Текст книги "Трин"

Автор книги: Ксения Нечаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Мои юристы основательно его проработали. Прочти, пожалуйста, к нашей следующей встрече и подпиши. А пока… сегодня буду вынужден доверять твоему честному слову. Согласен?

– Разумеется, – Андрей взял протянутые Ярославом бумаги и положил их на столик рядом с блокнотом.

Ярослав улыбнулся. На этот раз улыбка получилась искренней.

– Наверное, обычно начинают с рассказа о детских годах, – Ярослав кивнул на диктофон, показывая, что можно его включать, – но, думаю, что это пока мы оставим. Как и ту причину, по которой я решился на столь откровенное интервью. Мне советовали сходить вместо этого к психологу, но я им не доверяю. Не хочу, чтобы у меня в мозгах кто-то копался. Хочу сам предоставлять почву для размышлений. Ты меня понимаешь?

– Пожалуй, да. Позволь, я помогу? Я читал некоторые твои интервью перед встречей, и заметил, что ты нигде не упоминаешь о том, как смог столь быстро занять пост главы компании.

– Всем это интересно. Впрочем, хорошо, я готов начать разговор. Скоро мы до этого доберемся. Знакомо ли тебе чувство, когда домой возвращаться не хочется?

Ярослав смотрел Андрею в глаза, словно давая понять, что на этот вопрос ожидает услышать искренний ответ. Андрей отвел взгляд и посмотрел в окно, где снова валил снег.

– Разве только в школьное время, после того, как получил двойку.

– Я думал, что ты из тех, кто учился только на «отлично».

– Это ошибочное предположение многих. То, что я стал журналистом сейчас, не означает, что я любил писать сочинения в школе. Да и многое из классики я не прочел. Но, кажется, разговор не обо мне?

Странно улыбнувшись, Ярослав повторил вопрос:

– Так все-таки, было время, когда ты совершенно не хотел идти домой?

– Как-то я крепко поссорился с родителями. Они заметили, что я курил. Скандал, пыль до потолка, и все подобное. Я убежал на улицу и гулял до самой темноты. Но быстро пришел к выводу, что дома с родителями все-таки лучше, нежели бомжевать на улице. Опять-таки, мне было лет двенадцать. Я замерз и проголодался – это два главных фактора для возвращения.

– Меня вовсе не тянуло… хм… домой.

Знаешь, еду у меня никогда не отбирали. Завтрак, обед, ужин – все это было. Но растущему организму постоянно требовалось еще. К тому же я, в отличие от тебя, все свое время в определенный период жизни, проводил на улице. Большую его часть.

Друзей не было. Грустно, когда ребенок остро чувствует одиночество. Но, наверное, тогда я не задумывался насчет этого. Я просто слонялся по городу, одолеваемый голодом и думал о том, как побыстрее убить время до следующего приема пищи. Я настолько хотел есть, что осенью обрывал ягоды рябины в парке и жевал их. Набирал себе столько, сколько могло вместиться в руки, садился на ближайшую скамейку и ел кисло-горькие ягоды. Отбирал еду у птиц, знаешь ли.

И однажды встретил его. Мальчика, примерно моего возраста. Он выглядел не многим лучше. В старой одежде, с расцарапанной щекой и грязью под ногтями. Такой же, как я. Но с одним отличием. Предо мной лежали ягоды рябины, а рядом с ним стояла коробка с заварными пирожными. И я так смотрел на эти пирожные, что, кажется, позабыл обо всем на свете. Представлял, как откусываю хрустящее тесто и облизываю нежный белковый крем. В тот момент я бы отдал что угодно за один кусочек сласти!

Мальчик перехватил мой взгляд.

– Хочешь, поделюсь?

– Мне нечего дать тебе взамен.

– Можешь угостить меня ягодами.

– Что стоит тебе сорвать их на ближайшем дереве?

– Ничего. Равно как и тебе принять от меня угощение.

Мальчик с коробкой пирожных пересел на мою скамейку и протянул коробку. Наверное, я мог бы еще попытаться быть вежливым и позволить ему уговаривать меня еще, но слюна уже заполнила мой рот. И все, что я мог – это впиться зубами в заварное пирожное.

