Текст книги "Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве (СИ)"
Автор книги: Купава Огинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Не сделаешь, – вздохнул Горыныч.
– Испугаешься и глупостей натворишь, – поддержал Тугарин, – Потому делай, что тебе велено, и пусть все идет своим чередом.
– После твоих-то слов, Тугарин, она, конечно, согласится, – фыркнул Мышь. Он легко избежал сокрушительного щелбана, проворно спрыгнул со стола на скамью подле меня, а потом уже и на пол. – Пойду я, пожалуй, раз вы решили на сегодня заботу об этой бестолочи на себя взять. Не скучайте.
– То есть, я правильно понимаю? Меня впереди ждет что-то страшное, но вы мне говорить об этом ничего не хотите? И готовить меня к этому страшному не собираетесь? И вообще считаете, что я должна сидеть спокойно в надежде, что все как-нибудь само рассосется, верно?
– Нет, – неожиданно ответил Горыныч, – Это ж если вы с Кощеем будете оба сидеть и надеяться, так ничего и не разрешится.
– А поподробнее? – подалась вперед я. О том, что ко всему этому еще и Кощей причастен, догадаться было несложно, ничего нового для меня Змей не открыл, но была надежда, что он сейчас еще хоть что-нибудь лишнее сболтнет. Мне на радость.
– Ты ж хотела слушать про то, как Вой Горыныча от Добрыни спасал, – напомнил Тугарин, спугнув момент истины.
И пришлось мне заместо важной информации слушать о том, как Горыныч чуть головы не лишился, необдуманно шею под богатырски меч подставив, а Вой со всей своей волчьей самоотверженностью едва зрение не потерял, но товарища отбил.
Увлекательная и волнующая история, одна из лучших, что я успела услышать за прошедшие дни. Да только, вот беда, не ее я хотела узнать. Совсем не ее.
Но для порядка и уже, наверное, по привычке, решила записать. Домовые предупредительно раздобыли для меня писчие принадлежности и пришли в восторг от слабого отголоска моей рассеянной благодарности.
Змеи на это все смотрели со странным удовлетворением, словно бы мои действия их полностью устраивали. Словно бы им нравилось то, что я так легко могу к чему-то привыкнуть.
Когда Горыныч завершил свой рассказ, а я поставила последнюю точку и отложила исписанные листы, чай мой уже остыл, а все ватрушки были съедены Тугариным, вопрос в голове родился сам собой – должна же я была с чего-то начинать свой нелегкий путь домой, вот и порешила, что можно уже приступать:
– Как я понимаю, на Добрыню Никитича ты напоролся, когда для Кощея царевну воровал?
– Верно. Сам-то я принцесс заморских предпочитаю, а у них там, представляешь, богатырей вообще нет. Только рыцари какие-то. Мерзость редкостная и непонятная совершенно. Съесть их сложно, они все в железе, зато горят хорошо, а как вкусно жареным мясом пахнут… – Горыныч широко улыбнулся, с нежностью вспоминая, видимо, прошлые победы, но беззлобный смешок Тугарина вернул его к теме, – То моя первая царевна была, не знал я тогда еще, что из себя богатыри представляют, не мог поверить, что существуют на свете люди, нам по силе равные. Был излишне беспечен и заносчив, за то и поплатился. Если бы Кош мне навстречу и в подмогу Воя не послал, обезглавленное мое тело уже давно бы лесная нечисть съела, а царевна… эх, может и лучше было бы, если бы она к батюшке вернулась, так с Кощеем и не свидевшись.
– Почему это?
– Дурная девка была. Горю Кощееву помочь не смогла, зато мелкие проблемы плодила исправно. Не поверишь, даже домовые вздохнули, когда я ее царю вернул. Да и все мы облегчение почувствовали. Так она нам в душу запала, что еще пять лет Кош запрещал любых царевен к нему доставлять, слишком крепка была память о той, первой.
– А звали ее как?
– Царевну? Аленкой звалась, – ответил за брата Тугарин, передернув плечами, – Бесова сестрица.
Как не пыталась я, как не напрягала память, но припомнить ничего про похищение царевны Алены не могла.
– И сколько лет назад это было?
– Так, почитай, восьмой год идет.
