Текст книги "Закрытые двери"

Автор книги: Ксения Биличук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Снег не сильно помогал мне в этом – где-то там, глубоко под ним хранились останки старых домов, не переживших одиночества. Там же остались и дороги, способные подсказать, куда мы движемся. Над ним же не было ничего, кроме деревьев, редко встречающихся серых стен, с пустыми и темными глазницами-окнами. Таких домов здесь стояло много и все они походили друг на друга – облупившаяся, а то и слезшая краска, пустые проемы без дверей, раскуроченные на материалы детские площадки. Все логично – если это может пригодиться, это нужно брать. Но как же это удручающе действовало на меня. На ту, кто помнит этот город, да и этот мир другим – не спящим по ночам, не останавливающимся ни на секунду, торопящимся по делам. А эта тишина, нарушаемая лишь хрустом снега, эти пустые дома, безликие еще совсем молодые деревья – это все не правда. Это все сон…

Сани остановились. Лежка спрыгнул и начал растаптывать площадку для привала, собирая свежий снег в котел.

Вернувшись в реальность от своих раздумий, я тоже принялась за работу – достала пайки, поставила печку на расчищенную от снега землю, принесла небольшие складные стулья.

– Интересный у нас получается союз, – заметив непривычные для него вещи, начал Олег. – Старая жизнь и новая, забытое и настоящее.

– Современное среди первобытного, – продолжила я, разложив содержимое пайков по тарелкам. – Лучше ешь и не смейся.

Он повязал торбу с овсом Буранчику, поставил миску с едой Бутсу и лишь после этого присел рядом, поставив на печку котелок со снегом.

– Только неясно, что из этого первобытное, а что современное, – поправил меня Олег, взяв тарелку.

– А мне все время было интересно. Почему твои предки не побоялись жить так близко к Старому городу? Ведь все считают, что это место все еще опасно. А вы там разбили целый огород с мелким скотом и кустами малины. Это ведь неспроста?

– Не знаю, – Олег пожал плечами, продолжая наслаждаться горячей едой. – Имение построил еще мой прадед уже на закате своей жизни. Привез сюда свою жену, нашу прабабку, и детей. Он-то и начал возделывать поля первым. Я его очень плохо помню, хотя и застал. Знаешь, он был последним из долгожителей. Одним из последних, кого коснулся и старый и новый мир. Но он о прежнем мире ничего не рассказывал, всегда просто молча глядел в сторону Старого города, будто что-то вспоминая, потом резко выдыхал весь воздух из легких, мотал головой и возвращался к страшным историям.

– И никогда не говорил о том Помнящий он или Забывший?

– Нет. Да мы и не спрашивали. Я еще совсем малой был, когда его придавило повалившимся деревом. Он тогда еще пару дней помучался с переломанными ребрами, а потом ушел от нас навсегда. Помню, когда мы с Арайей стали постарше, дед давал нам сохранившиеся записи, чтобы и мы помнили о нашем родоначальнике. Но у него был такой жуткий почерк, что разобрать первые страницы невозможно, а последние почему-то выцвели быстрее.

– Но почему тогда после смерти прадеда вы остались? Здесь ведь ни людей, ни зверья. Только вы на километры во все стороны.

Олег удивленно посмотрел на меня:

– А зачем нам куда-то уходить? Дом крепкий, земля дает хороший урожай, скотины достаточно, в лесу полно ягоды. Рядом Старый город – туда никто не сунется, а значит, и вокруг него безопасно. Здесь наш дом, мы другого не знаем. Дед наш вырос в этих лесах, играл с теми же игрушками, что и мы, спал на тех же лавках и ходил по той же земле. Отец привел сюда свою жену, нашу мать, подарил нам жизнь в этих стенах. Тут что ни куст, то память о былом. О нашем. О настоящем. Здесь счастливо прожило три рода, а мы четвертые. Зачем и куда нам уходить?

Я внимательно посмотрела на его чистое и немного удивленное лицо. Он был прав, зачем уходить из мест, где ты всегда счастлив. Но и опасности здесь достаточно. Пусть мне и пытаются доказать, что Старого города все боятся, однако же эти люди пришли сюда за Арайей. И их всякие страшилки из глубины времен не остановили.