Сейчас я могу позволить себе купить любую сладость в мире. Даже торт с настоящим золотом. Или шоколад, чей вкус сравнивают с божественным откровением. Но вкуснее того пирожного, клянусь тебе, ничего не было и не будет.

– Меня Егор зовут, – сказал мальчик.

Я назвал свое имя. Впрочем, с набитым ртом, уверен, это звучало смешно.

– Ты можешь съесть столько, сколько хочешь. Коробка большая, а я не жадный.

Вскоре коробка опустела. А я впервые за долгое время чувствовал себя сытым.

После этого Егор достал две трубочки, сделанные их шариковых ручек, и из них, используя в качестве патронов мою рябину, мы стали стрелять по птицам.

Весь этот день мы провели вместе, слоняясь по городу. И договорились встретиться завтра на том же месте.

– Значит, у тебя появился друг?

Ярослав кивнул.

– Детям проще заводить знакомства. Не могу представить, чтобы я сейчас так легко мог подсесть к любому парню в парке и предложить пирожные. Вообрази, что обо мне подумают. В лучшем случае, что я – гей.

Детская непосредственность – одна из самых удивительных вещей. Почему-то есть уверенность в том, что знаешь, как нужно жить и что ты добьешься всего, чего захочешь. Что это все знакомые работают на заводах и в офисах, а только я молодец, добьюсь всего. С возрастом уверенность теряется.

– Но ведь ты добился?

– Мне повезло.

– Это старая сказка. Так говорят все миллионеры.

– Когда ты узнаешь мою историю целиком, поймешь, что я ни капли не лукавлю.

На чем я остановился? Мы встретились с Егором на следующий день в парке, словно старые друзья. На этот раз я принес две черствые булочки – все, чем я мог отблагодарить за вчерашнее угощение. Но голодные мальчишки и их съели с удовольствием. Крошками мы накормили воробьев – искупая вчерашний обстрел рябиной.

Мы стали гулять каждый день. Некоторое время, впрочем, Егор относился ко мне с опаской, словно решая, можно ли доверять. И в один день сказал:

– Хочешь, чтобы пирожные были у тебя каждый день?

– Кто же откажется от такого?

– Я могу научить тебя их добывать.

– Ты крадешь в кондитерской?

– Нет. Я ворую деньги из карманов прохожих.

Так легко признался, словно в этом не было ничего зазорного, или плохого. Как будто каждый ребенок занимается этим вкупе с игрой в машинки и лепкой из пластилина. Ни один взрослый не сможет никогда признаться «я ворую деньги». Разве что в суде, но и это с корыстной целью получить срок меньше. Впрочем, я вновь отвлекся.

– А что скажут твои родители? – спросил я.

Егор поднял голову вверх, словно его внезапно заинтересовали облака, плывущие по небу. Но я заметил, что в его глазах появились слезы. Он не торопился с ответом, а я не настаивал. И когда я решил, что он ничего не скажет, Егор прошептал:

– Не думаю, что до меня есть дело хоть кому-то. Времена, когда кто-то из семьи не находится в пьяном угаре, почти не существуют. А рядом с бутылкой про сына так просто забыть. Равно как и про то, что ему нужно есть. Поэтому я забочусь о себе сам. Думаю, что ты такой же.

Я ничего не смог ответить на это. Лишь кивнул, позволяя Егору обучить меня, как нужно правильно таскать деньги из карманов. А еще он рассказал, что у него есть тайник, куда он прячет украденное. И в один прекрасный день сможет купить столько пирожных, сколько пожелает.

Так прошло около месяца. А потом… появился он.

Ярослав замолчал.

– Появился кто? – переспросил Андрей.

Но Ярослав лишь отмахнулся. Он подошел к окну, вглядываясь в снегопад. В то, как серый город становится ослепительно-белоснежным.

– На сегодня все. Продолжим наш разговор завтра.

Попрощавшись, заинтригованный на одиннадцать баллов из десяти, Андрей покинул офис.

22

Утром выходного дня Миа тоже не спала. Она встала как можно раньше, чтобы успеть за день подготовить к сдаче курсовую работу. Ей была свойственна ужасная привычка – делать всё в последний момент. Учебные задания не были исключением. Поэтому сейчас, открыв сотню вкладок браузера, Миа уткнулась в монитор, иногда почесывая нос.

