Текст книги "Город мертвых (СИ)"

Автор книги: Ксения Томашева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Мы с этим городом рассорились давно. Он выжил меня, выплюнул из своей сумрачной утробы за пределы городских стен, наказав не возвращаться.

  Это было несложно: новая жизнь, крепкая рутина, прочно стоящая на ногах обыденность – все они не давали сожалениям о прошлом отравлять мое существование. Рутина и подвела. Слишком преуспел я в ней, вжился в роль, став азартным участником боев без правил на начальственных коврах и забегов по карьерной лестнице. Менеджер года. Холост, характер нордический – читай, не склонный к истерикам из-за внеурочной работы. Идеальная кандидатура для командировки в элитную дыру с ответственным заданием. Принимающая сторона хочет именно меня – сообщая это, шеф сиял так, что становилось ясно, кто именно разрекламировал «ценного сотрудника» принимающей стороне.

  На новый рынок компания облизывалось хищно, но с опаской: закрытая экономическая зона, традиции ведения бизнеса, непонятные жителям современных мегаполисов, привыкшим разыгрывать блиц-партии с козырями напоказ.

  Этот город не таков. Тому, кто не постиг в совершенстве мастерство блефа и не припас в рукаве пару-тройку тузов, нечего и садиться за стол переговоров, за которым многоходовки играют исключительно краплеными картами.

  ***

  Казалось, что кассир, дремавшая вполглаза в будке за пыльным стеклом, засиженным листками с расписанием автобусов и объявлениями, ничего вокруг не замечает. Но я знал, что не сумел проскользнуть мимо бдительного взгляда из-под тяжелых отечных век. Единственный пассажир, выбравшийся из нахохленного, точно мокрый снегирь, автобуса. Исторгнув меня из толстого красного брюха, колымага торопливо укатила, увозя ежащихся от вечерней сырости пассажиров. Бывшие попутчики косились в сторону сошедшего на безлюдной станции чудака настороженно. Мало кому приходит в голову приехать сюда на автобусе.

  – Обратный билет брать будете?

  Решив, что раз от зоркого ока станционного цербера все равно не скрыться, я остановился возле окошка кассы, разглядывая объявления.

  – Пока нет.

  – И правильно, может, решите у нас задержаться, – тетка растянула в улыбке измазанные вызывающе-алой помадой тонкие губы. – Подсказать лучшую гостиницу в городе?

  – Не стоит.

  Я прекрасно знал, что она посоветует. «Ритц». Ощетинившийся позолотой помпезный уродец, поросший дорогим мрамором и провонявший большими деньгами, которые там дерут с постояльцев за ночь. Пришлые велись на имя. Знающие выбирали «Хижину».

  – Хозяин не объявился? – я кивнул на изрядно пожелтевший листок.

  «Найден рыжий саквояж. Оставлен на скамье ожидания автовокзала 9 апреля 1919 года. Владельца просим обратиться в стол находок.»

  – Он давно мертв, – собеседница вперилась в меня внимательным взглядом. – Это просто «фишка» для туристов...

  – ...которые осаждают вас толпами, – я перевел вопрос в шутку.

  Женщина только хмыкнула в ответ. С фактами не поспоришь. Несмотря на флер загадочности, размахивающие селфи-палками пришельцы не спешили наводнять узкие улочки города.

  – Добро пожаловать! – прощальный окрик кассирши прозвучал эхом издевки.

  Я невесело усмехнулся и, не оборачиваясь, махнул рукой. Визит в этот город не может сулить мне ничего доброго.

  ***

  Сначала я набрел на лужу. Резкий, пряный запах, рождающий привкус металла на языке, шибанул в нос, вынуждая остановиться. Под ногой жалобно хлюпнуло. Я выудил смартфон из кармана. Еще до того, как резкий свет фотовспышки нагло разорвал царившую в переулке тьму, я знал, что увижу. Она лежала у стены, беспомощно вскинув руки над головой. Жуткая, безвольная поза открывала рваную рану на животе: безжалостно разорванная вместе с плотью белая блузка, деловой костюм, залитый кровью.

