Текст книги "Анжелика и царица Московии"
Автор книги: Ксения Габриэли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Анжелика сидела бледная как полотно. Она, мать, видела перед собой муки другой матери! Как можно это выносить? И… если Андре Рубо сумел бежать, значит, мать не объявит его наследником престола!.. Но… если его поймают… Кто поймает? Петр? София? Теперь оба станут охотиться за ним!.. Но нет, Анжелика не может вынести тоскливого взгляда матери, потерявшей сына!..
Анжелика поднялась с кресла.
– Ваше Величество! Из вашего рассказа я многое узнала и поняла. Поэтому я могу сказать вам то, что мне известно. Человек, которому удалось бежать, не является слугой моего сына…
Царица, казалось, уже поняла, какие слова сейчас услышит! Она вдруг порывисто встала с постели и тотчас вновь тяжело опустилась на перину.
– Да… – Анжелика почувствовала, с каким трудом дается ей это признание. – Да… этот человек не является слугой моего сына… Этот человек… Этот человек… – Глаза Анжелики встретились с мучительным взглядом черных, огромных, широко раскрытых глаз Софии… – Этот человек – ваш сын! – твердо произнесла Анжелика.
– Андрюша! – вскрикнула царица и рухнула навзничь на постель всем своим мощным телом, исполненным женской силы…
Мысли, странные, смелые, решительные, вихрем пронеслись в мозгу герцогини де Монбаррей. Она бросила быстрый взгляд на лежащую поперек постели царицу. Глаза Софии были закрыты, губы сжаты, большое полное лицо – бледно. Анжелика решилась склониться над бесчувственной Софией. Царица дышала ровно. И тут произошло неожиданное. Поступок, который совершила Анжелика, явился совершенно необдуманным и мог даже показаться едва ли не самоубийственным. Анжелика быстро оглянулась по сторонам, приметила широкую и длинную шаль, плотную, ковровую, расшитую парчовыми узорами, брошенную небрежно на стул. Анжелика схватила эту шаль и закуталась в нее, накинув на голову, шаль покрыла ее с головы до пят. Смутно мелькнула мысль о какой-нибудь теплой обуви… Но раздумывать было некогда. Анжелика уже бежала к двери. Бегом – в коридор, затем – вниз – по темной лестнице. Она едва не столкнулась лицом к лицу с несколькими женщинами. Мимо прошел слуга. Анжелика, охваченная энергическим порывом, двигалась уверенно и легко. Она шла, ни о чем не думая, сворачивая то в один коридор, то в другой, переставляя ноги со ступеньки на ступеньку… Несколько охранников с топориками на длинных древках не обратили на нее внимания. Сейчас она ни о чем не думала, все ее существо было охвачено лихорадочным стремлением к движению, к бегству!.. Но уже очень скоро она пришла в себя и подумала о том, что царица, вероятно, скоро очнется и тогда немедленно пошлет людей в погоню за Анжеликой! Странно, но на этой мысли сознание Анжелики не задержалось. Разум ее точила совсем другая мысль, совсем простая, мысль о том, где бы раздобыть обувь, пригодную для зимней московитской погоды. Но никакие варианты не приходили в голову!.. Она почти инстинктивно сознавала, что ускорять шаг нельзя, женщина, бегущая по дворцовым коридорам, деревянным лестницам и переходам, могла показаться подозрительной… Так, еще один поворот… и еще… и еще… Три или четыре стражника… Нет, все-таки три… Нет, четверо!.. Прошла мимо, думая только о том, что так и не раздобыла сапоги! Ноги ее обуты в домашние туфли – хорошая работа башмачника, даже, возможно, что и парижского. Но что же с ней будет, когда она очутится на улице. На улице? Как бы не так! Она ведь очутится на большом заснеженном дворе, и если выйти в калитку, то она увидит еще один двор… О, этот московитский лабиринт!..
