Текст книги "Женька и миллион забот (СИ)"

Автор книги: Лариса Ворошилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 10, где бабулька-детектив сталкивается с первыми трудностями.

Допрос Ниночки проводился долго и с пристрастием. Уж что-что, а расспрашивать пленных немцев бабулька умела. Анна Михайловна, беспрерывно затягиваясь папиросой, деловито кивала и задавала все новые и новые вопросы. Стали всплывать такие подробности совместной жизни внука с невесткой, о которых Женька даже представления не имела. Поначалу опасались, что Геночкина мамаша начнет по привычке возмущаться, но она, как ни странно, вела себя паинькой.

– Так, понятно, – наконец произнесла Анна Михайловна в наступившей тишине, – будем искать.

Будем-то оно, конечно, будем, да только выяснилось вдруг, что никто, собственно, даже представления не имеет, где работал Генка. Было лишь известно, что это довольно крупная компания, занимавшаяся торговлей недвижимости, а вот где она находилась, этого-то как раз не знал никто.

Ниночка уж было закручинилась, когда Анна Михайловна быстро нашла решение:

– Сейчас, – она сходила в коридор, достала из дамской сумки вполне приличный мобильник – вот тебе и бабушка! – и быстро набрала какой-то номер.

Вся компания прислушивалась к ее разговору, адрес выяснили на раз, проблема возникла сразу же после этого: все желали ехать. И каждый выдвигал свою причину.

– Вам может понадобиться мужская сила, – настаивал Дмитрий.

– Я его мать! Имею право! – аргументировала свою кандидатуру Генина мама.

– А я, между прочим, мать его детей… – пискнула Ниночка, но поймав недоуменные взгляды на своей скромной персоне, тут же стушевалась: – …в будущем…

– А мне сегодня все равно делать нечего, – вставила неизвестно зачем Женька, и тут же узрела Кирюшку, который из-за спины Димы показывал ей задорно вздернутый большой палец: типа, так держать, подруга!

– Ну ладно, решим так: со мной поедет только Женя и Дима. Вы обе, кумушки, останетесь дома, будете ждать нашего звонка. Как только найдем, отрапортуем.

– Но я… – начала было Зинаида Викторовна.

– У тебя нервы ни к черту, – сообщила ей Анна Михайловна, и страшным голосом добавила дочери: – И сердце слабое!

Возразить было нечего. Зинаида Викторовна и сама частенько козыряла своими болячками, по большей части мнимыми.

– Да к тому же, надо за Ниночкой присмотреть, – Анна Михайловна безошибочно нашла аргумент, против которого не попрешь. – Она как-никак ребенка ждет, твоего внука, – с нажимом произнесла она. – Если я ее с собой потащу, мало ли что в дороге приключиться может, растрясет…

Больше уговаривать не пришлось. При одной мысли, что беременная может растрясти ребенка…

– Ладно! Ладно! – хором закричали обе кумушки с завидным единодушием.

Сборы были произведены в быстром темпе, за пять минут. Женька с Анной Михайловной едва успели спуститься вниз и открыть машину, как Дмитрий их догнал. Он просто надел джинсовый костюм с черной рубашкой, да удобные кроссовки. Он сразу же сел на переднее сидение.

Женька привычно полезла на заднее. В машине братца она всегда там только и сидела. Во-первых, Марина никогда бы не позволила ей сидеть рядом с водительским креслом (эту привилегию с первого дня покупки машины она присвоила себе: кому как не ей отдавать распоряжения и командовать – куда ехать и как?). И, во-вторых, Женька где-то и когда-то слышала, что на заднем сидении безопасней. Случись непредвиденное столкновение, (а по тому, как лихачила старушка, не вызывало ни малейших сомнений, что такое может стрястись рано или поздно) пассажир на заднем сидении имел некоторые шансы остаться в живых. Тьфу, тьфу, тьфу – конечно!

– Ну что, поехали? – поинтересовалась бабуля, когда дверца за Женькой захлопнулась. – Ремни пристегнуть, будет трясти.

