Текст книги "Я тебе объявляю войну"

Автор книги: Лана Вейден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4. Как избавиться от несчастной любви

«Одна из самых ярких особенностей куртуазной любви – «стремление к страданию», которую проявляет влюбленный. Сокрытие своих любовных чувств – один их элементов куртуазного ритуала. Вместо того чтобы утолить муки страсти, влюбленный всеми способами стремится их усилить»77
  * Цит. из книги историка Йоана Петру Кулиану.


[Закрыть].

Мда. Уж что-что, а куртуазная любовь мне была вовсе не нужна – страдать я совсем не желала. Очень хотелось избавиться от давней напасти под названием «невзаимная любовь», но как?

Конечно, есть множество специалистов, готовых прийти на помощь в этом случае. Скажу больше – двое из них сейчас сидели со мной за одним столом и преспокойно ужинали, не подозревая, как мается их родная дочь.

Но дело в том, что хотя мои родители и являлись людьми, направляющими женщин на путь истинного счастья, пользы от этого для меня не было никакой.

Мама и папа были психологами и какое-то время назад открыли свое дело. Проводили тренинги типа «Искусство любить», «Пробуждение женской силы», «Секреты мудрости и счастья» и, надо заметить, подобная ерунда пользовалась огромной популярностью. Папа еще снимал ролики для Ютуба: «Пять признаков того, что мужчина в тебя влюблен», «Как узнать, что мужчина тебе изменяет», «Как не попасться на удочку ловеласа». А сестра занималась продвижением этой чепухи в соцсетях.

И это еще не конец истории. Кроме всего прочего, родители писали книги по психологии отношений. Как-то я открыла одну из них. Там было написано:

«На что похожи отношения между женщиной и мужчиной?

Представьте – идете вы по длинному коридору, видите дверь и хотите в нее войти. Дергаете ручку, стучите – никто не открывает. Выбиваете дверь, а там – каморка с паутиной.

Вы можете убрать эту каморку, покрасить стены и начать там жить, но никогда не обретете в этом месте уюта. Покинув каморку, можно отправиться дальше и найти другую дверь, постучать в нее и не исключено, что вам даже откроют. Только за этой дверью будет гостиничный номер и он не заменит настоящего дома» и т.д. и т.п.

А завершалось всё фразой: «поэтому, идя по коридору, не пытайтесь проникнуть за закрытые двери. Помните: дверь в вашу комнату откроется сама».

Серьезно? Просто бродить полжизни по «коридору» в надежде, что когда-нибудь одна из «дверей» распахнется?

Я, конечно, любила родителей, но была уверена – люди, которые пишут подобные вещи, мне помочь не в состоянии.

Поэтому сейчас, во время совместного ужина после покупки платья, я справлялась своими силами – улыбалась и просто старалась не смотреть, как Сергей обнимает Алевтину. Мы ужинали в той части нашей квартиры, которую родители с гордостью называли «малахитовой гостиной». А на самом деле это был обычный зал, где всё вокруг было ужасного зеленого цвета.

– Вика! Ты хоть слышишь, что я у тебя спрашиваю? – мамин голос отвлек меня от грустных мыслей. – Задумчивая она какая-то, вон – уже хвосты от редиса жевать начала, – это мама обратилась к остальным.

– Что? Повтори, пожалуйста, – я спохватилась и выплюнула «хвосты».

– Наверное, думает о своей любви… – выдала сестра.

Я недовольно покосилась на Альку, но она, предательница, все равно выложила родителям наш сегодняшний разговор.

– Смотри, как засмущалась! Стала цветом, как эта редиска, – заметил Королев.

– Вика, и давно у тебя эти…. ммм… отношения? – поинтересовалась мама.

– Недавно, – быстро ответила я.

– Ну что ж. Приводи своего избранника в гости.

– Если недавно, то лучше не надо. Главное его сейчас не спугнуть, – авторитетно заявил папа.

– Но с нами-то он встретиться может? Со мной и с Сережей? Где-нибудь в кафе, – моя негодная сестра не унималась. – Необходимо оценить, достоин ли он нашей Викули.

Я вздрогнула. Нет, это ж надо было так вляпаться! Теперь хоть парня из эскорт-агенства нанимай! Только они там, наверное, тупые. Скажут что-нибудь вроде – «зайка, ты красивЕе всех на свете», – и всё, трындец, обман раскроется. Что же придумать?