  С трудом сообразив, как на телефоне включить фонарик, я продолжил осмотр. Каблук на правой туфле сломан, колготки на коленях разодраны. Девушка пыталась убежать. Но узкая юбка и высокие каблуки – не лучшая экипировка для бега по мощеным улицам этого города.

  Непонятно на что рассчитывая, я наклонился пощупать пульс. Жилка на расцвеченной синяками шее молчала.

  – Твою подворотню! – сплюнул я, адресуя ругательство главному виновнику безобразия.

  Город молчал. Подворотня ответила утробным бульканьем. Нехороший, вязкий звук. Плотоядный. Знакомый.

  – Не повезло, – шепнул, обращаясь в никуда.

  Звук повторился ближе. Пригнувшись, я потянулся к левой штанине.

  Мгновенно выхватить нож из ножен на голени, когда на тебе не слишком просторные джинсы – тот еще фокус. Меня подвела самоуверенность. Упустил из виду, что это только езде на велосипеде невозможно разучиться. Прочие навыки тускнеют со временем, а ленивая жизнь обитателя мегаполиса пагубно сказывается на всем, что не касается искусства являться на работу вовремя, несмотря на пробки.

  Удар в спину почти сбил меня с ног. Нож, выуженный в последний момент, покатился по мостовой с жалобным звоном. Хрустнула крышка чемодана – его я бросил посреди переулка, осматривая труп.

  Я выпрямился, кляня улетевший в неизвестном направлении нож и весеннюю слякоть, превратившую мостовую в ухабистый каток. Оброненный смартфон печально уставился фонариком в небо в пяти шагах от меня. Наверняка, экрану гаплык. Переживу. Главное – он пока что освещает узкую расщелину между разношерстными глухими стенами, которая в этом городе считается улицей.

  В оба конца, насколько хватало света, улица казалась пустынной. Никого, если не считать меня и труп. Уже выдохнув с облегчением, я краем глаза поймал шевеление тени в нише за мусорными баками. Замер, напряженно вглядываясь во тьму. Избегая резких движений, сгруппировался, приготовился к броску за ножом.

  Рычание, раздавшееся совершенно с другой стороны, заставило вздрогнуть и потерять концентрацию. Тень за мусорниками жадно подалась вперед, но тут к рычанию вибры присоединилась мелодия звонка, разорвав вязкий от опасности воздух переулка неуместным «I like to move it, move it».

  Грохот мусорных баков и звук удаляющихся шагов возвестили, что нападавший покинул место нашей встречи.

  ***

  – Надолго к нам?

  Усатый портье за стойкой регистрации выглядел как классический усатый портье. И повадки у него были классические: осанка, будто осиновый кол проглотил, легкое презрение пополам с тщательно скрываемым любопытством в глазах, сдержанные жесты, дежурно-любезная улыбка. Портье в «Хижине» никогда не менялся. Точнее, менялись личности, носящие эту должность, но персонаж за стойкой оставался неизменным, сколько хватает памяти.

  – Пока не решил. Одну ночь, а там посмотрим.

  Кивнув, портье пододвинул мне книгу регистрации для подписи. Желтоватые разлинованные листы, старомодная авторучка «Паркер» с золотым пером. Занятно. Оценка была почти близка к истине: я оказался слишком уважаемым клиентом, чтобы подсунуть мне обычную ручку, но был не настолько крут, чтобы удостоиться «Паркера» с пером платиновым. Одна из милых «фишек» этого заведения. Только нынешний носитель оболочки портье явно был новичком. Иначе, расщедрился бы на платину.

  – Ваши ключи, – портье испытывающе заглянул мне в глаза, вручая вычурный ключ с чеканным номерком-биркой.

  Взглянув на номер, выбитый на небольшой медной пластинке размером с пятидесятицентовую монету, я поморщился.

  – Первый этаж? – Ясное дело, что третий, но не следует выдавать свою осведомленность насчет здешних укладов. Мне не с руки, чтобы портье распознал в случайном командировочном бывшего местного. С бывшими тут разговор особый.

  – Третий. Мы не включаем этаж в номер комнаты, – пустился в пояснения портье в ответ на мою вопросительно вздернутую бровь. – У нас сквозная нумерация, по семь комнат на этаже.

