Текст книги "Фалор"

Автор книги: Ксения Яблонко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Сложно сказать. Никто не знает, что у Лонхира на уме, – резонно заметил Рой.

– А при чём тут Азира?

– кое-что у меня всё-таки не складывалось.

– А с чего ты взяла, что она тут при чём-то? – Элоиза откинулась на спинку стула и повернулась ко мне.

– Она же его наставница и они виделись перед тем, как мы вышли, значит он должен больше её слушать, нет?

Элоиза с Роем переглянулись. Он поднял брови, она ухмыльнулась.

– Видишь ли, ты права, но Лонхир – твой наставник. А ты важнее, чем Джон, – произнёс Рой, по-видимому, тщательно подбирая слова.

– А Джон в курсе? – усмехнулась я.

Есть ситуации, когда не надо пытаться шутить. Но до меня не всегда сразу доходит.

– В первую очередь. Сейчас не всё идёт так, как должно, поэтому очень важно, чтобы с тобой всегда был кто-то, кто знает, что делать, и спасёт при необходимости.

– Почему было не приставить к этому взрослых?

Взрослые, особенно те, что у власти и так редко бывают хорошими людьми, но прикрываться детьми – верх кощунства.

– Взрослые заняты. А нанимать кого-то ещё невозможно. Потому что чем старше и влиятельнее человек, тем больше с ним мороки.

А детьми проще манипулировать и подчинять. Хорошо. Отлично.

– Но это же опасно, буквально же только что…

– Конечно, опасно. Поэтому эта должность была полностью на добровольной основе и с большим конкурсом. Человек пятьдесят там было.

– Так много желающих умереть?

– Умереть почётно.

Ого. Я даже не знаю, как реагировать. Правительство, которое позволяет детям рисковать жизнью и умирать зазря, не скрывает этого, считает абсолютно нормальным и даже приветствует? Невероятно, просто немыслимо!

А Джон? Он ведь действительно умер, чтобы спасти меня. Во всяком случае, готов был пожертвовать собой и сделал это. Господи, какой ужас. Так не должно быть, это нечестно, я всего лишь человек, я не заслуживаю такого, я не хочу! Я – ничтожное, ничем непримечательное существо, которое ничего не добилось и ничем не прославилось. Это неправильно.

Глава V

III

В комнату меня всё-таки сослали и довольно быстро – не успели ещё вернуться Лика и Джек. Я честно посидела у себя какое-то время. Читала книжки – просто бегала глазами по строчкам, не вникая, и убивала время. Старалась угомонить грызущую пустоту и закопать поглубже затягивающийся узел внутри. Лежала на кровати, бестолково глазея в потолок. Ходила по комнате, пока ноги не стали ватными и не перестали функционировать. Легла на пол, в красках чувствуя, как впивается в паркет сутулый позвоночник, и старательно сосредотачиваясь на этих красках, чтобы отвлечься. Хотелось есть, и при этом тошнило от выжимающего ужаса.

Пожалуйста, умоляю, вернись, не умирай, это же всё не по-настоящему, правда? Это не может быть правдой. Я просто сама это всё придумала. Дура, честное слово.

Шаги за дверью. Вот же он, к чему я вообще это всё придумала. Это даже звучит неправдоподобно! В дверь постучались.

– Заходи! – весело крикнула я.

Дверь открылась, я рывком села, отклеив спину от пола. И увидела девушку с подносом.

– Извините, пожалуйста, – смутилась я и встала.

Девушка ничего не сказала. Поставила поднос на стол и ушла.

Джон не пришёл. Меня это даже обидело – сколько можно издеваться?

Не вникая в состав еды, я пообедала (хотя, скорее позавтракала, я же с утра ничего не ела), старательно растягивая процесс, чтобы отвлечься.

Наконец, ожидание добило. Я направилась в двести двадцатую в надежде просто с кем-нибудь поговорить. По пути мне никто не встретился – Штаб, кажется, мог бы вместить намного больше людей, чем их было в действительности. В гостиной было тихо, но не безмолвно. Кто-то там всё-таки был. Я заглянула за перегородку. Там сидели две девочки с колодой карт и тихонько спорили, перекладывая карты. Имён девочек я припомнить не смогла, но узнала их – волшебницы воздуха и земли.