Прервал ее стук в дверь. Злясь на неизвестного визитера, Миа подошла ко входу. Она заглянула в глазок, но за дверью не было никого.

– Кто там?

Ответа не было. Но едва Миа отошла на пару шагов, как стук повторился. Она быстро прильнула к глазку, но вновь увидела лишь пустой обшарпанный подъезд.

– Покажись! – крикнула она, но по-прежнему никто не отзывался.

Снова стук. Миа, хоть и не отходила от глазка, не смогла разглядеть никого, кто мог бы издавать подобный звук.

– Вова, черт тебя дери, это опять ты? – Миа громко кричала. – Оставь меня уже в покое!

Ответом ей послужил очередной стук. Дверь Миа открывать не решалась. Она достала из кармана телефон и набрала номер соседки, что жила напротив.

– Оля, привет. Ты дома? Можешь посмотреть в свой глазок, кто стучит в мою дверь? Да, я жду. Как, никого? Там стоит коробка? Точно никого нет? Спасибо, дорогая. Последи, пожалуйста, еще. Я открою.

Миа потихоньку открыла двери и действительно обнаружила небольшой ящик, стоящий на коврике. Соседка вышла из своей квартиры.

– Что случилось? – спросила Оля.

– Бывший сводит с ума. Я даже не хочу знать, что в этой коробке. В последний раз он мне мертвого котенка подкинул.

– Ужас какой! А я сразу заметила, что он ненормальный. Сразу видно, что вы не пара.

– Видно всем, кроме меня. И теперь, когда я его бросила, он продолжает сводить меня с ума.

– Так что, будешь открывать?

– Нет, я не настолько спятила. Оттуда либо выскочит что-то страшное, либо вылетит удушающий газ… Я просто унесу коробку на помойку.

– А вдруг там что-то важное?

– Если хочешь, я ее тебе отдам. Серьезно, забирай. Даже если там слиток золота, можешь оставить себе.

Оля нерешительно подошла к ящику, оглядела его, схватила и унесла в свою квартиру. Через три минуты Миа услышала визг Оли. А еще через две минуты та стала ломиться в ее квартиру.

– Пауки! – кричала Оля, выпучив глаза. – Там пауки! Сто! Нет! Тысяча!

Миа усмехнулась.

– Я тебя предупреждала. Теперь это твоя забота.

– Ну уж нет! Помоги их передавить!

Когда Миа через полтора часа вернулась домой, последнее, о чем хотелось думать, было курсовой работой. Она открыла Инстаграм и погрузилась в мир безупречных фотографий и небезупречных людей.

На следующий день Мие позвонили из издательства. Она уже вернулась домой из института, где попыталась защитить недоделанную курсовую работу. Несмотря на все, удалось каким-то чудом уговорить преподавателя поставить «хорошо», поэтому настроение Мии было на высоте.

– Здравствуйте, Миа. Спешим поздравить вас с победой в конкурсе отзывов.

Миа замешивала тесто для печенья и разговаривала через гарнитуру, провод которой так и норовил угодить в тесто.

– Вы звоните согласовать дату моей встречи с Максом Трином?

– Да, так и было бы. Мы собирались звонить по этому поводу, но произошло непредвиденное обстоятельство.

– Какое же?

Миа продолжала мешать тесто, взяв тарелку в руки – так удобнее.

– Макс Трин погиб.

Тарелка с тестом упала на пол, разбилась на сотни осколков и перепачкала содержимым всю кухню.

23

Накануне в отделение полиции доставили фотографии, на которых было запечатлено тело молодого парня, с указанием места, где оно находится. Наряд полиции прибыл на место – пустынный берег реки, где и обнаружили тело Макса Трина. В тот год было мало снега, и тело лежало на промерзшей земле.

Полицейские осмотрели место, собрали улики и уже готовились грузить тело в машину, как неподалеку раздался сначала истошный крик, а за ним и звук взрыва, заставивший всех, кто был на берегу броситься прочь.

В полукилометре взорвался припаркованный автомобиль. Неизвестно, поджег ли его кто-то специально. Возможно, дело было в неисправности двигателя или чем-то еще. Главное, что никто при взрыве не пострадал. Кто кричал, также не смогли выяснить.