  – Но если по семь, то этаж должен быть второй, – я прикинулся умеющим считать простачком, демонстрируя портье ключ с номером тринадцать на бирке.

  – Первые этажи – не полные, – портье заметно занервничал, хотя наш разговор выглядел совершенно безобидно. – Вас проводить в номер? – этот вопрос он выдавил из себя почти через силу.

  – Сам найду дорогу, только подскажите, где у вас тут лифт.

  Неумело, но старательно скрываемое нежелание портье оставаться со мной наедине еще хотя бы на минуту, вызывало недоумение. И настораживало. Но я решил ему подыграть.

  – Лифта нет, извините, – с явным облегчением выдохнул портье и заметно расслабился. – Только лестница, вон там, – он махнул рукой, затянутой в белую перчатку, вглубь тускло освещенного коридора, укрытого красной ковровой дорожкой.

  Я кивнул и направился в указанном направлении, поигрывая ключом. То, как парень вздрагивает при каждом едва слышимом звяканьи пластинки брелка, легко можно было почувствовать затылком, и не обладая паранормальными способностями.

  Лифт в «Хижине» был. Но портье я решил об этом не напоминать.

  ***

  – Говорят, забытая вещь – к возвращению. – Номер встретил меня вкрадчивым, шепчущим ужасом, притаившимся в темноте. – Ты же не надеялся, что я поленюсь нанести приветственный визит?

  – Я надеялся, что мне дадут отоспаться после долгой дороги. – На самом деле, я надеялся остаться неузнанным, но, похоже, самонадеянность меня подвела еще на автобусной станции. Не стоило так явно интересоваться объявлениями стола находок.

  Я щелкнул выключателем, лишая собеседника стратегического преимущества.

  Сизер поморщился, но с места не сдвинулся. Выпендрежник. Спору нет, поза эффектная: сидел он в кресле с высокой резной спинкой, закинув ногу на ногу и поигрывая бликами света на начищенных до блеска носке штиблета и стволе револьвера. Всегда поражался его умению содержать обувь и оружие в идеальном состоянии. А ведь Сизер свою Беретту «спускал с поводка» регулярно, застаиваться в кобуре не давал. А чистые ботинки в вечной слякоти, царящей в этом городе, – вещь в принципе невозможная. Разве что их владелец имеет способности к левитации, каковыми Сизер, насколько я знаю, не обладает.

  Я поставил треснувший чемодан в угол, неторопливо стянул с шеи шелковое кашне, аккуратно повесил на вешалку пальто. Сизер, щурясь на излишне яркую лампочку люстры, висевшей точно между нами, молча понаблюдал за моими действиями, а потом расхохотался. Неприятный, скрежещущий смех. Мне всегда было любопытно: он специально такой смех разучивал или от природы не способен смеяться так, чтобы у окружающих не возникало навязчивых ассоциаций со скрипом ножа по тарелке?

  – Ладно, будем считать, ты мне доказал, что вконец осмелел в своем большом городе и теперь не боишься ни черта, ни меня, – прервав смех так же внезапно, как и начал, Сизер нехотя распутал ноги и плавно поднялся с кресла мне навстречу. Протянул правую руку для пожатия, не выпуская, впрочем, револьвер из левой.

  На рукопожатие пришлось ответить. А что мне еще оставалось, под дулом револьвера? Мы оба старательно делали вид, что в прошлый раз не расстались почти кровными врагами. Мое стремление быть паинькой понятно: я помню, как обращается Сизер со своей Береттой, и я здесь по делу, завалив которое, вылечу с работы. А она – единственное, что позволяет мне хоть изредка чувствовать себя настоящим живым человеком, со всеми прилагающимися к этому слову восхитительно незначительными проблемами и хлопотами, не вынуждающими просыпаться в полночь. Мне бы провести переговоры и свалить по-тихому. Но вот каков резон любезничать этому стареющему мачо с неизменно напомаженными, точно у киношного мафиози, и тщательно уложенными на пробор волосами?

  – Так ты надумал вернуться или туристом к нам? – Сизер, как и я, не любит тянуть кота за самое дорогое, поэтому сразу приступил к сути разговора.