Правда, сказать это ему я не решилась. А просто налила Олегу в кружку кипяток и сняла котелок с печки, поставив в снег, чтобы вода в нем остыла.

Мы сидели молча и плавали по волнам своей памяти. Я пыталась вспомнить, что находилось в этом районе до Забытья. А Лежка…. он уставился вдаль, думая о чем-то своем. И выражение его лица говорило о том, что мысли эти были не всегда приятными и спокойными.

Котелок остыл, по снегу поползли длинные тени деревьев. Стало холодать, а Бутс сильно ткнулся мордой в спину хозяина.

Лежка опомнился и резко встал.

– Пора.

Я растерянно посмотрела на него и кивнула.

–Пора, значит пора.

Бутс притащил ко мне пустую миску, и я заботливо, но все еще безучастно погладила пса по голове, разворошив не очень длинную шерсть. Он завилял хвостом, радуясь неожиданной ласке.

Это и вернуло меня в реальность окончательно. Протерев миску снегом и убрав ее вместе с прочей посудой в сани, я сложила печку, мебель и вернулась на козлы.

Олег улыбнулся и, напоив коня, присоединился ко мне.

– Двигаем? – уточнил он, глядя, как я стараюсь найти себе место помягче.

– Двигаем.

И мы снова отправились в молчаливый путь до Пристанища. И каждый из нас знал, что мы безнадежно отстали от похитителей. Но это было и к лучшему.

Нагони мы их в Пристанище, мы все равно не смогли бы ничего сделать. Хоть я прежде там и не бывала, но была уверена, что там скорее встанут на сторону людей правителя какого-то там города, чем на нашу. Для них мы если и не бродяги, то мелкие человечки. И мы должны радоваться, что нам выпала такая честь – отдать девушку в невесты или наложницы сильного мира сего.

Так что наше отставание и здесь играло нам на руку. Хотя встревоженное лицо Лежки говорило, что он так не считает.

Когда дорога стала теряться в тенях и сгущающихся потемках, вперед выступил Бутс, отлично отдохнувший за все это время на санях. Но и его с каждой минутой становилось сложнее видеть. Пусть темная шерсть пса и выделялась на белом снеге, но темнота брала свое, не давая разглядеть в ней даже силуэты.

Лежка достал лампу и подвесил ее на козлах так, чтобы она освещала дорогу и не била светом назад.

Вместе с тьмой пришла и глухая тишина. Всепоглощающая и непроницаемая. Она подпитывалась нашим безмолвием и пожирала даже хруст снега, некогда раздававшийся из-под копыт Буранчика.

Мы замедлили ход, но продолжили путь. И становилось ясно, почему все предпочитали попасть в населенный пункт до наступления темноты. Слишком много теней и отсутствие звуков превращало каждый шорох в нечто мистическое и зловещее. Но сказать сейчас Олегу, что я испугалась, было все равно, что признаться в самой большой ошибке в жизни.

А в потемках среди снега, темных сгустков под кустами и в зловещей тишине – это стало бы не просто большим ударом по моей гордости, но могло быть и опрометчиво для нас обоих.

Я нащупала фонарик в кармане куртки и немного успокоилась. Всегда есть маленький якорь, возвращающий к холодной реальности из леденящих душу страшилок, рисуемых нашим разумом. Для меня в этом пути им стал именно фонарик. Как привет из прошлой жизни, как оружие против тьмы и скрывающихся в ней существ.

Я перехватила вожжи из рук Лежки и пояснила:

– Сначала нужно пообвыкнуть друг к другу. А ты посмотришь, убедишься, что все мы с ним делаем правильно.

Олег кивнул, спрятав улыбку в высоко поднятый воротник.

Кожа издала необычно скрипучий звук под моими ладонями и легла, как ей удобно. Будто она живая и тоже примеряется ко мне. Буранчик почувствовал смену правящего и немного сбавил ход, пытаясь понять, к чему это может привести.