Обещание Анна Михайловна сдержала, потому как с места в карьер рванула задним ходом, в буквальном смысле сдернув передние колеса с тротуара. Они лихо вырулили из двора на проезжую часть, едва не свернув угол квадратной клумбы, и напоследок с чувством гуднув собаке, перебегавшей дорогу перед самыми колесами. Вот это и называется: лиха беда – начало!

– Так, заедем кое-куда, – деловито сообщила бабуля, – затариться надо. Мало ли сколько времени займет разведка.

– Точно, – согласился Дмитрий. – А мне минералки.

Некоторое время ехали молча.

– Ты когда работу-то сдашь? – наконец спросила Анна Михайловна, ни к кому не обращаясь. Однако ее вопрос заставил Диму неуютно заелозить на переднем сидении.

– Да не знаю даже…

– Что, работа не клеится?

– Не клеится, – с горечью признался парень.

– Обещал еще два месяца назад, – напомнила старушка.

– Обещал, – совсем уж вымученно согласился несчастный. Женьке сразу стало его жаль. Ну, надо же: сидит, мучается, а чего мучается-то? Объяснил бы кто. Хм… кажется, старушенция что-то говорила про несчастного труженика отечественной литературы? Литературовед, что ли? Или писатель? Ух ты…

– Так, наверное, уже и сроки прошли?

– А то!

– А контракт?

– Да я и не подписывал пока, – голос Димы становился все более унылым. Ему явно не хотелось беседовать на неприятную для него тему.

Женька с заднего сидения внимательно прислушивалась, разве только вот еще уши не растопырила в виде локаторов, впрочем, не забывая крепко держаться за ручку двери. Машину швыряло и подбрасывало изрядно.

– Ну, а чего тянешь-то? – с некоторым возмущением поинтересовалась боевая старушенция.

– А смысл? Подпишу, а потом буду работу гнать к сроку? Я так не могу.

– Нет, ты посмотри на него, работу он в срок сдать не может. В наши времена за такое расстреливали. Хороший стимул, правда?

– Ну, так это в ваши времена, – вяло отбрыкивался Дмитрий, теперь он походил на снулую рыбку, которой шевелиться лень. – Мне последнее время что-то совсем не работается. Ни сил, ни идей, ни одной умной мысли.

– Вот и приехали! – и Анна Михайловна ловко вывернула на стоянку перед большим супермаркетом. Машин здесь оказалось не так уж и много, но место, куда приткнуться, нашли не сразу. – Все вместе не пойдем! – командовала бывшая разведчица. – Ты, – она указательным пальцем пришпилила Женьку к месту, – будешь сидеть здесь и машину охранять. Задача понятна?

– Понятна, – в ответ на командный тон Женьке захотелось отсалютовать старушке по полной форме, вытянувшись во фрунт, помешала крыша машины.

Парочка ушла в направлении магазина. Женька проводила их взглядом…

Чья-то крепкая рука легла ей на колено. Женька взвизгнула и обернулась. Глаза ее полезли на лоб. Рядом с ней сидел незнакомец. В белом. В смысле, здоровенный парень – писаный красавец, был почему-то завернут в простыню по самую шею. И больше вроде как ничего на нем не было. С картинно-мужественной физиономии на Женьку с томным интересом взирали глаза темно-синего цвета, обрамленные густыми длинными ресницами, да еще волосы кудрявые и светлые, как у куклы Барби – ну прямо хоть сейчас рекламируй Мейбилин! А рука… рука, мощная, толщиной в ствол крепкого дерева, высовываясь из-под простыни, лежала на Женькином колене. По-хозяйски.

Откуда взялся – непонятно, стука дверцы она не слышала. Жуть какая-то. Мистика.

– Ты кто? – оторопело выдохнула Женька.

Здоровяк вскинул голову, отбрасывая с высокого лба заблудившиеся на нем кудряшки, и надменно проговорил знакомым писклявым голоском:

– Ничего себе! Главное, сколько ты им не талдычь, все мимо ушей! Это не люди, а бараны какие-то…

Контраст вышел разительный. Здоровенный мужик и писклявый голос совершенно не вязались друг с другом.

