355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Л. Аккерман » Лики любви » Текст книги (страница 14)
Лики любви
  • Текст добавлен: 6 сентября 2016, 23:47

Текст книги "Лики любви"


Автор книги: Л. Аккерман



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Кто я? Вопрос и честный на него ответ

Сейчас Ева сидит на лугу благоухающих цветов, бескорыстно отдающих свою неподражаемую красоту глазу, искренне и по-дружески одаривая нас возможностью не только любоваться ими, но и вдыхать их неповторимый аромат, будоражащий самые приятные чувства, а впоследствии – при встрече с ним в неожиданном месте, в не менее непредсказуемое время – самые чуткие, самые полные воспоминания, сейчас, сидя на поляне, пестрящей самыми разнообразными растениями, Ева находится в состоянии гармонии, и мало кто мог бы допустить, что незадолго до этого ее обуревали самые безжалостные, самые яростные думы, которые, раз набросившись на нашу героиню, так до конца и не вернули ей саму себя. Жестокость этих дум в их правдивости, ибо правда жжет как крапива, а ярость – в том, что они вечны, ведь именно вечности приходится отстаивать свое право на существование. Все знают о том, что многие, да что там! – почти все – вещи в этом мире преходящи, и только сам факт, саму возможность существования вечности, связывающей воедино всю цепь событий, причин и следствий, проходящей красной нитью сквозь все бренные вещи, мы вечно (это слово вкралось сюда не случайно, оно находится на своем закономерном месте) подвергаем сомнению. К сожалению, то были не преходящие думы молодости о вечном, о жизни и смерти, о становлении и небытие. То были куда менее прозаичные, но хищные, набравшиеся сил размышления о том, кто есть Ева для самой себя.

Мой дорогой читатель, возможно, я уже успел утомить тебя, излагая свой взгляд на интересную для меня личность нашей героини, за которой мы неотступно наблюдаем, стараясь не упустить из виду ни одну могущую внезапно стать значимой деталь, однако, как это ни печально, я так редко приводил здесь соображения самой Евы о том, что же она представляет, как она видит себя и свою жизнь изнутри и, как ей иногда кажется, – как, впрочем, показалось бы любому другому человеку, взявшемуся за такую нелегкую работу как наблюдение за собой, – со стороны. Сейчас я постараюсь исправить свое упущение, не только потому, что устал сокрушаться о нем, но прежде всего по той причине, что приведение на этих страницах рассуждений Евы о самой себе является необходимым для раскрытия затронутой тут темы.

Как я уже отмечал, Ева ходила в художественную школу. О, не пугайся, мой дорогой читатель! Я не собираюсь изводить тебя нудными размышлениями о том, что человека нельзя научить рисовать, но что посещая специализированные школы и курсы он может лишь отточить свое мастерство, данное ему природой. Я лишь хочу напомнить про такой важный в жизни Евы факт.

Чем же он так важен? – возможно спросишь ты. Признаюсь, я ожидал этого вопроса и даже заблаговременно приготовил на него ответ. Я не зря сказал, что факт этот важен именно для самой Евы, а не для мира, который, сложились обстоятельства немного по-иному, может быть обрел бы в лице Евы еще одного непревзойденного художника. Посещение художественной школы как этап в изучении искусства рисунка важен для Евы, ибо он в огромной степени помог ей с поиском ответа на вопрос о самоопределении, положившем начало тем самым подтачивающим ее спокойствие мукам.

Дело в том, что однажды Ева задала себе гипотетический вопрос, а, как ты уже, наверное, заметил, мой дорогой читатель, Еве вообще нравилось размышлять абстрактно, о том, какой бы смысл имело многое из нашей повседневной деятельности, если бы не постоянная потребность в деньгах. Иначе говоря, она спросила себя, что бы стало лишним а что бы по-прежнему имело не только смысл, но и ценность, в мире, где у каждого было бы столько денег, сколько ему было бы необходимо. Ведь в этом случае исчезла бы необходимость, а вместе с ней и смысл и желание, преумножать свой капитал. Следом исчезли бы многие профессии, и люди, уже успевшие получить дипломы и опыт к тому моменту, больше не смогли бы дать четкий ответ на вопрос «Кто ты?»