Лежка прицокнул, давая понять, что он еще рядом и следит за нами. Конь вернул себе прежний темп, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. И не мудрено, что он насторожился. Пусть я и старалась держать вожжи уверенно, но сравнивать мою хватку и хватку Олега невозможно.

Как можно противопоставить меня, занимающуюся физическим трудом лишь несколько месяцев после полутора сотен лет сна и двадцати пяти лет легкой, как оказалось, жизни, молодому человеку с рождения работающему тяжело и много. Как сравнивать человека культуры с человеком физического труда?

И скажи я это полтора века назад, это бы звучало, как надменная насмешка. Но за последние несколько месяцев это суждение давно окрасилось в восторг и уважение. И Олег, и Арайа моложе меня, но то, что они делали изо дня в день, мне казалось непосильным трудом.

Когда-то я посмеивалась над фермерами, да и просто людьми, возвращавшимися «на землю». Мне это казалось странным и смешным. Ведь блага цивилизации, данные нам технологиями, облегчали жизнь. И было глупо этим не пользоваться.

Но, как оказалось, как только блага заканчиваются, интеллигенция начинает терять свой вес и численность. А вот люди «от сохи» не только выживают, но и продолжают развиваться. И именно это вызывает уважение в моей душе, которое я не могла выказать брату с сестрой.

– Все, – Лежка перелез в сани и достал спальный мешок. – Теперь сама. Судя по дороге, тебе осталось еще пару часов идти скорым ходом, а там и стены Пристанища завиднеются. Тогда меня и разбудишь.

Я молча кивнула и продолжила всматриваться во тьму, где черным пятном на снегу шел Бутс, указывая мне путь.

Мир погрузился в темноту, тишину и раздумья. И я присоединилась к нему.

Мы двигались, будто по чужому сну, где все жители потустороннего мира спрятались от незваных гостей. Лес, да и мир в целом, опустел, предоставив нас самим себе.

Мой проводник шел медленно, но иногда теряясь в мраке, чтобы разведать обстановку впереди, и оставляя нас с конем в одиночестве. Тогда я придерживала Буранчика и он сбавлял ход, осторожно подергивая вожжи.

Но вскоре пес врывался в наш тускло освященный круг, и мы продолжали путь уже втроем. Лежка же погрузился в глубокий сон, освободив себя, наконец, от всех дневных переживаний, переполнивших его за считанные часы.

Мы двигались по дороге, всматриваясь вперед в надежде поскорее увидеть темные стены Пристанища.

Но когда они действительно появились на горизонте, я их заметила не сразу, спутав с очередным перевалом. И лишь Бутс не дал мне ошибиться.

Он запрыгнул в сани и принялся несильно, но настойчиво тыкаться в плечо Олега, чтобы вытащить его из объятий сладкого и спокойного сна.

Я остановила коня, в ожидании пробуждения своего спутника. Впрочем, не зная традиций и правил нынешнего мира, мне было бы сложно уговорить охрану впустить нас внутрь посреди ночи.

Рассвет же не торопился в наш регион и давал окружающим еще три, а то и пять часов беззаботного сна. И простоять это время под стенами места, где нам могли предоставить теплую постель и кусок хлеба, было бы глупо и небезопасно, по словам Олега.

– Уже прибыли? – возвращаясь на козлы, поинтересовался Лежка.

Я молча кивнула в сторону темнеющих впереди стен и довольного пса, сидящего в кружке света перед нами. Он нас довел до нужного места. И он знал, что за это ему положена плата и наша безмерная благодарность.

– Быстро, – немного удивленно заметил Олег, и забрал у меня вожжи. – Еще успеем поспать в теплой постели, если нам найдется место.

– А может и не найтись? – поинтересовалась я, не зная, как у них все устроено.

– Сейчас время спокойное. Но если в городах идет торговля, то туда потечет народ со всей округи. И где им останавливаться в ночное время?

Он подстегнул коня, и сани вновь пришли в движение.

Нас заметили еще задолго до того, как мы смогли разглядеть охранников. Поэтому, остановились лишь на голос:

– Стой, каким ветром вас среди ночи сюда занесло?