– В ближайшее время не получится. У нас скоро важная конференция – будем готовиться днем и ночью.

– Ну да. Особенно – ночью, – хохотнул Королев.

– Сережа! Не смущай её, – вмешалась сестра. – Ты же знаешь, у нас Вика действительно может сутками заниматься.

Клянусь, я еле выдержала этот ужин! И всё же, несмотря на то, что сильно измучилась, заснуть удалось лишь на рассвете. И на работу я, конечно, опоздала.

Глава 5. Предложение

Ворвавшись утром на кафедру – она была уже открыта – я застала умилительную картину. В главном помещении – пусто, а в соседнем, где стеллаж с манускриптом, Морозов общался с дочкой Бесединой.

Оля Беседина работала на кафедре русской литературы, хотя работой это можно было назвать с большой натяжкой. Сколько я ее знала (Ольга была старше меня на три года), эта девушка всегда занималась непонятно чем. «Труды» ее поражали воображение. Помню – я тогда была еще на первом курсе, а Беседина – на четвертом, – она выступала с докладом по Пушкину.

«Александр Сергеевич Пушкин, – на полном серьезе заявляла эта пытливая исследовательница, – очень любил Дон. На этот факт указывают многочисленные аллюзии в его произведениях. К примеру, имена литературных персонажей: Гви-ДОН, Да-ДОН, ДОН Жуан, ДОНна Анна…»

Как на грех, я тогда совершенно не оценила глубину и уникальность данного выступления – стала громко хихикать, в результате чего была немедленно выдворена из аудитории.

Но похоже, никого на филфаке научные достижения Ольги особо не волновали. Она была первой красавицей нашего факультета. Да что там факультета – за время учебы Беседина каждый год побеждала на конкурсе «Мисс университет». И вообще – порой казалось, что все мероприятия в городе проводятся лишь для того, чтобы Ольга могла в них поучаствовать.

В связи с этим однажды я оказалась втянута в неприятную историю. Несколько месяцев назад, зимой, в городе проходили съемки фильма «Клетка». Там еще всякие знаменитости понаехали. И вот нашу красавицу отобрали для какой-то небольшой роли. Съемки должны были начаться после обеда в ночном клубе, поэтому Ольга прихватила с собой из дома клубную одежду, да и забыла пакет на кафедре. И ее мама не придумала ничего лучше, чем послать меня на съемочную площадку с этими вещами. Напомню – разъезжать по клубам вовсе не входит в мои должностные обязанности, но кого это волновало?

При этом денег на такси она мне не дала, пожадничала. Пришлось ехать на автобусе, но клуб находился далеко от универа, а в начале пути были огромные пробки. И еще в тот день ударил страшный мороз. А я с утра так набегалась, что в автобусе пригрелась и заснула. Разбудил меня водитель уже на конечной остановке – скажем прямо, – у черта на рогах. К тому же оказалось – в спешке (Беседина-старшая меня слишком торопила) я забыла на факультете свой телефон. И Беседина-младшая сначала ожидала меня в клубе, а потом вышла на остановку. Не могла мне дозвониться, но всё ждала… да так и не дождалась. Точнее, я туда все же добралась, только Ольги на месте уже не было – она в истерике уехала домой.

С тех пор у нас были немного напряженные отношения, – вот сейчас, увидев меня, она недовольно повела бровью и поправила свой белокурый локон. Но потом отвернулась и снова переключилась на Дениса Сергеевича. Он стоял ко мне спиной и что-то тихо ей говорил, а Ольга чуть ли не после каждого его слова откидывала голову назад и типа смеялась: «а-ха-ха», при этом касаясь Морозова за локоть или слегка ударяя в грудь. Мерзкое это было зрелище, скажу я вам.

Но – да, общайся с ней, Денис Сергеевич, это как раз твой уровень.

Не успела я включить компьютер, как вошла Беседина-старшая и стала меня отчитывать. Я извинилась и начала работать. Ольга с Морозовым куда-то ушли, хотя меня это вовсе не волновало.

Бумажной волокиты было невпроворот, и к обеду я с трудом выбралась в университетскую столовую. По слухам, она принадлежала мужу Любови Константиновны Бесединой. И носила громкое название – кафе «Арго». При этом ничего древнегреческого внутри не наблюдалось. На стенах висела реклама – «выГОДНЫЙ ОБЕД» и почему-то плакат с Шолоховым. Только сейчас я обратила внимание, что написано на этом плакате. «Побеждает только тот, кто твердо знает, за что он сражается, и верит свое дело».