Быстро подсчитав в уме, я пришла к неутешительным выводам: похищениями они тут промышлять начали, еще когда мне девятый годок шел. Потому-то, наверное, ни про какую Алену я ничего и не помнила, маленькая в те года была, своими бедами занятая, и к сплетням не прислушивалась. Не интересовали они меня.
– То есть, вы уже восемь лет занимаетесь похищениями людей?
– Эх, краса-девица, – хохотнул Горыныч, – мы этим всю жизнь промышляем. Просто до царевен нам раньше дела не было. Проблем от них больше, чем выгоды.
– Так если уж они такие проблемные, зачем похищать-то их? – едко поинтересовалась я.
– Не злись, Василиса, ты очень ладная царевна. Чувств не лишаешься, истерик не устраиваешь, да и в покоях своих не запираешься. Я теперь уверен, что не просто так тропка тебя к Гиблой реке вывела, с умыслом.
– Ладная, – пробормотала я, ровняя исписанные листы. Знали бы они, что принцесса из меня хорошая вышла, потому что княжна я… интересно, что бы было, если бы узнали? Домой вернули, не раздумывая? Или съели за то, что обманывать их вздумала?
Проверять почему-то совсем не хотелось.
Глава 4. О богатырской удали да царской силе
Банница сбежала от меня после третьего провокационного вопроса. Не захотела она признаваться было ли раньше лучше и насколько в худшую сторону все ушло с приходом к власти Кощея Бессмертного. Я два часа вылавливала ее в купальнях. Подношениями, гостинцами, просто добрым словом выманивала. В итоге соблазнила чаркой медовухи, но так ничего полезного узнать не смогла. Медовуху она пила, пока я вопросы задавала, а как допила, вместо ответа запустила чаркой в мою голову, вытрепала все нервы и утекла вместе с водой, издевательский подхихикивая.
– Тфу ты, пропасть! – выругалась в сердцах я, беспомощно заглядывая в темный, узкий водосток, куда так удачно смыло наглую нечисть.
Подготовка к возвращению в дом родной началась как-то не так, и затея моя, выспросить у банницы – одной из старейших обитательниц этого замка, что-нибудь эдакое, за что меня Кощей точно прочь погонит, не удалось.
– Почему я должен искать тебя по всему замку? – отражаясь эхом от каменных стен, по моим нервам прошелся писк Мыша, важно топающего ко мне по влажному камню. Поревзилась со мной банница на славу, огладив водой все углы купальни, не позабыв даже про потолок, с которого теперь капало. А с меня вот не капало даже, с меня просто текло, но и это не могло усмирить мое желание задавать неудобные вопросы. Жаль, некому… Мышь-то сразу, жестко и бесповоротно отказался жаловаться на своего царя. Мол, чтобы Кощей не сотворил, так гля государства лучше будет.
– Что случилось? – полюбопытствовала я, выкручивая подол сарафана.
– Лихо Одноглазое желает тебе свою историю рассказать. – Мышь вздохнул. – Надеюсь, обереги от сглаза у тебя сильные.
В словах его, в озабоченном выражении мордочки и потухших глазах мне чудился страх и это беспокоило.
– Я переоденусь…
– Заставишь ее ждать? – ужаснулся Мышь. – Так иди, чай не околеешь, зато на будущее уразумеешь, что с мелкой нечистью лучше не забавляться.
Я бы могла с ним поспорить, в конце концов, здоровье мое дорого в первую голову мне, а не этому проблемному крысу, но не стала. Имелась невесть откуда взявшаяся уверенность, что спорить не стоит.
В кабинет шли мы как на казнь. Я нервничала предчувствуя беду, Мышь же просто трагически молчал, и от этого становилось только страшнее.
Обычно тесный от скопления нечисти, сегодня коридор близ моего рабочего места, оказался непривычно пустым. Даже бесы куда-то делись, хотя они обычно всегда рядом ошивались, пытались дело свое наладить. Кому очередь придержать, кому товары заморские продать. Да подозрительного качества, да непонятно зачем они нужны, зато дешевые…
– Не к добру это. – пробормотала я, нерешительно берясь за ручку двери. Мышь нервно хохотнул.