Когда пожар был ликвидирован, полицейских вернувшихся к оставленному телу, ждал еще один сюрприз.

Тело Макса Трина исчезло.

Шум было решено не поднимать, в прессу не сообщать. Однако уже в вечерних новостях говорили о пропаже тела с места преступления, сопровождая репортаж фотографиями превосходного качества.

– Тело начинающего писателя, автора романа «Искупление», Макса Трина, было обнаружено сегодня днем на заброшенном пляже. Он погиб по неустановленным причинам. Но пока полицейские отвлеклись на произошедший неподалеку взрыв, тело исчезло.

Этим сообщением дело не ограничилось. Во всех газетах на первой полосе была новость о гибели писателя и исчезновении его тела. Кто-то удивлялся, зачем было похищать тело. Другие поражались оплошности полицейских, которые допустили кражу – в этом уже не сомневались – тела писателя.

***

Лена читала новости о смерти любимого и рыдала, думая о том, что в день смерти гороскоп велел Максу не выходить из дома.

– Я не понимаю, – кричала она в трубку Кириллу, – кто это сделал? Кому Макс мог помешать? Он же такой замечательный.

– Может, кого-то достало его высокомерие?

– Ты говоришь так, словно это не твой лучший друг погиб!

– У меня такой способ справиться со стрессом. Выкручиваю сарказм на максимум.

– Это не тот случай, – Лена бросила трубку.

Кирилл отбросил телефон в сторону.

– Зачем мы все-таки сделали это? – спросил сидящий рядом Андрей. – Неужели не было иного выхода? Всегда ведь есть второй вариант.

Кирилл пожал плечами. Он встал с дивана, подошел к столу у стены, где стояла бутылка виски, налил в два стакана. Андрей отказался от выпивки. Кирилл выпил налитое залпом и вновь наполнил бокал.

– Мне не нравится, что нам придется врать Лене, – продолжал Андрей. – Вообще, как выпутываться из всего, что мы натворили? Это ведь противозаконно.

– Раньше надо было думать, – Кирилл осушил второй бокал и налил еще.

– Тебе хватит пить.

– Да ну? Имею право. Хочу забыть все это.

– Забыть теперь у нас точно не получится. И я думаю, что Лена имеет право…

– Нет! – Кирилл поставил бокал на стол, громко им стукнув.

– Но Макс…

– Он больше ничего не решает. А мы с тобой… нам еще выпутываться из всего этого.

Кирилл вернулся к дивану и резко сел на него. Так, что пружины, которыми тот был наполнен, заскрипели, издав противный звук.

– Ты бы заменил диван, – отметил Андрей.

– К черту его.

24

Что накануне зачетной недели меньше всего хочет услышать преподаватель?

– Анна Валентиновна попала в больницу. Кажется, у нее что-то с почками, – во время утреннего кофе перед первой парой к Кириллу подошел заведующий кафедрой. – Ты возьмешь на себя ее пары у третьего курса.

– Ну нет, я и так загружен.

Кирилл, до этого бездумно смотревший на конспект своих лекций и время от времени делавший глоток кофе, поднял голову на заведующего. Он надеялся, что тот прочтет в его взгляде искреннее нежелание взваливать на себя дополнительные занятия. К тому же, подразумевающее, скорее всего, и проведение экзамена.

– Я знаю твое расписание. Вполне можешь позволить себе взять пары. Сегодня после обеда проводишь занятие. И это не обсуждается.

– У меня свои планы. Кроме работы у меня и личная жизнь.

– Тогда тебе стоит подумать об увольнении. Раз личное для тебя важнее работы. Перспектива остаться без средств к существованию накануне праздников тебя прельщает больше?

Отсутствие денег не беспокоило Кирилла после получения довольно-таки большого наследства от родителей. Но он действительно любил работу.

Кирилл на перерыве пытался подготовиться к лекции. Он так увлекся материалом, что вспомнил о начале пары перед самым звонком. Поэтому до аудитории пришлось бежать так быстро, что волосам суждено было растрепаться. Кирилл решил, что внешность решает многое и перед аудиторией попытался пригладить прическу, чтобы не быть похожим на сумасшедшего преподавателя. Мало помогло.

