Текст книги "Темные"
Автор книги: Лана Степанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 2
Все это время Наташа с Женькой прожили в доме колдуньи. Магия крови накрепко связывала её дочь и Феофанию. Девочке жизненно необходимо было все время находиться рядом с ней. Первые дни после ритуала малышка даже спала в постели ведьмы, и она во сне все время держала её за руку. Чтобы жить, ребенку нужен был тактильный контакт.
Так у Феофании появилась своего рода небольшая семья, требовавшая постоянного внимания.
Ослабленная Наташа почти не вставала с постели, а маленькая Женька, которая крепла с каждым днем, была непоседливой и неугомонной. Девчушка обожала свою бабушку Фанни, колдунья платила ей тем же. Она души не чаяла в крошке Джейн, как называла Женю.
Наташа так и не смогла оправиться от ритуала, проведенного Феофанией, и на третий год тихо скончалась на руках у колдуньи.
После смерти Наташи Феофания вернулась домой. Это в мире людей она была просто колдуньей Феофанией – нелюдимой и злой ведьмой, которую боялись все.
Магический народ знал её как леди Геллерт – чистокровную волшебницу с безупречной родословной, жену Бастиана Геллерта верховного правителя Темных магов, ведущего многолетнюю войну с герцогом Патриком Мэллори, главой Светлых сил волшебного мира. Она ушла в мир людей, как только её единственному сыну, исполнилось десять лет, и он поступил в магический колледж. В мире магов не существовало такого понятия как развод, брак заключался один раз и на всю жизнь, потому что обряд связывал не просто двух волшебников, но сплетал вместе сами их магические сущности на ментальном уровне невидимыми нитями, разорвать которые могла только смерть одного из супругов. Фанни просто ушла через портал, открытый Патриком, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. Ушла туда, где её злобный муж не смог бы её достать, скрыв свой дом под всеми чарами необнаружения, которые знала, предпочитая не вмешиваться в разборки своего не совсем адекватного муженька. Лишь изредка через проход, ведомый только Феофании и её сыну, они тайком навещали друг друга. И вот теперь она вернулась.
Феофания с приемной внучкой жили уединенно, если не считать нескольких слуг, верой и правдой служивших своей хозяйке уже не один десяток лет.
По большому счету, она вообще не должна была приводить девочку сюда, если учесть, кто такая Джейн. Еще в первую встречу она вместо того, чтобы спасать ребенка, была обязана её убить! Ведь Джейн была полукровкой —плодом любви мага и смертной, хотя, как такое могло случиться, Феофания так и не поняла. Одно её существование могло привнести в мир хаос. Вот только лишить жизни больную беззащитную малышку у неё не поднялась рука, и теперь она вынуждена была прятать девочку под мощным заклятием, которое скрывало истинную сущность девочки, делая обычным человеческим ребенком.
По той же причине Леди Геллерт побоялась отдать приемную внучку в элитный колледж для маленьких волшебников, где учились дети аристократов. Детишки нынче пошли чересчур умные и развитые – не дай Мерлин, кто-нибудь из старшекурсников что-то заподозрит, и Джейн умрет раньше, чем успеет позвать на помощь. Да и саму Феофанию от гнева магической общественности не спасло бы даже то, что она супруга Правителя. Да что там – Бастиан собственноручно открутил бы ей голову, и его никто бы за это не осудил.
Она решила сама учить девочку, благо та была не по годам умной и впитывала знания, как губка. Но ребенку было необходимо общение со сверстниками, поэтому Феофания не стала препятствовать дружбе внучки с дочерью замковой кухарки.
Голенастая, худющая, как весенний грач, Карен с копной ярко-рыжих спутанных кудрей, кожей, сплошь усыпанной веснушками, и ярко зелеными глазами была всего лишь на год старше Джейн. Вернувшаяся из мира людей Феофания, обнаружив в поместье сие непоседливое, веселое, как солнечный зайчик и такое же шкодливое чудо, поинтересовалась – откуда у смуглой кареглазой и темноволосой поварихи взялся такой рыжик, если мужчин с подобной внешностью в округе отродясь не водилось. На что мать девочки Лиззи, дородная улыбчивая молодая женщина, смеясь, загадочно ответила, что родила дочку от солнышка. По случаю возвращения Феофания решила строго не наказывать непутевую молодуху за то, что та нарушила запрет: покинула пределы замка и тайно встречалась с кем-то, а попросту обновила защитные чары, навесив еще более мощные, изобретенные ею же на основе изысканий прадеда, бывшего при жизни некромантом.
