Текст книги "Будешь моей Вэнди? (СИ)"

Автор книги: Ксения Туманская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Да ну тебя, – рассмеялась София. – Мозгов как у хлебушка. Себастьян, забери эту маленькую глупую булочку!

Мне на плечи тут же опустилась тяжелая рука, привлекшая под бок своего хозяина. Под ногу подвернулась та злосчастная шишка, и тут щиколотка громко хрустнула. Если бы Себ не придержал меня, я бы рухнула. А так тихонечко взвыла, цепляясь пальцами за ткань толстовки актера и пряча на его груди лицо. Ногу свело, я не могла и подумать о том, чтобы на нее наступить.

На мой сдержанный вопль, похожий на короткий крик выпи, обернулись Соня и Марк, успевшие отойти чуть вперед. Оба ломанулись к нам.

– Полечка, – подруга резко перешла на русский, – что случилось?

Я всхлипнула, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы боли.

– Ногу подвернула? – деловито спросил Марк. – Наступить можешь?

Я помотала головой. Себастьян невесомо погладил меня по голове и осторожно отстранил от себя. Я подняла на него взгляд. Он строгим взглядом «такая большая, а ревешь по пустякам» посмотрел на меня и стер тыльной стороной ладони слезы с моих щек. Я неосознанно потянулась вслед за лаской.

– Ногу надо осмотреть.

Мужчина довел меня до огромного валуна и, легко приподняв, посадил на него. Камень был ужасно холодным, а в зад тут же уперся острый угол, но это не могло заставить забыть о той острой боли, которая прожигала конечность от щиколотки до колена. Так сильно ногу подвернула я впервые, хотя неуклюжесть и неловкость мои постоянные спутники. Я спотыкаюсь на пустом месте из-за слишком большой «рельефности пыли».

– Я постараюсь осторожнее, но сама понимаешь, я не доктор, – Стэн опустился на колени передо мной и принялся развязывать шнурки на кроссовке. Это напоминало бы милую сцену, если не было так больно.

– Доктор кто*? – не смешно пошутила я и сама истерично засмеялась. На глаза выступили слезы, когда Себастьян стащил с ноги обувь.

– Она уже начинает опухать, – покачал головой он, осматривая щиколотку и вдруг резко дернув. Я завопила, вырываясь из сильных рук. – Сирена. Если я оглохну, на твоей совести будет. Сиди спокойно, я попытаюсь вправить.

– Ты таким Макаром мне ногу оторвешь, а не вправишь! – взвыла я. – А она мне дорога хотя бы как память. Мы двадцать лет вместе!

Мне не ответили. Марк с Соней стояли в сторонке и не пытались оттащить этого горе-хирурга от бедняжки Полины. Изверги. Не прощу!

– Спасите! – заорала я. Нога снова хрустнула, отчего стало еще больнее. – Садист! Убивают! Насилуют! Измываются!

– Лина, перестань орать, – прикрикнул на меня мужчина, наконец-то отпуская мою ногу. Пошевелить ей казалось чем-то невозможным. – Немного посидишь и отправимся в больницу.

В больницу? И отказаться от похода, о котором мы с Софией грезили столько времени?! Ну уж нет! Не ради себя, но ради подруги, «болеющей» Румынией уже долгие годы. Я ведь и поехала сюда из-за неё, потому что или вместе, или никак. Уверена, что и она бы, не задумывалась, отправилась со мной на берега Великобритании.

Сжав зубы, я, опершись на руки, неловко сползла с камня и встала на здоровую ногу. Меня пошатнуло, и я вцепилась в плечо Себастьяна.

– Пойдем дальше, – я через силу улыбнулась, неуверенно делая шаг и стараясь не опираться на подвернутую конечность. – Всё в порядке.

– Полин, – с угрозой в голосе произнесла подруга, пригвождая меня взглядом.

– Ой, ты же знаешь, я вечно преувеличиваю! – хмыкнула я, махнув рукой. – Я всего лишь подвернула ногу. Знаешь, что было бы хуже?

– Что? – недоверчиво переспросила она, складывая руки на груди.

– Если б я джинсы подвернула! – выдала я очередную тупую шутку, вызвавшую у друзей нервный смех. – Не волнуйтесь. Сонь, иди с Марком, мы с Себом потопаем за вами. А то уже сильно отстали от остальных.