Кирилл воздохнул и переступил порог аудитории. Студенты гудели. Их галдеж только усилился, когда вместо старой во всех смыслах преподавательницы к ним вошел Кирилл. Он положил портфель на стол, расстегнул пуговицу на пиджаке и оглядел группу. Студенты, затихнув, вопросительно смотрели на него.

– Здравствуйте. Анна Валентиновна приболела. Какое-то время занятия буду вести я. Меня зовут Кирилл Георгиевич.

Студенты в ответ пробормотали какие-то приветствия.

– А что с Анной Валентиновной? – спросил парень, сидящий на самой последней парте.

– Я же сказал: приболела.

– А все-таки?

– Если вас так интересует этот вопрос, можете уточнить на кафедре. Я здесь для того, чтобы провести занятие. И так же, как и вы, я не в восторге. Но постараемся выстроить рабочие отношения. Потому что экзамен, скорее всего, у вас буду принимать я.

– А что с автоматами? Анна Валентиновна обещала всем за посещение и выполнение контрольных.

– Изучу вашу успеваемость и посещения. Сегодняшнюю лекцию хочу начать…

Девушка с третьей парты подняла руку.

– Да? – Кирилл прервался на полуслове.

– Нам долго придется с вами работать?

– Это зависит от состояния здоровья преподавательницы. Но почему-то кажется, что наше общение затянется.

Девушка подняла бровь, улыбнулась уголком рта и поправила рукой волосы. Кирилл, прищурившись, смотрел на нее. «Если бы ты не была моей студенткой, то я бы с удовольствием продолжил с тобой общение и после занятий». Он едва сдержался, чтобы не произнести это вслух, завороженный ее плавными движениями рук. Девушка взяла ручку и занесла ее над тетрадью.

– Тогда мне нужен ваш номер телефона.

Кирилл подумал, что ослышался. Помотав головой, он переспросил.

– Я староста, – ответила девушка. – В случае чего я должна иметь возможность с вами связаться. Вдруг не придете на занятия, или, напротив, у нас вся группа заболеет. Продиктуете номер?

Откашлявшись и подумав о том, заметили ли его странную реакцию студенты, Кирилл сказал свой номер. Староста послушно его записала.

– Теперь я могу начать лекцию? Еще есть вопросы? – обращаясь ко всей аудитории, Кирилл смотрел лишь на нее.

С огромным трудом перестав раздевать ее взглядом, Кирилл оглядел аудиторию. Студенты молчали, позволяя наконец-то начать лекцию.

После занятия, когда студенты разошлись, к Кириллу, записывающему что-то в журнал, подошла девушка, сидевшая на лекции за первой партой.

– Можно задать вопрос? Осталась некоторая неясность после лекции.

– Слушаю вас.

– А вы женаты?

– Какое это имеет отношение к занятиям? – Кирилл поправил галстук.

– Хочу проработать все варианты получения хорошей оценки на экзамене. Может быть, вы сможете мне предложить что-то особенное? – последнее слово она прошептала, наклоняясь к самому уху Кирилла.

Тот отодвинулся на стуле, поднялся на ноги, говоря:

– О, да, мне, кажется, есть, что предложить.

Девушка улыбалась. Кирилл медленно открыл свой портфель, достал из него какую-то бумагу и протянул ее девушке.

– Что это?

– Список вопросов для подготовки к экзамену.

– И что в этом особенного?

– То, что остальным студентам я выдам его лишь на следующем занятии. А вы можете начать готовиться на целых два дня раньше. Удачи на сессии.

Кирилл взял портфель, журнал и вышел из аудитории, думая о том, что если бы к нему с подобным предложением подошла староста, то ей бы он нашел бы, что предложить.

25

Сегодняшняя запись должна была стать самой позитивной за последнее время. Но не срослось.

Начну с того, что я победила в конкурсе отзывов на книгу. Грустное ура. Призом за победу должна была стать встреча с писателем. Но, как мне сообщили, автор романа «Искупление», на который я писала отзыв, Макс Трин, погиб. И самое странное, что тело Макса пропало с места преступления во время, когда следственная бригада уже была там. Говорят, что их отвлекла взорвавшаяся неподалеку машина. Странная история.