Девочки очень быстро подружились, и все свободное от учебы время Джейн проводила с Карен. Вдвоем они облазили сверху донизу весь замок, обошли по периметру все доступные территории и даже пару раз пытались преодолеть защиту поместья, стремясь попасть на запретные и оттого так манящие лес и луг, ясно видимые сквозь прозрачное марево защитного поля. Но их неизменно отбрасывало назад, ощутимо приложив спиной о твердую землю, а когда они возвращались в замок, их ждал строгий выговор от Фанни, а Карен еще и выволочка от матери.
В десять лет у Джейн начали проявляться магические способности. Когда это случилось впервые, девочка очень испугалась и со слезами прибежала к бабушке. Та успокоила ребенка, в общих чертах рассказав ей, кто она и кем был её папа, строго-настрого запретив говорить об этом кому бы то ни было. Джейн пообещала и до сих пор держала слово. В тайне ото всех, кроме бабушки, она великолепно овладела магией перевоплощения и виртуозно умела отводить глаза. Феофания порой не могла сказать – настоящая Джейн стоит сейчас перед ней или это просто иллюзия, мастерски созданная девочкой. Но кроме её и бабушки об этом не знал никто. Даже Карен.
Поэтому в год, когда ей исполнилось четырнадцать и подружки сумели-таки найти тайный проход, связывающий замок леди Геллерт с улицей на окраине темномагической столицы, они с Карен просто переодевались в мальчиков, для того чтобы иметь возможность беспрепятственно разгуливать по городу. А чтобы бабушка ничего не заподозрила, Джейн тайком от подруги создавала в своей комнате чары присутствия. Проделывали они этот фокус в основном ночами, покидая замок после того, как все ложились спать, и возвращались домой с первыми лучами солнца. Удавалось им это не часто, потому как после ночных вылазок девчонки весь день клевали носом, что могло вызвать подозрение у взрослых.
Любимым местом посиделок подружек стал небольшой грот на вершине высокой скалы, в котором они часами сидели, вглядываясь в синюю морскую даль, и рассказывая друг другу различные были и небылицы. Джейн в основном делилась знаниями, полученными от бабушки, а Карен тем, что слышала от слуг.
Она-то и рассказала Джейн о том, кто такая на самом деле её бабушка, почему они вынуждены жить вдали от всех и о том, что у леди Геллерт есть сын, о существовании которого девочка даже не подозревала.
По словам Карен, появление леди Геллерт с чужим ребенком вызвало у подданных Темного Правителя волну глухого раздражения. Будь она светлой волшебницей, Правитель Светлых герцог Мэллори принял бы её с распростертыми объятиями, он уважал людей. Но Феофания жила на темной стороне магического мира и, притащив с собой человеческое дитя, проявила неуважение к его законам и приоритетам. Маги недоумевали – почему лорд Геллерт, ненавидевший мир людей, проявил невиданную терпимость к выходке супруги. Даже у собственного сына, которому к возвращению матери уже исполнилось двадцать лет, она не нашла понимания, что уж говорить о других магах. И колдунья закрылась в фамильном замке вместе с приемной внучкой, окружив поместье защитными чарами, основанными на крови, отрезая себя и ребенка от внешнего мира, сохранив доступ лишь для сына и тайный вход для себя. Но Тайгер, так звали юношу, не спешил навестить Фанни, и Карен не знала причину. Лишь однажды она слышала, как горничная говорила её матери, что по возвращении леди Феофании Тайгер приходил сюда, они очень сильно поругались, и молодой маг ушел. С тех пор его здесь больше не видели, а Фанни убрала все вещи, которые напоминали ей о сыне с глаз долой.
Был поздний вечер. Весь замок уже погрузился в сон, а Феофания в теплом шерстяном платье цвета бархатной ночи, с высоким воротником все стояла у приоткрытого окна, вдыхая запах ранней весны, прислушиваясь к звукам апрельской капели и зябко кутаясь в домашнюю мантию, думала о сыне.