Дальше все развернулось мгновенно и непредсказуемо. Этот стражник стоял спиной к ней. Как мало предусмотрительности у московитов! Петр жив и на свободе, а дворец Софии так плохо охраняется! Этак все разбегутся. Андре Рубо уже сбежал. А если сбежит Наталия, от Софии ускользнет возможность очень серьезного шантажа. Ведь теперь царица может потребовать от единокровного младшего брата лояльности, может пригрозить, потому что Наталия, любимая единственная сестра Петра, в ее руках. А если Наталия сбежит… Мысли, быстрые, лихорадочные, прервались. Анжелика, не раздумывая, бросилась на стражника. Это, конечно же, было нелепо и необычайно рискованно: бросаться с голыми руками на вооруженного мужчину. Но она ведь не думала, не рассчитывала. Она просто действовала! И, наверное, потому и победила! Маленькая, но победа!.. Она толкнула его что есть силы. На ее стороне было то, что он вовсе не ожидал нападения. И… он упал! Упал именно от неожиданности. Речь шла о ее жизни, о том, останется ли она в живых! В глубине памяти смутно шевельнулось воспоминание об Андре Рубо. В свое время она осуждала его. Теперь она понимала его очень хорошо! Она поняла, как совершаются неожиданные, нежданные убийства! У нее не было никакого иного выхода. Покамест стражник еще не опомнился, она резко выхватила из его ослабевшей от внезапного падения руки древко с насаженным топориком. Но этого было мало, мало! Упавший мог опомниться в любой миг! Она занесла над ним топорик. Она крепко сжала пальцами древко. Она ударила. Что есть силы. В шею. Его шея была закрыта воротом из какой-то плотноватой серой ткани. Она смутно испугалась, что не разрубит эту ткань топориком. Но ударила сильно, с размаха. И разрубила! Хлынула кровь. Клокотнуло в горле умирающего. Но ей некогда было об этом думать. Ей, женщине, склонной, в сущности, к милосердию, даже некогда было пожалеть убитого ею человека! Она жалела сейчас только об одном, о том, что одежда, верхняя одежда убитого, залита кровью. Одной рукой удерживала древко с топориком, другой поспешно стаскивала с убитого грубый кафтан. Надела на себя, натянула большой кафтан поверх шали. На голову надела шапку. Заметила, что убитый был русоволос. Пошла вперед. Но перед тем, как сделать первый шаг, ей пришлось оттолкнуть труп. Но не было времени раздумывать об этом! Анжелика шагала вперед. Тяжелая, мужская одежда, сделала ее шаг тяжелым. Теперь она особенно отчетливо понимала что идти надо медленно, торопиться не надо, не надо… Теперь она одета… Стоп!.. Кинулась назад. Тяжело нагнулась, стащила сапоги с ног мертвеца, размотала обмотки с мертвых ног… Нет, спешить все-таки надо! Быстро обулась, тяжелая одежда мешала. Снова двинулась вперед. Вот сейчас будет дверь, за дверью – заснеженный двор, нет, еще одна лестница… А! Вот и лестница! Анжелика спустилась. Темный узкий коридорчик. Она приостановилась, распахнула кафтан, плотно приладила шаль под кафтаном. Зашагала. Прислушивалась. Нет, не слышно звуков погони! Но почему? Быть может, обморок царицы более серьезен и опасен, чем показалось Анжелике? Но не возвращаться же! Скорее всего беспамятство Софии перешло в сон, такое бывает, Анжелика видала такое. Ах, как было бы хорошо, если бы София сейчас спала! Как было бы хорошо! Но, возможно, царица вот-вот придет в себя! Анжелика привычно протянула вперед руку, толкнула дверь. Дверь отворилась…
Она не могла поверить своим глазам! Что это? Она ожидала увидеть заснеженный двор, а перед ней возникла улочка, окруженная глухими стенами. Вероятно, Анжелика нечаянно свернула в коридор, который вел к потайному выходу. Неужели она на свободе? После теплых, душных покоев дворца Софии московитская зима показалась Анжелике особенно холодной. Она почувствовала, как ее пальцы коченеют. Боже! У нее ведь нет ни муфты, ни рукавиц! Было очень трудно удерживать древко с топориком. Анжелика пыталась прятать руки в рукава. Ночь выдалась черная, но звездная. Вокруг было хорошо видно. Немного удивляясь этому свету, Анжелика подняла голову. На черном, словно бархат, небе, ярко сверкали крупные звезды и сияла белым блюдом луна. Улочка уходила вперед, к сугробам, к теснившимся темным деревянным домам и покосившимся деревянным же оградам. Ни души не видно было. Анжелика призадумалась, затем приостановилась, приладила шаль поверх кафтана, чтобы не было видно крови на кафтане. Теперь надо было куда-то идти. Но куда идти в незнакомом городе? Кого и о чем спрашивать? Ведь она не знает московитского языка! Она, в сущности, не знает и о нравах и обычаях Московии! Ночь. Большой ли город этот – Москва? Кажется, он вовсе не так велик, как Париж! Возможно ли глухою ночью отыскать трактир или гостиницу? И вдруг она вспомнила! Петр что-то говорил о квартале, где живут в Москве иностранцы! Как бы отыскать этот квартал! Как? Надо всего лишь идти и идти. Наверняка, в этом квартале иностранцев и дома такие же, как в Европе. Анжелика сразу узнает эти дома! Она сделала несколько шагов. Скользко, потом провалилась в сугробик, выкарабкалась, удерживала древко с топориком. Не видать ли в каком-нибудь жилище огня? Анжелика шагала вперед и вперед, то и дело оступаясь, ухая в сугробы, поскальзываясь и падая. Ей казалось, что она ушла уже достаточно далеко от дворца. Внезапно она услышала позади шум и топот. Погоня! Неуклюже завертела головой, готовая нырнуть с головой в один из сугробов. Голоса и шум шагов приближались. Анжелика удивилась, поняв, что слышит мужское пение! Нет, это не погоня. И все же она не хотела, чтобы ее сейчас увидели. Решать надо было как можно скорее! В глаза ей бросилась черная дыра в ближайшем заборе, образовавшаяся вследствие того, что несколько досок были выломаны. Размышлять снова было некогда. Голоса и шум приближались. Анжелика тяжело нагнулась в тяжелой одежде и полезла в черную дыру. Села на снег. Представила себе, как вот сейчас набросится на нее дворовая собака. И словно бы в ответ, раздалось глухое взлаиванье, но сонное, ленивое. Голоса громко пели, ноги топали совсем близко. В глубине двора смутно раскорячилось деревянное жилище. Топот и пение слышались уже подальше. Прошли мимо! Анжелика поднялась на ноги. И вдруг, то есть снова вдруг, смутная тщедушная фигурка кинулась к ней. Мелькнули и упали в снег доски, тоненькая фигурка выронила доски из рук. Фигурка бросилась перед Анжеликой на колени, что-то бормоча. При лунном и звездном свете Анжелика поняла, разглядела, что перед ней девочка, почти ребенок! Сердце замерло в груди Анжелики. Что она наделала! Она бежала из покоев царицы! А если София теперь прикажет мучить Онорину и Кантора?!.. Анжелика почувствовала головокружение. Но падать в обморок нельзя было. Худенькая девочка испуганно смотрела на Анжелику. Ну, конечно же, эта девочка только что выломала доски из ограды! И как это у нее хватило силенок! Но, должно быть, плохо держались эти доски!.. А девочка что-то лопотала, лопотала. Голова ее повязана была тонким платком, она вся дрожала в рваной одежонке. Бедное дитя! Должно быть, девочка боялась, что суровый стражник побьет ее или донесет на нее как на воровку. Ведь она воровала доски из ограды. Анжелике было ясно, зачем! Должно быть, в доме этой девочки было холодно. Бедняжка, разумеется, хотела затопить печь. Анжелика невольно проговорила, по-французски, разумеется:
– Встань, не бойся!..
В душе Анжелики пробудились материнские чувства. Она протянула руку и провела ладонью по холодной щеке ребенка. Девочка тотчас же смолкла. Посинелое от мороза личико выразило изумление. И Анжелика поняла, почему изумилась девочка! Малютка поняла, что перед ней женщина! Анжелика нашла в себе силы кивнуть и улыбнуться. Девочка поднялась с колен, отряхнула снег со своей ветхой одежонки. И снова не раздумывая, Анжелика подобрала доску и остановилась перед малюткой, сунув древко с топориком под мышку и протягивая девочке доску. Девочка схватила доску, почти машинально. Личико ее озарилось широкой улыбкой. Она залепетала какие-то московитские слова. Анжелика ясно разобрала то и дело повторяющееся:
– …Петр… Наталия… Петр… Наталия…
Личико девочки сияло. Анжелика догадалась, что встретила юную сторонницу Петра и его сестры!..
– …Петр!.. – Повторила Анжелика. – …Наталия… Петр…
Спустя мгновение она и девочка уже вылезали из черной дыры, волоча за собой доски. Девочка тотчас разглядела протоптанную тропку и бодро затопотала ножонками, обутыми в толстые сапожки, войлочные, должно быть. Анжелика следовала за ней, держа по-прежнему древко с топориком. Девочка тащила доски.
Анжелика, шагая за своей юной провожатой, успела поразмыслить о случайностях. А если бы перед ней возникла не эта детская фигурка, а, к примеру, какой-нибудь мужик-московит? Что тогда? Пришлось бы убить его! Анжелика невольно усмехнулась. Девочка, бойко топоча, приблизилась к почти поваленной ограде, перекинула с усилием доски, затем перелезла и сама. Анжелика перевалилась вслед за ней. Двор был мал и тесен. Строение, напоминавшее груду тряпья, занимало почти все пространство этого двора. Анжелика удивилась, увидев свет в окошке. Она явственно расслышала и шум. Но отступать не имело смысла. Девочка подошла к двери. Анжелика, подойдя следом, едва не упала, поскользнувшись на льду. Девочка всем своим худеньким тельцем и досками, которые крепко держала, налегла на дверь. Дверь отворилась. Краснолицая женщина в длинном красном платье из грубой ткани протянула к девочке грубые руки, набрякшие, от тяжелой работы должно быть. Голова женщины повязана была платком. Доски с громким стуком упали на деревянные половицы. Девочка кинулась к женщине, что-то лопоча, оборачиваясь к Анжелике и показывая на Анжелику пальцем. Имена «Петр» и «Наталия» вновь то и дело повторялись. Женщина поклонилась Анжелике, затем выкрикнула какое-то мужское имя, в достаточной степени неразборчиво. Подбежал оборванный мальчик и подобрал с половиц доски. На вид он был постарше девочки. Если ей было лет двенадцать, то ему – уже лет пятнадцать. Мальчик принялся топить большую закопченую печь. Анжелика разглядела длинный, сколоченный из неровных досок стол, посреди которого прилеплена была к металлическому блюдцу толстая сальная свеча. Женщина и девочка о чем-то переговаривались. Затем девочка подошла к Анжелике близко и потянула за руку. Анжелика надеялась, что ее накормят, но этого не произошло. Девочка тянула ее за руку, и Анжелика вновь пошла за ней. Малютка обошла печь и тянула Анжелику. Отойдя в сторону, девочка что-то говорила и говорила, указывая тонкой ручкой вперед. Анжелике пришлось войти в крохотную клетушку, в которой и повернуться-то было трудно. Девочка прикрыла дверцу. Анжелика осталась в темноте, задыхаясь от духоты и вони. С трудом поворачиваясь, она ухитрилась скинуть тяжелый кафтан, шаль и шапку. Теперь ей стало немного легче дышать. Она сохраняла присутствие духа. Можно было надеяться, что эти бедные люди не обидят ее. Но что же будет дальше? Анжелика понимала, что ее хотят спрятать. Но от кого?.. Очень скоро она поняла. Топот и шум поющих голосов раздались совсем близко. В комнату явно ввалились мужчины. Они пели, похохатывали, топали ногами. Анжелика чутко прислушивалась. Она уловила плеск. Должно быть, хозяйка, которая, наверное, была матерью и девочки и мальчика, угощала мужчин вином. Едва ли это могли быть члены семьи! Скорее всего пришли гости. Но какие гости могли прийти поздно ночью?! Анжелика вся превратилась в слух. Но что же она могла понять?! Увы, нечего! Мужские голоса шумно беседовали, перебивая друг друга. Но о чем они говорили? Анжелика не могла узнать. Затем голоса запели громко и стройно. Слова песни слышны были четко. Анжелика не понимала этих слов, но уже пыталась запомнить их. Мужчины пели:
– Эх! зять ли про тещу да пиво варил,
Кум про куму брагу ставленую,
Выпили бражку на Радуницу,
Ломало же с похмелья до Иванова дня…
Затем один мужской голос прервал пение и заспорил с другим мужским голосом. Слышно было, как они стучали по столешнице донцами кружек. И тут снова затопали обутые ноги, раздались голоса женщины и ее детей. Загремел новый мужской голос. Еще один гость. Топали ноги, плескалось вино, выливаясь из кувшина в кружки. Голоса вновь запели:
– Не стучит, не гремит,
Ни копытом говорит,
Каленой стрелой летит
Молодой олень!
У оленя-то копыта
Серебряные.
У оленя-то рога
Красна золота.
Ты, олень ли мой, олень.
Ты, олешенька!
Ты куда-куда бежишь,
Куда путь держишь?
Я бегу ли, побегу
Ко студеной ко воде,
Мне копытцем ступить,
Ключеву воду студить!
Ты, Дунай ли, мой Дунай!
Дон Иванович Дунай!
Молодой олень!..
Анжелика напряженно вслушивалась. Пели стройно и звонко. Внезапно сердце Анжелики радостно забилось. Она услышала, что один из голосов поет с несколько странным выговором, совсем не похожим на то, как выпевали слова песни остальные певцы. Анжелика поняла, что один из поющих – не московит! Не московит! Конечно же, европеец! Должно быть, из того самого квартала Москвы, где живут иностранцы! Кто он? Итальянец? Немец? О, если бы француз!.. Но не обманулась ли она? Анжелика вновь принялась вслушиваться до боли в ушах! Нет, она не обманулась, не ошиблась! Один из поющих голосов явно выпевал слова песни с иным, нежели у московитов, выговором!
Анжелика вдруг поняла, что с ней нет топорика, насаженного на древко. Она безоружна! Но когда же она выронила оружие? Неужели ее все же заманили в ловушку? Она осторожно принялась водить руками в душной темноте. Нет, вот оно, древко, а вот и топорик. Она водила руками очень осторожно, чтобы не порезаться нечаянно. Итак, ее оружие было с ней. Она отложила оружие и, насколько это было возможно, привела в относительный порядок свои волосы и одежду. Как хорошо, что на ней европейское платье! И снова надо было решаться! Но, может быть, все же не спешить? Один из поющих голосов – явно голос иностранца, но остальные голоса – ведь это голоса московитов! И если Анжелика сейчас выберется из своего убежища, кто знает, не набросятся ли на нее эти московиты; кто знает, сможет ли защитить ее неведомый ей иностранец! А вдруг он – сторонник царицы Софии? Но нет, это маловероятно! Маленькая девочка с таким восторгом произносила имена Петра и Наталии… Нет, Анжелика не станет спешить показывать себя!..
Голоса шумели еще долго. Или Анжелике казалось, что это происходит слишком уж долго. Пелись песни, с плеском лилось вино, стучали о столешницу донца кружек… Но как долго ей еще ждать? Анжелика почувствовала, что ее глаза слипаются. Сказывалась усталость. Она столько испытала за эти дни!.. Анжелика сама не заметила, как заснула. Глубокий сон сморил ее.
Анжелика спала долго. Разбудило ее прикосновение к ее руке влажной детской ручки. Анжелика вздрогнула, но спала она все же чутко и тотчас очнулась от сна. Тоненький голосок девочки что-то говорил ей потихоньку. Девочка тянула ее за рукав. В открытую дверцу просачивался слабый свет из комнаты. Странная после грома пьяных песен тишина парадоксально оглушила герцогиню де Монбаррей. Нимало не колеблясь, Анжелика снова последовала за своей юной провожатой.
Очутившись снова в комнате, Анжелика зажмурила глаза, отвыкшие от света за недолгое время сидения в темной каморке. По-прежнему оплывала посреди стола сальная свеча. Столешница была усеяна кружками, многие из которых опрокинуты в лужицы вина. Но буйных певцов уже не было в комнате. Анжелика остановилась, удерживая в руках, то есть обеими руками, древко с топориком. Она невольно прикусила верхнюю губу, чтобы не рассмеяться. Должно быть, она выглядела в достаточной степени комично, в дамском наряде, но с грубым мужским оружием в руках. Мальчик и девочка что-то говорили тихими голосками, женщина, их мать, говорила громче. Все трое обращались к сидящему за столом одинокому человеку.
Анжелика посмотрела на него. Все ее существо тотчас охватили разочарование и тревога. Незнакомец был одет в московитский костюм. Значат, он не иностранец?! Что ждет ее? Боже! Ведь она не может говорить с этими людьми! Но как это мучительно: вдруг оказаться немой!..
Сидящий за столом поднял голову. Анжелика вздохнула. Она не настолько хорошо различала московитские лица. Глядя на этого человека, она никак не могла понять, кто же это, иностранец или коренной местный житель?..
Он смотрел на Анжелику. При свете сальной свечи она угадывала пытливость его взгляда. Она уже хотела было заговорить, но он опередил ее. И при первых же звуках его голоса она едва не расплакалась от облегчения!..
– Мадам?.. – произнес он с вопросительной интонацией.
– Боже!.. – воскликнула она. – Вы француз?..
– Нет, – отвечал он.
Тут Анжелика заметила, что он выговаривает слова иначе, нежели французы…
– Я не француз, мадам! – продолжил говорить он. – Позвольте представиться вам! И пусть вас не смущает мой московитский костюм. Я вынужден носить его, пока молодой царь Петр не одержит победу над своей сестрой Софией! Нет, я не француз. Я – швейцарец, родом из Женевы. Мое имя – Франц Лефорт! Я – старший друг молодого царя. Он доверяет мне. Теперь я принужден скрываться от царицы Софии, но я уверен, что ее правление не продлится долго! Я знаю, что Петр вернулся в Москву. Сейчас он также скрывается в надежном убежище. Я виделся с ним. Он рассказал мне о вас. Ведь вы – Анжелика, графиня де Пейрак, герцогиня де Монбаррей!.. – Тут он внезапно встал из-за стола и поклонился Анжелике придворным поклоном…
Анжелика заулыбалась. Придворный поклон показался ей очень забавным в сочетании с московитским кафтаном! Она в ответ присела в изящном реверансе. Женщина и дети смотрели с любопытством и жались к стенке подле стола.
– Вернитесь за стол, господин Лефорт, – спокойно сказала Анжелика. – Нам нужно о многом поговорить. – И с этими словами она обошла стол, но не увидела стульев. К столу были придвинуты две длинные скамьи без спинок, посреди одной из них вновь поместился Лефорт. Анжелика села на другую скамью, против него.
– Говорите все, что вам известно! – сказала Анжелика любезно, но твердо.
Лефорт улыбнулся. И глядя на его улыбающееся лицо, Анжелика поняла, что перед ней – европеец!
– Я поражен вашим появлением здесь! – проговорил Лефорт. – Царь Петр сказал мне, что вы – в плену у царицы Софии. Он известил меня также и о том, что вместе с вами в плен попали ваши сын и дочь, и – что несомненно чрезвычайно важно для него! – его младшая сестра Наталия! Царь также сказал мне, что в плену вместе со всеми вами находится некий человек по имени Андре Рубо, которого следует непременно задержать!..
Анжелика тотчас поняла, что Петр не доверил Лефорту тайну происхождения Андре Рубо! Да, Андре Рубо чрезвычайно важен для Петра как основной его соперник, законный соперник! Бедная Онорина! Петр должен уничтожить Андре Рубо! Анжелика это понимает.
– Мне удалось бежать, – начала Анжелика. Она рассказала Лефорту короткую историю своего побега… – Вы принуждены носить московитский костюм, но ведь царица София и ее сестры и сами охотно облачаются в европейские платья! Поймите меня правильно, я – на стороне Петра! Но насколько разнятся его замыслы преобразования Московии от замыслов Софии?
Лефорт посмотрел на свою собеседницу и отвечал ей так:
– Вы не знаете Московии, мадам! А я живу здесь уже достаточно давно. Сейчас женское правление принесет Московии только гибель! Да, София и ее сестры могут одеться в парижские платья, но ведь они ничего не смыслят в военном деле, в торговле и ремеслах, в постройке кораблей и в сочинении законов! Московии нужен именно царь, молодой и сильный правитель!..
Слушая речь Лефорта, Анжелика находила в его словах некоторые противоречия. Да, конечно, София наверняка не искушена в искусстве кораблестроения, но ведь при ней все же находился ее тайный супруг Василий Голицын! И наконец: у Софии есть сын, Андрей! Быть может, Андре Рубо и есть тот самый, столь необходимый Московии, молодой царь! Но Андре Рубо ничего о своем происхождении не знает. А если узнает? Борьба двух полноценных претендентов на московский престол… О, это совсем не то, что борьба молодого, полного сил царя с пожилой царицей! Конечно, в конце концов московиты примут сторону Петра! И быть может, так будет лучше для Московии! Но ведь у Анжелики своя задача: она должна спасти своих детей, спасти Онорину!..
– Андре Рубо удалось бежать, – сказала Анжелика.
Лефорт взмахнул руками огорченно:
– Это очень и очень скверно! Царь будет недоволен!..
– Я полагаю, что отыскать в Москве человека, не знающего ни слова по-московитски, будет не так трудно, – заметила Анжелика.
– Не знаю, не знаю, – Лефорт покачал головой. – Найти, оно, может, и не трудно, а только кто же его найдет первым: царица София или царевич Петр!..
– Но его ищут? – осторожно спросила Анжелика.
– Люди Петра обшаривают окрестности вокруг царицыного дворца, – отвечал суховато Лефорт. – Но и люди Софии не дремлют. Они, то есть люди Софии, ищут и вас, мадам! Но мы, как видите, нашли вас прежде!..
– Слава Богу! – проговорила Анжелика. – Но чей же это дом и кто его хозяева?
Это жилище принадлежит Марье Кузьминой, бедной вдове писца. Девочка, приведшая вас сюда, ее дочь по имени Анна, а мальчик – сын Митрий. В Московии пока нет обычая платить пенсию вдовам государственных служащих, поэтому Марья не получает ни полушки! Она живет тем, что принимает у себя, в своем бедном доме, местных пьяниц, которые платят ей за вино и за возможность выпить это вино под крышей, а не под холодным зимним ветром! Но это не единственный источник дохода для Марьи. Царь Петр платит ей за то, что вместе со своими детьми она занимается шпионажем в нашу пользу! Анна искала вас и как только нашла, тотчас – через верных людей – об этом донесли мне! Да и люди, собравшиеся сегодня у Марьи, – это люди царя Петра!..
– В таком случае, вы с легкостью обнаружите и Андре Рубо!
– Если его еще не обнаружили люди Софии!..
Анжелика не могла сдержаться и закрыла руками лицо. Она чувствовала, что вот-вот зарыдает, но собралась с силами и сдержалась.
– Что с вами? – спросил Лефорт заботливо. И тотчас окликнул на московитском наречии: – Марья! Анна! Воды для боярыни заморской!..
Женщина и девочка заметались по комнате. Откуда-то явилась в тонкой руке Анны кружка с водой.
– Выпейте, мадам! – предложил Франц Лефорт.
Анжелика отняла ладони от лица, взяла из руки девочки холодную кружку и отпила. От ледяной воды заломило зубы. Анжелика слабо охнула и поставила кружку на стол. Затем окунула в кружку пальцы правой руки и смочила лоб и виски.
– Вам лучше? – спросил Лефорт.
Анжелика кивнула, затем заговорила:
– Вы спрашиваете, что со мной? Я не знаю, есть ли у вас дети…
– Нет!..
– Но я надеюсь, вы все равно поймете меня! Мои сын и дочь… Они в плену… я бежала… Что с ними может сделать София?..
– Для того, чтобы это узнать… для того, чтобы это узнать… – Лефорт постучал по столешнице костяшками пальцев… – Для того, чтобы узнать, что сталось с вашими детьми и уберечь их, вам необходимо вернуться к Софии!..
– Но это безумие! Она убьет меня. Она не простит мне моего бегства!
– Находясь снова у нее, вы, мадам, сможете контролировать ситуацию!
– Да, смогу! – резко возразила Анжелика. – Смогу, когда София прикажет отрубить мне голову или бросит меня в холодный подвал!
– Сделайте все возможное, чтобы избежать этого! Пустите в ход все свое обаяние, свой ум!..
– Софии ни к чему мой ум и тем более мое обаяние!..
Анжелика нахмурилась. Ведь она едва не добавила к своим резким словам сакраментальную фразу: «Софии не нужно мое обаяние, не нужен мой ум; Софии нужен ее сын, ее наследник!»…
– Вы не согласны? – спросил Лефорт.
Боже мой! Если бы у нее оказалась возможность подумать! Но подобной возможности ей давно уже не предоставляла судьба!..
– Я хотела бы поговорить с царем!..
– Это не так просто!
– Мне необходимо видеть его! Я должна, я обязана кое-что важное сообщить правителю Московии!..
Лефорт молчал, наклонив голову.
– Так что же? – не вытерпела Анжелика. – Я не понимаю, почему вы медлите!
Лефорт поднялся из-за стола.
– Едем!..
– Погодите! – остановила его Анжелика. – Я хотела бы вознаградить маленькую Анну, ее мать и брата!..
– Не тревожьтесь об этом. Они получат свое вознаграждение.
– Тогда переведите им мои слова!
Анжелика подошла к маленькой Анне, обхватила ладонями ее чумазые щеки и поцеловала в нос, чуть приплюснутый.
– Прощай, маленькая Анна! – сказала Анжелика. – Я не забуду тебя! Мы еще встретимся, когда мои обстоятельства улучшатся!..
Франц Лефорт перевел слова Анжелики на московитское наречие. Анна поцеловала руку заморской боярыни. Мать и брат маленькой спасительницы герцогини де Монбаррей кланялись.
Лефорт и Анжелика поспешно оделись и вышли во двор. Брат Анны нес перед ними фонарь. Они вышли на улицу. Там ждали их сани, то есть повозка на полозьях. Звезды и луна уже потускнели. Фигура возчика виделась совершенно черной. Лефорт помог Анжелике усесться, затем сел сам. Брат Анны накинул на ноги сидящих в санях медвежью шкуру, которая была прикреплена к саням спереди. Возчик дернул вожжи. Сани тронулись с места и легко покатились по снегу. Слабый свет фонаря уплыл в домишко Марьи Кузьминой.
Возчик, разумеется, хорошо знал дорогу. Вскоре сани очутились на широком пространстве и помчались стремглав.
– Дышите носом, мадам! – посоветовал Лефорт. – Зима суровая, воздух очень холодный. Возможно легко простудиться…
Анжелика послушно задышала носом, не открывая рта. Мороз щипал щеки.
– Далеко ли нам ехать? – спросила Анжелика.
– Лучше молчите, мадам! Берегитесь холодного воздуха! А ехать нам далеко, достаточно далеко!..
Анжелика замолчала. Сани выехали на равнину. Она пыталась понять, где они едут. Не та ли местность, где они проезжали верхом? Нет, кажется, не та!..
«Скоро утро, – думала Анжелика, – скоро утро!..»
Она уже совершенно успокоилась. Скоро она увидит Петра. Он должен быть извещен о том, что царица София уже знает: ее сын вернулся! Должен быть извещен? Или все же нет? Как лучше поступить?..
Странные протяжные и дикие звуки прервали размышления герцогини де Монбаррей. Звуки эти повергали в ужас и тоску. Анжелика почти догадалась, что же это, но все же спросила:
Что это? – обращаясь к своему спутнику.
– Волки! – коротко бросил он в ответ.
Анжелика тотчас сообразила, что дело нешуточное!
Невольно она схватилась за древко с топориком. Она не забывала о своем оружии, об оружии, которое было добыто ею ценой убийства!
Лефорт кричал возчику по-московитски, понуждая того ехать еще быстрее.
– Скорей! Скорей! Пошел! – кричал женевец.
Возчик гнал лошадей.
Седоки цеплялись друг за друга, поворачиваясь так, чтобы видеть мчавшихся за санями серых разбойников. Анжелика уже различала оскаленные пасти, горящие глаза, клиновидные серые морды.
– У вас есть оружие? – спросила Анжелика, крепко хватаясь обеими руками за рукав шубы Франца Лефорта.
– Нет! – крикнул он.
Волки приближались.
«Как глупо!» – подумала Анжелика.
Это ведь и вправду было глупо: прожить буйную жизнь, спастись от многих опасностей и… погибнуть в далекой холодной стране от клыков диких зверей! Но нет! Она так просто не отдаст свою жизнь!