– Кирюшка?! – Женька невольно рассмеялась, тревога сразу отпустила.

Красавец зарделся.

– Ну, слава Богу, узнала. Что, моя новая внешность тебе не по душе? Знаю, знаю… ты у нас особенная, красавцев не любишь и не жалуешь… – он пожал накаченными плечами. – Фуй! Да как тебе не стыдно! – Кирьян снова зарделся, его синие с поволокой глаза возмущенно уставились на патронируемую. – Как ты себе такое даже помыслить могла! Извращенка! Ты как себе это представляешь?

– Чего? – непонимающе захлопала совсем не роскошными, а самыми обыкновенными ресницами художница.

– Да ладно тебе! Не придуряйся! У тебя все твои мысли на физиономии написаны большими красными буквами! – Кирюшка продолжал густо краснеть. И даже слегка задымился, видимо, от чрезмерного смущения. Потянуло гарью.

– Кстати, коли ты ко мне в таком виде явился, то крылья где? – завела старую песню Женька, ловко сменив тему.

Красавец сразу успокоился и скорбно вздохнул.

– Сама подумай хоть раз. Крылья в такой боливар не влезут. Если их изображать, как положено, то у них размах будет не меньше двадцати метров… – ангел скосил синие глаза к носу и принялся что-то подсчитывать, но потом махнул рукой: – да ладно. Не сбивай с мысли… я к тебе по делу явился.

– И по какому же? – Женька уже поняла, что просто так этого мерзавчика не заставишь отцепиться. И уж коли ему что-то от нее надо, то ты тут хоть тресни напополам, а своего он добьется точно. Даром, что ли, ангел?

– Чего я хотел-то? – Кирьян задумался, сосредоточенно теребя мужественной рукой красивый, с ямочкой, подбородок.

Вот ведь везет, подумала Женька раздосадовано, всем, наверное, ангелы как ангелы попадаются, а ей и тут непутевый достался. Этакий склеротический красавчик.

– А! Вот чего! – вспомнил Кирюшка. – Так до тебя дошло, с кем я тебя познакомил, или все еще нет, горе луковое?

– А может, перестанешь ходить вокруг да около, и говорить намеками? Давай, выкладывай, что хотел, и брысь отсюда. Сейчас Дмитрий с Анной Михайловной вернуться. Не хватало тебя еще здесь обнаружить.

– Ну, меня они все равно не увидят, – синеглазый красавец уставился на Женьку насмешливо. – А без намеков я не могу, без них неинтересно. Забавно смотреть, как у некоторых мысли под черепушкой ворочаются. Тяжело так, со скрипом.

– В лоб ему, что ли, стукнуть, – задумчиво проговорила Женька, словно бы рассуждая сама с собой.

– Да ладно тебе, тоже мне, нашлась любительница руки распускать. Ну, давай-ка, вспомни вчерашний вечер.

– Ну?

– Чего ну? Не нукай, не запрягала. Нукать я буду. А ты вспоминай. Вспомни отделение милиции.

– Ну? Тьфу ты. Да вспомнила, вспомнила. И дальше что? – У Женьки возникла ощущение, что она и в самом деле упустила нечто важное. О чем ей следовало бы немедленно вспомнить.

– Он свою фамилию называл, когда протокол составляли? – и ангел улыбнулся во все тридцать два зуба, или сколько там у них, у ангелов…

Засмотревшись на его явно голливудскую улыбку, Женька потеряла дар речи вместе со способностью соображать. В голове крутилась единственная мысль: вот это красавец!

Белозубая улыбка тут же слиняла с лица, красавец нахмурился:

– Ты не о том думаешь, балда! Вспомни, какую он фамилию называл!

– Как же ты меня достал, – вздохнула Женька.

– Быстрее вспоминай! – рявкнул ангел с такой силой, что стекла в старом москвиче задребезжали. – Они уже там все взяли и подходят к кассе! Ну!