  – Командировка. По делам фирмы. Переговоры. Бизнес, ничего более, – я чеканил короткие фразы, стараясь говорить только по сути. Сизер не любит многословия.

  – Ага... – собеседник прищурился, демонстрируя пару новых морщин, которые я не помнил.

  А уж что-что, но это смугловатое лицо с маленькими, близко посаженными глазками, те, кому не повезло с Сизером пообщаться близко, не забывали никогда. А наше с ним общение происходило в столь интимной плоскости, что я и во сне был способен составить точный фоторобот Смотрящего.

  – Сизер, говори, что тебе нужно, и проваливай, – я решил взять быка за рога. – Я и в самом деле спать хочу. Двенадцать часов тряски в автобусе, приветственные трупы на улицах города... Мне реально нужно отдохнуть перед завтрашней презентацией. Я, конечно, понимаю, что тринадцатый номер мне достался не из заботы о клиенте, а потому что ты решил обставить свое появление поэффектнее, но здешней джакузи воспользуюсь с удовольствием.

  Сизер, даже не выдержав паузу, снова рассмеялся. Вот же падла, знает, что я его смех терпеть не могу, еще со времен наших с ним забав, во время которых весело было только ему. Впрочем, смех прозвучал скомкано, оборвавшись на половине ноты и не дав должного эффекта.

  – Какие трупы? – вычленил главное он.

  – Женщина, лет двадцать восемь – тридцать, волосы рыжие. Судя по одежке – из офисного планктона. Задушена. Рваная рана на животе, скорее всего, нанесена посмертно, – перечислил я «особые приметы» трупа, найденного на улице.

  – Задушена?

  Оо, батенька, да в городе, за которым ты присматриваешь, странные дела творятся. Если тебя не удивляет ни сам факт существования бесхозного трупа на улице, ни... Я кивнул, присматриваясь к реакции Сизера более внимательно. Кажется, он удивлен и слегка обескуражен. То, что девушку задушили, стало для Смотрящего полной неожиданностью. Но не остальное.

  – Так что за переговоры, – перескочил Сизер на другую тему.

  – Мой босс спит и видит, как продает чистоту местным домохозяйкам, – усмехнулся я.

  – Чистоту? – на холеном, гладко выбритом лице отразилась легкое изумление пополам с полным недоумением.

  – Угу. Приборы для облегчения труда по домашней уборке, – охотно пояснил я. – Мы нацелены на средний класс, может, чуть ближе к верхушке, а ты сам знаешь: город в этом плане – целина непаханная.

  – Постой, ты сейчас серьезно? – до Сизера наконец-то начало доходить, что либо шутка затянулась, либо я и в самом деле торгую пылесосами, как последний коммивояжер. Второй вариант, на его взгляд, явно был из области фантастики, но и в том, что я его разыгрываю, Смотрящий начал сомневаться.

  – Абсолютно, – мне смеяться хотелось, глядя на смену выражений обычно невозмутимого лица. Даже привычный страх перед собеседником немного отступил. – Пылесосы – это всегда серьезно. Особенно, когда речь идет о комплексной системе, такой как «центральный пылесос».

  ***

  В этом городе я просыпаюсь в полночь. Если получается заснуть до ее наступления, конечно. В былые времена это удавалось не часто.

  Сизер свалил без объяснений, оставив меня гадать, чем был его приветственный визит: данью «старой дружбе», как он выразился, или предупреждением. Я склонялся ко второму. Впрочем, Смотрящий мог спать спокойно: я давно уже не нуждался в предупреждениях, чтобы понять, что место, покинутое несколько жизней назад, совершенно не жаждет моего вмешательства. Да и я не горю желанием возобновлять наши тесные отношения. Этот город имеет удивительную власть над своими созданиями, и чем большим ты ему обязан, тем упорнее он старается поглотить тебя, растворить в своем нутре без остатка.