Что ж, весьма в тему. Я верила в свое дело – поставить на место зазнавшегося выскочку, – а значит, непременно должна была победить.

В очереди меня окликнули – это был Кононов. Мы взяли комплексные обеды, присели за столик и стали общаться.

Андрей подрабатывал внештатным переводчиком в одном издательстве. Переводил он в основном незамысловатые любовные романы и со временем стал тихо ненавидеть всех женщин в мире. Или почти всех. Кстати, выглядел Кононов примерно так, как, по мнению Сергея Королева, должен был выглядеть мой возлюбленный. Замечу, что на самом деле я вовсе не имела ничего против сутулых ботаников – просто Королев тогда уж очень вывел меня из себя, вот я и понесла ерунду.

Что же касается предпочтений Андрея – я была уверена, что он втайне влюблен в Ольгу Беседину и немного презирает себя за эту постыдную слабость.

За обедом я рассказала приятелю о своей поездке, а он мне – о «шедевре», который сейчас переводил.

– Значит, она. Слегка за сорок – по возрасту, слегка за сто – по весу. И он. Такой мачо, весь из себя красавец-мужчина с толпой… гм… поклонниц. Но как только ее увидел – вмиг голову потерял. Всех поклонниц разогнал и говорит – всё, я твой навеки.

– Прям вот так сразу?

– Конечно, а чего тянуть? Сразу – я тебя люблю, выходи за меня замуж!

Над ухом вдруг кто-то хмыкнул – я повернула голову и увидела, что мимо проходит Морозов, чтоб он провалился. Видимо, услышал эти слова. И не только он – Ольга, которая шла за ним, тоже услышала. И уж она не промолчала.

– А правда, Горячева, выходи! Может, тогда у тебя мозги на место встанут!

Я чуть не подавилась. Конечно, Беседина меня недолюбливала, но никогда еще не вела себя со мной так грубо. Это у меня мозги не на месте? Да они у меня хотя бы есть! Конечно, вслух я ничего не сказала – сделала вид, что не услышала.

Ольга и Денис Сергеевич присели недалеко от нас, а мы с Андреем продолжили разговор. Он рассказал еще пару веселых историй, но теперь время от времени бросал взгляд на парочку за соседним столиком, и глазах его была вселенская печаль.

– Говорят, на первой лекции Морозова был аншлаг. Студенки даже с других курсов прибежали. Скоро придется актовый зал открывать.

– Страшно представить, какую белиберду он нес. Хотя кого это интересует?

– Почему ты думаешь, что белиберду? Я посмотрел некоторые его работы, вроде умный парень.

Я уже открыла рот – хотела сказать всё, что думаю об авторстве этих самых «работ», но потом решила промолчать. Вот найду доказательства, тогда уж молчать не стану. А пока…

– Кстати, – вдруг спросил Андрей. – У тебя ж завтра день рождения? А у меня, к сожалению, выходной. Заранее поздравлять не стану, но я помню об этом, чтоб ты знала. Позже обязательно поздравлю.

Ах, как это мило!

Я обрадовалась, стала вертеть головой из стороны в сторону и вдруг встретилась взглядом с Морозовым. В этот раз он совсем не улыбался. Как-то странно смотрел, честное слово.

Но потом я отвернулась и позабыла о Денисе Сергеевиче. Провела остаток дня в отличном настроении, даже не подозревая о том, что завтра этот тип изрядно подпортит мой день рождения.

Глава 6. Денис Сергеевич, вы меня пугаете

Кто такой лаборант на кафедре филфака? По сути – секретарь, но с заманчивой перспективой стремительного карьерного роста. Ради этой возможной перспективы тысячи девочек и мальчиков работают за мизерную зарплату, выполняя кучу нуднейших – гласных и негласных – обязанностей.

В мои негласные обязанности, помимо прочего, входило следить за днями рождения всех сотрудников. Ну как – следить. Я оформляла поздравления, покупала продукты и готовила фуршетный стол на выделенные кафедрой деньги. Но кто бы следил за моим днем рождения? Правильно, никто.

На всем факультете об этом событии помнили лишь Андрей да Маша Проценко. В конце рабочего дня она заявилась ко мне с бутылкой домашнего вина и коробкой конфет.

– Вино моя бабушка делала, – сказала она, – отменное!