Олег остановил коня и подтянул лампу так, чтобы было видно его лицо:

– Доброй ночи! Мы идем в Новый город из Имения. Задержались в дороге, а теперь ищем кров и теплый очаг. Я – Олег, старший из семьи. Она – моя гостья.

– Олег! – воскликнул один из охранников и направился к нам. – Надо же! Давно не виделись!

– Антон! Это с каких пор ты стоишь в ночных дозорах? – Олег спрыгнул с козел и подошел к собеседнику, узнав в нем знакомого.

– Нас теперь пятеро, нужно кормить голодные рты. Вот и согласился вернуться на старую службу.

Я присмотрелась и удивленно отметила для себя, что охранник еще молод, даже по меркам нового времени. Он казался примерно ровесником Олега, но уже имел трех детей и вернулся на старую службу. Значит, уже был не только охранником, но и пытался жить мирной жизнью. Все же удивительно здесь все устроено, но и как в наше время в одном и том же возрасте ты можешь стать и мамой, и бабушкой, и старой девой. Этот удивительный жизненный процесс вне времени и общества.

Я улыбнулась своим мыслям и вернулась к реальности.

– Может, нас все же пустят за ворота?

– Да, Антон, – тут же посерьезнел Олег. – Время неспокойное. Кто только по дорогам не шастает, раз вы теперь по двое дежурите. Нам бы за ворота попасть и с Надолом увидеться.

– Погоди немного, я отправил к нему своего помощника. Сам понимаешь – Пристанище спит. Мы гостей в такую рань не ждали.

Олег кивнул и похлопал охранника по плечу:

– Понимаю. Ты лучше расскажи, как живешь? Когда третий появился?

Мужчины завели душевную беседу о тяготах современного семьянина и отца. Иногда вздыхали и выдерживали паузы, раздумывая о жизни, иногда смеялись во весь голос, спугивая придремавших на ветвях птиц и заставляя Бутса навострить уши.

А я просто разглядывала их, стараясь не уснуть прямо на козлах. От напряженного управления конем, вглядывания в темноту и оглядывания на пса, усталость начинала брать свое, не обращая внимания на то, что наше приключение еще не закончилось.

Но все же где-то на краю сознания мне удалось вырвать из разговора двух старых знакомых, что пятеро воинов и девушка останавливались в Пристанище, чтобы пополнить запасы, но на ночь не остались – отправились дальше. Как сказал Антон, они были вооружены, но вели себя без агрессии, а девушка, в которой он не узнал Арайю была очень тихой и немного испуганной, но не подавала никому сигналов или просьб о помощи. Поэтому их выпустили из Пристанища, как только они расплатились за провиант.

– А еще у них на правом рукаве были нашивки личной охраны Мафуса. Таким слова поперек не скажешь. Так что мы не стали ничего спрашивать про цель их приезда.

Я вскинулась на козлах и начала активно моргать, отгоняя наступающий тяжелой поступью сон.

– Все в порядке, – раздался мужской голос со стороны ворот. – Можете проезжать. Надол ждет вас.

Олег вспрыгнул на козлы, перехватил у меня вожжи и мы въехали в большой двор.

Площадь, открывавшаяся нам сразу за воротами, освещалась тусклыми факелами, расставленными по периметру. И кроме двух охранников нас встречал только юноша, взявший вожжи у Лежки, когда мы оказались на земле.

Как я сразу не догадалась, что мы едем к старому военному санаторию? Ведь более удачного места для создания постоялого двора и придумать было нельзя! Длинное трехэтажное здание имело печное отопление и толстые стены, отлично держащие тепло. Впрочем, это были не все сооружения, которые легко переделывались в жилые. Как и технические здания, способные вместить в себе скот и инструменты.

Я последовала за Лежкой, шедшим твердой поступью в сторону низкого домика – одного из немногих, в котором горели окна. Пристанище спало и видело разные сны. А мы продолжали идти нарушать ту тишину, что дарила ранняя зима.

