Текст книги "Гибкие стереоэкраны"

Автор книги: Лана Истор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Поездка за рукописью

На звонок ответили мгновенно, ждали. Виктор нервно доложил

– Простите, но дело очень важное. Чемодан со шкатулкой похищен, Василиса в поезде. Необходимо ее встретить, рукопись, действительно, очень ценная.

– Я услышал тебя – сдержанный голос прервал быстрый поток слов.

– Срочно уезжай в Ростовский аэропорт, возьми билет на ближайший рейс, по прогнозу, утром погода должна быть летной. В пятнадцать двадцать пять жду в офисе.

Виктор весь обмяк, сжался, медленно вдавился в мягкую спинку дивана. Рука, непроизвольно, потянулась к сердцу, казалось, дыхание остановилось.

Какой же этот Эверис отвратительно пунктуальный, всегда устанавливает время с точностью до минут. Никто из клиентов, вступающих с ним в сделку, не рисковал опаздывать на встречи, иначе прищуренные глаза пронизывали холодом изморози бросающей в жар.

Как мог попасть под влияние такого жесткого человека?

Все началось, когда читал в университете лекцию о Хазарском каганате. После занятий, как обычно, подошли студенты и один из них спросил, а не находятся ли и сейчас некие артефакты. Да, ответил я, и рассказал, как в конце сороковых годов прошлого столетия, началось строительство Цимлянского водохранилища. Многие хутора оказались на дне водоема, в том числе и исторический памятник город крепость Саркел, бывшая застава Хазарского каганата.

Населенные пункты, подпадавшие под затопление, были переселены. Местные жители разбирали по частям все дома, вплоть до фундаментов. Кирпичи древних поселений хазар перевозили в новые подворья. Тогда особенно часто обнаруживались клады: сосуды серебряные, ремни с пряжками, монеты. Найденные предметы быта, культа и сейчас встречаются у жителей близлежащих окрестностей. Они хранят эти вещи как память о предках, не понимая особой ценности.

Тут, неожиданно для себя, вдруг вспомнил один эпизод давних лет. Будучи студентом исторического факультета, принимал участие в археологических раскопках в восьмидесятых годах. Руководитель проекта для подручных работ нанимал местных. Казачьи хутора были бедные, и многие казаки продолжали жить в домах своих предков. За годы смены поколений там многое что скопилось. Почти во всех хатах были старинные иконы, лампадки, книги. Я побывал в гостях у некоторых старожилов. У одного хозяина видел золотой триптих, на первый взгляд, работа где-то 16 века.

Местный парень уверял, что у его деда есть старинная шкатулка, а там лежит кусок кожи с какими-то непонятными буквами, С трудом удалось уговорить съездить к старику. Когда приехали, дед долго ворчал, но потом нехотя открыл старинный сундучок, достал мешочек, сплетенный из тонких нитей серебра, и показал пергамент.

Тогда я был молод и не настолько хорошо знал язык для понимания текста, но написан он был на иврите.

–Так что еще много секретов существует – закончил я разговор со студентами.

Спустя некоторое время, выйдя из учебного корпуса, направился в сторону аллеи. Рядом остановился автомобиль. Мужчина, невысокого роста, элегантный, приоткрыл дверцу, представился как Эверис Сигматович Винкольский, профессор истории и философии, коллекционер. Вежливо, но настойчиво, пригласил поехать к нему в офис для приватной беседы.

Разговор вначале был о Хазарском каганате. Затем, исследователь раритетов, попросил рассказать историю про рукопись, которую слышал от юного друга, студента моего факультета. Описывая виденный мной явно древний раритет, обратил внимание, как Винкольский слушал с недоверчивым восхищением. Глаза коллекционера загорались страстью.

Через несколько дней после этой встречи, давал интервью одной очаровательной журналистке из исторического журнала. Василиса была чудом небес. Она так заинтересованно слушала историю о хазарах, что невольно возникло предложение продолжить разговор в ресторане.

О, да, конечно, я влюбился. Мы стали встречаться, бродили по городу и все говорили о теме моего увлечения – о хазарах. Василиса, слушала с восторгом и даже позволила себя называть Лисой.