Роман «Искупление» был первой опубликованной работой Трина. Я надеюсь, что в его черновиках сохранились и другие произведения, которые будут выпущены наследниками. По крайней мере, я бы этого хотела.

Я весьма удивлена, что Трину было всего лишь 27 лет. Читая роман, представляла взрослого автора. В воображении возникал пожилой мужчина с сединой на висках и хмурым взглядом. Но я нашла его фотографии в Инстаграме, которым он, впрочем, пользовался не самым активным образом, и оказалось, что Макс – молодой парень с милым лицом, растрепанными волосами и квадратными очками. Он выглядит таким знакомым, словно старый забытый друг из прошлого. Жалею, что не успела с ним познакомиться. Судя по его постам, по тому, что он писал, наше мировоззрение во многом было схоже.

Кто бы ни был его убийцей, хочу, чтобы он знал, что поднял руку на гениального писателя.

Сейчас очевидно лишь одно – Максу Трину удалось оставить наследие – роман «Искупление», который, я уверена, непременно завоюет сердца читателей. Пусть автор и не увидит этого.

Покойся с миром, Макс Трин. Великий писатель, который не дожил до момента славы.

Миа опубликовала запись в блоге, продублировала ее в Инстаграме, где вместо фото вставила просто черный фон, засунула телефон в сумку и отправилась гулять. Сидеть дома было невыносимо.

На улице шел снег. Пушистый, новогодний, похожий на белоснежные хлопья. Но украшенный к предстоящим праздникам город уже не радовал. Миа вытирала на ходу слезы пушистыми белыми варежками. От этого ее щеки становились еще более красными, нежели просто от морозного воздуха.

Почему-то гибель человека, которого она, в принципе, не знала, причиняла дикую боль. Ее грудь словно стянули тугой лентой, не позволяя дышать.

Миа шла, не разбирая дороги, то и дело натыкаясь на прохожих. Пока, наконец, одним из прохожих не оказался он. Вова.

– Привет, дорогая, – словно ничего и не произошло.

Миа остановилась, подняла голову и, шмыгнув носом, спросила:

– Ты никак не успокоишься?

– Чего я такого сделал?

– Сам догадаешься, или тебе напомнить? Кстати, спасибо за подарок. Пауки были отличными. С удовольствием бы вернула их тебе, но, увы, они в спешке ретировались.

Вова глубоко вздохнул, почесал голову и собирался сказать что-то в ответ, но Миа не дала ему произнести ни звука.

– А ведь это даже хорошо, что я тебя встретила. Потому что мне надоели эти игры. Пойми, мы с тобой вместе никогда больше не будем. Не пытайся меня преследовать, делать пакости. Подумай хотя бы о том, чтобы не уронить последние крохи достоинства. Ну почему гениальные люди погибают, а такие, как ты, продолжают засорять планету.

– Угрожать вздумала?

– Если бы я могла. Но я совсем не похожа на тебя.

– Раньше ты так не считала. Я был для тебя идеалом.

Миа рассмеялась. Но смех получился неестественным, преувеличено-громким, что заставило прохожих обернуться в ее сторону.

– Идеалом ты можешь быть разве что для макаки. И то их манеры лучше твоих. Уйти, растай, исчезни из моей жизни!

– Как была дурой, так и осталась.

Вова толкнул Мию, упавшую в сугроб, и ушел, широко размахивая руками. Она выбралась из сугроба и яростно затопала ногами, желая, чтобы Вова провалился сквозь землю.

Но встреча с ним помогла одним – плакать больше не хотелось. Слезы уступили гневу. Сколько раз Вова позволял себе издеваться над ней. И в этот раз, кажется, вышел победителем в словесной перепалке, давая понять, что не прекратит свои издевательства. И выхода Миа не видела.

26

– Какого черта я узнаю о гибели моего брата из выпуска новостей, а не от его лучшего друга?

Из телефона Кирилла по всей квартире разносились крики сестры Макса – Алены.

– Не кричи так.

– Я не могу оставаться спокойной! Что происходит? Кто его убил?

– Если бы я знал, то непременно сказал бы.

– Издеваешься? Куда смотрит полиция? Почему не связались со мной?

– Они наверняка позвонили вашим родителям.

– Родителям? Которые уже два месяца колесят по миру? Не уверена, что до них вообще возможно дозвониться!