Первый час я уверенно ковыляла, держась за Себастьяна. Ритм остальной группы выдерживать было не сложно, хоть мы и плелись в самом конце на большом расстоянии. Соня периодически одаряла меня беспокойным взглядом и приостанавливала Марка. Я на это кисло улыбалась и продолжала твердить, что все хорошо.

Еще два часа новый друг буквально тащил меня на себе. Погода стремительно портилась: поднялся свистящий холодный ветер, а небо окончательно скрылось за тучами.

Спустя еще какое-то время идти стало тяжелее. Тропа петляла все интереснее, а подвернутая конечность ныла сильнее. Мы перестали пытаться догнать группу и просто медленно ползли, все чаще останавливаясь, чтобы я могла отдохнуть. С трудом, но мы с парнями уговорили Соню идти вперед и не обращать внимания на меня. Девушка вздохнула, дала Стэну несколько ценных указаний, обняла меня и последовала за Марком. Я чувствовала себя обузой и с тоской смотрела вслед быстро удаляющимся друзьям.

– Вечно я все порчу, – пробормотала я, прислоняясь спиной к сосне. – Человек-катастрофа.

– Не раскисай, – ободрил меня мужчина и поднял глаза к небу. – Будет дождь. Давай ставить палатку?

– Ты же говорил, что мы отправимся в больницу? – наклонив голову на бок и внимательно смотря на него, спросила я.

– Такими темпами мы дойдем до отеля к ночи, а в больницу тогда приедем под утро. Мы можем заночевать здесь, а завтра утром встретиться с остальными. Как раз твоя нога отдохнет.

– Ладно, – кивнула я. – Чем тебе помочь? – я оторвалась от дерева, кусочки сухой коры которого остались на толстовке и запутались в волосах. Шаг. Еще один. Нога подкосилась и я позорно рухнула на землю. Себастьян рванул помогать мне подняться, но я предупредительно выставила вперед руку. – Я сама! Ты и так тащил меня на себе черт знает сколько.

Я попробовала подняться, но противная конечность вновь не захотела держать меня с положении стоя. Задница встретилась с холодной почвой. Я сдержанно рыкнула и глубоко вздохнула, прикрывая глаза. Спокойно, Полина. Не теряй самоконтроля…

Какая же ты жалкая. Даже со своим телом совладать не можешь! Ты обуза для всех. И Себастьян с тобой возится из жалости, Алова. Стал бы он терять свое время с тобой. Просто чистит свою карму, помогая сирым и убогим.

Я всхлипнула, опуская голову.

– Эй, ты чего? – обеспокоился Себастьян, присаживаясь на корточки рядом со мной. – Сильно больно?

Только из жалости. Он помогает из жалости. Разве может взрослый мужчина заинтересоваться дружбой с какой-то шмакодявкой? Скучной, неинтересной, среднестатистической девчонкой.

– Лина, – он снова озабоченно позвал меня по имени. Слеза прокатилась по щеке и сорвалась вниз, разбиваясь на джинсовой ткани.

– Не надо жалеть меня, – тихо проговорила я. – Я знаю, что, кроме жалости, ко мне нечего испытывать.

– Что ты там бухтишь? – мужчина бесцеремонно ухватился пальцами за мой подбородок и заставил поднять голову. – Повтори-ка. Я не расслышал.

– Всё ты слышал, – раздраженно сказала я, силясь вырваться.

– Я даю тебе шанс изменить свои слова, – пояснил Себастьян, строго и серьезно скользя по моему лицу серыми глазами. В них, словно молнии в грозовом небе, сверкали голубые искорки. Он, как говорил був из мультфильма «Дом», был злогрустным. – Я тебя жалею, потому что действительно беспокоюсь, глупая девчонка. Я знаю тебя меньше суток, но ты уже стала мне дорога. Так что переставай рефлектировать. Нам еще выживать целую ночь в диких условиях.

Этот добрый насмешливый тон заставил меня улыбнуться и крепко обнять мужчину, утыкаясь носом ему в шею.

– Фу, мокрый сопливый нос, – смеясь, выдал он, прижимая меня к себе. – Ты совсем еще ребенок, моя Вэнди… А сидеть на сырой земле вредно.