– Здесь самый главный – это Надол, – по пути начал объяснять мне Олег. – Это Пристанище еще его прадед основал. Говорят, что он был из Помнящих. И поэтому здесь все по умному. Но Надол все же четвертое поколение и от хорошей, сытной жизни привык вести себя не как хозяин, а как господин. Поэтому говорить буду я. А ты молчи. Если он решил нас принять ночью, значит ждет хорошей оплаты. Или у него плохое настроение и теперь появилась возможность выпустить пар. Поэтому там он точно не один, будут и телохранители. Причем, я более, чем уверен, что это будут женщины, чтобы мы смогли расслабиться и потерять бдительность.

– Мы что, собираемся силой брать себе спальное место? – удивленно уточнила я.

– Нет, – уже у самых дверей Лежка остановился и повернулся ко мне. – Я только говорю тебе, чтобы ты была внимательна и ничего не говорила. Нам нужна постель, коню нужно стойло, а псу теплая подстилка на эти три часа. Поэтому очень тебя прошу, просто стой, наблюдай и молчи.

Я кивнула ему, даже не зная, что нас ждет за дверью. Но, учитывая, сколько раз он меня выручал, мне стоило держать свое слово перед ним.

Перед входом нас обыскал грузный мужчина, забрал ножны у Олега и попросил отдать арбалет, выпиравший у меня из-под куртки. Я послушно отдала все, последовав примеру Лежки. Пока не понимая, зачем нужны такие предосторожности, если здесь знают моего спутника.

Снять верхнюю одежду нам не дали, вытолкав из сеней вглубь дома. За дверью оказалась большая комната, разделенная на несколько частей простыми перегородками. В центре помещения, в которое попали мы, стоял массивный стул, занятый высоким мужчиной.

Некогда он был стройным, статным, возможно даже очаровательным молодым человеком и пользовался большой популярностью у слабого пола. Сейчас же его все еще аккуратное лицо обрамлял темный, с седыми прожилками, волос, обрезанный замысловатым неровным манером. Внимательный взгляд следил за нами не хуже всех тех милых девушек, стоявших позади кресла и по обе стороны от входа.

– Вам не кажется, что приезжать в Пристанище в поисках теплой постели в такую рань – верх наглости? – прервал тишину мужчина.

– Извини, Надол, – Олег сделал шаг вперед, закрывая меня от хозяина Пристанища. – Обстоятельства сложились так, что мы лишь сейчас добрались до твоего гостеприимного дома.

– Разумно. Но вы меня разбудили. А я не люблю, когда меня будит усатый мужик с красным от мороза лицом. И если уж это произошло, то причина должна быть действительно веской.

– Сложно сказать, что будет для тебя веской причиной, – подбирая слова, начал Олег. – Но если говорить о нас, то мы шли всю ночь, чтобы остановиться именно в твоем Пристанище, а не обойти его стороной. Мы очень устали и нуждаемся в теплой постели, стойле для коня и корме для пса. Для тебя эта причина не будет достаточно веской, чтобы проснуться среди ночи. Но мы готовы сполна компенсировать твои неудобства.

Мужчина хмыкнул и сложил пальцы домиком, оставив локти на массивных подлокотниках стула.

– А если я скажу, что сейчас в Пристанище не найдется для тебя постели?

– Мы согласимся и на стойло. Нам нужно только передохнуть часок-другой, и мы покинем твой дом, не причиняя более неудобств.

– Но и стойла может не найтись, – продолжил Надол, ехидно ухмыляясь. – Как же нам тогда быть?

– Тогда мы согласимся на то, в которое твой конюх поставил нашего коня.

– Как ты не привередлив. А что думает об этом твоя спутница? – мужчина перегнулся, пытаясь разглядеть меня. – Ну же, не стесняйся, дитя, выйди, чтобы я лучше тебя мог рассмотреть.

Я бросила вопросительный взгляд на Олега. Следуя его просьбе слушаться и не говорить лишнего, мне оставалось ждать одобрения Лежки в любом действии. Он кивнул.

Поправив рукава так, чтобы спрятать запястья, я вышла на середину комнаты, оставаясь в достаточной отдаленности от Надола и все же достаточной близости от выхода на всякий случай.