Тем временем Винкольский заманивал и притягивал как магнит, подавлял волю к сопротивлению. Когда я уверял, что не могу поехать в тот далекий хутор, так как весь день расписан по часам, он написал на бумаге крупную сумму денег, которую готов выделить на поездку и компенсацию моего потраченного времени. Но и это был не повод, рисковать карьерой.

Однако когда поделился с Лисой, причиной легкой раздражительности, она рассмеялась и предложила вместе поехать на поиски древней рукописи. Это будет так замечательно, улыбаясь, сказала она, мы сможем вдали от всех быть некоторое время вдвоем.

Покоренный и восхищенный искренностью, хотел прижать очаровательную женщину и целовать эти маковые губы. Весь в нетерпении, в жарком безумстве, был готов на все ради интимной встречи, и я дал согласие.

Встретившись с Винкольским, получил строгие инструкции о тайне поездки и особых мерах предосторожности. В мою задачу входила оценка подлинности рукописи, и договор о цене с владельцем.

Как профессор истории, я был наслышан о подпольных коллекционерах, но никогда ранее с ними не сталкивался.

Эверис Сигматович, узнав, что поеду в Кагальник только при условии, если со мной поедет журналистка, милостиво согласился.

–Да, да, конечно, мы, разрешим ей написать статью – удовлетворенно прихлопнув в ладоши, коллекционер неожиданно щедро улыбнулся.

Это успокоило, и я подал заявление в деканат факультета на краткосрочный отпуск.

Еще со времен студенчества я вел дневники. Впечатления об археологических раскопках подробно описывал и довольно, живописно. Найдя записи прочитал адрес где жил тот старый дед и имя его внука, того парня, который меня к нему отвозил.

Самолет Москва – Ростов приземлился в аэропорту ранним утром. На машине, которую уже арендовал для нас Эверис, мы с Лисой, почти два часа добирались до районного центра и уже оттуда поехали в дальний хутор.

После прошедших почти тридцати пяти лет, я неплохо сориентировался, и, как ни странно, дом, в котором жил дед, с надстройками и пристройками все еще был цел.

Мы с Лисой еще даже не приблизились к калитке, как на лай собак нам навстречу вышел сухонький мужичок, сутулый, в шапке ушанке, в тулупе и валенках. Я даже не мог предположить, что в такой одежде еще ходят. Это был, тот самый парень. Вот уж точно сказано – миры и образы людские, где обитаешь, стиль жизни той воспринимаешь.

Я представился, напомнил о встрече в юности и о шкатулке. Мужик рассмеялся, пригласил в дом, слазил на чердак, принес сундучок.

«Вот, ненадобность, пустяк, но красиво и скока годов то передается по наследству, лет сто, а можа больше » – спокойно, как о безделушке, сказал он, употребляя местный диалект.

Посмотрев, я заметил, последний раз уникальный ларец открывали при мне, когда много лет назад впервые увидел.

Спросил о цене, хозяин сказал, что не знает, все равно без надобности стоит – забирайте.

Я заплатил 20 тысяч рублей. Для него это были огромные деньги – а для меня часть месячной зарплаты. В общем, мы осчастливили друг друга.

На обратном пути в Ростов, начался сильный снегопад. Предложил Лисе заехать в провинциальный город, тайно надеясь, что метель продлится несколько дней.

Быстро темнело, порывы ветра усилились. В гостинице только успел снять номер на двоих, как раздался звонок. Как он узнал, где мы? Эверис Сигматович велел передать шкатулку с рукописью журналистке. Поезд Ростов – Москва прибывает на местную станцию через полчаса. Билет для нее будет у водителя, машина ждет возле гостиницы. А мне оставаться в номере и ждать дальнейших указаний. Мое сопротивление, коллекционер даже не выслушал до конца, тон был непререкаемым и жестким.

Как окаменевший древний истукан печально посмотрел на Лису. Не отрывая взгляда от ее губ, тихо передал приказ Винкольского. Лиса протянула руку и пальчиками прикоснулась к моим глазам, как бы опуская веки. Молча взяла чемодан, в котором лежала шкатулка с рукописью, и вышла из гостиницы.

Я стоял в холле до тех пор, пока администратор не подошел и не спросил – «Вас проводить в номер?»

Сады Майендорф

В элитном поселке «Сады Майендорф», в семи километрах от Москвы, метель неистовствовала во всю мощь. Леденистый ветер сковывал узорами панорамные стекла загородного дома. В игре света со льдом вспыхивали загадочные блики.

