Текст книги "Прирожденные убийцы"

Автор книги: Квентин Тарантино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ВНУТРИ КАБИНЕТА МАК-КЛАСКИ – ДЕНЬ

Уэйн интервьюирует Мак-Класки.

УЭЙН. Почему же Микки и Мэйлори будут помещены в лечебницу? И кто принял такое решение?

МАК-КЛАСКИ. Решение принято правлением тюрьмы. Правлением к которому я принадлежу. Мы этот «кто». Проще простого. Микки и Мэйлори душевнобольные, и им необходимо постоянно находиться под присмотром врачей, там, где им окажут помощь, в которой они нуждаются.

УЭЙН. Но члены врачебной комиссии, перед судебным разбирательством сочли Микки и Мэйлори вменяемыми. Я в замешательстве, что же изменилось с тех пор?

МАК-КЛАСКИ. Ну, с тех пор, они убили одного человека прямо на заседании суда. А с момента начала их пребывания в тюрьме, они прикончили одного психиатра, наряду с несколькими охранниками и сокамерниками.

УЭЙН. Когда годом раньше их сочли вменяемыми, на тот момент они уже убили полста человек. Если же загвоздка тут только в дисциплине, то это не должно никого удивлять. Все же, я не вижу разницу между положением вещей тогда и сейчас. Поэтому, вынужден повторить вопрос, Мр. Мак-Класки, что изменилось?

МАК-КЛАСКИ. Что изменилось, Мр. Гэйл, так это наши суждения. Их год назад мы считали компетентными. Год прошел, сэр, год пристального наблюдения за парой, изо дня в день, и их поведение убедило нас в том, что мы не были правы.

УЭЙН. Кто это «мы»?

МАК-КЛАСКИ. Правление тюрьмы и доктора, которые работали с ними.

УЭЙН. Среди этих докторов были и те, кто проводил первую оценку психического состояния Ноксов – перед судом – они пересмотрели свое решение?

МАК-КЛАСКИ. Приглашение тех же самых докторов не практикуется.

УЭЙН. Если я правильно понял Ваш ответ, это была полностью новая команда?

МАК-КЛАСКИ. Раз уж Вас это волнует – да. Это были другие люди. Но я бы над этим особо голову не ломал. Имел место широкий спектр мнений. Все проводилось в соответствии с установленным, для ситуаций подобного рода, порядком. А что, по Вашему, должно было произойти? Раньше у Ноксов был семейный психолог, выходит, он должен заботиться о них всю оставшуюся жизнь? В государстве так дела не делаются.

ФОТО Доктора АЛЬБЕРТА РОДРИГЕСА.

УЭЙН (только голос). Одним из двух психиатров, на которых сослалось правление был Альберт Родригес...

ФОТО Доктора ФЕЛИКСА ВАРГУСА.

УЭЙН (только голос). ...другим – Доктор Феликс Варгус. Оба они – хорошие доктора, правда под разными предлогами, отказались давать интервью.

ВНУТРИ ОФИСА ДОКТОРА РЭЙНХОЛДА – ДЕНЬ

Возвращаемся к интервью с Доктором Рэйнхолдом. Он смеется.

ДОКТОР РЭЙНХОЛД. Вообще-то – забавная ситуация. Ведь если кто-либо другой – не Микки и Мэйлори – сходят с ума, действия, которые в таких случаях предпринимает департамент, в корне отличаются от продемонстрированных. Обычно правление заявляет что-то вроде «Мы не можем выдержать этих ребят». И они подумают дважды, прежде чем проводить повторное медицинское освидетельствование. И обычно, заключенных, от которых отказалась одна тюрьма, принимают в любой другой тюрьме. А тут их хотят изгнать из тюрьмы в принципе. Потому что в других тюрьмах брать эту парочку к себе – дураков нет. Так что, правлению тюрьмы остается только чесать голову, решая что же им делать. И что же они придумали? Возбудить медицинскую экспертизу под названием «галопом по Европам», которая таки признает двух узников буйно помешанными. Теперь правление в праве передать их на поруки врачам Нистромской психиатрической лечебницы, или в «царство лоботомии», как называют это место в узких кругах. Посадить их на диету из жестких наркотиков и электрошока, и теперь Микки и Мэйлори перестанут быть проблемой для всех, за исключением, разве, санитаров меняющих судна. Когда пара окажется там, Вы будете видеть, что с ними все тихо и спокойно. Но нужно сказать кое о чем еще. На секунду забудем о безнравственности. Забудем о личных интересах и лицемерии, которые имеют здесь место. Правление на самом деле констатирует: «Мы сдаемся». Микки и Мэйлори взбесились, они не вписывались в нормальное сообщество – мы поместили их в альтернативное сообщество, они и там не перестали бесится. Власти имущие не могут поладить с этими двумя. И давайте признаем, что это так. К чему ассимиляция.

