Текст книги "Со всех лап"

Автор книги: Ксения Суханова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Ну, точно будешь кинологом!

– Офигенно! А-фи-ген-но!

Защитник снимал на телефон наше с Радой хождение рядом.

– Вот, буду теперь всем клиентам демонстрировать как образцово-показательное!

Я ходила по площадке будто бы во сне – а в ушах звучал Моцарт. Рада плыла рядом, не отводя от меня глаз и ловя каждое мое движение. Еще месяц назад такое выполнение казалось мне недостижимым.

– Ты заметила хоть, что сама стала правильно двигаться? – защитник с видимым удовольствием закурил. – А то раньше ходила, будто в тебя кол вставили!

Мы разговорились, и я между делом поведала, что вчера гуляла с собакой два часа в парке под дождем.

– С дождевиком? – тоже между делом поинтересовался защитник, туша сигарету о лежащий на обочине кирпич.

– Нет, – посмеялась я.

Защитник выпрямился:

– Ну, с зонтом?

Я покачала головой.

– Прямо так, что ли? – воскликнул он.

Я закивала сквозь смех.

– Ну, точно будешь кинологом!! – защитник все равно нет-нет, да смотрел на меня, как на инопланетянку.

– Иногда и в нормальной семье рождается собачник! – ответила я ему своей любимой фразой[6]6
  Автор фразы – Е. Цигельницкий.


[Закрыть].

– Да, кстати, – вспомнил вдруг защитник. Я уже почти прицепила к Радиному ошейнику поводок, но при слове «кстати» карабин щелкнул мимо кольца. – Я тут заметил: ты почти перед каждой командой говоришь собаке «Та-ак!» – защитник вернул меня с небес на землю.

Я покатилась со смеху – век живи, а всегда узнаешь о себе что-то новое, когда на тебя посмотрят со стороны.

– О, подожди, я ж сегодня свою овчарочку взял с собой! Сейчас приведу, посмотришь нашу послушку! – защитник метнулся к вольерам. Пусть мы с Радой и показали класс, так что выше только звезды, но защитник определенно причислял себя к последним.

Из вольера вылезло что-то маленькое, рыжее и скукоженное. Постепенно оно распрямилось, и я узнала в рыжем существе немецкую овчарку. Она непрерывно суетилась и поскуливала, бегая небольшими кругами и восьмерками. По завершении очередного цикла собака заискивающе подбегала к защитнику, снова становясь маленькой.

– Знакомься, это Цилли!

– Очень приятно. А почему она бегает с прижатыми ушами? – спросила я для общего развития.

Защитника этот вопрос будто бы застал врасплох:

– Да потому что она твою хочет сожрать, а я не разрешаю!

Мы с Радкой лишь удивленно переглянулись.

Защитник походил с овчаркой рядом – в целом неплохо, но иногда та подвисала и при повторной команде резко выбегала чуть вперед, еще сильнее прижимая уши.

Но во время демонстрации комплекса я уже не удержалась:

– А это у нее «сидеть» или «стоять»?

Собака скованно стояла на полусогнутых. Что «сидеть», что «стоять» на расстоянии выглядели у нее почти одинаково.

Защитник ответил испепеляющим взглядом. Но затем выдавил:

– Это – «стоять».

Я не стала больше ничего говорить – и так понятно, что Вселенная спустя месяц восстановила равновесие.

После импровизированных показательных выступлений мы, как ни в чем не бывало, продолжили занятия по защите. Но теперь защитник в принудительном порядке склонял меня к покупке для Рады «строгача» – такого железного ошейника с рядами тупых шипов.

Не знаю, была ли это месть за провал Цилли, но защитник не унимался:

– Да, у Рады отличное ОКД. Но когда у нее в поле зрения возникает рукав – сама видишь, она вся там. Это не дело. Купи строгач завтра же.

Мы препирались, наверное, целый час. Очевидное неравенство сил в итоге вынудило меня признать поражение.

– Возьми, не пожалеешь! Тем более, она у тебя тянет поводок!

Я мяла в руках Радину шлейку и чувствовала ком, подступающий к горлу.