  Заснуть, несмотря на усталость, не удавалось привычно долго. Полная луна за окном и волчий вой сирены вдали – не лучшая колыбельная для того, кто так долго бежал от себя. И все же я задремал. Чтобы подскочить с двенадцатым ударом часов. Лежал, глядя в потолок, прислушивался к устроившему побудку ужасу. Тело вопило, что мне врезали дубинкой по ребрам. Сознание беспомощно барахталось в останках вязкого сна, а боль постепенно отступала, втягиваясь в паутину дремоты, из которой выбралась, и я каждым новым вдохом понимал все четче, что существует она лишь в моем воображении. До боли знакомое чувство. Тревога, вынуждающая сердце кидаться на ребра изнутри, точно рвущийся на волю зверь, нарастала. У кровати шевельнулась темная тень.

  – Не притворяйся, что ты спишь.

  – Твою мать, Сизер, ты когда-нибудь оставишь меня в покое? – я, с большим трудом воздержавшись от резких движений, принял сидячее положение. Не скажу, что сильно скучал по его фирменным фокусам, но какая-то болезненная ностальгия шевельнулась.

  – Не дождетесь, – Сизер лучился довольством. Как же, застал меня врасплох. – Я предупредить зашел, – он проглотил самодовольную ухмылочку и вмиг превратился в того Смотрящего, которого знали и боялись все, кто хоть немного сталкивался с сумрачной стороной этого города.

  – Правда? Ты передумал называть свое вторжение «дружеским визитом» и решил сообщить мне об этом лично? – похоже, я еще не до конца проснулся, иначе поостерегся бы использовать столь язвительный тон.

  – Я все еще твой друг, веришь ли ты в это или нет, – подначку Сизер решил пропустить мимо ушей. – Убитая была референтом Григора, ты в курсе? Должен бы, ведь у тебя завтра обсуждение с мэрией стратегического партнерства по наведению чистоты в нашем городе.

  Последняя фраза прозвучала настолько двусмысленно, насколько вообще могла быть двусмысленной фраза об уборке. Я молчал, выжидающе глядя на Сизера. Возможно, это последствия внезапного пробуждения, но я не совсем понимал, куда он клонит.

  – Так ты знал?

  Ага, это был не риторический вопрос.

  – Откуда? Мы переписывались по мылу – несколько формальных писем, – я равнодушно пожал плечами. – Я даже имени не запомнил, положившись на милость алгоритма автоподстановки почтового клиента. Не хочу вляпываться в дерьмо этого города сверх необходимого минимума.

  Судя по выражению лица, Сизер не поверил. Оставалось неясным, чему именно: утверждению, что я не знаком с жертвой, или тому, что почтовые клиенты умеют автоматически подставлять имя адресата в приветственную строку письма.

  – Ясно, – наконец кивнул своим мыслям Сизер, уставился на меня с прищуром. – Имей в виду: ты УЖЕ вляпался в это дерьмо по уши. Твои отпечатки на шее жертвы, твой окровавленный нож – рядом с телом, а у меня давно связаны руки. Зависть – плохое чувство, знаешь ли.

  Вывалив этот поток информации лишенным интонаций голосом, Смотрящий нарочито по-дружески похлопал меня по плечу и сделал шаг назад, бесследно растворяясь в тенях. Только сейчас я сообразил, что свет в номере не горит, лишь в окно в изголовьи кровати пялится полная луна. Чертыхаясь, потянулся к выключателю торшера. Поймал обрывок провода и снова выругался. Ненавижу его штучки.

  Нож. Неужели, отвлекшись на звонок упавшего мобильного, я забыл подобрать оружие? Ну хорошо: расслабился и заплыл жирком сытой обывательской жизни. Но опуститься до такой беспечности? Мучительно продираясь сквозь сонный туман в голове, я попытался вспомнить.

  К тому моменту, как мой визави из-за мусорных баков сбежал, смартфон издал последний чих и замолчал, гася свет. Искать девайс пришлось на ощупь. Найдя, я сунул бесполезный кусок пластика в карман – ни на кнопку включения, ни на мою ругань смартфон не реагировал – подобрал пострадавший чемодан и поспешил выбраться на более освещенную улицу. Все это я проделывал, будучи убежден, что нож уже при мне. Весьма странная уверенность, учитывая, что ни в руке, ни в ножнах его не было. Чертов недосып или что-то похуже?

  – Откройте, полиция!

  В дверь номера заколотили.