Хозяин коттеджа стоял в холле в ожидании машины для поездки в Москву, возникли обстоятельства, которые надо обсудить немедленно. Было 7 часов утра, за окном бушевала белесо серебристая тьма.

– Седовласая Москва – поэтически театрально вздохнул Эверис Сигматович – мы с тобой похожи, не только сединой, но своей сутью зимней природной стихии. Сияющий холод сугробов на солнце в деревне, покой умиротворения каминного тепла, и буйство городского ритма жизни, где каждый миг огонь стального духа непредсказуем – зима в рассвете января. Года, года – я стар и молод, как сама Москва.

Ох – хо – хо – протяжно произнес любимую присказку Эверис Сигматович. Пригладил почти отсутствующие волосы, вгляделся в отражение холодного стекла – понравился себе.

В доме много зеркал, но он любит смотреть на себя только в отражении оконных стекол – образ не столь детальный, слегка размытый, загадочный, даже для самого себя. Перевел взгляд на стены холла, где висели портреты предков и родителей. Они специально были расположены именно здесь как напоминание – в чей род ты входишь и выходишь.

Так уж получилось, все предки были любителями оставлять о себе память рукописную и визуальную. Генетически по роду переходило тонкое чувство времени и соответствия ему. Предвидя глобальные перемены, быстро реагировали на изменения, принимали сторону победителей, плавно, без потерь, перетекали из одного мироустройства в другой, не потеряв ни состояния, ни положения. За редким исключением, все были здравомыслящими долгожителями.

Бабулечка была увлечена древними латинскими и греческими рукописями. Буква сигма ей очень нравилась и звучанием, и плавным переходом греческой сигмы к латинской букве S и кириллической С.

«С» – лунообразная или серповидная сигма, так называли еще со времен эллинизма, числовое значение имела 200 в системе греческого алфавита, что особенно завораживало, так как бабулечка непременно хотела жить 200 лет. Считала, что это абсолютно, возможно и достижимо.

Умело сочетая приверженность классицизму и модернизму, нарекла сына именем Сигма – как талисман, как цель, как постоянное напоминание, которое всегда будет присутствовать перед глазами.

А мамочка была из семьи потомственных мыслителей, философов. Влюбилась в Сигму, в основном, из-за необычного имени.

Когда пришлось выбирать имя мне, она уже была готова увековечить любимое занятие, применяя метод эвристики разгадывать шифры манускриптов, сквозь иносказания находить, как она считала, истинные смысловые значения текста.

 В дни семейного отдыха, устраивала «мозговой штурм», проводила «сократовские беседы», тем самым приобретала идеи для выхода из очередного «лабиринта Минотавра», как называла какой-либо трудный отрывок рукописи. Была абсолютно уверена, что мыслить можно и нужно всегда и обо всем. Это увлекательно, интересно и полезно, мозг должен работать, это продлевает жизнь.

Внеся лепту к преобразованию слова эвристика, добавила букву «е» и произвела на свет не только меня, но и имя – Эверис. Что-то, непонятное, загадочное, элегантное и напоминающее ей изящество французских созвучий. Францию она обожала.

Сочетание такого экзотического имени и отчества как Эверис Сигматович, наложило определенный отпечаток на мою жизнь. При этом я обладал невысоким ростом, не особой крепостью мышц, и отнюдь не стройным станом, и, как называю, имел ушастые уши, длинноватый нос, который стал с годами слегка свисающим, а также тонкие, почти всегда поджатые губы.

Столь невзрачный портрет дополняли скромные остатки былой поросли  волос на верхней части головы, по бокам височные, отнюдь не густые пряди, стянуты сзади заколкой в хвост, одним виртуозным локоном, спадающим чуть ниже плеч.

Весь этот вид не сильно впечатлял многих. Но, имя… оно говорило само за меня и Эверис Сигматович, с привычкой к изысканным манерам, элегантной одежде, знанием нескольких языков, в том числе древних, был всегда почтенным и желанным в любом обществе.

По материнской и по отцовской линии, предки были коллекционерами древних книг, дневников и рукописей.

Не только античные, но и в последующие столетия были мыслители, которым удалось проникнуть за завесу тайн земных и духовных миров. Вот ими я и увлечен, это мое хобби, ставшее томной страстью.