Заглянув в кабинет, узрев пошатывающуюся, опирающуюся всем весом о столешницу и держащуюся за голову Бежану, не сдержала испуганного смешка и я.
Расположившаяся на стуле, напротив стола, высокая, худая и какая-то нескладная женщина, обернулась на звук, позволив мне увидеть свое вытянутое, будто бы изможденное, истерзанное морщинами лицо и черную вышитую повязку, укрывающую правый глаз, в то время как левый, большой, необычно круглый смотрел на меня с усталым интересом.
– Здорова будь, матушка. – проскрипела она, поднявшись мне на встречу.
– И вам не хворать. – прошептала я, с трудом подавив недостойное желание сбежать. – Что случилось?
– Я споткнулась. – жалобно проныла Бежана. – А когда встать попыталась об стол ударилась. Василисушка, спасай.
– Проходи, царевна, садись. – велела Лихо, будто это я к ней пришла. Да не просто так пришла, а с просьбой. Но спорить я не стала, прошла к столу, чувствуя, как тонкий ободок серебряного колечка, призванного от дурного глаза оберегать, нагревается на указательном пальце. И чем жарче оно раскалялось, тем сильнее сжималось от страха сердце.
Не справлялась моя защита с силой Лихо.
До Бежаны я смогла дойти без неприятностей, поддержала ее, ободряюще кивнула в ответ на благодарный взгляд и даже до стула, в углу комнаты, что у окна стоял, довела, чтобы кикимора там посидела себе тихонько и переждала визит нечисти без травм.
Дойти до стала уже не смогла, кольцо припекало кожу, терпеть просто не было мочи, пришлось стягивать его, обжигая пальцы.
Отбросив раскаленный ободок в сторону, я с недоверием посмотрела на оплывший круг, некогда бывший кольцом. Защитные руны смазались и утратили свою силу, на полу лежал остывающий, бесполезный кусок серебра, а я осталась совершенно беззащитна перед страшной силой Лихо. Другие мои обереги и в половину такой же силой против сглазов не обладали, они и не ощущали-то никакой беды. Только тонкий, медный браслетик, чуял неладное и предостерегающе позвякивал обычно молчаливыми колокольчиками.
– Что вам нужно? – голос мой не дрожал и это было хорошо. Не хотелось выглядеть жалкой, только не когда меня так нагло запугивают.
– Пришла на царевну, на спасительницу царя нашего посмотреть да правду свою рассказать.
– На спасительницу? – я не решалась пока сойти с места, опасалась, что ноги не послушаются меня, запутаются да и упаду я, как Бежана совсем недавно. Потому стояла, выжидала чего-то. – Что это значит?
– Змеи не рассказали? – удивления в ее голосе не было, лишь снисходительная насмешка. – Какая досада.
– Ну, зато у вас есть исключительная возможность рассказать все…спасительнице вашего царя. – я не хотела дерзить, но яду во мне завсегда больше благоразумия было. Это нянюшек очень печалило, зато дядька меня за каждое острое слово хвалил, не забывая, впрочем, напоминать, что мне же за них ответ держать и придется.
И сейчас я это тоже понимала, вот только язык прикусывать не спешила. По лицу Лихо, по ее недобро поблескивающему, единственному глазу ясно было, что нечисть желает меня наказать. И уж тут не важно буду ли я вежливой и кроткой или дерзкой и наглой. Получу я не за свой характер, а за то, что посмела в царстве Тринадцотом очутиться да к Кощею приблизиться.
– Нам нужен истинный царь. – сухо ответила она, притушив злой огонь во взгляде. – Чтобы за проклятие не лежало на его плечах, но оно сделало его сильнее и жестче. Твое спасение ему не нужно.
– А Змеи считают иначе. И, насколько я понимаю, и про проклятье и про изменения в вашем царе они знают больше…
– Не считай себя самой умной, девочка. Я ем таких как ты на завтрак. – глаз ее опасно сверкнул и я пошатнулась. Просто утратила равновесие, но еще успела качнуться вперед, ухватиться за стол и невероятным рывком забросить себя на стул. Собиралась даже победно хмыкнуть.
Ножки у стула подломились, я завалилась назад, в отчаянном стремлении ухватиться хоть за что-то потащила вслед за собой бумаги и стоявшую на этих бумагах чернильницу – ту самую, что так удачно была истрачена на Жара. Уже вновь полную до краев и готовую к бою.