Внешне Маша была похожа на маленькую лисичку – небольшого роста, с заостренным тонким носом и рыжими волосами. Как и Кононов, она подрабатывала переводами, только, в отличие от Андрея, переводила серьезные тексты.

– Маш… давай дождемся, пока все разойдутся.

– Сейчас здесь все равно никого нет! Мы быстренько, а то мне уже бежать надо! – она моментально разлила вино в пластиковые стаканчики, которые тоже прихватила с собой. – За твое здоровье!

Не сказать, что вино было таким уж отменным, но Машка налила еще.

– Желаю тебе, Вика, построить успешную научную карьеру! Пусть у тебя в жизни будет множество достижений!

Я почему-то вспомнила плакат на входе – до сих пор там висит, приветствует Морозова. И тут язык мой развязался – я выдала то, о чем промолчала вчера.

– Морозов.

– Что?

– Знаешь, а он ведь не сам докторскую писал. И скоро я докажу это. Прижму его к стенке, вот увидишь.

– Гм… А ведь было бы гораздо лучше, если б ты прижала его не к стенке, а к чему-нибудь мягкому и теплому. Например, к кровати.

– Чего?

– Не, ну правда, Вик. Какая разница – он писал, не он писал. Тут такой мужчина… мммм… Какие плечи, какие губы… – Машка сначала мечтательно прикрыла глаза, а потом широко распахнула их и презрительно взглянула на меня. – А ты дурью собралась маяться.

– Что? А я-то думала… А ты! – от негодования я даже подскочила со стула. – Как не стыдно!

– Ах, ну да! Помню твое выступление – что-то там про бабников и эгоистов, но опять же – какая разница? Да хотя бы просто одну ночь с таким мужчиной провести – уже будет что вспомнить на старости лет. Дерзай, Викуль. И поспеши, а то «Мисс Вселенная» тебя опередит.

Я уже изрядно поднабралась, а потому с угрожающим видом приблизилась к Машке.

– Ты что сейчас сказала, а? Что сказала, бесстыжая? – я подошла, начала трясти ее за плечи, а на глазах моих едва не выступили слезы. – Ну-ка, бери свои слова обратно!

Машка вдруг расхохоталась.

– Ай, да пошутила, я, пошутила! Сумасшедшая девчонка! Пусти меня, слышишь! – она стала отбиваться. – Все, успокойся уже!

Я села на стол и надула губы.

– Глупые у тебя шутки.

– Ладно, не сердись. Давай за примирение, – она налила еще вина.

Я выпила, хотя все еще сердилась на Марию.

Тем временем она взяла в руки пластиковую бутылку – там оставалась еще примерно половина – и стала рассматривать ее на свет. А потом вдруг захихикала.

Чего смешного? – недовольно спросила я.

– Да вот – почему-то вспомнила. В «Тристане и Изольде» было заколдованное вино. Герой с героиней его выпили и воспылали страстью друг другу на веки вечные. Вот бы и в жизни все было так просто.

– Это ты сейчас к чему?

– Ни к чему. Говорю же – просто вспомнила.

Мы замолчали.

– А знаешь, – вдруг сказала Машка, – меня бабушка учила всяким заговорам. Вот сейчас возьму и это вино заговорю! – она стала водить руками над бутылкой и выкрикивать разные слова – это было так забавно, что я не выдержала – засмеялась.

– Ты сегодня в ударе. Придумываешь одну глупость за другой.

– Глупость? – Машка хитро подмигнула. – А вот попробуй теперь – и почувствуешь разницу, – она налила мне еще немного вина.

Я пожала плечами, выпила, усмехнулась и спросила.

– И что теперь?

– А теперь, – ответила Мария, – оставшимся вином я угощу Томашевского. Или – нет! Соловьева! И кранты тебе, Горячева!

Вдруг дверь распахнулась и на кафедру зашел Морозов. Он уставился на бутылку.

– Что здесь происходит? Пьянка в рабочее время? Как не стыдно!

– Денис Сергеевич, очень стыдно, – защебетала Проценко, – но рабочий день почти закончился. К тому же сегодня пятница, а у Вики – день рождения, – она налила в чистый стакан вина и протянула его Морозову, – вот, выпейте за ее здоровье.

После этих слов Машка коварно улыбнулась и посмотрела на меня. Бессовестная рыжая лиса!

Морозов задумчиво посмотрел на вино и уже протянул к нему руку, но я вдруг подскочила к Проценко и попыталась ей помешать. Стаканчик хрустнул и вино, забрызгав нас Машкой, разлилось по полу.

