ее рождения.
Сергей достал из самого потаенного верхнего шкафа шоколадные конфеты, Ирина разливала в чашки их любимый зеленый чай. Конфеты прятали лично от Машуньки. У нее на них был сильный диатез, поэтому ели конфеты лишь когда она спала. Чаще всего по ночам. Можно сказать, что у Ирины и Сергея были сладкие ночи. В прямом смысле этого слова.
Трехлетняя Машунька, дочь Ирины и Сергея, когда не спала, была похожа на вечный двигатель. Она просто физически не могла тихо сидеть и молчать. Ее постоянно влекла куда-то жажда деятельности, жажда исследования, жажда общения. Машунька всегда расстраивалась, когда надо было ложиться спать, боясь, что пока она спит, без нее в этом мире произойдет что-нибудь очень интересное…
– Как наша Машунька в школу пойдет ? Я даже не представляю, – вздохнула Ирина. – Она ведь и секунды за партой не просидит. Как метеор, честное слово. По поведению у нее, наверное, одни двойки будут. Давай, чур, ты будешь ходить на все родительские собрания. Ты у нас в семье самый спокойный и выдержанный.
– Лучше давай запишем Машуньку в какую-нибудь секцию. Вся ее энергия в мирных целях будет расходоваться. Вот фигурное катание, например, для девочек очень хорошо, – предложил Сергей.
– Боюсь болеть будет. Там лед. Холодно.
– Тогда на плавание. У нас бассейн рядом.
– Да ты что ? Утонет еще ! Тогда уж лучше на спортивные танцы. И красиво, и спорт.
– Мне тоже нравится, – согласился Сергей.
Ирина уселась на кухонную тахту, поджав под себя ноги. Сергей открыл форточку и глубоко вдохнул прохладный ранневесенний воздух.
– Цветами пахнет, – сказал он.
– Какими цветами ? Очнись. Еще даже почки на деревьях не распустились.
– Как время быстро бежит. Не успели оглянуться, а у нашей Машуньки уже третья весна. Вроде вот только что мы принесли ее из роддома. Ор, давай в отпуск свозим Машуньку на море.
– Старики в деревне обидятся, – ответила Ирина.
– А мы и к ним можем заглянуть. На недельку.
– Помнишь, как Машунька в деревне первый раз стала ходить ?
– Да она и не ходила никогда, а прямо сразу стала бегать, а мы за ней в припрыжку километры накручивали.
– А кот Пушок все играл с Машунькиными пяточками, когда она бежала.
– А помнишь, как петух ее клюнул ? Прямо в висок.
– Ага, а дед тогда петуха этого сразу же зарубил.
– А помнишь, как Машунька умирала, когда волчьих ягод наелась ?
– Ой, даже не напоминай. До сих пор страшно.
– А помнишь, как она у деда весь его животный мир на волю выпустила ?
– Да уж. Все его куры, козы и поросенок в соседнем огороде оказались.
– Ага, – Сергей расхохотался. – Она потом мириться ходила к соседке тете Даше. Чаю там с малиновым вареньем напилась и прямо за столом уснула. Мы ее спящую на руках домой несли.
– А, может, не поедем ни на какое море ? Машунька так деревню любит.
– Да, там видно будет, ближе к лету.
Сергей поежился и закрыл форточку.
– Сереж, Машунька у меня сегодня попугайчика на День рождения попросила. Мальчика.
– Вот хитрющая девчонка. А у меня попросила попугайчика девочку.
– Придется пару покупать. А то им скучно будет поодиночке.
– Да, а потом попугаичьими яйцами, вместо куриных, питаться будем. Говорят, они диетические и очень полезные.
– Да ты что ? Неужели правда ? Они же совсем, совсем маленькие !
– Да я шучу, – засмеялся Сергей под аккомпанемент телефонного звонка.
Телефон из-за Машуньки на ночь всегда отключали, а сегодня как-то совсем забыли…