Прошло почти десять лет с тех пор, как они не виделись, а она до сих пор не могла простить себе, что не нашла тогда нужных, правильных слов в том роковом разговоре. Ведь речь шла о будущем её мальчика. И дело было вовсе не в том, что принц Геллерт, узнав о ритуале, проведенном матерью, пришел в ужас. Уж ему-то было прекрасно известно, что обряд мог запросто убить его мать. И даже не в том, что, когда Феофания поведала ему, что после её смерти именно он будет связан с девчонкой магическими узами, ужас сменился яростью. Тай был очень умным юношей, и Феофания была уверена, что сын не наделает глупостей, когда придет её смертный час. Все было гораздо хуже.
Тай уже окончил колледж, и ему пришла пора узнать – кто он и какие последствия ждут магический мир, если он не научится себя контролировать.
Колдунья долго готовилась к разговору с сыном, стараясь смягчить удар, но все получилось не так, как она хотела. Известие о страшном черномагическом ритуале Посвящения, проведенном когда-то ею с подачи свекра, едва не убило парня. Все полтора часа её невеселой исповеди он простоял белый, как полотно, посреди гостиной, не проронив ни слова, и она сердцем чувствовала, что тяжелые слова: "демонская кровь", "зависимость", "жесткий контроль" – действуют на её сына покруче убивающего проклятия. Лишь когда прозвучали последние слова её скорбного монолога, Тайгер поднял на неё глаза, полные невыплаканных слез и невыразимой боли.
– Как вы могли? – тихо спросил он. – Как ТЫ могла отдать своего ребенка демону?
Что она могла сказать в свое оправдание? Что это был единственный выход – провести обряд Посвящения, связав свое единственное дитя с чудовищем, чтобы сохранить ему жизнь? Что все пятеро детей, которых она родила до появления Тая, умерли из-за проклятия, павшего на голову его отца после того, как он бросил юного любовника для того, чтобы жениться и продолжить род?
Парень покончил жизнь самоубийством, а его обезумевшая от горя мать прямо во время брачной церемонии прокляла Бастиана, сказав ему, что у него никогда не будет наследника – все его дети будут умирать. Ведьму тут же схватили и убили на следующий же день после их свадьбы. Но проклятие никуда не делось. Оно исправно действовало на протяжении пятнадцати лет, и чтобы они не делали – младенцы продолжали умирать, не прожив и недели.
На следующее утро после рождения Тайгера к Феофании пришел Бернар —её свекор, чтобы рассказать о древнем ритуале.
Хранителем родового замка Геллертов был даэва – демон тени, призванный из глубин ада еще прародителем клана в стародавние времена, когда замок только строился.
По преданию, найденному в манускрипте, написанном предком Бернара, Хаммон – так звали даэву, был одним из Падших, от которых происходил весь магический народ. Вот это существо, свергнутое когда-то в преисподнюю, превращенное из прекрасного небожителя в чудовище, и связал прародитель Геллертов темным заклинанием, заставив служить себе и своим потомкам до скончания веков, сделав его Хранителем Дома.
Даэва не мог освободиться от заклятия, но сохранил за собой право самому выбирать себе Хозяина. Бастиана он отверг еще младенцем, и Бернару пришлось переселяться с супругой и новорожденным сыном в другое поместье.
"Замок демона", как называли маги родовое гнездо Геллертов, больше сорока лет простоял пустым, но в ночь рождения Тайгера Хаммон сам явился к его деду и сказал, что избрал себе нового Господина. Самый жуткий и таинственный Замок магического мира обрел нового Хозяина.
Огорошив невестку столь необычной новостью, Бернар сказал, что даэва не сможет отказать младенцу в защите, коль сам избрал его и предложил провести ритуал "Посвящения", раз и навсегда связав мальчика с демоном.
Отчаявшаяся женщина ухватилась за этот шанс спасения малыша, как утопающий за соломинку. Тайком от мужа она принесла новорожденного сына к даэве. Тогда она совсем не задумалась над словами демона о том, что становясь Хранителем своего новоизбранного хозяина и связывая его своей кровью, он не знает, какой будет вторая сущность младенца – единственным её желанием тогда было сохранить сыну жизнь. Когда обряд был завершен и даэва, заглянув в подсознание своего крошечного Господина, сказал, что в новоиспеченном камбионе спит существо, способное уничтожить весь магический мир, Фанни пришла в ужас. Но, сделанного назад не воротишь, тогда-то впервые и прозвучали слова о неусыпном контроле над сознанием и жесткой узде для эмоций.