– Вика! Ты что творишь?

А я и сама не знаю, что на меня нашло. Не поверила же я в эту чушь?

– Виктория такая неприветливая, – усмехнулся Денис Сергеевич. – Не хочет, чтоб я пил за ее здоровье.

– Нет, – Машка понизила голос, подошла к Морозову и жестом попросила наклониться, будто собиралась поведать ему страшный секрет. После того, как Денис Сергеевич нагнул голову, Проценко с таинственным видом сообщила. – Вика просто боится, что вы воспылаете страстью друг к другу. Потому что вино это – за-кол-до-ван-ное!

– У-у-у, как все запущено, – Морозов отклонился от Машки. – Как вас, девушка, зовут?

– Мария.

– Мария, значит. А отправляйтесь-ка вы, Мария, домой, – он нежно вытолкал недовольную Проценко с кафедры, а потом повернулся ко мне. – И ты тоже иди.

Это был первый раз, когда он обратился ко мне. Причем к Машке, значит, на «вы», а ко мне – на «ты». Что еще за фамильярность!

– Нет! – ответила я. – Буду здесь убирать.

– Я сам все уберу, иди.

Этот приказной тон окончательно вывел меня из себя.

– Что вы, как можно, еще костюмчик запачкаете!

Вытащив салфетки, я наклонилась и стала протирать вино на полу.

И вдруг услышала за спиной подозрительный звук. Повернувшись, увидела, что Морозов взял в руки бутылку и внимательно ее рассматривает.

– Заколдованное вино, – внезапно сказал он и, пристально глядя на меня, сделал движение, будто хочет открыть пробку.

– Нет! – я в два прыжка оказалась рядом, вцепилась в проклятую бутылку и попыталась вырвать ее из его рук. Не рассчитав силы, дернулась так, что чуть не упала, но он успел подхватить меня: сначала за руку, а потом – за талию, и с силой прижал к себе.

Глава 7. А теперь – еще больше пугаете

Сначала я ткнулась в его грудь, а потом подняла голову и на какое-то время наши лица оказались очень близко – так, что я могла чувствовать его дыхание.

В голову отчего-то полезли глупые мысли. Например, я подумала, что была не совсем права насчет «смазливой физии»: все-таки «смазливая» – это что-то женственное, а у Морозова лицо было образцом классической мужской красоты. И цвет глаз очень необычный, дымчато-синий, как грозовое небо.

Действительно ли древние греки не различали синий цвет?88
  В книге историка-медиевиста Мишеля Пастуро «История цвета. Синий» говорится том, что древние греки не различали синий цвет. Но многие современные исследователи это опровергают.


[Закрыть] Почему-то в этот момент я не отказалась бы стать древним греком.

– А правда ли, что… – каким-то осевшим голосом начала я. И замолчала.

– Что? – тихо переспросил Морозов.

– …что древние греки не различали синий цвет? – еле слышно закончила я свой вопрос.

– Неправда, – так же еле слышно ответил Денис Сергеевич.

– Я так и думала.

Тем временем Морозов совсем не спешил меня отпускать и очень странно смотрел на мои губы.

И тут, совсем некстати, в голове зазвучали Машкины слова – «такой мужчина… мммм… какие плечи, какие губы…»

Я машинально перевела взгляд на плечи, а потом – на губы Морозова, но тут же спохватилась.. Боже, что я делаю?

Моментально отстранившись на безопасное расстояние, я протянула руку вперед.

– Не понял?

– Бутылку мне отдайте.

– Зачем?

Дурацкий вопрос. При этом он по-прежнему не отрывал взгляда от моих губ. Что за…?

– У тебя… – вдруг произнес Морозов и слегка провел пальцем по своим губам. А потом кивнул в сторону зеркала. Я пошла посмотреть – вот оно что, оказывается! Вокруг губ была ужасная малиновая кайма – след от вина.

Я взяла салфетку и начала тереть рот.

И тут, откуда ни возьмись, появились Беседина-старшая и Томашевский.

– Что здесь происходит? – Беседина увидела бутылку и задалась тем же вопросом, которым недавно задавал Денис Сергеевич. – Откуда здесь вино?

– У Виктории сегодня день рождения, – ответил за меня Морозов.

– Правда? Вика, от всей души поздравляю! – откликнулся Томашевский. – И сколько ж тебе годочков стукнуло?

– Двадцать три.