Я упала назад, больно вдавившись в ребристую спинку стула и коротко ухнув головой об пол, а сверху, залив мокрый сарафан, мою шею и даже лицо, свалилась чернильница, дрожащей россыпью темных капель опав на короткие волосы.
На мокрой ткани жадно расцвел большой, безобразный, чернильный цветок, охотно отдавая свой цвет пропитавшей мою одежду воде.
Лихо расхохоталась. Ее скрипящий, надрывный смех, срывающийся в сиплое, короткое покашливание, забивал уши, вытесняя из них навязчивый звук, в голове что-то остро болело, отдаваясь короткими, рваными ударами молоточков в ответ на каждую мою прерывистую мысль.
– Василисушка? – взволнованно позвала Бежана, но на выручку мне не бросилась, поостереглась. Мышь тоже в помощники не рвался, только поглядывал на меня с сочувствием, замерев на краю стола.
– Нормально я. – прохрипела надрывно. – Живая.
– Это ненадолго. – пообещала Лихо. – Трогать царевну нам строжайше запрещено, да только мне, для того, чтобы извести тебя, прикасаться нужды нет.
– Мышь?
– Да?
– Она только по мою душу пришла? Или ей и от вас что-то нужно?
– За тобой. – ответил он и я была уверенна, что он мне сейчас сочувствует. Малодушно радуется, конечно, что не его это беда сейчас глазом сверкает, но меня жалеет.
Откатившуюся в сторону чернильницу я нащупала почти сразу, сжала ее со злой решимостью и медленно, осторожно поднялась с пола. Раз уж чернильница с оборотнями мне помогла, то и на этот раз выручить может.
Тут главное от взгляда ее уйти. А потом уже найти Змеев и нажаловаться им. И пусть они с Лихо как хотят, так и разбираются.
Мне нужно было всего одно мгновение удачи, чтобы пущенная мною чернильница достигла цели.
Лихо отвлеклась на Мыша нервно дергавшего хвостом, притушив ненадолго сияние своего глаза, тогда-то я, коротко замахнувшись, и метнула в нее чернильницу и в ту же секунду сорвалась в бег.
Бежана охнула, Мышь обреченно закрыл красные глазки, никто не верил в то, что все выйдет по-моему, даже я не верила.
Но чернильница угодила Лихо в плечо, отвлекая нечисть на несколько секунд, за которые я успела добраться до двери и широко, резко ее распахнуть. Взгляд Лихо настиг меня уже на пороге и я как подкошенная рухнула вперед, в коридор, больно отбив об каменный пол коленки и ладони.
Дверь за мной закрылась с победным хлопком, спасая от губительной силы Лихо.
– А теперь к Змеям. – сказала сама себе. Кряхтя и охая поднялась на ноги и похромала в верном направлении, стараясь быть как можно быстрее. Искать их я решила первым делом в библиотеке, где братцы в прошлый раз обитали.
Не учла, правда, что на этот раз Мыша со мной нет, а Лихо ничуть не медленнее волков будет.
Взгляд ее поймал меня уже на лестнице, я его буквально спиной почувствовала, и ослабевшими вмиг коленками.
По лестнице вниз я полетела кубарем, в процессе падения со смирением ожидая сухого треска моей свернутой шеи, вслед за которым последует мой конец.
Непоправимого не случилось. Я пересчитала своим телом все ступеньки, познакомила свои косточки с камнем замка и завершила травмоопасный спуск в самом низу. У ног опешившего волка в кольчуге из червленого золота, и стоически-равнодушного Кощея, в наряде неизменно черного цвета. Специально он так рядился, видать, чтобы бледность свою особо ярко подчеркнуть.
– Оооох. – если судить по ощущениям, целых костей во мне не осталось, по взгляду Бессмертного – что это не самая большая моя беда.
– Вот она, твоя царевна, Вой. – спокойно заметил Кощей. Сказано это было так пренебрежительно, что я не удивилась бы даже, возьмись Бессмертный в меня носком сапога тыкать.