  Я замер, стараясь не подать виду, что постоялец бодрствует. Взгляд носился по комнате, намечая маршрут бегства; события сегодняшнего вечера толпились в голове. В том, что происходящее – спланированная операция, а не простое недоразумение из разряда «оказался не в том месте не в то время», я сомневался ровно до следующего крика из-за двери:

  – Вэлериу, мы в курсе, что ты там. Открывай, пока еще можешь. Тебя арестуют с соблюдением закона, обещаю.

  Вот гаденыш. Обещает он, как же. Фейн всегда был скользким типом, и я надеялся, что полиция давным-давно избавилась от его продажного присутствия. Все-таки, прошло немало времени, люди так долго не живут.

  – Вы меня с кем-то путаете! Мое имя Иван Велозу, можете свериться с книгой регистрации отеля, – прокричал в ответ, стараясь заглушить шум от своих перемещений по комнате. Джинсы, оружие, наличка, документы. Только самое необходимое. В последний момент вспомнил про тщательно притворявшийся дохлым смартфон и прихватил его тоже. Вдруг найдется умелец, способный реанимировать этот лом. Если меня подставляют, то фото трупа до нашего с ним близкого знакомства может пригодиться.

  – Вэл, не дури, мы заходим!

  Вы языками чешете. А меня уже здесь нет.

  ***

  Окна домов слепо пялились наглухо закрытыми ставнями, уличная тьма следовала по пятам, плотоядно облизываясь. Город раззявил пасти подворотен, демонстрируя готовность принять обратно своего блудного сына. Я к возвращению пока что готов не был. История, в которую я невольно вляпался, отнюдь не способствовала принятию положительного решения. Приветственный визит Сизера наталкивал на мысль, что не все в этом городе списали со счетов Чистильщика. Но кто бы ни заварил эту кашу, он сильно просчитался. Сделаю дело и свалю.

  Ушел от полиции я довольно легко. Что и говорить, предупреждение Смотрящего оказалось своевременным. Подозрительно своевременным. Еще более подозрительной выглядела беспечность Фейна, давшего мне фору и даже не почесавшегося рассадить людей в кустах под окнами отеля.

  Фейн, конечно, уже не молод, но не думаю, что у него началась старческая деменция. С таким диагнозом наслаждаются отдыхом в доме престарелых, а не служат в полиции. Раз эту версию откидываем, то остается только самая очевидная: сегодня мне дали уйти. Грубо, особо не скрывая этого и не переживая, что догадаюсь. Сложить один плюс один мозгов мне хватит даже на бегу. Только результат получается, скажем так... разочаровывающий.

  Смотрящий не справился. Или по какой-то причине считает, что не справится без моей помощи. Меня настойчиво просят расследовать это убийство. Настолько настойчиво, что буквально выбора не оставляют. И именно поэтому мне хочется закапываться в дело еще меньше. Выгоднее свалить из города подобру-поздорову. Но кажется, уже поздно. Миссия выбрала меня, и не выполнив ее, до утра я не протяну. Начало концу уже положено.

  За мной хвост. Уже минут десять шорохи в чернильных тенях за моей спиной принадлежат авторству кого-то покрупнее крысы или уличного кота. Неопытный, или стоит задача показать, что цель под присмотром? Хруст пластиковой бутылки под неосторожной ногой упал на чашу весов первой версии.

  – Выходи уже, – пробежав по инерции еще несколько шагов, я остановился.

  Тьма ответила знакомым утробным ворчанием. Подготовиться ко встрече на этот раз я успел, благо, оружие и не прятал.

  Рычание сорвалось на вой, и тень метнулась ко мне из очередной подворотни. Я успел отстраненно подумать, что в этом городе чересчур много подворотен, и за это я его когда-то любил, а теперь ненавижу. Вихрь, полный острых зубов и коленок с локтями, налетел, выбивая из головы лишние мысли.

  И все-таки, я не безнадежен. Или в экстремальных ситуациях былые навыки возвращаются быстрее, чем многие думают. Я успел отвести нож в сторону буквально в последнее мгновение. А потом и вовсе отшвырнул оружие, чтобы не мешало. Я Чистильщик, а не мясник. С ножом на ребенка не пойду.