– Но такое впечатление, что тринадцать, – заметила Беседина.

– А вы знаете, что в Швеции возраст старинных домов определялся по анкерным болтам? – я решила перевести ее реплику в шутку. – Хорошо, что у женщин так просто возраст не определишь!

– Просто у женщин нет болтов, потому и не определишь, – заметил Томашевский. – А вот у мужчин…

– Борис Александрович, ну как не стыдно! – Беседина поморщилась.

– Любовь Константиновна! Я только что закончил работу по «Мантиссе»99
  «Мантисса» – роман Дж. Фаулза.


[Закрыть]! После этого мне уже ничего не стыдно! – ответил Томашевский и вдруг повернулся ко мне, – ой, ну и ну! Совсем ребенка засмущали. Посмотрите, какая она красная стала.

Ужас! Вечно я что-нибудь ляпаю невпопад. И вот очередной урок: надо следить за языком.

– Кстати, Виктория, – повернулась ко мне Беседина. – Мы пока не обсуждали твое будущее на кафедре. Вы, случайно, еще не говорили с Денисом Сергеевичем? Может, он возьмет…

– Нет! – вдруг перебил её Морозов – так резко, что я даже вздрогнула. – Мы пока не разговаривали. Но после выходных, – он сделал паузу и пристально посмотрел на меня, – обязательно поговорим. Еще как поговорим.

Сердце бешено заколотилось и от этого взгляда, и от этих слов. Что всё это значит? Я решила пойти в туалет и умыться ледяной водой. «Мы поговорим. Еще как поговорим».

Когда я вернулась, на кафедре был только Томашевский, который продолжил рассыпаться в поздравлениях. Бутылка вина бесследно исчезла, но меня это уже не особо волновало.

Я выпроводила Бориса Александровича, закрыла кафедру и уже направилась домой, но тут вспомнила, что нужно забрать посылку с Амазона: пришли новые книги.

В пункте выдачи я распаковала пакет и понюхала содержимое. Обычно мне нравились странные запахи – кожи, дегтярного мыла или рельсов. Они меня успокаивали. Типографская краска тоже пойдет.

Только в этот раз, к сожалению, не помогло: по дороге домой в голове гулко отдавалось с каждым шагом – «мы-по-го-во-рим-еще-как-по-го-во-рим».

Я зашла в квартиру в изрядно приунывшем настроении. Сестра уже была дома.

– Викуля! – она бросилась ко мне. – А я думала, ты позже придешь. Почему со своим парнем никуда не пошла?

– Аля, – устало ответила я, пытаясь что-нибудь придумать на ходу, – у меня дико разболелась голова. Потом сходим.

– Но он тебя хотя бы поздравил?

– Что? – ого, а вот об этом не подумала. – Да-а-а… начала мямлить я и вдруг кое о чем вспомнила. – Конечно, поздравил.

– А что подарил? – вредная сестра никак не унималась.

– Книги подарил.

– Книги? Ну и ну.

– А что такого? Да, книги! Мне нужны были книги! И он мне их подарил!

– Что за книги? Надеюсь, как минимум, эта… как ее… инкунабула?

– Аль, отстань, а?

– Не отстану! Покажи, что за книги!

Я со вздохом вытащила «подарок» из сумки.

Черт, первую надо было все-таки спрятать, но сестра уже увидела.

– «Performing Virginity and Testing Chastity in the Middle Ages». Демонстрация девственности и проверка целомудрия в средние века? Серьезно? Что за странный подарок, Вика? Зачем тебе это?

– Зачем, зачем. Научный интерес, не слышала о таком?

– Стоп, – сестра вдруг осеклась. – Вика, посмотри мне в глаза.

– Ох, ну что еще?

– Слушай, а у вас… ну… было уже?

– Что? Ты о чем? – конечно, я поняла, о чем она (кошмар-кошмар!) и, кажется, жутко смутилась. Вот как быть с такой несносной сестрой?

– Так, – сказала Алевтина. – Понятно.

Повернулась и ушла в свою комнату. Что ей понятно? Уже второй человек в этот день говорил со мной загадками.

Вскоре вернулись родители, потом приехал Сергей, и мы устроили праздничный ужин.

Но в голове моей и во время этого ужина, и после него – до самой глубокой ночи – непрерывно звучало «еще-как-поговорим-еще-как-поговорим-еще-как-поговорим».

Черт возьми, кажется, я и так уже затянула это дело. Настал момент всерьез приниматься за Морозова.