Делать этого он не стал. Присел рядом, не обратив внимания даже, что полы его дорогого зипуна пыль с пола вытирают, едва касаясь опустил ладонь на мою грудину считая прирывистые вдохи и что-то еще выискивая. Ничего не нашел и пораженно хмыкнул:
– Ни одной сломанной косточки. Любит тебя удача, царевна.
– Уххуууу. – не согласилась я с ним. Чтобы он там не говорил, но тело мое уверяло, что все состоит из осколков и обломков и никогда уже не соберется в целого человека.
– Это и верно царевна? – спросил волк и на морде его читался такой искренний и неподдельный ужас, что мне против воли захотелось смеяться. И я даже попыталась, но вместо смеха из меня вырывались какие-то странные, булькающие звуки, больше похожие на что-то предсмертное и страшное.
– Царевна. – кивнул Кощей. – У нее ты хотел прощения просить.
Вой странно фыркнул, будто чихнул и одновременно поскулил. Кажется, после того, как мне будут принесены извинения, тройке неудачливых оборотней не отделаться от серьезного разговора. Потому что даже его мохнатая натура не заслужила в качестве жены такую страшную замарашку, как я.
– Лихо, мне приведи – велел Бессмертный, недоверчиво рассматривающему меня волку.
Я лежала на полу и боялась пошевелиться, и совсем в ужас пришла, когда эта тощая жердь меня на руки подняла. И непонятно было, боюсь ли я того, что он сейчас переломится под моим весом, или того, что он переломится и меня уронит, и к уже имеющимся увечьям я получу новые…
– Положите, пожалуйста, – простонала я тихо, опасаясь даже дышать, вдруг от особо глубокого вдоха у него ручки оборвутся?
– Сама пойдешь?
– Сама, – сдавленно проблеяла я. Даже если и не пойду, то поползу, всяко лучше, чем в руках Кощея висеть.
– Сама она далеко не уйдет. – со знанием дела отозвался Вой, за что был обласкан суровым взглядом:
– Я что тебе велел делать?
Волк не убоялся, оскалился злорадно и клацнул клыками:
– Будет исполнено!
Вой сбежал, а Кощей остался…
– И что мне с тобой делать?
– Тугарину сдать? – робко предложила я. Мне очень надо было к братьям Змеям, я жаждала высказать им все, что думаю о них, и об их дурацкой идее организовать запись жизнеописания местной нечисти. Меня чуть из-за этого не убили.
Словно прочитав мои мрачные мысли, Кощей зловеще пообещал:
– Не раньше, чем он объяснит мне с каким умыслом допустил до тебя Лихо.
– А если совсем без умысла? – нервно полюбопытствовала я, так как точно знала, что Тугарин ничего не планировал. И чуть не убили меня вовсе не из-за его коварства, а из-за банального разгильдяйства.
– Тем хуже для него.
Ответ меня ничуть не успокоил и ни капли не обрадовал. Тугарина ждали проблемы…и меня ждали проблемы. Потому что потащил меня Кощей Бессмертный в каком-то неведомом направлении, и лицо у него при этом было такое устрашающее, такое сосредоточенное, такое…такое…
– А куда вы меня несете?
Он не ответил. Он не считал нужны отчитываться перед кем-то вроде меня. Перед глупой, проблемной, совершенно ему ненужной царевной.
Знал бы Бессмертный, что я премудрая, что я княжна, и что по мнению Змеев очень даже нужна ему. Ох, что бы тогда было…даже представлять не хочется.
Страшного не случилось, Кощей не переломился, пока тащил меня по лестницам и коридорам, и даже не запыхался в общем-то.
Зато мне все труднее становилось дышать и сердце сжималось от холодного страха – нес меня Бессмертный в ту часть своего замка, в которой я еще не бывала. А здесь и тени были гуще, и факелы горели слабее и, казалось, даже у пауков глазки ярче и злее сверкали жарким, потусторонним огнем. И паутина, укрывающая стены, будто дышала, мерно и расслабленно, и жутко до дрожи. Замок мне вдруг показался живым и не очень дружелюбным.
– Не дрожи, – велел Кощей, приняв мой страх на свой счет, – не обижу.
А я просто не смогла ему сказать, что конкретно сейчас боюсь совсем не его и вот прямо сейчас ни за что на свете не согласилась бы слезать с его рук. Пусть он хоть на части переломается, но на этот пол я ни за что на свете добровольно не спущусь.