– Привет? – я выглянула из-за перегородки.

– Ну, привет, – Девочка с кудрями скользнула по мне равнодушным взглядом. – Что надо?

– Да, – зачем-то ответила я и села на пол, скрестив ноги по-турецки. – Я хотела спросить, ничего не произошло за последние два часа?

– И за этим ты сюда пришла?

– Предположим, – не сдавалась я, – что пришла я сюда не за этим, но раз уж я здесь, почему мне не может быть это нужно?

– Ты где была эти два часа?

– Спала, – ответила я, пожимая плечами и пробуя на вкус новую ложь.

– Ну и незачем тебе тогда знать, – заупрямилась она и вернулась к картам.

– С чего вдруг? – я с трудом подавила раздражённую гримасу и разгладила её в улыбку. – Ты спросила, что мне нужно, я ответила. Я тебе не нравлюсь, что ли?

Меня и правда слегка смутила, и озадачила ситуация. Что я ей успела сделать?

– Ты никому не нравишься, – ответила она.

Внезапно. Да на здоровье, в общем-то.

– Взрослые уже вернулись?

– Вернулись.

Сердце пропустило удар от волнения.

– Всего-то и нужно было, – улыбнулась я и, не прощаясь, ушла.

Я точно ещё не решила, куда пойду, когда услышала торопливые шаги с лестницы. Из-за поворота мне навстречу вышла Лика.

– Тебя ищут, – безразлично бросила она, останавливаясь. – Господин Бовиус. Четыреста восьмая комната. Сама дойдёшь?

– Дойду, – кивнула я, не совсем уверенная в сказанном.

– Хорошо, – она, видимо, куда-то торопилась, и явно обрадовалась, отделавшись от меня.

Я заспешила к лестнице. В животе снова неприятно клокотала тревога, ладони вспотели. Побежала через две ступеньки, но заставила себя спокойно идти до комнаты. Четвёртый этаж был какой-то неживой. Внешне он ничем не отличался от двух нижних, но как-то неосознанно чувствовалось, что здесь живут существа крайне могущественные и им тесно в соседних комнатах.

Четыреста восемь. Я стучусь. Дверь открывается. Сама по себе, на пороге никого нет. Пару секунд неловко мнусь в коридоре и, наконец, захожу.

В комнате царил уютный полумрак. Тяжёлые зелёные шторы наполовину задернуты.

– Добрый день, – доносится откуда-то справа. Оказывается, комната разделена перегородкой на две части. Я находилась в левом крыле. Из-за перегородки появился господин Бовиус и приглашающим жестом указал на кресла. Я устроилась в одном из них. Маг сел в соседнее. Одну дрожащую руку я положила на подлокотники, а другой судорожно сжала край туники. Посмотреть в глаза магу я не решилась.

– У меня есть новости про твоего друга, – он взял со стола чашку с чаем.

Я не сразу сообразила, о ком он говорит. Раньше мне не приходило в голову называть Джона другом.

– Он жив, – сразу заверил Бовиус.

Я выдохнула и готова была разрыдаться. Жив! Вцепилась в подлокотник, чтобы не прижать руки к лицу и не выдать себя, и глубоко вздохнула. Меня всё ещё трясло, но скорее по инерции.

Бовиус заметил мои манёвры, но не отреагировал.

– Бери чай, – произнёс он. – Не стесняйся.

Мне вдруг пришло в голову, что подлить яд в чай намного проще, чем передавать через кого-то. От одного взгляда на кружку меня замутило.

– Я не хочу, спасибо, мне не очень хорошо, и я…

…почти не вру.

– Не оправдывайся, – улыбнулся господин Бовиус, ставя чашку на стол. – Отказываешься – значит, отказывайся. Не усложняй.

Я смутилась и кивнула.

– Правильно сделала, что отказалась.