Следующим вечером мы расположились посреди комнаты – я, Рада и строгач. Ведь мне дали партийное задание научиться его застегивать. Раз за разом я пыталась скрепить тугие звенья на шее не подозревающей о подставе Рады. У меня уже немели пальцы, а чувство вины зашкаливало, когда я свернула строгач в клубок и в слезах от души запульнула в противоположный конец комнаты. Он ударился о шкаф с посудой, и мы с Радой еще несколько минут сидели, обнявшись, под звук дрожащих в шкафу тарелок.

На следующий день я ехала на площадку с твердым намерением подарить строгач защитнику.

Шел конец мая, и в троллейбусах царила духота. Не спасали даже пара окон, открытых с риском быть загрызенными теплолюбивыми бабульками.

У Рады от жары текли слюни, и она натуральным образом оплевывала пространство вокруг себя. Сквозь годы помню те взгляды: сначала удивленные на пол, затем полные осуждения – на меня.

– Девушка, а вы знаете, что собаку нельзя везти без намордника? – вдруг прицепилась тетка с соседнего сиденья. С духом она собиралась не меньше десяти минут.

– А она разве вас трогает? – бесстрастно поинтересовалась я. Не хватало еще в такую жару напялить намордник. – Она на вас даже не смотрит.

– Нет, но может! А с вас потом штраф возьмут за такое, и не одну тысячу рублей! Это я вам из доброты говорю, если что! – в троллейбусе брызгала слюной уже не только Радка.

– В таком случае, коли начнется проверка, я надену.

Тетка, было, открыла рот для новых возражений, но в разговор вмешался мужчина.

– Вы чего пристаете к ребенку?! – рявкнул он. – Собака вас трогает?!

Тетка так и застыла с открытым ртом.

– Она вас трогает?! – повторил мужчина.

– А, а, не-е-т, – пролепетала зачинщица.

– Собака воспитанная, дрессированная – не видите, что ли? – мужчина продолжал наступление.

– Да я, я… из хороших ведь побуждений!

Уверена, самым большим желанием тетки было выпрыгнуть из троллейбуса на ходу.

– Тоже мне страна советов! Все, чтоб вы отстали от ребенка, чтоб я больше не видел, как вы докапываетесь!

– Да ведь это уже никакой не ребенок, это девушка! – тетка сделала отчаянную попытку пробить оборону, но встретилась с такими взглядами – моим, Рады и мужчины, – что остаток пути уже сидела не шелохнувшись. Сказала бы я мужчине, что у меня в сумке лежит строгач, все бы закончилось еще интереснее.

На площадке защитник срезал на корню все мои доводы против строгача и практически насильно заставил надеть его на Радину шею. Мои дрожащие пальцы соскальзывали с этих чертовых звеньев, так что так называемого успеха я достигла только со второго десятка попыток. Оставался ровно год до того дня, когда мы с Радой в одночасье перепрыгнули из феодального строя в процветающий капитализм – а именно стали заниматься с кликером[7]7
  Кликер – любое устройство, издающее звук щелчка («клик») при использовании. Обычно – маленькая пластмассовая коробочка с железной пластинкой внутри. Иногда пластинка дополняется удобной для пальца кнопкой. Щелчок мгновенно маркирует то действие собаки, которое хочет закрепить дрессировщик. У собаки щелчок связан с приятным предвкушением игрушки или лакомства. Кликер-тренинг – дрессировка на положительном подкреплении.


[Закрыть] по наводке тренера по фризби, отправив строгач в помойку. Но тогда, застегивая строгач, я и не подозревала о существовании такого простого волшебства, как кликер.

Строгач, кстати, действительно помог нам в плане послушки при сильном отвлечении фигурантом в рукаве. Но вот тем же вечером Рада, несмотря на строгач, распрекрасно вытащила меня из троллейбуса и прямо со ступенек перемахнула вместе со мной через небольшой заборчик. После этого прыжка ошпаренной газели в моем исполнении, грешным делом вспомнила я древнего дедушку из нашего района с метисом овчарочки, о которой он говорил: «Вотутянет меня на Ваганьковское!»