На счастье Кощея и его едва ли бессмертных нервов, из полутемного, по-особенному мрачного коридора под теплые солнечные лучи вышли мы раньше, чем паника накрыла меня с головой и я, не щадя свои кости, полезла ему на шею, с мольбами и стенаниями.
Замок его и впрямь умел подавлять волю и вселять ужас…
А на улице, под ясным небом, под раскатистый рык десятников, поскуливание волков и звоном мечей, Бессмертный понес меня мимо боища – просторной, утоптанной и уснащенной (не опечатка) для тренировок поляны, где упражнялась его лохматая дружина.
Я сжалась, готовая к ненужному вниманию, но оборотни, демонстративно не обращали на нас внимания – стоило Кощею пройти мимо кого-то из волков, как те начинали рубить друг друга с еще большим рвением.
Нас старательно не замечали, не желая нарваться на недовольство своего царя.
И это оказалось так странно, так удивительно и непривычно…и совсем не похоже на простое и понятное человеческое поведение, где любопытство завсегда сильнее здравого смысла было.
Мы прошли вдоль казарм и большой добротной бани к неприметному и скромному домику, пристроившемуся на краю волчьего жилья. Кощей нес меня к ведовке и знахарке, к жене самого Лешего, к Елове.
Как шептались домовые, не хуже людских кухарок любившие посплетничать, перебралась поближе к Бессмертному ведовка с полгода назад. Поссорилась с мужем да и ушла. И возвращаться все так же не планировала, отвергая все попытки Лешего помириться, игнорируя его извинения и вроде как присматриваясь к Вою. Не то, чтобы он был ей очень нужен, но бесовская ее натура требовала позлить обидевшего ее мужика. Несмотря даже на то, что он нечисть и хозяин леса.
Дверь открылась раньше, чем Кощей ступил на невысокое крыльцо, в три ступени. На пороге, уперев кулачек в крутое бедро, нас встретила невысокая, полнокровная и неожиданно молодая девица. Темный глаз, темный волос и непривычная смуглость лица…единожды глянув на нее, расхочешь злить такую женщину в принципе.
Раньше я еще задавалась вопросом, как же Леший мог жениться на простой ведовке, а сейчас получила ответ: Елова была невообразимо сильна и ничуть не тушила бушующей мощи своего могущества, как это делал Кощей, или те же братья Змеи, или Водяной. Она упивалась своей силой и не желала ее смирять.
– Хоть так познакомимся. – не здороваясь заявила она, смерив меня взглядом. Не Лихо, конечно, но отсутствие защитного кольца я почувствовала остро. Эта тоже могла так глянуть, что сглаз налипнет не хуже грязи в дождливый день.
Будь моя воля, знакомиться с ней я бы не стала ни за что, но кого бы тут интересовало, чего я желаю?
Кощей оставил меня на попечение Еловы и ушел, с облегчением передав заботу обо мне ведовке.
И это был самый злодейский поступок из всех злодейских поступков…лучше бы он меня съел, честное слово.
Сначала Елова выправляла мне вывихи и заговаривала синяки и ссадины, отнимая боль и возвращая моему телу возможность двигаться. Потом погнала мыться и вместе с водой смыла все злые мысли и недобрые слова, что успела навешать на меня Лихо, а вслед за этим выдала на замену моего сарафана свой, не такой нарядный и немного жмущий в груди, но сухой и чистый.
А потом заварила чай, усадила меня за стол и небрежно отмахнувшись от искренней благодарности, на долгих три часа утопила меня в пространных размышлениях на довольно необычную тему.
Говорила она том, какой Кощей умный, справедливый и ответственный – я слушала с безнадежным смирением. Нахваливала она Бессмертного по довольно простой причине: он дал ей убежище и защиту от Лешего. И неизвестно сколько бы мне пришлось все это слушать, и совсем непонятно насколько сильно я бы успела пропитаться благосклонностью ведовки к Бессмертному, если бы на исходе дня, под несчетную чашку горячего чая, из уже в пятый раз разогретого самовара, беседу нашу не спугнул трусливый стук.
– Чего еще? – голос Еловы окреп, стряхнул чарующие нотки, разросся, стал властным и громким. Повелительным.
