Текст книги "Нострадамус в мелочах (СИ)"

Автор книги: Лара Альм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Я и не предполагала, что все годы любила Валю, – призналась Людмила. – Думала детская любовь, все забылось, оказалось, нет. И Валя меня любил, но не хотел мне мешать. Мать ему рассказала, что я собираюсь замуж, что счастлива. Бабушка моя "похвасталась" при встрече. А потом мы вернулись в наш родной город. Мой бывший жених пытался "вразумить" Валю, но хватило одного мужского разговора по душам. Скис мой бывший, отказался от борьбы... Я не думала, что маленький мальчик-тростинка способен так измениться. Уж не знаю, нашелся бы другой смельчак, который устоял после "первого предупреждения". Мой бывший жених обладал большим умением объяснять с первого раза. Никто с ним не связывался. И я решила – иного пути у меня нет, только под венец с этим ревнивцем. И тут ты появился и напророчил. Спасибо тебе, Валерка. Ели бы не ты, наши дорожки с Валей не сошлись...

Я постоянно перепрыгиваю с одного на другое, не могу иначе – хочется рассказать, исполнились ли мои предсказания-рекомендации, прав я оказался или не прав.

Признаюсь, промахи тоже случались, как без этого. Но уже во время общения с человеком, я это предчувствовал, что-то скреблось в душе.

Или это старуха из кошмара царапала по моей груди своим острым ногтем, предупреждала, просила "придержать рысаков"... Или не лезть нарожон?..

Но вернемся в тот знаменательный год, год старта новой жизни...

Первомай. Солнце. Зелень. Флаги, транспаранты, ветки с искусственными цветами. Смех, улыбки. Праздник. Нарядные жители города.

Мы квартетом – два мальчика и две девочки – гуляем по праздничному городу. Мы очень счастливы. Внутри ощущение бешеной радости. Безумной. И это никак не связано с моим... превращением из обычного мальчика одиннадцати лет в взрослого мудрого человека, предсказателя.

Впервые я полюбил. Я думал о ней постоянно. Пытался "покопаться" в нашем будущем, но у меня ничего не выходило. Или общего будущего нет, или способность сразу отступала, щадила меня, предоставляла возможность насладиться первой любовью, очуметь, задохнуться и запомнить этот миг навсегда.

Дальше будет продолжение с другими участниками, но этот миг не повторится. Чем старше я буду становиться, тем трогательнее буду вспоминать первую любовь. Нет, не жалеть, не пытаться вернуться в ту точку отсчета, чтобы пойти в другом направлении – историю вспять не повернешь, просто наслаждаться воспоминаниями. Первая любовь. Первые чувства, совсем непонятные, трепет, волнение, незнание.

И надо же было такому случиться, что мое одухотворенно-парящее состояние куда-то подевалось, как будто я упал на землю без парашюта. Не разбился, не пострадал, но опять посмотрел на мир другими глазами. Не просто на мир, а на женщину средних лет, которая стояла у кроки тротуара и "голосовала". Я не успел ничего понять, не докопался до своих предчувствий, а возле нее уже притормозил автомобиль.

Она согнулась и что-то прочирикала водителю. Он ей ответил, женщина не успела сесть в автомобиль, как я уже стоял рядом. Вежливо прихватил ее под локоток и тихим голосом посоветовал:

– Если водитель будет вас чем-то угощать, ни в коем случае не соглашайтесь, ничего у него не берите.

Женщина посмотрела на меня, как на умалишенного, фыркнула и юркнула в салон автомобиля.

Я зафиксировал в памяти номер машины.

Чтобы не обидеть свою подругу, попытался вернуть себе беззаботную радость. Но я непрестанно думал о женщине, которую умчал в неизвестность водитель, чью личность я так и не успел толком рассмотреть. Так, в общих чертах. Но мне казалось – если его увижу, то сразу узнаю.

Прошло три дня.

Как-то вечером мама читала газету "Вечерний город" и вслух сказала:

– За городом обнаружили труп женщины. Есть фотография. Просят откликнуться тех, кто ее знает.