Таким образом, мы оставили строгач в основном для ЗКС, и хорошо, что защитник хотя бы научил меня с ним грамотно обращаться, чтобы процент неприятных для собаки ощущений близился к нулю.

Что общего между злоумышленником и африканским вождем

Уже ближе к осени Рада вышла на новый уровень – работы на скрытую защиту. Мы с мамой старательно перерыли весь гардероб в поисках старых кофт и рубашек для защитника. Их он натягивал поверх специального защитного рукава, чтобы максимально приблизить свой облик к тому, что встречается в темных лесах и не менее темных подворотнях. Рада работала зверски, так что уже в начале тренировки защитник стоял в лохмотьях, напоминая вождя какого-нибудь африканского племени. Дополнительную убедительность придавал зажатый в руке, словно посох, стек.

Рада хорошо переключалась, и после сеанса пожирания злоумышленника мы невинно ходили рядом. Один раз мы увлеклись и отошли дальше, чем требовалось. Из астрала меня выдернул чей-то истерический хохот – это мимо африканского вождя проехала машина с компанией парней, которым пришлось даже прижаться к обочине, чтобы прийти в себя.

С каждым занятием Рада нравилась защитнику все больше. Мы уже начали отрабатывать сложные эпизоды нападений вне площадки и готовиться к сдаче ЗКС, как случилось то, чего не ждали. Защитнику понадобилось покинуть Москву на неопределенный срок по семейным обстоятельствам.

Незадолго до этого я поделилась с ним, что хочу начать заниматься с Радой фризби.

– Ха-ха-ха! Это чтобы было кому занимать последние места?! Немецкая овчарка и фризби несовместимы!

Тогда я подозревала, что он неправ. Но никто не мог и подумать, насколько.

ЗКС мы сдали только спустя три года. Все эти годы я находилась в безуспешных поисках нового инструктора – взяв единожды определенный уровень, я не хотела опускать планку. За это время мы попробовали заниматься с инструктором, рекомендованным знакомыми, но он боялся не то Радку, не то меня, а может, и обеих разом. Рада относилась к нему крайне скептически и, похоже, вообще не считала достойным серьезных мер в своем исполнении. «Пирожок без ничего» – так и сказала.

Гештальт закрылся неожиданно: я увидела работу кинолога Васи, в чьей группе ОКД стажировалась на площадке в качестве инструктора. Увидела и поняла: это то, что нам нужно. Всего за полтора месяца Вася не только заставил Раду вспомнить былое, но и открыл в ней новые грани. В плюс пошел еще и зрелый возраст Рады – ее внутренняя уверенность к тому времени прокачалась на 99 %. В начале июня 2009-го мы сдали ЗКС на полностью заслуженную первую степень, но самым ценным были слова Васи, полностью повторявшие слова его коллеги, сказанные за три года до того: «Эта собака тебя защитит».

«И я ее защищу», – ответила я мысленно.

Как черный кот до греха довел

Дело было в светлый праздник Троицы. Я, сидя на лавочке, мирно читала книжку про каких-то очередных пушистых зверьков, мама с бабушкой занимались садом. Тут из-за угла сарая вырулил наш Максим и какой-то не свойственной котам походкой, вжавши голову в плечи и нервно озираясь по сторонам, направился по дорожке к дому. Казалось, он по колено в шоке, но позже выяснилось, что не только в шоке… Вдоль вымощенной плиткой дорожки за котом тянулась прерывистая линия каких-то темных капель.

Меня это настолько заинтриговало, что, когда кот воровато прошмыгнул в дом, я побежала к маме и бабушке делиться наблюдениями. В надежде познать непознанное, мы простодушно вошли на террасу. Тут-то все тайное стало явным!.. Нет, ошибиться было невозможно: в доме стоял спирающий дыхание запах выгребной ямы дачного туалета. Капли нахально пересекали столовую и продолжались на лестнице. Наверху кот, все еще тяжело дыша, но уже вполне обнаглев, возлегал прямо посреди моей кровати.