Ни ты, мой дорогой читатель, ни я, к моему величайшему сожалению, не живем в мире, где каждый бы имел столько денег, сколько хотел, не прикладывая при этом ни малейших усилий, и ни чем не рискуя, однако внутри своего мира, в картине своего восприятия происходящего вокруг, иными словами – в своем мировоззрении – Ева видит себе мир именно таким, не потому что она очень богата и ей не приходится думать о деньгах, а потому что ей нужен четкий, обстоятельный и полный ответ на вопрос «Кто я?», ответ, который ничто не смогло бы поколебать.

Ева имеет профессию, имеет работу, совсем с ней не связанную, как это часто бывает, но наша героиня упорно отказывается (и в этом я ее искренне поддерживаю) отождествлять себя со своей работой. Именно поэтому она с завидной настойчивостью, демонстрируя поистине железную силу волю, мотивированную, к тому же, благородным желанием найти и отстоять у себя же самой свое призвание, продолжает занятия рисунком, и подтверждением ее заслуг являются несколько выпущенных книг (я не буду их называть), к которым Ева выполнила иллюстрации. Вот почему безжалостные думы, продолжающие подтачивать Евино спокойствие, все-таки не могут основательно поколебать его, разрушить то волшебное состояние гармонии, достигнутой Евой, преодолевшей много препятствий и нашедшей множество ответов на самые разнообразные вопросы, но главным вопросом, на которой Еве удалось найти честный, истинный, обстоятельный ответ является вопрос «Кто я?»

Dubito ergo sum

Несмотря на многочисленные заслуги философа и математика Рене Декарта, самой известной его фразой, пожалуй, является постулат «Сомневаюсь, следовательно, существую». Декарт не был творцом загадочных афоризмов – конечной целью его деятельности было осмыслить, вникнуть в саму суть глубинных явлений, а потом четко, ясно и логично (он все-таки был математиком) истолковать понятое, привести четкую схему взаимосвязи понятий. Рассуждением, поясняющим смысл приведенного известного высказывания, является следующая логическая цепочка выводов: наше "Я", считает Декарт, нельзя подвергнуть сомнению, т. к. само сомнение в своем бытие доказывает существование сомнения, а значит и сомневающегося Я.

Еве, как человеку не просто образованному, а долгое время увлекавшемуся философией, известно не только приведенное выше, всем знакомое, но мало кем понятное, высказывание, но и логический вывод его доказательства. Однако Еве, как человеку любознательному, свойственно не столько принятие и следование чужим теориям, сколько изобретений своих собственных. Так и в случае с Декартом, наша героиня его перефразирует, ее позиция такова – Я сомневаюсь в себе, следовательно я не существую.

Возможно тебе, мой милый читатель, покажется слишком категоричной данная формулировка, слишком ограниченной и неправомерной в расцвете своего неприкрытого идеализма, не обладающая благозвучием и многогранной сущностью формулировки Декарта. Однако в отличие от него, Ева не имеет возможности исповедовать свои воззрения среди широкого круга слушателей и читателей, более того, она поделилась своими взглядами со мной не потому, что в них был хотя бы малейший намек на пропаганду, а только лишь потому, что она испытывала необходимость поговорить с кем-то по душам. В глубине души она понимает, что стремление к идеалу ценно не потому, что он достижим, ибо идеалом он и является в силу огромной разрыва, который нас отделяет от него, а как раз наоборот – потому что это что-то далекое, недостижимое, но как многое из недостижимых вещей – вечно желанное. То, что можно наречь тривиальным идеализмом, и дав этому явлению столь уничижительное определение, немедленно высмеять, можно также, заглянув глубже в суть явления, назвать личной самокультурой и попыткой самосовершенствования. Перефразировав Декарта, как бы перевернув смысл его высказывания с ног на голову, Ева хотела сказать, что она не чувствует своего существования, коль скоро не является тем идеалом, к которому стремится.

И тут ты, мой внимательный и чуткий читатель, без сомненья сразу же заметишь, что такой подход говорит прежде всего о том, что человек не принял себя таковым какой он есть на самом деле. Что поведанный мною эпизод с Евиным автопортретом являет собой лишь часть взгляда человека на себя как бы со стороны. Однако предчувствуя возможное зарождающееся в тебе ощущение неразделенности идеи и упрека, я хотел бы предотвратить лишнее недопонимание, заметив только, что взгляд на себя со стороны призван вовсе не к бесполезному самоанализу, как-то часто бывает, если взгляд этот является заранее предрешенным, т. е. призванным что-то оправдать или скрыть, в этом же случае он проводится с единственной целью – сравнить себя с идеалом, пусть и недостижимым полностью, но к которому можно хотя бы приблизиться.