  О своей щепетильности я пожалел буквально через мгновение, но было поздно: нож отлетел слишком далеко. Не забыть бы найти потом. Я слишком щедро разбрасываю по улицам этого города «хлебные крошки». Мои ножи тут знакомы многим. Да и не стоит сорить оружием, его запас не безграничен. Я ведь ехал сюда в полной уверенности, что нового меня никто не узнает, и пару ножей прихватил просто для собственного душевного равновесия.

  Рычащий и подвывающий растрепанный звереныш яростно пытался добраться до моей шеи. Или хотя бы выцарапать глаза. Тельце было легким, но сила чувствовалась, а число конечностей, которыми меня пытались повредить, стремилось к бесконечности. И паршивцу удалось!

  Я расслабился, окончательно поняв, кто передо мной, решил, что справлюсь легко, пусть пар выпустит для начала, чтобы я ему в пылу борьбы не повредил что-нибудь. А мелкий воспользовался. Хлесткий удар по щеке и жжение вспухающих кровью глубоких царапин заставили отбросить реверансы. Перехватив руки нападавшего крест-накрест, я крутанулся, увлекая нетяжелое тело за собой. Стремительный разворот, чтобы оторвать нападавшего от моей талии, за которую тот уцепился ногами, бросок через голову... готов.

  Взъерошенное создание беспомощно трепыхалось подо мной, уткнувшись носом в уличную слякоть. В обездвиженном состоянии ребенок казался младше, чем я решил сначала: лет десять, не больше. Или недокормленный, что тоже вероятно, учитывая излишнюю худобу и плотоядные замашки.

  – Пацан, если пообещаешь не царапаться, то отпущу, – стараясь говорить как можно более ласково, но не слишком сюсюкать, мирно предложил я. – Поговорим, выскажешь свои претензии как мужчина, глядя в глаза.

  Ответом мне стали возмущенное мычание и жалобный всхлип с поскуливанием.

  Опасаясь, что перегнул палку, я поспешно слез с хрупкого на вид тельца и, вздернув за капюшон толстовки, рывком поставил свою добычу на ноги.

  – Что-то не так с моим предложением? – спросил вкрадчиво.

  Дите энергично закивало, размазывая по веснусчатым щекам потеки грязи и слезы.

  – Что?

  – Я не пацан, – на меня взглянули огромные небесно-синие глаза в обрамлении пушистых светлых ресниц. Крайне возмущенно взглянули. – Не видишь, что «кенгурушка» розовая!

  Выпустив капюшон «розовой кенгурушки» я расхохотался. Учитывая темень, царящую на городских улицах, и количество грязи, на обсуждаемый предмет одежды налипшее, понять, что толстовка именно розовая было не проще, чем узнать в щуплой, коротко стриженной рыжей малявке девочку. Можно, в принципе, но нужно долго присматриваться.

  – Ненавижу, – прошипела моя собеседница, сжимая кулачки.

  Милое, даже несмотря на крайнюю степень чумазости, личико скривилось, обнажая внушительные зубки. Я присмотрелся. Клыки недлинные, но толстые. Верхние и нижние развиты одинаково хорошо. Передние зубки мелкие, челюсти слегка вытянуты вперед.

  – Кто твой хозяин? – я мигом перестал умиляться и снова перешел в режим боеготовности, сильно жалея, что отпустил создание. Беспечность пока что не вылезла мне боком только потому, что упыреныш в подчинении. И хозяин не дает ему спуску – в глазах нет ни капли красноты, каковая неизменно расцвечивает белки попробовавшего кровь упыря. Но вот, не спустит ли хозяин своего питомца с поводка – вопрос. Ведь позволил же напасть.

  Девчонка уже взяла себя в руки, поспешно прикрыла ладошками рот, пряча клыки. Видимо, сообразила, чем выдала себя. Синие глаза смотрели испуганно.

  – Послушай, – я украдкой огляделся в поисках ножа. Тот лежал почти под ногами. Хорошо. Одного броска мне будет достаточно. – Ты напала. И это плохо.

  – Ты убил Ли.

  – Кого? – переспросил я, уже к концу вопроса понимая, что Ли – это, скорее всего, мертвая секретарша Григора, на которую я наткнулся в начале этой, обещающей тянуться бесконечно, ночи.