Сначала я пропустил сообщение мимо ушей, витал в облаках по случаю недавнего свидания с той, кто мне дороже всех.

Между тем мама продолжала:

– Это уже четвертый подобный случай. Каждый раз недалеко от города находят женский труп без документов, без денег и ценных вещей. И никаких улик, способных помочь следствию.

– Жанна, ты доверчива: не все, что пишут в газетах, правда.

– Ты о трупе за городом?

– Я об уликах. Улики, скорее всего, есть, но о них нам не расскажут, – с умным видом заключил отец и почему-то покосился на меня, словно я был тайным агентом нашей доблестной милиции.

Я вскинул голову и только сейчас заметил в руках матери газету. Мать указывала пальцем на фото, напечатанное в газете на последней странице в разделе "Происшествия".

– А она симпатичная. Глянь, Аркаша.

Аркадий Стопкин, мой отец, без интереса взглянул на фото и кивнул – согласился, что погибшая при жизни была симпатичной.

Я вырвал газету и уставился на снимок отвратительного качества. После чего подхватился и пошел в прихожую, где находился стационарный телефон. Набрал "02", назвал себя и сообщил, что владею информацией о преступлении, о котором напечатали в "Вечерке".

Естественно, родители не оставили без внимания мой гражданский порыв. В ближайшее отделение милиции мы отправились втроем, тем более, дежурный предупредил, чтобы я явился в сопровождении матери или отца.

По дороге предки пытались выудить из меня хотя бы какую-то информацию, но я был сосредоточен и погружен в себя.

В отделении нас сразу провели в кабинет следователя, совсем молодого парня, который старался казаться опытным и возрастным...

Все жертвы были сначала усыплены, потом задушены и ограблены. Моя "знакомая" – не исключение. Снотворным были напичканы шоколадные конфеты – "Вишня в шоколаде".

А я ведь ее предупреждал!

С моей помощью маньяк-убийца был задержан. Следствие шло несколько месяцев. В итоге преступник получил максимальный срок по статье убийство двух и более человек. Как оказалось, он орудовал не только в нашем городе, на его счету оказалось гораздо больше жертв, чем предполагалось вначале. Почерк преступлений был один и тот же. Ума не хватило разнообразить. Или не стремился к разнообразию, играл с огнем...

Мой отец целиком был погружен в работу, чтобы побольше заработать и чтобы мы ни в чем не нуждались. Мать тоже работала, но сын стоял у нее всегда на первом месте. Мать была в курсе всех школьных дел. Поэтому о моих подвигах была наслышана, но слабо в них верила, потому и тему эту не затрагивала. Решила – ребятня развлекается. К серьезным последствиям подобные развлечения не приводят, и то ладно. Но задумчиво-осторожные материнские взгляды я на себе ловил. Отец в «гляделки» со мной не играл, видимо, мать не просветила, поберегла мужа-трудоголика. А дело с маньяком-убийцей отец свел на случай.

Все-таки мама не выдержала – когда похождения ее сына обросли громадным комом в том числе домыслов и слухов, решилась и повела меня к детскому психологу. В то время подобные походы были не в моде, люди самостоятельно разбирались в своих проблемах, без помощи профессионалов, с коими в то время было не густо: в нашей детской поликлинике, например, таковых специалистов не наблюдалось, пришлось ехать на другой конец города, в областную детскую больницу.

Детским психологом оказалась противная тетка в очках. Очки постоянно съезжали у нее по переносице. Она терпеливо поправляла очки указательным пальцем, задавала дурацкие вопросы и получала не менее дурацкие ответы. Но каждый раз безумно радовалась, как будто я предсказывал ей будущее, сплошь счастливое. Вопросы я точно упомнить не смогу, но что-то типа "сколько времен года, сколько месяцев в году" или на тему вершки и корешки – что употреблять в пищу в том или ином случае.

Я быстро выдохся – устал от взросло-профессиональной глупости, и проникновенным голосом произнес:

– Не тем вы занимаетесь.

– В каком смысле?

– Только зря время со мной теряете.

– Ты так думаешь? – усмехнулась тетка-психолог.