Так Ева изобрела свою формулу самоконтроля и дисциплины. И как ее друг, и прежде всего человек, который во многом ее понимает, поддерживает ее взгляды и сам зачастую разделяет их, я могу сказать, что такой способ на примере Евы оказывается действенным, ибо сколько я знаю ее, на протяжении всего времени она следит за развитием своей личности, подчинив это развитие внутренней дисциплине и контролю, ведь как человек разумный, она прекрасно понимает, что человек – подобен мягкой глине, вопрос остается только в том, кто является скульптором. Можно смеяться над наивными идеалистами с их недостижимыми идеалами, не замечая при этом, что пока мы смеемся, скульптор в лице наших знакомых, а зачастую и самой жизни может лепить из нас то, что будет выгодно прежде всего им.

Притягательность философии

Красота философии сходна с красотой свободы, отсутствием границ. И потому она являет собой единое целое. Запутавшись в нитях нашего наследуемого сознания и предрассудков, говоря о «Едином целом» мы не мыслим его без границы, вырезающей этот объект из общего контекста. Объект внутри этой границы и объект вне ее различны и имеют не более общих черт, чем тень и порождающий ее предмет. Тень двухмерна. Сухая, невыразительная плоскость, которую хочется топтать, пока не исчезнут полностью следы бездарного плагиата. Философия готова вобрать в себя любые вопросы.

Она, именно она и никто другой, является отражением мышления. Никто не сделал также же много для развития оного, как она. Быть может причиной тому возраст – философия одна из самых давних наук, ведь она для своего становления как науки не требовала выделения из внешнего мира какого-то особого предмета своего изучения – вся жизнь была полем для наблюдения, а учитывая, что наблюдение как проявление любопытства свойственно всем людям, то, как только у человека после изобретения им орудий труда, облегчающих его жизнь, и прочих необходимых ему предметов, освободилось немного времени, он мог предаться прекрасному процессу созерцания, следствием которого было, прежде всего, размышление о том, что предстает его взору, иными словами о том, что за мир его окружает. Но даже если это и так, причина эта не единственная. Красота и сила философии в ее аморфной безразмерности. И неограниченное, безразмерное, не скованное пространство, обладает необыкновенно сильным притяжением, для материи и духа. Как человек, связанный коллективным сознанием (заблуждением?), я не могу расширить границы своего восприятия настолько, чтобы представить себе философию чем-то отличным от некой черной дыры, втягивающей внутрь в себя все проходящие объекты. Философия – это прообраз всей остальной науки, ее корни. Ведь любая наука немыслима без тяги к знаниям, а они проявляются с самых ранних лет жизни человека в его тяге к познанию всего, что его окружает, всеми доступными ему средствами – философия, а потом, в более широком смысле и наука в принципе начинаются с таких банальных вопросов как «Почему небо голубое?» и «Почему на деревьях зеленая листва?».

И говоря о философии – а раз уж мы позаимствовали известнейший тезис Декарта, для развития наших мыслей в предыдущей главе мы просто не могли не упомянуть об этой науке – нельзя не заметить, что ее особая притягательность для каждого из нас заключается в ее доступности. И действительно, мой милый читатель, посмотри на размышления Евы, на наши с тобой собственные мысли – разве мы все немного не философы? И красота наших размышлений, будь они истинны или ложны, именно в том, что они уникальны – ведь если человек учится считать и он узнает таблицу умножения, а потом, для закрепления своих знаний проделывает с десяток однообразных примеров из книги, его ни в коей мере нельзя назвать математиком. Однако нет двух абсолютно одинаковых мнений у мыслящих людей, коль скоро они возьмутся за развитие определенной темы и не буду унижаться до того, чтобы прибегнуть к расхожим стереотипам, подменяющим собственные мысли (именно поэтому мне так хочется избежать их в моем повествовании!), и не будут лениться, чтобы в достаточной мере развить свою мысль, почувствовать ее тесную взаимосвязь со многими другими понятиями. Итак, мой милый читатель, даже если мы с тобой не сходимся во мнениях по многим обсуждаемых на страницах этой книги вопросам, нас, бесспорно, объединяет то, что мы представляем собой думающих людей, не страшащихся блуждать в темноте, вбирающей в себя огромное многообразие понятий и взаимосвязей между ними, ибо поиски все равно приведут к истине – рассуждения, призванные помочь нам познать окружающий мир и себя в этом мире, не могут не привести к ответам, которые прольют свет на многие вещи.