– Не стесняйся, – мужчина махнул одной из девушек, стоявших по обе стороны от двери. – Тебе, наверное, жарко в таком теплом наряде.

Я вновь бросила вопросительный взгляд на Олега. Он все еще был спокоен, но на этот раз его кивок казался менее уверенным. На лице заиграли желваки – Надол начинал переходить границы дозволенного.

Я медленно расстегнула куртку и отдала ее подошедшей девушке, оставшись в теплых брюках и свитере, с длинными рукавами, закрывшими теперь руки по первую фалангу указательного пальца. Мой вид сложно было назвать достойным девушки, но все же хозяин Пристанища вновь хмыкнул и произнес:

– Мы не услышали твоего мнения. Тебе подойдет стойло с конем для сна?

– Мне подойдут и сани, если их загонят в теплое помещение.

– Как же такое хрупкое существо может довольствоваться столь малым? Ты не боишься заболеть или проснуться с болью в спине?

Я поводила челюстью, не открывая рта, обернулась к Олегу и вопросительно вздернула головой. Ему не нравился ход мыслей Надола, но и конфликта он не хотел. Оттого, сжав руки в кулаки до белых костяшек, он вновь кивнул мне, позволяя ответить.

– Меня устроит любое место для сна, если оно у тебя есть. А с болью в спине я смогу разобраться сама.

– Смелая, – Надол приподнял бровь, а девушка, державшая все это время куртку рядом со мной, пошла обратно к стене, не вернув мне верхнюю одежду. – Но все же мое Пристанище имеет репутацию гостеприимного места. И я не могу позволить себе ее испортить. Поэтому предлагаю тебе остаться в моих покоях. А твой спутник может устроиться в стойле. Заодно и на конюхе сэкономит – сам почистит его с утра и запряжет. Как тебе мое предложение?

В комнате повисла тишина. И в этой тишине слышно было все, чего мне бы не хотелось слышать. Как тяжело и напряженно дышит за моей спиной Олег, как испытующее с ухмылкой на лице втягивает воздух Надол, как все девушки плавно сменили позы, готовые к любому моему ответу.

Да, эти красотки стояли здесь не для декора. И даже не смотря на эстетический вкус хозяина Пристанища, столько ему для встречи двух путников было не нужно. Еще можно понять и как-то объяснить такой гарем, если к нему приходили проситься на ночь днем, но в такую рань пафос не нужен никому. Мы просто хотели спать. Впрочем, все остальные тоже.

Значит, все они и есть охрана, про которую мне сказал Олег при входе. И никто не догадался бы об этом, если бы не ночные потемки. Тут такой лоск был не нужен, а вот защита против тех, кто пришел среди ночи просить теплую постель и крышу над головой, может и пригодиться.

Пауза затягивалась, а тактичные слова отказа в голову так и не пришли. Поэтому приходилось думать, как не обидеть, но добиться своего у Надола, которому очень хотелось посмотреть на своих фурий в действии. Он провоцировал нас, зная, что при любом моем ответе и исходе событий останется в выигрыше.

Либо ему достанется новая девушка в его коллекцию любовных похождений. Либо он насладится восхитительным боем и работой его личной охраны.

Ни того, ни другого я не хотела. И Олег, начинающий скрежетать зубами от осознания своего бессилия, тоже не желал пасть так низко, чтобы расплатиться мной. Учитывая последние события, для него это могло стать последней каплей.

– Благодарю за гостеприимство, – прервала я тишину, порадовав тем самым окружающих. – Но мы пришли в это Пристанище вместе. Вместе мы и переночуем, вместе и уйдем. Мы не просим много – лишь крышу над головой на пару часов, чтобы дождаться рассвета, и готовы заплатить за это достойное вознаграждение.

– Мне нет дела до того, как вы сюда пришли, – понимая, что я уже сделала выбор, огрызнулся хозяин Пристанища. – Но не в моей натуре принимать отказы от таких сопливых девчонок. Я предложил тебе мирное разрешение вопроса. И при твоем положительном ответе мы разошлись бы миром. Но ты сказала – нет. А отказов я не принимаю.

Атмосфера тут же стала настолько наколенной, что я только порадовалась отсутствию куртки на плечах. А ведь мы были без оружия, чем мы будем защищаться? Почему я не подумала об этом, прежде, чем ответить? Но гордость у меня все же всегда была. И очень часто она доставляла мне неприятности. Как и сейчас.

А за спиной стоял Олег, который резко выдохнул воздух, готовый в любой момент сгрести меня в охапку и вынести из комнаты, здания, а, возможно, даже Пристанища. Но до меня было несколько шагов, девочки-телохранители успеют разобраться с нами раньше – они, в отличие от нас при оружии.

Поэтому остается только полагаться на волю случая, отходчивость Надола и, в какой-то мере, умение Олега держать оборону.

В помещении раздался звонкий хлопок, отозвавшийся эхом в ушах. И в тот же момент я почувствовала легкий, но острый укол в запястье. Мир замедлился, а я стала дышать в два раза быстрее.

Сколько времени мне потребовалось для того, чтобы в несколько шагов достичь хозяина Пристанища, не успевшего даже удивиться, я не знаю. Но в одно мгновение я наблюдаю за достающими оружие телохранительницами, а в другое – держу Надола за шею, благополучно прикрывшись им, как живым щитом.

Он оказался легче, чем можно было ожидать, даже не смотря на животик, спрятанный под широкой рубахой. Мужчина тут же потерял свою стать и аккуратность. Вот что значит – нельзя судить книгу по обложке. Обязательно стоит прочитать хотя бы пару страниц.

Девушки остановились, ожидая нового приказа от хозяина, держа оружие наготове. Почти все они были вооружены ножами, смахивающими на кадетские кортики. И все они не торопились нападать.

– Оказывается, вариантов разрешения спора всегда больше, чем предлагают, – заметила я, становясь спиной к стене, чтобы никто не мог напасть с тыла. – Просто нужно хорошенько подумать.

Левая рука уперлась в спину Надола, и он непроизвольно вздрогнул.

– Чего ты хочешь? – воскликнул потерявший свое лицо хозяин Пристанища и попытался выгнуться, чтобы моя рука не доставала до его почек.

– Поспать! – не выдержала я и сильнее согнула локоть, а оттого и его шею. – Я просто хотела поспать. А ты начал свои брачные игры в господина. Мы пришли к тебе, преисполненные уважения, и попросили дать нам самую малость – кров и теплую постель. А ты, возомнив себя выше любого из находящихся в этой комнате, решил поиграться, требуя несоразмерную плату. Считаешь, что это достойное поведение для потомка Помнящих?

– Откуда мне знать! – Надол нервничал и оттого начинал срываться на крик, не зная другого способа для выхода стресса. – Я не застал их.

– И ладно, – продолжила я, будто наблюдая за собой со стороны. – Но чтобы назваться человеком, ты точно еще не дорос.

Как у меня получилось обойти охрану, схватить мужчину на полторы головы выше меня и до сих пор удерживать его – вселенская загадка, не доступная простой танцовщице. Создавалось ощущение стороннего наблюдателя, будто я сейчас и держала хозяина Пристанища, и стояла поодаль, не понимая, что происходит.

Все застыли на своих местах в ожидании действий или приказов. Но Надол неуклюже прогибался, чтобы я не придушила его ненароком, а до меня еще не дошла вся тягость сложившейся ситуации.

Мы будто приклеенные стояли каждый на своем месте и ждали первого действия. Но каждый из нас ждал другого, желая последовать за ним.

– Всем опустить оружие и отойти к правой стене, – я решилась первая, поскольку больший рычаг влияния сейчас находился у меня в руках. – Подтверди, – немного сжав локоть, бросила я Надолу.

– Девочки, складываем ножички в кучку и отходим к стене, чтобы потом у меня не возникло проблем.

Телохранительницы замешкались, прикидывая, что может их ждать за неисполнение приказа хозяина. Одна из них – та, что выглядела главной, внимательно оглядела меня, мою позицию, Надола, прогнувшегося в борцовский мост, перевела взгляд на стену позади меня и на девушек, окруживших нас полукругом.