– Спасибо, – едва слышно отозвалась я.

Он кивнул. И ничего не сказал.

– А… – пришлось замолчать, собираясь с мыслями, – вы знаете, кто убил… пытался убить Джона?

Господи, ну что ты сморозила? Всё, что я говорила, было неподходящим, неуместным, неправильным, я ошибалась раз за разом, но не могла придумать ничего толкового.

– Пока нет. А ты что-то знаешь?

– нет, – стушевалась я.

Конкретно я ничего не знаю. Могу только пересказать, что знают другие.

– Говори, – благосклонно произнёс Бовиус, начисто проигнорировав мои слова.

– Я правда ничего не знаю. Я вообще о мире ничего не знаю, мне сложно делать выводы.

Бовиус ничего не сказал, но по незаметно поменявшемуся выражению лица я поняла, что он мной доволен.

– Но кто-то знает?

– Ну, точно не знают. Но предполагают.

– И что же?

– Я думаю, лучше у них об этом и спросить.

– Они будут увиливать намного успешнее. Ты пока тоже неплохо справляешься, но у них годы опыта.

– Значит, я просто ничего вам не скажу, без… увиливания.

– Тоже неплохо, но не всегда подходит. Правильно подобранные уловки действуют лучше. Господин Лонхир тебя всему научит.

Я была уверена, что не выдала себя.

– Значит, его вы подозреваете?

– Его, – созналась я. Отпираться смысла больше нет, а так хоть удержу лицо.

– Не худший вариант. Основания?

– Флакон…

– Лебедь?

– Угу.

– Значит, точно он. Обидно вот так подставиться.

Ему всё равно, что ли, что меня пытались убить? Что пострадал Джон? А всё, что он скажет про преступника – обидно подставиться? Абсурд. То есть, был бы абсурд, если бы никому не причинили вреда. А так эта история давила тяжелым, безумным, остро блестящим жестоким весельем.

Мне снова стало дурно.

– Думаю, он не просто так это сделал. Он знал, что всё случится, как случилось.

– Но Джон же чуть не умер? – голос прозвучал как писк на грани всхлипа. Стыдно.

– И не умер только потому, что для джиннов яд не смертелен. Зато для людей – очень даже.

Теперь смутные подозрения оформились вполне чётко. Меня затрясло. Меня хотел убить мой наставник. Я не могу так, я не пойду на уроки! Я хочу домой.

– А наставника можно поменять? – робко спросила я, заранее вжимая голову в плечи.

– Нельзя. Это не от тебя зависит. Даже не от меня.

И что мне теперь делать? Я не знаю, что мне теперь делать, мне нужна помощь! Я не могу справляться одна.

– Можно навестить Джона?

– Пока нет, он ещё в тяжёлом состоянии. Зайди к нему завтра. И я бы не советовал подозревать господина Лонхира, подумайте ещё. Его замыслы обычно сложнее, чем просто убийство. Тем более, неудачное.

Кстати, об этом.

– Почему он это сделал?

– Потому что нельзя раскрыть несовершённое преступление. Никто из вас двоих не решился бы рассказать, да вам бы и не поверили. И наш убийца попытался бы снова. Джон предпочёл известное зло неизвестному и правильно сделал.

– А зачем кому-то вообще убивать? Я же… ну…

– Оружие, которое с таким трудом принесено в наш мир? Да, так и есть. Честно тебе сказать, я не знаю, зачем им это. Знаешь, почему чем старше личность, тем сложнее ею управлять? Потому что у взрослых, особенно у тех, кто находится в Штабе, разум закостенелый и зачастую уродливый, поэтому найти ключ, который его сломит и заставит следовать за тобой – на грани невозможности. Для этого нужно понять его намерения и пути их достижения, а это…

– Почти невозможно.

– Именно. Понимаешь, о чём речь?

Я осторожно кивнула, попутно оценивая, поняла я или нет.

– Хорошо. Что ты теперь будешь делать?

– Пока ничего. Пойду к себе, ещё раз подумаю, убью время до вечера. А завтра зайду к Джону, спрошу, что произошло.