Конформизм vs. гармония

Тебе, мой милый читатель, могло показаться странным название, которое я выбрал для этой небольшой как всегда, но содержательной главы. Я, в свою очередь, постараюсь не только как можно полнее истолковать название, но и изложить тут важные воззрения, которые, к сожалению, разделяют не так много людей, с которыми мне приходилось общаться. Надеюсь, ты являешься одним из них. А если не являешься, т. е. не разделяешь мою точку зрения в данный момент, то согласишься с ней после прочтения и некоторого осмысления. Прошу тебя заранее простить мне мою некоторую назойливость и настойчивость в том, что касается моих взглядов, и моего желания убедить тебя в их истинности – я отнюдь не думаю, что твое мнение может быть настолько шатким, что мне понадобится лишь несколько страниц текста, чтобы заставить тебя его изменить. Я веду себя так лишь по той простой причине, что вещи, обсуждаемые в этой главе, представляются мне очень важными и имеющими гораздо больший масштаб, чем-то может показаться на первый, и как-то обычно бывает поверхностный, взгляд.

Вернемся на секунду к нашей героине, ибо я уже начинаю чувствовать не только легкую печаль от недолгой, но уже заметной разлуки с ней, но и гложущее меня чувство вины из-за того, что я осмелился оставить ту, ради которой в свое время и затеял эту книгу. Обратим свои внимательные, но легкие, непринужденные и, главное, непредвзятые взгляды на нашу героиню. Она сидит на поле благоухающих цветов, нежась в лучах солнца, которые красиво играют в ее распущенных, струящихся по плечам светло-русых волосах, своим светом насыщая их, придавая янтарный святящийся оттенок. И если бы я не боялся твоей реакции, мой дорогой читатель, на столь расхожее и затасканное клише, я бы сказал, что ее волосы так сияют в свете лучей, что при взгляде на нее может показаться, что ее откинутую назад голову, венчает нимб – точно лик святых. Да, я сказал это, прибегнув к клише не как к спасительному кругу, как если бы я утонул в океане слов в попытках вынести из его глубин единственно мне нужное, но как к первому, что пришло мне в голову при виде сияющего золотистого цвета шелковых Евиных волос. Клише никому не нравятся, ибо они лишают человека возможности самовыражения, стирают его индивидуальность, превращая такое интересное занятие как беседу в почти механический обмен звуками, которые имеют устоявшийся смысл. Однако отказ от применения клише в речи, будь они даже необходимы, даже если они будут единственным, что придет в голову – является уже стереотипом.

Сейчас я говорю это и думаю, что тебе, мой милый читатель, может показаться странным тот способ, которым от обсуждения Евиных волос, их перелива и блеска в теплых лучах янтарного солнца, я перешел к клише, а потом, и того пуще, – к стереотипам. И тут я должен напомнить тебе, с чего началась наша беседа. Помнится, я начал описывать Евину внешность и почти сразу же сделал оговорку о том, что мне очень хотелось бы избежать стереотипов в моем повествовании, ибо и так они окружают нас повсеместно. Мы, если так можно выразиться, оккупированы их стойкой армией. Это и так чересчур для того, чтобы прибегать к ним в рассказе, в котором я пытаюсь затронуть важные для меня темы. Однако при всем моем желании я не исключаю (более того, я признаю!) что наверняка избежать этих коварных стяжателей мышления мне не удалось. И тут, возможно, показавшись еще более непоследовательным, я совершу еще один на первый взгляд непредсказуемый, но вполне обоснованный переход от стереотипов к конформизму, ибо вижу в этих двух понятиях почти диалектическое родство. И здесь будет уместным задать вопрос – почему конформизм как явление, как стиль жизни, как модель поведения является столь популярным? И сам же задав этот тройной по сути вопрос, я постараюсь на него ответить – дело в том, что конформизм, как теплый мягкий плед, в которой можно завернуться: он удобен, он защищает от холода (перейдя в область метафизики, перефразируем и скажем «от поисков, от ненужных вопросов и сложно находимых ответов»). Конформизм – это внешняя, доступная глазу вершина айсберга, которую многие стараются выдать за гармонию, ибо есть все же у этих столь антагонистичных понятий объединяющее их общее качество – это спокойствие. И действительно, гармония просто исключает собой все волнения, ведь человек, сумевший достичь этого волшебного состояния, уже преодолел сложный путь из рассуждений, вопросов и ответов, поиску которых он уделил много сил и с честью выдержал это испытание, в то время как спокойствие конформизма – это лишь видимость, лишь мягкий плед, в котором можно ненадолго укрыться и переждать ненастье в его уютных объятиях, однако не скрыть ему вопросы своим ворсистым телом, а за ненастьем непременно последует солнечный день, озаряющий все вокруг янтарным светом, играющим в волосах сидящих на поле людей, таких как Ева, создающим видимость нимбов над их головами. Конформизм – это убежище, способ маскировки, легкодоступный, но не решающий основных проблем. За его легкостью кроется пустота.