  Девчонка смешно наморщила лоб, демонстрируя недоступные нормальному человеку мимические таланты.

  – Ли... Илина, – неуверенно исправилась она. – Убивать плохо, – обвиняющий взгляд ясно-синих глазенок.

  Что-то тут нечисто. Упыри тем и опасны, что сохраняют все человеческие повадки, каковыми обладали при жизни. Не имея опыта, сложно отличить упыря от живого. По крайней мере, до того момента, когда он подберется достаточно близко, чтобы приступить к трапезе. Но повадки повадками, а вот к оценочному суждению упыри не способны. Тем более, к выводам, подразумевающим понимание человеческой морали.

  – Убивать плохо, – упрямо повторила девчонка и сникла. Теперь на меня смотрели жалобно и вопросительно.

  – Плохо, – согласился я, еще не совсем понимая, куда у нас клонится беседа. – Я рад, что ты это знаешь. Но почему сама не выполняешь?

  – Ты глупый человек? – возмущенно взвилась девчонка.

  Я поперхнулся. Уж не знаю, что такого глупого она услышала в моем вопросе, но формулировочка... Похоже на то, как нежный цветочек-гимназистка подбирает замены, желая, но не решаясь выговорить «грубое» слово «дурак».

  – А давай представим на минуточку, что я глупый, – предложил я. – И ты мне объяснишь, в чем именно состоит моя глупость, – я присел, делая вид, что хочу сравняться в росте с собеседником, украдкой подобрал нож.

  Девчонка таращилась на меня во все глаза. Кажется, вместо того, чтобы продемонстрировать, что доверяю и готов общаться на равных, я ее своим маневром напугал.

  – Я их не убивала! – судя по «суровой» складке, прорезавшейся между насупленных бровей и возмущенному сопению, упыреныш поняла мою фразу по-своему и решила постоять за себя.

  – Не убивала? – Понять бы, кого «их» и почему во множественном числе...

  – Нет! Судья хотел обмануть Ли! Он плохой человек. А она не понимала! И ты – глупый, если не понимаешь! – малявка настолько распалилась, что вконец осмелела и ткнула меня в лоб тонким пальчиком.

  Никогда бы не подумал, что могу так легко потерять равновесие. Или это миссия, от которой я всячески пытался откреститься, дает знать, что выбран неверный путь? Нога неуклюже вильнула, каблук поехал по скользкой мостовой. Чтобы выровняться, я взмахнул руками, «засветив» нож. Лезвие тускло сверкнуло серебром в свете выбравшейся в зенит полной луны.

  Собеседница отпрыгнула, зашипела, выщерившись на меня во все клыки. Жуткое, низкое шипение, переходящее в рычание. Вот это номер. Неужели, не упыреныш, а самый, что ни есть, полноценный гуль? Бред какой-то. Если уже гули способны так долго себя в руках держать, подбираясь к жертве, то я удивлен, что в этом городе вообще еще можно встретить живых людей. А можно ли?

  Рычание нарастало, эхом разливаясь по улице, перекатываясь плотной низкой волной. Мы стояли друг напротив друга: девчонка, напоминающая человеческого ребенка уже весьма отдаленно, и уставший от всего этого старик в подтянутом сорокалетнем теле. Пока тело, повинуясь инстинктам, готовилось отразить атаку монстра, мой внутренний старик вяло бурчал о том, насколько его все достало. Этот город всегда был щедр на неприятные сюрпризы, но гуль с признаками интеллекта и без признаков разложения плоти?

  Рычание достигло пика, и я почувствовал, как завибрировали ребра, резонируя с низкими нотами. Создание напротив жалобно взвизгнуло и... пустилось наутек.

  Драгоценные мгновения, которые ушли на осознание изменений в расстановке сил, едва не оборвали эту длинную ночь раньше срока. К счастью, обывательская жизнь научила меня многому. В частности, тому, что в любой непонятной ситуации следует удалиться от нее на как можно большее расстояние и не вмешиваться. Вот и мне сейчас лучше последовать примеру моей маленькой «подружки» и взять ноги в руки.