Текст книги "Волки и Тени. Стая (СИ)"
Автор книги: Ксения Крутская
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Annotation
Типичная горожанка Ольга внезапно увольняется с престижной работы и в одиночестве уезжает в заповедную глушь Горного Алтая. Однако подтолкнула ее к этому не банальная усталость от офисной рутины, а череда необъяснимых событий, пошатнувших ее упорядоченный мир. Впереди ее ждут новые друзья, новое предназначение и новые пугающие знания о себе. Судьба вручает вчерашней офисной тихоне клинок и указывает на врага. Но что если ей рассказали не все, и таинственная угроза – это и есть сама судьба?
Крутская Ксения
Крутская Ксения
Волки и Тени. Стая
Книга I . Стая
Наконец-то завершена изматывающая скачка наперегонки с клубами пыли. Посыпанная щебнем дорога разделилась на два пыльных русла, одно из которых побежало дальше в глубь долины, а второе, словно бы с облегчением вздохнув, утомившись от собственной тряски и ухабистости, нырнуло в ворота турбазы. Синяя «тойота», мелко подрагивая боками на щебенчатой «стиральной доске» и фыркая от пыли, вкатилась следом за ним под деревянную арку и замерла, тяжело вздохнув напоследок.
Ольга выключила зажигание и, выбравшись из машины, с видимым усилием разогнулась. Она провела за рулем почти двое суток, и последние шесть часов окончательно вытрясли из нее дух. Последние сорок километров дороги были настолько ужасны, что преодолеть их живым было под силу только оседлав джип, причем желательно помощнее и подороже... А Ольга очень надеялась, что среди любителей подобного экстремального отдыха, да еще и не в сезон, не найдется настолько состоятельных людей. Смельчаков (или же безумцев вроде нее самой), которые отваживались штурмовать знаменитый перевал Кара-Йол на машинах попроще, находилось, к счастью, немного.
Ольга направилась к домику администрации турбазы, с крыльца которого ей навстречу уже спускалась полноватая женщина в роскошной соломенной шляпе с огромным розовым бумажным пионом, в живописных цветастых шароварах и желтой футболке размером с парашют.
– Здравствуйте, – откашлявшись, сказала Ольга. Кажется, это были первые произнесенные ею слова за последние двое суток. – Я бронировала домик на три недели, моя фамилия...
– Как же, как же! – широко улыбаясь, перебила ее женщина. – На три недели! Я прекрасно помню эту бронь, прямо скажем, не каждый день такое бывает... И даже не каждый год! – она махнула рукой в сторону реки. – Пойдемте! Раз вы собираетесь гостить у нас так долго, мы оставили вам самый удобный домик! – и она двинулась в указанном ею же самой направлении. – Машину можете подогнать поближе и поставить рядом с крыльцом. Вы у нас будете самым випнутым вип-клиентом, какого только мог ожидать наш полуторазвездочный отель... Для вас – лучший домик, баня вне очереди и все три часа электричества по вечерам! Меня зовут Маргарита, а вас?
– Ольга, – сказала Ольга, улыбаясь. Эксцентричная хозяйка турбазы ей определенно нравилась.
– Прошу! – Маргарита распахнула перед Ольгой дверь хлипкого на вид деревянного домика размером примерно два на три метра, с четырехскатной крышей, покрытой досками внахлест. Заглянув в домик, Ольга умилилась спартанской обстановке: дощатый стол, дощатый же топчан, на стене дощатые полки, в углу вполне аккуратно выглядящий комод, явно самодельный, на окне – трогательные тюлевые занавески восьмидесятых годов прошлого века.
– Уютно, – сказала она с сомнением, на что хозяйка отреагировала немедленно:
– Не переживайте, сейчас я добавлю вам удобств! – она заспешила к домику администрации, крикнув через плечо: – Подгоняйте пока машину, располагайтесь!