Ева сидит на поле, окутанная упоительными запахами пряных трав, солнце заплетает свои лучи в ее шелковистые волосы, и после того, как ею был пройден путь к гармонии, с поиском ответов на казалось бы неразрешимые вопросы, и самое главное – с поиском самоопределения, теперь она может позволить себе ранее недопустимую роскошь сидеть на поле и думать о цветах, думать о всех тех замечательных растениях, которые отдали частицу себя, и все эти части смешались в неповторимый благоуханный аромат свежести, жизни и весны.

Для достижения гармонии необходима сила для преодоления препятствий, которые неизменно возникают на пути, ибо если бы путь к гармонии был прост, она бы потеряла величие своего очарования. В то время как конформизм соседствует с малодушием – это отказ от всех тех размышлений, которые могут взволновать человека, но при этом заставить задуматься. К гармонии у каждого существует своя дорога, к ней невозможно прийти чужим путем, в то время как конформизм – это общая дорога для всех тех, кто не потрудился найти свой путь.

Чужие воспоминания

Воспоминания неизменно связаны с понятием прошлого, и призваны для того, чтобы оставить нам его картину, и при первой же потребности заставить память заработать и выдать нам как в кинотеатре нужную пленку, запечатлевшую определенный период. Наше прошлое нам не принадлежит; иногда, продолжая аналогию с кинотеатром, мы даже не можем отыскать нужную пленку, мы словно утрачиваем ее навсегда, в то время как только надобность в ней отпадет, она может неожиданно появиться сама по себе, но разговор я сейчас хочу вести не об этом.

Возможно, мой милый читатель, обратив внимание на заглавие, которое я выбрал для очередной главы, и вспомнив все, что мы уже успели с тобой обсудить относительно воспоминаний, и неизменно связанной с ними темы – собственно их порождающего понятия – прошлого, и вспомнив о том, как я неоднократно, с завидным, а возможно и раздражающем тебя порой – за что искренне прошу меня простить – упорством повторял, что наше прошлое нам не принадлежит, что это мы являемся его заложниками, ты мог представить, что я выбранным названием, стоящим во главе начатой темы, пытаюсь как бы нетерпеливо выкрикнуть: «Наши воспоминания нам также не принадлежат!» И тут, чувствую, что я начинаю запутывать тебя сильнее, чем то позволительно человеку, затеявшему столь витиеватую историю, я поспешу объяснить тебе причину выбора мною именно таких слов для обозначения затронутой тут темы, дабы избежать дальнейших недоразумений – ах, если ты бы знал, мой милый читатель, как дорого я бы отдал за возможность действительно изжить их из нашего с тобой ценного для меня общения.