– Там это… Тугарин царевну просит. – не открывая двери, отозвался волк, от волнения хрипло поскуливая. Видать, что-то важное случилось…
– Идти надо. – решила я, поспешно отставив чашку. Чаевничать, конечно, приятно, а уж сбор у ведовки был просто дивный, но такими темпами я и сама рисковала проникнуться к Бессмертному симпатией. Уж больно ладно о нем эта бесовка пела…бежать пришло время.
Елова не стала останавливать, кивнула, принимая мои слова и просто повела рукой в сторону двери, разрешая идти.
И я пошла. На крыльце, переминаясь с лапы на лапу, ждал меня большой волк, с интересными, темными подпалинами на серой шерсти и порванным ухом. Потертая кольчуга тускло отражала рыжий свет заходящего солнца и совсем ему не шла, но носил ее оборотень, вот странное дело, с гордостью.
– Я проведу. – рыкнул он.
И провел. И довел. И Тугарин мне очень обрадовался. И Горыныч тоже. И Кощей даже здесь был.
И лучше бы я еще пару литров чаю в компании Еловы выпила…
Привел меня волк на замковую стену, аккурат к мощным, несокрушимым воротам, под которыми верхом на боевом коне сидел богатырь. А рядом с ним, привязанная чембуром к седлу, пофыркивая стояла Марька. Исхудавшая, со спутанной гривой и репеями в хвосте, но живая, бодрая и разгневанная. Не привычная смирно за жеребцом следовать.
– Василиска, я все хотел спросить, да как-то забывалось, ты чья дочка будешь? – озабоченно спросил Горыныч, когда я встала рядом с ним, впечатленная открывшейся картиной.
Богатырь был высок, широкоплеч, и складен. Сила, затаившаяся в его теле, вполне соответствовала видной невооруженным взглядом, устрашающей мощи. Такой и реку вспять повернет, и гору в пыль перемелет.
– А есть разница? – напряглась я.
– Нет разницы. – отрубил Тугарин.
– Даже если она дочка Медного царя? – хохотнул его брат. – Илья Муромец, почитай, только по его приказу и мог бы явиться.
А я не знала, стоит ли мне плакать, или смеяться. Это в сказаниях светлых за суженой своей, злодеем уворованной, жених едет, на деле же, не Иван меня вызволять отправился, а богатырь наш славный, Илюша. Не верил в своего сына царь, али сам жених смелости в себе не сыскал за мной приехать…интересно было бы узнать.
– Разве в Тридевятом царстве царевны есть? Царя же боги сыновьями одарили. – нахмурился Кощей.
– Сильный мы интерес проявляли к соседним государствам? – вопросом ответил Тугарин. – Вот же она, Василиса, рядом с тобой стоит, а внизу Илья, царем за дочкой своей посланный.
И никого не тревожил визит богатыря, на Муромца они смотрели без опаски, с любопытством, а я едва заставляла себя дышать. Сердце билось где-то в горле и дробный стук его болезненным эхом отдавался в затылке.
Он же сейчас княжну ему вернуть потребует. Он же сейчас…он же…
Илья нашел меня взглядом, осмотрел высовывающиеся из-за каменного выступа плечи, голову, короткие волосы и вновь повернулся к Кощею. Открыл рот, чтобы раскрыть перед всеми мой секрет.
А я стояла, онемелая и все гадала, съедят меня они, или брезгливо богатырю передадут?
– Девчонку не отдадим. – отозвался Горыныч на невысказанное требование, забив не сорвавшиеся с губ слова богатырю в глотку. – Поворачивай туда, откуда прибыл.
– Значит, биться будем. – скупо порешил Илья, не став пререкаться и спорить. – Правила ты знаешь.
– Правила, – проворчал Змей, – до смерти желаешь биться?
Правила здесь знали все. Даже я. И по правилам этим похититель и вызволитель должны были в битве сойтись, так издревле повелось, так уж не одна царевна спасена была…если приданиям верить. Но, вот беда, после близкого знакомства с нечистью я бы не решилась им верить. Уж если какая царевна таким способом домой и возвернулось, то только от того, что нечисти она разнадобилась (не ошибка).