– Еще минуточку, – попросила я.

– Тогда не души меня.

– Хорошо.

По прошествии какого-то мы уже достаточно обжились. Пока Себастьян мучился с палаткой, чертыхался и ругался сразу на двух языках, я собирала веточки, скача на одной ножке, и разводила костер. Сырые дрова сильно дымили, но я все же добилась появления огня. Спасибо папе, таскавшего меня в лихие годы отрочества на рыбалку и учившего меня добывать огонь.

И вот, сидя на моем спальнике, мы лопали зефирки. Я уютно устроилась под боком мужчины и выпрямила ноги. Было тепло и так, как выразилась бы одна моя знакомая, лампово. Мы словно перенеслись в какой-то старый добрый американский фильм.

Где-то вдали гремел гром и вспыхивали молнии. Я посмотрела на часы на руке Стэна, лежащей на моих плечах. Почти семь вечера. А я и не заметила, как пролетело время. Интересно, как там Соня? Надеюсь, с ней все хорошо.

Мне на нос упала первая капля дождя. Я скосила на нее глаза и громко чихнула. По листьям деревьев застучали все новые и новые дождинки. Костер с шипением погас.

Мы не совещаясь ринулись в палатку, таща за собой спальники и рюкзаки.

– Как бы на всю ночь не зарядил, – поделилась беспокойством я.

– Как ты относишься к страшилкам?

– Ты серьезно?

– У нас впереди целый вечер, а то и ночь сидения в палатке посреди леса в дождь. У тебя есть другие предложения?

Я предложила поиграть в слова. С полчаса мы лениво перебрасывались словами, потом названиями городов и стран. Разгорелся спор, когда я начала называть русские города. Стэн не мог поверить, что у нас есть такие города, как например, Гусь-Хрустальный. Дошло до того, что я нашла свой мобильный, кое-как открыла Гугл-карты и ткнула актера носом в название. Он обиделся. Игру мы забросили.

И вот, лежа на спальнике, и слушая больше смешную, нежели страшную историю про маленькую девочку, забредшую в лес, я пялила глаза в серый брезент «крыши».

– И тут из кустов выскакивает маньяк, – мужчина решил внести неожиданную развязку злоключений героини.

– И девочка обращается вурдалаком и сжирает его, – невинно предположила я. – Закапывает его косточки на кладбище своих жертв в лесу. А потом приносит на его могилку цветочки в полнолуние.

– Испортила мне всю историю, – делано надулся он, устраиваясь на своем мешке для сна удобнее. – Чем еще займемся? Детей я не совращаю.

– Хочешь я тебя совращу? – сделала одолжение я, картинно выпячивая губы в готовности целоваться и быстро-быстро хлопая своими выцветшими ресницами.

– Сейчас взлетишь, – серьезно сказал Себ, подпирая голову рукой.

– А у нас есть песня «Хлопай ресницами и взлетай»**.

– Напой.

Я призадумалась, ища слова для более привлекательного перевода. Меня так это увлекло, что я извлекла из рюкзака блокнот и по памяти написала оригинальный текст на одной половинке листа. На второй начала набрасывать румынскую версию, иногда спрашивая у Себастьяна синонимы к словам, чтобы строчки хотя бы отдаленно рифмовались. Сия практика мне понравилась, ибо в университете мы переводили в основном научные и технические тексты, реже художественные. Со стихотворной формой изложения я столкнулась впервые. И меня, как человека, балующегося сочинительством стихов, это увлекло.

Губы у тебя

Вкуса миндаля,

Словно конопля —

Дурят.

Слов не говоря,

Искусай меня.

Силы не жалей.

Дурака валяй,

– прокашлявшись, напела я, пытаясь вспомнить ритм и вписаться в него. На припеве я разошлась, войдя в нужную тональность. Не скажу, что у меня идеальный слух и голос ангела. Я больше отношусь к тому числу людей, от пения которых в восторге пребывают душ и мочалка.

Концерт продолжился. Себастьян решил тоже поразить меня вокальными данными и распелся. Бедная, бедная лесная живность, наверное, оглохла от нашего дуэтного исполнения «Losing your memory»***, которую мы пели крайне эмоционально и проникновенно, но абсолютно не в ноты.