Для построения цепочки причинно-следственных связей момент был явно неподходящий, требовались радикальные меры. Бабушка схватила кота под мышки и поспешила вытурить из дома. По пути, на крыльце, стояло ведро с «Фэйри», грешно приготовленное для уборки в не полагающийся для этого праздничный день, полное переливающейся на солнце пены. Судьба. Отметив про себя, что ее атеистические убеждения пригодились в хозяйстве, бабушка подбежала с котом к ведру и от души окунула его туда по пояс пару раз. Максим Максимыч, хоть и был по этот самый пояс в… том самом, все равно оставался гордым и независимым. Вырвавшись из рук, он понесся вглубь сада, обиженно выкрикивая на ходу отборные кошачьи ругательства.

Судя по всему, Макс, как обычно, разгуливал в тети-Нинином саду, и там за ним погнались ее собаки. От них он догадался спрятаться не где-нибудь, а в домике-туалете, стоявшем в углу сада. Бесспорно, молодец и герой, но, видать, чуть-чуть не рассчитал и свалился в яму… Хорошо, что только по пояс! Весь последующий день мы провели за уборкой, словно пионеры за сбором картошки. Максим умудрился довести до греха даже верующих меня и маму.

Три дня мы ничего не знали о нашем чудеснике. Уже успели не только начать беспокоиться, но и почувствовать себя отъявленными котомучительницами. Думали, кот настолько обиделся, что уже не вернется… Спустя трое суток послышалось мявканье блудного Максима Максимыча. Пожаловал к нам как ни в чем не бывало – подозрительно сытый и еще более подозрительно чистый.

Если второе и удивило, то первое скорее все же нет: Мася – профессиональный мышелов. В эти три дня он доказал нам, что прекрасно справится и сам, как и подобает Коту, который гуляет сам по себе, – такому, каким его задумала природа. А к нам вернулся лишь потому, что не представлял себе, как мы без него мышей ловить будем. Так и сказал.

Но не всегда наше вопиющее поведение по отношению к Максиму Максимовичу сходило нам с рук.

На мой день рождения мы решили уехать в Москву, где можно было позвать побольше гостей. Я настояла на том, чтобы Мася в эти два дня остался дома, а не разгуливал по полям, так как опасности нападения тети-Нининых и других праздношатающихся собак никто не отменял. Мама возражала, бабушка совсем уж откровенно противилась, осыпая меня аргументами против. Но все же отдала ключи соседке тете Гале, чтобы та каждый день подсыпала в Масину мисочку сухой корм и меняла воду. Мисочка стояла на первом этаже, так что на второй, где находился Масин туалет, соседке заходить было без надобности.

Максим встретил нас ну очень возмущенным взглядом и прямо-таки неприличным криком. Мы, ни сном ни духом ничего не подозревая, поднялись на второй этаж положить сумки.

А там нас ждал сюрприз, придуманный изощренным кошачьим умом. На каждой кровати, выверенная ровно по центру, лежала ароматная кучка. Мою кровать украшала, пожалуй, самая высокохудожественная. А запах…

– Мась, да ты же, вроде, не ел столько, чтобы вот так на все кровати-то хватило? – заметила я. В любом случае, нас ждала очередная уборка. Максим лишь саркастически наблюдал с лестницы, как бабушка вешает выстиранные покрывала на бельевую веревку. Да уж, «самовыражение достойно уважения».

У страха глаза велики

Дядя Вася, настоящий полковник на пенсии, был широко известен в узких кругах нашей деревни. Прежде всего – как самоотверженный борец за свободу русских полей от треклятых колорадских жуков. И хоть «русские поля» ограничивались дяди-Васиными огородами (правда, в количестве аж четырех штук), с лица полковника не сходило осознание всей важности проводимых мероприятий. Каждый божий день, резво прискакав на кавалерийских ножках к своим участкам, дядя Вася в смешной выцветшей кепчонке, которая, по моим прикидкам, была как минимум ровесницей полковника и многое пережила в жизни, принимался за дело. Колорадские жуки и их личинки в панике прятались под листья, стоило им завидеть вдалеке его неизменные красные шорты, вероятно, сшитые из какого-нибудь оставшегося без присмотра советского флага. Но вредители, однако, плохо знали своего противника. Полковник отличался последовательностью и хладнокровием.