– К чему это? Мне твоя смерть без надобности. Слово дай, что девица достанется победителю. Жених ее ждет, печалится.
– Жених, – негромко передразнил богатыря Горыныч, – что ж ты, царевна, не сказала, что сосватанная уже?
– Так ведь это…
– Поди от него и спасалась на тропке-то. – высказался Тугарин.
– Кто будет свободу Василиски отвоевывать? – деловито спросил Горыныч. Будто бы просто так, для порядка, а сам уже и меч на поясе поправлял и к стене примерялся, подгадывая, как ее половчее перемахнуть. О том, что под нами саженей семь он вроде бы и не думал.
– Знамо дело, тот, в чьем доме она гостит. – отозвался Тугарин, выжидательно глядя на Кощея.
– Шутить со мной вздумал? – прищурился тот недобро.
– Потом голову с меня снимешь, – нетерпеливо сказал Змей, – а пока защити Василису.
– Все ж знают, что царевны – девки особенные, приученные беспамятства влюбляться в своих спасителей. – пробормотал Горыныч, не желая, чтобы слова его до меня дошли. А они дошли, никогда я на слух не жаловалась потому что. Но виду не показала, что слышала, во-первых, потому что не хотелось гнев Змеев на себя навлекать, во-вторых, потому что не царевна я, а у княжеских дочек сборка-то посложнее будет.
– Это ж Илья, самый сильный богатырь, только тебе, батюшка, его победить можно, – зашел с другой стороны Тугарин.
Бессмертный недолго постоял в мрачном раздумье, наблюдая за тем, как богатырь не торопясь, степенно и с достоинством, отвел коней с дороги, не озаботившись привязать своего хотя бы к ветке дерева, как одним движением вытащил полуторный меч из притороченных к седлу ножен. Махнул им, будто перышком, приноровился и вновь к воротам обернулся, противника своего ожидая.
– Негоже ожиданием топить. – прогудел Илья.
Кощей цыкнул совсем не по царски, небрежно скинул зипун – Тугарин едва подхватить его успел, не дав упасть на холодный камень.
– Меч мне.
Горыныч с готовностью подал свой оружье, лихо, выхватив его из ножен. В бледных лучах самодовольно блеснуло лезвие, длинное, украшенное рунами и залитое золотом.
Я затаила дыхание. За спиной моей, нервно переминался волк, так и не додумавшийся покинуть это небезопасное место.
Кощей не примерялся, не готовился к прыжку, он вроде бы даже не пошевелился, просто в одно мгновение смазанной, темной тенью ухнув вниз.
Я не взвизгнула, но не потому, что не испугалась, просто не успела выпустить из себя этот страх, а потом уже было поздно визжать. Да и глупо.
Кощей приземлился мягко, пружинисто, словно не с замковой стены прыгнул, а с крыльца княжеского дома.
Илья, не впечатленный демонстрацией силы, повел плечами, разминая мышцы и двинулся на своего противника.
– Твоя воля. Будем биться.
– С третьего удара положит. – вдруг выдал Тугарин.
– Ну нет, это ж, все-таки Илья. – не согласился Горыныч. – С седьмого.
Пока они развлекались, я погибала от нетерпения и страха.
В это именно мгновение, после непростого дня, после стольких непростых дней, после странных приключений, знакомств и забот у меня появился реальный шанс вернуться домой. Вырваться из плена непонятной, подчас опасной и такой непривычной нечисти.
И вместо того, чтобы радоваться, я каменела от ужаса. Потому что на полном серьезе, не в силах запрятать недостойное желание так глубоко, чтобы иметь возможность сделать вид, будто его и не было…я надеялась, что победит Кощей. Оправдываясь тем, что он меня все равно отпустит, что я вернусь сама, что я смогу еще немного побыть здесь.
Перед реальной опасностью вернуться обратно домой, к постылому жениху и еще возможной свадьбе, опасность свернуть себе шею под взглядом Лихо утратила свою остроту и растеряла добрую долю грозности. Я хотела немного отсрочить неизбежное, пожить еще чуть нетерпеливым ожиданием возвращения к отцу. Я всего лишь хотела иметь цель в жизни, и совсем не хотела, чтобы она вот так просто воплотилась. Только не сейчас.