Прибыли вездеходы.

Встреча в купе

Снег все падал и падал, белесая пелена окукливала женщину, сидящую у окна.

Лиса вздрогнула от легкого стука, в купе вошли спортивного вида два молодых человека, не сказав ни слова сели напротив. Оба были весьма привлекательны.

Аристократичного вида мужчина, мельком взглянув на Лису, слегка склонил голову в знак приветствия, сел у столика и с интересом стал рассматривать снежный пейзаж за окном.

А вот другой, самовлюбленный тип, явно старался привлечь внимание. Свободно облокотился о спинку сидения, скрестил руки на груди, вытянул длиннющие ноги, широко улыбнулся.

За пару минут молчания дважды прикоснулся к трехдневной щетине, провел по тщательно выбритым щекам и затем всей ладонью быстрым движением пригладил вверх коротко стриженные волнистые волосы. Оставшись собой довольным, вновь обхватил торс руками.

Обширная улыбка была доминирующей чертой, обнажала почти все зубы, демонстрируя белые клыки, или волчий оскал или щедрость души. Видимо для каждого случая все проявлялось в полную мощь. Представила его во главе древних воинов с головой волка на конце флагштока – истинный сын волчицы Асены. Да он настоящий бозкурт, значит в этой игре надо стать волчицей, ухмыльнулась Лиса.

Вот только слегка удлиненный подбородок захотелось подправить, укоротить этот незначительный недостаток, так бы кулаком снизу вверх приподнять немного и прикрыть рот, и тогда, возможно, лицо стало бы гармонично пропорциональным.

Впрочем, это подождет. Эти типы энергичных умных оптимистов живут долго во всей полноте и насыщенности жизни, если только их не убивают, притом, быстро и безболезненно.

Просто иногда они становятся раздражительным фактором и их убирают с пути.

Молча упаковав все личные вещи, Лиса ногой придвинула дорожную сумку к мужчине, излучающему уверенность, явно основанной на чьей-то мощной защите.

Не убирая оскала, впрочем, очаровательного, он почти в прыжке поднялся с сидения, взял сумку, кивнул и вышел из купе.

Всем видом скрывая, что эта экзотическая для него погода не нравится, молодой мужчина без эмоций смотрел на мчащийся снежный вихрь за окном купе. Куртка на гусином пуху явно не спасала от российских морозов. Только после ухода партнера, взглянул более пристально и изящным жестом придвинул крафтовый конверт.

Вскрыв, Лиса быстро просмотрела письмо, знакомясь с новой ролью, улыбнулась и мысленно произнесла – здравствуй Я, здравствуй Мария – Луиза, я жду тебя.

Вложила письмо в конверт, провела пальцами по еле заметному искусно выдавленному орнаменту – цветок мака.

Мужчина коротко представился

–Амир.

Конверт, вложенный в прозрачный полиэтиленовый пакет с гелиевой жидкостью, растворился, превращаясь в белесый осадок.

Мужчина открыл окно, поджег пакет, ветер подхватил расплавленный кусочек пластмассы, пряча тайну в снежных покровах.

Команда ЧИА

Эверис никогда не показывал злость и раздражение. Трое мужчин и женщина и так сидели понурые. Команда из компании ЧИА – частное информационное агентство, которая обеспечивала доставку рукописи. Профессионалы по поиску и добыче информации. Фирма не афишировала деятельность, клиенты приходили только по рекомендациям. Эверис нанимал их по мере необходимости, когда возникали сложные ситуации в его игре без правил.

– У вас раньше проколов не было. Теперь ваши люди допустили похищение чемодана. Не допустите потерю Василисы – Эверис посмотрел на руководителя.

– Несколько наших людей уже на вокзале, поезд прибудет в половине девятого утра. Наш наблюдатель был в том вагоне, где и женщина, но не звонил. Значит, мы его тоже потеряли – Влад, наклонил голову еще ниже. Сжал челюсти.

– Что еще предпринял?

– Мы успели связаться с редактором журнала «История и мифология», журналистка Василиса Игнатьевна Коростылева публикует у них статьи, но не постоянно. Работает дистанционно. Мы распечатали ее фотографии. После того, как вы заинтересовались историком из университета, мы следили за ними, есть видеосъёмки их встреч. Отследили дом, в котором она живет. Сейчас коллега – он взмахом головы показал на женщину, сидящую за столом напротив – поедет в квартиру журналистки и соберет информацию у соседей.