– Вы сидите в кабинете, мучаете меня вопросами, и ничего не чувствуете. Точно ничего не чувствуете? На душе тихо и спокойно?

– А что-то произошло? – напряглась тетка.

– Вам срочно надо домой! Спасать надо...

Тетка не дослушала конец фразы, стартовала с места, забыв о пациенте и его сопровождающей. Я проводил ее взглядом и хорошо поставленным голосом проговорил:

– Пять минут полет нормальный.

Мама отвесила мне подзатыльник, тут же сменила гнев на милость – погладила по голове и чмокнула в висок. Опомнилась и подтолкнула меня к выходу.

Я шел, пружиня шаг, и посвистывал, мама порывалась о чем-то меня спросить. Ясно, о чем. Но, видимо, боялась услышать нечто кровожадно-впечатлительное, способное ранить молодой растущий организм. Сообразительный организм этим воспользовался и потребовал мороженого. Мама сразу купила мороженое, усадила меня на скамейку и терпеливо выжидала конца поглощения ледяной сладости.

– Мам, ты о чем-то хочешь спросить? – хитренько поинтересовался я, облизывая пломбир.

– Хочу! – взорвалась она. – Кого надо спасать?

– Кому? – прикинулся я идиотом.

– Ну, ты же сказал в кабинете врача, что ей надо спасать... Кого?

– Я уже и забыл.

Мама дернула меня за руку и потащила на автобусную остановку. Всю дорогу домой она обижалась.

Оказавшись в своем дворе, я проникновенно сообщил, стукнув себя ладошкой по лбу:

– Вспомнил! Очкастой докторше надо спасать... спасать ей надо...

– Господи! Кого ей надо спасать? – разозлилась мама.

– Не кого, а что! – уточнил я. – Брак ей надо спасать!

В то время я и слова-то такого не знал – "брак".

Сначала мать смотрела на меня, как на невиданное говорящее животное, потом припустила к подъезду. Я последовал за ней.

В прихожей мать сразу бросилась к телефону. Я знал, кому она будет звонить – своей близкой подруге, тете Лине, Ангелине Витальевне, даме с обширным кругом знакомых в разных областях. Именно Ангелина Витальевна свела мать с очкастым психологом. С врачихой тетя Лина была в приятельских отношениях, но не настолько, чтобы та делилась с ней семейными тайнами. Но был еще один человек-звено, человек, приближенный к докторице, которой я рекомендовали спасать... брак.

Тетя Лина собрала информацию, после чего связалась с Жанной, моей матерью, и в красках поведала историю "спасения". Мама при этом произносила звуки осудительного характера. После разговора мать поспешила к отцу, начав свой монолог словами: "Вот как бывает в семейной жизни", дав понять, что жены обладают чувством предвидения, тем самым переоценив докторицу и позабыв обо мне. Так я подумал. Но в конце вспомнила и обо мне, пусть и вскользь. Отца мало занимала какая-то там докторша, его занимал собственный сын, разбрасывающийся советами.

Диалог велся без моего непосредственного участия. Так считали родители. А я подслушивал. И нисколько этого не стыжусь: я обязан знать, прав я оказался или не прав.

Прав! Очкастая тетка застала мужа с любовницей. Муж-изменщик при этом задал вполне резонный вопрос:

– А что ты здесь делаешь? У тебя же сейчас прием в больнице!

Ох и бессовестная тетка – заявилась домой не ко времени, в тому же – безответственная – покинула свой пост без разрешения начальства.

Кажется, дело закончилось перемирием. Но перед этим были серьезные разборки. Дама застала мужа в начале действа, к кульминации парочка не успела перейти, муж клялся и божился, что это первый поход налево. Она ему поверила. Хотела поверить и поверила. Таким образом, брак был сохранен.

Не знаю, как бы события развивались далее, если бы не вмешался юный предсказатель. Возможно, муж в итоге совсем бы распоясался, а наблюдательная супруга, профессионал-психолог, запоздало обратила бы внимание на "пробежавшую кошку"... Вопрос – как далеко бы зашли сторонние отношения, и есть ли возможность всё вернуть?..