Ближе к полуночи дождь перестал, и мы вылезли наружу, дабы подышать воздухом перед сном.

От туч не осталось ни следа. Над нами распростерло свои объятья темное небо. Звезды казались такими близкими, что руку протяни и сорвешь одну, точно яблоко. В большом городе, где порой и ночью тяжело дышать полной грудью, такого не увидишь. И ради этого стоило отправиться в путь, подвернуть ногу и остаться посреди леса, не зная, где ты. Важно было лишь это бескрайнее небо, путающиеся в нем кроны высоких деревьев, помнящих каким небосвод был столетья назад, призрачный обжигающий щеки и нос ветерок, и крепкое плечо, на которое я могу положиться.

Обычные тревоги и суматоха дней вдруг обернулись такой мелочью. Сущим пустяком. Ни чем.

В последствии, расстраиваясь из-за несущественных вещей, вроде проваленного зачета или очередного отказа в работе, я напоминала себе об этой ночи в Карпатах и брала себя в руки.

– Спасибо тебе, – улыбнулась я, смотря на небо и прижимаясь головой к плечу Себастьяна.

– За что? – уточнил он, сжимая в пальцах мою ладонь.

– За то, что стал моим другом.

– Иначе быть не могло, Вэнди.

– Питер Пэн.

Комментарий к Часть 3

* “Доктор кто” – британский научно-фантастический сериал.

** Братья Грим “Хлопай ресницами”

*** «Losing your memory» Ryan Star

========== Эпилог ==========

Следующим вечером мою ногу уже осматривал хирург. Ничего серьезного с ней не произошло, поэтому и переживать было не за что. Все это время, вернувшаяся Соня и Себастьян ни на шаг не отходили от меня, что давало почву для веры в том, что меня любят и ценят. А это очень сильно грело душу.

На следующее утро после этого Себастьян первым же самолетом отправился в Нью-Йорк мириться с Маргаритой. Перед этим мы обменялись координатами, и мужчина взял с меня слово, что я никуда не пропаду и в неприятности встревать не буду. Последовали крепкие объятья и на этом мы расстались. Я не плакала, напротив – улыбалась, зная наверняка – мы еще встретимся.

Домой мы с Софией вернулись спустя месяц, к началу сессии, и довольно успешно сдали все зачеты и экзамены.

Сейчас, стоя в очереди у кассы небольшого магазинчика в Нью-Йорке, я весело болтала с Себом по телефону. Что я в Америке, гощу у троюродной тети, сказать никак не получалось.

– Я вернулась, – спустя секунду рядом оказалась подруга, прижимающая к груди пачку печений.

– Я слышу Соню? – раздалось в трубке. Я угукнула. – А почему она говорит по-английски?

– Практикуется, – и не словом же не соврала. Наши с Соней родительницы отпустили нас второй раз за год в чужую страну лишь под предлогом практики языка с его носителями. Сначала речь шла только обо мне, но я отказалась ехать без лучшей подруги. Поэтому нас взяли комплектом, как обычно.

– И мне сырных крекеров возьмите, пожалуйста, – вежливо попросил Стэн. Я изумленно приподняла брови. О чем он говорит? Какие крекеры? Он же на съемках где-то в Техасе? Или этот засранец тоже решил поиграть в игру «я не скажу о своем местоположении»?

– Полин, гляди! – взволнованно перешла на русский София, указывая пальцем на большое окно рядом с дверью. На улице стоял Себ, держа трубку одной рукой, а другой маша нам. Моя челюсть встретилась с полом и не желала возвращаться обратно.

Я всунула в руки подруги бутылку молока и вылетела на улицу, по дороге приложившись плечом к дверному косяку. Друг уже раскинул руки для объятий, в которые я с визгом радости влетела.

– Вот мы и встретились, Вэнди. Могла бы и сказать, что ты здесь.

– Ой, а сам-то? – фыркнула я. – «Я на съемках, на съемках».

– Оба хороши. Надеюсь, у нас теперь в запасе не три дня?

– Ну если кое-кто не свалит на съемки, то месяц.

– Я покажу тебе Нью-Йорк, детка, – несколько пафосно пообещал Себастьян. Я рассмеялась.

Впереди меня ждет отличное лето в обществе чудесных людей. Чего можно еще желать?..