…Но всего этого Феофания тогда так и не сказала сыну; тот ушел и больше не появлялся.
О жизни Темного Принца мать узнавала лишь из газет, да по слухам. Она знала, что Тай до сих пор в партнерстве и не собирается ничего менять, даже несмотря на то, что Дэймонд женился и у него родился ребенок.
Тайгер же упорно отвергал всех претенденток. На приказы Бастиана о женитьбе и наследнике сын неизменно отвечал решительным отказом.
О связи Тая с юным лордом Стайлсом, Феофания знала, еще, когда тот учился на последнем курсе колледжа. Партнерство сына совсем не беспокоило её – бисексуальность была отличительной чертой всех темных магов – и она была даже рада, что сын упорно игнорирует приказ отца немедленно жениться – еще неизвестно, кто может родиться от связи камбиона и сильной ведьмы. Одного полудемона вполне достаточно для и так неустойчивого магического мира…
Из невеселых раздумий Феофанию вывел легкий хлопок перемещения. Женщина резко обернулась на звук – в центре её спальни стоял Тайгер. Первым порывом матери было броситься к нему, чтобы обнять, прижать к себе своего единственного мальчика, она уже сделала шаг к нему навстречу и замерла в нерешительности, побоявшись, что тот отшатнется от неё и не примет такой душевный порыв.
– Мама… – Тайгер первый шагнул к ней.
– Тай! – Фанни кинулась к нему и обняла юношу. Нет, теперь уже молодого мужчину. – Мальчик мой! Я уж думала, что больше никогда не увижу тебя, сынок.
Она отстранилась, разглядывая сына. В глазах пожилой колдуньи стояли слезы.
– Ты стал таким красивым, таким мужественным! Я так соскучилась по тебе!
– Мама, – лицо Тайгера осветилось улыбкой. – Я тоже скучал, мама…
– Рассказывай, как ты живешь? – Феофания ещё раз обняла его и потянула к дивану, на котором можно было удобно устроиться и поговорить.
Фанни смотрела на сына и не могла налюбоваться. Тайгер сильно изменился за годы, что они не виделись. Он был красив, как все представители магического племени. Но его красота была редкой, даже можно сказать экзотической. Её сын взял от неё и Бастиана все лучшее, что у них было. Высокий, широкоплечий, с мощным торсом и тонкой талией, он был похож на скульптуру, вышедшую из-под резца талантливого мастера – гибкий, сильный молодой мужчина. Длинные волосы, блестящей волной струились по спине черным шелком, скрывая лопатки, и сливались с тканью темной мантии. Узкое лицо, четко очерченные скулы и неожиданно хищный разрез пронзительно черных глаз в окружении по-девичьи длинных ресниц. В глазах её сына стояла непроглядная тьма, как напоминание о том, что её мальчик был не совсем человек, зрачок вообще невозможно было отличить от радужки. Но зато, вместо ледяного презрения и надменности, так свойственных Геллертам, обычно скрывающих все их чувства, у Тайгера была здоровая уверенность в себе, и это давало матери надежду, что сын неплохо справляется со своим вторым "Я". Его тонкие губы кривились в ироничной усмешке, словно надрез лезвием выполненный с нарочитой небрежностью. Длинный нос с горбинкой ничуть не портил его, а лишь дополнял портрет и интриговал. Настоящий Темный принц, окруженный аурой загадочности.
– Прости меня, мой мальчик! – колдунья прижала руки к груди, в её голосе звучала мольба. – Прости за то, что обрекла тебя на такое существование…
Но Тайгер остановил её:
– Не надо, мама. Я давно простил тебя. Видимо это моя судьба – быть отверженным, не таким как все и по возможности контролировать зло, которое сидит во мне. В ту же ночь, как я ушел от тебя, у нас с даэвой состоялся долгий разговор. Он на многое открыл мне глаза, и я, хоть не сразу, но понял, что вы с дедом хотели как лучше, и не ваша вина, что случилось то, что случилось. Он научил меня жить с этим. Все эти десять лет я благополучно справлялся с собой и собираюсь дальше продолжать в том же духе. Хотя… В последнее время мне становится все труднее подавлять отрицательные эмоции, видя, что творят отец и его клевреты. Мы с Дэйми с некоторых пор больше не участвуем во всем этом кошмаре, но поверь, от этого ничуть не легче. Бывают моменты, когда меня накрывает такой волной дикой злобы, что хочется голыми руками оторвать Бастиану голову. Когда накатывает особенно сильно, я закрываюсь ото всех, и мне на помощь приходит Хаммон.