Не надо говорить, что больше мы к ни к этому, ни к другому детскому психологу не ходили.

Я старался не шокировать своих родителей, дома был тихим послушным мальчиком, коим я, впрочем, всегда и являлся...

Полученная после болезни «особенность», сначала сделала меня человеком, который снисходительно поглядывал на простых смертных, который мучился и страдал от мелочности жизни, который в тайне ликовал после каждой грандиозной победы, и который... с годами стал чаще задумываться – что происходит?

В итоге я замкнулся. Мне надоело быть предсказателем. Я хотел стать прежним – обычным мальчишкой. Хотел развиваться согласно возрасту...

Я мог пойти учиться туда, где мог применить свои способности, параллельно их развить, и понять – кто я есть на самом деле? Чем меня наградила болезнь? Но я поступил иначе – пошел вразрез своему желанию-нежеланию.

Я поступил в колледж, где обучали на автомеханика. Тут тебе и работа руками, тут тебе и работа головой. И заработок неплохой, если есть голова на плечах, и руки растут оттуда, откуда им надо расти. И переключаться на глупости нет времени...

Но слегка слукавлю, если не признаюсь – время от времени я "включаю предсказателя". Нострадамусом мне стать не суждено, а быть помощником человечества в мелких бытовых вопросах я не отказывался...

Почему никогда ранее не задавался вопросом: а желают ли люди знать свое будущее?! Или другой вопрос, более правильный: зачем я лезу к ним со своими предсказаниями? Тоже мне, Нострадамус нашелся! По сравнению с Нострадамусом, я мелочь пузатая, как мы говорили в детстве.

И что еще странно: когда дело касалось близких и родных людей, у меня срабатывала блокировка предсказательного сознания. И что же получается? Что я обладаю избирательной предсказательностью? Смешно. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Почти как в "Джентльменах удачи": тут помню, тут не помню. А у меня: тут вижу, тут не вижу будущего, ближайшего или в дальнесрочного...

Я все больше и больше замыкаюсь. Становлюсь другим человеком. Хожу по улицам, как затравленный зверь. Или опасный преступник, чья физиономия расклеена на каждом заборе – его разыскивает полиция!

Но никто меня за язык не тянет, никто не просит пороть правду-матку! Успокойся и живи. Как бы не так. У меня начинается словесный понос, если вижу перед собой человека, которому, по моему ясновидящему мнению, требуется помощь: человек не знает, как ему поступить, а тут я, самовыдвиженец в подсказчики.

Что меня гложет? Что я не стал известным человеком? Хотел славы, а получил шиш с маслом! "Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, и назовет..."

Идиотом меня назовут и тихо помешанным. Хорошо, что не буйным.

Представляю себе: бегаю я по улицам, хватаю людей за шкирку и пытаюсь внушить, что будет, и успокоится ли сердце. Можно легко нарваться на неприятность с тяжкими телесными повреждениями.

Раньше я об этом не думал. А ведь не всегда говорил лестные для человеческого слуха слова...

Шли годы. Менялась страна. Внешне менялся я. Но в душе оставался замкнутым подростком. Не скажу, что отгородился от всех людей каменной стеной, я общаюсь с коллегами по работе, с клиентами. Иного выхода нет. Заочно получил высшее образование по профилю, и меня сразу повысили – назначили на должность цехового мастера, потом я стал старшим мастером. И голова варит, и руки, если не золотые, то правильные.

Родители поначалу меня не понимали, мечтали, чтобы их сын, что понятно, стал великим психотерапевтом. Со временем смирились с моим выбором. И даже стали гордиться, когда слушали хвалебные речи в мой адрес из уст наших знакомых, побывавших в автосервисе. Знакомые утверждали, что в городе нет мастера, подобного Валериану Стопкину. Я разберусь в любой архисложной проблеме с автомобилем.

Я намеренно выбрал другую профессию, не поддался родительским уговорам, потому что мне казалось – "последствие" гриппа не навсегда, это временно. Как любое осложнение. Окончательное выздоровление придет, рано или поздно.