Час за часом дядя Вася хищно обходил грядку за грядкой, держа в руке большую банку из-под краски. Он поднимал каждый картофельный листочек и с укором смотрел в глаза каждому без исключения колорадскому жуку, прежде чем отправить его в злосчастную банку. От этой банки шла плохая энергетика – особенно она чувствовалась тогда, когда дядя Вася, воровато озираясь, нес жуков к бетонным плитам на углу нашего участка. Чтобы там, в интимной обстановке, навсегда покончить с ними (не прекращая, однако, озираться). Полковник уходил, оставляя после себя картину, которую я невольно сравнивала с видом поля боя после кровавого сражения с высоты птичьего полета.

Дядя Вася был в хорошей форме – ведь он упражнялся в остроумии сутки напролет. Особенно он любил подловить мою бабушку у колодца. Опершись о край и с интересом наблюдая, как та набирает воду, он заводил:

– Что, Натали, денег много, такую скотину завели? Ее ж не прокормить!

– Чего она лает, когда я мимо хожу? Должна уже знать меня!

– Вы бы ей дома намордник надевали, а то, глядишь, и вас сожрет, раз такая злобная!

Бабушка, как ни в чем не бывало, продолжала набирать воду, в лучшем случае отвечая полковнику снисходительным взглядом. Чего тратить энергию зря.

Но однажды судьба сыграла с настоящим полковником по-настоящему злую шутку. Я отправилась кататься с Надькой на велосипеде, на что Рада отреагировала ну очень возмущенным воем. Обычно она отпускала меня спокойно, но в этот вечер у нее, вероятно, имелись на меня серьезные планы вроде пряток или игры в мяч. Мы с подружкой довольно быстро объехали деревню и вернулись на наш хутор. Еще издалека я с удивлением заметила выбежавшую из проулка на шоссейку овчарку, которая нервно озиралась по сторонам. «Ничего себе, какая классная овча…» – уже то ли позавидовала, то ли возмутилась я… но тут с ужасом признала в ней Радку.

– Рада, Рада! – заорала я, благодаря судьбу за то, что успела подъехать прежде, чем случилась какая-нибудь беда. Рада выглядела то ли виноватой, то ли довольной, но больше второе. Я же не могла понять, каким образом она умудрилась здесь оказаться.

Однако мои размышления вмиг прервала следующая картина: у колодца, скованный первобытным ужасом, восковой фигурой застыл дядя Вася. Из штанин красных шортов хлестали потоки воды. Чуть в стороне на земле валялась на боку его 80-литровая пластмассовая канистра, будто бы свидетельствуя о том, что здесь только что произошло нечто ужасное. Из нее, словно из истока Волги, прямо под забор тете Нине текла полноводная река, по которой было бы не грех организовать интенсивное судоходство.

Опрос очевидцев показал, что Рада умудрилась самостоятельно отпереть калитку и что было мочи помчалась по моим следам в лучших традициях Спасателя Марабу[8]8
  Почему именно «Спасатель Марабу»? Узнаем чуть позже.


[Закрыть]. Дядя Вася, набиравший воду из колодца, завидев несущуюся на всех парах овчарку, немного перепутал ее с тираннозавром и решил, что вектор движения монстра пролегает точно через точку, где в данный момент имеет несчастье находиться его персона. Смелость дяди Васи была скорее обратно пропорциональна высокому званию, но все же понять и пожалеть полковника можно. Одно неверное непроизвольное движение в попытке спастись – и вот уже плоды длительной напряженной работы растекаются по дороге. А жуткая овчарка, обдавая несчастного брызгами и даже не заметив его, бежит дальше.

Несмотря на потерянные водные ресурсы, нервные клетки и годы жизни, дядя Вася, держу пари, был счастлив. Счастлив, что хотя бы остался в живых и еще сможет на своем веку пособирать колорадских жуков. А вот последние счастья явно не испытывали.

Незаурядность одного отдельно взятого переезда

На полу нестройными шеренгами стояли многочисленные сумки, а впереди, в роли командира роты, – кошачья переноска, содержащая в себе орущего Масю. Вечерело, и по-осеннему пронзительная прохлада, пахнущая переспелыми подмороженными яблоками, неумолимо вытесняла тепло, накопившееся в воздухе от ослабшего, будто подхватившего осеннюю простуду солнца. Мы с мамой со все возрастающим нетерпением ждали, когда на плитах, наконец, затарахтит мотор Ваньки-таксиста. Но слышны были только проклятия, изрыгаемые из Масиной обители.