– Се… Си… Са… Су… – Женька чувствовала, что еще немного, и она точно вспомнит эту проклятую фамилию. Но вчера-то ей было не до нее. Мокрая, уставшая, замерзшая, с больной ногой… – Сулихин. Дмитрий Сулихин, – она недоуменно глянула на ангела.

Радостная физиономия с ямочками на щеках растворилась в воздухе как призрачное облачко дыма. Женька с выпученными глазами сидела на сидении и не могла прийти в себя. Ну и дура же она! Да где же были ее мозги. Конечно, Дмитрий Сулихин! Не однофамилец, не тезка! А именно тот самый!

Женька с силой хлопнула себя ладонью по лбу. Конечно! Вот почему он так торопливо убрал текстовый файл. Вот откуда у него муза, у этого творческого работника. Вот почему Анна Михайловна спрашивала его, когда же он закончит новую работу.

Бросило в жар. Она уже года четыре как с нетерпением ждала выхода каждой его книги. Она даже не надеялась с ним познакомиться. Она думала, что такие мэтры литературы обязательно должны жить в столице, и вдруг… это было не просто чудо, это было волшебство на грани фантастики. Ей захотелось выскочить на стоянку и попрыгать на одной ножке или покричать во все горло что-нибудь типа: ура! Но она усилием воли сдержала этот порыв. Еще не хватало! Люди сновали туда-сюда. Все такие серьезные, важные. И тут она со своими прыгалками на одной ноге.

– Ну что, никого подозрительного мимо не пробегало?

Анна Михайловна открыла переднюю дверцу, передала Женьке вместительную сумку, едва ли не с верхом затаренную всякими съестными припасами.

– Нет, никого, – бодро отрапортовала художница, состроив предельно честную физиономию и с новым интересом разглядывая Дмитрия, и не подозревавшего, что ему в затылок дышит заядлая фанатка его произведений.

– Тогда пристегиваемся, поедем с ветерком, – распорядилась Анна Михайловна, опускаясь на сиденье и захлопывая дверцу. – «Конявин и Ко» на другом конце города, а успеть надо быстро, до вечера. Всем все ясно?

– Всем ясно! – отозвалась Женька, невольно глянув на свободное место рядом… она бы до сих пор представления не имела, с кем имеет дело, если бы Кирюшка не вправил ей мозги на место. Спасибо, мелкий.

Машина рванула с места и, визжа на повороте, выскочила на улицу, едва вписавшись между БМВ и мэрсом. Женька невольно зажмурилась. Старушка неслась с такой скоростью, словно за ней гналась вся милиция страны. Если не врежемся в первый же столб, промелькнуло в голове художницы, то, может быть, останемся живы.

***

А в это время Ниночка с Зинаидой Викторовной сидели на кухне за чаем… ну, это мы врем, конечно, не за чаем они сидели, а за бутылкой вина, которая оказалась по случаю в холодильнике, и обсуждали свое скорбное женское житье-бытье.

– Нет, все-таки мужики – это другая планета! – рассуждала Зинаида Викторовна со знанием дела. – Вот я, четыре раза была замужем и что? – она воззрилась на Ниночку. Та только качнула головой, едва не подавившись колбасой. – Ничего хорошего. Первый был дурак дураком. В доме ни черта сделать не умел. Гвоздя не мог вбить. Влюбилась я в него по уши, ну как же! Душа компании! На гитаре побренчать, анекдоты рассказывать – вот это он с удовольствием. На это у него талант. Да только весь его ум и талант на то и ушел. Деньги у него не держались, – она махнула рукой, залпом осушила бокал белого вина, точно водку, и продолжала с горечью: – Пошлю его в магазин, так он вместо того, что нужно для хозяйства, обязательно какую-нибудь никчемную ерунду купит.

– Это он специально! – вставила Ниночка. Выпив всего пару глотков, она уже была изрядно пьяна, однако суть разговора пока что не теряла.

Зинаида Викторовна с интересом уставилась на свою будущую невестку.

– Как это «специально»?

– Ну, это чтобы его больше никакой другой домашней работой не загружали… – пояснила Ниночка. – Да многие так делают. Я про это статью читала. Раз испортят дело, два, глядишь – на третий раз уже никто и не попросит.