Но время шло, выздоровление не приходило. Я тяготился.

Успокаивал себя: дескать, я "работаю" на благо человечества. Высокопарно себя успокаивал, чтобы ощутить свою значимость...

Как-то я забежал к родителям. Давно у них не был, всё дела, дела.

Отделился от родителей несколько лет назад, когда приобрел собственное жилье. Часть денег заработал, на недостающую сумму взял в банке кредит. Мать предлагала забрать к себе бабушку, чтобы я жил в бабушкиной квартире. Тогда и кредит брать не нужно – в кабалу не попадать. Спокойно собирать денежки, чтобы приобрести жилье без всяких кредитов. Но я видел, что моя бодрая бабушка не горит желанием перебираться к дочери, хотя вслух она не озвучила свое нежелание, понимала, что взрослый внук должен жить отдельно от родителей. Глядишь, и "зазноба появится", говорила бабушка.

Скорее моя бабуля выскочит замуж, чем я женюсь.

И вот – приехал я как-то к родителям. Мама мне с порога и говорит:

– Жаль, бабушка не смогла приехать. Ей сегодня должны новый холодильник привести. Сказали, после трех. Но заверила, если холодильник привезут не к ночи, обязательно заглянет. Хочет внука увидеть, скучает старушка. Свинтус ты, Валерка, не найдешь минутки бабулю проведать. Ведь знаешь, что у нее возраст опасный. Понимаешь, о чем я тебе толкую.

– Мам, я свинтус, – задумчиво согласился я.

– Что не так? – настороженно поинтересовался старший Стопкин.

– Я суп пересолила, – вставила мать.

– А я тебе говорил, – укоризненно заметил отец.

– Валерик, что произошло? – забеспокоилась мама. – Что-то на работе? Или со здоровьем не так? Ты говори, мы с отцом всё должны знать. Кто тебе поможет, если не близкие и родные люди.

– Бабушка не говорила, что собирается покупать холодильник. Никогда не жаловалась, что прежний холодильник барахлит. Почему меня не попросила ей помочь?

– А я сказала: ей должны привести? Я ошиблась. Соседка ее, тетя Валя, купила холодильник, старый приказал долго жить. А у тети Вали внучка замуж выходит. Сначала назначили свадьбу на пятнадцатое, а потом перенесли на неделю раньше. Ее жениху, в смысле почти мужу, надо уезжать в срочную командировку. Он служит в МЧС. А тетя Валя с холодильником затеялась. А внучка звонит и говорит: Приезжай бабуля! Не приедешь, обижусь!" Как не поехать на свадьбу любимой внучки, тем более за ней машину прислали. Обещала вернуться через три дня. Позвонила в магазин бытовой техники, где холодильник покупала, и спросила, может ли кто-то вместо нее холодильник получить? Ей ответили, можно, но надо иметь на руках товарный чек из магазина. Наша бабушка согласилась принять холодильник. И вот теперь сидит и ждет. Надеюсь, что доставят быстро, и она к нам присоединится.

– Если не успеет, я сам к ней подскачу, – пробормотал я с таким видом, будто знаю нечто плохое, и неумело пытаюсь это плохое скрыть.

– Валериан! – торжественно вступила мать, – говори, что с бабушкой?! Я же вижу, что ты...

– Мама! – не менее торжественно промолвил я, – с бабушкой все в порядке. Тем более, ты знаешь, что чуйка на родных не срабатывает.

– Чуйка, – хмыкнула мать, – слово-то какое подобрал.

Родители тревожно поглядывали на меня. Я расправился с супом и молча приступил к пельменям, обильно поливая их сметаной.

– Тетя Валя? Автокатастрофа? – онемевшими губами спросила мать.

– Жанна, не каркай! – взвился отец.

– Аркадий, тебе лучше помолчать, – предупредительно выпалила супруга.

– В кои-то веки к нам пришел сын, а ты... бур-бур-бур, бур-бур-бур.

– Я не бурильная машина, чтобы делать бур-бур-бур...