– Хорошо. Теперь можешь идти.

Я поднялась (слишком резко и порывисто для человека, который не имеет сильного желания как можно быстрее уйти) и, стараясь держаться прямо и спокойно, вышла за дверь.

Хорошо, теперь я знаю, что делать. Я почувствовала себя балансирующей на канате, когда в голове одно простое намерение – не упасть – и больше ничего. Задумаешься чуть больше – полетишь вниз.

Завтра начинаются занятия с наставниками. Меня прошиб холодный пот.

Глава

IX

Утром неожиданно не возникло вопроса, где я и зачем. Я считаю, это прогресс. Будильник прозвенел в семь, в семь десять я была уже на ногах, полностью готовая к новому дню. Сказывались смены в лагере с вечными накладками насчёт подъема, когда ты просыпаешься в восемь десять, потому что про тебя забыли, а зарядка начинается в восемь ровно. Первым делом зайду к Джону. Желающих пообщаться с убитым наверняка найдётся немало, я хочу обо всём узнать первой.

В коридоре было по-утреннему светло и пусто. Вообще-то, тут почти всегда было пусто, место было совершенно необжитое, как бывает в совсем новых домах и съёмных квартирах. Ощущение временности. Словно здание Штаба стоит тут недолго и ненадолго, как перевалочный пункт.

Ценник, который Джон стащил у меня из кармана вчера, ценником не был. На нём было число триста семь, номер его комнаты, который я записала, чтобы не забыть, а потом забыла, что записала.

Добралась быстро, дольше стояла, собираясь с духом и прислушиваясь. Вдох-выдох. Три удара в дверь, последний совсем тихий, полузабитый. Прислушалась снова.

– Угу, входите, – слабо и как будто растерянно.

Я зашла и аккуратно закрыла дверь.

Джон сидел на кровати, укутавшись в одеяло. Выглядел он больным и потерянным, но едва ли его это каким-то образом напрягало.

– Привет, – неловко выговорила я, с ногами забираясь на стул.

– Привет, – усмехнулся он.

– Как ты?

– Ну, жив. Это неплохо.

– Резонно, – я засмеялась, неуместно и неправдоподобно.

Повисло неуютное электрическое молчание. Я соображала, как подвести разговор в нужное русло.

– Ты что-то конкретное хотела узнать?

– Кто-то уже приходил что ли?

А иначе с чего бы ему сразу переходить к делу.

– Нет пока, но скоро должны.

– Я не за этим. Просто в гости. Узнать, как у тебя дела.

Да конечно, не за этим. Скажем так, это почти правда.

– Сложно сказать, как у меня дела, я только проснулся. Пока никак.

– Кстати об этом…

С чего бы начать? Ведь чем больше я буду допытываться, тем скорее меня прогонят и, вероятно, я успею спросить не всё, что хочу. Значит, надо начинать с самого важного.

– Зачем ты это сделал?

– Иначе пришлось бы тебе.

– А просто выбросить или что-нибудь такое?

– Тогда она попыталась бы ещё раз, но уже без меня.

Она. Госпожа Азира – единственная женщина среди взрослых. К тому же, она последней видела Джона, до того, как мы встретились. Складывая два и два получаем…

– Что она сказала, когда дала тебе флакон?

– Сказала, что ты не тот человек, который нам нужен.

– И всё?

– Знаешь, этого достаточно, потому что тебя нельзя отправить назад с силой и знаниям.

– Так сила же у меня и так была, нет?

– Она-то была, она у всех есть, но пользоваться ты ей можешь только после инициации.

– Но на Земле же магия не работает.

– Если бы она не работала, никто бы и не заморачивался. Она работает, но плохо, поэтому чтобы сдвинуть какую-нибудь веточку, придётся угробить кучу сил и вот эта вот энергия в нашем мире будет примерно, как ну… дом обрушить. А перед этим заставить его взлететь, – Джон посмотрел на меня, убеждаясь, что я слушаю.

Я слушала. Но не совсем понимала, как связаны веточка и покушение.