Зинаида Викторовна не на шутку задумалась. Ей почему-то такая мысль в голову не приходила.

– Я бы сама до такого тоже не додумалась, – откровенно призналась Ниночка. – У меня одна знакомая есть – парикмахер-стилист, Алена, вот я вам скажу женщина! Красавица, умница, золотые руки, – перечисляла Ниночка, загибая пальцы один за другим. – Свой бизнес, она этих мужей поменяла… – она махнула рукой, словно давая понять, что и пальцев не хватит, – и ни один ее мизинца не стоит. А все с претензиями. То не так, да это не эдак. Один за ее счет почти два года жил. Она на работу с раннего утра, у нее же бизнес, за ним глаз да глаз. Домой вечером приходит, а он даже в магазин не удосужится сходить…

– Да, вот такой мой третий и был, – подперев рукой голову, начала повествовать Зинаида Викторовна в пустоту, – все ему принеси, подай… все сидел в кресле, развалясь, как барин, задницы своей толстой не мог оторвать… у меня Геночка тогда сильно болел, я ему все время уделяла, да еще работа адская, ученики эти… чертовы… – учительница вздохнула с таким надрывом, что в пору свежий носовой платок вынимать, – …каждый день эти проклятые тетради, эти поурочные планы… а еще у нас тогда была такая завуч, о! Вот уж стерва, так стерва. Посреди урока могла заявиться и устроить проверку – есть у тебя поурочный план или нет. Представляешь?

Ниночка не представляла, но исправно кивала, делая вид, будто понимает. Она от всего этого была настолько далека, что и вообразить себе трудно. За свою жизнь она работала всего пару месяцев, да и то сразу после окончания курсов секретарш. Устроил ее туда один знакомый, но толку от этой занятости не вышло никакого. Было ей тогда всего восемнадцать, и ее одуванчиковая головка уже тогда была забита не проблемами работы, а женскими вопросами. Рассеянная была Ниночка до невозможности: документы путала, забывала принять звонки и ответить на них по-человечески, забывала напомнить шефу о важных встречах, а то и вовсе у нее все из рук валилось… Не удивительно, что от нее быстренько избавились при первой же возможности.

– …а детишки! – Зинаида Викторовна смачно хлопнула рукой по столу. – Это же не детишки, это исчадья ада! А я со своими истрепанными нервами и дома вкалываю, и на работе… И никакой благородности ни от кого не дождешься!

– Истинная правда, – Ниночка вцепилась зубами в очередной кусок.

– Этот… козел! Другого слова не подберу, делать ничего не желал. Он, видишь ли, на работе мозги перегружает. Он, видишь ли, мировые проблемы решает! Мне до его мировых проблем, как до Луны. Работал в каком-то НИИ, зарплата – тьфу! На неделю только и хватает. А претензий! У него гастрит… у него головные боли… у него геморрой… – Зинаида Викторовна все больше и больше заводилась.

– Господи, до чего же вы несчастная, – невнятно проговорила Ниночка с набитым колбасой ртом. – Мужики эти, они же вашего мизинца не стоят! – она для верности отмерила пару сантиметров на мизинце, потом передумала и передвинула метку поближе к ногтю. – Вот всегда так: лучшие годы им отдаешь, а потом где она – благодарность? Где? – Ниночка с возмущением уставилась на учительницу, словно та эту самую благодарность в карман к себе спрятала. – Нет! И не дождешься! Мы для них готовим, стираем, убираем, детей рожаем, воспитываем их, а потом только одни упреки слышим. Геночка вон, туда же, меня дурой и трескушкой обозвал, – пожаловалась она будущей свекрови.

– Да быть того не может! – недоверчиво вытаращила глаза учительница. – Он у меня такой воспитанный, такой галантный! Я от него сроду плохого слова не слышала!