Милая перепалка родителей, обожавших друг друга уже тридцать с лишним лет, всегда меня убаюкивала. Вот и сейчас я сладко зевнул.

– Видишь, Жанна, наш мальчик просто устал, он очень много работает. Пришел к нам, чтобы отдохнуть, расслабиться, а ты устраиваешь допрос, цепляешься к нему. Ну, ни минуты покоя!

– Я мать! Я чувствую, что с моим сыном что-то происходит. И обязана знать правду.

– Ко мне... ЭТО не имеет никакого отношения, – промямлил я.

– А к кому имеет? – резонно поинтересовалась мама. И в ожидании ответа застыла с очередной порцией пельменей для меня.

Я почувствовала себя коммунистом на допросе у фашистов.

Жанна Стопкина сорвалась с места со словами: "Пойду позвоню маме и все выясню!"

Ее мать, моя бабушка, спокойно смотрела телевизор в ожидании доставки нового холодильника для своей приятельницы и соседки в одном лице. Подружки часто помогали друг другу. На этот раз Валентине понадобилась помощь моей бабушки.

Бабуля заверила, что чувствует себя превосходно, а если к ней забежит любимый внук, то будет великолепно. Что с Валентиной? С Валентиной все в порядке. Доехала до места без приключений и с готовностью включилась в подготовку к важному событию, о чем доложила по телефону. Обе восьмидесятилетние старушки выглядели, максимум, лет на семьдесят.

Мама вернулась в столовую и пересказала то, о чем мы с отцом и так уже догадались. Но беспокойство ее не покинуло. Она заглядывала мне в глаза и изображала всеми покинутую царственную особу. В итоге не выдержала:

– Валериан, а все вижу по твоим глазам.

Ну вот опять о глазах! И что в них такого загадочного?! Неужели Людка была права?

Я выпил две чашки чаю с яблочным пирогом, для успокоения родителей сыграл с отцом две партии в шахматы. Проиграл, что послужило матери доказательством, что со мной что-то не так.

Со мной давно что-то не так, уже двадцать четыре года...

Да, с той поры минула почти четверть века.

Я уже старик тридцать пяти лет. Без жены, без семьи.

Почему же без семьи. Моя семья – мать, отец, бабушка...

Бабушка... Надо прекращать театр одного актера и лететь к бабуле. Пока не поздно...

Но я точно знал, что время у меня еще есть, иначе я бы не занимался чревоугодием, разговорами и игрой в шахматы...

И опять месяц апрель. Кто-то женится, кто-то покупает новую габаритную бытовую технику, кто-то испытывает родителей на прочность и не понимает, что должно произойти...

Но точно знает, что обязательно разберется на месте, и что его ближайшей дорогой родственнице восьмидесяти лет отроду опасность не угрожает...

Бабуля попыталась накормить меня борщом, я постучал по своему животу, под завязку забитому супом, домашними пельменями и пирогом.

Но все равно мы уселись пить чай, "без ничего". Мирно разговаривали, в основном обсуждали мою холостяцкую жизнь. Бабуля осуждала, я соглашался, но от помощи свахи отказывался.

Засевшее внутри меня непонимание дало о себе знать "кошкодральным" душевным дискомфортом. И появилось покалывание в кончиках пальцев. Подобная "подсказка" впервые случилась года два назад, раньше покалываний я не ощущал. Взрослею...

На улице было тепло, а отопление в квартире еще не отключили, поэтому все форточки были распахнуты. Со двора послышались гремяще-лязгающие звуки.

Бабушка меня опередила, выглянула из окна и оповестила о прибытии доставки.

Меня "пригвоздили" к стулу. Я чувствовал, что нельзя показываться на глаза грузчикам.

Слышал, как бабушка открыла квартиру тети Вали, как обменивается репликами, требуя показать "товар лицом". Мужской голос сообщил, что покупательница проверила холодильник на предмет царапин и вмятин, была удовлетворена и просила без нее не вскрывать.

Я не видел, но догадался, что бабушка передернула плечами. Давнишняя привычка у нее такая, проявляющаяся каждый раз, когда чем-то недовольна или не понимает чьих-то действий.