– Ну и вот, сильные всплески магической энергии влияют на связь миров, потому что Фалор, собственно, магией и создан. С ней и сейчас не всё нормально, а тут… Ты думаешь, тебя просто так сюда притащили?

– Ну, я не знала, от чего именно спасать мир, – смутилась я.

– Поэтому отпустить тебя обратно нельзя, потому что ты обязательно что-нибудь устроишь, а мы сгинем, потому что не успеем исправить. Кстати, для лишней мрачности: говорят, что это уже не первая попытка привести человека в наш мир. Как думаешь, чем закончилась предыдущая?

– Тем, чем твоими стараниями не закончилась эта?

– Именно. По слухам. Так, понятно, никто не знает.

– Откуда только слухи берутся?

Он развёл руками. Я засмеялась, вполне искренне.

– Кстати, почему Азира решила, что я не тот человек и никому об этом не сказала? Они же должны были коллективно решить или как-то так.

– Не знаю, что должны были. Но Бовиус, наверное, не решился бы всё переделывать, время и так поджимает. Даже если ты не тот человек, всё равно провернут то, что собираются, потому что все наводки точны, а переделывать некогда. Хотя неделю назад переделали бы.

– А что случилось?

– Я знаю? Но уже неделю мир очень быстро рушится, намного быстрее, чем обычно. Это все чувствуют.

– Чувствуют – это как?

– Чувствуют – это, когда ты в какой-то день просыпаешься с мыслью, что начался апокалипсис. И не ты один, а вся планета.

Я хмыкнула и улыбнулась.

– Ничего смешного, если что, – со всеми его прыгающими клоунскими интонациями смешным казалось абсолютно всё, независимо от содержания. – Слушай, а тебе никуда не пора?

– Например?

– Не знаю, на уроки?

– Ты меня выгнать пытаешься?

– Не то, чтобы выгнать, но меня приставили за тобой присматривать, и если из-за меня тебя прибьют за опоздание в первый же день…

– Тогда, я пойду?

– Ага, иди уже отсюда. Спасибо что пришла.

Я весело усмехнулась и ушла. Вообще-то, я не ожидала, что всё выйдет так просто. Как будто мы сто лет знакомы и девяносто девять из них – неразлучные друзья.

По идее и согласно расписанию, лежавшему некогда в ящике стола, а теперь на почётном месте на столе, сейчас должен быть завтрак. Столовая так же, как кабинеты, основная большая гостиная, и всё остальное, к чему клеились слова «общий» или «основной», находилась на первом этаже.

Я спустилась, но по пути никого так и не встретила, вплоть до самой двери в столовую. Двери были двойные, но за ненадобностью одна створка была закрыта, причём, видимо, на постоянной основе. Народу внутри было немного, из взрослых вообще никого. Зато здесь была вчерашняя компания в полном составе и ещё один парень, сидевший отдельно, как будто специально отодвинувшись от них на расстояние трёх столов. Я взяла свою порцию завтрака на раздаче и подсела к вчерашним знакомым.

– Можно к вам? – на всякий случай спросила я.

– Можно, – кивнула Элоиза.

– У меня есть новости. Насчёт вчерашнего.

Джек, который успел, вероятно, усомниться в нужности моего присутствия, передумал встревать. Я мысленно кисло усмехнулась. Разумеется, я им интересна только в отношении практической пользы, ибо сама по себе ничем не выделяюсь. Но это и не новость, я всегда знала. Нужно просто иметь это ввиду, ни на что не претендовать и не раскрывать всего.

Я рассказала, что слышала от Джона и ни словом не упомянула разговор с Бовиусом. Лика бросила на меня долгий недвусмысленный взгляд на этот счёт, но вслух меня не выдала. Почему? Может, сочла, что Бовиус вызывал по другому поводу. Может, решила, что я не додумалась бы утаить что-то важное.

– Я думаю, можно считать вопрос закрытым? – произнёс Рой, как будто разочарованный таким исходом.

– Меня смущает лебедь, – призналась Элоиза.