Ольга вняла разумному совету и вернулась за своей "тойотой" к воротам турбазы. Не дожидаясь возвращения Маргариты с обещанными "удобствами", она начала выгружать из машины свое имущество, рассчитанное на три недели пребывания вдали от цивилизации: несколько больших пакетов с продуктами (крупы, овощи, яблоки, всевозможные консервы и много, много, очень много шоколадок), походная газовая плита и внушительная коробка баллонов к ней, большая сумка с одеждой и прочим тряпьем, несколько чистых тетрадей, ручек и карандашей, электронная книга. Кроме того, у нее с собой был и ноутбук, но, учитывая отсутствие на турбазе электричества, он был прихвачен с собой единственно по привычке. Телефон также имелся, но здесь он был еще менее полезен, чем ноутбук, ввиду полного отсутствия сигнала сотовых операторов, но это, безусловно, было только к лучшему.
Ольга прибыла в долину реки Казыркан с определенной целью – пропасть. Исчезнуть. Потеряться.
***
...Камнем преткновения обычно называют некое препятствие, возникающее на пути к цели, мешающее продвижению и заставляющее терять время и силы понапрасну. В случае Ольги камней преткновения в какой-то момент вдруг оказалось слишком много. Правда, оказались они не столько препятствиями, сколько причинами чуть замедлить бег, остановиться, оглядеться по сторонам и заметить что-то новое и чрезвычайно важное.
Никогда за первые двадцать три года своей жизни Ольга не ощущала в себе тяги к приключениям. Она выросла в хорошей, счастливой, во всех отношениях умеренной семье. Мама – преподаватель, папа – инженер, затем предприниматель. Старший и младший братья, на удивление послушные и спокойные ребята. Большая квартира, где у каждого имелся свой уголок, но почти каждый день семья собиралась в полном составе за столом на ужин. Пять характеров, пять точек зрения; за столом то и дело разгорались нешуточные споры, не переходившие, однако, в ссоры и взаимные обиды.
Старший брат Иван несколько лет назад переехал в Москву, открыл там собственное дело – юридическую фирму, и прекрасно обжился в столице. Младший, Роман, на момент описываемых событий закончил четвертый курс института, учился тоже на юриста, но не скрывал от родственников своего намерения податься в журналисты. Ольга закончила экономический, работала в страховой компании, работа ее не слишком интересовала, но и не тяготила. Доходов хватало на спокойную жизнь и не слишком дорогие удовольствия.
В личной жизни у Ольги тоже царили тишина и спокойствие – до поры до времени. Познакомившись на корпоративной вечеринке с таким же, как она, сотрудником страховой компании по имени Виталий, пятью годами старше нее, Ольга впервые в возрасте двадцати трех лет впустила в свои мысли, квартиру и жизнь мужчину. До этого представители противоположного пола как-то незамеченными мелькали мимо, не давая повода оглянуться и задержать на них взгляд.
Поначалу Виталий казался чем-то странным, нетипичным для ее жизни и потому притягательным. Художник-авангардист, любитель тяжелой музыки, боевой фантастики, спортивного фехтования в прилизанном футляре образцового офисного клерка. Ольга, воспитанная в консервативном и классическом духе, потянулась к новым впечатлениям, как кот, учуявший через приоткрытую форточку мартовский воздух. Позднее Ольга, размышляя о завихрениях своей судьбы, пришла к выводу, что она с самого детства подсознательно искала каких-то странностей, необычностей, а жизнь, словно стараясь уберечь ее – или же помешать ей – оберегала, подсовывала только исключительно нормальные и спокойные события, места, встречи.
Прошло три года. Вкусы и привычки Ольги претерпели заметные изменения. В родительской квартире все чаще вместо классических оперетт и чарующих голосов Мирей Матье и Шарля Азнавура раздавались рык Джеймса Хетфилда, громовые раскаты Disturbed, учащенный свинцовый пульс Iced Earth. Родители, поначалу снисходительно взиравшие на новое увлечение их девочки (как в плане музыки, так и в плане человека, принесшего эту музыку в ее жизнь), в конце концов начали выказывать раздражение. Ольга, не привыкшая к ограничениям в стенах родного дома, была ошеломлена и от неожиданности научилась огрызаться, что, естественно, не улучшило общую обстановку в семье.