Выбрав такой, возможно, неудачный способ, я хотел начать разговор о тех воспоминаниях, о которых хочется навсегда забыть, а если и приходится порой о них вспомнить, и как бы заново просмотреть соответствующую пленку, от которых хочется навсегда отречься, не признавая себя главным действующим лицом происходящего. Есть в этом некоторый смысл, ибо, как я уже говорил ранее, каждый из нас представляет собой тысячу лиц, которые непрерывно меняются на протяжении нашей жизни, но меняются они так часто и так поспешно, что мы сами того не замечаем. И именно поэтому, человек, захотевший отречься от картин прошлого, взывающего к нему, возвращающего его на минуты к событиям, о которых он предпочел бы забыть, а то и вовсе приписать их другому человеку, словно преступник, пытающийся подкинуть улики своему соседу и тем самым запутать следствие, будет в какой-то степени прав, объявив бескомпромиссно о том, что эти воспоминания принадлежат кому-то другому, ибо он к происходящим некогда событиям не имел ровным счетом никакого отношения. Однако, мой милый читатель, я надеюсь, ты не будешь сильно протестовать, если две этих разных, затронутых мной в далеких друг от друга частях книги, я вопреки уже сложившейся традиции не буду пытаться объединить, отыскать в них схожие черты, а просто, без лишних слов объявлю – тысяча наших сменяющих друг друга на протяжении жизни лиц тут совершенно не причем. А затронув тему чужих воспоминаний, я лишь хотел спросить тебя, а потом вместе с тобой, мой милый читатель, найти ответ на вопрос: кто ответственен за те сцены, воспоминания о которых вызывают самые неприятные вибрации души? Кто виноват за присутствие в галерее наших воспоминаний тех картин, одна мысль о которых заставляет нас содрогнуться?

Отвлечемся на секунду от этих мрачных по сути вопросов, ввергающих лично меня в уныние – я постараюсь немного сгладить твою печаль, которой было в самую пору появиться при очередном вопросе, и раз уж я являюсь виновником ее возникновения, а потому чувствую ответственность за твое состояние, я снова обращу твой взгляд к идиллической картине весеннего поля, сбросившего перину белого снега, а теперь торжествующего пестрыми красками, пьяными ароматами, и тихим, послушным колыханием тонких стебельков степных трав в такт подхватившему их ласковому весеннему ветру. Наша героиня наслаждается чуткой природой, ловит тепло согревающих солнечных лучей, пытаясь дотянуться до них каждой клеточкой своего тела, и глядя на нее в данный момент сложно представить себе, что и в ее жизни были события, воспоминания о которых ей хотелось навсегда изжить из памяти, и не признать в себе главную участницу происходящего в центре своей крохотной вселенной, а отречься от них полностью, назвав их воспоминаниями чужого человека, прибегнув, быть может, к таким расхожим, всем нам знакомым фразам вроде: «Это была не я», «Сложно представить, чтобы я такое сделала». Эти фразы призваны действовать как заклинания на неугодные душе воспоминания, заставляя их исчезнуть, и больше не появляться никогда. Однако по истечении длительных размышлений на тему того, в чем тут кроется истинная причина, откуда появляются эти воспоминания, от которых потом становится почти необходимо избавится, Ева поняла, что причина кроется в нас самих, что мы не кто иные как ответственные за все, что происходит с нами, и как следствие – что оседает в нашей памяти как воспоминания. Что если отбросить все предрассудки, забыть про все страхи и стереотипы, то можно перестать закрывать глаза на такой незаметный поначалу, хорошо замаскированный системой сложившихся в нас взглядов, но такой очевидный при ближайшем рассмотрении факт, как-то, что мы, совершая тот или иной поступок, в глубине души знаем, к чему он приведет. Мы храним в себе это знание, также как впоследствии храним слепок произошедшего в форме воспоминаний, но только знание это извлечь и рассмотреть гораздо труднее, чем извлечь что-то из памяти. Мы живем сейчас. В прошлом – находятся тысячи наших прежних лиц, которые, предоставленные сами себе, давно живут своей собственной жизнью. В будущем – у нас тысячи других лиц, которым еще предстоит появиться, и здесь – на перепутье, с одним единственным лицом, которым мы обладаем, мы совершаем поступки, боясь, что произойдет что-то плохое, потому что мы приучены бояться, боясь, что подумать о том, что произойдет что-то хорошее, ибо мы приучены бояться спугнуть хорошее в будущем мыслями о нем в настоящем, однако, отбросив все эти нелепые и ненужные нам страхи, мы тут же убедимся в том, что будущее прозрачно, если на него смотреть незамутненным взглядом.

Но бывают и другие странные ситуации, необъяснимые придирчивой логикой, однако находящие бесчисленное повторение в нашей жизни. Я говорю о тех ситуациях, когда человек намеренно делает то, что ему не нравится (и это ясно осознает). В этом случае он уже совершенно точно порождает чужие воспоминания, ибо совершая то, что ему не нравится, как бы противореча сам себе, он тем самым сознательно уходит от своего «Я», порождая при этом совершенно другую личность, даруя ей право на рождение своей ложью и отступничеством от собственных идеалов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю