Текст книги "Релив"

Автор книги: Ксения Полежаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Варшава. 1889 г. Контора издательского дома «Релив»

Большой кабинет дышал стариной. На стенах, отделанных тёмными дубовыми панелями и синим шёлком, висели эскизы обложек книг и фотографии главного редактора «Релив» в компании именитых писателей. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, в углу покоился большой несгораемый шкаф. Над чёрной мраморной каминной полкой в золочёной раме висела большая картина – точная копия работы Каспара Давида Фридриха «Северный Ледовитый океан» – она словно бы дышала ледяным безмолвием и даже безразличием, что только дополняло всю строгость интерьера и подчёркивало характер хозяина кабинета. Казалось, что морозным воздухом веет от картины, а не из открытого настежь окна. Между двух больших окон с балконами стоял широкий дубовый стол. За ним в чёрном кожаном кресле, откинувшись на спинку и куря сигару, сидел сам хозяин этого кабинета.

Звали его Азовцев Георгий Ильич. Это был человек высокого роста и крепкого телосложения, с большими и сильными руками и красивым лицом. Эти лицо и тело всё ещё сводили женщин с ума, как и пятьдесят лет назад. Казалось, время не властно над ним…

Жёсткие пронзительные голубые глаза недружелюбно блеснули, когда в дверь кабинета постучал и вошёл секретарь. Молодой человек быстрым шагом подошёл к столу хозяина и молча, с поклоном, отдал ему свежий номер газеты и тут же удалился.

Георгий Ильич отхлебнул из чашки горячий кофе с коньяком и лимоном, и развернул принесённую ему газету. Но едва пробежавшись глазами по первой же странице, он замер, и рука, держащая чашку с кофе, застыла на полпути к губам. Казалось, тонкие морщины на его лице вдруг стали глубже, рот скривился, и губы сжались, превратившись в жёсткую линию. Положив сигару в пепельницу, он наклонился ближе к столу и поднёс газету к самой лампе, чтобы лучше видеть.

Внимание его было приковано к статье, в которой говорилось о том, что петербургское светское общество понесло большую потерю: третьего дня в своём особняке в окружении родственников на 97 году жизни скончалась графиня Епанчина, в девичестве Сапфирова. Журналист писал о том, что вместе с родственниками покойной скорбит и весь Петербург, так как она была настоящей благодетельницей. По её милости и с помощью средств, заработанных ей на романах собственного сочинения, были отремонтированы старые и построены новые школы для детей из простого народа, выплачивались стипендии талантливым студентам художественной академии, а также оказывалась помощь женщинам всех сословий, оказавшихся в тяжёлых жизненных обстоятельствах. Графиня на момент своей смерти была уже более 20 лет вдовой, и у них с покойным графом осталось двое сыновей, а также десять внуков. Всё своё состояние она завещала своим детям. Фонды же, учреждённые ей, согласно её завещанию, будут продолжать получать финансовую поддержку от переиздания её романов и продаж фотографических копий её картин и рисунков.

Дочитав статью, Георгий затянулся сигарой и откинулся на спинку кресла.

– Стало быть – умерла… – молвил он, уставившись тусклыми глазами в пространство. И в тот же миг вспыхнули в его сознании образы давно минувших дней…

50 лет назад. Варшава. Контора издательского дома «Релив»

– Георгий Ильич, голубчик – ворковала, заглядывая в лицо и сжимая его ладонь в своих нежных руках, говорила Ольга Борисовна Сапфирова (Оленька, как он её тогда называл). – Голубчик Вы мой, да если бы не Вы, ничего бы этого не было!

– Что вы, что вы, сударыня! – легко, но настойчиво освобождая свою руку отвечал он ей. – Ваш талант и более ничего! Только Ваш талант! – парировал он, улыбаясь своей неповторимой зловеще-очаровательной улыбкой.

– Помилуйте! Но ведь все другие издательства Варшавы отказались печатать мои романы, а Вы согласились! Я только этому и обязана тем, что имею теперь успех! – продолжала Ольга, глядя в лицо Георгия сияющими от восторга глазами.

– Они просто не сумели распознать Ваше дарование, дорогая моя! Они близоруки, только и всего. Оленька, поверьте – Вы – настоящее сокровище!

Оставив отчий дом в Архангельске десять лет назад, теперь Ольга, которой было слегка за тридцать, проживала в Варшаве и жила тем, что писала романы и картины. Но успех заставил себя ждать. Она уже пять лет жила в Варшаве, как вдруг случай свёл её с Георгием на одном из творческих вечеров. Узнав, что он – владелец и редактор самого крупного издательского дома Варшавы – «Релив» – она показала ему свои рукописи и он в самом деле нашёл их привлекательными. Сам он не любил романов, подобных её, однако прекрасно понимал, что на них можно сделать деньги, а произведения этой особы были чем-то из ряда вон выходящим. И так, Георгий и Ольга очень быстро заключили свой первый контракт. Так начались их деловые отношения.

Впрочем, Георгий очень быстро понял, что эта особа находит его привлекательным не только как своего издателя, но и как мужчину. Он же, в свои сорок с лишним, был уже вдовцом. Жениться повторно он не планировал и его вполне устраивали маленькие короткие романы с представительницами творческой богемы.

Но надо быть откровенным и признать, что, Оленька его по-настоящему привлекала. Да, ему приятно общество этой образованной и начитанной особы. К тому же, она, безусловно, была хороша собой. Каштановые вьющиеся от природы волосы, большие серые глаза и пухлые губы, полная грудь, крошечные плечи и нежные пальчики… Безусловно, ему доставляло удовольствие быть в её обществе. Она была для него чем-то вроде недоступного священного Грааля. Потому что он сразу же для себя решил, что так как с этой девушкой у него не получится ничего, кроме законного брака (которого он не желает), то связывать их будут сугубо деловые отношения. Это нежное создание с добрым сердцем просто погибло бы рядом с таким человеком, как он. В конце концов, для неё он – просто издатель, благородный и уважаемый человек, и она не знает ничего о другой стороне его жизни. Но стоит ей узнать, как сердце её будет разбито навсегда, в этом Азовцев нисколько не сомневался.

Однако, для поддержания авторского пыла в ней, он позволял ей расточать по своему адресу тёплые слова, нежные взгляды, поддерживал с ней беседы, принимал знаки внимания. Она также часто приходила к нему в издательство по его приглашению, и рассказывала ему о новых поворотах сюжетов своих произведений.

Сейчас же, когда они только что вернулись в его кабинет с вручения литературной премии, он любовался ей и по-отечески поглаживал по руке. Глаза её светились не поддельным счастьем, и Георгий знал, что совсем скоро испод её очаровательной ручки выйдет новый роман. В его жёстких глазах горел огонёк жажды будущей прибыли. Ольга же принимала этот блеск на свой счёт. И его это вполне устраивало.

– Оленька, послушайте, … – начал было Георгий, как дверь в кабинет резко распахнулась и на пороге появился Антип – личный слуга и правая рука Георгия. На лице его читалось беспокойство.

Ольга окинула Антипа нетерпеливым взглядом. Это был высокий и немного нескладный человек. Назвать его красивым было невозможно. Его очень светлые голубые, даже белёсые, глаза наводили на других людей ужас, и заставляли отводить взгляд. Кроме того, на кисти левой руки красовался огромный шрам от колото-резаной ножевой раны, что приводило в трепет ещё больше. Ольга не раз удивлялась про себя тому, что такой человек везде сопровождает Георгия и служит ему, по его собственным словам, более двадцати лет. На вид он был настоящим бандитом, и даже приличный сюртук и модный галстук с бриллиантовой булавкой, не спасали положение.

Быстро пройдя от двери через кабинет, Антип остановился у самого стола, и его удивлённый взгляд на секунду замер на руках его хозяина, которые всё ещё покоились на сложенных руках Ольги. Заметив это, Георгий поспешил убрать руки, а Ольга откинулась на спинку своего кресла.

– Георгий Ильич, – начал Антип, – Вас желает видеть полиция.

– Что? – немного удивился Георгий и отстранился от стола. – Полиция? По какому вопросу?

– Пустяки, я полагаю. Речь идёт об одном из наших «молодых сотрудников», – сказал Антип и многозначительно посмотрел на хозяина.

– Оленька, – обратился Азовцев к ней, вставая из-за стола – вынужден попросить Вас о встрече через пару дней. Мир ждёт ваши новые романы! Мне же сейчас предстоит скучная беседа с полицией. Она, я уверен, не займёт много времени, однако я не хочу, чтобы Вы тратили эти драгоценные минуты на ожидание. Лучше потратьте это время на отдых!

И, проводив Ольгу к двери и попрощавшись с ней, Азовцев вернулся к столу.

Если бы Ольга в этот момент могла видеть Георгия, она бы сказала, что он резко переменился. В глазах его блеснул гневный огонь, грудь воинственно выпятилась, желваки заходили и губы сжались в тонкую жёсткую линию. Он внимательно посмотрел на своего верного слугу. Георгий понимал, что просто так Антип не стал бы врываться в его кабинет. Они знакомы уже много лет, и за эти годы они с Антипом повидали многое и не раз его слуга помогал ему в решении вопросов особой важности.

– Антип, я прошу тебя больше не врываться так стремительно в мой кабинет. Бог знает, что могут подумать мои посетители.

– Прошу прощения, хозяин. Но Вы же понимаете, что полиция ждать не будет.

– Кого-то из наших повязали? – спросил Георгий, понизив голос и садясь за стол.

– Да. Нынче ночью трое молодых решили ограбить один склад ближе к вокзалу. Да сторож там шустрый оказался. Он их как услышал, затаился. А потом пальнул из ружья и одному прострелил ногу. Двое других сбежали. Сторож вызвал полицию и скрутили нашего молодца.

– А кто им разрешал идти на это дело? – повысил голос Азовцев. – Я спрашиваю! Кто им разрешал!? Что, чёрт возьми, происходит!? Щенки! Совсем распоясались!

– Да, хозяин. Распоясались. Разрешения им никто не давал, разумеется.

– Где эти двое сейчас?

– Я попросил Смуглого присмотреть за ними. Мы спрятали их в деревне.

Азовцев вышел из-за стола, обошёл его и подошёл вплотную к Антипу. Ткнув пальцем ему в грудь, он проговорил тихо, чтобы слышал только слуга:

– Скажи ребятам, что этот малец, что попался, должен замолчать навеки. Достаточно того, что этот щенок работал в моей типографии. Теперь полиция пришла прямиком ко мне и мне это не нравится. Ты меня понял? Я надеюсь, что ты прекрасно помнишь, что однажды они уже чуть не сцапали меня?

– Да, хозяин.

– Так вот, – прошептал Азовцев зловеще, – я не хочу, чтобы им это удалось.

– Да, хозяин.

– И вот ещё что – прошу тебя лично объяснить этим двум молодцам, что сидят у Смуглого, как надо себя вести и напомни им наши правила. Я знаю, ты объясняешь очень доходчиво, Антип, – сказал Азовцев, многозначительно посмотрев в глаза Антипу.

– Да, хозяин. Будет сделано.

– Исполняй! И пригласи полицейского – пусть войдёт. – Отрывисто сказал Георгий и махнул рукой в сторону двери, как бы говоря, что разговор окончен.

Уже в дверях Антип обернулся и сказал:

– Хозяин, позвольте вот ещё что Вам сказать. Слухи ходят в «Релив» и вообще среди наших людей, что Оленька… прошу прощения… госпожа Сапфирова может стать Вашей новой женой. Будет ли мне позволено узнать об истинном положении вещей?

– Госпожа Сапфирова – всего лишь одна из писателей и не более того, Антип. Ты знаешь, что я не намерен жениться ни на ней, ни на ком бы то ни было вообще. Так что можешь развеять эти нелепые слухи.

– Слушаюсь, – сказал Антип, и ушёл также быстро, как и появился, оставив хозяина в задумчивости.

Георгий встал напротив картины и задумчиво на неё посмотрел. Ему казалось в такие минуты, что прямо из неё дует метель и слышен вой океана, грохот ломающегося льда, всплески ледяной воды, в которую падают глыбы отколовшегося льда… Он не мог так рисковать. Он думал о том, что просто необходимо срочно провести собрание со своими подручными и объявить им всем, что впредь такого поведения молодцов необходимо избегать любой ценой. Полиция уже неоднократно пыталась подобраться к нему, но до сих пор им не удалось ничего предъявить ему в качестве обвинения. Лишь один единственный раз они подобрались к нему так близко, что ему пришлось самому взяться за дело и окунуть свои руки в кровь. Только это и спасло его от разоблачения и ареста.

Прошло уже сорок лет с тех пор, как он спонсировал проведение опиумной войны, и этот шаг до сих пор он считает одним из самых лучших своих вложений. Поставки наркотиков в Азию обеспечили ему целое состояние.

А самое главное – его успехи в развитии его собственной теории управления графами реальности! Благодаря финансовой поддержке его зарубежных «коллег» он смог создать уникальное устройство, которое позволяло ему управлять жизнями людей так, как ему того хотелось. К нему обращалось бесконечное число желающих изменить свою жизнь, и за это они готовы были платить любые суммы. Деньги текли в его карманы рекой. Для внешнего же – светского мира – он был всего лишь успешным владельцем крупнейшего в Варшаве издательского дома и нескольких типографий и очень уважаемым человеком. И так и должно было оставаться впредь. Размышления его были прерваны звуком открывшейся двери, в проёме которой стоял полицейский. Азовцев повернулся к нему, и, широко улыбнувшись, жестом предложил ему войти.

Неделю спустя. Поместье графа Фон Штайна

Был вечер, когда казалось всё творческое общество Варшавы собралось в одном месте. Таким местом был просторный бальный зал и столовая загородного поместья графа Фон Штайна.

Огромный камин в стене бального зала этого, построенного сотню лет назад дома, был растоплен ещё утром, и сейчас согревал гостей своим теплом. Высокий сводчатый потолок поддерживали старинные дубовые арки. По стенам были развешаны портреты предков графа. С потолка свисали люстры с сотнями свечей, а каменные колонны, поддерживающие балкон с музыкантами, были украшены гирляндами из живых цветов. Нарядные платья женщин и строгие костюмы мужчин отражались в полированном паркете. В этот вечер граф устроил званый ужин в честь бесподобного выступления оперной дивы, которой он, старый вдовец, благоволил.

Именно здесь оказался среди приглашённых и Азовцев. Он стоял в окружении своих друзей и знакомых и обсуждал последние политические новости. Но, заметив, как засветились улыбками лица друзей, Григорий Ильич замолчал и проследил за взглядами их горящих глаз. По залу, пробираясь сквозь толпу, к ним приближалась Оленька. И как хороша она была в своём тёмно-зелёном бархатном бальном платье! Она была похожа на лесную нимфу, которая решила заглянуть на огонёк чтобы потанцевать. Пробираясь сквозь толпу, она расточала улыбки знакомым и поклонникам своего творчества. Если бы друзья Георгия не знали, кем заняты все её помыслы, то каждый из них был бы не прочь попытать свои силы в борьбе за сердце этой красавицы.

Глядя на неё, Азовцев сжал губы и прищурился. В голове его промелькнули мысли о том, что настал тот час, когда пора положить конец этой девичьей привязанности. В конце концов, она ставит его репутацию под угрозу! Ведь все его друзья уже как один спрашивают, когда состоится помолвка. Подумать только! Как он мог такое допустить!? Чтобы он и снова женился? Ну уж нет! Последняя фраза вырвалась у него изо рта и он, глядя в глаза Ольге, которая уже приблизилась, демонстративно отвернулся.

Ольга видела, как Георгий отвернулся, хотя прекрасно видел её. Она опешила. Вокруг него стояли его друзья и в недоумении поглядывали то не него, то на неё. Один из друзей, что стоял ближе всего к Азовцеву, толкнул его в бок локтем и шепнул что-то, указывая в направлении Ольги. В конце концов, она решила резко сменить траекторию движения. Повернув голову вправо, она взглянула в дальний угол зала и помахала в приветствии рукой, широко улыбнувшись, и направилась кому-то навстречу.

Азовцев молчал, пил шампанское и бесстрастно глядел по сторонам. Его друзья многозначительно переглянулись, а позже в бильярдной делали предположения – что же такого могло произойти, что Георгий вдруг так переменил своё отношение к Ольге. Сам же он от комментариев отказался и только потребовал от каждого, чтобы разговоры об Ольге прекратили и больше никак не смели связывать их имена.

А что же Ольга? Она дошла до конца зала, где якобы ждала её мифическая подруга, которой она помахала рукой, и выскользнула в раскрытую дверь в сад. Уже выйдя в сад, она стояла, прижавшись спиной к холодной стене, и глубоко дышала. Вокруг не было ни души, и только полная Луна была свидетелем душевных терзаний, мучавших её в этот момент. Она невольно вспоминала глаза Георгия, его прекрасную улыбку и то, как он называл её Оленькой… но всё это было лишь иллюзией, и она сама придумала, что он испытывает по отношению к ней хоть какую-то симпатию. По щекам текли горячие слёзы, в горле стоял ком. «С меня довольно!» – резко выдохнув сказала она и, обойдя вдоль ограды сада, вышла к экипажу, который она наняла, чтобы приехать на этот вечер. Ей очень хотелось поскорее попасть домой – в уютную обитель её одиночества и силы.

Ночью она никак не могла уснуть. В голове витали мысли о Георгии, о её договорных отношениях с «Релив». Она понимала, что больше сотрудничать с этим издательством она не сможет. Она не сможет даже смотреть Георгию в глаза.

Помучавшись бессонницей всю ночь, наутро она приняла твёрдое решение разорвать отношения и с Георгием, и с его издательским домом. Она написала Азовцеву письмо, в котором сухо объявила о расторжении договора, вернула ему в полном размере аванс за новый роман и попрощалась с ним, сообщив, что намерена покинуть Варшаву.

Азовцев же был не мало удивлён такому повороту событий и был несколько расстроен, так как как бы то ни было, а Ольга приносила его издательскому дому не только доход, но и славу. А пока его издательский дом приносит большие доходы, он может не беспокоиться о вопросах полиции об источниках своих доходов. Ольга была одним из лучших авторов, с которыми он сотрудничал. Однако, писать ответное письмо он не стал, но позволил Ольге действовать по её усмотрению.

В этот же день Ольга дала распоряжение своему банкиру о переводе части её личных средств в банк в Санкт-Петербург. Затем она написала письмо своей подруге, о том, что собирается приехать в ближайшее время и попросила подобрать для неё апартаменты в аренду, где-нибудь ближе к центру города. Покончив с этим, она собрала свои вещи, расплатилась с экономкой за месяц, дала ей указания относительно того, куда и когда она должна будет приехать, и поехала на вокзал, откуда начала своё путешествие.

Только когда Ольга купила билет, она на самом деле осознала, что покидает Варшаву… возможно, что навсегда. Тоска разрывала её сердце, но впереди её ждала новая жизнь, и она отправилась ей навстречу.