В довершение всего младший брат подцепил от Ольги и Виталия эту "заразу", отрастил волосы до плеч, сделался этаким типичным металлистом в вечной черной футболке с рукавами и кожаной куртке с заклепками, устроился работать грузчиком по вечерам и купил себе электрогитару. Такого родители уже не могли вынести и не замедлили предъявить претензию Виталию за оказание дурного влияния на их детей.
Виталий отреагировал спокойно и рационально: предложил Ольге наконец-то переехать к нему. Ольга, недолго думая, согласилась, надеясь таким образом сохранить если не мир и сотрудничество, то нейтралитет. С этого, собственно, все и началось...
Впервые оказавшись в роли единоличной хозяйки в доме, Ольга убедилась, что, мягко говоря, не создана для такой роли. Виталий не отличался долготерпением. Начались мелкие проявления недовольства, затем более крупные, первые стычки, ссоры...
Выросшая в семье, где никто никогда не ссорился и не ругался (очень странно и подозрительно, не правда ли?..), Ольга была растеряна и выбита из колеи. Все шло не так... Мир начал потихоньку меняться. На гладкой шелковистой ткани бытия стали появляться сначала небольшие узелки, затем торчащие кончики оборванных ниток, потертости и наконец, мелкие и все более крупные прорехи.
Что самое странное, на работе именно в этот момент началось то же самое. Мелкие неприятности, недопонимание в общении с клиентами, с коллегами, с начальством... Вдруг Ольгу стали безумно раздражать своеобычные для любого бумагомарательного труда несуразности: противоречия в нормативных документах, идиотские требования, неверное толкование начальством и проверяющими пунктов инструкций... Все это она замечала и раньше, но благоразумно держала свое мнение при себе, а в какой-то момент чаша ее терпения будто бы переполнилась, что закономерно привело к появлению напряженности в отношениях с руководством. Коллеги стали коситься на нее с недоумением и избегать откровенных разговоров.
Словно бы слыша треск тонкого льда под ногами, Ольга начала готовить пути отступления. Она поменяла прическу – от модных прямых русых волос вернулась к своим "родным" волнистым темно-медным (все женщины офиса высказали единодушное порицание). Получила водительское удостоверение и купила подержанную машину, хотя до этого панически боялась всевозможной техники и категорически отрицала любую вероятность когда-нибудь увидеть ее за рулем. Сменила стиль одежды – за пределами офиса и дресс-кода ранее она предпочитала джинсы, кроссовки, свитеры, футболки и тому подобный спортивно-молодежный стиль. Теперь же в ее гардеробе появилось несколько черных брюк, черные кожаные ботинки со шнуровкой, длинный строгий черный плащ, строгие шарфы и шейные платки...
В жизни нарастало, зрело, сгущалось грозовыми тучами какое-то непонятное напряжение. Каждый день с момента пробуждения и до отхода ко сну Ольгу не отпускало какое-то странное чувство: то ли она пыталась вспомнить что-то важное, то ли опаздывала куда-то и пыталась отделаться от назойливого препятствия на своем пути, то ли чуяла неопределенную, неосязаемую опасность и беспокойство. Что-то звало ее куда-то... И хуже всего было то, что она никак не могла понять язык этого "чего-то", уловить указываемое направление.
Ольга начала беспокоиться за свое психическое здоровье. Нет, она была далека от мысли о том, что ей следует обратиться к специалисту. Но состояние ее было настолько необычным, что девушка, начитавшаяся за свою жизнь книг о людях с неустойчивой психикой, начала находить у себя подозрительно знакомые симптомы. При этом, как она сама отметила, ее совершенно не страшила мысль о том, что она может сойти с ума: то ли она была уверена, что истинного сумасшедшего не обеспокоили бы все эти странности в сознании, то ли... Еще не понимая сущности происходящего, она заранее принимала все, что готовил для нее этот источник смятения чувств и беспокойства.
Напряжение нарастало и становилось невыносимым. Повинуясь какому-то странному, ничем не обоснованному порыву, Ольга написала заявление на увольнение. Сказать, что начальство и коллеги были удивлены, было бы преувеличением: ситуация на работе уже давно накалилась достаточно, чтобы от Ольги можно было ожидать неких решительных действий. Удивление у коллег вызвало другое: на вопросы "Нашла работку получше? Ну, признавайся, куда переходишь? Какая зарплата?" Ольга беззаботно отвечала "Никуда...". Вот этого коллеги понять никак не могли. Все привыкли переживать за свое материальное благополучие, постоянно со страхом думать о будущем, страшиться увольнения, сокращения, банкротства работодателя... И увольнение по собственному желанию "в никуда" стало для коллег гораздо более весомым доказательством неполадок в психике Ольги, чем все ее странные проявления подросткового бунта на третьем десятке лет жизни. Тем более что версия с замужеством и переходом на роль домохозяйки при состоятельном муже тоже с треском провалилась: Виталий, узнав о выходке Ольги, понимания не проявил и устроил ей тихий, но решительный скандал. Ольга молча выслушала его, ушла в спальню, а наутро собрала свои немногочисленные пожитки и покинула его квартиру, несмотря на протесты уже остывшего Виталия, который, в сущности, любил ее и вовсе не хотел, чтобы она уходила.
Остановившись на пороге, Ольга взглянула в лицо человеку, с которым она провела три года жизни и который научил ее быть женщиной.
– Прости, – устало сказала она.– У меня такое чувство, что этим я спасаю тебя от чего-то. Не принимай на свой счет. Мне просто нужно уйти сейчас, – и она отвернулась и начала спускаться по лестнице, проигнорировав лифт и не видя остолбеневшего лица бывшего любимого мужчины.
Выйдя на улицу, Ольга быстрым шагом прошла пару кварталов в неопределенном направлении, лишь бы подальше от дома Виталия. Свернув во двор, она опустилась на скамейку и задумалась. К родителям путь ей был заказан, понимания по поводу увольнения там она встретила бы еще меньше, чем от Виталия. Другого жилья и знакомых, к которым можно было бы попроситься переночевать, у Ольги не было. Идти в гостиницу или снимать квартиру на сутки в собственном городе ей почему-то казалось диким. Она уже собралась было отправиться на вокзал и поехать куда глаза глядят, но вспомнила, что до официального увольнения ей осталось отработать еще четыре дня. Пришлось взяться за ум, сосредоточиться и перестать следовать порывам. Ольга достала телефон и нашла номер агентства по найму жилья.
Закрыв за агентом дверь в квартирке, которая оказалась ей по средствам – комнатушке в восемнадцать квадратных метров, находящейся в относительно спокойном, но все же типичном общежитии, с заплеванным подъездом и неистребимым запахом пролетарского бытия в коридорах – Ольга опустилась на диван и осмотрела свое новое временное обиталище. Обстановка простая, но аккуратная. Новый диван-книжка, кухонный уголок, простой компьютерный стол с полками, шкаф для вещей, пара деревянных складных стульев из "Икеи". Добрым знаком Ольге показалось то, что посуда здесь была тоже из "Икеи" – Ольга очень любила тамошние разноцветные тарелки и кружки, а здесь они оказались все разные, да еще и тех самых форм и цветов, которые она покупала себе. На окне висели темно-серые шторы со странным, завораживающим рисунком. В общем, эта конурка имела все шансы стать для Ольги вполне приемлемым домом.