– Не делай этого, сынок! – взмолилась ведьма. – Что бы ни случилось, не дай ему спровоцировать себя! Отцеубийство – страшный грех, убив Бастиана, ты навсегда потеряешь человеческий облик, превратившись в демона. Этим ты убьешь не только себя, из-за тебя погибнет весь магический мир.
– Только это меня и останавливает. Я не особенно ценю собственную жизнь, но подвергать риску ни в чем не повинных людей не стану. И поэтому клянусь, я никогда не подниму на него руку.
– Как же тебе трудно, сынок! А лорд Стайлс знает? Ты рассказал ему о своей тайне?
– Никто не знает. У Дэйми своих забот хватает, ни к чему навешивать на него еще и это. Он мой единственный светлый лучик в этом беспросветном мраке, и я не хочу, чтобы он погас. К тому же я уже привык.
– А как же брак, сынок? Ты понимаешь, Бастиан не успокоится, пока не добьется своего и не женит тебя. Ты не сможешь долго отбиваться, рано или поздно он найдет тебе подходящую партию и заставит подписать брачный контракт.
– Отец давно уже уяснил, что я не собираюсь вступать в брак по расчету. И женюсь только тогда, когда посчитаю нужным, и на той девушке, которую выберу сам. У меня есть прекрасный пример перед глазами – чем заканчиваются подобные браки. Я не собираюсь повторять ошибку, совершенную тобой.
– Но при чем здесь я, Тай? – Фанни непонимающе уставилась на сына.
– При том, что тебя устраивало, что дед выдал тебя замуж за нелюбимого, а меня нет. Думаешь, я не знаю, что ты всю свою жизнь любила другого?
– Ты же знаешь, в наше время не спрашивали у девушек согласия на брак. Бастиан был выгодной партией и сильным магом. У меня не было особенного выбора. Твой дед никогда бы не согласился выдать меня за того, кого я любила. И когда старый лорд Геллерт пришел к нему с предложением о брачном контракте с его Наследником, мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Поверь, я тогда почти не знала Бастиана и думала, что слухи о его ужасном характере сильно преувеличены. Как потом выяснилось, я глубоко заблуждалась. Но, все равно, в первые годы после брака я пыталась стать ему хотя бы другом. До тех пор, пока у него окончательно не снесло крышу от ненависти к Мэллори. И я никогда не препятствовала Бастиану, устраивать свою личную жизнь.
– Да уж, – он вскочил с места, картинно развёл руки и продолжил с сарказмом. – Ты просто закрыла глаза на всех его любовников и любовниц, милостиво разрешив ему развлекаться по своему усмотрению. А ты подумала, чего хотел он? Допустим, у тебя не было особого выбора, но у него-то он был! Ты никогда не задумывалась о том – почему из всех девушек, предложенных ему, он выбрал именно тебя? Может, он просто был влюблен? Или ты считаешь, что ему была не нужна любовь женщины, которая дорога ему? – Он отвернулся от матери и уже другим, тихим и усталым тоном добавил: – Думаешь, он ненавидит Мэллори только из-за этого чертового портала?! Это – всего лишь повод развязать войну! Отец —злобный придурок с ужасным нравом и замашками диктатора – да, но идиотом он никогда не был. И прекрасно знал, кто был твоим возлюбленным.
– Что?! – Феофания удивленно моргнула. Она никогда даже не думала о том, что холодный, злобный и неуправляемый в своей ярости Бастиан Геллерт мог испытывать вообще хоть какие-то чувства, не говоря о том, чтобы любить. Его бесконечные фавориты не в счёт.