УЭЙН. Значит, по вашему мнению Микки и Мэйлори не невменяемые?

ДОКТОР РЭЙНХОЛД. Невменяемые – нет. Психотические – да. Угроза живым существам – да. Но предполагать, что они невменяемые, считать, что они не осознают совсем ничего… Микки и Мэйлори понимают, что такое «хорошо», и что такое «плохо». Проще говоря, они не спятили.

СТОП-КАДР на докторе Рейнхолде.

ВНУТРИ АППАРАТНОЙ – ДЕНЬ

Уэйн только что закончил просмотр сюжета. Он опускает руки на плечи Скотта и Роджера.

УЭЙН. Хорошая работа, братья мои. Фан-трах-стика! Думаю, материала с опросами даже слишком Много – что-то можно опустить. Оставим девушек, оставим патлатых, оставим братьев Ханов, оставим черного парня, оставим этих засранцев из кино, и оставим полицейского у магазина пончиков. Остальное опустим. И сократите интервью с мужиком из тюремного правления. Срежьте оттуда все, что идет после моих слов: «Если я правильно понял Ваш ответ, это была полностью новая команда». Не дайте ему ответить. Отымейте его. Дальше буду снова я, с рассказом о двух обделавшихся от страха психиатрах, и сразу же – смех доктора Рейнхолда.

СКОТТ. Ладно.

Уэйн дотрагивается до Непослушной Джули.

УЭЙН. Ну что, детки, будет у нас шоу. (Скотту и Роджеру) Вы двое ступайте поспите, долгим безмятежным сном. Потому что завтра – ярким и ранним завтра – окружная тюрьма и, в конце поездки… Микки Нокс.

СМЕНА ПЛАНА:

СУБТИТР: «ЗАВТРА – РАННЕЕ И ЯРКОЕ».

ВНУТРИ ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЫ МИККИ – ДЕНЬ

Микки меряет шагами камеру, репетируя различные шутки.

МИККИ. В общем, Итальянец, Француз, и Поляк. И вот они спорят, кто как жен трахает…

ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ:

МИККИ. ...«Да я только стащу с тебя платье и за титьки полапаю». Тогда Красная Шапочка вынимает .357-й, тычет им Волку в морду и говорит: «Нет, не полапаешь. Ты меня съешь [анекдот не перевести адекватно, т.к. на американском сленге «eat me» – «съешь меня»; так же переводится как «полижешь у меня»] ...ведь так в сказке говорится».

ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ:

МИККИ (шепелявит). ...Волшебная лодка! Знал, что здесь куча полезных вещей, но чтобы собственный флот…

ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ:

МИККИ. ...Так вот, этот парень захотел свозить сестру Малыша Джонни в киношку. А их мамаша ему и говорит: «Ладно, идите, но только Малыша Джонни возьми с собой»…

ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ:

МИККИ. ...дошел черед до Поляка: «Это все фигня. – говорит – Вот когда я со своей Ханной пофакаюсь, то встаю с постели, вытираю член о занавеску, а она так протаскивается – аж крышу башкой пробивает!»

ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ:

Микки изображает, как бы он успокаивал аудиторию.

МИККИ. Нет... пожалуйста... спасибо... вы так добры... нет... пожалуйста...

ВНУТРИ ФУРГОНЧИКА ТЕЛЕНОВОСТЕЙ – В ДВИЖЕНИИ – ДЕНЬ

Через КАМЕРУ Скотта, мы снимаем на ЧЕРНО-БЕЛУЮ 16мм пленку.

ПРИМЕЧАНИЕ: Каждый раз когда мы смотрим через КАМЕРУ Скотта, мы снимаем на ЧЕРНО-БЕЛУЮ 16мм пленку. И пока не говорится об обратном, мы смотрим через КАМЕРУ Скотта.

Скотт снимает заднюю часть фургона. Там сидит Роджер и ест пончики, там же и Уэйн – тоже с пончиками. Непослушная Джули ведет машину.