– Всех смущает, – пожала плечами Эрика. – Но не будем же мы отрицать очевидное.

– Слушайте, а кто это? – спросила я, кивая на одинокого парня, только чтобы перевести тему.

– Он? – Элоиза указала в его сторону вилкой. – Наш местный отщепенец.

– Тише, – почти возмущённо шикнула на неё Эрика.

– А чего так? Он знает.

– Просто не хочет с нами общаться, – пожала плечами Эрика. – Так сложилось и это нормально.

– А почему тогда отщепенец?

Рой полунасмешливо взглянул на Элоизу. Она ничего не сказала. Вопрос остался открытым, но его дружно проигнорировали.

Я пожала плечами и вернулась к еде. Как-то странно вышло. У них там, я смотрю, коллективная привычка что-то недоговаривать?

Расправившись с едой, я вышла из столовой несколько более стремительно, чем следовало. Ощущение было почти то же, что и после разговора с Бовиусом. Недосказанности и затаённой опасности.

Перед уроком я успела вернуться в комнату, захватить тетрадь и ручку. Интересно, как вообще будут выглядеть уроки? Чему именно мы будем учиться? И насколько мне в этом пригодятся учебники с полки?

Впервые мне довелось кого-то встретить вне комнат. Лика и Джек стояли на лестнице между первым вторым этажом и говорили о чём-то очевидно малоприятном.

– Даже я не думал, что всё будет вот так, – не то зло, не то растерянно.

– А чего ты ждал? У них ещё ни разу всё по плану не шло. С того момента, как они взяли его, а не меня. Ты его видел, он не мог пройти.

Вообще-то сейчас нужно было в лучшем случае скрыться из зоны слышимости или хотя бы демонстративно пройти мимо, позволив им себя заметить и каким-то иным образом не стать свидетелем разговора, но я так и стояла вне поля зрения в коридоре у лестницы.

– Но он прошёл.

– И почему?

– Не знаю, но очевидно, были причины. Это слишком опасно, вся система рухнула бы, если бы он не справился.

– Он бы и не справился, если бы не мы. Им плевать.

– Ты серьёзно? Ты думаешь, Бовиус позволил бы взять его из-за денег? Его свои с потрохами сожрали бы. Там в зале каждый первый понял, что ты этого так не оставишь.

– Я бы оставила.

– Один я бы не справился.

Я заторопилась вниз, и сбежала по лестнице, намеренно на них не глядя.

– Ты думаешь, она слышала? – задумчиво донеслось мне в спину.

– Уверена.

Я уже подошла к кабинету, когда меня догнали быстрые грозные шаги. Обернулась и почти не удивилась, увидев Лику.

– У нас не должны совпадать уроки. Никогда ничего идёт по плану.

Я задумалась над этой фразой на долю секунды больше, чем требовалось. Она заметила.

– Поняла, о ком мы?

– О Джоне?

Молча кивнула.

– Пойдём, мы опоздали, – она вошла первой.

Я секунду бессмысленно смотрела ей в спину, но, спохватившись, рванула следом.

Изнутри кабинет представлял собой ровным счётом ничего. Комната была абсолютно пустой – ни мебели, ни даже штор на окне. Господин Лонхир стоял у подоконника и сосредоточенно смотрел в окно, хотя едва ли там было, на что смотреть.

– Добрый день, – поприветствовал он, не оборачиваясь.

– Ещё утро, – поправила я, останавливаясь у двери.

– А ведь и правда, – он, казалось, был застигнут врасплох этим фактом, но говорил сдержанно и тихо, как человек крайне невозмутимый, – Утро начинается в четыре часа и длится до одиннадцати. Почти рабочий день. Не так уж сложно забыть, что оно до сих продолжается, – он говорил, сильно растягивая фразы, но не так, когда успеваешь потерять нить разговора между двумя словами.

Начисто игнорируя меня, он повернулся к Лике. Я честно пыталась вникнуть в суть разговора, но потерялась где-то на первых пяти секундах. Лика всё больше мрачнела, но в конце концов кивнула, не слишком уверенная в том, на что соглашается, и отошла в угол комнаты. Лонхир переключился на меня.