– Мы можем, – начала она. – Разойтись и по-хорошему…

– Делай, как я сказал! – оборвал ее Надол, чья спина уже затекла от неудобной позы. – Мы уже пробовали по-хорошему! А ты, – он попытался повернуть голову ко мне. – Ты зря все это затеяла. Ты даже до ворот не сможешь дойти. Я тебе обещаю, сегодняшний рассвет ты уже не встретишь.

– Встречу, – холодно ответила я, наблюдая как его охрана скидывает оружие в горку передо мной. – И даже воспользуюсь твоим гостеприимством, переночую в отдельном домике, стоящем у забора в дальнем углу твоих владений, и уеду утром на наших санях, с нашим конем и вместе со своим спутником. Потому что ты все это нам позволишь сделать.

– Откуда такая уверенность? Только выйди за порог этого дома и там тебя встретят мои лучшие стрелки. Думаешь, я не предусмотрел такого оборота событий? Думаешь, вас там никто не встречает?

– Олег, – я бросила взгляд на кучку оружия и отошедших к стене девушек.

Он понимающе кивнул, подошел к телохранительницам, снял с них ножны и, вернувшись к оружию, собрал все, развесив на себе.

Я молча бросила взгляд на окно. И кивнула Олегу.

– Никого, – оглядев улицу, даже не освященную фонарями, ответил он и вернулся на прежнее место.

– И кто нас будет расстреливать? – довольная подтвердившейся догадкой поинтересовалась я. – Охрана у ворот? Из рогатки? Все Пристанище спит. И если ты не выполнишь мою просьбу по доброте своей душевной, я тебя не отпущу отсюда живым. А твои девочки мстить за тебя не будут – у них на лицах написано, что сначала деньги, а потом работа. Кто ж им заплатит за наше убийство, если твое тело уже будет отдавать последнее тепло природе? И никто во всем Пристанище не будет за тебя мстить. Все просто передерутся друг с другом за титул хозяина этого постоялого двора. Нравится такая перспектива?

Надол отрицательно покачал головой.

– И я тебе такой судьбы не желаю. Поэтому будь так сказочно великодушен, позволь нам привести себя в порядок и дай нам три часа на сон. А потом мы мирно покинем твое Пристанище и не будем больше доставлять тебе какие бы то ни было неприятности. Ты останешься при жизни и при своем титуле. А мы при своей гордости и здоровье.

В комнате вновь повисла тишина.

Предложение было соблазнительным и, в случае согласия, Надол оставался при своей маленькой власти, мелочной жизни и гордости, поскольку рассказывать кому-то о произошедшем не имело смысла. При отказе же, все могло выйти по-разному, но он бы об этом уже никогда не узнал, потому что с нами его бы уже не было. Выбор оставался за ним, когда хозяин Пристанища взвесит все «за» и «против».

Время текло и на сон нам оставалось очень мало. А усталость все же брала свое.

Именно в этот момент я и поняла, что бессилие завоевывает каждую клеточку моего сознания, но тело держит оборону куда лучше. Хватка все еще была достаточно сильной, чтобы хозяин Пристанища не смел даже пошевелиться.

Видимо адреналин давал о себе знать таким необычным образом. Ведь прежде, еще до Забытья, в любой стрессовой ситуации меня только трясло мелкой дрожью, как маленького той-терьера. А мысли бегали огромными табунами, мешая друг другу.

Сейчас же, не смотря на усталость, я была максимально собрана и мыслила настолько ясно, что могла просчитать, как минимум, три варианта разрешения конфликта. И все они в той или иной степени оставались выигрышными для нас.

– Хорошо, – прервал мои раздумья Надол. – Берите домик и оставьте уже меня в покое!

– Сначала мы с тобой прогуляемся до него, ты вручишь нам ключ, а потом уже мы рассчитаемся и попрощаемся, – я начала двигаться к выходу, не позволяя кому бы то ни было пробраться ко мне за спину. – Олег, захвати, пожалуйста, мою куртку, думаю, что она мне еще пригодится.