УЭЙН (с пончиком во рту). Ну как, работает, Скотти?

СКОТТ (за кадром). Перфекто!

Роджер открывает коробку пончиков. СКОТТ снимает его, затем медленно приближает.

РОДЖЕР. А где хренов сливочно-шоколадный наполнитель? Кто-нибудь брал мой сливочно-шоколадный наполнитель? Если брали – возвращайте.

КРУПНЫЙ ПЛАН Роджера, он смотрит в КАМЕРУ.

РОДЖЕР. Я спросил сливочно-шоколадный наполнитель. Вы меня слышите, вообще-то?

Уэйн начинает говорить. Мы перемещаемся от Роджера к КРУПНОМУ ПЛАНУ Уэйна.

УЭЙН. Ты же покупал. Ты видел, как его клали в коробку?

Мы перемещаемся обратно к КРУПНОМУ ПЛАНУ Роджера.

РОДЖЕР. Да ведь тогда, я объяснял Скотту, откуда лучше снимать.

Мы ОТДАЛЯЕМ изображение до исходной позиции.

СКОТТ (за кадром). Ага, так и было. Знаете, что он сказал? Он сказал, «Индиана Джонс в Храме Гибели» – лучший фильм Спилберга.

Уэйн начинает смеяться. Мы слышим, что Скотт тоже посмеивается.

УЭЙН (Роджеру). Ты что, серьезно?

РОДЖЕР (озабоченно). Серьезно, про то, что я близок к тому, чтобы вернуться в магазин, и окунуть того тупого мексиканца башкой в масло, за то что забыл положить мне сливочно-шоколадный наполнитель. Дайте другую упаковку.

УЭЙН. Хмм.. ох. Эта дюжина для Микки.

РОДЖЕР. Тот осел мог положить мой сливочно-шоколадный наполнитель к нему, по ошибке.

УЭЙН. Роджер, нет.

РОДЖЕР. А что такого? Забрать мой сливочно-шоколадный наполнитель. Взамен положим немного этой жареной кокосовой мякоти.

УЭЙН. Роджер, ты понимаешь, что значит слово «нет»? Важно установить контакт. Что-то совсем простое, как к примеру, эти пончики, может олицетворять целый мир для того, кто не ел пончиков годами.

РОДЖЕР. Так что же, Вы отдадите человеку, который вырезАл целые семьи, включая совсем еще младенцев, мой сливочно-шоколадный наполнитель?

Непослушная Джули СИГНАЛИТ. Уэйн встает и смотрит в ветровое стекло.

УЭЙН. Ладно, парни, мы на месте. Лос Анджелесская окружная тюрьма. Джули, припаркуйся прямо перед ней.

РОДЖЕР. Уэйн…

УЭЙН. Роджер, я начинаю заводиться. Просто завязывай с этими сраными пончиками, и собирай аппаратуру.

Фургончик останавливается. Уэйн отодвигает боковую дверь, и выходит.

СНАРУЖИ ЛОС АНДЖЕЛЕССКОЙ ОКРУЖНОЙ ТЮРЬМЫ – ДЕНЬ

ВОЗВР. К: ЦВЕТНОЙ 35мм пленке.

Уэйн выпрыгивает из фургончика и направляется к Филлу Уорлитцеру, который находится в сопровождении двух ПОМОЩНИКОВ ШЕРИФА.

УЭЙН (в сторону Скотта). А вот и долгожданный фургон.

Уорлитцер подходит ближе и пожимает руку Уэйну.

УОРЛИТЦЕР. Приветствую, Мр. Гэйл. Я Филл Уорлитцер. Мы разговаривали по телефону. Рад встрече с Вами.

УЭЙН. Взаимно. Позвольте мне представить мою команду. Скотт... Роджер... и Непослушная Джули... а это... прошу прощения. Еще раз, в какой вы должности?

УОРЛИТЦЕР. Я руководитель Лос Анджелесской окружной тюрьмы. Я и мои представители – мы будем работать с Вами, пока Вы здесь.

УЭЙН. Звучит отлично. Послушайте, не хочу чтобы все это Вас как-то смущало. Большого дела здесь не ожидается. Все будет простенько. (своей команде) Мне нужно переговорить с Мр. Уорлитцером. Вы, парни, готовьте оборудование, включайте фургон и подтвердите коды передачи данных. Джули, идем со мной.