– Подойдите. Можете сесть, если хотите, пол не холодный. Или на подоконник, он для этого здесь и есть, – произнес Лонхир, думая о чём-то явно постороннем.

Я подошла ближе и приклеилась спиной к стене возле окна.

Он взял с подоконника кружку, задумчиво её осмотрел. Найдя, похоже, увиденное удовлетворительным, выпрямился, вспомнил чём-то и обратился ко мне.

– Записывать ничего не придётся, – он взглянул на мою тетрадь, и я поспешно положила её на подоконник и отодвинула в сторону. – Придётся запоминать, иначе вы ничему не научитесь. Итак. Магия – это наука. По большей части практическая, однако теорию, увы, никто не отменял, особенно в деле совмещения стихий, – несмотря на забавные обороты в речи, голос наставника оставался тягучим, тихим и серьёзным. От невозможности решить, как его всё-таки воспринимать, стало неуютно. Пока что «странный» – единственное слово, которое ему подходило.

Господин Лонхир тем временем продолжал:

– В нашем мире это считается таким же талантом, как и способности к рисованию, например. Научиться этому может каждый, это зависит от желания и усилий. У людей, как существ более реальных, таланты к магии развиты куда лучше, чем у джиннов. Так что рано ли поздно, ученик превзойдёт учителя, – Лонхир грустно усмехнулся, словно знал, что для меня это всё ничем хорошим не закончится. – Не стану рассказывать, чем это для вас чревато, вы и сами со всем разберётесь. Так вот после того, как лисм абсолютной магии перенесли сюда, волшебники на земле перевелись. То есть, больше никто не мог подчинить себе магию. Никто, кроме Вас. Почему так, никто не знает. А если и знают, то не скажут.

Касательно практического применения магии, тут всё зависит от воображения. Поэтому, собственно, мало у кого получается хотя бы элементарные заклинания. В самом начале ничего, кроме воображения и не потребуется. Итак…

Далее следовало множество теоретических объяснений, которые скользкими медузами проскакивали мимо понимания. Я всё-таки пыталась что-то записывать, рисовала схемы и в конце концов попросила пару минут времени, чтобы хоть сколько-нибудь уяснить что-то из всей информации. Вот тут пригодились всевозможные школьные хитрости. Я, как истинный гуманитарий, ничегошеньки не понимала в точных науках, и чтобы как-то вытягивать оценки, изобретала множество способов запоминания, понимания и так далее и тому подобное. Магию сложно назвать точной наукой, но от этого она не становилась менее запутанной и непонятной.

И из этого что-то получилось. Кусочки информации складывались в аккуратные слои и укладывались в не менее аккуратные стопки. Кажется, я, пусть очень отдалённо, но разобралась. Наставник с интересом наблюдал, но не вмешивался.

– Как успехи? – чуть насмешливо поинтересовался он.

– Кажется, всё понятно, – несколько менее уверенно, чем предполагалось, ответила я. – Ну, может быть, не всё, но понятно.

Лонхир, кажется, был удивлён. Что-то спросил по поводу того, что я так старательно пыталась понять. Я осторожно принялась отвечать. Ответ получился длинный, но наставника устроил, хотя и удивил.

– Из всех моих учеников, вы первая, кто самостоятельно разобрался в этом кошмаре, – он улыбнулся. Обычно не один урок уходит на то, чтобы изучить начальную теорию.

Я грустно хмыкнула. Ничего принципиально нового в этом не было – в основном физика и химия, школьный курс. Этот миг триумфа стоил мне восьми лет, убитых на учёбу за практически полным отсутствием жизни. Вот и вопрос, стоил ли.

– Раз так, можно испробовать ваши таланты на практике.

Я оживилась, вынырнув из липкого тумана непонимания. Я стану настоящей волшебницей. В смысле, прям реально смогу делать всякие сверхъестественные вещи. Вау! До меня почему-то только теперь дошло в полной мере осознание этого факта.