– А вот и обозвал! – настаивала Ниночка. – И из-за чего? Из-за чего? Мелочь! Фата порвалась, я ему говорю: мол, надо другую, а он мне: ничего страшного – в шляпке пойдешь! Они, эти мужики, ни вот сколечко нас женщин не понимают! – и Ниночка снова отмерила на пальце, но уже не пару сантиметров, а всего несколько миллиметров. – Вот хоть бы вас взять!

– А что «меня»? – профессионально насторожилась учительница.

– Вы – такая женщина элегантная, даже красивая, а одеваетесь плохо, за собой не ухаживаете. Не бережете вы свою фигуру, вам бы о внешности подумать… вы еще молодая совсем…

– Да что фигура, – Зинаида Викторовна только отмахнулась, – она у меня с молодости такая. Даже когда беременная была, и то не поправлялась. В маму пошла. Та тоже всю жизнь худенькая. У нее в роду все такие. Да только кому же это оценить?

– А вам? – Ниночка аж подпрыгнула на стуле от нетерпения и возмущения, – вам самой! Да в первую очередь. Если женщина себе не нравится, как же она может понравиться кому-то ещё? Если женщина себя не любит, то кто же её полюбит?

И тут её осенило, да так, что Ниночка прямо со стула соскочила и побежала доставать свою записную книжку, с которой никогда не расставалась.

– Знаю! Знаю! – кричала она на ходу, тем самым совсем уж ошеломив несчастную учительницу. – Знаю, что мы сегодня будем делать! – Ниночка прибежала с записной книжкой, схватила Геночкину мамочку за рукав халата и поволокла в комнату, к телефону. Она быстро набрала номер: – Алло? Алена? Привет. Ты на работе? У тебя время свободное для меня найдется? Ага! Так! Отлично. Да тут, понимаешь, надо мою… свекровь к моей свадьбе подготовить… ну, сама понимаешь… стрижечка… покраска, укладка… там… всякое такое… ага… ага…

– Я стричься не буду! – категорически заявила Зинаида Викторовна, впиваясь обеими руками в заветную гулю на затылке, словно ничего дороже у нее в этой жизни не было.

Ниночка отмахнулась от нее, по-прежнему не отрываясь от трубки:

– Да, Алена… что? И массажист? По полной программе? Отлично! А одежда? Сводим? Куда? Ох, вот это ты отлично придумала… и я заодно себе чего-нибудь выберу… в пределах какой суммы? Сто пятьдесят… да нет, зачем же… рублей… все, пока, едем…

Ниночка положила трубку на рычаг и с триумфом посмотрела на притихшую Геночкину матушку:

– Собирайтесь, Зинаида Викторовна, нас будут ждать.

– Я стричься не собираюсь! – еще раз для верности заявила учительница, но решительности в ее тоне уже не было.

– У Алены в салоне стоит компьютер, сначала сделаем вашу фотографию, подберем прическу, цвет волос, а потом начнем действовать. Так что, выберете то, что вам больше понравится, – Ниночка развела руками.

Может, в бытовых вопросах она и была полной дурочкой, но уж что касается женской красоты, то тут она кому угодно могла сто очков форы дать.

– У меня денег на все это нет, – вяло протестовала будущая свекровь. Она и сама чувствовала, что дело заключалось не в деньгах. Просто ей было страшно решиться на подобные перемены. Изо дня в день видя в зеркале одно и то же отражение, она, хоть и констатировала, что давно превратилась в облезлую клячу, но привыкла к этому, и подсознательно менять что-либо не хотела… вернее, хотела бы… но чисто теоретически…

Ниночка со своей идеей самым неожиданным образом нарушила эту порочную практику. И теперь Зинаида Викторовна цеплялась за малейший предлог:

– Нет, я не могу ехать. А вдруг они там Геночку найдут!

– Ничего, у меня мобильник есть. Правда, на счет еще деньги положить надо, но ничего, положим. Женька мой номер знает, если что, позвонит и сообщит. Все, поехали. Собирайтесь. Да, и заодно, пойдемте-ка я посмотрю ваш гардероб.

И только тут вдруг Зинаида Викторовна осознала, что еще не известно, кто кого возьмет в оборот: она будущую невестку, или наоборот.