– Эй, ребята! – воскликнула бабушка, – а что это вы привезли? В паспорте написано одно, на коробке – другое. Вы привезли другой холодильник!

– Перепутали, – вздохнул грузчик. – Склад уже закрыт, мы завтра к вам подъедем, произведем замену. Устроит?

– Выхода нет. Но вы не подведете?

– Нет, конечно. Нам ваша подпись требуется. А раз подписи нет, то мы свою работу не выполнили. Тем более, мы вам в залог оставляем холодильник.

Грузчики попрощались до завтра и загрохотали своими башмаками по подъезду.

Бабушка о них сразу забыла – в гостях любимый и единственный внук. Я почувствовал себя свинтусом в квадрате. Мать была права, только приуменьшила значения.

Я пробыл у бабушки достаточно долго. Уходя, "случайно" прихватил ключи от квартиры тети Вали. Ключи висели на крючке в прихожей.

Вернулся ближе к ночи. И не один, с двумя приятеля, которые занимались любительским боксом. Взял их для подстраховки.

В доме было тихо, некоторые жильцы уже почивали, другие только собирались. Я был уверен, что ВСЁ начнется именно поздним вечером, когда народ угомонится. И точно знал, что преступнику спешить некуда. А мы должны застать его на месте преступления с поличным.

С величайшей осторожностью проникли в квартиру, чтобы не спугнуть.

И я сразу понял, что действо началось: коробка-упаковка от холодильника была пуста. Человек, не сей поры сидевший внутри, приступил к "работе". После "работы" он спокойно вернулся бы в свою коробку, а завтра его обменяли на настоящий холодильник. В краже обвинили бы мою бабушку: только у нее были ключи от квартиры. Замок не вскрывали отмычкой, применили "родные" ключи...

Один мой приятель остался у входной двери, чтобы злоумышленник не скрылся. Я двинулся в сторону кухни, другой мой приятель, самый представительный из нас – гроза преступного мира, направил стопы в единственную комнату. Расчет оказался верным – некогда сидевший в "картоном заточении" малец рыскал по шкафам.

У тети Вали было чем поживиться: она работала в "горячем" цехе, на вредном производстве, в свое время получала хорошую зарплату, а теперь – хорошую пенсию, о чем постоянно хвасталась кому надо и кому не надо. И дети, тоже небедные люди, ее баловали ценными подарками – старушка любила дорогие безделушки, что возмущало мою бабушку: "И зачем ей в нашем старческом возрасте золото-серебро?" Но когда я на недавнее восьмидесятилетие подарил ей симпатичные сережки, пустила слезу от счастья и умиления.

Гроза преступного мира быстро разобрался со своим подопечным, скрутил, тот даже пискнуть не успел. После чего мы вызвали полицию. В итоге, вместе с преступником чуть не загребли в каталажку и нас, внештатных помощников. Но быстро разобрались...

После завершения операции по "защите чужих ценностей", я провел беспокойную ночь. Естественно, был возбужден – ни разу не участвовал в подобных операциях благодаря своему предчувствию, чуйке. Что-то саднило у меня внутри. Не глобально, чуть-чуть.

Как узнал позже, внучка тети Вали, невеста, неудачно отхватила кусок от свадебного каравая, в итоге вывихнула челюсть. Челюсть вправили, но осадочек остался – и челюсть побаливала, и народ нашел причину для подтрунивания.

Если бы основная "заноза" – предстоящее похищение имущества тети Вали – меня не беспокоила, я бы прочувствовал вывих челюсти, позвонил и предупредил.

Мораль: не кусайте, девушки, хлебные караваи на своих свадьбах. А если кусаете, то не усердствуйте...

А новый холодильник тете Вале все же привезли...

Минуло полгода.

В моем доме, в новостройке, соседи еще не перезнакомились. Кто-то здоровался при встрече, кто-то проходил мимо. Вот и думай, это твой сосед или гость? Я не заморачивался по этому поводу, здоровался со всеми подряд, но кто в какой квартире живет, не знал. Соседи по лестничной площадке вселялись долго. Целый год я жил один – царствовал, потом стали ремонтировать и въезжать на свою жилплощадь практически одновременно остальные жильцы.