Джули кидает ключи Роджеру и следует за Уэйном, находясь рядом во время его конфиденциального разговора с Уорлитцером.

УЭЙН. Главное, в чем я нуждаюсь, это просторная комната, побезлюднее, так мы сохраним некоторую секретность... с несколькими розетками.

ВНУТРИ ПОДСОБНОГО ПОМЕЩЕНИЯ – ДЕНЬ

Уэйн и его команда обустраиваются в подсобном помещении столовой, удаленной от самой столовой. Будучи большой, просторной, и безлюдной, она прекрасно подходит для интервью. В комнате, в общей сложности, восемь Помощников Шерифа, не считая Уорлитцера. Роджер настраивает звуковое оборудование, пока Непослушная Джули проводит ревизию своего блокнота.

Уорлитцер и несколько Помощников разговаривают между собой. КАМЕРА двигается от одной персоны к другой, без монтажа.

УОРЛИТЦЕР (двум Помощникам). Это только на время интервью. Однажды я был в прямом эфире на «Герцогах Хаззарда». Там делов побольше было. У них там команда – человек семьдесят пять.

КАМЕРА перемещается к Уэйну и Скотту.

УЭЙН. Мы будем разговаривать тут. Но мне нужно побольше места, чтобы можно было встать и пройтись туда-сюда. Это можно.

Уэйн хватает Скотта и отводит его в сторону.

УЭЙН. Возьмешь его в кадр, и доведешь до сюда. (Скотту в роли Микки) И все таки, Микки, убивать родителей Мэйлори, на черта Вам это было нужно? (пауза – Скотту) Потом, может быть к окну его подвести.

Подводит Скотта к окну.

УЭЙН (Скотту в роли Микки). Что ж, Микки, если бы Вам позволили выйти из тюрьмы сегодня же, чтобы Вы перво наперво сделали? (пауза – Скотту) Немного такого дерьма. Не должен же я все время сиднем сидеть. У нас истина, а не кино – может произойти что угодно, правда двадцать четыре раза в секунду.

Конец съемки одним планом.

Уорлитцер разговаривает с Помощниками.

УОРЛИТЦЕР. А когда подойдет время ланча, они не идут в МакДональдс. У них есть повара, которые отменно готовят. Шведские мясные шарики...

Уэйн подходит у Уорлитцеру и Помощникам.

УОРЛИТЦЕР. Ну, как все проходит, Мр. Гэйл?

УЭЙН. Все проходит прекрасно. Филл, хотелось бы знать, не могу ли я перекинуться с Вами парой слов.

УОРЛИТЦЕР. Не возражаю.

Уэйн кладет свою руку на плечо Уорлитцеру. Они прогуливаются по комнате.

УЭЙН. Вы видели ребят, которые со мной работают? Огромный потенциал, не так ли?

УОРЛИТЦЕР. Да, точно. Высший пилотаж.

УЭЙН. Скотт – гениальный оператор, Роджер – со звуком фокусы делает. Непослушная Джули – да без нее я вообще как без рук, без Непослушной Джули.

УОРЛИТЦЕР. Это ее настоящее имя?

УЭЙН. Небольшое прозвище. Они мои детишки, они – все в чем я нуждаюсь. Поработав бок о бок последние два года, мы стали похожи на хорошо смазанный механизм. Нет, скорее на машины Формулы-1. Нет, они тоже ломаются. На самом деле, мы как Швейцарские часы. Маленькие, сложно устроенные, отрегулированные... казалось бы, часы не должны так работать, а ведь работают. Это из-за мастерства, перепроверок, и любящих рук мастера.

Уэйн дает Уорлитцер минутку вникнуть в сказанное.

УОРЛИТЦЕР. Понятно.

УЭЙН. Что же, Филл, не знаю, доводилось ли Вам раньше присутствовать на таких мероприятиях…

УОРЛИТЦЕР (гордо). Представьте, доводилось.

УЭЙН (изобразив удивление). Серьезно?

УОРЛИТЦЕР. Я был на эфире «Герцогов Хаззарда» лет восемь назад.

УЭЙН (продолжая «удивляться»). Что же... как тесен мир. Что ж, тогда, Голливуд известен Вам не понаслышке. Везде свет, камеры, бригада из ста пятидесяти человек…

УОРЛИТЦЕР. Оу, на шоу «Герцогов Хаззарда», там было где-то человек девяносто пять, может и больше.