– Да, мама. Он всегда знал, что ты любишь Мэллори. Однажды, он сам сказал мне об этом. Не знаю, что на него нашло… возможно, это был просто приступ пьяной откровенности, мы с ним здорово набрались тогда… Это было еще в то время, когда мы пытались наладить хоть какой-то контакт. А я узнал, когда мне было девять, случайно зайдя в твои покои. Знаешь, что я тогда услышал? Ты разговаривала с человеком на миниатюре, которую держала в руках, и… просила прощения за то, что у твоего сына не синие глаза … за то, что я не сын Патрика. И я не хочу, чтобы мой ребенок однажды застал свою мать тихо плачущей над портретом, как это было со мной.
Феофания замерла, ошарашенная жестокой правдой, а Тайгер помолчал, успокаиваясь, и вновь продолжил:
– Я не хочу так жить. В моей жизни и так достаточно негатива, чтобы превращать собственный брак в очередной балаган и делать несчастной ни в чем не повинную девушку.
Феофания медленно приходила в себя. Услышать такое от Тайгера она никак не ожидала. Подумать только, её сын знал, что она всю жизнь любила другого. Знал и молчал об этом… Но, Мерлин побери! Он кругом прав. Такой жизни, как у неё, она для Тайгера не хотела.
Феофания устало поднялась с дивана, подошла к сыну и обняла за плечи.
– Что бы ты ни решил, Тай, я всегда поддержу тебя. Ты только приходи чаще, сынок. Не забывай меня и помни, что я очень и очень люблю тебя, мой мальчик, всегда буду на твой стороне и приму тебя любым, что бы с тобой не случилось.
– Теперь я буду часто приходить к тебе, мама. Ты прости меня, что бросил тебя здесь одну. Сначала мне нужно было время, чтобы все обдумать и принять себя таким, а потом… – он обреченно махнул рукой. – Короче, я просто дурак и эгоист, прости. Погруженный в собственные переживания, я совсем не подумал о том, каково было тебе. Как это – жить с чувством вины и осознанием того, что ничего невозможно исправить.
– Я надеюсь, сынок. И еще… Я верю, когда меня не станет, ты не бросишь Джейн. Без твоей поддержки она погибнет.
– Не волнуйся. За десять лет я успел свыкнуться с мыслью, что мне придется играть роль няньки при твоей малолетней воспитаннице. Думаю, я справлюсь, хоть и считаю, что камбион не самая подходящая защита для юной девушки.
Они проговорили два часа, и все это время вышеупомянутая малолетняя воспитанница пряталась за дверью. Джейн возвращаясь с очередных посиделок с Карен, заметила полоску света под дверями бабушкиной комнаты, услышала тихие голоса и, ведомая извечным женским любопытством, помноженным на юность, решила немножечко подслушать и посмотреть, что же это за таинственный полуночный гость находится в спальне Фанни.
Гуляя по городу, девочки старались избегать главных улиц и никогда не заходили в центр столицы, где находились резиденция Темного лорда, замок Наследника и поместья ближайшего окружения правителя.
"Ну, их, этих высокородных, – говорила Карен подружке, – нам, простым магам, все равно не понять их вычурные заморочки, а ты и вовсе человек, которых они в принципе ненавидят. Нам лучше держаться от них подальше. Так безопаснее".
А когда Карен в шестнадцать лет угораздило влюбиться в Дона – сына портнихи, они и вовсе не ходили дальше улицы Белошвеек.
И вот теперь Джейн впервые в жизни видела настоящего аристократа. Фанни была для неё просто любимой бабулей, и она никогда не задумывалась над её статусом и положением в обществе.
Ей не удалось толком ничего услышать из тихого разговора, но то, что ночной гость был сыном Фанни, Тайгером, девушка догадалась быстро. В приоткрытую щелочку она во все глаза разглядывала высокого черноволосого мужчину, похожего на сказочного принца. Тайгер произвел на пятнадцатилетнюю Джейн двоякое впечатление. Он был невероятно красив, и в то же время в нем было что-то пугающее, но природу этого страха объяснить было невозможно.
Потом Тайгер взглянул на часы и стал прощаться:
Мне пора, мама. Но я еще приду. Обязательно.
Они обнялись, мужчина повернул перстень на левой руке и исчез.
Феофания, поглощенная мыслями о разговоре с сыном, совершенно не обратила внимания на притаившуюся за дверью приемную внучку, а Джейн не стала говорить, что видела их встречу. Не хочет бабушка знакомить её со своим сыном, значит так нужно, и лезть к ней с расспросами девочка постеснялась.