– Докладывай сразу, как только появятся новости. Можете идти.

Матильда, его секретарь и, периодически, ублажительница телесных начал, внесла кофейный серебряный набор. В течение двадцати лет ни разу не предала его.

– У тебя редко бывают такие напряженные дни, Эверис.

– Да, Мати, но без них скучно жить. Пусть служба охраны опросит всех сотрудников и просмотрит видеозаписи за последний месяц. Не было ли в последние дни странных звонков или необычных посетителей галереи.

– Недели две назад у нас прерывалась связь с интернетом. Вызывали обслуживающую компанию, они сказали, что провод был поврежден. Такое иногда бывает, поэтому не придали этому случаю внимание. В тот же день курьер принес письмо с предложением оформить подписку на журнал «История и мифология». Обычно такие рассылки мы получаем по электронной почте, но он объяснил, что на практике такие письма не читают, а сразу заносят в спам, поэтому издатель поручил лично доставлять рекламные проспекты уважаемым компаниям.

–Мати, опиши начальнику охранного бюро, как выглядел курьер. Пусть проверит весь офис. Скорее всего, у нас установлены жучки. Пусть переговорит с компанией «ЧИА». Надо узнать, что связывает издательство журнала с пропажей рукописи.

– Сейчас вызову всех сотрудников. Вся ценная информация будет к тебе поступать немедленно.

Матильда всегда изощренно выходила из кабинета, в то время как глаза смотрели прямо на меня, торс оставался неподвижным, а бедра плавно разворачивались в сторону, и только потом начинали движение грудь и плечи. Именно в такой последовательности вначале грудь умудрялась зафиксировать на себе мое внимание и затем только плечи делали полуоборот, и далее уже ноги дополняли этот эротический спиралевидный танец. Оторвав взгляд от меня, завершала свой разворот и замирала, давая возможность рассмотреть фигуру со спины, затем грациозной поступью направлялась к двери, бедра, как на легких волнах, медленно и усыпляюще плавно покачивались. Изумительная женщина, с годами только хорошеет.

Ах, какая досада, столько срочных поручений ей дал, а надо бы пригласить в отдельную комнату. Эверис тяжело и томно вздохнул, он не любил неприятности.

Но где-то я допустил промах. Что с этой Василисой? Кто она? Я предполагал, что за ними будут следить, поэтому и решил отправить журналистку с рукописью в Москву. Виктор должен был остаться в гостинице. Преследовали, если они были, а в нашем деле обычно всегда есть, должны напасть на профессора в номере, они не могли предположить, что я доверю рукопись постороннему человеку.

Вывод пока один, телефон Виктора прослушивается.

Мария Луиза

Прикосновение к сенсорной панели, защитная пленка капсулы вспыхивает экраном новостных событий, легкая музыка придает отличное настроение, задает настрой, активизирует нейронные рецепторы. Ионизатор пронизывает тело чистым горным воздухом. Сканирующая программа выводит на панель результат тестирования состояния организма – норма! Тонусный режим мышц активируется микро стимулятором в тренажерной центрифуге, вращающейся по заданной скорости. Мозг фиксирует работу сознания, сохраняя полную концентрацию внимания на внутреннем состоянии биополя. Проходит очищение от различных новообразований, которые, как любой живой организм, пытается посеять споры и размножиться. Все что не соответствует первичной программе созданного человека, распыляется и утилизируется.

Мы не природа, где естество в общей массе сосуществует. Мы проявляем образ человека, переходящего и сливающегося с планетарными существами.

Наша задача изменить образ восприятия жизни тех, кто достиг стадии человек разумный.

В адаптационный период необходимо соблюдать отстраненность, не войти в полное погружение жизни человека. Есть опасность пробить биополе, пропустить вирус, который размножается и поглощает память. Сущность забывает кто она, откуда и остается человеком в мире людей.

Для активации нового образа должен присутствовать посредник с высокой энергетикой, уже подключенный и имеющий контакт с сущностями высшего духовного плана.

Сейчас связь налажена отлично. Мне надо прожить определенный период, спуститься во временной отрезок существования в конкретном мире.

Итак, вижу объект, веду его, наблюдаю. Поезд – вагон – купе – мужчина и женщина.

Вот она мне и нужна.

Спуск – земля – люди – общение – внедрение – действия по изменению. Для данной задачи выбрано тело молодой женщины. В нем не очень уютно, но я воспринимаю и впитываю ощущения, я вживаюсь.

***

Мне этот молодой человек понравился – тонкие черты лица, ровный нос, слегка обозначенные усы плавно сливались с коротко стриженой бородкой. Черные волосы, туго стянутые ниже затылка в узел, открывали высокий чистый лоб. Под четко очерченными бровями влажные слегка удлиненные, зеленые глаза.

В момент встречи наших взглядов энергетические поля соприкоснулись, и два луча, в перекрестье, вспыхнули фиолетовым огнем.

Обаятельно рассмеялся, красивые губы и крепкие скулы, настоящий потомок великих персидских царей завоевателей – прищурилась от удовольствия и почти пропела – привет, Амир.

Амир перестал смеяться, лицо побледнело, веки плотно сомкнулись. Несколько секунд пребывал в молчании, затем широко открыл глаза и знакомый властный голос, с легкой усмешкой произнес:

– С легким приземлением, Мария Луиза. Нам предстоит игра. Рад, что ты у меня в партнерах. Я буду вести этого парня, сейчас отключил его на время, надо было предупредить тебя, что он под контролем и нашим и конкурентов. Они не знают, что мы к нему пробили доступ. Жесткий характер, будет иногда выбиваться из программы, придется корректировать. Но, в общем, это подходящий экземпляр для этой роли. Только при необходимых обстоятельствах будешь выходить на контакт со мной.

–О, Нил, ты и тут успел. Все равно рада, что ты его ведешь, надеюсь, сбоя не будет.

–Вам надо спешить, русские планируют забрать Василису. Остановка поезда через тридцать минут, там уже весь перрон оцеплен. Рукопись у Амира. До встречи.

Мария Луиза даже взмахнула рукой – знак прощания.

Амир сидел, прикрыв глаза, в состоянии медитации. Затем вдохнул свободно и выдохнул, как гору с плеч сбросил, посмотрел на меня с удивлением переходящим в восхищение.

Амир, конечно, и не подозревал, что на пару минут одолжил тело Нилу и о внушенной любви, как говорят, любовь с первого взгляда. У него она наступила со второго взгляда. Видимо Нил, уходя, свои чувства симпатии ко мне, оставил Амиру, или специально или забыл отключить, что вряд ли. Нил абсолютный фанат игры. Значит, решил включить фон любви в программу, так легче достигается цель.

«Что есть любовь людей? Обмен энергии, лишь только. Сфера чувств, игра страстей для дела свыше. Что есть любовь? Обман и лесть, так заманю тебя я в сеть» – промурлыкала про себя Мария Луиза, прищурила глаза и кошечкой изогнула спину.

Амир улыбаясь, слегка прикусил губу. Моя легкая сексуальность помогла ему быстро восстановить привычный тонус. Бледность прошла, лицо приобрело естественный слегка смуглый цвет.

– Осталось двадцать пять минут – надо уходить. Амир достал из рюкзака парку, протянул мне.

–Одевайся, нам надо прыгать с поезда. Пересечем лес, там, на трассе, нас будет ждать машина.

В поезде было холодно, возможно, поэтому все пассажиры были в купе, в коридоре никого не было. Мы быстро прошли в тамбур. Амир открыл дверь.

Грохот колес и рев природы ворвался в вагон, ожесточенно швырнул в нас всю мощь снежного вихря. Ураганный ветер сплошной стеной осколков льда сопровождал мчащийся поезд.

–Прыгай! – крикнул Амир.

Я сосредоточилась, расслабилась, вошла в состояние пустотности. Переключение сознания меняет восприятие реальности. Вокруг уже ничего не существовало, даже меня, только сознание удерживало контроль оболочки и, взлетев, я прыгнула.

Приземлилась легко, как в снежную перину, а не на жесткое полотно, утрамбованное ветром до состояния бетона. Посмотрела на Амира сосредоточенно спокойно стоящего в тамбуре. Поезд уносил его все дальше от меня. Потом шагнул в пустоту, словно выходил на перрон, даже не наклонился под натиском стремительного ветра, а остался стоять как древний суфий, слившийся с природой.

Поезд исчезал вдали.