УЭЙН. Понимаете, о чем я? Это веселый бизнес, правда же?

УОРЛИТЦЕР. Не сомневаюсь.

УЭЙН. Вот там – будет задница. (указывая налево) Вон там – задница, листающая журнальчик. (указывая направо) И вон туда тоже усядется задница. (указывая прямо) Задницы повсюду. Знаете, если бы мы делали нечто в стиле «чмок-чмок, бах-бах», все эти задницы нам бы пригодились. Но как насчет интима? Давайте, подумаем, что представляет собой близость, в нашем случае. Я о двух людях ведущих беседу. Допустим, я беру у Вас интервью. Все что я от Вас хочу – чтобы Вы не пропускали мои вопросы мимо ушей. Хочу чтобы росло некое доверие. Если, во время беседы, Вы вдруг обо всем этом задумаетесь... (мимикой изображает внезапное прозрение и панику на лице) ...Вам нельзя расслабляться – доверие перестанет расти, тогда мы станем разговаривать в одной комнате, а не друг с другом, не будет никакой лазейки для близости.

Уэйн дает Уорлитцеру шанс в это въехать.

УЭЙН. Вот почему в моей команде только трое ...и эти трое невидимы. (меняет тему) Вот мы и подошли к тому, о чем я хотел с Вами поговорить. Дело в том, что я должен заставить Микки Нокса расслабиться… Пусть Микки Нокс почувствует то, чего никогда прежде не ощущал… Микки Нокс откроет двери, которые доселе были для него закрыты. Ну и, как же мы можем ожидать от него чего-нибудь похожего, когда у нас вдоль стен расставлены Лос Анджелесские окружные шерифы.

Внезапно, между ними проскакивает искра.

УОРЛИТЦЕР (фыркает). Понятно, только что, черт возьми, я по Вашему должен сделать?

УЭЙН. Убрать их.

УОРЛИТЦЕР. Мр. Гэйл, похоже Вы имеете самые скудные представления о том, насколько опасен Нокс!

УЭЙН. Мр. Уорлитцер, я Вам ручаюсь, что отлично знаком с карьерой Микки Нокса.

Они оба раздражаются все больше и больше.

УОРЛИТЦЕР. За время их заключения, муж и жена прикончили…

УЭЙН. Не надо меня фактами кормить. Я их знаю получше Вас.

УОРЛИТЦЕР. Хорошо, тогда позвольте мне поделиться с Вами фактом, с которым, как видно, Вы, все же, незнакомы. Если я выведу своих людей, Микки Нокс свернет Вам шею, как нечего делать.

УЭЙН. Во-первых... О себе я позабочусь сам. Я рос в неспокойном районе, и, в свои времена, задавал жару разным недотепам. Микки Нокс меня не пугает. Во-вторых... я – журналист, и готов идти на такой риск. И в-третьих... ничего не случится. Уж в это мне поверьте, в интересах же Микки Нокса сыграть эту игру по правилам. (выдерживает паузу) Минуточку. Мы перешли на повышенные тона, я этого не хотел. (выдерживает паузу) Но если серьезно, Филл, сами посмотрите.

Уэйн оглядывает комнату, пересчитывая помощников шерифа.

УЭЙН (считает). Один... два... три... четыре... пять... шесть... семь... восемь. Господи ты Боже, Филл, это же слишком. Давайте уберем хоть нескольких.

УОРЛИТЦЕР. Уэйн, если бы это был кто-то другой…

УЭЙН. Филл, я просто опасаюсь, что он не будет отвечать на мои вопросы, глядя на всех этих шерифов. Они его ненавидят. Он их ненавидит. О какой близости можно говорить, как мне ее создать, если в воздухе витает столько ненависти. Даже мы с Вами это чувствуем.

УОРЛИТЦЕР. К чему Вы клоните?

УЭЙН. Двоих?

УОРЛИТЦЕР. Идет. Двоих я уведу.

УЭЙН. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, я имел в виду, оставить двоих.

УОРЛИТЦЕР. Я так не могу. Оставим пятерых.

УЭЙН. Троих.

УОРЛИТЦЕР. Сократим на половину. Четверых, и на этом все.

ВНУТРИ ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЫ МИККИ – ДЕНЬ

Микки лежит на своей кровати, держа руки за головой.