В мае Джейн справила свое шестнадцатилетие. Среди всевозможных подарков, преподнесенных бабушкой, было несколько очень красивых платьев разных расцветок. В нарядах, сшитых личной портнихой леди Феофании по последнему слову магической моды, Джейн ощущала себя очень красивой и взрослой. Это были уже не скромные полудетские платьица, а настоящие роскошные платья, которые носили здешние модницы от шестнадцати лет и старше. Они выгодно подчеркивали её красивую фигурку, и леди Геллерт, смахивая слезу, приговаривала своей девочке, что та слишком быстро выросла. Лиззи расстаралась, приготовив царский обед и умопомрачительной вкусноты торт. Всех, кто жил в замке, ждало праздничное застолье. Счастливая Джейн получила еще кучу подарков, среди которых было скромное колечко, подаренное ей любимой подругой, купленное той на сэкономленные деньги.
Теплая весна сменилась жарким летом, и в июле Карен должно было исполниться семнадцать лет.
Джейн давно уже присмотрела для неё симпатичный серебряный кулончик с подвеской в виде сферы, в которой был заключен маленький изумруд, удивительно подходивший к глазам Карен. Облюбованная ею вещица была выставлена в витрине небольшого ювелирного магазинчика на углу улицы Белошвеек и бульвара Астрологов, и девушка твердо решила, что обязательно купит его для подруги.
В один жаркий летний день после полудня, когда бабушка ушла в оранжерею, чтобы вместе с садовником подкормить нежно любимые ею розы, а Карен была занята на кухне, помогая матери, выдался прекрасный момент для претворения её задумки в жизнь.
Джейн достала из шкафа припрятанные еще с прошлого месяца штаны того самого садовника, которые, умирая от стыда, стащила с бельевой веревки, подобрала к ним скромную серенькую рубашку простого кроя и, произнеся пару заклинаний, подогнала под свой размер. Одевшись, она создала иллюзию своего присутствия и, изменив внешность, покинула замок по тайному проходу. На окраине Трафальгара она закуталась в мантию и направилась в сторону улицы Белошвеек.
Все складывалось просто замечательно. Ориентироваться в городе днем было гораздо проще, чем ночью: девушка быстро нашла знакомую улицу и магазин. Она купила подарок, убрала красивую бархатную коробочку в карман мантии и вышла на улицу.
И вдруг прямо из воздуха посреди тротуара стали появляться зловещие фигуры, закутанные в черные плащи – Джейн угодила в облаву, понятия не имея, что подобные рейды по зачистке неугодных Темному правителю обывателей, посмевших пойти против режима, проводятся в столице и окрестностях регулярно. Не говоря ни слова, они хватали всех без разбору.
Началась паника. Тех, кто пытался сопротивляться, каратели поражали парализующим заклятием или вообще убивали. Джейн чудом удалось вырваться из ловушки, но один из нападавших заметил её и бросился в погоню.
Она неслась по улице, петляя как заяц, пытаясь увернуться от проклятий, летевших в её сторону. Клеврет гнался за ней от самой ювелирной лавки, отставая лишь на несколько метров. Она мчалась, не разбирая дороги, но оторваться от преследователя Джейн никак не удавалось. Наконец, она свернула на неприметную улочку, но через несколько шагов поняла, что это тупик. Прижавшись спиной к каменной стене, сплошь увитой плющом, девушка уже мысленно попрощалась с жизнью, наблюдая, как высокий маг, сбросив с головы капюшон, медленно подходит к ней.
Ух ты, какой хорошенький! – мерзко ухмыляясь, заявил преследователь своей жертве. – Темный Правитель любит такие игрушки.
Он подходил все ближе и ближе, как вдруг она почувствовала, что стена за спиной бесшумно отъехала в сторону, а её плечо обдало могильным холодом, как будто на него кто-то положил невидимую руку. Она и так была напугана, а тут её вообще парализовало от страха. Маг смотрел теперь куда-то гораздо выше её головы с чистым ужасом в глазах, а потом его приподняло на пару метров от земли, голова с хрустом повернулась на девяносто градусов, и мертвое тело шлепнулось на землю. Последнее, что увидела Джейн, перед тем как потерять сознание – длинноволосый каштановый затылок вместо лица.