Варшава. 1889 г. Контора издательского дома «Релив»

Георгий очнулся от воспоминаний. Тяжело вздохнув, он встал из-за стола и подошёл к окну. Ночь уже опустилась на город. Лил ледяной дождь. Азовцев постоял ещё минут пять, глядя на спешащих прохожих, на жёлтые пятна уличных фонарей, на проносящиеся мимо экипажи и автомобили.

Было что-то странное в том, что он сейчас почувствовал, когда прочитал эту статью. Ему было даже как-то не по себе от этого чувства. Вот уже несколько лет он не чувствовал в своей груди ничего, кроме привычной пустоты. Однако, прочитав сейчас газету, вспомнив Оленьку, и её наивную привязанность, доброе сердце… он вдруг подумал, что единственное, чего ему на самом деле не хватало в жизни, так это вот такой женщины. Ему самому это даже показалось смешным и он криво улыбнулся. Он – человек, который держит в своих руках весь город, которому подвластно даже время жизни людей, кто владеет несметными сокровищами… так вот он мечтает о простой человеческой любви! Ему захотелось чтобы его любили. Ему захотелось чтобы было с ним рядом нежное и любящее существо, которое окружит его заботой и лаской, и в чьих объятиях он будет искать покой в минуты отдыха. Его вдруг поразила мысль, или даже желание – ему захотелось прекратить свою преступную деятельность, и посвятить себя прелестям семейной жизни. Хотя, впрочем, от издательской и подпольной деятельности «Релива» по управлению временем он отказываться не собирался. Но что касается всего остального – наркотиков, оружия – он готов передать эту часть бизнеса своим конкурентам. Если бы с ним рядом вновь была Ольга, он сделал бы это ради удовольствия быть с ней.

О, если бы только время можно было повернуть вспять, воскресить Оленьку и вернуть их последнюю встречу! Впрочем, … «Релив» был способен на это. Георгий занялся разработкой и проведением исследований в области управления временем, управления жизнью и графов реальности ещё в ту пору, когда он только разбогател, нажив своё первое состояние на подпольной продаже оружия и алкоголя. Его всегда интересовала возможность жить долго, а ещё лучше – вечно. И он не сомневался в том, что среди богатых людей найдётся не мало таких, кто готов будет платить любые деньги, лишь бы только получить такую возможность – прожить лишние двадцать-тридцать лет.

О том, чтобы воскресить свою первую жену он даже и не задумывался. Женились они когда ему было едва за 20, а ей было уже 35. Эта хитрая и корыстная женщина вытягивала из него все соки. Не было ни единого молодца в его окружении, которому бы она не строила бы глазки за его спиной. Поэтому, когда она заболела чахоткой и умерла, он вздохнул с облегчением и не горевал о ней. Однако, этот опыт отбил у него всякое желание жениться повторно. Но сейчас, вспоминая Ольгу, он понял, что вопрос то просто в том, какая это будет женщина.

На Азовцева работали лучшие люди, многие учёные работали в его подпольных лабораториях, помогая ему развивать его собственные теории. Нет, они не получали всемирной известности, но за то они получали большие гонорары, и это их вполне устраивало. Сам же Азовцев придумал целую схему чистки и правки документов, подкупа и гипноза людей, связанных с клиентом, и даже подтасовку фактов в газетах и личных делах – всё для того, чтобы вернувшийся к молодости клиент не имел проблем.

Эксперименты шли так успешно, что размер состояния Георгия теперь превышал бюджет всей страны. Деньги текли к нему рекой, и львиную долю из них приносили те, кто хотел стать моложе. Но стоит отметить, что, хотя сама идея возрождения человека уже умершего и витала в воздухе «Релив», но до массовых экспериментов пока дело не доходило. Однако, сама схема была отлаженной, а возрождение человека становилось уже делом техники.

Азовцев задумался и стал расхаживать по кабинету, изредка бросая взгляд то на картину над каминной полкой, то на огонь в очаге. «А что, если…» – шептал он себе под нос. «Да…» – шепнул он сам себе, и глаза его заблестели.