КАМЕРА ОТЪЕЗЖАЕТ чтобы захватить в кадр дверь клетки на переднем плане. Два ПОМОЩНИКА ШЕРИФА входят в кадр, и двигаются не выходя из него. У каждого из помощников ружье, а также до хрена цепей и кандалов.

ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК. Встать! Лицом к стене.

Микки встает.

МИККИ. Сейчас, наверное, Вы предупредите: «Пять минут, Мр. Нокс».

ВНЕ ЭКРАНА дверь с хлопком закрывается.

СМЕНА ПЛАНА:

ВНУТРИ ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЫ МЭЙЛОРИ – ДЕНЬ

КРУПНЫЙ ПЛАН Мэйлори спящей на своей койке. Эхо хлопка от двери камеры Микки, заставляет ее вздрогнуть.

СКАГНЕТТИ (за кадром). Проснись и пой, Мэйлори!

Мэйлори поднимается с кровати, встает в воинственную позу.

КАМЕРА РЕЗКО ПЕРЕМЕЩАЕТСЯ на Скагнетти, он стоит в камере, между двух помощников шерифа. Помощников зовут БИНГАМ и ВАШИНГТОН.

СКАГНЕТТИ. Чудесный день для поездки, правда?

СМЕНА ПЛАНА:

ВНУТРИ ТЮРЕМНОГО КОРИДОРА – ДЕНЬ

КРУПНЫЙ ПЛАН босых ног Мэйлори, идущих впереди сверкающих черных ботинок Бингама и Вашингтона.

ЗВУК шагов Мэйлори по бетонному полу, наряду с шагами шерифов в ботинках «клип-клоп-клип-клоп», громко слышен всю эту сцену.

Мэйлори идет чуть впереди от ружей шерифов, Скагнетти же бесшумно шагает рядом с ней. Своей Зиппо он зажигает сигарету, и делает глубокую затяжку.

СКАГНЕТТИ. До Бейкерсфилда путь неблизкий. Неблизкий, да и жаркий. Бывала в Бейкерсфилде?

Мэйлори смотрит прямо перед собой

СКАГНЕТТИ. Я был там дважды. И, знаешь, туда снова не тянет. Но я-то только туда и обратно. А вот тебе, наоборот, дорогуша, придется провести там остаток жизни. Вот это я и называю – жестоким, бесчеловечным наказанием.

Мэйлори не выдает каких-либо эмоций, только продолжает идти.

СКАГНЕТТИ. И там-то уж ты никакой херни не выкинешь. Ведь, когда добрый доктор пропустит через тебя немного энергии… (приставив палец к макушке, изображает нечто наподобие казни на электрическом стуле) …Ты даже не будешь знать, где находишься. Тебя просто посадят у окошка, будут приходить только на время водных процедур.

Мэйлори делает большой зевок.

ВНУТРИ ПОДСОБНОГО ПОМЕЩЕНИЯ – ДЕНЬ

Уэйн, стоя у окна, говорит со Скоттом, Роджером и Непослушной Джули. В противоположном конце комнаты Уорлитцер и окружающие его помощники ведут веселую беседу, и время от времени взрываются хохотом.

УЭЙН (своей команде). А когда он придет сюда, никакого хера тут быть не должно. Наложите грим, прикрепите микрофон, и оставьте его одного. Не надо с ним говорить. Не надо лезть ему в душу. Я хочу, чтобы Вы оставались внутри нашего механизма. Вы невидимки.

КАМЕРА ПЕРЕМЕЩАЕТСЯ к двери, когда двое помощников вводят Микки в комнату. Микки закован с ног до головы, удивительно, как он еще может идти.

УЭЙН (своей команде). Ладно, брэйк.

Команда Уэйна растворяется.

УОРЛИТЦЕР. Так, ребята, давайте его распакуем.

Двое помощников шерифа, держат ружья у висков Микки, пока двое других расстегивают цепи. Во время этого, Микки смотрит на Уэйна.

Уэйн подходит к Микки.

МИККИ (Уэйну). Вот что, перед тем как начать, нам надо прояснить некоторые моменты.

УЭЙН. Хорошо, Микки.

МИККИ. Давайте все обсудим, когда меня развяжут.

КАМЕРА зафиксирована на Микки, он стоит неподвижно, а два помощника шерифа снимают цепи.