Ольга вытащила из сумки и бросила на диван клетчатый плед, который собственноручно связала еще в школьные годы, выставила на полки несколько книг, которые забрала с собой из родительского дома, переезжая к Виталию. Свое место на полке заняла стопка тетрадей с разнообразными красивыми обложками, которые Ольга в последние месяцы зачем-то взялась покупать, создавая странную и абсолютно бесполезную коллекцию. На стол лег ноутбук, рядом встал маленький светильничек, сделанный из корявого пенька и старой отколотой чашки в качестве абажура – подарок младшего брата, мастера создавать забавные и теплые шедевры из хлама. Ольга вскипятила чайник, налила воды в голубую кружку и высыпала туда утащенный у Виталия пакетик кофе "три в одном". Усевшись на стул, она отхлебнула приторно-сладкий кофе (надо срочно купить пачку молотого) и еще раз осмотрелась. Комната приобрела жилой и СОБСТВЕННЫЙ вид. Ольга удовлетворенно улыбнулась, чувствуя, что непонятная тревога и тянущее чувство опоздания отступили – скорее всего, лишь временно, но она была рада и небольшой передышке.
Сквозь плотные серые шторы не проникал свет уличных фонарей и луны, если она и имелась в ту ночь на небе. Дом стоял в стороне от дороги, и уличный шум доносился в Ольгину комнату глухо и смазанно, как через толстый ватно-тканевый фильтр. Ольга лежала на удобном диванчике и спала безмятежно, как кошка. Вдруг она беспокойно и часто задышала, заворочалась и рывком села на диване. Оглядевшись по сторонам и не найдя того, что ее разбудило, она протянула руку и включила светильник. В комнате, естественно, никого и ничего не было. Ольга переводила взгляд с одного предмета на другой, часто дышала и пыталась ухватить за хвост ускользающий сон-видение.
«Выпусти меня... Выскажи меня... Назови меня...»
Ольга встала с дивана, подошла к кухонной раковине и напилась воды из под крана, набирая ее в сложенную ковшиком ладонь. Потом плеснула несколько пригоршней ледяной воды в лицо. Это уж точно отдает психическим расстройством...
Она кружила по комнате, обхватив себя руками, будто в ознобе, и пыталась понять язык, на котором с ней говорил ее сон. "Выпусти... Выскажи... Назови". Что это значит? Ольга метнулась к компьютерному столу, схватила первую попавшуюся тетрадь и ручку, упала на стул и поднесла поблескивающее в свете лампы пишущее острие к бумаге. Проводя одну линию за другой, покрывая бумагу прыгающими бессвязными строчками, она чувствовала, как напряжение отступает, как паника сменяется умиротворенностью, как освобождается зажатая где-то в уголке сознания ее собственная воля.
Почему-то мне страшно хочется написать хоть что-то. Я пишу просто потому, что чувствую, что иначе меня что-то взорвет изнутри. Боже, какая чушь. Что это за странный вид психического расстройства? Потом надо будет подобрать такой красивый латинский термин. Даже интересно, а вдруг такое расстройство и в самом деле существует, и его л е чат, например, электрошоком? Добро пожаловать в психушку, Оля...
Ольга отложила ручку и перечитала написанное. Сморщившись, как от запаха несвежего супа, она хотела было вырвать лист из тетради и выбросить, но рука остановилась в сантиметре над тетрадью и отказалась опускаться ниже. Ольга озадаченно посмотрела на собственную руку, как на чужеродный предмет. Нельзя, значит, нельзя. Она пожала плечами. На нее вдруг навалилась вязкая сонливость. С трудом дотянувшись до светильника отяжелевшей рукой, она погасила свет, переползла на диван и заснула крепко и без сновидений.
***
Представьте, что однажды утром вы проснулись внутри мультфильма. И не какого-то там диснеевского, вроде «Красавицы и чудовища», и не советского наподобие «Малыша и Карлсона» – с вполне себе антропоморфными героями, а в «Симпсонах» или «Южном Парке». И вот, выйдя из квартиры и спустившись на лифте, вы выходите на улицу в своих обычных джинсах и свитере, с рюкзаком, и оказываетесь среди желтокожих живых поленьев с выпученными глазами и зубчиками на головах вместо волос.