Нашу с мамой радость по поводу так качественно и вовремя упакованных сумок медленно, но верно сменяли тревожные предчувствия. Они все усиливались по мере того, как раз за разом пытаясь дозвониться Ваньке-таксисту, мы слышали в трубке лишь безжизненные гудки. На какое-то время телефон становился недоступен, затем вдруг занят, но нас так и не удостоили ответом. Обратного звонка и тем более машины мы также в этот романтичный вечер не дождались. Наконец нам с мамой пришлось признать: наш горе-таксист цинично променял перевозку сумасшедших баб с собакой и орущим котом на какой-нибудь более солидный вариант.

Нормальные люди в такой ситуации решили бы, что утро вечера мудренее. Но Ванька-таксист взбесил нас настолько, что остановить своего внутреннего бегущего бизона мы уже не могли. Единственным рациональным аргументом против ночевки на даче была необходимость разобрать некоторые из высокохудожественно упакованных сумок, а также выпустить чудом пойманного в переноску кота. Сумок насчитывалось, кстати, страшное количество, достойное фильма ужасов, а то и не одного.

Сосед дядя Вова в некоторой степени выручил нас, подбросив до железнодорожной станции. При этом, правда, всю дорогу отчитывая за то, что мы, словно зоопарк на гастролях, забили его драгоценную машину своими кульками и животными. Да еще и кот у нас какой-то неправильный, раз так громко орет. Пришлось скрепя сердце поведать соседу правду: это у него неправильная, маленькая машина, а крики кота свидетельствуют о превышении скоростного режима, так как Максим по одной из своих многочисленных профессий – кот-гаишник.

По прибытии на станцию дядя Вова помог нам навьючиться сумками, окинул напоследок однозначным взглядом и с облегчением укатил.

Мы жили так уже несколько лет и воспринимали подобные трудности как нечто должное и неотъемлемое. Снова и снова, год за годом мы находили силы смеяться над самими собой в такие моменты. Хотя иногда и хотелось растянуться прямо где-нибудь посередине платформы лицом вниз – чтобы вдруг кто-то потрогал тебя за плечо, и этим «кем-то» оказался мужчина, совсем не обязательно принц, но обязательно искренне желающий поупражняться в таскании твоих сумок.

У нас с мамой наблюдалось разделение труда. Я вела Раду, на спине у меня болтались сразу два рюкзака, левую руку неумолимо оттягивали вниз сумка и пакет; разница с маминой поклажей заключалась только в собаке вместо кошачьей переноски у нее.

На адреналине и на энергии сопротивления мы не особо страдали от таскания тяжестей и шутили, мол, все свое ношу с собой. Никто, конечно, не стремился нам помочь – нас просто обходили на безопасном расстоянии, особенно большую дугу закладывали мускулистые мужчины.

Уже затемно мы ехали в электричке, и я с торжеством смотрела на пролетающие за окном огни. А вид людей с маленькими сумочками и вовсе вызывал у меня необузданное чувство собственного превосходства.

На станции «Беговая» я успела в лучших традициях мировой разведки проскочить мимо стаи бездомных собак, прикрыв Раду сумками, благо их насчитывалось достаточное количество для такого смелого маневра.

В вагоне метро нашими соседями, ввиду позднего часа, стали сплошь подозрительного, а то и вовсе экстравагантного вида личности. Но все они померкли, когда в вагоне появились мы – мы сразу стали подозрительными в глазах подозрительных личностей, экстравагантными – в глазах экстравагантных и двумя типами сразу в глазах немногочисленных нормальных людей.

Тем не менее, собрав рекордное количество взглядов, мы все же успешно дотащились до квартиры в начале двенадцатого. И не могло быть ничего прекраснее в тот вечер, чем поставить все наши сумки в квартире на пол и выпустить из переноски Максима Максимыча – несомненно, самого уставшего члена нашей компании.