Ежедневно я вскрывал почтовый ящик и выуживал из него стопку рекламных листов. Недавно распространители рекламных прокламаций перешли на новую ступень: развесили картонки-рекламки на ручки дверей. Картонки имели для этого специальную форму – форму вешалки. Я безропотно собрал "вешалки" со всех дверей моей лестничной клетки и выбросил в контейнер на улице. Провел сбор макулатуры с одной целью – с целью борьбы с мусором в определенном месте нашего подъезда – на своем этаже. Еще не хватало бегать по всем этажам и проводить чистки!

Но целый день эти "вешалки" с ненужной лично мне информацией не давали покоя. Мысленно я постоянно возвращался в утро и почти ощущал в своих ладонях глянцевый кусок картона определенной формы. И зачем они мне сдались? Раньше не замечал за собой такого пристального интереса к сфере рекламы. Но не реклама, как таковая, меня беспокоила, а что-то связанное с ней.

Вернувшись домой достаточно поздно, я не поленился и пошел на свой десятый этаж пешком. Где-то рекламки валялись на кафельном полу, где-то так и остались ждать хозяев – висели на ручке, где-то было чисто – от рекламок ни следа. Видимо, некий жилец повторил мои действия.

На всякий случай я подобрал один источник рекламной информации и узнал, что наш дом подключен к одной известной кабельной сети. Ничего сверхъестественного, все привычно и обычно. Тогда почему меня терзают сомнения, мое воображение будоражат картинки криминальной направленности?

Ночью я спал как убитый, но едва открыл глаза, воображение заработало с прежней силой.

На этот раз мой спуск на первый этаж прошел без участия лифта. О чем я пожалел: постоянно встречаюсь с молодой женщиной, очень симпатичной и приветливой. Утренняя поездка в лифе тет-а-тет заряжает меня энергией на весь день. Знал, что женщина замужем, что у нее растет дочь, но я не строил планов касательно нее, просто мне было приятно прокатиться вместе с ней в лифте, поболтать, вдохнуть аромат ее необыкновенных духов. Голос у нее тоже был необыкновенный, голос-звонок, не раздражитель.

Я вспомнил, что вчера тоже ее не видел. Так увлекся сбором рекламных "вешалок", что позабыл о нашем приятном, но, увы, таком коротком, совместном времяпровождении. Продлить наше... хм... свидание, договориться о рандеву, у меня и в мыслях не было. Женщина замужем! А жаль. Впервые за долгие годы меня заинтересовала представительница прекрасного пола.

С ее мужем я тоже был знаком, но кроме здрасте-до свидания, дело дальше не заходило. И незачем. Мне нравится... на расстоянии его супруга, без всяких задних мыслей.

Я вышел из подъезда и покрутил головой в поисках автомобиля своей знакомой. Автомобиль на положенном месте отсутствовал.

Я вернулся в холл, набрался смелости в смеси с наглостью и спросил о ней консьержку. Говорливая пожилая дама поведала мне, что "дама сердца" вместе с дочкой и мужем отбыли в отпуск. Куда именно, она не знает, но путешествуют по России. Внутри меня дала о себе знать заноза. Коготь бабки Яги привычно протаранил мою грудь и занес инфекцию. Готовься, милый друг, к воспалению с продолжением – мучительному процессу поиска причины появления бабки, нарушительницы моего спокойствия...

Просто так от говорливой консьержки не отделаешься – стоит только зацепить и понеслась.

Я медленно от нее отступал, пятился ракообразно, краем уха слышал, как кто-то появился в холле, не рассчитал свои поползновения задом и наткнулся на преграду. Преградой, он же пострадавшим от наезда в прямом смысле, оказался жилец нашего дома. Кажется, он жил на втором этаже, поэтому всегда спускался пешком. Подмышкой мужчина держал ноутбук. При нашей неожиданной стыковке, едва не выронил из рук свою ношу. Успел придержать, а я тут же извинился.