Примерно так ощущала себя Ольга в оставшиеся четыре дня на работе. В окружавших ее странных существах она с трудом узнавала своих коллег и начальников. Рабочий компьютер вызывал странные смешанные чувства – знакомая и привычная деталь обстановки и в то же время загадочное и подозрительное устройство – а может, вообще существо? – внутри которого явно происходят какие-то непонятные и пугающие процессы.
В первый день после переезда Ольга списывала свою нервозность и рассеянность на стресс, связанный с переменой места обитания, и плохой сон на новом месте, как обычно. Коллеги уже и не удивлялись тому, что она откликалась на обращения к ней с третьего, а то и с четвертого раза, иногда отвечала невпопад, а взгляд ее периодически останавливался на видимых только ей одной точках в пространстве. На второй, третий и особенно на четвертый день объяснения своему странному состоянию она не нашла, но и как-то смирилась с ним, внутренне уверовала, что так и должно быть.
В течение всего последнего рабочего дня Ольга, которой по сути уже совершенно нечего было делать на работе (дела были завершены, бумаги переданы коллегам, и оставалось только дожидаться шести часов вечера), периодически ловила себя на том, что рассеянно подбирает со стола то ручку, то карандаш и начинает что-то писать на подвернувшихся под руку листочках. Обычно это были слова, не вызывавшие никаких подозрений: "Перерыв", "Усталость", "Время", будто бы намекавшие на причины ее внезапного увольнения. Но уже в шестом часу, словно очнувшись, Ольга ошеломленно уставилась в листок, а затем, кинув быстрый взгляд по сторонам, тщательно и жирно зачеркнула фразу "Покажи мне свой мир через эти черные провалы глазниц" и очень аккуратно поставила ручку в подставку для пишущих принадлежностей.
Стеклянные двери офиса закрылись за ее спиной ровно в восемнадцать ноль-ноль. Без двух минут шесть, пробормотав "Всем счастливо", Ольга рванула к выходу так, как будто боялась опоздать на паром, отходящий на другой континент. Больше всего она опасалась, что кто-то из коллег увяжется за ней, намекая на некую "отвальную" гулянку. Обижать ей никого не хотелось. Но и находиться в их обществе лишнее время – тем более... А хуже всего было бы то, что предрекали соседки по кабинету – появление у дверей офиса Виталия на машине, с букетом и извинениями. Опасливо выглянув на улицу и окинув взглядом парковку, Ольга с облегчением выдохнула и короткими перебежками скрылась во дворах.
Только убедившись, что ее никто не преследует (что за глупости лезут в голову, кому могло понадобиться ее преследовать?..), Ольга сбавила шаг. Как будто бы со стороны наблюдая за собственным поведением, она отметила эту странную нервозность и желание побыстрее скрыться. Возможно, это объясняется очень просто? В сумке лежала немалая сумма денег – зарплата, отпускные и премия за последний месяц. Вцепившись в сумку и в приемлемое логическое объяснение, Ольга заспешила к "базе", как она мысленно именовала свою съемную квартирку.
В мае в шесть вечера еще совершенно не пахнет вечером – солнце стоит высоко, при хорошей погоде бывает жарко, в воздухе вьются облачка мошкары, во дворах и скверах над землей поднимается запах свежей травы. Ольга шла быстрым шагом, ни о чем не думая и только краешком сознания подмечая странности, творящиеся вокруг – она пересекала участки улиц и дворов, залитые солнечным светом, и попадала в полосы тени, такой глубокой, что казалось, что на небольшом участке пространства настала ночь. В этих полосах становилось холоднее, свежее, и даже запахи появлялись скорее ночные – запах предутренней холодной росы, падающей на ночные цветы и остывшую дорожную пыль. Что могло отбрасывать такие глубокие тени? Ольга предпочитала не задумываться и только стремительно пересекала эти участки, ускоряя шаг и ежась от прохлады. Еще одной странностью было то, что прохожих ей попадалось очень мало, хотя в начале седьмого на одной из центральных улиц города их должно было быть в разы больше.
– Торопишься? Молодец, все правильно поняла, – вдруг услышала Ольга рядом с собой низкий голос, явно принадлежащий женщине лет пятидесяти, хрипловатый и немного вибрирующий. Вздрогнув, она бросила взгляд в направлении голоса и успела краем глаза заметить удаляющуюся фигуру, одетую во что-то очень странное для майского теплого вечера: в длинное, почти подметающее полами асфальт черное пальто и странную широкополую шляпу, как показалось Ольге, еще и с пером. Сбившись с шага, Ольга замедлилась и оказалась в самой середине очередной теневой полосы. Мгновенно ее пробрал озноб, кожа покрылась мурашками, волосы у основания шеи отчетливо зашевелились, сердце учащенно забилось в предчувствии опасности. Ольга с ужасом поняла, что увязла в тени, прилипла, как муха к кляксе варенья. Рассудок отказывался давать хоть какую-то оценку происходящему, инстинкты кричали "Беги!". Ольга рванулась... и поняла, что не может двинуться с места.
Темнота вокруг сгущалась. Инстинктивно вытянув руки перед собой, Ольга уперлась ладонями в какую-то податливую, но непроницаемую преграду. С огромным трудом сделав один шаг вперед, она принялась изо всех сил давить на эту подрагивающую завесу, чувствуя, как руки почти по локоть погрузились в плотное и чуть тепловатое вещество. Вдруг завеса резко поддалась, и Ольга от неожиданности не удержала равновесие и полетела вперед, туда, где темнота была уже абсолютно непроницаемой. Падая, она продолжала держать руки вытянутыми перед собой, чтобы смягчить удар о землю, и в какой-то момент поняла, что летит она не на асфальт под своими ногами, а куда-то в яму или пропасть – она падала и падала, а соприкосновения рук с шероховатой поверхностью асфальта все не наблюдалось. Темнота с сухим хлопком сомкнулась над ее головой.
Сознание вернулось вместе с режущим светом, бьющим в лицо. Ольга приоткрыла глаза и тут же зажмурилась. Попытавшись отвернуться от источника света, она почувствовала, что оцарапала ухо и щеку о какой-то шершавый предмет. В нос ударил запах пыли и выхлопных газов. Осторожно приоткрыв один глаз, Ольга увидела прямо перед собой мелкозернистую поверхность асфальта.
Резко сев и опершись рукой об асфальт, Ольга осмотрелась по сторонам, борясь с головокружением. Она сидела посреди тротуара, светило солнце, в отдалении шумели машины, в паре десятков шагов на остановке стояли люди. Все было обычным, мирным и реальным. Никаких полос теней вблизи не было – ни одной.
Повернув голову в другую сторону, Ольга отшатнулась. Рядом с ней на асфальте сидело то самое странное существо в черном длиннополом пальто и шляпе. На руках существа были черные кожаные перчатки, что выглядело в этот яркий и теплый майский день особенно нелепо. Голова незнакомца (вернее, незнакомки, если судить по голосу) была низко опущена, и Ольга не могла различить лица, скрытого полями странной шляпы.
– Ты была неосторожна, – тихо проговорила женщина. – Вернее, это я была неосторожна, отвлекла тебя, и ты споткнулась. Но я не думала, что... А, неважно. Не задумывайся над этим. Тебе просто стало дурно от жары. Постарайся побыстрее добраться до дома, – женщина неожиданно легким, неуловимо быстрым движением поднялась на ноги и скрылась в ближайшем дворе. Ольга несколько мгновений ошеломленно смотрела ей вслед, потом быстро поднялась на ноги (голова была тяжелой и побаливала, как будто Ольга в самом деле получила легкий солнечный удар) и сначала медленно, неуверенно, затем все ускоряя шаг, пошла в сторону "базы". Сумка осталась при ней, Ольгу беспокоило лишь, не успел ли ее кто-нибудь обшарить, пока она валялась без сознания на асфальте. Почему-то вопрос наличия у нее денег стал казаться ей чрезвычайно важным.
Добежав до подъезда, Ольга, повинуясь какому-то непонятному импульсу, не стала вызывать лифт, а побежала по лестнице на свой шестой этаж. Пользоваться лестницами в этом доме она обычно избегала, потому что на них частенько валялись не самые приятные представители местного населения в различных неприглядных состояниях. Но сегодня она не встретила на пролетах и площадках ни одной живой души, а лифт внизу, как ей показалось, разочарованно лязгнул дверями. Только потом она поняла, что показалось ей странным: лифт стоял на первом этаже, и двери его открылись, когда она только вошла в подъезд. При этом из лифта никто не вышел, и судя по тому, что двери не закрылись, и кабина не поехала вверх, никто в него и не вошел. Это было не просто странно, это уже отдавало сумасшествием и дрянными фантастическими фильмами.
Влетев в квартиру и закрыв за собой дверь, Ольга первым делом проверила сумку. Кошелек и его содержимое были на месте. Ольга с облегчением вздохнула, скинула ботинки и, не снимая плаща, уселась на диван. Что это, черт возьми, было?..
Ольга не увлекалась ни фильмами, ни книгами в жанре фантастики. Несколько произведений подобного рода она, конечно, в своей жизни прочитала – только благодаря тому, что с детства читала всё, что попадалось ей под руку. Но любительницей жанра фантастики она так и не стала. Исключение составляли, пожалуй, только отдельные представители вроде Урсулы Ле Гуин или Анджея Сапковского, создававшие целые миры, в которые можно было сбежать из надоевшей реальности на то непродолжительное время, пока не перевернешь последнюю страницу книги. Кроме того, в последний год ей по душе пришлись несколько видеоигр с мрачным и драматическим сюжетом, к которым ее приобщал младший братишка. Игры эти позволяли на много часов погрузиться в вымышленные миры, поражающие воображение своей необычностью, притягательной и пугающей красотой. Но фантастику, действие которой происходило в нашем мире, она никогда не любила. Смешивать скучную реальность и волшебный вымысел представлялось ей кощунственным. Разве что... Ольга от волнения даже приподнялась на диване, одновременно стягивая с шеи шелковый шарф. Вот что первым делом пришло ей на ум... "Хроники Нарнии"! Ольга заулыбалась, несмотря на то, что ей до сих пор было не по себе. Любимые книги детства. Что ж, будем считать, что скоро в моем платяном шкафу откроется таинственная дверь...
Переодевшись, задернув шторы и заварив кофе, Ольга уселась за стол и принялась воссоздавать картину случившегося. Нет, она не могла вот так взять и признать себя сумасшедшей. Ее ощущения говорили ей, что она испытывала резкие перепады температуры, вступая в полосы теней, которые на той улице просто решительно нечему было отбрасывать. Запах асфальта и выхлопных газов, первое из ощущений после выхода из забытья, почему-то придавал произошедшему дополнительных весомости и реальности. Стиснув голову руками, зажмурившись и отрешившись от окружающей обстановки, Ольга напрягала память, пытаясь вытащить на поверхность сознания еще хоть какие-то зацепки. Да... Да! Она вспомнила одну мелочь, которая настолько не вписывалась в обстановку майского проспекта, что была отброшена сознанием как мимолетная галлюцинация. От женщины в черном пальто отчетливо пахло горячим воском и ладаном, как в соборе во время богослужения.
Кто она такая? Ее слова, сказанные перед Ольгиным обмороком, свидетельствуют о том, что она не только откуда-то знала Ольгу, но и была осведомлена о той свистопляске, которая творилась в ее голове. И дала ей подсказку... "Торопишься? Молодец...". Что это значит? А то, что женщина знала о том, что Ольге угрожает опасность, и понимала, что Ольга инстинктивно чувствует эту опасность и торопится скрыться. Ну и что это нам дает? – абсолютно ничего. Очередная загадка: то ли вокруг меня начинают сгущаться какие-то "вихри враждебные", то ли у меня стремительно уползает крыша... Даже и не знаю, что лучше... Ольга горько усмехнулась.
